Десять правил обольщения Маклейн Сара
Она поерзала, устраиваясь удобнее, юбки ее собрались складками между ними. Когда он застонал при ее движении, она ответила:
— О да. Так намного лучше.
Он рассмеялся при этих словах, и этот тихий смех вызвал острую вспышку удовольствия, пронзившую ее до самого сердца.
— Посмотрим, что еще можно предпринять в таком положении, моя Волюптас?
Она робко улыбнулась:
— Да, пожалуйста.
— Ну что ж, раз уж ты так вежливо просишь… — Он припал губами к ее груди, и Изабель выкрикнула его имя, эхом разнесшееся по комнате. Она двигалась в такт с действиями его губ, с движением его пальцев, ласкавших сосок ее второй груди, порождая волны наслаждения, скапливавшиеся где-то глубоко внутри.
Он начал действовать. Его ладони гладили ноги, прижимая ее к нему, направляя движения. Скользнув рукой под юбку, он потянул завязки панталон, открыв доступ к тому месту, где — теперь она точно знала, хотя раньше даже не подозревала об этом, — ей так отчаянно хотелось ощутить его. Он нежно обхватил ладонью пушистый холмик, и ее пронзила стрела острого удовольствия. Она ахнула, и он поднял голову с улыбкой, полной тайного обещания. В комнате слышалось только их затрудненное дыхание и шум дождя, барабанившего в окна.
Он снова жадно завладел ее ртом, заставив забыть обо всем, кроме его рук, губ, его крепкого тела под ней. Она зарылась пальцами в его густые волосы, упиваясь глухим удовлетворенным стоном, сорвавшимся с его губ, когда он прижал ладонь к ее заветному месту, давая ей то, чего она так жаждала, но не решалась попросить. Она с легким вздохом откинулась назад, охваченная бурными незнакомыми чувствами, которые он пробуждал в ней.
— Ник… — произнесла она пылко и вместе с тем смущенно.
— Да, красавица… я здесь. — Его губы были теперь возле ее уха, играя с мочкой, и мысли ее спутались. Она вздохнула, ощутив прикосновение его языка к своей коже. Его ладонь застыла на месте. Изабель снова задвигалась, но он не дал ей того, о чем она просила.
— Изабель! — В голосе его звучало тайное обещание. — Чего ты хочешь?
Она открыла глаза и взглянула ему в лицо, встретив сверкающий взгляд его голубых глаз — тех самых восхитительных глаз, что грозили свести ее с ума.
— Я хочу… — Она встряхнула головой. — Мне нужно…
— Позволь мне… — Он скользнул пальцем сквозь мягкий пушок, раздвигая нежные складки, и погрузился в ее жаркую глубину.
— Этого ты хочешь?
Изабель закрыла глаза, и из ее горла вырвался тихий стон удовольствия.
— Мм… Думаю, это именно то, что нужно… — Его рука начала двигаться, а он тихо шептал ей на ухо грешные слова, от которых ее бросило в жар. — Ты когда-нибудь трогала себя здесь, Изабель?
Она прикусила губу и отрицательно покачала головой.
— А не мешало бы… такая нежная… влажная… жаждущая…
Он ласкал ее пульсирующую плоть, давая ей то, что она хотела. Погружая один палец глубоко внутрь, он одновременно поглаживал большим пальцем центр ее наслаждения. Она вскрикнула, ощутив его там, и он произнес глухим голосом, хриплым от его собственного желания:
— Скоро ты достигнешь вершины блаженства. Ты это чувствуешь, дорогая?
Она кивнула, крепко зажмурив глаза, а он подводил ее все ближе и ближе к тому, чего она так отчаянно жаждала, но не умела назвать. Его большой палец двигался все быстрее и быстрее, а она прижималась к нему, забыв обо всем, кроме звука его голоса и ощущения его ладони в своем самом интимном месте.
— Ну давай, Изабель! Испытай страсть. Я с тобой.
Она напряглась, чувствуя, что стремительно приближается к пределу, и он приник к ее губам в жарком страстном поцелуе. Второй его палец присоединился к первому, проникая все глубже, в такт с движениями ее бедер, которые она приподнимала навстречу его руке в безмолвной просьбе дать ей все, что он может. Она ощущала под собой его длинное твердое естество, прижимавшееся к средоточию ее женственности, к тому месту, где ее томила эта нестерпимая жажда… где она больше всего в нем нуждалась. Ник откинулся назад, встретив ее невидящий взгляд.
Она в неистовстве выкрикнула его имя.
— Не сдерживайся, красавица, дай себе волю! Теперь ты моя.
И она взорвалась в его руках, забилась в конвульсиях, тесно прижимаясь к нему, прося о большем, хотя он уже дал ей то, что она хотела. И после того как затихли последние ее судорожные движения и страстные возгласы, Ник продолжал держать ее в своих крепких объятиях, пока она приходила в чувство.
Понемногу он начал приводить в порядок ее одежду. Она позволила ему завязать тесемки ее панталон, оправить юбки, придав складкам некоторое подобие прежнего состояния, затянуть шнуровку на платье. Покончив с этим, он прижал ее к груди, нежно поглаживая по спине, рукам и ногам.
«Так вот каково это — не быть одинокой».
Спустя некоторое время он крепко ее обнял и ласково поцеловал в висок.
— Думаю, нам лучше подняться, прежде чем кто-нибудь явится нас искать.
Эти слова вырвали Изабель из сладкого забытья, мгновенно вернув к действительности. Она выпрямилась, освободившись из объятий, и соскочила с его колен. Но ей пришлось опуститься на четвереньки, разыскивая шпильки, которые он разбросал.
Ник подался вперед и несколько секунд наблюдал за ней, затем произнес:
— Изабель, все в порядке.
Она подняла голову и посмотрела на него.
— Все далеко не в порядке, милорд.
Ник тяжело вздохнул:
— Мы снова вернулись к «милорду»? Неужели?
Она уже отползла в сторону, собирая шпильки. Отыскав последнюю, она встала, подошла к ближайшей статуе, чтобы положить их, и начала приводить волосы в порядок, одновременно изрекая в пространство возмущенным тоном:
— Я не должна была… вы не должны были!
— Ну что ж, пожалуй. Но я не собираюсь извиняться.
Она обернулась к нему:
— Это совсем не по-джентльменски!
Он встретился с ней взглядом. В глазах его пылал огонь.
— И тем не менее, Изабель… я получил огромное удовольствие. Думаю, и вы тоже.
Она покраснела.
— Вижу, я не ошибся, — сказал он, насмешливо приподняв бровь.
Изабель прищурилась, но побоялась, что ее отповедь не возымеет действия, когда она стоит с поднятыми вверх руками в попытке восстановить прическу.
— Вы неисправимы.
— Вы должны мне признаться, Изабель.
Она повернулась к нему спиной, пробормотав.
— Нет. Я не могу.
Он рассмеялся, откинувшись на спинку скамьи.
— Вы только что это сделали, красавица.
Она резко повернулась к нему:
— Не смейте так меня называть!
«Хотя мне это очень нравится».
— Почему нет?
— Вы прекрасно знаете почему, — прошептала она в ответ.
— Скажите мне, что вам было приятно, и я перестану.
— Нет.
Он нарочито одернул рукава своего сюртука.
— Как знаете. Мне больше нравится называть вас красавицей. Потому что так оно и есть.
— Ну хорошо. Мне было приятно.
— Я знаю, — ответил он с лукавой улыбкой.
Изабель пришлось отвернуться, чтобы скрыть собственную улыбку, вызванную его самоуверенностью.
Боже милостивый! Во что она ввязалась?
Она взглянула на Ника через плечо:
— Это совершенно неуместный разговор. Я настаиваю, чтобы вы прекратили.
Он рассмеялся над ее начальственным тоном:
— Изабель, я уверен, вы не станете возражать, что уже довольно поздно проявлять высокомерие.
— Вы слишком много себе позволяете! — воскликнула она, краснея.
Он окинул ее пылким взглядом:
— Уверяю вас, дорогая, в самый раз.
Она не совсем поняла слова, но его тон достаточно ясно говорил, что он имел в виду. Щеки ее запылали еще ярче.
— Мне нужно идти.
— Нет! — крикнул он вслед, поднимаясь со скамьи. — Не уходите. Останьтесь. Я должен попытаться проявить себя истинным джентльменом.
Изабель приподняла бровь, имитируя манеру, которую он так часто демонстрировал.
Ник снова рассмеялся:
— Я не вращался в тех же кругах, что и ваш отец. Но вы дочь графа Реддика, широко известного в Лондоне. Почему я ничего о вас не слышал?
«И слава Богу, что не слышал».
Изабель судорожно сглотнула и неуверенно начала:
— Мама не желала отпускать меня в Лондон. Оглядываясь назад, я думаю, что ей не хотелось, чтобы я знала правду о моем отце. Она всегда говорила о нем так, будто он был настоящим чудом. Теперь-то я знаю, что все ее рассказы о нем были выдуманы… Но я ей верила. А раз так, я верила в него. Мои первые воспоминания о нем, должно быть, причудливая смесь фантазий и реальности, потому что я вспоминаю родителей улыбающимися, любящими друг друга… Но я не уверена, что так было в действительности.
Ник понимающе кивнул, и Изабель пришлось продолжать.
— Но вы спросили насчет Лондона, — напомнила она.
— Да. Ваша мать, может, и не хотела, чтобы вы туда ездили, но ведь вас должны были вывести в свет.
Изабель сжалась при этом воспоминании. Ей, конечно, был обещан один сезон в тот последний злополучный приезд отца домой, когда он объявил, что намерен использовать единственную дочь, чтобы раздобыть денег. Изабель была в замешательстве. Она не могла рассказать Нику эту историю. Ей казалось это унизительным.
— Нет, у меня не было дебюта.
Ник прищурил глаза, и она заметила недоверие в его взгляде. Как же ей не хотелось, чтобы он продолжал задавать вопросы!
— Вы не хотели занять подобающее вам положение в обществе?
Уголок ее губ приподнялся в кривой усмешке.
— Скажите мне, лорд Николас, часто ли предоставляют место в «Олмаке» для дочери графа-расточителя?
Взгляд его помрачнел.
— К черту «Олмак».
— Вы говорите как человек, который волен избегать его.
Ник отрицательно покачал головой:
— Вовсе нет. Моя семья тоже замешана в скандалах, Изабель. По правде говоря, мою сестру недавно отказались принять в «Олмаке».
— Вы шутите! — воскликнула Изабель, широко раскрыв глаза.
— Нисколько.
— Но она сестра маркиза Ролстона!
— Только наполовину, — сказал Ник с грустной усмешкой. — Еще несколько месяцев назад моего брата принимали в обществе исключительно по принуждению. В прошлом он был далеко не праведником.
— Что же произошло, раз отношение к нему изменилось?
— Он женился на женщине с безупречной репутацией и обширными связями в самых могущественных кругах высшего общества.
— Прекрасно!
Ник улыбнулся:
— Так можно было бы сказать, если бы Гейбриел специально задумал завоевать ее. Но нет. На самом деле он влюбился. Совершенно случайно.
— Разве такое бывает? — спросила Изабель, нахмурив брови.
— Несомненно. Они не могут надышаться друг на друга.
Изабель подавила укол зависти, услышав его рассказ — совершенно непостижимый.
— Как славно!
— Я считаю, — сказал Ник с улыбкой, — что с «Олмаком» или без него, но вы должны были дебютировать. Вы все еще можете занять подобающее вам место в обществе.
Изабель задумалась над его словами. Прошло достаточно много времени — целые годы, — с тех пор как ее посещали мечты о светской жизни. Она не знала даже, каким образом надо выходить в свет, а идея о необходимости выучить все правила и ритуалы бомонда повергала ее в панику.
Нет. Лондон явно не для нее.
— Думаю, вы слишком переоцениваете врожденные способности женщин из аристократических семей.
Ник склонил голову к плечу, вопросительно глядя на нее.
Изабель вздохнула и отвернулась. Пробежавшись ладонью по краю пьедестала ближайшей статуи, она призналась:
— Я представления не имела, как стать светской леди. Убеждена, что моя манера речи едва ли соответствует принятым нормам. Я бы наверняка постоянно ставила в неловкое положение себя и всех окружающих во время первого же выхода в свет. Я хорошо шью, но совсем не умею вышивать. Не имею ни малейшего представления о моде. И не танцую. — Она поморщилась, высказав эти слова. Определенно он решит, что она нагородила лишнего, переборщила с самокритикой.
Не то чтобы ее беспокоило, лестного он о ней мнения или нет.
«Лгунья».
Изабель заглушила тоненький ехидный голосок в своей голове.
— Вы не умеете танцевать?
Конечно же, он сразу прицепился к этому.
— Не умею.
— Ну что ж, мне кажется, это очень легко уладить.
— Если вы не заметили, милорд, — со смехом сказала Изабель, — здесь, далеко на севере, не часто встретишь учителя танцев.
— Тогда вам здорово повезло, что я здесь. Я буду рад обучить вас искусству танца.
Она обернулась к нему с недоверием:
— Прошу прощения?
— Думаю, мы можем начать прямо сегодня. В этом доме есть бальный зал?
— Да. — Наверняка он просто шутит.
— Тогда начнем сразу после ужина. Так что до встречи.
Как в тумане она начала пробираться между статуями к двери.
— Изабель?
Звук ее имени на его устах был полон порочного обещания, даже на довольно достаточном расстоянии. Она резко обернулась. Внезапно у нее перехватило дыхание.
— Да?
— Только на сегодняшний вечер… можем мы сделать вид, что вы не в трауре?
От этих слов ее охватила дрожь, и у Изабель возникло чувство, что, если она согласится на его предложение, все совершенно изменится. Она глубоко вздохнула, долго колеблясь, что ответить. Что бы она ни говорила себе, ей вовсе не был безразличен этот мужчина с его обаянием. Он был крайне соблазнителен. И она не смогла устоять перед искушением.
Набрав в легкие побольше воздуха, она произнесла:
— Неплохая идея.
Глава 13
Ник только что натянул рубашку, готовясь к ужину, как кто-то постучал в дверь его спальни. Он резко обернулся, мгновенно напрягшись, но тут же взял себя в руки.
Снова раздался стук, и, обернувшись, Ник увидел Джеймса, просунувшего голову в щель между дверью и косяком.
— Я слышал, вы ужинаете с нами?
— Да, я как раз собираюсь, — ответил Ник, приподняв бровь.
— Хорошо. — Джеймс важно кивнул.
Мальчик так и застыл на месте, оставаясь наполовину в комнате, наполовину за дверью. Он молча наблюдал, как Ник, повернувшись к зеркалу, расчесывает свои соболиные кудри.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина. В конце концов Ник не выдержал:
— Не соблаговолите ли войти, лорд Реддик?
При этих словах мальчик словно очнулся и поспешно вошел в комнату, плотно закрыв за собой дверь.
— С удовольствием.
Ник еле сдержал улыбку, продолжая наблюдать за мальчиком в зеркало, пока заканчивал свой туалет. Он оправил рукава рубашки, затем одернул ее и пригладил руками. Взяв галстук со стула, где он лежал. Ник спросил:
— Вы чего-то хотели?
Джеймс отрицательно потряс головой, увлеченно наблюдая за уверенными движениями сильных пальцев Ника, пока тот завязывал галстук, сооружая замысловатый узел.
— Откуда вы знаете, как это делать?
— Я умею это делать уже очень давно, — ответил Ник, помолчав.
Джеймс подобрался ближе, пораженный.
— Но… как вы научились?
Ник немного подумал:
— Кажется, камердинер научил меня.
— Ох. — Наступила тишина, пока Джеймс обдумывал ответ. — Мне следует научиться этому, прежде чем я поеду в школу.
— Хотите, я научу вас?
Глаза мальчика вспыхнули.
— А это вас не затруднит?
— Ничуть. — Ник снял с себя галстук и обернул вокруг шеи Джеймса. Повернув мальчика к зеркалу, он продемонстрировал последовательность движений, в результате которых получилась приблизительная копия того узла, которым Ник завязывал свой галстук.
Джеймс наклонился к зеркалу, разглядывая галстук с разных сторон, а Ник отошел, чтобы закончить свой туалет.
— Выглядит превосходно!
Что-то в наивной гордости мальчика разбудило память Ника. Хотя он не помнил, как научился завязывать галстук, но не забыл то жгучее желание заслужить одобрение, признание его мужчиной.
Когда Ник был в возрасте Джеймса, его мать покинула их — сбежала посреди ночи, мало что взяв кроме одежды, что была на ней. Оставила сыновей-близнецов и безутешного мужа. В последующие недели их отец тоже исчез, все больше и больше уходя в себя, предоставив Нику и Гейбриелу самим заботиться о себе, самостоятельно пережить сокрушительный удар потери обоих родителей. В течение месяца их отослали в школу — благодаря вмешательству преданной тетушки, осведомленной о постигшем их горе.
Свой первый год в школе Ник усердно работал, стараясь произвести впечатление на отца. Он был убежден, что, если, вернувшись с Гейбриелом домой на летние каникулы, привезет полученные в школе высшие награды, ему как-то удастся уговорить отца, что для счастья в жизни тому достаточно сыновей.
Однако он быстро усвоил, что ничто и никогда не сможет умерить боль и страдания его отца из-за утраты маркизы. Но, глядя теперь на этого мальчика, юного жизнерадостного графа Реддика, Ник вспомнил, что значит пытаться. И верить, что можешь добиться успеха.
И ему захотелось дать этому мальчику то, чего сам он никогда не имел.
— Действительно неплохо. Вам придется практиковаться, чтобы достичь совершенства, но это не займет много времени. — Ник застегнул жилет, наблюдая, как светятся радостью глаза мальчика, когда тот, развязав галстук, снова перед зеркалом принялся завязывать его. Когда юный граф, высунув кончик языка, наморщил лицо, пытаясь припомнить движения, которые только что разучил, Ник рассмеялся и пришел к нему на помощь. Галстук был снова завязан, и Джеймс радостно улыбнулся своему наставнику.
Кто бы мог предположить, что здесь, в потаенном уголке Йоркшира, Ник сможет испытать такое истинное удовлетворение, которое ощутил, заставив детей Таунсенда улыбаться?
Правда, в старшей дочери Таунсенда не осталось ничего детского.
Пока Джеймс снова развязывал галстук, чтобы еще раз испытать свое новоприобретенное умение, мысли Ника устремились к Изабель. То она отталкивала его, говоря, чтобы он убирался из ее дома и из ее жизни, то поверяла ему свое прошлое и свои секреты и задыхалась от наслаждения в его объятиях, ласковая, страстная и ослепительная.
Ему прежде не попадались женщины, подобные ей.
Она открыла ему свою душу, поведав историю об уходе отца, об отчаянии матери, о своем обязательстве сохранить то, что осталось от семьи, удержать на плаву поместье, несмотря на жестокий удар — потерю его хозяина. Ник был крайне заинтригован этой загадочной женщиной.
— Оберните вокруг второго конца еще раз, — подсказал он Джеймсу, берясь за сюртук.
Джеймс старательно следовал его указаниям.
— Я вот что подумал…
— Да?
— Я думаю, вам нужно жениться на Изабель.
Ник замер с сюртуком в руках, уставившись в серьезное лицо ребенка.
— Прошу прощения?
— Это ведь логично, не правда ли?
— В самом деле? — Ник никак не ожидал услышать от мальчика эти слова.
Джеймс коротко кивнул:
— Да. Изабель будет прекрасной женой. Хотите, я вам скажу почему?
— Конечно.
Джеймс глубоко вздохнул, будто подбирая слова, и начал:
— Она очень хорошо ведет хозяйство. Умеет считать лучше всех, кого я знаю. К тому же ездит верхом не хуже мужчин. Когда перестанет дождь, вы сможете сами в этом убедиться.
— Буду ждать с нетерпением. — К собственному удивлению, Ник сказал это искренне.
— А еще она сильна в шарадах.
— Качество, которое каждый мужчина должен искать в жене.
— У нее есть и другие достоинства. — Джеймс задумчиво склонил голову набок. — Она не уродлива.
Ник почувствовал, что его губы растягиваются в улыбке.
— Нет, конечно, нет. Но, полагаю, вы не говорили ей об этом?
— Я не говорил. Но может быть, вы скажете? Девушки любят комплименты.
— Если вы знаете это в столь юном возрасте, значит, не ударите лицом в грязь, когда придет время общаться с прекрасным полом, — улыбнулся Ник. — Я с большой радостью сообщу вашей сестре, что она не уродлива.