Конные варвары Гаррисон Гарри

Глава 21

Четверо охранников втащили в комнату Язона и швырнули его на пол. Он перевернулся и встал на колени.

— Выйдите, — приказал им Темучин и сильно ударил Язона по голове, отчего тот снова упал на пол.

— Вероятно, для этого есть всё же какая-то причина, — сказал он спокойно.

Темучин сжимал и разжимал огромные кулаки, но ничего не говорил. Он расхаживал по богато украшенной комнате, острые шпоры царапали драгоценный мрамор пола. В дальнем конце комнаты он на мгновение остановился, глядя через высокое окно на расстилающийся внизу город. Затем внезапно схватил гобелен, закрывавший стену и сдёрнул его. Железный стержень, поддерживающий гобелен, упал, но Темучин поймал его в воздухе, прежде чем он коснулся пола, и швырнул в многоцветное окно. Послышался звон битого стекла.

— Я проиграл! — Это был крик раненного зверя.

— Ты выиграл, — ответил Язон. — Почему ты так говоришь?

— Хватит, — ответил Темучин, поворачиваясь к нему. На его лице вспыхнул гнев. — Ты знаешь, что случилось?

— Я знаю, что ты хотел победить и победил. Армии пали перед тобой, люди разбежались. Твои орды захватили страну, твои офицеры правят в городах. А сам ты правишь здесь, в Эолозаре, господин всего мира.

— Не играй со мной, демон. Я знал, что случится, только не думал, что так быстро. Ты должен был дать мне больше времени.

— Почему? — Спросил Язон, вставая на ноги. Теперь, когда Темучин знал правду, не было больше смысла таиться. — Ты сам говорил, что выигрывая, проигрываешь.

— Говорил, конечно, — Темучин распрямился и невидящим взглядом посмотрел в окно. — Но я не понимал, как много теряю. Я был глуп. Я думал, что ставкой будет лишь моя жизнь. Я не понимал, что умрёт весь мой народ, все мы. — Он повернулся к Язону. — Верни все это, возьми меня, но верни все.

— Не могу.

— Нет можешь! — Крикнул Темучин, хватая Язона за грудь и тряся его, как пустой козий мех. — Перемени все — я приказываю. — Он слегка ослабил зажим, чтобы Язон мог глотнуть воздуха и сказать:

— Не могу и даже если бы и мог, не стал бы. Выиграв, ты проиграл — именно этого я и хотел. Жизнь, которую ты знал, кончена и никогда не вернётся.

— Ты знал все заранее, — спокойно сказал Темучин, разжимая руки. — Такова моя судьба, и ты это знал. Ты позволил, чтобы это случилось, почему?

— По многим причинам.

— Скажи главную.

— Человечество должно жить не так, как жили вы. В вашей истории было достаточно убийств и кровопролитий. Заканчивай свою жизнь, Темучин и умри в мире. Ты последний представитель таких людей, и Галактика станет лучше, когда тебя не будет.

— Это единственная причина?

— Есть и другие. Я хочу, чтобы пришельцы из другого мира построили свои шахты на наших равнинах. Теперь они могут это сделать.

— Выиграв, я проиграл. Должно быть название для того, что случилось.

— Оно и есть. Это название «пиррова победа». Хотел бы сказать, что мне жаль тебя, но мне не жаль. Я могу восхищаться твоей силой и характером. Я знаю, что ты был владыкой джунглей. Но я рад, что теперь ты в клетке…

Не глядя на дверь, Язон сделал к ней короткий шаг. — Ты не спасёшься, демон, — сказал вождь.

— Но почему? Я не могу причинить тебе вреда, и не могу больше помочь.

— А я не могу убить тебя. Демон, который и так мёртв, не может быть убит. Но человеческую плоть, которую ты носишь, можно пытать. И я буду это делать. Твоя пытка будет длиться всю мою жизнь. И это будет маленькой расплатой за всё, что я потерял. Но это всё, что я могу сделать. Ты лучше меня видишь будущее, демон…

Язон не слышал последних слов. Он метнулся к двери и нырнул в неё головой вперёд. Два охранника в конце зала, услышали, что он бежит, и повернулись, опуская копья. Он не остановился и не попытался избежать их, а нырнул ногами вперёд под копья, схватил их руками. Язон отбил их руки — они пытались схватить его — и был свободен. Вскочив на ноги, он побежал вниз по лестнице, перепрыгивая по восемь ступенек сразу и каждую секунду рискуя упасть. Наконец, он ударился о пол и выбежал через неохраняемый выход.

— Хватайте его, — крикнул сверху Темучин. — Приведите его ко мне!

Язон бросился к ближайшему выходу со двора, резко свернул в сторону, когда там появилось множество воинов. Теперь вооружённые люди были везде, в каждом проходе. Он подбежал к стенке. Она была высока и усажена острыми кольями, но он сможет перебраться через неё. Шаги гулко зазвучали за его спиной, когда он подпрыгнул и уцепился за край стены. Отлично, он подтянулся, готовый перебросить ногу через стену, пробраться между остриями, спрыгнуть уже на той стороне и исчезнуть в городе. Чьи-то руки вцепились ему в лодыжки и он не мог подтянуться под тяжестью нависшего на нём человека. Он ударил ногой, почувствовал, что его сапог попал в чьё-то лицо, но освободиться не смог. Новые руки ухватили его за ноги, ещё и ещё, таща его вниз, во двор.

— Приведите его ко мне, — прозвучал голос над толпой, голос Темучина. — Приведите его ко мне. Он мой!

Глава 22

Рес — маленькая фигурка у ракетного катера — ожидал приземления «Драчливого» на Счастье. Посадка осуществлялась на двадцати "G". Мета не желала тратить время. Рес пошёл по опалённому, дымящемуся песку, как только открыли входной люк.

— Быстро рассказывай все, — сказала Мета.

— Мало что можно рассказать. Темучин выиграл войну, как мы и ожидали, взял все города один за другим. Ни население, ни даже армия не могли выстоять перед ним. Я бежал после последней битвы, так как не хотел, чтобы мои большие пальцы свисали с варварских знамён. Потом получил ваше сообщение. Расскажите о Пирре.

— Конец, — ответил Керк. — Там всё погибло.

Рес знал, что нет слов, нужных для этой минуты. Он сидел молча. Потом, встретившись глазами с Метой, сказал:

— У Язона есть или был — радиопередатчик, и вскоре после того, как я достиг катера, я поймал его сообщение. Я не ответил ему, и его сообщение не было закончено. Я не записал его, но помню достаточно подробно. Он сказал, что скоро можно будет открывать шахты, что мы выиграли… Пирряне выиграли — таковы в точности его слова. Он начал говорить ещё что-то, но внезапно передача оборвалась. Очевидно в этот момент за ним пришли. С тех пор я кое-что слышал о нём…

— Что ты хочешь сказать? — Быстро спросила Мета.

— Темучин сделал своей столицей Эолозар — самый большой город Аммаха. Он держит Язона там… в клетке, подвешенной к фасаду дворца. Вначале его пытали, теперь он обречён на голодную смерть.

— Но почему? В чём причина?

— Кочевники верят, что демон в людском обличьи не может быть убит. Он неуязвим для обычного оружия. Но если он долго будет страдать от голода, человеческая оболочка с него спадёт, и демон примет свой истинный вид. Не знаю, верит ли Темучин в эту чепуху, но он действует в соответствии с нею. Язон висит в клетке уже пятнадцать дней.

— Мы должны идти к нему, — сказала Мета, вскакивая. — Мы должны освободить его.

— Мы сделаем это, — сказал Керк. — Но сделать это надо наилучшим образом. Рес, у тебя найдётся для нас одежда и мороны?

— Конечно. Сколько вам нужно?

— Мы не можем откровенно действовать с помощью силы против правителя всей планеты. Пойдём мы с тобой. Ты покажешь путь, а я уж посмотрю, что можно сделать.

— Я пойду с вами, — сказала Мета, и Керк кивнул в знак согласия.

— Итак, нас трое. Нужно торопиться. Мы не знаем, сколько он проживёт в таких условиях.

— Они дают ему ежедневно чашку воды, — сказал Рес, избегая взгляда Меты. — Полетим на корабле. Я покажу путь. Теперь уже не имеет особого значения, что горожане узнают, что мы с другой планеты.

Приближался полдень. Втаскивание моронов в грузовой люк потребовало много времени. Эолозар был построен на реке, окружённый холмами, поросшими лесом. Корабль приземлился как можно ближе к городу и моронов выгрузили из трюма. Вскоре после полудня, они вступили в город, и Рес бросил мелкую монету мальчику, спросив дорогу ко дворцу. Он был в наряде торговца, а Керк надел свои обычные доспехи. Мета, по обычаю горожан, закрытая покрывалом, крепко держалась за седло, когда они пробирались по многолюдным улицам города.

Только перед дворцом было пустое пространство. Двор был выложен полированными плитами сверкающего мрамора. Взвод солдат охранял его, их бородатые лица кочевников абсолютно не гармонировали с награбленными роскошными нарядами. Но оружие их было прежним и они были так же смертельно опасны, как и на высоких плато. Вероятно, ещё опаснее, ибо их характер ухудшился в жарком климате.

Вокруг дворца шли высокие колонны. К вершинам двух из них была прикреплена цепь, и с неё, возвышаясь на два метра над землёй, свисала клетка из толстых прутьев. В ней не было дверцы, она была сооружена вокруг пленника.

— Язон! — Воскликнула Мета, глядя на лежавшее в ней тело.

Он не шевелился, и невозможно было определить, жив ли он.

— Я позабочусь об этом, — сказал Керк, спрыгивая с морона.

— Подожди! — Остановил его Рес. — Что ты хочешь делать? Если тебя убьют, ты не поможешь Язону.

Керк не слушал. Он слишком много потерял и испытывал слишком сильную боль, чтобы слушаться рассудка. И теперь вся его ненависть обернулась против одного человека, и остановить его было невозможно.

— Темучин! — Крикнул он. — Выходи из своего логова. Выходи, трус, и погляди в лицо мне, Керку, вождю пиррян! Покажись, трус!

Дежурный офицер — это был Аханк — подбежал к нему с обнажённым мечом, но Керк небрежно ударил его ребром ладони, не отводя взгляда от дворца. Аханк упал и покатился по земле. Наконец он замер, без памяти или мёртвый. Скорее мёртвый, так как голова его лежала под необычным к туловищу углом. — Темучин, трус, выходи! — Вновь крикнул Керк. Когда солдаты охраны схватились за оружие, он презрительно крикнул им:

— Собаки, вы осмелитесь напасть на меня? Вождя пиррян, победителя долины Слат?

Они отступили перед его гневом, и он вновь повернулся ко дворцу. У выхода из тронного зала стоял Темучин.

— Ты слишком много себе позволяешь, — с холодным бешенством сказал он.

— Нет, это ты позволяешь себе слишком много, — ответил Керк. — Ты нарушаешь законы племён. Ты схватил человека из моего племени и беспричинно его пытал. Ты трус, Темучин, я называю тебя так, перед твоими людьми.

Меч Темучина сверкнул в лучах солнца.

— Ты сказал достаточно, пиррянин. Я должен был приказать убить тебя, но я хочу доставить это удовольствие себе. Жалею, что не убил тебя в первый раз, как увидел. Потому что, из-за тебя и существа, которое называет себя Язоном, я потерял все.

— Пока ещё не все, — ответил Керк, нацеливая меч к горлу вождя, — но теперь потеряешь жизнь. Я убью тебя!

Темучин опустил свой меч с силой, которая бы разрубила обычного человека надвое, но Керк отразил удар. Они яростно сражались — не по науке и не по искусству, а по-варварски, только удары и парирования — а в такой борьбе побеждает сильнейший.

Звон их мечей раздавался на молчаливом дворе, к нему добавлялся лишь шум их тяжёлого дыхания. Никто не уступал. Керк был старше и сильнее, зато Темучин всю жизнь провёл с мечом и абсолютно не знал страха.

Так продолжалось до тех пор, пока при очередном ударе меч Темучина не разлетелся надвое. Темучин уклонился от удара Керка — меч, вместо того, чтобы разрубить его пополам, нанёс ему рану в бедро. Кровь покрыла золотой шёлк одежды Темучина. Керк обеими руками поднял меч для последнего удара. — Лучники! — Крикнул Темучин. Он не хотел так легко умирать.

Керк засмеялся и отшвырнул свой меч.

— Ты, правящий трус, не отделаешься от меня так легко. Предпочитаю убить тебя голыми руками.

Темучин, испустив яростный крик, подскочил к нему. Они схватились как звери. Обмена ударами больше не было. Керк сжал своими огромными руками горло противника. Темучин также схватил Керка, но мышцы на шее пиррянина были, казалось стальными. Керк усилил свой нажим.

Впервые Темучин проявил чувство, отличное от крайнего гнева. Глаза его расширились, лицо исказилось от боли. Он пытался ослабить хватку Керка, но напрасно. Руки Керка продолжали сжиматься.

Темучин изогнулся, дотянулся рукой до пояса и извлёк кинжал.

— Керк: у него нож! — Крикнул Рес, когда Темучин ударил Керка ножом в бок, как раз под нижний край нагрудника. Рука его отдёрнулась, но нож остался в теле Керка. Керк взревел от гнева, но не ослабил хватки. Напротив, он завёл свои большие пальцы под подбородок противника, нажал вверх. Темучин изогнулся от боли, ноги его повисли в воздухе, глаза чуть не выскочили из орбит.

Затем послышался сухой треск, и его тело безжизненно повисло. Керк опустил руки, и Великий Темучин, вождь высоких равнин, завоеватель низин, мёртвый упал к его ногам.

Красное пятно появилось на боку Керка, и Мета подбежала к нему.

— Оставь, — приказал Керк. — Рана закрыта. Поранены мышцы, а если даже и затронуты внутренности, то об этом можно будет позаботиться позже. Сначала вытащим Язона.

Охранники не пытались мешать, когда Рес отобрал у одного из них алебарду, зацепил ею клетку и стянул её на землю.

Язон безжизненно перевернулся от удара.

Вокруг его глаз были чёрные круги, глаза глубоко запали, кожа обтягивала кости. Сквозь рваную одежду были видны раны и кровоподтёки.

— Он, — сказала Мета, но продолжить не смогла. Рес согнул два прута решётки, напрягая мускулы, разогнул их. Язон открыл налитые глаза и посмотрел на них.

— Вы, как всегда, вовремя, — сказал он и потерял сознание.

Глава 23

— Хватит лекарств, — сказал Язон, отводя в сторону стакан, который протянула ему Мета. Он сидел на своей койке на борту родного «Драчливого», вымытый, с перевязанными ранами, с глюкозной капельницей, присоединённой к руке. Керк сидел напротив него, на боку его был бугор, там была повязка. Тека извлёк у него несколько перерезанных кишок и связал несколько сосудов. Керк, казалось не заметил этого.

— Рассказывай, — сказал он. — Этот микрофон включён в систему корабля, тебя все услышат. Откровенно говоря, мы все ещё не знаем, что случилось — кроме того, что и ты и Темучин говорили, что из-за выигрыша всё потеряно. Это очень странно.

Мета наклонилась и вытерла лоб Язона сложенной марлей. Он улыбнулся и пожал её пальцы, потом заговорил:

— История такова. Я нашёл ответ в библиотеке. Позже, чем следовало, но всё же не в последний момент. Библиотека пересказала мне множество книг и очень быстро убедила меня, что культура не может быть изменена извне. Она может быть уничтожена, но не изменена. А именно это мы и пытались сделать. Вы когда-нибудь слышали о готах или гуннах, племенах Старой Земли?

Они покачали головами, а он в это время отпил из стакана.

— Это были отсталые племена, жившие в лесах, любившие пить и убивать, гордящиеся своей независимостью и сражавшимися с римскими легионами. Римляне их постоянно били, и думаете, это послужило для них уроком? Ничего подобного. Выжившие собирались, уходили глубже в леса и сохраняли свою культуру и свою независимость нетронутыми. Их культура была изменена только тогда, когда они «победили». Со временем они двинулись на Рим, захватили его, познакомились с благами цивилизации. Они больше не были варварами. Древнейшие китайцы много столетий назад использовали такой же трюк. Они были плохими бойцами, но зато всех поглощали в себе. Их побеждали, но проходило время, и они подчиняли себе, своей культуре и своему образу жизни своих завоевателей.

Я усвоил этот урок и постарался сделать так, чтобы и здесь произошло тоже. Темучин был честолюбив и не мог противиться искушению завоевать весь мир. Он вторгся в низины, когда я показал ему путь туда.

— И выиграв, он проиграл, — сказал Керк.

— Точно. Мир принадлежал ему. Он захватил города и их богатство. Ему пришлось занять эти города, чтобы удержать их. Его лучшие офицеры стали правителями нового роскошного королевства и приняли эту непривычную роскошь. Это понравилось им. Они не хотели с ней расстаться. В глубине сердца они по-прежнему кочевники, но что можно сказать о последующих поколениях? Если люди Темучина останутся жить в городах и наслаждаться сибаритством, то как он сможет вернуть их к законам кочевой жизни? Ни один варвар не захочет остаться в холоде плато, если он может спуститься вниз и принять участие в дележе добычи. Вино, крепче, чем ачад, а у жителей низины есть даже перегонные аппараты. Кочевой образ жизни обречён. Темучин понял это. Победив, он сам разрушил образ жизни, который породил его и позволил ему победить. Поэтому он и называл меня демоном и ненавидел.

— Бедный Темучин, — сказала Мета с внезапным пониманием. — Честолюбие погубило его, и он понял это. Хотя он и был завоевателем, но он потерял больше всех.

— Он потерял свой образ жизни и саму жизнь, — сказал Язон, — но он был великим человеком.

Керк нахмурился.

— Не говори мне, что ты жалеешь о его смерти.

— Вовсе нет, он получил всё, что хотел, потом умер. Каждый ли может сказать это о себе?

— Выключи микрофон, — сказала Мета, — ты можешь идти, Керк. — Огромный пиррянин открыл рот, собираясь возразить, потом улыбнулся и вышел.

— Что ты собираешься теперь делать, — спросила Мета, когда дверь закрылась.

— Спать целый месяц, есть бифштексы и выздоравливать.

— Я не об этом спрашиваю. Собираешься ли ты уходить? Или останешься здесь с нами?

— Это беспокоит тебя?

— Да, и для меня это ново. — Лоб её сморщился от усилий передать свои чувства в словах. — Когда я с тобой, я хочу говорить тебе странные вещи. Знаешь ли, как звучат самые приятные для пиррянина слова?

Он покачал головой.

— Мы говорим — ты хорошо сражаешься. Но тебе я вовсе не это хочу говорить.

Язон владел девятью языками и знал точно, что ему хочется сказать ей, но молчал. Он отвернулся.

— Нет, смотри на меня, — сказала Мета, беря его голову в руки и ласково поворачивая к себе. Её жест говорил больше, чем слова, и он устыдился своей неспособности говорить. Но продолжал молчать.

— Я разыскала слово «любовь», как ты велел мне. Вначале оно было для меня лишь словом. Но когда я думала о тебе, мне ясно становилось его значение.

Лица их были близки, она смотрела на него немигающим взглядом.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Я всегда буду любить тебя. Ты не должен оставлять меня.

Простота её чувства прорвала годами сооружаемую им защитную дамбу. Он всегда был одинок. Никто не заботился о нём. Женщины приходили и уходили. Я сам могу позаботиться о себе, я не нуждаюсь ни в ком… — думал он.

— Клянусь звёздами, я тоже люблю тебя, — сказал он, прижимаясь к ней.

— Ты не должен больше оставлять меня, — прошептала она.

— И ты тоже не должна. И это самая краткая и лучшая брачная церемония. Можешь сломать мне руку, если я взгляну на другую девушку.

— Пожалуйста, не говори так.

— Прошу прощения, во мне говорит прежний Язон. Мне кажется, что нам обоим не доставало нежности. Не только мы, но и все пирряне нуждаются в этом. Не покорность, вовсе нет. Немного больше цивилизованности. Думаю, что теперь это наладится. Скоро можно будет открыть шахты, так как все племена кочевников спускаются в низины. Похоже, что пирряне приобретут долины.

— Да, это будет наш новый мир. — Она помолчала немного, как бы взвешивая свои слова. — Мы пирряне останемся здесь. А ты? Мне не хотелось бы оставлять свой народ, но если ты уйдёшь, я уйду с тобой.

— Я останусь здесь. Я член племени — ты разве не помнишь? Пирряне грубы, упрямы и вспыльчивы, мы знаем это. Но и я таков. Вероятно я, наконец, нашёл свой дом.

— Со мной, всегда со мной?..

— Конечно.

После этого для слов уже не было места.