Казнь Шерлока Холмса Томас Дональд

Холмс жестом велел мне идти вперед. Я вошел и встал в углу у окна. Сержанты открыли вторую дверь и начали выносить мантии по одной, передавая их камердинерам, а те помогали своим господам одеться. Пятнадцать или двадцать придворных рангом пониже ждали своей очереди. На них были форменные куртки и короткие штаны. В стороне от остальных я заметил графа с двумя сопровождающими в красных мундирах с золотой тесьмой. Один из них привлек мое внимание. Я издали осторожно за ним наблюдал, он же не мог меня видеть. Это был высокий худощавый человек с лицом сморщенным, как чернослив, хотя и не старше пятидесяти лет. Мой взгляд приковали к себе не столько эти преждевременные морщины, сколько выпуклый покрасневший лоб и глубоко посаженные глаза. Мужчина медленно поворачивал голову из стороны в сторону, словно прислушиваясь к какой-то внутренней музыке или решая сложную задачу. Как подсказывал мне мой опыт, такие движения свидетельствуют о затаенном беспокойстве. Некогда я замечал их у профессора Мориарти, чьи черты, казалось, ожили сейчас передо мной. Распознать среди присутствующих его брата оказалось проще, чем я ожидал.

Очевидно, полковнику Лемоннье, которого здесь никто не знал, не составило труда незаметно выйти из переполненного буфетного зала и выдать себя в Венецианской гостиной за Мориарти, также никому не известного. Я отвернулся, уверенный в том, что враг ничего не заподозрил, и отправился разыскивать Холмса. Он стоял рядом с Джейгоу. Инспектор, красный, с ощетинившимися усами, хранил горделивое молчание.

– Благодаря никчемности наших друзей-полицейских, – шепнул мне Холмс, заслоняясь ладонью, – Лемоннье беспрепятственно выскользнул из Венецианской гостиной еще до конца ланча и исчез. Но мы все-таки останемся здесь и подождем. Прошу вас быть начеку и приготовиться к быстрым действиям. Если желаете увидеть кульминацию моего маленького спектакля, не спускайте глаз с лорда Холдера.

Голова титулованного банкира на несколько дюймов возвышалась над группкой гостей. Он направился к нам с довольной улыбкой на лице, и вельможи почтительно расступились перед его величественной персоной. За ним шел, ссутулясь, лорд Адольфус Лонгстафф. Все было устроено так, чтобы полковник Мориарти очутился в первом ряду зрителей. Мои пальцы непроизвольно сжали холодную рукоять револьвера в кармане черной визитки. То, что произошло потом, промелькнуло за считаные секунды, которые показались мне бесконечными.

Лорд Холдер и его спутник вышагивали навстречу нам, явственно выделяясь среди прочих благодаря большому росту. Я бросил беглый взгляд на эполеты и лацканы их одеяний и замер в изумлении, как ребенок перед фокусником: на левом отвороте мантии Лонгстаффа горел белый бриллиантовый огонь, оттененный синевой сапфиров. «Королева ночи», которая, по словам Холмса, уже была на пути в Париж, предстала перед нами во всем неподражаемом блеске.

Я посмотрел на раскрасневшегося полковника Мориарти, ожидая, что он, выхватив пистолет, сорвет драгоценность с груди лорда Адольфуса. Но если я, должно быть, всем своим видом выражал крайнее удивление и недоверие, то на худом лице нашего врага застыл глубочайший ужас. Увидев брошь, он не бросился к ней, а отшатнулся.

Тут Шерлок Холмс снял позаимствованную для церемонии треуголку и взмахнул ею у себя над головой. Этот нарочитый жест привлек внимание полковника Мориарти, чьи запавшие глаза заволакивал парализующий страх, словно черти тащили его в ад. Он повернул свою тяжелую голову и, конечно, узнал нас с детективом. Инспектор Джейгоу, в парадном мундире, и суперинтендант полиции Сити сделали шаг вперед, и тут преступник дрогнул. Чтобы не позволить врагу первому взяться за оружие, я наполовину вытащил револьвер из кармана. Несомненно, у Мориарти был при себе пистолет, но, к моему удивлению, он даже не попытался достать его. Вместо этого полковник развернулся и побежал, расталкивая всех, кто попадался ему на пути. Через мгновение он исчез в глубине мраморного коридора. За ним по пятам бросились инспектор и суперинтендант.

– Джейгоу! – оклик Холмса прозвучал как команда на параде. – Не отставайте от него и прокладывайте для нас дорогу!

Мой друг врезался в толпу оторопевших зрителей. Несколькими шагами он пересек первую из трех смежных комнат и, миновав гардеробную, стремительно влетел в третью. Ключом, который дал ему лорд Холдер, Холмс отпер один из шкафов. Внутри оказалось странное устройство: чугунная коробка с воздухонепроницаемой стеклянной крышкой, окантованной латунью. Сбоку была приделана ручка наподобие тех, что бывает у пивных насосов. Сквозь стекло я увидел в одном углу ящика трехдюймовое отверстие с раструбом, в другом – трубку для поступления воздуха. Рядом лежали капсулы из черной резины в фетровых колпачках, точно соответствующие диаметру воздуховода.

Прежде мне не встречался такой аппарат, но его назначение было понятно. Он соединял конторы Мэншен-хауса с системой лондонской пневматической почты, перемещавшей телеграммы и маленькие грузы по подземным трубам протяженностью в сорок миль. Попадая в коробку, капсула испытывала давление, примерно равное десяти фунтам на квадратный дюйм, а в момент приема втягивалась вакуумом. Такая почта может передавать связки из семидесяти пяти телеграмм в резиновой обертке. Двигаясь по трехдюймовой трубе, посылка проходит милю примерно за две минуты. Бриллиант и обрамляющие его сапфиры были достаточно легки, чтобы преступник мог отправить их в двух контейнерах.

Шерлок Холмс просмотрел список адресов, прикрепленный с внутренней стороны к дверце шкафа:

– Едва ли полковник пожелал связаться с парламентом, Букингемским дворцом или полицейским управлением. На его месте я предпочел бы вокзал Чаринг-Кросс. Да! Ставлю фунт против пенса на следующий поезд до Парижа.

Холмс нацарапал записку, вложил ее в резиновую капсулу, и она полетела по месту назначения. Через его плечо я увидел адрес: «Лестрейду, в Скотленд-Ярд». Все, о чем я рассказал читателю столь пространно, в действительности не отняло и минуты.

– У меня были сомнения, – задыхаясь, говорил я, когда мы неслись вниз по лестнице, – но готов признать их напрасными. Фокус с брошью я назвал бы одной из самых блистательных ваших побед! Никогда не забуду, как изменился в лице Мориарти, когда взглянул на лонгстаффовскую мантию. Он понял, что украл подделку, которую вы ему подсунули!

На повороте Холмс остановился как вкопанный и с недоумением посмотрел на меня:

– Так вы ничего не поняли? Копия была на Лонгстаффе! В семействе Мориарти умеют отличать бриллианты от побрякушек. Полковника трудно ввести в заблуждение. Это удалось сделать лишь в полумраке коридора, и то можно списать его ошибку на эффект неожиданности – он подумал, будто видит вещь, которую час назад украл, подобно тому как убийце мерещится призрак жертвы. Вы, конечно, заметили, до чего он был обескуражен. А в следующую секунду Мориарти замечает нас с вами и двух полицейских, в упор глядящих на него. И ему становится вовсе не до броши, подлинной или поддельной. Вы держите оружие наготове, и преступник чувствует, что ловушка захлопнулась.

Мы стремглав вылетели во двор, и Холмс крикнул констеблю, чтобы нам подали закрытый экипаж, в котором мы могли бы отправиться по следам инспектора Джейгоу. Когда мы выехали за ворота, мой друг повернулся ко мне и под грохот колес громко, но спокойным тоном проговорил:

– Если позволите, старина, я воспользуюсь вашим револьвером.

– Едем на Чаринг-Кросс? – спросил я, передавая ему оружие.

– Да, – кивнул он. – Только подумайте! Мориарти с легкостью укрылся в гардеробной, когда остальные оттуда ушли и стража заперла двери. Полковник Лемоннье заменил его на ланче в Венецианской гостиной. Через пять минут вор покинул убежище, снял «Королеву ночи» с мантии лорда Лонгстаффа и, отделив бриллиант от сапфирового обрамления, отправил их в двух капсулах по пневматической почте. Перед возвращением придворных вору ничего не стоило спрятаться за дверью или за длинной занавеской, а при первом удобном случае незаметно выйти и затеряться в толпе. К тому моменту пропажу не должны были заметить. А когда спохватились бы и подняли тревогу, ищи-свищи ветра в поле. Против Мориарти не нашлось бы улик.

– Обнаружив исчезновение «Королевы ночи», преступника сразу начали бы искать.

– Мантии выносили по одной. Пока лорд Адольфус дожидался очереди, многие из участников церемонии уже ушли. И Мориарти мог бы сбежать, если б захотел, но решил не суетиться. Ведь при нем не было броши, и никто не стал бы его подозревать. Полковник Лемоннье тем временем наверняка помчался на вокзал. Для успеха нашего плана чрезвычайно важно, чтобы этот человек до некоторых пор оставался на свободе.

– А Мориарти?

– Он стремится домой, где его ждут бандиты с Пляс-Пигаль и шлюхи с Авеню-де-Клиши. Можете не сомневаться в том, что в «Дэшвуд-клубе» не дождутся оплаты счета. Думаю, полковник ближайшим поездом выедет в Фолкстон, а оттуда в Булонь. Ему нужно лишь забрать в телеграфной конторе две маленькие неприметные посылки, и этим же вечером он сможет с видом беззаботного фланера отужинать в местечке, недосягаемом для английского правосудия. А Джейгоу и Лестрейд пускай себе бегают по Мэншен-хаусу.

Наш экипаж, подскакивая, катился в сторону площади Ладгейт, оставив позади огромный купол и колоннаду собора Святого Павла. Холмс мрачно продолжал:

– Теперь правила игры для Мориарти изменились. Он думает, будто на мантии был тот самый бриллиант, который он полчаса назад украл и отправил по пневматической почте. Для него это может означать только одно: его предали. Окажись вы в таком положении, как бы вы себя повели?

– Я бы кинулся за брошью, чтобы проверить, точно ли меня обманывают.

– Вот именно.

Наш возница, констебль в форменном мундире, увидал с облучка, что въезд на Флит-стрит и Стрэнд перекрыт, поскольку по ним вскоре должна проследовать королевская процессия.

– Если нам повезло, – мягко сказал Холмс, – то это препятствие задержит и нашего беглеца.

Мы резко свернули к мосту Блэкфрайерс и через минуту уже мчались по набережной к Вестминстеру. Слева от нас блестела река, по которой, волоча за собой длинные ленты черного дыма, курсировали речные трамваи за пенни. Справа, в зелени деревьев, виднелись конторы юридической коллегии «Темпл». Наш экипаж нырнул в узкий каньон Вильерс-стрит. Впереди уже возвышалась прокопченная кирпичная громада Чаринг-Кросса.

Холмс первым выскочил из экипажа и устремился к платформам. Следом по вестибюлю шествовал Джейгоу, кичась парадным черным мундиром с золотым кантом. На ходу он успел изучить каждого пассажира, предъявлявшего билет контролеру. Но вот детектив подал инспектору знак, и они осторожно отошли за угол книжного киоска. Отсюда открывался неплохой обзор с видом на почту и телеграф. Я присоединился к ним.

– Сейчас два часа двадцать минут, – сказал мой друг. – Поезд отходит в три. Посылки должны были прийти с полчаса назад. Вряд ли они адресованы Мориарти. Он мог отправить их на имя Лемоннье или на любое другое.

Холмс, не таясь, пересек вестибюль и открыл дверь конторы, а мы с инспектором остались на посту. За стойкой ждал клиентов человек средних лет, которому наверняка приходилось не раз сталкиваться с почтовым мошенничеством. Шерлок Холмс заговорил с ним, а потом, потеряв терпение, что-то прокричал ему в лицо. Бедный служащий, вероятно, ответил, хотя слов я слышать не мог. Через секунду он стал очень медленно поднимать руки. Очевидно, Холмс достал из кармана мой револьвер или пригрозил, что сделает это. Иногда на него находила неистовая злоба, и он вполне мог застрелить чиновника, препятствующего расследованию.

По счастью, инспектор Джейгоу в тот момент смотрел в другую сторону. Он разглядывал пассажиров, спешивших разъехаться по домам после участия в королевской церемонии. Между тем почтовый работник сделал шаг в сторону. Холмс, наставив на него дуло, свободную руку запустил в ящичек с телеграммами и маленькими посылками, ожидающими востребования. Он пригоршнями вытаскивал их, бегло осматривал и бросал на пол. Наконец он снова прокричал что-то помертвевшему от ужаса клерку, тот ответил. Мой друг с силой распахнул дверь и зашагал к нам.

– Боже мой, Холмс!

– Мне сказали, что я видел все посылки, какие есть в отделении. Ни одна, ни одна даже близко не напоминает вещь, которую мы ищем. Ее уже забрали!

– Вряд ли это сделал полковник Мориарти, – проговорил я успокоительным тоном. – Он не мог приехать сюда настолько раньше нас, чтобы успеть взять брошь и уйти. Правда, может быть, ее получил Лемоннье под собственным или вымышленным именем.

Джейгоу не слишком внимательно слушал наш разговор. Не поворачиваясь к нам, полицейский тихо произнес:

– Да уж! Хорошенькое дельце!

Минутная стрелка больших квадратных часов, закрепленных на балке у нас над головами, прошла почти половину круга. Мы проследили за взглядом инспектора.

– Очень любопытно! – пробормотал он. – Взгляните на того типа с проседью, который спускается по лестнице к уборным: на нем форменная накидка наподобие тех, какие носят кебмены. Но подозрительно не это. Под ней – сшитая по мерке шелковая рубашка. Он явно не хочет выглядеть как джентльмен, однако держит в руке дорожный несессер фирмы «Дженнер и Ньюстаб» – весьма недешевый кожаный портфель с отделениями для белья, бритвенных принадлежностей и прочих вещей, которые могут понадобиться настоящему денди.

– Ясно одно, – безапелляционно хмыкнул Холмс. – Для того чтобы оказаться полковником Мориарти, он недостаточно высок и слишком крепко сложен. Но его не стоит упускать из виду, а при необходимости можно и арестовать.

Минутная стрелка часов коснулась цифры VI. До отхода поезда оставалось полчаса. Мы смотрели на людей, проходивших через турникет на платформу. Никто из них не имел ни малейшего сходства с нашим врагом.

– Смотрите! – встрепенулся Джейгоу. – Вон снова появился тот тип: по-прежнему в ливрейной накидке поверх дорогой сорочки, но уже без портфеля. Если не ошибаюсь, он направляется к стоянке кебов. Держу пари, этот мистер не собирается брать в руки вожжи, а хочет побыстрее уехать на пассажирском сиденье.

Повернувшись, инспектор бросил пристальный взгляд на двух неприметных джентльменов, до этой минуты читавших газеты на скамейке. Я на них и внимания не обратил бы. Но вот один из них встал, а через несколько секунд поднялся и второй. Они порознь направились в ту же сторону, что и человек в ливрее.

В течение следующих минут Холмс, Джейгоу и я не сводили глаз со сверкающей металлическими перилами лестницы, которая вела в мраморные, дышащие испарениями недра уборных. Там же, внизу, располагалась багажная контора, чем и объяснялось любопытство полицейского. Я ждал человека в красном мундире, но, как оказалось, напрасно. Наш враг появился в черном сюртуке, черных брюках и шелковой шляпе, держа в руке трость с серебряным набалдашником. Первым его заметил детектив. Его лицо напряглось, и я понял почему: элегантный господин нес дорожный несессер «Дженнер и Ньюстаб».

По правде говоря, я не узнал в этом джентльмене Мориарти. Его облик кардинально изменился, прежним остался только рост. На выпуклый лоб была надвинута шляпа; очки в массивной оправе придавали преступнику ученый вид, а глаза благодаря им казались посаженными менее глубоко; линию рта скрывали приклеенные темные усы.

В движениях полковника ощущалась странная решимость. Поднявшись по лестнице, он быстро повернул в сторону от нашего киоска и подошел к вращающейся двери вокзальной гостиницы. Мы двинулись за ним на расстоянии. Дверные панели крутились медленно, и, очутившись в холле, я увидел, как Мориарти уже шагнул в лифт. Мальчик-служитель нажал кнопку. Холмс бросился вверх по ступенькам, стараясь бежать вровень с кабиной, а я остался дежурить на первом этаже. Джейгоу вызвал второй лифт и поехал наверх, чтобы отрезать полковнику путь к бегству через крышу. Вдруг, к моему ужасу, первый лифт, поднявшись не выше третьего этажа, стал спускаться. Мориарти нужно задержать! Холмс и Джейгоу проскочили мимо цели, и теперь мне, по всей видимости, придется встретиться с мошенником один на один. Моя рука потянулась к карману, но тут я вспомнил, что револьвера там нет.

Собравшись с духом, я приготовился к атаке. Слава богу, в моем арсенале были кое-какие приемы – меня научили драться в регбийном клубе «Блэкхит». Но только я настроился на борьбу, лифт без остановки проехал мимо на нижний уровень. Мы просчитались: Мориарти решил воспользоваться выходом на Вильерс-стрит. Полковник перехитрил и Джейгоу, и меня, и даже Холмса. Уверен, что беглец нас не видел и все же не поленился замести следы на всякий случай.

Следующая возможность поймать его могла представиться при посадке на трехчасовой фолкстонский поезд. Погоня продолжалась! Стрелки показывали без двадцати три, и состав наверняка готовился к отправлению. Из лифта выпрыгнул Холмс.

– Бросьте все это! – прокричал он мне, быстро обшарив взглядом малиново-кремовое убранство гостиничного вестибюля.

Мы вернулись в здание вокзала.

– Надо ловить Мориарти на платформе перед отходом поезда, – сказал я.

– Нет! Это именно то, чего он от нас ждет!

– И что же мы предпримем?

– Все составы, уходящие с Чаринг-Кросса, переезжают мост и останавливаются на станции Ватерлоо. Полковник успеет минут через пять-десять сесть на пригородный поезд и сойдет там, предоставив нам караулить его на вокзале. Из Ватерлоо Мориарти благополучно доберется до Фолкстона или Дувра. Ждать больше нельзя. Надо брать его сейчас.

– Но ведь на всех станциях полным-полно полицейских!

– Ну и что с того, Ватсон?! Это не помешает ему попасть с вокзала Ватерлоо на любую станцию Лондона или в любой город Англии.

– Скотленд-Ярд наверняка пустил своих ищеек по следу Мориарти.

Холмс глубоко вздохнул:

– Сейчас о пропаже «Королевы ночи» во всем городе знают лишь полдюжины человек, причем трое находятся здесь. Основные силы полиции брошены на охрану королевского кортежа и соблюдение порядка в столице.

В этот момент нас догнал Джейгоу. У самой дальней и грязной платформы стоял состав из старых вагонов, который вскоре должен был начать свой неспешный путь к юго-восточным окраинам Лондона через Нью-Кросс, Луишем и Блэкхит. У турникета, где контролер проверял билеты, маячил высокий господин спортивного телосложения в коричневом твидовом сюртуке. В руках он держал кожаный портфель «Дженнер и Ньюстаб».

Как легко двусторонняя одежда может изменить облик своего владельца, уходящего от преследования! Холмс сразу же помчался за ним во весь опор, Джейгоу и я бросились вдогонку. Металлические ворота уже закрылись, поезд издал свисток. Инспектор что-то прокричал контролеру в тот момент, когда состав медленно пополз к Хангерфордскому мосту через Темзу, чьи грязные воды посеребрило послеполуденное солнце. Холмс перепрыгнул через ограду и понесся по платформе. Полковник, казалось, как сквозь землю провалился. Но вдруг послышался хлопок, похожий на разрыв сигнальной ракеты, – это был выстрел из револьвера. Назвать модель я не мог, но понял, что оружие мощнее моего. Стреляли, судя по всему, из первого вагона.

Возвращаться в здание вокзала, чтобы послать срочную телеграмму в станционную службу Ватерлоо, было бессмысленно: полицейские не успели бы к поезду. Оторвавшись от нас сейчас, Мориарти мог сойти на любой остановке и затеряться в толпе. Где тогда его искать – в Лондоне, провинции, Европе или Тимбукту…

Холмс спрыгнул с платформы и побежал по путям. Для Мориарти он был пока недосягаем – для этого полковнику пришлось бы перейти в последний вагон и стрелять оттуда. Тем не менее, когда колеса закрутились быстрее, преступник еще дважды нажал на курок. Металлический грохот состава почти полностью заглушил звук выстрелов, но очередная пуля свистнула прямо над головой Джейгоу. Если я не ошибался, враг выпустил из барабана три патрона, значит оставалось столько же. Мориарти достаточно было просто отогнать нас, не говоря уж о том, чтобы убить или ранить, и перед ним открылись бы все пути к свободе и богатству.

Вагоны, увлекаемые вперед маленьким, суетливо тарахтящим паровозом, катились к перекинутой через реку махине из металлических балок и деревянных досок. Слева виднелся залитый солнечным светом мост Ватерлоо, по которому бесконечной вереницей тянулись экипажи; справа пестрел красными, белыми и синими лентами Вестминстерский мост, украшенный по случаю празднества. Я знал: нам не найти Мориарти в толпах, которые осаждают лондонские вокзалы в такую пору. А кроме нас, его никто и не искал.

Едва я об этом подумал, крыло семафора, скрежеща, поднялось в горизонтальное положение и зеленый свет сменился красным. Загремели буферные брусья, завизжали колеса. Почти на середине моста поезд замер. Воцарилась тишина. Было неясно, почему он затормозил: машинист ли ждал, когда на разъезде освободится путь, или стрелочник заметил нас из своей будки?

Почти прижимаясь спинами к обшивке вагонов, чтобы не пересекать возможную траекторию стрельбы, мы двигались вдоль путей: первым шел Холмс с револьвером в руке, следом инспектор, за ним я. Вдруг раздался окрик машиниста:

– Прочь с дороги!

Команда явно была адресована не нам, а кому-то в дальнем конце состава. Мы не могли видеть того, что происходило у головы поезда, однако услышали, как кто-то спрыгнул на гравий.

– Он собирается дать тягу! – воскликнул Джейгоу.

– С чемоданом в руке? Вряд ли, – тихо сказал Холмс.

Мы обогнули последний вагон, чтобы встретить Мориарти с тыла. Выйдя из укрытия, я приготовился броситься на землю, если начнется пальба. Но никто не стрелял. Стояла такая тишь, будто мы находились на пустынном морском берегу или на горном склоне. На путях не было видно других поездов, – очевидно, кто-то заметил, как мы бежим по шпалам, и приказал остановить движение по мосту.

Посмотрев в сторону, я обомлел: через парапет перегнулся высокий человек в сюртуке из коричневого твида. Он перевернул кожаный дорожный несессер и вытряхнул его содержимое в Темзу. В воду полетели кисточки для бритья, мыло, одежные щетки, пижама и туго свернутое белье. Наш враг показывал, что сдается, или он просто избавлялся от обременявшей его ноши? Но тут полковник выхватил из кармана пистолет, и я резко отпрянул к вагону. Однако Мориарти выстрелил куда-то вдаль, повернувшись к нам спиной. Почему он палит не в нас? Хотя нет, я беспокоился напрасно: быстро развернувшись, злоумышленник прицелился снова, и пуля задела деревянную дверь в паре футов над моей головой. Через несколько секунд я увидел, кому предназначался предыдущий патрон: со стороны станции Ватерлоо по мосту медленно двигалась группа людей. Они пригибались, готовые в любой момент упасть наземь. Все, за исключением двоих, были в голубых мундирах из саржи и высоких касках с серебряными звездами. Во главе десятка полицейских крался, прижимаясь к парапету, мужчина в сером, а перед ним, в коротком летнем пальто и шляпе-котелке, осторожно шел инспектор Лестрейд.

Держат ли они оружие на изготовку, я видеть не мог. В любом случае для того, чтобы убить их всех, у Мориарти не хватило бы патронов в барабане, а перезарядить револьвер ему бы не дали. Бросив взгляд на дюжину полицейских, надвигающихся на него, полковник швырнул черную кожаную сумку туда же, куда незадолго до этого отправились дорожные аксессуары. Неужели и «Королева ночи» оказалась в Темзе? Если да, то никакая улика больше не указывала на Мориарти как на вора!

По моим подсчетам, у нашего врага оставался один патрон, у Холмса же все шесть были в каморах. Мы наступали с одной стороны, Лестрейд и его люди – с другой. Противник был зажат в тиски. Близилась развязка, и она оказалась стремительной. Полковник вскочил на широкий металлический парапет и, держа в руке револьвер, взглянул в сторону моста Ватерлоо. Никто не знал наверняка, как он распорядится последней пулей. Лестрейд и его подчиненные остановились. Им хотелось взять Мориарти живым, но еще больше их волновало содержимое его карманов – вдруг он прятал там великолепный бразильский бриллиант и горсть сапфиров?

Зашуршал гравий. Шерлок Холмс медленно пошел вперед. Его твердое лицо не дрогнуло; он спокойно встретил полный ненависти взгляд преступника. Держа револьвер в опущенной правой руке, мой друг уверенно и неспешно приближался к последнему из негодяев, жаждавших развлечься зрелищем его гибели на ньюгейтском плацу. Полковник не двигался, очевидно ожидая, когда сыщик подойдет на расстояние пистолетного выстрела. Все замерли. Холмс желал вступить с Мориарти в смертельную схватку один на один, и вот теперь этот момент настал: если полковник промахнется, ответный выстрел будет последним. Долговязая фигура, замершая на фоне летнего неба, представляла собой на редкость легкую мишень.

Когда врагов разделяло всего тридцать футов, Мориарти поднял пистолет. Великий детектив сделал еще шаг, по-прежнему держа руку опущенной. В следующую секунду мое сердце застыло от прилива тошнотворного ужаса: Мориарти нажал на спуск. Холмс пошатнулся, но попадания не было. Он сумел уклониться от летящей пули.

Мой друг продолжал идти вперед. Не знаю точно, какой смысл обычно вкладывается в слова «обезуметь от страха», но когда слышу их, в мельчайших подробностях представляю себе лицо полковника Мориарти в ту минуту. Тишину теплого дня нарушали лишь отдаленный свист пара, выпускаемого маленьким паровозом, да шорох шагов Холмса. Приблизившись к врагу на расстояние десяти футов, он прицелился. Полковник изрыгнул какое-то проклятие, которого я не мог расслышать. В тот же момент револьвер в руке сыщика коротко дернулся. Мориарти сначала качнулся вперед, а через долю секунды, перекувырнувшись, исчез за перилами моста.

Неизвестно, пошел ли полковник ко дну с пулей в голове или же назло тем, кто загнал его в угол, сам бросился в мутную глубь. Его тела не нашли, а если и так, то не опознали. Из тех несчастных, кого река выбросила на берег в последующие несколько недель, двое или трое были обезображены стальными лопастями колесных пароходов. Еще несколько трупов унесло в море. Хочется верить, что полковник был в их числе. Так или иначе, судьба покарала его более жестоко, чем это сделали бы мы.

В то время как близился к концу последний поединок между Холмсом и Мориарти, двое подчиненных инспектора Джейгоу арестовали Лемоннье. Он в своей кебменской накидке не успел далеко отойти от здания вокзала. Задержанный не оказывал сопротивления, однако настаивал на своей невиновности, признавая лишь то, что согласился подменить своего нового знакомого на ланче в Мэншен-хаусе. Мошенник утверждал, что знал этого человека всего несколько дней. О «Королеве ночи» Лемоннье никогда не слыхал. Правда, в его кармане обнаружили два маленьких свертка: один с бриллиантом, другой с сапфирами. Каким образом он похитил их у Мориарти при передаче портфеля на вокзале, не выяснилось. По словам Лемоннье, упаковки он получил от полковника на прощание и полагал, будто внутри находятся стеклянные безделушки, годные лишь на подарок сговорчивой девчонке с Пиккадилли.

Вечером того незабываемого дня инспектор Лестрейд в очередной раз посетил нашу гостиную на Бейкер-стрит.

– Видите, мистер Холмс? – благодушно сказал он. – Мы всегда оказываемся там, где в нас нуждаются. Кабы не здравый смысл и профессиональное чутье вашего покорного слуги, мост бы не перекрыли. Совершенно не к чему напоминать вам, джентльмены, что тогда полковник Мориарти благополучно добрался бы до станции Ватерлоо. А уж оттуда он мог податься куда угодно. Выбрать направление – это дело нескольких минут. И сейчас сидел бы он в Париже да любовался своей безделушкой – кажется, так назвал брошку Лемоннье.

Холмс неразборчиво пробормотал что-то себе под нос.

– А помните, джентльмены, – снова заговорил Лестрейд, подавшись ближе к нам, – тот случай, когда вы шли по парку и увидели, как человеку снес голову всадник на полном скаку? И знаете что?

– Понятия не имеем, Лестрейд, надеюсь, вы нас просветите. Вам удалось узнать имя убийцы?

Инспектор глотнул виски с водой и снова качнулся вперед.

– Нет, мистер Холмс. Я выяснил всю подноготную владельца головы, хоть он и попал к нам с абсолютно пустыми карманами.

– Я вас поздравляю, – проговорил Холмс, закрывая глаза. – Пожалуйста, продолжайте.

– Того человека звали Алкером, в прошлом он служил во флоте и был главным корабельным старшиной. Его случайно узнал один из посетителей патологоанатомической лаборатории, где голова хранится в банке с формальдегидом. По собранным нами сведениям, Алкер за границей принимал участие в ряде печальных, но необходимых операций: он приводил в исполнение приговоры военного, а иногда и гражданского суда. Что вы теперь скажете?

– В одном можете не сомневаться, Лестрейд: его не убил из мести тот, кого он в свое время повесил. Кроме этого, к сожалению, мне нечего добавить.

Лестрейд слегка насупился, обиженный тем, что его открытие не произвело ожидаемого эффекта.

– По правде говоря, я отправил на виселицу немало преступников, – самодовольно изрек он. – Однако мне не случалось иметь дело с палачом.

– Увольте от этого и меня, – сухо сказал Холмс. – Будь он хоть с головой, хоть без головы.