Приватир Сахаров Василий

Глава 11

– Да что такое? – из утреннего сумрака ходового мостика раздался ворчливый голос Скокова. – Вроде бы лето, вокруг нас Средиземное море, а штормит. К чему такие природные выкрутасы?

– И не говори, Максим Сергеевич. Какой-то непорядок.

В это время корабль вновь провалился во впадину между гребнями морских волн, а спустя пару десятков секунд вскарабкался на волну. Вторые сутки мы рейдировали на траверзе острова Милос, обшаривая радаром проливы между архипелагом Додекадес и Кикладами, где проходила одна из основных морских трасс Средиземноморского Альянса, и пока результата не было. Всё это время море было пустынно, и даже патрульные катера Критской оперативной группировки, которые должны были появляться здесь постоянно, и те отсутствовали. Видимо, моряки Альянса получили штормовое предупреждение и отсиживались в портах, а нас конечно же никто предупреждать не стал. Впрочем, шторм не очень сильный, балла четыре, не больше, и, был бы фрегат сам по себе, мы со Скоковым не переживали бы. Но помимо «Ветрогона» с нами ещё и БДК, и мысль о том, что он в любой момент может дать серьёзную течь и затонуть, не давала нам покоя.

– Мечник, может, горячего чайку попьём? – предложил капитан фрегата.

– Давай, – согласился я.

Электрочайник вскипел через пару минут. Мы заварили ароматный напиток, ценителями и любителями которого оба являлись, и уселись в кресла, Скоков в капитанское, а я в штурманское, и, когда мы сделали по паре небольших глотков, с крыла зашёл вахтенный матрос, который ходил замерять ветер.

– Ну что? – спросил его капитан.

– Ветер стихает, да и волна уже не так сильно по надстройке бьёт.

Скоков задумчиво покивал и посмотрел на десантный корабль, который находился от нас в полутора милях по левому борту.

– Думаешь, как там, Тимошин справляется? – Я кивнул на 49-й.

– Ага.

– Хороший мужик. Вроде тихий и скромный, и в командиры не лезет, а в морском деле разбирается и штурман неплохой.

– Точно так. – Скоков сделал ещё один глоток чая и произнёс: – Если выживет и вместе со своим БДК не утонет, надо будет его как-то наградить и приподнять. Как думаешь, Мечник?

– Согласен, но это не только его касается, а всех людей, кто с нами в отряде.

Так, разговаривая и обсуждая текущие дела, мы скоротали два часа. Шторм постепенно утих, и хотя, несмотря на наступление дня, всё ещё было пасмурно, качать нас перестало. Можно было лечь в дрейф и тем самым сэкономить горючее, которого у нас было совсем немного, но тут раздался голос второго вахтенного, который сменился у руля и остановился подле экрана радара:

– Обнаружена цель! Дистанция семнадцать миль! Скорость колеблется от шести до девяти узлов! Курс сто девяносто градусов!

– Оба-на! – Капитан фрегата порывисто вскочил с кресла и подбежал к экрану. – Тихоход! Жертва! Через два часа пройдёт у нас по правому борту всего в трёх милях! Атакуем?!

– Успокойся, Максим Сергеич. Нам танкер с грузом нужен, а это судно идёт от Дарданелл, значит, или трофеи, или раненые, или в балласте. Не наш клиент.

– Жаль, – вздохнул капитан и было направился на своё место, но бросил ещё один взгляд на экран и радостно вскрикнул: – А-а-а! На ловца и зверь бежит!

– Что там?

– Ещё одно судно. Дистанция девятнадцать миль, скорость девять узлов, курс норд-вест. Мечник, печёнкой чую, что наш клиент. Ведь как по струне идёт, тем самым курсом, каким танкеры с Крита всегда следуют. Работаем?

– Играй боевую тревогу.

Я согласился с капитаном фрегата и, подойдя к экрану радара, посмотрел на две жёлтые точки, которые миллиметр за миллиметром с разных сторон приближались к месту нашей засады.

Сердце забилось чуть быстрее, а рынды громкого боя, поднимавшие экипаж и абордажную команду, вторили его ритму. Ещё раз прокрутив в голове план предстоящей операции, я решил, что к делу мы готовы. БЧ-1: навигация, Скоков и три матроса, которые могут выполнять обязанности штурмана. БЧ-2: артиллеристы, два расчёта на АУ-630 и два на 76-миллиметровых орудиях, пластуны Игнача и несколько прежних членов экипажа. БЧ-4: связь, Кум и три его связиста, которые должны заглушить своим более мощным радиопередатчиком крики наших жертв. БЧ-5: механики – половина наши и половина прежний состав, и пару часов назад докладывали, что всё в норме. Плюс ко всем боевым корабельным частям две абордажные команды: одна под командованием Крепыша, а другая под руководством Лиды. Мы готовы, и можно было действовать без всяких сомнений. Конечно, вероятность того, что идущее от Крита судно – это танкер, – процентов сорок– пятьдесят, но с чего-то надо начинать.

Прошло сорок минут, и на скорости в двадцать три узла фрегат приблизился к нашей первой жертве, предполагаемому танкеру. Мы вступили в чёткий визуальный контакт на дистанции в четыре с половиной мили, рассматривая вражеское судно в бинокли, и Скоков выдохнул:

– Точно, нефтеналивное судно, трубы и расширители на палубе, всё как положено. Осадка низкая, так что не пустой идёт.

Разглядывая быстро приближающийся танкер, узкую и продолговатую металлическую сигару длиной метров сто, я спросил капитана:

– Как думаешь, какая у него грузоподъёмность?

– Не очень большая. Семь, максимум девять тысяч тонн. Точно не скажешь. Действуем по плану?

– Да, ситуация примерно такая, на какую мы и рассчитывали, так что менять ничего не надо.

– Командую я или ты? – спросил майор.

– Ты капитан, за тобой и руль, а я командир соединения и осуществляю общее руководство.

– Отлично, – пробормотал Скоков, опустил бинокль и по рации внутренней связи соединился с Игначом, который находился в носовой орудийной башне: – Артиллерия, это капитан. Два предупредительных выстрела по курсу вражеского судна. Огонь!

Носовая орудийная башня, установленная на месте, где ранее на фрегате находилась подпалубная ракетная установка Мк.13, резко развернулась в направлении жертвы, подняла свой ствол и один за другим выстрелила два снаряда.

Бух! Бух!

Лёгкая дрожь прошла по всему стальному корпусу фрегата, и по курсу танкера взмыли к небу два больших пенных фонтана. Наши сигнальщики подняли флаги с требованием остановиться, но средиземноморское судно хода не сбавило и курса не изменило. Непонятно, то ли капитан этого танкера отчаянный храбрец, то ли полный дурак.

– Игнач, ещё два снаряда, но поближе.

– Понял, – ответил казак, и спустя несколько мгновений ещё два снаряда легли возле бортов нашей жертвы, а поднятая взрывами волна окатила покрашенную в белый цвет надстройку танкера.

Вот теперь средиземноморских моряков проняло по-настоящему, и они осознали, что мы не шутим. Судно замедлилось, отработало «полный назад» и остановилось. «Ветрогон» подошёл к нему вплотную, тоже остановился и прижался к нашему трофею бортом. Матросы палубной команды, под прикрытием стрелков, выскочили к леерам, накинули между бортами кранцы и соединили суда жёсткой металлической сцепой. После этого по небольшим переносным трапам на танкер, который назывался «Звезда Вифлеема», посыпались наши абордажиры.

Прошло две минуты, и вслед за воинами в сопровождении переводчика из перешедших на нашу сторону матросов фрегата на захваченное судно перебрался и я. По внешним трапам поднялся на самый верх и оказался на ходовом мостике нашего трофея. Уткнувшись лицом в палубу, с руками на затылке, здесь находились три пленника. Над ними нависли два наших воина. Картина ясная, всё произошло так, как я себе и представлял. Была необходимость переговорить с пленным капитаном, и через переводчика я поинтересовался:

– Кто капитан этого судна?

Откликнулся один из пленников, седой смуглый мужик лет за сорок:

– Это я.

– Представьтесь.

– Капитан танкера «Звезда Вифлеема» Антонио Праска.

Он встал и в каком-то недоумении посмотрел на воинов абордажной партии.

– Порт приписки судна?

– Остров Кипр, Фамагуста.

– Водоизмещение и груз?

– Водоизмещение восемь тысяч триста сорок тонн, груз – дизельное топливо, мазут и машинное масло для Черноморской эскадры адмирала Черри.

– Почему вы не остановились после первых предупредительных выстрелов?

Антонио Праска пробухтел что-то неразборчивое. Я потребовал повторить, и он сказал:

– Корабль шёл на автомате, и ваши сигналы мы заметили не сразу.

– А почему никого на помощь не позвали?

– У нас рации нет. Судовладелец давно обещается купить, но это дорого.

– С этого момента ваше судно считается трофеем военно-морского флота Кубанской Конфедерации, и у вас есть два пути. Вы остаётесь на корабле и имеете шанс по окончании войны на Чёрном море вернуться домой вместе со своим судном – разумеется, если за него заплатят выкуп, – либо сейчас вы садитесь в шлюпки и, пока мы добрые, быстро гребёте к ближайшему берегу.

– У меня есть время подумать и посовещаться с членами экипажа?

– Десять минут, не больше.

Праска уложился в срок: пробежавшись по всему своему судну, через девять минут сорок секунд доложился: он и ещё восемь матросов остаются на борту, а пятеро остальных членов экипажа во главе со старпомом готовы спустить на воду единственную шлюпку и отправиться в сторону острова Милос.

Оставив на «Звезде Вифлеема» десять бойцов из абордажной команды и радиста, я с основной частью абордажиров вернулся на фрегат. Мы отшвартовались от танкера, и фрегат полным ходом пошёл на перехват второго судна. Время было ограниченно, на радаре появились ещё два судна, и оба двигались из Эгейского моря. На всё про всё у нас было два часа, а наша следующая жертва от нас всего в пяти милях. Двадцать минут хода – и перед нами древний грузопассажирский паром, и, насколько мы знали, такой класс судов использовался в Альянсе для перевозки рабов и награбленных трофеев.

Снова выстрелили из носового орудия, но в этот раз тактика поменялась – произвели не два выстрела, а шесть подряд: три по курсу, два по левому борту и один за кормой. Паром остановился сразу, мы сблизились, и с расстояния метров в четыреста, что составляет чуть больше двух кабельтовых, по фрегату ударило два тяжёлых пулемёта. На палубе вражеского судна замелькали коричневые мундиры военных моряков Альянса – о, эти наверняка будут драться. К нашему счастью, стрелки на трофейщике были аховые, так что особого вреда несколько пулемётных очередей нам не причинили, хотя алюминиевую надстройку в паре мест попятнали.

– Ну, сволочи! – Скоков ударил рукой по переборке. – Сейчас мы вам устроим! Кум, глуши любую попытку радиопередачи! Игнач, бей на поражение в район радиорубки и трубы! Десятка снарядов хватит!

Мы отошли от старого, видавшего виды парома метров на восемьсот. Вновь заговорила наша артиллерия, и на этот раз стреляли оба 76-миллиметровых орудия. Снаряды полетели в сторону вражеского судна, и тут же на его борту вспыхнули яркие языки пламени. Всего десять снарядов натворили таких дел, что на пароме никому мало не показалось. Трубу продырявило сразу в трёх местах, а в надстройке что-то взорвалось, и вспыхнул серьёзный пожар. В бинокль нам с капитаном фрегата всё это было видно очень хорошо, работа артиллерийских расчётов была оценена по достоинству, и, посчитав, что разрушения достаточные, Скоков начал новое сближение.

На этот раз в нас никто не стрелял, абордажная партия высадилась без помех и, действуя очень жёстко, взяла грузопассажирский паром «Калькутта» под свой контроль всего за семь минут. Отличный результат.

Снова я перешёл на вражеское судно и всё так же, в сопровождении переводчика, прошёл по палубе к надстройке. В двух местах что-то горело, удушающий дым сносило в море, и если пожар не потушить, то через пятнадцать – двадцать минут его будет не остановить. Однако у нас уже есть один трофей, и заниматься спасением парома интереса нет никакого.

Первых наших бойцов я встретил у надстройки. Три абордажира из гвардейцев во главе с Крепышом тянули к борту двух вражеских морских офицеров, те упирались, но куда там, их подгоняли ударами кулаков, и они оказывались всё ближе к разбитому лееру. За ним – море, и, видимо, парни хотели отправить пленников на корм рыбам.

– Отставить! – остановил я Крепыша и гвардейцев. Они замерли, и я задал резонный вопрос: – В чём дело?

– Мечник, – ответил Крепыш, – этих тварей надо уничтожать беспощадно. Суки рваные!

Обычно спокойный и невозмутимый Крепыш со злостью и, можно сказать, ненавистью ударил ногой вражеского военно-морского офицера по рёбрам.

– Объясни.

– Паром пленных вёз, которых десант Альянса на Украине и в Крыму нахапал. Девятьсот семьдесят человек под палубой. – Гвардеец ударил ногой по железу палубы и продолжил: – Они как нас увидели, так вот эти твари, капитан и его чиф, – кивнул на офицеров, – приказали открыть балластный танк и всех пленников затопить.

От злости на миг у меня даже в глазах потемнело. От средиземноморцев я ожидал всякого, но подобного… Вроде бы цивилизованные люди, хоть и враги, про человеколюбие и демократию везде кричат. Но в данном случае они повели себя как моральные уроды. После этого я по-новому взглянул на скрючившегося в позе эмбриона вражеского моряка с погонами лейтенанта-коммандера, и появилось желание не просто утопить его в море, а сделать так, чтобы он перед смертью ещё и помучился.

– Мечник, ты чего? – Оказалось, Крепыш продолжал говорить, а я на несколько секунд выпал из реальности и его слов не слышал. – Ты чего, Саня?

– Всё в норме, что там дальше?

– Так я и говорю, – Крепыш мотнул головой себе за спину, – большую часть людей спасли. Там сейчас Лида и её бойцы их на палубу вытаскивают. Что дальше делать будем? Паром уже не потушить, пожар на машинное отделение перекинулся, а у нас на фрегате все могут не поместиться.

– Сколько людей выжило?

– Сотен семь, в большинстве своём подростки от десяти до четырнадцати лет.

– Всех на фрегат.

– А впихнем такую массу народа?

– Ничего, потеснимся, а БДК недалеко, так что нам всего-то и надо полтора часа перебедовать, а там полегче будет.

– Понял, – кивнул Крепыш и побежал за надстройку, а я обратился к вражескому офицеру:

– Имя, фамилия, звание и должность?

Пленник не ломался, поскольку желания ещё раз схлопотать тяжёлым ботинком под рёбра не имел:

– Лейтенант-коммандер Фред Кисус, Вторая бригада вспомогательных судов флота Средиземноморского Альянса, капитан грузопассажирского парома «Калькутта».

– Порт приписки и кто командир соединения?

– Остров Кипр, порт Лимассол, военно-морское оперативное соединение адмирала Уотсона.

– Какой груз на борту, где его получил и куда ты его должен был доставить?

– Загрузился в Одессе, и у меня на борту только люди…

Мне показалось, что лежащий у моих ног пленник что-то недоговаривает, и я нанёс ему один резкий удар по щиколотке. Офицер Альянса взвыл, а я сказал:

– Время ограниченно, твой паром горит, и на то, чтобы рассказать всё как есть, у тебя всего десять минут. Ещё раз спрашиваю: где ты получил груз и куда его должен был доставить.

– Я не вру, – всхлипнул Кисус. – Люди получены в Одессе, которую наши десантники заняли неделю назад.

– А куда ты направлялся?

– В Хайфу.

– Зачем?

– Не знаю… – Ещё один удар по ноге, за которым наконец последовал честный ответ: – На территории бывшего Израиля радиоактивное заражение, не сильное, но всё же опасное. Первый лорд-маршал приказал собрать рабочие бригады из подростков, которые под присмотром штрафников должны расчищать развалины военных баз Израиля.

– Почему подростков?

– Они радиацию переносят легче, чем взрослые, могут везде пролезть и про то, что такое радиация, ничего не знают.

– Мечник, – окликнула меня Лида, подошедшая сзади.

– Что? – обернулся я к ней.

– Давай уходить, огонь подступает всё ближе, а всех, кого была возможность спасти, мы вытащили и на борт фрегата перевели.

– Хорошо, уходим.

– Командир, – отозвался один из десантников абордажной партии и кивнул на офицеров Альянса: – А с этими что делать? За борт?

Посмотрев вокруг, я ответил:

– Нет. В воде эти твари могут выжить. Вон пристройка металлическая типа большого ящика, видите? – Я указал на небольшое помещение, по виду напоминающее принайтованый к палубе контейнер.

– Да, – ответили оба бойца.

– Наверняка это боцманское рабочее помещение, хранилище инструментов палубной команды или малярка. Заприте их там, и пусть эти ублюдки живьём сгорят. Хотели людей утопить, а сами поджарятся. Нечего скотов жалеть.

Бойцы подхватили пленных офицеров под руки и поволокли в сторону боцманской артелки. Средиземноморцы что-то кричали и о чём-то просили, мне же на их стоны и слёзы было плевать, и вместе с Лидой я перебрался на борт фрегата.

На «Ветрогоне» было не протолкнуться, куда ни посмотри, всюду истощённые детские лица, мальчишки и девчонки самых разных возрастов. Что характерно, слёз я не видел, а вот взгляды у подростков – как у затравленных волчат. Взрослых очень мало, на всю ораву в семь сотен человек не больше тридцати. Спасённые нами люди заняли все кубрики, каюты, столовую, подсобные помещения, коридоры, пустые вентиляционные проёмы, и всё равно теснота была такой, что их пришлось даже на некоторые боевые посты впустить.

Фрегат отошёл от борта горящего парома. За кормой вспенились белые буруны. Корабль направился в точку встречи с танкером и БДК. И если бы в этот момент на наше соединение налетел случайный боевой корабль Альянса, то тут бы нам и конец, поскольку с боеспособностью у нас целых два часа, пока мы не перегрузили большую часть пассажиров на 49-й, было очень плохо. Однако нам всё ещё везло, вражеские корабли не появились, а идущие из Эгейского моря суда оказались самыми обычными рыболовецкими траулерами из Измира. Тратить на эти промысловые судёнышки боеприпасы мы не стали. Всё, что эскадра хотела получить в первом рейде, она взяла, а значит, полный вперёд и курс на запад, вдоль берегов Греции к каблуку итальянского сапога.

Мы с капитаном фрегата снова находились на мостике, всё так же, как и утром, за заботами, день пролетел совершенно незаметно. Дело уже к вечеру, солнышко стало опускаться за горизонт, море окончательно стихло. Где-то позади нас у острова Милос догорал паром «Калькутта», спасённые люди были накормлены и отдыхали в более-менее приличных условиях. На душе царило спокойствие, и никаких угрызений совести относительно участи заживо сожжённых офицеров Альянса не было.

– Разрешите? – На мостике появились Крепыш и Лида.

Как старший на этом боевом посту, им ответил Скоков:

– Да.

Оба командира абордажных партий до сих пор не умылись, камуфляж грязный, потный, пропах дымом, лица уставшие, но чрезвычайно довольные. В руках у Лиды – небольшой плоский чемоданчик, а у Крепыша толстенький саквояж.

– Что принесли? – спросил я у довольных собой и всей своей жизнью новоиспечённых лейтенантов ГБ.

– Ты первая. – Крепыш чуть толкнул Белую в бок.

– Вот. – Женщина передала мне чемоданчик.

– Что здесь?

– А ты открой.

Заинтригованный, я расстегнул молнию и обомлел. Внутри лежал новенький ноутбук, который выглядел так, как если бы совсем недавно сошёл с конвейера. Конечно, это не мой армейский образец, который остался дома, но и такой подарок дорого стоит.

Никого не стесняясь, я поцеловал Лиду в губы и спросил:

– Где добыла?

– На пароме, среди трофеев в каюте чифа.

– Ну, красавица, за мной не заржавеет.

– Посмотрим, – улыбнулась женщина.

Теперь настал черед Крепыша, и я кивнул на саквояж:

– А у тебя что?

– Шифры из радиорубки, судовые журналы и документы, которые адмирал Черри в обход официальной связи пересылал адмиралу Уотсону. Все бумаги и письма на английском языке, так что сам разбирайся.

– Когда успел?

– Когда капитана «Калькутты» брали, так сразу сейф и все боевые посты прошерстили.

– Отлично.

В разговор вступил Скоков, который опёрся на переборку, усмехнулся и спросил:

– Трофеи – это интересно. Но вы мне лучше скажите, что мы с семью сотнями подростков делать будем? Ведь такую толпу народа, да ещё земляков, просто так на безлюдный берег не выкинешь.

Все трое командиров посмотрели на меня, мол, ты старший, ты и решай. А мне оставалось только вздохнуть и сказать им о том, о чём я уже успел подумать:

– Моё мнение, товарищи офицеры, таково, что из подростков можно сделать отличное боевое подразделение. Младшие могут обслуживать базу и помогать взрослым, а кто постарше, вольётся в экипаж «Ветрогона» и БДК. Это так, чтобы сразу их чем-то занять, а что будет дальше, только время покажет. Мы с вами не знаем, как долго Альянс с Конфедерацией будут рубиться, и, пока идёт война, путь домой для нас закрыт, так что необходимо расчёт на будущее делать как минимум на год. Вы согласны с мной?

– Ну, всё логично. – Крепыш был немногословен.

– Мне всё равно. Сложившееся положение дел в отряде и в моей личной жизни меня устраивает полностью, так что сколько надо, столько и буду по морям шастать, – сказала Лида, которая поймала мой взгляд, и я понял, что её действительно всё устраивает и в Конфедерацию, где меня ждёт семья, а главное – супруга, она не торопилась.

Скоков с ответом не спешил, обдумал мои слова и только тогда ответил:

– Согласен с тобой, Мечник. Мы можем здесь застрять на очень долгий срок, и это факт. Домой хочется, конечно, но фрегат я не брошу в любом случае, а через Дарданеллы и Босфор его Альянс не пропустит. Ты, Александр, всё правильно сказал, надо готовиться к тому, что здесь нам придётся пробыть долгий срок, и с тем, что молодёжь надо использовать, тоже не поспоришь. Однако какие из них бойцы?

Вместо прямого ответа на вопрос Скокова, я повернулся к Крепышу и спросил:

– Ты во сколько лет своего первого врага убил?

– В четырнадцать.

– А ты, Лида? – Я повернулся к женщине.

– В тринадцать.

– Вот видите, как в жизни бывает, Максим Сергеич. Это были убийства других людей в прямом бою. А мы никого в атаку гнать не будем, и на кораблях достаточно должностей, где подростки будут заняты, но не будут иметь дело с войной глаза в глаза. Польза от них должна быть в любом случае, а зазря кого-то кормить, когда он не инвалид, смысла нет.

– Тогда, – капитан «Ветрогона» снова улыбнулся, – вопросов больше не имею.

– В таком случае решение всех остальных проблем оставим на завтрашний день, а сейчас личному составу отдых и по внутрикорабельной связи поздравления с успешным окончанием нашего первого рейда.

Понятно, что до окончания рейда далеко и нам предстоит ещё поиск надёжной и удобной базы, но в целом день прошёл отлично, и свою работу мы выполнили хорошо. Основные опасности остались позади. Всё было проделано лихо и очень быстро. Мы получили топливо и танкер, а Альянс лишился так необходимого для проведения своих боевых операций горючего, двух судов, рабов и нескольких десятков военных моряков. Конечно, мы не уничтожили атомный крейсер, не пустили на дно бригаду наёмной пехоты и не обстреляли прямой наводкой дворец Первого лорд-маршала, то есть великого подвига не совершили. Однако мы обеспечили будущее всей своей эскадры и нанесли врагу урон, который так или иначе скажется на его силе и военной мощи.

Глава 12

С тех пор как наша эскадра начала поиск хорошей гавани для своей базы, минуло две недели, а результата до сих пор нет. Много это или мало? Хм, как посмотреть. С одной стороны, да, две недели потерянного времени – это много. А с другой – мы не на ночёвку остановиться желаем, место должно быть тихим, удобным, иметь элементарную инфраструктуру и не иметь большого количества местных граждан, которые могли бы доставить нам лишние проблемы. Так что четырнадцать дней – срок приемлемый.

Своё продвижение вдоль берегов Италии мы начали от порта Галлиполи без перспектив: бухта слишком захламлена, и была опасность пропороть днище. Ладно, прошли до Таранто. А там вообще всё заминировано. Чёрт с ним! Идём к Кротоне. Причалы разрушены, а с берега несёт запахом какого-то химического соединения. Покидаем залив Таранто и направляемся в Реджио-ди-Калабрию. Красивое место, где есть причалы и неплохая инфраструктура, но и местные жители в наличии, да не просто так, а с пушками и парой танков. В общем, на материке мы пристанища не нашли и обратили своё внимание на остров Сицилия. Поворот на юг – и следуем вдоль береговой черты: Санта-Тереза-ди-Рива, Джардини-Наксос, Катания, Августа, Сиракузы, Ното-Марина и Портопало. Везде неудача, и в каждом конкретном случае есть веская причина, по которой мы не можем остановиться в этом портовом городе.

Всё руководство нашей эскадры, включая меня, тихо нервничает: нехватка пресной воды, скученность людей и теснота, недостаток продовольствия и недисциплинированность подростков, которые постоянно лезли туда, куда им лезть не следовало бы. С каждым днём проблем становилось всё больше, а решить их можно было только тогда, когда у нас появится постоянная база.

Сегодняшний день начался как обычно, то есть с происшествий. С самого утра всё как-то не заладилось, пошло кувырком. Сначала я узнал, что на БДК окончательно сломался опреснитель, а воды в питьевых цистернах всего на сутки. После этого пришёл доклад от Серго, который был временным командиром на нашем трофейном танкере. В ночь из-за пустякового спора на «Звезде Вифлеема» подрались два бойца из абордажной команды, да так крепко сцепились, что у одного два ребра сломано, а у другого серьезная черепно-мозговая травма. Требовалось что-то решить относительно этого инцидента, и вариантов было немного. Самый мягкий – раскидать бойцов по разным экипажам, а самый жёсткий и показательный – расстрелять их к такой-то матери за нарушение дисциплины. Ради этого даже хотел собрать командиров подразделений, но произошло ещё одно неприятное событие, которое отвлекло меня от драки между двумя наёмниками.

– Мечник, – от Кума, который сегодня был дежурным по кораблю, то есть следил за порядком, по рации пришёл вызов, – спустись на вертолётную площадку, здесь ЧП.

– Что-то серьёзное? – чертыхнувшись, спросил я.

– Да. У наших пассажиров очередные внутренние разборки, да такие, что до смерти дошло. Долго объяснять, спустись сам, а на месте и решишь, насколько здесь всё серьёзно.

– Иду.

Накинув на плечи светло-синий офицерский мундир без знаков отличия, самый простенький, какой имелся в гардеробе адмирала Папастратоса, я вооружился пистолетом, подозвал Лихого, мирно почивавшего на ковре в углу, и направился на вертолётную площадку.

Пока шёл по коридорам, думал о том, что же могли натворить одесские подростки, волей случая оказавшиеся на нашем фрегате. Гадал и ответа не находил, поскольку такой контингент мог сотворить всё, что угодно, и дело здесь не только в том, что им мало лет и у них много энергии. Так сложилось, что в большинстве своём они все были из одних мест, то есть из пригородов Одессы, Скадовска и Ильичёвска, и почти все знали друг друга ещё по мирной жизни. Был бы я в курсе этого раньше, десять раз подумал бы о том, тянуть их за собой или нет.

Месяц назад Альянс помимо Конфедерации атаковал ещё и поселения на берегах некогда незалежной Украины, видимо, на всякий случай, дабы попугать пиратские анклавы и вольные республики. Не знаю, получилось у них это или нет, слишком мало информации на этот счёт, и я не в курсе того, что там происходит сейчас. Однако то, что морские пехотинцы средиземноморцев полностью контролируют побережье, некогда принадлежавшее украинским вольным отрядам, – это точно.

В результате череды ожесточённых боев пираты покинули свои лагеря и отступили в глубь материка, а их имущество и семьи достались захватчикам. Про пиратские богатства умолчим, понятно, что они находятся в распоряжении адмиралов и генералов. Участь женщин, особенно молодых и красивых, тоже ясна, поскольку право победителя никто не отменял. А вот мальчишек и девчонок в возрасте от десяти до четырнадцати лет погрузили на «Калькутту» и отправили в Хайфу.

Мой отряд этих пленников освободил, но о том, что девяносто процентов из них – это дети пиратов, мы, привыкшие жить в крепком государстве, которое имеет твёрдые законы и крепкую власть, как-то сразу не подумали. В общем, особо не разобравшись, кто есть кто, мы взяли на себя ответственность за семь сотен молодых волчат, которые представляли собой около двадцати разных по численности и составу групп, по факту – молодёжных банд, которые постоянно грызлись между собой и жили по воровским и пиратским законам. Как следствие – постоянные конфликты, драки, суета и пара случаев поножовщины. Для вольной молодёжи обычное времяпрепровождение, а для нас постоянная головная боль. Приходилось применять репрессии, наказывать провинившихся, пороть особо борзых, а некоторых даже изолировать в карцере. Наша жёсткая политика в отношении бывших пленников дала свои результаты, и пару дней молодёжь нас не беспокоила, и тут нате вам, что-то настолько серьёзное, что Кум не мог сам разрешить ситуацию, да ещё и про чью-то смерть говорил. Посмотрим.

Так, размышляя о наших взаимоотношениях с пиратским молодняком, я вышел на забитую бойцами моего отряда вертолётную площадку. Меня заметили, расступились, и я оказался в центре живого круга. Вокруг воины, а в середине Кум с двумя вооружёнными десантниками и полтора десятка подростков, которые держатся кучкой и опасливо посматривают по сторонам.

– В чём проблема? – обратился я к командиру БЧ-4.

– Да вот, – он кивнул на мальчишек, – самосуд по своим законам устроили. Осудили одного из своих товарищей, приговорили его к смерти и привели приговор в исполнение.

– А где труп?