Десять правил обольщения Маклейн Сара

Здесь необходимо было соблюдать осторожность. Она покачала головой:

— Вы правы, брак мог бы разрешить некоторые из моих проблем… Но я думаю, что он создал бы и немало новых.

Ник коротко рассмеялся и, когда она взглянула на него с удивлением, сказал:

— Прошу прощения. Я просто никогда не встречал женщины, которая так относилась бы к браку.

Изабель сразу же поняла, что он вспомнил «Жемчуга и мантильи».

— Да уж. Не думаю, что встречали.

— И вам не хочется обрести семейное счастье?

— Если бы оно было возможно, я бы не отказалась. — Изабель насмешливо фыркнула, глядя довольно долго в свой бокал, а затем допила его залпом. Теперь ей легче было говорить правду. — Но семейное счастье никогда не казалось мне чем-то реальным.

— Нет?

Она подняла глаза и встретила его испытующий взгляд.

— Ни в малейшей степени. Вы не знали моего отца?

— Не знал.

— Вам крупно повезло. — На мгновение ей показалось, что он собирается сказать что-то в ответ на ее горькие слова. Когда он промолчал, она продолжила: — Он не слишком много времени проводил здесь. Моя мать была отчаянно влюблена в него по какой-то причине… хотя я никогда не могла понять почему. Он был довольно красив, полагаю. Веселый, обаятельный, душа любой компании. Каждый день превращал в праздник. Но когда мы нуждались в нем, его никогда не было рядом.

Можно было еще больше сказать — намного больше, — но Изабель оборвала себя. Лорд Николас Сент-Джон, каким бы прекрасным собеседником ни был, представлял опасность для нее — для всех них, — и ей следовало держать его на расстоянии.

— Достаточно сказать, что идея такого брака, как у моих родителей, никогда не прельщала меня.

Он медленно кивнул, словно понял.

— Не все браки такие, как у них.

— Возможно, — спокойно согласилась Изабель, заглянув в свой пустой бокал. — Полагаю, у вас любящая прекрасная семья. Вероятно, вы плод любви счастливой пары.

Ник коротко рассмеялся при этих словах, и это не ускользнуло от пытливого внимания Изабель.

— Вряд ли можно найти слова, более далекие от истины. — Он не стал углубляться в подробности, вместо этого переменив тему: — И поэтому вы продаете коллекцию.

Боль потери вспыхнула с новой силой. Когда Изабель заговорила, ей не удалось скрыть нотки сожаления в голосе:

— Да.

— Но вам не хочется ее продавать.

Лгать не было никакого смысла.

— Очень не хочется.

— Тогда зачем делать это? Наверняка в завещании вашего отца назначен опекун, который сможет помочь.

— Наш опекун, если его можно так назвать, пока ничем не обнаружил себя. Как обычно, отец предоставил мне заботиться о пище на нашем столе и о крыше над головой. — Она умолкла, затем широко улыбнулась. — В буквальном смысле.

Он улыбнулся ее шутке, и в этот момент разделенного веселья что-то изменилось в его глазах.

— И как же зовут этого нечестивца, вашего опекуна?

— Оливер, лорд Денсмор, — сказала Изабель.

Брови Ника удивленно взлетели вверх.

— Денсмор ваш опекун?

Тон его голоса очень ей не понравился.

— Вы его знаете?

— Знаю.

— И что он собой представляет?

— Он… — Изабель пристально наблюдала, как Ник подыскивает подходящее определение. — Ну, он довольно забавный.

— Забавный. — Изабель повторила это слово, словно пробуя на вкус, и решила, что оно ей не нравится.

— Да. Как вы сказали о вашем отце? У него каждый день праздник?

Изабель кивнула.

— Боюсь, что это не тот человек, которому я доверил бы защиту своей семьи.

«Конечно, не тот».

Изабель давно знала правду, но где-то в глубине души все же надеялась, что в этом последнем своем деянии отец поведет себя как настоящий отец. Если и не ее, то хотя бы Джеймса.

Услышав, что сказал Ник, она почувствовала, как страшная тяжесть сдавила ей грудь. Внезапно у нее перехватило дыхание — так невыносимо было думать, что еще один безответственный и вместе с тем влиятельный человек получил власть над ней… над Джеймсом… над девушками. Ее охватила паника, безудержная и все возрастающая.

Необходимо вывезти девушек отсюда. Немедленно. Прежде чем их поймают.

Прежде чем их обнаружат.

Прежде чем все, что она так бережно создавала, разрушит безответственный мужчина, такой же, как ее отец.

Она попыталась глубоко вздохнуть, но спазм в горле не пропускал воздух.

— Изабель!

Звук ее имени донесся словно издалека, пока она, закрыв глаза, пыталась заставить себя вздохнуть. Ник поспешно подскочил к ней. Его сильная ладонь, коснувшись ее спины, пробежалась вдоль косточек корсета.

— Эти вещи настоящие орудия пытки, — проворчал он, пальцем приподняв ей подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. — Посмотрите на меня, Изабель. Дышите.

Твердая сдержанность в его голосе успокоила ее, и она сделала как он сказал: несколько раз неуверенно, судорожно вздохнула под воздействием его настойчивых глаз и теплых поглаживаний ладонью по спине.

Придя в себя, Изабель прижалась спиной к подлокотнику кресла, отчаянно пытаясь уйти от его тревожащих прикосновений. Он отпустил ее, но не отошел, присев на корточки рядом. Она отвела взгляд, чувствуя себя виноватой, смущенной собственным поведением. Взгляд ее устремился к двери в дальнем конце комнаты, и она начала обдумывать тысячи причин, которые можно изобрести, чтобы сбежать.

— Вы не покинете этой комнаты.

Вот еще. Она может уйти, если захочет. Это ее комната, в конце концов. И нечего ему разыгрывать из себя этакого льва-повелителя. Она вцепилась в ручки кресла, так что побелели костяшки пальцев.

— Вам не о чем беспокоиться.

Глаза его сверкнули. Он опустился на колено, взяв ее руки в свои.

— Вы изнемогаете под тяжестью своих секретов, Изабель. Рано или поздно вам придется поделиться ими.

Она задумчиво смотрела на мужчину перед собой. Похоже, он надежный. И сильный. И богатый. И вдруг ее осенило, что он действительно ее единственная надежда.

Если бы только она не чувствовала себя такой виноватой при этом.

— Почему бы не начать с вашего отца? — Она отшатнулась, физически сопротивляясь идее откровенничать о человеке, толкнувшем ее на этот путь. Ник крепче сжал ее ладони. — Почему не высказать то, о чем вы постоянно думаете?

Изабель затаила дыхание при этих словах, таких ласковых, таких убедительных.

Что, если она ему кое-что расскажет?

Что, если поделится некоторыми из своих секретов?

Они оба замерли, скованные ощущением присутствия могущественной, неподвластной им силы. Молчание угнетало Изабель, давило на нее физически. Оба они были без перчаток — свободный быт усадьбы это позволял.

Он осторожно погладил ее руки, пробежавшись широкими, на удивление загрубелыми пальцами по ладоням. Она наблюдала за его действиями, гадая, откуда у него мозоли. Как получилось, что у одного из самых популярных лондонских лордов руки мастерового? Она была в такой растерянности, ощущая прикосновение его теплых пальцев к своим, что почти согласилась исполнить его просьбу.

Почти.

Но в глубине души она понимала, что если откроется этому человеку, то совершит самый рискованный поступок в своей жизни. И не имеет значения, что его теплые руки и ободряющие слова искушают ее.

Изабель судорожно сглотнула, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо и решительно:

— Тут нечего рассказывать. Вам известна его репутация также хорошо, как и мне. Даже лучше, мне кажется. Мы ничего о нем не знали. Он не хотел знать нас. — Она слегка пожала плечами и попыталась высвободить ладони из его рук.

Ник не ответил, только отпустил ее руку, крепче сжав вторую и повернув ладонью вверх. Затем принялся большими пальцами поглаживать ее круговыми движениями. Ощущения возникли поистине ошеломляющие. Она заглянула ему в глаза, но он не смотрел на нее. Он наблюдал за своими действиями — за движениями поглаживающих ладонь больших пальцев, посылающих волны удивительного удовольствия. Изабель вздохнула и откинулась на спинку кресла, понимая, что следует остановить его, но не находя в себе сил. Что бы он там ни делал с ее ладонью… это было приятно. Гораздо приятнее, чем все, что она испытывала за долгое время.

За исключением разве что его поцелуя.

Он тоже был невообразимо приятным. Незабываемым.

Ей действительно следовало отнять у него свою руку. Его пальцы, казалось, находили самые чувствительные точки на ее ладони… Она никогда не замечала, что прикосновение чьих-то пальцев может доставлять удовольствие.

Ее взгляд переместился к его крепкой загорелой шее, где упругие жгуты мускулов исчезали за воротом рубашки. Тем временем он усилил давление на ее ладонь, поглаживая основание ее большого пальца, и она плавилась под его прикосновениями, глубже утопая в кресле. Ник продолжал свое колдовство, посылая волны удовольствия, растекавшиеся по ее телу. Изабель вздохнула, понимая, что должна остановить его, но по-прежнему не находила сил.

Напротив, она подняла глаза к его лицу, отметив твердую линию щеки, крепкий подбородок и четко очерченные чувственные губы. Она не стала задерживаться на его губах… или волнующих воспоминаниях, которые они вызывали. Она сосредоточилась на легком, почти незаметном искривлении его переносицы.

Когда-то ему сломали нос. Может, тогда же, когда нанесли шрам?

Кто же он, этот мужчина, одновременно джентльмен, антиквар, таинственный беглец из тюрьмы и непревзойденный мастер поцелуев?

Как ему удается так хорошо понимать ее?

И самое главное, почему ей так хочется узнать его получше?

Тут она отважилась взглянуть ему в лицо и вздохнула с облегчением, обнаружив, что он сосредоточился на ее руке и не смотрит на нее. Она вгляделась в его выразительные глаза. Отличаясь ослепительной голубизной, что она и заметила с самого начала — о чем знала каждая женщина в Лондоне, если верить этому глупому журналу, — они были не просто голубыми. Их цвет представлял собой ошеломляющее сочетание оттенков серого, василькового и сапфирового… И обрамляли их густые темные ресницы, которым позавидовала бы любая куртизанка.

Он был потрясающе красив.

Эта мысль пробилась к ее сознанию, и Изабель резко выпрямилась, выдернув руку из его ладоней и безжалостно подавив мгновенное чувство потери. Она судорожно сглотнула, пытаясь взять себя в руки.

— Вы слишком много себе позволяете, лорд Николас. — Ей удалось не выказать раздражения, когда ее голос дрогнул, и она осталась очень горда своей выдержкой.

Не пошевелив бровью, Ник уперся руками в бедра. Уголки его рта слегка приподнялись в иронической усмешке.

— Я слышал ваши вздохи, Изабель. Ваше тело вовсе не сочло меня слишком дерзким.

Изабель тряхнула головой, чтобы освободиться от нежелательных мыслей, и встала. Выпрямив спину, она двинулась мимо него к двери, с удовольствием услышав, как зашелестели ее юбки, задев его плечо.

Отойдя достаточно далеко, она обернулась.

И обнаружила, что он стоит прямо за ее спиной.

Она застыла, мгновенно встревожившись, а он поднял руку и погладил ее по щеке, отчего Изабель пронзила сладкая дрожь. Ее окутал его особый запах — опьяняющая смесь коньяка, сандалового дерева и чего-то еще удивительного, чего она не смогла определить. Она с трудом удержалась от соблазна закрыть глаза и вдохнуть этот аромат полной грудью, прильнув к его руке, поощряя его продолжать.

А что, если он так и сделает? Что тогда?

Может, он снова ее поцелует?

Неужели она этого хочет?

Изабель оставалась неподвижной, околдованная нежностью его прикосновения.

Да. Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее.

Их взгляды встретились, и она пожелала, чтобы он придвинулся ближе — чтобы повторил то, что делал с ней днем.

Он умел читать ее мысли. Изабель знала, что умел. Она заметила вспышку мужского удовлетворения в его взгляде, когда он прочел ее желание… но ей было все равно. Только бы он ее поцеловал.

Он стоял так близко. Это сводило ее с ума. Она больше не могла выносить ожидания — этого напряженного предвкушения ласки, которое могло не оправдаться, — и в конце концов закрыла глаза, не в состоянии выдержать пронизывающий, все понимающий взгляд его голубых глаз. Лишившись возможности видеть, она почувствовала, как ее тянет к его теплу. Она понимала, что поступает бесстыдно, но в этом мужчине было что-то такое, что заставляло ее забыться… забыть свое прошлое. Забыть все, что она когда-то обещала себе.

— Изабель… — прошептал он, и она устояла перед соблазном открыть глаза из страха разрушить эти теплые колдовские чары, опутавшие их незримыми нитями. Она упивалась звучанием его низкого голоса, произнесшего ее имя; руки, будто по собственной воле, поднялись, едва коснувшись грубой ткани его сюртука в нетерпеливом желании исследовать его широкую грудь.

Он говорил о радостях жизни. Так пусть теперь покажет их.

Ее легкое прикосновение, видимо, подстегнуло его, и Изабель вздохнула с облегчением, ощутив его губы на своих губах… и ее захлестнула волна неизъяснимого наслаждения.

Этот поцелуй был нежным, не таким напористым, как днем, а осторожным и ласковым. Его пальцы зарылись в волосы у нее на затылке, а губы слегка коснулись ее губ один раз, второй… пробуждая в ней бурю ощущений. Изабель вздохнула, губы ее приоткрылись, и он вознаградил ее, углубив поцелуй, крепче прижавшись к ней и скользнув языком по ее полной нижней губе, оставляя огненную дорожку там, где он ее касался.

Изабель обхватила руками его плечи и прильнула к груди, стараясь прижаться теснее. Он понял и обвил ее руками, крепче притянув к себе и сплетая свой язык с ее. Затем он прервал поцелуй, чтобы пробежаться губами по щеке к уху, где тихо прошептал ее имя — скорее ощущение, чем звук, — и зажал нежную мочку зубами, теребя чувствительную кожу до тех пор, пока дрожь наслаждения не прокатилась по телу Изабель, заставив обхватить руками его шею. Она кожей почувствовала его удовлетворенную улыбку, когда он прижался губами к чувствительному месту у нее за ухом, где пульс колотился в бешеном ритме. Он осыпал нежными неотразимыми поцелуями ее шею, изредка покусывая зубами, пока она не застонала от удовольствия, с трудом устояв на ногах.

Тогда он поднял ее на руки и, не отрывая от нее губ, вернулся в большое кресло перед камином и усадил к себе на колени. Подняв голову, он встретился с ней взглядом, словно искал подтверждения готовности продолжать. Она одобрительно вздохнула, когда он, приподняв ей подбородок, снова припал губами к впадинке у ключицы и ласково лизнул. Его шершавый язык доводил ее до исступления.

Она тихо ахнула, и этот звук привлек его внимание к ее губам. Он снова завладел ртом, проникнув в него языком, в то время как ладонь скользнула по ее боку к груди. Добравшись туда, его пальцы замерли, и их неподвижность причиняла Изабель мучения. У нее возникло чувство, будто ее грудь стала неимоверно тяжелой, изнывая от отчаянной жажды его прикосновений. Ей нестерпимо хотелось ощутить его ладонь на своей груди. Такое ей никогда даже в голову не приходило до этого самого момента — до встречи с этим мужчиной.

Изабель слабо вскрикнула, побуждая его двигаться, прикасаться к ней. И он оторвался от ее губ, открыв свои сверкающие голубые глаза, и встретился с ней взглядом.

— В чем дело, красавица? — Его большой палец пошевелился чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы она поняла, что он отлично знает, чего она хочет. Он дразнил ее.

— Я… — Она не смогла произнести это вслух.

Его ладонь — эта лукавая ладонь, лежавшая так близко от того места, где Изабель хотелось ее ощутить, — теснее прижалась к ней, а он приблизил свои губы к ее уху.

— Такая прекрасная… такая страстная… моя дорогая Волюптас. — От этих еле слышных слов, больше напоминавших дуновение, чем звук, ее мгновенно бросило в жар. — Покажи мне.

Эта просьба словно высвободила что-то внутри ее. Ее ладонь, скользнув по его руке, накрыла пальцы. Изабель откинулась назад, встретив его взгляд с дерзостью, на которую никогда не считала себя способной, и передвинула его руку к себе на грудь. Когда пышная округлость оказалась в его ладони, он слегка сжал ее, поглаживая большим пальцем сосок, превратившийся под тканью в твердый бутон. Она тихо ахнула, охваченная незнакомыми эмоциями, и их глаза встретились.

— Скажи, что ты чувствуешь?

— Я… я не могу, — ответила Изабель, заливаясь румянцем.

Он повторил ласку, и она с силой втянула воздух.

— Ты можешь.

Она покачала головой:

— Я никогда… это слишком… слишком приятно.

Он вознаградил ее долгим страстным поцелуем, проникнув пальцем за вырез платья и пробежавшись его тыльной стороной по напряженной пылающей коже. Она вскрикнула, прервав поцелуй, и он, прижавшись лбом к ее лбу, прошептал с легкой улыбкой на губах:

— Дальше будет еще лучше. — Голос его полон был знойного обещания.

К удивлению, он поднялся, держа ее на руках, и усадил в кресло. Затем склонился над ней, опираясь на подлокотники, и снова завладел ее губами, продолжая целовать, пока она совсем не лишилась сил.

Тогда он отстранился, и Изабель, открыв глаза, прочла в его взгляде откровенное желание — быстро сменившееся, правда, чем-то, что она определила как решимость. Смущенная этой переменой, она молча смотрела на него, как вдруг он прошептал:

— Я не знаю, от чего вы прячетесь, Изабель, но скоро узнаю. И если в моей власти изменить положение вещей, я этого добьюсь.

Она открыла рот от удивления при этих словах — таких неожиданных.

Затем он отошел от нее, хотя она все еще жаждала его прикосновений, и покинул комнату. Такой же самоуверенный, как и его слова.

Глава 10

Ник понял, что кто-то за ним наблюдает, еще прежде, чем открыл глаза.

Стараясь дышать ровно, он обдумал ситуацию.

Он слышал легкое спокойное дыхание в нескольких футах от себя. Незваный гость стоял близко, возле кровати, и совершенно не нервничал. Если бы это случилось десять лет назад, когда Ник был в Турции, подобное вторжение его бы крайне обеспокоило. Но он находился в Йоркшире, запертый в поместье грозой, так что круг возможных посетителей был весьма ограничен.

Запах цветов померанцевого дерева не чувствовался, а значит — к несчастью — это не Изабель, решившая присоединиться к нему утром в его комнате. Он бы предпочел, проснувшись, увидеть ее у своей постели. События прошлого вечера только еще больше разожгли его любопытство. Никогда прежде он не знавал женщины такой страстной… и такой загадочной. Ему хотелось раскрыть все, что она скрывает.

Да, ему бы хотелось проснуться в постели рядом с ней. Теплой и знойной, прижавшейся к нему… Ее медовые заспанные глаза смотрят призывно… Ничто в мире не заставило бы его покинуть такую постель.

Он снова сосредоточил внимание на том, что внезапно почувствовал. Его посетитель не был опасен — это он мог сказать с уверенностью, — но сейчас в любом случае было не время мечтать о хозяйке поместья. Надо признаться, мечтать об Изабель было вообще крайне опасным делом.

Ник открыл глаза и встретил серьезный взгляд ясных карих глаз, так похожих на те, что он только что вспоминал.

— Отлично. Вы проснулись.

Из всех возможных нарушителей покоя Ник меньше всего ожидал увидеть юного графа Реддика, который, пристроившись на полу возле его постели, смотрел на него не мигая.

— Похоже, что так.

— Я ждал, когда вы проснетесь, — заявил Джеймс.

— Простите, что заставил вас ждать, — иронично заметил Ник.

— Ничего страшного, правда. У меня еще целый час до уроков.

Ник сел на кровати, полотняная простыня соскользнула с его обнаженной груди, когда он потер ладонью лицо, чтобы прогнать сон.

— Разве вам никто не говорил, что пробираться украдкой в спальню гостя — это дурной тон?

Джеймс склонил голову набок:

— Я думал, это относится только к комнатам девушек.

— Да, — улыбнулся Ник, — ну что ж, в отношении комнат девушек это тем более верно.

Джеймс удовлетворенно кивнул, как будто Ник только что открыл ему большой секрет.

— Я это запомню.

Стараясь не показать, как все это его забавляет, Ник спустил ноги с кровати и натянул слишком маленький халат, который ему одолжили прошлым вечером. Встав, он туго завязал пояс халата и обернулся к мальчику, разглядывавшему его с противоположной стороны кровати.

Джеймс смотрел на него с важным видом. Настороженность и подозрительность в его взгляде, по мнению Ника, совсем не соответствовала его нежному возрасту. Наблюдая, как мальчик пристально следит за его движениями, Ник не мог не вспомнить Изабель. Похоже, серьезность была их наследственной чертой.

— Чем могу быть вам полезен, лорд Реддик?

— Никто не называет меня так, — сказал Джеймс, покачав головой.

— Им пора уже начать. Вы ведь граф Реддик, разве нет?

— Да…

— Но?..

Джеймс прикусил нижнюю губу.

— Но я еще не делаю того, что обычно делают графы. Я еще недостаточно взрослый.

— И что же они делают?

— То, что делал мой отец. Но скоро я всему научусь, — сказал Джеймс, хотя Ник отметил отсутствие особого желания в его тоне. — Изабель сказала, что, когда вы закончите свою работу в студии, у нас будет достаточно денег, чтобы отправить меня в школу.

Ник коротко кивнул, прежде чем взяться за бритвенные принадлежности, лежавшие рядом с тазом, и принялся намыливать лицо. Он повернулся к зеркалу в углу комнаты, чувствуя на себе пристальный взгляд мальчика, который, будто зачарованный, не спускал с него глаз.

— Сколько вам лет?

— Десять.

Столько же, сколько было ему, когда все изменилось.

Взяв со стола опасную бритву, Ник сделал вид, что не замечает пристального взгляда мальчика. Осторожно прижав лезвие к щеке, он сказал:

— Знаете, мой брат — маркиз.

Потребовалось время, чтобы до Джеймса дошли его слова, — так поглощен был мальчик движениями стального лезвия по коже Ника. Когда же все-таки их смысл дошел до него, юный граф широко раскрыл глаза.

— В самом деле?

— Ну да. — Ник сосредоточенно брился несколько секунд, затем добавил: — И он научился тому, как быть маркизом, по большей части в школе.

Наступило молчание, нарушаемое только плеском воды, когда Ник споласкивал бритву. Джеймс обдумывал его слова.

— А вы ходили в школу?

— Да.

— Вам там нравилось?

— Иногда.

— А другим?

Ник помолчал, используя деликатный момент выбривания подбородка, чтобы обдумать ответ. У него было много общего с этим мальчиком — странная история, проложившая пропасть между ним и его сверстниками, неопределенное будущее, несчастливое прошлое. Ник вспомнил уход матери, бурю сплетен, поднявшуюся вскоре после этого. Вспомнил, как замкнулся отец и отослал их с Гейбриелом в школу, не подготовив к тому, что станут говорить о них другие… Что их будут дразнить. Как второму сыну, не имеющему титула, Нику доставалась большая часть издевательств. И в те трудные дни он с головой ушел в учебу.

Это было до того, как он научился давать отпор кулаками. До того, как понял, что его рост и телосложение в соединении с физической силой могут открыть ему путь в совсем другую жизнь, чем та, на которую мог рассчитывать второй сын маркиза Ролстона.

Нет, ему не слишком-то нравилось в школе. Но для Джеймса все будет иначе. Он не был сыном слабохарактерного маркиза и его маркизы с сомнительными моральными устоями. Джеймс — граф, и его будут уважать за титул.

— Иногда мужчинам приходится делать то, что им не особенно нравится. Это и делает нас мужчинами.

Джеймс задумался над его словами. Ник внимательно наблюдал за ним в зеркале, гадая, какие мысли рождаются в голове у юного графа. Наконец мальчик поднял голову:

— Мне бы хотелось, чтобы меня считали мужчиной.

— Тогда, боюсь, без школы не обойтись.

— А как же мой долг здесь? Перед девушками? — спросил Джеймс.

— Изабель и Лара будут ждать вашего возвращения. И им будет значительно лучше, когда вы научитесь всему, что необходимо знать графу.

Джеймс упрямо покачал головой:

— Я не смогу защитить их, если буду далеко, в школе.

Эти слова насторожили Ника.

— Защитить? — повторил он, стараясь сохранить голос ровным, и подступил ближе к мальчику. — Защитить от чего?

Мальчик устремил задумчивый взгляд в окно спальни, на обширные пространства зеленеющей вокруг земли.

— От… всего.

Ник сразу же понял, что речь идет не об обычной возможной опасности, а о чем-то особом, определенном. Он также знал, что мальчик не поделится этим с легкостью.

— Джеймс, — сказал он, не желая отпугнуть ребенка, — если что-то беспокоит вас, я мог бы помочь.

— Наверное, вы смогли бы помочь, — тихо произнес мальчик. — Думаю, вы достаточно большой, чтобы помочь.

Если бы Ник не был так встревожен сообщением Джеймса, он бы улыбнулся при этих словах. Он знал свои размеры — знал, насколько они ошеломляют тех, кто к нему не привык.

— Я еще не встречал опасности, с которой не сумел бы справиться. — Заносчивое заявление не вполне соответствовало действительности, но ребенку незачем было это знать.

Джеймс удовлетворенно кивнул:

— Им нужен будет кто-то, чтобы защитить их. Особенно…

«Изабель».

Это имя мгновенно возникло в голове Ника, когда он заметил явную озабоченность на лице Джеймса.

Неужели ей угрожает серьезная опасность? Возможно ли, что кто-то ее преследует? Что ей приходится скрываться? Ник стиснул зубы, охваченный непреодолимым желанием защитить. Ему захотелось выбежать из комнаты, найти Изабель и вытрясти из нее всю правду. В какую еще чертовщину ввязалась эта невыносимая девушка?

В конце концов Джеймс еле слышно прошептал:

— Особенно Джорджиану.

Ника словно молнией ударило: «Джорджиана!»

— Кто такая Джорджиана?

Страницы: «« « ... 7891011121314 » ... »»