Нефритовые четки Акунин Борис

– Это невероятно! Такого содержания не было даже в Игл-крике, где я однажды за день наковырял шесть фунтов! – Он плюнул на один из самородков, потёр пальцем. – А какая чистота! Будь я проклят, если меньше 950-ой пробы! Уж я в таких вещах толк знаю!

– …Ваш старатель при помощи плевка произвёл довольно точный анализ, – сдержанно улыбаясь, перешёл к главному эксперт. – Лабораторное исследование образцов показало, что это золото 959-ой пробы, то есть относящееся к категории «весьма высокопробное». Самородки извлечены из жильной минеральной породы и по химическому составу идентичны золотой руде, добывавшейся на рудниках Оуэна в Чёрных Горах.

– Это были богатейшие рудники на всём Среднем Западе – пока не иссякли! – с энтузиазмом воскликнул полковник Стар. – Но ради бога, доктор Фобб, продолжайте!

Эксперт поправил очки, заглянул в блокнот с записями.

– Как вам известно, золото в копях Оуэна не иссякло. Просто, когда выработка достигла глубины в тысячу футов, производство перестало быть прибыльным, и добычу прекратили. Вероятней всего, рассматриваемые образцы руды взяты из другого языка той же самой жилы, выходящего на поверхность в ином месте.

Доктор Фобб, штатный специалист-рудоисследователь в компании Стара, откашлялся и с особым нажимом произнёс, кивая на Эраста Петровича:

– Если руководствоваться показаниями очевидца, мощность жилы никак не меньше 8-10 футов, а глубина её залегания составляет не более 100 футов. Это означает, что можно уйти вглубь на сотни футов, сохраняя высокий коэффициент рентабельности. По самой осторожной, я бы сказал, сверхконсервативной оценке, месторождение способно дать порядка 10 тонн металла…

Маврикий Христофорович несолидно присвистнул, и геолог поспешил уточнить:

– Но более точный прогноз – прогноз, за который я смогу нести ответственность, удастся сделать, лишь когда я возьму пробы и произведу замеры на месте. Однако вы, мистер Стар, сказали, что это пока невозможно?

– Пока – нет. Но вскоре вы сможете переехать туда вместе со всеми своими сотрудниками.

Беседа происходила в сплитстоунской гостинице «Грейт-вестерн», которую разумный эгоист снял целиком, заменив прислугу на собственную. Предмет обсуждения требовал полнейшей секретности. Ещё прошлым утром, получив от Фандорина телеграмму из двух слов «Срочно приезжайте», полковник бросил все дела и примчался на своей чудо-карете из Круктауна. Безошибочный нюх, благодаря которому русский иммигрант стал американским магнатом, подсказал Стару: произошло нечто из ряда вон выходящее.

Уже через пять минут после первого разговора с Эрастом Петровичем по телеграфу из главной конторы был вытребован доктор Фобб. Вечером того же дня содержимое холщового мешочка легло на стол походной лаборатории. К утру отчёт эксперта был готов.

– Благодарю вас, доктор. Отдохните, вы провели бессонную ночь, – отпустил геолога полковник.

Он тоже всю ночь не спал, но усталым не выглядел. Глаза сияли лихорадочным блеском, движения были энергичны и порывисты.

– Что ж, Эраст Петрович, подводим итоги? – потирая руки, сказал миллионер, когда они остались вдвоём. – Проведённое вами расследование выявило причину таинственных событий в Дрим-вэлли. Обосновавшаяся в горах шайка обнаружила в старом руднике богатые залежи золота, требующие промышленной добычи. Все последующие действия бандитов преследовали одну-единственную цель: прибрать месторождение к рукам. Полагаю, что легенда про налётчиков, никогда не снимающих с лиц чёрных платков, разработана специально – для острастки. Оба нападения на железную дорогу тоже выглядят, как демонстрация: наделать побольше шума, нагнать страху. Согласны?

– П-пожалуй. Им нужно освободить долину от посторонних. Это раз. И второе – сбить цену на «проклятое место». Тогда можно будет легальным образом выкупить Дрим-вэлли у Каллигана по дешёвке, а затем приступить к промышленной разработке жилы. Чёрные Платки бесследно исчезнут, в них отпадёт необходимость. Зато появятся законные владельцы, в высшей степени респектабельные джентльмены. Интересно бы узнать, кто именно… – Эраст Петрович усмехнулся. – Изобретательные господа, ничего не скажешь. Робких коммунаров запугивали разбойниками, а на бесстрашных селестианцев напустили Безголового Всадника. Психологи!

– Ещё какие! – воскликнул полковник. – Смотрите, они ведь своего добились. Долина опустела, никто им больше не мешает. Шуму и сплетен столько, что за неё никто теперь и десяти долларов не даст. Каллиган остался без арендной платы. Теперь он будет рад избавиться от этой обузы. Если бы не вы, их план отлично сработал бы. Вы блестяще выполнили свою работу.

– Но к-коммунары лишились всего, чем владели.

Маврикий Христофорович благодушно улыбнулся.

– О них не беспокойтесь. Я уже подыскал для наших идеалистов отличный участок в Монтане. Оформлю на них права собственности, обеспечу всем необходимым, выдам подъёмные… Забудут Дрим-вэлли, как страшный сон.

Ход мыслей разумного эгоиста был ясен.

– П-понятно… – Фандорин с неудовольствием посмотрел на пыльный рукав своего сюртука – без Масы почистить одежду было некому. – Вам они теперь в долине тоже ни к чему. Что будете делать с Чёрными Платками? Без горной артиллерии их из гнезда не вышибить. Это неприступная крепость.

Полковник небрежно покривился.

– Ерунда. Поговорю с губернатором. Понадобится артиллерия – будет. Для того мы, граждане, и платим налоги, чтобы государство всей своей мощью защищало нашу собственность.

– Нашу!

На лице Стара появилась ликующая улыбка.

– Всю ночь торговался с Корком Каллиганом. Говорю ему: «Теперь Дрим-вэлли никому не нужна. Но я все равно готов её купить». Он мне в ответ: «Я свою цену назвал: сто тысяч». Тут я, признаться, дал маху. Нужно было закричать: «С бандитами, с привидениями?! Какие сто тысяч? Держи пятьсот долларов и ещё скажи спасибо». Глядишь, тысяч за шесть-семь и сторговались бы. Но я сглупил. «Окей. Сто так сто». Вы не поверите! Старый пройдоха сначала притих, глазами заморгал. А потом вдруг говорит: «Я передумал. Дешевле, чем за четыреста не отдам». – Полковник захохотал. – Каков наглец, а?

– Не думал, что ему до такой степени жалко расставаться с дочерью, – заметил на это Эраст Петрович.

Пропустив эти слова мимо ушей, Стар возбуждённо закончил:

– В общем, ударили по рукам на трёхстах. Сегодня в три пополудни встречаемся у нотариуса в Круктауне. Я нарочно назначил на вторую половину дня, чтобы дождаться заключения эксперта.

Значит, сто тысяч не стоят счастья дочери, а триста – другое дело, подумал Фандорин. Рыжеволосая Эшлин осуществит-таки свою мечту, выйдет за своего пресмыкающегося Теда. Ах она, бедняжка.

Полковник не мог ни секунды усидеть на месте. Достал часы, щёлкнул крышкой.

– Пожалуй, пора ехать. Только бы Каллиган не пронюхал… С вашим негром я договорился. Посулил прохиндею пять тысяч, чтоб держал язык за зубами. Расплата – после нотариального оформления сделки.

Он вдруг запнулся и посмотрел на собеседника с особенным выражением, которое Фандорину ужасно не понравилось.

– Хм, Эраст Петрович… – Чуть покраснев и как-то вдруг засуетившись, проговорил Стар, – Мы ещё не обговорили ваше вознаграждение. Аванс был тысяча долларов. За окончание расследования извольте получить ещё четыре. – Он вынул из кармана заполненный чек. – Вот пятьсот на лечение вашему китайцу. Кстати, как он себя чувствует?

– Б-благодарю. Моему японцу лучше.

Фандорин смотрел на Маврикия Христофоровича вопросительно, чувствуя, что тот лишь подбирается к главному.

– Вас удивляет скромность оплаты применительно к… открывшимся обстоятельствам? – понимающе улыбнулся Стар и сразу перестал конфузиться. – За рудник вы получите специальную премию. Двадцать тысяч! – Он поднял палец, подчёркивая значительность суммы. – Немедленно по подписании контракта с Каллиганом. По рукам?

Пожал вяло протянутую руку собеседника и заторопился.

– Всё-всё, еду. Гостиница остаётся в полном вашем распоряжении – на любой срок. Пусть ваш слуга спокойно поправляется. Если нужно, я пришлю своего личного врача, любые медикаменты…

– Ничего, на Масе всё заживает, как на с-собаке. Я его знаю. Суток двое поспит, потом как следует поест, и будет, как огурчик.

– Превосходно, превосходно! – донеслось уже из коридора.

Внизу хлопнули двери. Полковник с мальчишеской резвостью выбежал на улицу, взлетел по ступенькам своего роскошного экипажа, на запятки запрыгнули двое слуг с «винчестерами» наперевес, и карета, пыля, укатила прочь, провожаемая восхищёнными взглядами сплитстоунцев.

Оставшись в одиночестве, Эраст Петрович достал сигару, подержал и отложил. Табакокурение, если это не вредная привычка, а способ медитации, требует определённого настроения. В идеале – полного внутреннего мира.

В гостинице было тихо. Маса спал под присмотром городского врача. Эксперт-геолог, надо думать, тоже почивал после ночных трудов. Но тишина – не гарантия душевного покоя. А на душе у Фандорина было скверновато.

Ажитация, в которую разумного эгоиста привело золото, оставила неприятный осадок. Это раз.

Задело уточнение, что двадцать тысяч наградных будут вручены не ранее подписания контракта. Чтоб не возникло искушения выдать секрет Каллигану? По сути дела, полковник поставил детектива на одну доску с «прохиндеем» Уошем, только пообещал заплатить за молчание подороже. Это два.

Ну и наконец, третье, самое тягостное. Не получается ли, что он, Фандорин, участвует в надувательстве? Ведь Корк Каллиган не подозревает о том, какова настоящая ценность Дрим-вэлли. По сравнению с предполагаемыми десятью тоннами золота триста тысяч долларов – сущая безделица. А если вспомнить, что долина – приданое Эшлин, то выходит, что истинной жертвой сомнительной сделки становится девушка. Сейчас она, конечно, на седьмом небе от счастья, но вскоре правда выплывет наружу, это неизбежно. Какого мисс Каллиган будет мнения о русском джентльмене, который дал честное слово «не играть против неё»?

А главное, какого мнения он будет о себе сам?

Эраст Петрович наклонился над письменным столом, обмакнул стальное перо в чернильницу и размашисто написал несколько коротких фраз по-английски: мол, сожалею, но участие в коммерческих операциях сомнительного толка в условия моего найма не входило, а посему отказываюсь от двадцати тысяч и считаю себя свободным в своих действиях.

Не вернуть ли и уже полученные четыре тысячи, заколебался он.

Да, собственно, с какой стати? Задание выполнено полностью, а оно оказалось не из простых.

Отправил записку телеграфом прямо в Круктаунскую нотариальную контору. С особой припиской: «Мистеру Морису Стару. Срочно. В собственные руки» – то есть совершил деяние, достойное благородного мужа. Конфуций был бы доволен.

На ранчо «Две луны» было почти безлюдно. В большом коррале близ главного дома торчали лишь трое ковбоев. Они возились с развешанной на изгороди сбруей. На подъехавшего всадника в чёрном костюме поглядели из-под руки (за спиной у него сияло солнце), узнали и о чём-то зашептались. Смотрели не сказать чтоб приветливо, но во всяком случае без вызова. Один из них был совсем юн, двое других постарше.

Подъехав вплотную, Эраст Петрович поздоровался. Ему не ответили, да ещё и отвернулись.

Тогда, зная, что на людей грубого воспитания тихий голос действует сильнее, чем крик, он поздоровался снова, но едва слышно. Выжидательно откинулся в седле.

Вот теперь пастухи ответили на приветствие. Причём вежливо.

– Вам того же, сэр.

– Моё почтение, – откликнулись двое старших. Паренёк молча кивнул и поправил красный платок на шее.

Фандорин вообще-то не собирался обучать этих мужланов учтивости, просто хотел спросить, дома ли мистер Каллиган или его дочь, но не понадобилось.

Раздалось громкое радостное ржание, и с дальнего конца корраля к гостю, вскидывая точёную морду, понеслась вороная красавица Сельма. Она раздула ноздри, ласково тронула Эраста Петровича зубами за плечо, а он почесал ей белую звёздочку на лбу.

Что ж, Эшлин, по крайней мере, дома, понял он, и в тот же миг услышал голос жемчужины прерий:

– Мистер Фэндорин, вы?!

Она стояла у открытого окна и смотрела на него широко распахнутыми глазами. Лицо раскрасневшееся, грудь вздымается. С чего бы это?

Он коснулся края шляпы – здесь, на Западе, приветствуя даму, головного убора полностью не снимали. Получалось довольно изящно, Эраст Петрович взял эту манеру на вооружение.

– Как видите, вам здесь рады, – сказала мисс Каллиган и после паузы кивнула на Сельму. Рассмеялась, довольная этой мило двусмысленной шуткой. – Входите же, входите! Здесь столько о вас говорили!

Он поднялся на крыльцо.

Эшлин встретила его в прихожей и повела в соседнюю комнату, гостиную, дверь из которой, насколько он запомнил по прежнему визиту, вела в столовую. Створки были приоткрыты и слегка постукивали от лёгкого, приятного сквозняка; на залитых солнцем окнах трепетали белые занавески.

Девушка явно была чем-то смущена, что не слишком вязалось с её характером. Что означал румянец, подрагивающие ресницы, учащённое дыхание? Эраст Петрович решительно отогнал предположение, слишком лестное для его самолюбия.

И правильно сделал.

Волнению мисс Каллиган тут же нашлось объяснение.

– Боже, случилось настоящее чудо! – воскликнула она, хватая гостя за руку. – Вы уже слышали? Полковник даёт папе за мою долину триста тысяч! ТРИСТА ТЫСЯЧ! Теперь я богатейшая невеста во всём штате Вайоминг! Я сама себе хозяйка! Через месяц стану совершеннолетней и выйду замуж за кого пожелаю!

– П-поздравляю. – Фандорин присел на подоконник, поближе к ветерку. – В прошлый раз на вашем ранчо было столько народу. А сегодня пусто.

– Ребята погнали гурт на железную дорогу, а папа только что уехал в Круктаун, к нотариусу. В три часа сделка, а он хотел перед этим ещё в банк заехать, предупредить, чтоб подготовили ячейку. Мистер Стар обещал заплатить половину наличными!

Благородные поступки требуют некоторой театральности, их нужно совершать красиво. Поэтому Эраст Петрович не отказал себе в удовольствии слегка усугубить драматичность своего сообщения.

– Сударыня, я привёз вам важные новости, – с мрачным видом начал он и очень кстати вспомнил американскую шутку. – Плохую и хорошую. С какой п-прикажете начать?

Она посмотрела на него с испугом – как и следовало.

– Лучше начните с плохой.

– Вы не будете богатейшей невестой штата Вайоминг. – Он сдвинул брови, изо всех сил стараясь сдержать улыбку.

– Ах! – ахнула мисс Каллиган.

– Вы будете богатейшей невестой во всей Америке.

– Ой! – ойкнула мисс Каллиган.

И тут уж Фандорин рассмеялся. Хоть реприза была и незамысловатой, но на аудиторию произвела сильное впечатление.

Он коротко, без лишних подробностей разъяснил ей смысл своих слов. Эшлин слушала, раскрыв розовые губки и поминутно менялась в лице: из розовой сделалась бледной, потом опять запунцовела.

– …Нужно послать вашему отцу телеграмму, – подытожил Эраст Петрович. – Если мистер Стар желает выкупить Дрим-вэлли, пускай даёт настоящую цену. Я не специалист, но уверен, что счёт здесь пойдёт на миллионы.

В столовой что-то звякнуло, и Эшлин быстро поднесла пальчик ко рту.

Подбежала к приоткрытой двери, сердито крикнула:

– Салли! Марш отсюда! Потом приберёшь!

Плотно затворила дверь, обернулась.

Приятно было видеть эту своенравную, самоуверенную девицу такой растерянной.

– Я… я слушала, как в тумане, – пролепетала она. – И, может быть, неверно поняла… Сколько, вы сказали? Десять тонн?!

– Это всего лишь самое первое и, очевидно, слишком осторожное предполо…

Занавеска качнулась от последнего дуновения сквозняка и щекотнула Эрасту Петровичу лицо. Он отодвинул лёгкую ткань, рассеянно при этом выглянув во двор и вдруг запнулся на полуслове.

Трое пастухов стояли у изгороди корраля, о чём-то переговариваясь.

– Черт, – пробормотал Фандорин. – Как же я…

– Что? – удивилась Эшлин. – Что вы сказали?

– Прошу извинить. Я сейчас вернусь.

Он перекинул ноги через подоконник и спрыгнул вниз.

– Эй, парень! – обратился Эраст Петрович на фамильярный американский лад к юноше с красным платком на шее. – Ты почему со мной не поздоровался?

Двое остальных предусмотрительно подались в стороны. Мальчишка побледнел и заморгал голубыми глазами. Открыл рот, но не произнёс ни звука.

– Ну-ка, скажи что-нибудь. Я хочу услышать твой г-голос.

Голубоглазый попятился, упёрся спиной в изгородь.

– Эй, мистер, – неуверенно попробовал заступиться один из пастухов. – Чего вы привязались к Билли? Он ничего такого…

Не слушая, Фандорин рванул с шеи голубоглазого платок. Так и есть! Сбоку, ниже левого уха, виднелся продолговатый сине-багровый кровоподтёк – след от удара ребром ладони, который называется юмэсасои, то есть «приглашение ко сну».

– Привет, крестник. – Эраст Петрович похлопал онемевшего Билли по плечу. – Не зря я тебя в живых оставил. То-то смотрю, глаза знакомые. Голоса не подаёшь. И зачем-то шею прикрыл. Ну как, п-поговорим?

Если бы не вороная кобыла, Фандорин вряд ли догадался бы обернуться – слишком уж обрадовался встрече. Но Сельма, совавшая к нему морду поверх барьера, вдруг вскинулась, тревожно заржала и так нервно метнулась в сторону, что Эраст Петрович непроизвольно повернул голову. Заметил боковым зрением движение за спиной.

Развернулся.

Обмер.

На крыльце плечом к плечу стояли трое: Тед Рэттлер, Уошингтон Рид и (это уж было совсем невероятно) Мелвин Скотт, для покойника выглядящий вполне неплохо.

Тед держал руку на кобуре, «пинк» – даже на двух. Рид зябко тёр ладони и выглядел несколько смущённым. А из окна высовывалась Эшлин Каллиган, её зелёные глаза пылали ненавистью, и эта метаморфоза была страшнее всего.

Трое пастухов отбежали подальше от Эраста Петровича – не хотели угодить под пулю. Сельма металась в загоне, вскидывалась на дыбы, но чем могла она помочь избраннику своего лошадиного сердца?

– Я вижу, мисс Каллиган, ваша Салли уже прибрала посуду, – сказал Фандорин, чтобы они не думали, будто у него язык присох к горлу. – Привет, Мел. Не ушибся, когда падал в пропасть? У тебя там что, была перина подложена?

Бравада бравадой, но дела были неважные. В кобуре за спиной висел «герсталь», в нём как раз три патрона. Но Фандорин отлично знал, что в быстроте с этими мастерами состязаться бессмысленно.

– Идиот! – прошипела Эшлин. – Чуть всё не испортил!

Тед с Мелвином, мягко ступая, сошли по ступеням.

У обоих была одинаковая кошачья походка, да и немигающие глаза смотрели на противника с совершенно одинаковым выражением: холодным и очень внимательным. Уошингтон Рид догнал сообщников, быстро проговорил:

– Если он даст слово молчать, то сдержит. Я его знаю. Позвольте мне с ним потолковать!

– Нет! – отрезал Раттлер. А Скотт пожал плечами:

– Зачем зря рисковать?

Конец дискуссии положила Эшлин.

– Хватит болтать! Кончайте его! – крикнула она и отвернулась.

Тед и Мел с молниеносной скоростью выхватили оружие и открыли огонь из трёх револьверов. Но с расстояния в полсотни футов, да ещё с бедра не так-то просто попасть по мишени, тем более подвижной. А она оказалась подвижной просто до невероятности. Это вам, мистер Гремучий, не по плавно летящей шляпе стрелять.

На быстроту Фандорин ставить не стал, решил поставить на меткость. Поэтому, делая замысловатые, ломаные движения, от которых у оппонентов зарябило в глазах, он дал себе труд как следует прицелиться. Впервые за последнее время боевые характеристики «герсталя» – мягкость спуска и малая отдача – пришлись кстати.

Гремучий жених успеть промазать по вьюнообразной мишени трижды, «пинк» даже четырежды, прежде чем неравная дуэль закончилась. Двумя выстрелами из маленького шедевра бельгийских оружейников.

Первая пуля, которую Эраст Петрович выпустил из положения «левая нижняя терция», перебила Теду правый локоть, потому что нехорошо убивать человека накануне свадьбы. Вторая (из верхней терции справа) угодила Мелвину Скотту в середину лба. Потому что нечего подличать, нечего палить с обеих рук, ну и вообще: покойник так покойник.

А третья пуля осталась в барабане, ибо Уош Рид свой видавший виды «кольт» из кобуры так и не вынул.

Оглянувшаяся на шум мисс Каллиган воскликнула:

– Oh my God!

Её изумление было понятно.

Только что во дворе стояли четыре человека: один обречённый и трое палачей. Ныне же не было ни души, если не считать неподвижного Скотта (душа которого, впрочем, уже успела отлететь).

А дело в том, что Рэттлер, обхватив раненый локоть, метнулся за угол дома. Эраст Петрович, засомневавшийся, стоит ли отпускать мерзавца, – за ним.

Рид тоже счёл за благо не задерживаться. Рванул в противоположном направлении, где его, надо полагать, поджидала верная Пегги.

Ах да. На почтительном расстоянии от недавней баталии застыли три пастуха с поднятыми (на всякий случай) руками. Но они ошеломлённой барышне ничего не объяснили.

Догнать Гремучего или уж, во всяком случае, всадить в него ещё одну пулю было бы нетрудно.

Бегал Тед быстро, но, садясь в седло своего рослого жеребца, замешкался. Конь был белый, со следами сажи на крупе. Эраст Петрович даже прицелился, но всё-таки не выстрелил.

Бывший чубарый запустил галопом, оставив позади шлейф пыли и цепочку характерных следов: на подковах – гвозди с квадратными шляпками.

Надо было всё-таки оторвать этому всаднику голову, вздохнул Эраст Петрович. Пусть скажет спасибо мисс Каллиган. Хоть она и крикнула «кончайте его!», но всё-таки отвернулась, а значит, не совсем пропащая.

Интересно было бы завершить беседу, но вряд ли барышня предоставит такую возможность.

Однако тут Фандорин ошибся.

Чего-чего, а дерзости красной жемчужине было не занимать. Она и не подумала прятаться. Ждала Эраста Петровича там же, где он её оставил, – в гостиной.

И сразу ринулась в наступление.

– Тебя повесят! – закричала мисс Каллиган, едва он появился на пороге. – Ты застрелил агента Пинкертона на глазах у шести свидетелей! А твои бредни никто даже слушать не станет!

Следовало признать, что ярость была ей к лицу. Особенно растрепавшиеся огненные кудри. Ну и, конечно, сверкающие пламенем глаза.

– У вас шесть свидетелей, а у меня почти полсотни. – Эраст Петрович вытер платком лоб, поскольку немного вспотел от прыжков и бега. – И все они видели, как мистера Скотта один раз уже застрелили, да ещё и в пропасть скинули. Ваш хитроумный план провалился, сударыня. Вы чуть было не обвели нас с полковником вокруг пальца. Но Конфуций прав: «Правильные поступки всегда приводят к правильному результату».

– Кто это – Конфуций? – подозрительно спросила Эшлин, лихорадочно что-то соображая.

– Мудрый человек из К-Китая.

– Жалко, твоему Конфуцию только ногу продырявили!

Она злобно топнула каблучком, очевидно, так и не придумав, как повернуть ситуацию в свою пользу.

Эраст Петрович насмешливо поклонился и подался к выходу, не спуская глаз с прелестного создания. Ещё пальнёт в спину, с неё станется.

– Куда же вы? – с очаровательной непоследовательностью вскричала она, порывисто бросаясь за ним.

– На телеграф. Нужно послать полковнику Стару телеграмму. Одну я уже отправил. Думаю, их вручат одновременно.

Он вышел на крыльцо. Она не отставала.

Глаза уже не исторгали молний, вид сделался странно задумчив.

– Прощайте, мисс. Не думал, что наше з-знакомство окажется до такой степени волнующим.

Фандорин осторожно спустился на одну ступеньку.

Эшлин прошептала:

– Ты даже себе не представляешь, каким волнующим оно может стать…

Ему показалось, что он ослышался. Тем более что в следующую секунду барышня от него отвернулась и свирепо закричала пастухам:

– Эй, болваны! Что стоите без дела? Подберите эту падаль! – Она брезгливо ткнула пальчиком в труп Скотта. – Отвезите куда-нибудь подальше и закопайте! А с тобой, Билли, я ещё поговорю.

Ковбои подбежали, подняли тело за руки и за ноги. Из жилетного кармана мертвеца выскользнула золотая цепочка, а следом за ней и часы, тоже золотые.

Если человек закоренелый лжец, это проявляется даже в мелочах, философски подумал Фандорин, вспомнив, как покойный врал, будто никак не накопит денег на часы.

Один из работников, воровато оглянувшись, подобрал золотой кругляш, рассмотрел и огорчённо сплюнул:

– Какую вещь попортили!

Заинтересовавшись, Эраст Петрович подошёл ближе.

Часы были без стекла, с погнутыми стрелками, а сзади, в корпусе, виднелась вмятина от пули. Очень знакомого калибра – точь-в-точь как у «герсталя».

Теперь логическая линия окончательно выстроилась. Тёмных пятен в истории не осталось.

В считаные секунды привычный к дедукции мозг сыщика восстановил всю последовательность событий.

Корку Каллигану были очень нужны деньги, много денег. Полковник рассказывал, что, расширяя свою скототорговую империю, старый ирландец изрядно подорвал кредит. Его никак не могли выручить жалкие десять тысяч, которые Морис Стар предлагал за Дрим-вэлли. Но возникла идея. Кто был её автором – сам Корк, его предприимчивая дочка или змееподобный Тед – неизвестно, да и не суть важно. Так или иначе, работали они рука об руку. Сначала нужно было создать впечатление, будто некая таинственная сила во что бы то ни стало хочет изгнать из долины всех жителей. Так появилась шайка Чёрных Платков, набранная из самых забубённых пастухов каллигановского ранчо. Заодно появился и Безголовый Всадник.

Зная полковника, заговорщики были уверены, что тот своих соотечественников в беде не бросит и захочет разобраться, кому это они не угодили. Логично было предположить, что Стар обратится за помощью к самому опытному из местных сыщиков – Мелвину Скотту. А с тем уж всё было сговорено. Он блестяще раскрыл бы замысел «бандитов», доложил о золотой жиле заказчику, и Стар выложил бы за долину не десять тысяч, а во много раз больше.

Но ловкачи не учли одного: община «Луч света» ни в какую не желала пускать к себе американца, а тут ещё в газетах стали писать о гениальном детективе русского происхождения. Когда полковник решил нанять для расследования этого чужака, вся интрига оказалась под угрозой.

Однако приглашение было отправлено по каналам агентства, и Каллиганы об этом узнали – вероятно, от того же Мелвина Скотта, имевшего в нью-йоркском офисе приятелей.

Слава бостонского сыщика, раздутая журналистами, до того напугала конспираторов, что они решили убрать опасного человека ещё до начала расследования. С этой целью в Нью-Йорк был откомандирован Скотт, попытавшийся убить Фандорина выстрелом в спину, а вместо этого оставшийся без часов. То-то «пинк» так разозлился, когда игрок в салуне спросил: «Ты где пропадал? Уезжал, что ли?».

Когда выяснилось, что бостонца голыми руками не возьмёшь, сообщники переполошились ещё пуще. На вагон, в котором Фандорин ехал из Шайенна в Круктаун, напала уже вся банда. И опять безрезультатно!

Тут к операции подключилась мисс Каллиган. Вне всякого сомнения, она нарочно вертелась перед домом полковника, и её радость по поводу поездки на чудесной карете была абсолютно неподдельной. Вероятно, в задачу юной Далилы входило обольстить новоявленного Самсона или, во всяком случае, проследить, чтобы он не избежал встречи с Гремучим Тедом. В таком беззаконном местечке, как Сплитстоун, подстроить ссору с чужаком нетрудно, а за вердикт присяжных можно не беспокоиться.

Но, присмотревшись к великому и ужасному «Фэндорину», сообразительная Эшлин поняла, что он не так уж и ужасен. Более того, этого умника можно отлично использовать в интересах дела. Ещё лучше получится. Соотечественнику Стар поверит охотнее.

Именно поэтому славная барышня помешала поединку с Тедом. Именно поэтому Скотт не дал напарнику упасть с обрыва. Этой же причиной объясняется и вялость погони, устроенной Чёрными Платками после того, как «тайна» рудника была раскрыта.

Намалевать в полутёмном подземелье «золотую жилу» и даже набить верхний ящик настоящими самородками – дело не столь сложное.

Симпатичнейший Уош Рид, весьма ловко подсунутый бостонцу, очень кстати оказался бывалым старателем. Это на случай, если дилетант-горожанин сам не сообразил бы, что именно он видел в шахте.

Весь продуманный до мелочей спектакль был отыгран на славу.

Фандорин блестяще исполнил роль марионетки. (При этой мысли Эраст Петрович покраснел от злости).

Эксперт-геолог дал правильное заключение.

Полковник жадно заглотил наживку.

Единственный фактор, которого не предусмотрели кукловоды, – щепетильность куклы. Но промах извинителен, ведь они понятия не имеют, что это за овощ и с чем его едят…

Весь этот вихрь умозаключений пронёсся в голове Эраста Петровича в какую-нибудь минуту, пока пастухи уносили труп за пределы видимости – без особого почтения, но по крайней мере в гробовом молчании.

К изгороди подошла Сельма, вытянула к Фандорину лебединую шею.

– Спасибо, к-красавица, – серьёзно сказал он и поцеловал вороную в бархатную щеку.

С крыльца раздался звонкий смех.

– Ты целуешься только с кобылами?

Мисс Каллиган стояла, подбоченясь, и смотрела на него сверху вниз. Освещённая утренним солнцем, она вся сияла и даже переливалась, будто была из расплавленного золота.

Нехитрая смена тактики, улыбнулся Эраст Петрович, а всё же залюбовался.

– Иди сюда. Или ты меня боишься?

Она протянула к нему тонкие руки с длинными и острыми, как коготки, ногтями. Пожалуй, боюсь, подумал он.

– Я понимаю, мисс, что после случившегося вы не слишком высокого мнения о моих умственных способностях. Но всё же на вашем месте я бы действовал как-нибудь потоньше.

Откинув голову, Эшлин расхохоталась.

– В отношениях между женщиной и мужчиной тонкости ни к чему. Они только мешают. Ты решил, что я притворяюсь? Подманиваю, чтобы впиться зубами в глотку?

– Нечто в этом роде. Несколькими минутами ранее вы смотрели на меня с другим выражением лица. Честно говоря, ненавидите вы талантливей, чем соблазняете.

Что было совершённой неправдой. Произнося эти в высшей степени рассудительные слова, он подходил всё ближе, будто притягиваемый невидимой, но весьма крепкой нитью.

Она сбежала навстречу, по-прежнему не сводя с него победительно сияющих глаз, но теперь смотрела не сверху вниз, а снизу вверх.

– Да, несколько минут назад я тебя презирала, а любила Рэттлера. Теперь всё наоборот. Он сбежал, как последний трус. Он слабее тебя. Мне не нужен такой жених. Я хочу тебя!

Черт, а ведь она говорит искренне, понял Фандорин, испытывая странное чувство. Ему было разом и лестно, и страшновато.