Убить Хемингуэя Макдоналд Крейг

С любовью, Эрнест.

P. S. Котенок, уничтожь эту записку, прежде чем позвонишь кому-нибудь.

Гектор перечитал письмо еще раз. Он решил выполнить пожелание Хема – последнее, что он мог сделать для своего старого друга.

Он подвинул пепельницу и достал «Зиппо», зажигалку, которую Хем подарил ему столько десятилетий назад.

Он щелкнул зажигалкой и поднес огонек к углу письма Хема.

Скоро письмо превратилось в кучку пепла. Гектор посмотрел на чемодан… подумал, не прочитать ли что-нибудь из Хема или что-то свое, но ресторан в этот день закрывался рано из-за ледяной бури.

Вздохнув, Гектор надел пальто и шарф, застегнул пуговицы и выскользнул в ледяной шторм. Он прошел примерно ярдов двадцать, когда перед ним возник крутой парень и сунул ему в грудь пистолет.

– Бумажник, – потребовал мальчишка. – И чемодан.

– Ух ты, послушай, сынок, ты ведь…

Сзади появился еще один парень, который ударил его чем-то тяжелым по голове. От удара Гектор растянулся на тротуаре.

Он пришел в себя минут через десять. Приподнявшись, осмотрел ледяную пустынную улицу. Бумажник валялся у ног, только денег там уже не было.

Чемодан Хема исчез. Гектор выругался и встал.

Донован Криди ехал через Силвер Спрингс, стараясь опередить шторм, время от времени поглядывая на драгоценный старый чемодан, стоящий на пассажирском сиденье рядом с ним.

Криди Лос-Анджелес, 1969

Лекарство от преступления не электрический стул, а стул наверху.

Дж. Эдгар Гувер

Когда это произошло в первый раз, Криди организовывал наблюдение за штабом писательской мастерской Уоттса. Мастерская представляла собой писательскую группу для молодых черных писателей, которых отыскивал сценарист Бадд Шулберг после катастрофы бунтов Уоттса. Еще один провал: Криди и иже с ним довели расовое напряжение до предела. Они надеялись, что бунты продолжатся… потребуют дополнительного военного и гражданского вмешательства. В случае везения всю компашку можно было бы ликвидировать. Шулберг был первым кандидатом в концентрационной лагерь. Мудак.

Криди наблюдал, как актер Япет Котто покидает мастерскую, и дивился, как это актер может быть одновременно негром и евреем. Криди видел, как некоторые члены мастерской Уоттса шутили по этому поводу.

Бюро глубоко проникло в мастерскую, приписывая группе такие призывы, как «Бей белых!», что давало повод раздавить ее каблуком КОИНТЕЛПРО.

Чуть позднее Криди расплачивался со своим доносчиком, Дартхардом Перри, который работал в магазине пластинок Уоттса. Криди считал Перри своим лучшим кандидатом на уничтожение мастерской. Криди только успел закончить с Перри, как увидел в окне улыбающегося ему Гектора Ласситера.

Криди нервно повернулся, но на него смотрели только черные лица. В тот раз он отмахнулся, решил, что показалось. Ведь все знали, что Гектор Ласситер уже два года, как мертв: его застрелил пьяный журналист, который явился, чтобы взять интервью у умирающего автора детективов, в его дом в Нью-Мексико.

Но затем Криди показалось, что он видел Ласситера в Джорджтауне… потом снова в Нью-Йорке при подписании в печать последнего триллера Криди.

В тот последний раз, когда он подписывал книги покупателям, Ласситер несколько минут стоял в конце очереди и насмешливо ему улыбался.

После этого эпизода Криди почти начал верить в призраков.

Затем, через месяц, он получил письмо, от которого у него по спине побежали мурашки.

Итак, Криди, ты по рождению русский, и я слышал, что ты поддерживаешь отношения со своей красной родиной через Кубу. И еще не помешает вспомнить романчик твоей матушки с евреем из Одессы, в результате чего родился ты. Говорят, сын становится таким же мужчиной, как и его отец. Только я бы здесь слово "«мужчина» заменил на «чудовище». Будь уверен, я сообщу всю эту информацию твоему начальству в тот самый момент, когда она сможет причинить тебе самый большой вред. Так что жди, мудила.

На Криди эта записка произвела такое впечатление, что он отправился прямиком к Гуверу… и даже уговорил Директора распорядиться об эксгумации тела Гектора Ласситера, чтобы подтвердить факт его смерти.

Однако то, что осталось от тела – вместе с останками дочери Ласситера, – было поспешно перезахоронено в другую, безымянную, могилу, прежде чем Криди или Гувер смогли вмешаться.

Реакция Гувера на все эти события была предсказуемо эгоистичной.

– Ничего удивительного, что «Скал энд Бонз» так быстро подсуетились, мистер Криди. Они тесно связаны с ЦРУ, и когда эти мерзавцы услышали, что я заинтересован в эксгумации Ласситера, они просто не могли не сделать что-то в этом духе. Лучше всего забыть об этом, агент Криди.

Но Донован Криди не мог просто забыть. Он продолжал испытывать эти страхи…

Криди видел Ласситера всюду, куда бы он ни посмотрел.

Гувер заметил:

– Возможно, вам стоит взять отпуск, мистер Криди. Вдруг это зелье, которое подлил вам Ласситер много лет назад, оказывает остаточное воздействие.

Эта мысль привела Криди в ужас. Он не мог даже представить, что потеряет собственные способности.

– Я в полном порядке, черт побери, – прорычал он Гуверу.

Книга седьмая

Победитель не получает ничего

53. Финал Вашингтон, май 2, 1972

Справедливость в правосудии вещь случайная.

Дж. Эдгар Гувер

Эндрю Лэнгли поднял голову от своего омара и едва не подавился. Он закашлялся, вытер подбородок салфеткой, затем исхитрился выговорить:

– Считается, что вы умерли.

– А я и умер, – не стал спорить мужчина. – Ты продолжай так обо мне думать. Но я тебе кое-что принес. – Он бросил на стол, рядом с тарелкой Лэнгли, папку. – Я с интересом наблюдал за твоей карьерой, Энди. Ты делаешь успехи в мире Гувера. Думаю, содержимое этой папки может вывести тебя на самый верх. У вас есть старый агент в Бюро, зовут его Донован Криди. Я знаю, что ты его знаешь, но ты не знаешь следующего: с двадцатых годов он был у Гувера на длинном поводке – участвовал во всяких безумных делишках, направленных против писателей и художников. Он может стать для Бюро проблемой, если раскроет рот. В папке есть все. Из Криди получится отличный козел отпущения, если общественность когда-нибудь пронюхает про все эти дела. У него есть также весьма неприятные связи с Фиделем… Полагаю, Гувер о них не знает…

Мужчина прикурил сигарету от старой «Зиппо». Улыбнулся сквозь облако дыма и сказал агенту ФБР:

– Вы в Бюро все еще казните предателей, не так ли, Энди?

Агент ФБР покачал головой:

– Боюсь, что нет. Больше не казним.

Мужчина кивнул и задумался. Затем подмигнул и хитро улыбнулся:

– Знаешь, у меня есть для тебя вариант получше.

Эдгар Гувер сидел в кабинке, мял белую льняную салфетку и оглядывал ресторан. Посетители поглядывали на него – все знали его в лицо. И не только в этом городе – повсюду.

Руки у него вспотели. Он редко выходил куда-нибудь без охраны, но, прекрасно зная, чего можно добиться с помощью жучков, микрофонов и людей, читающих по губам. Директор вынужден был прийти сюда один, как настаивал человек, который пригласил его на эту встречу.

Директор смотрел на купол Капитолия в отдалении, солнце освещало его поверхность цвета слоновой кости – настолько светлую, что резало глаза.

Он пришел такой длинный путь, начав с нуля.

Теперь этот человек, будь он проклят, угрожает всему, как тот, другой, Хемингуэй, делал до него.

Тут на него упала длинная тень.

В кабинку вошел хорошо одетый, улыбающийся человек.

Гувер посмотрел в голубые глаза и сказал:

– Вы прекрасно выглядите для покойника. Поздравляю вас с удачной хитростью. Вы даже меня провели.

– Провести вас и таких, как вы, и было главной целью, – сказал мужчина. – Вы превратили шестьдесят шестой и шестьдесят седьмой годы в настоящий ад для меня, причем преднамеренно. Мне необходимо было отдышаться. Получить время, чтобы насладиться тем, что осталось от жизни. И время копнуть глубже. Хем обожал читать свои некрологи, я получил удовольствие, когда писал собственный.

– Как вы собираетесь закончить эту патовую ситуацию? – проворчал Гувер.

– Потребовать вашей отставки, – сказал мужчина. – Все газеты пишут, что Никсон тоже этого требует. Вам давно надо было собрать вещички. Уже сорок восемь лет, как вы руководите Бюро. Слишком долго для того, чтобы один человек, даже хороший, каковым вы точно не являетесь, обладал такой большой властью, hombre[49]. Видит бог, вы страшно ею злоупотребили… – Мужчина бросил на стол пакет. – Получайте, Директор. Все эти документы я разыскал за последние годы. Кое-что осталось от Хема. Все вместе это неопровержимо. Вы, конечно, обратите внимание, что здесь только копии.

– Мы иначе договаривались, – сказал Гувер. Его лицо медленно краснело. – Где оригиналы, мать твою?

– Я читал местные газеты. И оценил работу этих двух молодых предприимчивых репортеров. Я был просто заворожен их успехами с Уотергейтом. Поэтому оригиналы я отдал им. Думаю, вы читаете утренний выпуск «Пост».

Там куча откровений. Особенно впечатляет то, что касается действий Бюро, связанных с ку-клукс-кланом… и писательскими мастерскими Уоттса. – Мужчина встал, одернул рукава.

Директор смотрел на него, на подбородке блестела слюна.

– Что? И никаких денег, чтобы все это прекратить? Зачем тебе это нужно?

Мужчина улыбнулся и пожал плечами:

– Полагаю, я получил удовлетворение. В смысле, видеть вашу рожу в таком виде после стольких лет общения с вашими подручными, Ну, это радует мое сердце. Да, еще я надеюсь получить назад кое-что для старого друга, которого вы и ваши ублюдки спрятали под землю.

Он оставил Директора ФБР сидеть за столиком в одиночестве и брызгать слюной.

Мужчина сел в древний «шевроле». Его одноглазый водитель сказал:

– Я опустил верх – похоже, шторм собирается.

– И серьезный, – улыбнулся мужчина. – Похоже, будет посильнее остальных.

Когда они ехали мимо памятника Вашинштону, водитель спросил:

– Он купился?

– Еще как.

– Что вы в самом деле собираетесь делать с этими документами?

– Держать их у себя. Буду ждать и наблюдать, как Гувер будет прыгать. Мне некуда торопиться.

– Наверное, это был безумный ход…

Мужчина отмахнулся и вытряхнул из пачки «Пэлл-Мэлл» сигарету:

– Время покажет. Давай будем терпеливыми. – Годы наконец немного научили мужчину терпению.

Молодой поэт спросил:

– Куда теперь?

Щелчок зажигалки.

– Не уверен пока, Бад. Давай немного покатаемся.

От Ассошиэйтед Пресс, Май 3,1972

Д. ЭДГАР ГУВЕР СКОНЧАЛСЯ

Легендарный начальние Бюро

скончался от обширного инфаркта.

Эндрю Лэнгли наблюдал в маленькое окошечко за Криди, который был заперт в обитой мягким войлоком комнате.

Это было идеальное решение, чтобы заставить других хозяев Криди заволноваться. Мертвый Криди даст возможность успокоиться. С другой стороны, чего можно ждать от Криди, у которого крыша поехала? Донована Криди, превратившегося в слюнявого недоумка, лишенного самоконтроля или силы воли? Это может вогнать его покровителей в ЦРУ и иже с ними в холодный пот.

Они как раз засовывали в рот Криди резину, готовя его к электрошоку.

Молодой доктор не чувствовал себя уверенно. Он оказался в сложном положении: организация, членом которой он был в колледже, была… скорее розовой.

Но этот урод из ФБР сказал ему, что его сомнительные связи в колледже могут изменить цвет на красный… и тогда его попрут из больницы. Отнимут у него медицинскую лицензию.

Он должен попытаться. Он сказал тому человеку, Лэнгли:

– Семь последовательных сеансов электрошоковой терапии на таком уровне? Это полностью нарушит мозговую деятельность мистера Криди.

Лэнгли скорбно улыбнулся и похлопал молодого врача по плечу:

– Но все же стоит рискнуть.

Книга восьмая

В наше время

54. Мир праху твоему

Я знаю, что эти призраки бродили по земле.

Будь со мной всегда – в любом виде – своди меня с ума!

Только не оставляй меня с этой пропастью,

В которой я не могу отыскать тебя.

Эмили Бронте

Ханна и Бриджит покинули Кетчум и вернулись вместе с Гектором в его дом в Нью-Мексико. Ханна Макартур-Ласситер ночами, когда не ладилось со своим творчеством, в течение года писала биографию Мэри.

Обычно это случалось, когда не было молока и болела грудь. Волнение из-за отсутствия молока и отсутствия слов еще осложняло ситуацию.

Однако постепенно рукопись принимала форму, а Бриджит отняли от груди.

Ханна закончила свою рукопись и заперла ее в нескольких банковских ячейках.

Годы спустя, когда она снова жила одна, Ханна прочитала произведения Хемингуэя, вышедшие после его смерти. Они все продолжали появляться. Сборник статей Папы торонтовского периода, «Опасное лето» и отредактированный, изуродованный «Райский сад»… Последняя книга, хоть и пострадавшая от посторонних рук, вызвала у Ханны гордость – Папа пытался сделать что-то новое и свежее, уходящее значительно дальше всего, что кто-либо делал или хотя бы пытался. Ханну вдохновлял пример учителя.

В течение многих лет она продолжала переписываться с Мэри… хотя переписка эта постепенно иссякла и ограничивалась теперь телефонными звонками и поздравлениями с днями рождения и праздниками.

Ханна взвешивала предложение преподавательской работы в Глазго. Все в ней говорило: Соглашайся.

В ноябре 1986 года, за шесть недель до отъезда в Шотландию, Ханна сидела в вестибюле Государственного университета Огайо со своим помощником Крисом Лайоном. Он был ее бывший студент, всего на несколько лет старше дочери Ханны. Когда Крис был аспирантом и работал под руководством Ханны, как-то раз после поздней ночи в баре студенческого городка, где они пили и говорили о Хемингуэе и Гекторе Ласситере, Ханна, которая так и не научилась пить, пустила Криса в свою постель, после чего он от случая к случаю был ее любовником. Крис хотел писать детективы, а не романы, на которых настаивала Ханна. Из-за этой его склонности и трепетного отношения к работам Ласситера Ханна привлекла его к работе над сборником неизданных коротких рассказов Гектора.

Ханна и Крис сидели в вестибюле, пили кофе и спорили по поводу последовательности рассказов, когда кто-то сказал, что Мэри Хемингуэй «наконец отдала Богу душу».

– Вот теперь начнутся игры, – заметил профессор английской литературы с усмешкой.

Ханна только печально покачала головой.

55. Тяжкий груз

Если ты открываешь свои тайны миру, не надо винить ветер за то, что он поведал их деревьям.

Халиль Джебран[50]

Они похоронили старую женщину на участке в нескольких футах от правой руки ее знаменитого мужа, между вечнозеленых деревьев.

Мэри Уэлш, средней руки журналистка из Миннесоты, сама выбрала себе надгробный памятник, который был двойником того, что украшал могилу ее мужа, лауреата Нобелевской премии. Мэри единственная из жен Папы была похоронена рядом с ним и под его фамилией.

У их ног – могила пастуха-баска, вокруг – могилы простых местных жителей, их мертвых приятелей.

Показывая пальцем на большой надгробный камень, Бриджит спросила:

– А где отец? У него такая же могила?

– Нет, не такая. – Ханна взяла дочь за руку.

В углу кладбища в Кетчуме, куда редко заходил кто-нибудь, кроме кладбищенского сторожа, Ханна отыскала маленький заброшенный участок, где земля уже частично осыпалась, а из углубления росло какое-то странное растение. Ханна вырвала его, надеясь, что оно не ядовитое.

Из ямки криво торчала маленькая табличка, на которой, помимо прочего, было написано:

Здесь лежит Ричард Полсон

«В многом знании много печали…»

Впервые увидев надпись на камне, Ханна пожалела, что заказала такую презрительную эпитафию для покойного профессора. Тут она вспомнила, какую эпитафию предложила сначала, полушутя, – продавец надгробий даже едва не бросил трубку: «Он пил все, что нельзя было съесть, и вот теперь он мертв, как Флеб»[51].

Когда они вернулись в гостиницу, Бриджит уселась на кровать и начала листать рукопись матери, которую Ханна сентиментально взяла с собой в свою последнюю поездку в Кетчум.

Бриджит снова аккуратно сложила страницы в стопку, которая показалась ей такой тяжелой. Закусила губу:

– Здесь все правда, мама?

– Здесь все, как мне было рассказано, до последнего слова.

– Мам, а какого черта ты собираешься со всем этим делать?

Если честно, то Ханна продолжала относиться к этому так, как когда-то сказала Ричарду: если станет известно, что Хема пристрелила жена, пострадает миф. Величие Папы пострадает от воплей таблоидов, которые начнутся после обнародования признания Мэри, что она убила своего всемирно любимого мужа.

Но откровение, сделать которое публичным было во власти Ханны, было чем-то иным.

Как будет мир относиться к Хемингуэю, если узнает, что он явился жертвой убийства из милосердия? Как это Гектор сказал давным-давно? Напечатай легенду?

Угрожает ли эвтаназия от рук жены месту Папы в Каноне? Разумеется, она навредит Папе в глазах критиков и ученых, которые все еще придерживались стандартной интерпретации работ Хема. Эвтаназия никак не сочеталась с образами сильных, немногословных мужчин, уничтожить которых можно, но победить нельзя. Эти Папины последователи почти наверняка посчитают поведение Папы, умолявшего жену снести ему голову с плеч, трусливым. Может быть, даже более трусливым, чем если бы он вышиб себе мозги самостоятельно.

Когда они остались одни после признания Мэри, она попросила Гектора высказать свое мнение по этому поводу, и он сказал:

– Возможно, пусть лучше люди тешатся мифом, Ханна. Я голосую за это. Сделала это Мэри или нет, но Хем в любом случае рано или поздно покончил бы с собой. Он нашел путь. И имел право умереть.

Иногда Ханна думала, что Мэри надула ее и Гектора. Какую более удачную месть может придумать презираемая вдова, чем взять на себя ответственность за последнее, самое знаменитое деяние своего мужа? Претензии Мэри на убийство Хема, по сути, крали у Папы последнее, что ему действительно принадлежало.

Вообразила ли Мэри или, еще хуже, подстроила убийство Хемингуэя? Было ли безумное признание Мэри результатом переизбытка абсента?

Ханна очень надеялась на это. В любом случае это была чертовски впечатляющая история – сомнительного качества откровение, на основе которого можно сделать неплохую карьеру в таблоидах.

Но что делать потом?

Может быть, намекнуть, что пьяный, безумный Скотт Фицджеральд имитировал собственную смерть и сжег больницу «Хайленд», загубив при этом девять жизней?

Или поведать завораживающую историю о смерти Вирджинии Вульф, которую утопил ее собственный кузен (он был под подозрением как Джек Потрошитель), Джеймс Кеннет Стефенс?

Или что-нибудь похуже. Высказать предположение, что вовсе не Папа погиб июльским утром в холле под спальней Мэри? Что Папа имитировал свою смерть и сам жив-здоров? Неплохо добавить о случаях, когда его якобы видели.

Черт, Ханна знала другого писателя такого склада, который именно так бы и поступил, будь он проклят.

Это была бы грязная, хотя и доходная, карьера.

Через закрытые жалюзи сверкнула молния. Сильный ветер бил по стеклам потоками дождя. Над ней висело вечное сомнение: печатать или уничтожить?

– Я никогда не смогу решить, Бриджит, – сказала Ханна. – Оставляю решение тебе. Ты об этом позаботишься. Храни рукопись. Уничтожь ее… или опубликуй. Тебе решать.

Бриджит кивнула. Потом произнесла:

– Ты закончила роман, который начала вместе с Гектором?

Ханна снова покачала головой, не глядя дочери в глаза.

56. Ночной поезд март, 2010

Мы танцуем вокруг и гадаем,

А тайна сидит посредине и все знает.

Роберт Фрост

В ту ночь после похорон матери Бриджит Макартур вспоминала Папу.

Носильщик в красной куртке сложил в купе большие чемоданы Бриджит и маленький саквояж с рукописью матери, содержащей рассказ Мэри о том, что на самом деле случилось в то утро второго июля 1961 года.

Купе Бриджит было небольшим, но достаточным, чтобы вытянуть ноги во время длинного путешествия из Парижа в Швейцарию.

Бриджит в последний раз взглянула на маленький саквояж, потом посмотрела на часы. До отправления поезда еще полчаса.

Она вышла погулять под стеклянной крышей Лионского вокзала, сквозь которую можно было видеть быстро бегущие тучи, которые были почти не видны в сгущающихся сумерках. Время от времени она посматривала на мужчин и женщин, которые садились с пустыми руками в экспресс Париж – Лозанна.

Бродя между киосками печати и закусочными тележками, Бриджит купила пару журналов и бутылку «Эвиан». Потягивая воду, она посмотрела в окно на шикарно одетую публику, обедающую в вагоне-ресторане. Голуби, которые летали под стеклянным сводом, опускались у ее ног в поисках пищи. Она отломила кусок хлеба от бутерброда и покрошила его для птиц.

Бриджит рассматривала обедающих в вагоне-ресторане и дивилась, откуда взялись деньги на это у двоих из них.

Услышав последний звонок, она побежала к вагону. Носильщик отошел в сторону, чтобы пропустить ее, когда она вскочила в вагон. Бриджит с трудом пробралась по узкому проходу мимо других пассажиров, продвигаясь к своему купе.

Она закрыла глаза, когда вошла в свое отдельное купе, и подняла голову до уровня, где, по ее представлениям, находилась полка, на которую носильщик поставил саквояж с рукописью.

Бриджит открыла глаза и увидела, что саквояж исчез.

Она удовлетворенно вздохнула…

Села, подобрав под себя ноги и уставившись на пустое место, где оставила саквояж с рукописью.

Бриджит улыбнулась, обхватила себя руками и представила себе, как обрадуется Папа, когда утром встретит ее поезд и узнает, что она сделала.

Выражение признательности

Ты полагаешь, что можешь попросить мальчиков Эдгара перестать наступать мне на пятки? Они думают, что я враждебно настроенный инопланетянин. Это начинает надоедать.

Джон Стейнбек, из письма министру юстиции Фрэнсису Биддлу, 1942

«Напечатай легенду» – художественное произведение, но, как и «Главные игры» и «Торос и Торсос», оно построено на противоречивых исторических фактах и трезвых рассуждениях, которые практически полностью основаны на официальных документах и архивных данных.

Во время сочинения этого романа автор обращался к десяткам документальных сочинений, но чаще всего к многотомной биографии Хемингуэя Майкла Рейнольдса, включая «Молодой Хемингуэй», «Хемингуэй: парижские годы», «Хемингуэй и возвращение домой, в Америку», «Хемингуэй: 1930-е годы» и «Хемингуэй, последние годы».

Хотите действительно узнать Хема? Прочитайте книги Рейнольдса, они исчерпывающие.

Я глубоко обязан своей жене Дебби и моим дочерям Маделин и Итс за их любовь и поддержку и за то, что дали мне достаточно простора для творчества. Без них я бы не справился.

Большая благодарность моему редактору Джону Шонфелдеру за его веру в меня, усердие и вдохновение.

Бесконечная благодарность Светлане Пиронко и Майклу О'Брайну, которые подсказали мне идею.

Спасибо Мадейре Джеймс за ее огромную работу на моем веб-сайте и Тому Стечшулте из «Рекордед Букс» за «голос» Гектора Ласситера.

Я также в большом долгу перед всеми независимыми книжными магазинами и продавцами книг, специализирующимися на детективной литературе, которые приняли близко к сердцу серию о Гекторе Ласситере и советовали романы своим покупателям, а также библиотекарям, которые, в свою очередь, рекомендовали эти романы своим читателям.

Наконец, я очень благодарен Валери Хемингуэй и особенно покойному Джорджу Плимптону за то, что они поделились со мной своими личными воспоминаниями о Хемингуэе.

Когда увидел свет изуродованный правкой роман «Райский сад», судьба забросила в мой родной город в Огайо нескольких знаменитостей. Большинство репортеров крутились около модельера Олега Кассини и игрока в бильярд Стива Мизерака. Меня же больше всех интересовал Плимптон, в обществе которого я провел много времени, обсуждая «Райский сад», его связь с коротким рассказом Хемингуэя «После шторма», искусство брать интервью, а также делясь многочисленными, связанными с Хемингуэем анекдотами.

Только в ретроспективе мы можем увидеть, какие моменты были для нас наиболее важными. Для меня таким моментом было следующее. Я брал интервью у Валери Хемингуэй по поводу выхода в свет ее собственных мемуаров «Бегом от быков. Мои годы с Хемингуэями» (издательство «Бэллантайн Букс», 2004), и она поделилась со мной воспоминаниями и своим мнением о Мэри Хемингуэй, за что я ей глубоко благодарен.

Те, кто недоверчиво относится к этому рассказу о преследовании писателей и поэтов в эру Гувера, могут легко найти в «Гугле» тонны информации об этой безумной и презренной кампании, направленной на удушение американских писателей, поэтов и художников двадцатых годов прошлого века. Более подробную информацию можно также найти в книге Герберта Митганга: «Опасные досье, обличающие тайную войну против величайших американских писателей» (Дональд Л. Файн, Инк., 1988).

Те, кто окружал Хема в те годы, считали его параноиком или сумасшедшим, когда он настаивал, что находится под постоянным наблюдением ФБР Теперь мы знаем, что агенты ФБР не только следили за каждым его шагом, но и проникли вслед за ним в клинику Мэйо и беседовали с врачами, лечившими Эрнеста Хемингуэя.

Как заметил один из главных биографов Хемингуэя, «даже параноики имеют реальных врагов».

Страницы: «« ... 1415161718192021

Читать бесплатно другие книги:

В конце восьмидесятых Слава Кречетов получил срок за драку, а когда вышел на свободу, совершенно не ...
Это рассказ о том, почему ты находишься здесь, на планете Земля.В тебе есть нечто особенное. Ты был ...
Погибший в «горячей точке» капитан российской армии Александр Лапин продолжает военную службу… на бо...
Кто такие советские диссиденты? Сахаров и Солженицын – кто они? Автор книги изучил всю историю русск...
Сын проклятого народа ардов, вчерашний найденыш Нед, всю жизнь обреченный быть рабом, избежал этой у...
Эта книга – повествование Светланы Аллилуевой о пятнадцати годах ее жизни в США, история женщины, по...