Ночная охота (сборник) Роллинс Джеймс
Пейнтер и сенатор Гормен прошли следом за главой «Виатуса» в административный комплекс, расположенный в стороне от главного тоннеля. В центральном зале устроили временное подсобное помещение для банкета: столы были сдвинуты к стенам, а всю середину занимали столики на колесах, микроволновые печи и коробки с продуктами. Прислуга готовила десерт, в котором, судя по аромату, главное внимание уделялось горячему шоколаду. В зале пахло как в кондитерском цехе, с легким душком норвежской трески.
Все быстро прошли в дальний кабинет. Там на противоположных концах длинного стола светились экраны двух компьютеров. Между ними лежали ровные ряды пакетов из алюминиевой фольги. Вдоль одной стены было составлено с полдюжины черных полиэтиленовых контейнеров. В одном, открытом, виднелась гора серебристых конвертиков.
– Партии семян поступают ежедневно, – объяснил Карлсен, принимая на себя роль экскурсовода. – К сожалению, сейчас из-за банкета их обработку пришлось временно остановить. Но завтра все эти коробки будут разобраны, описаны, занесены в каталог и даже…
Тут-то все и началось.
Возможно, все дело было в беспечном тоне главы «Виатуса», а может быть, всем стало очевидно, что сквозь беззаботную болтовню Карлсена проступает чувство вины. Так или иначе, как только дверь кабинета закрылась, сенатор подскочил к Карлсену и схватил его за грудки, толкая на пакеты.
Опешив от внезапного нападения, Карлсен не сразу пришел в себя. Его лицо исказилось в недоумении.
– Себастьян, в чем дело?..
– Ты убил моего мальчика, твою мать! – заорал Гормен. – А вчера ты пытался убить меня!
– Вы с ума сошли? – Карлсен обеими руками оттолкнул сенатора, освобождаясь от него. – Зачем мне вас убивать?
Пейнтер вынужден был признать, что в его голосе прозвучало искреннее удивление. Но он также отметил, что Карлсен ни словом не возразил на обвинение в причастности к убийству Гормена-младшего. Пейнтер встал между мужчинами. Раскрасневшийся сенатор отступил на шаг, затем отвернулся, пытаясь совладать с собой.
Пейнтер мысленно обругал себя последними словами. Он не заметил, что Гормен на взводе. Ему нужно было вовремя его остановить. Если загнать Карлсена в глухую оборону, добиться от него ничего не удастся. Этот человек воздвигнет непреодолимую баррикаду.
Пейнтер скорректировал стратегию. Карлсен был потрясен, и главным было не дать ему возможности полностью замкнуться, сразу же показав, что любые попытки увиливать ни к чему не приведут.
– Нам известно о плантации грибов, о пчелах, о тех тайных исследованиях, которые проводились в Мали.
Пейнтер бросал обвинения одно за другим. И хотя пару ударов Карлсен еще смог бы выдержать, под стремительным градом он сломался.
Его лицо на мгновение дрогнуло, выдавая причастность, осведомленность. Этот человек не был пешкой в чужих руках или подставной фигурой. Карлсен прекрасно знал обо всем.
И все же он попробовал пойти на попятную. Мелькнувшее чувство вины исчезло за стеной отрицания.
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
Однако его слова никого не обманули.
И уж точно не объятого горем отца.
Сенатор Гормен снова бросился на Карлсена. Пейнтер даже не попробовал его остановить. Он хотел, чтобы Карлсен под перекрестными ударами был выведен из равновесия. Морального, психологического, физического. И для достижения этой цели директор «Сигмы» был готов воспользоваться всеми доступными средствами.
Гормен налетел на Карлсена, врезав ему плечом в грудь и отбросив назад. Не удержавшись на ногах, Карлсен больно ударился спиной о стену и начал ловить ртом воздух. Пейнтер вспомнил, что сенатор играл опорным защитником в команде университета по американскому футболу.
Но Карлсен тоже не был немощным стариком. Подняв руки, он что есть силы обрушил локти сенатору на спину, сбивая его на четвереньки.
Упав на пол, Гормен ухватил Карлсена за левую ногу. Дико взревев, он дернул ее, выкручивая. Повалив убийцу своего сына лицом вниз на пол, сенатор уселся ему на спину, прижимая к каменным плитам.
– Ты убил Джейсона! – закричал Гормен, и в его голосе прозвучали слезы. – Это ты его убил!
Карлсен попытался подняться, но сенатор держал его крепко. У главы «Виатуса» побагровело лицо. Он выкрутил голову, стараясь посмотреть Гормену в лицо.
– Я… я сделал это ради вас! – гневно бросил Карлсен своему обвинителю.
Его слова на мгновение оглушили сенатора, но Пейнтер не мог сказать, чем был вызван шок – внезапным признанием вины или странным заявлением. Несомненно, в глубине души Гормену хотелось надеяться, что Пейнтер ошибался. Но теперь эта иллюзия была разбита вдребезги.
– Заткнись, твою мать! – предупредил Гормен, не желая больше ничего слышать.
Первая костяшка домино упала, и Пейнтер понял, что теперь ему нужно обвалить остальные. То, над чем, по его прикидкам, предстояло биться целый день, свершилось в считаные минуты. Однако до конца было еще очень далеко. Карлсен мог нанести ответный удар. Они по-прежнему находились на норвежской земле, где у него были могущественные связи.
Пейнтер решил воспользоваться временным преимуществом и взять все в свои руки. А для этого требовалось забрать отсюда Карлсена и заключить его под стражу. Следовательно, нужно было вызвать помощь.
– Держите его так, – сказал Пейнтер.
Подойдя к компьютеру, он изучил провода, выходящие сзади из корпуса. Там должен быть кабель подключения к Интернету, но, что гораздо важнее…
Пальцы Пейнтера нащупали телефонный провод. Высвободив его, он проследил по нему до разъема на стене. Сотовая связь здесь не действовала, ему нужно было связаться с Монком, но так глубоко под землей радиоприема тоже не было. Надо будет подключить к внешней телефонной линии передатчик «Скуид» для усиления сигнала. Проводя пальцами вдоль шнура, Пейнтер нащупал какое-то устройство, уже вставленное в розетку на стене. Выдернув его, он тотчас же понял его предназначение.
Усилитель сигнала для сотового телефона.
Устройство было не слишком сложным, но все же примененные в нем технологии превосходили все то, что Пейнтер видел здесь. Оно выглядело совершенно чужеродным. Внимательно изучив усилитель, Пейнтер увидел, что к нему подключен передатчик малого радиуса действия.
«Зачем кому-то понадобилось подключать к телефонной линии передатчик малого радиуса действия?»
Пейнтер мог придумать только одно объяснение.
Внезапно у него за спиной с грохотом распахнулась дверь.
Развернувшись, он увидел, как в кабинет ворвался сопрезидент Римского клуба Бута. Следом за ним спешили другие. Бута в ошеломлении застыл, увидев эту странную картину: Карлсен на полу, сенатор Гормен поставил ему колено на спину.
– Официанты слышали крики… – начал было Бута. Осекшись, он тряхнул головой. – Что здесь происходит?
Воспользовавшись тем, что внимание сенатора оказалось отвлечено, Карлсен выбросил назад локоть и попал ему в ухо. Отшатнувшись вбок, Гормен не смог помешать Карлсену перекатиться в сторону.
Бута и остальные по-прежнему перегораживали выход. Оказавшись в ловушке, Карлсен обернулся к Гормену и как раз увидел кулак, летящий ему в лицо. Он успел чуть отвести голову, спасая нос от неминуемого перелома, но все-таки получил хороший тычок в глаз и отступил на несколько шагов назад.
– Прекратите! – заорал Пейнтер, своим властным окриком заставляя всех застыть на месте.
Все взгляды обратились на него.
Пейнтер указал на Буту.
– Необходимо эвакуировать отсюда всех. Немедленно!
– Почему?
Пейнтер посмотрел на зажатое в руке постороннее устройство. Конечно, он мог ошибаться, но не видел других применений передатчику с малым радиусом действия.
Такой мог использоваться только для одной цели.
– Здесь где-то спрятана бомба.
Всеобщий шок, за которым хлынули сбивчивые вопросы.
Пейнтер повысил голос, перекрывая общий гул:
– Всем уходить отсюда!
К несчастью, было уже слишком поздно.
12 часов 55 минут
Монк вел снегоход по долине, медленно выписывая зигзагообразную линию по самому дну. Крид ехал по его следу, наблюдая за белыми медведями. Монк не отрывал взгляда от бетонного бункера, входа в подземное хранилище семян.
Над вершинами гор сгущались черные тучи. Заметно потемнело и похолодало. Ветер тоже усилился, прогоняя по долине потоки слепящих льдинок.
Монк остановился. Ему показалось, он что-то услышал или по крайней мере почувствовал где-то глубоко в груди. Он заглушил двигатель. Тихий рокот продолжался, приходя с севера, из-под низкой облачности, похожий на отдаленные раскаты грома. Прежде чем Монк успел определить, что это такое, рокот перешел в рев, а затем в оглушительный визг. Из облаков вынырнули два реактивных самолета и устремились вниз, прямо на Монка и Крида.
Нет, не на них.
С надрывным воем самолеты вышли из пике, снова набирая высоту. Когда они находились в низшей точке, из-под крыльев вырвались огненные струи. Ракеты «Хеллфайр» класса «воздух-земля». Они ударили в заснеженный склон, под которым было погребено хранилище семян. Белая пелена озарилась цепочкой взрывов. Высоко вверх взметнулись обломки скал и языки пламени. Ударная волна оглушила Монка и Крида.
Несколько солдат были разорваны в клочья. Остальные бросились бежать врассыпную вниз по склону. На глазах у Монка «Сноукэт» провалился в воронку, образовавшуюся на том месте, где только что проходила единственная дорога к бункеру.
Когда дым рассеялся, Монк всмотрелся в склон горы. Бункер уцелел, но одна его сторона почернела от взрыва, и от нее откололся большой кусок бетона. Ракетный удар пришелся вскользь.
Затем снова послышался рокот. Монк испугался, что самолеты развернулись для второго захода. Однако на этот раз гул сопровождался громким треском.
Монк в ужасе смотрел на то, как весь склон, расположенный выше бункера, пополз вниз. Огромный участок ледника оторвался и рассыпался на мелкие куски, набирая скорость и превращаясь в стремительный поток.
Лавина обрушилась на бункер и полностью его завалила.
По пути она нагнала нескольких солдат и, сбив их с ног, раздавила своей чудовищной массой.
Не удовлетворившись этим, лавина понеслась дальше.
В долину.
– Монк! – заорал Крид.
Вскочив на снегоход, Монк ткнул кнопку зажигания. Двигатель взревел. Монк вывернул газ до отказа. Гусеница вгрызлась в снег, пытаясь найти сцепление. Выкрутив руль, Монк указал на противоположный край долины.
– Уходим вверх!
Криду не надо было говорить дважды. Он уже развернулся и на полной скорости несся по снежной равнине. Монк помчался следом за ним, торопясь добраться до противоположного склона.
Позади слышался грохот лавины. Казалось, надвигается конец света. Хрустел лед, трещал камень. Справа от Монка пронеслась глыба льда размером с гараж. Его самого и снегоход обдало ледяной пылью.
Монк припал к самому рулю. Ехать еще быстрее он не мог. Ручка газа и так была выкручена до предела.
Передний край лавины был уже совсем близко; по бокам снегоходов забарабанили куски льда. Вокруг разливалась стремительная река из пляшущих камней. Маленькие осколки ледника, гладко отполированные за время движения лавины вниз, превратились в поток сверкающих бриллиантов.
Наконец снегоходы повернули вверх.
Их передние лыжи стремительно прокладывали колеи по склону, прочь из долины. Ледовая махина попыталась было продолжить преследование, но быстро отказалась от погони и вернулась назад в долину.
Из осторожности Монк поднялся еще выше и только тогда остановился. Не заглушая двигатель, он обернулся, оглядывая работу стихии. Низ долины был все еще затянут пеленой ледяной крошки, но противоположный склон уже отчетливо просматривался.
Бункера не было.
Лишь гора битого льда.
– Что будем делать? – спросил Крид.
Ответом ему стал крик. Оба посмотрели влево. Там появились двое норвежских солдат, держа наготове автоматические винтовки. Только теперь Монк разглядел выше по склону «Сноукэт».
Это были те же солдаты, что и в прошлый раз.
Но только теперь от их былого дружелюбия не осталось и следа.
Они держали американцев под прицелом. После всего случившегося, потрясенные и разозлившиеся, они были переполнены подозрительностью.
– Что будем делать? – снова спросил Крид.
Вечный наставник, Монк показал ему пример, поднимая руки:
– Сдаваться.
13 часов 02 минуты
Пейнтер стоял в кромешной темноте.
Свет погас с первыми же взрывами. Сперва Пейнтер решил, что сработала спрятанная бомба. Но гулкие раскаты продолжали греметь, доносясь отголосками откуда-то сверху. Пейнтер предположил, что склон горы подвергся ракетному обстрелу.
Вскоре поступило подтверждение этой догадки. Послышался гулкий рев, словно над головой промчался товарный поезд.
Лавина.
Из тоннеля донеслись крики объятых ужасом гостей и прислуги. В глубоком подземелье абсолютная темнота давила физически.
Пейнтер не двигался с места, анализируя ситуацию. Пока что все были живы. Если где-то здесь действительно спрятана бомба, почему она не взорвалась одновременно с ракетным ударом?
Пейнтер стиснул в руке передатчик. Вероятно, вытащив устройство из разъема и не дав сигналу управления поступить по телефонной линии, он спас жизнь всех, кто находился здесь.
Однако опасность еще не миновала.
Пейнтер подумал, что если бы он сам планировал этот удар, то обязательно предусмотрел бы запасной вариант. Что-нибудь такое, что в случае какого-либо сбоя сработало бы по таймеру. Он лихорадочно соображал: радиус действия у передатчика ограниченный, особенно под толщей скал. Если здесь была установлена бомба, она должна находиться где-то близко, и, скорее всего, доставили ее сюда совсем недавно.
Вместе с продуктами для банкета?
Нет, слишком рискованно. Прислуга многочисленная, кто-нибудь обязательно что-то заметил бы.
И тут Пейнтер вспомнил слова Карлсена, сказанные, когда они только вошли в дальний кабинет. «Партии семян поступают ежедневно. К сожалению, сейчас из-за банкета их обработку пришлось временно остановить».
Контейнеры с семенами.
Пейнтер вслепую прошел к стоящим у стены контейнерам. Нащупав один, он запустил в него руки, проверяя все до самого дна.
Ничего, кроме завернутых в алюминиевую фольгу конвертов с семенами.
Пейнтер отпихнул контейнер. Тот с грохотом свалился в темноте.
– Что вы делаете? – испуганно воскликнул сенатор Гормен.
У Пейнтера не было времени отвечать. Отчаяние вынуждало его молчать. Он ничего не нашел и во втором контейнере – однако, как только сорвал крышку с третьего, под пакетиками с семенами увидел слабое сияние.
В полной темноте оно показалось ярким светом прожектора. Остальные подошли ближе. Раздвинув пакеты, Пейнтер открыл то, что лежало на дне.
Ему зловеще подмигнул цифровой дисплей, выполненный на светодиодах.
09.55.
Обратный отсчет времени неумолимо продолжался.
В помещении мигнул свет, тотчас же погас, зажегся снова. Наконец заработали аварийные генераторы. Крики в коридоре сразу же прекратились. Хотя положение лучше не стало, по крайней мере появилась возможность умереть при свете.
Сунув руку в контейнер, Пейнтер осторожно вытащил взрывное устройство. Он не думал, что оно оснащено датчиком, реагирующим на движение. В дороге с контейнером вряд ли обращались слишком уж бережно. И все же Пейнтер осторожно опустил устройство на пол и присел на корточки рядом.
Цилиндрическое устройство было размером приблизительно с две обувные коробки. Сверху горел индикатор на светодиодах. От него внутрь металлического корпуса отходил жгут проводов. Военное клеймо на боку не оставляло никаких сомнений относительно того, что это такое. РВХН-112.
Догадался даже Бута.
– Это бомба, – прошептал он.
К сожалению, он ошибался.
– Это боеголовка, – поправил его Пейнтер.
13 часов 02 минуты
Спустившись к подножию горы, Криста резко затормозила, останавливая полноприводный джип. Мчась вниз по заледенелой дороге, она в зеркало заднего обозрения видела ракетный удар. Весь мир за спиной оказался объят пламенем. От ударной волны задребезжали стекла машины. Через считаные мгновения край ледника оторвался и рассыпался, заваливая вход в подземное хранилище.
К тому времени, как внедорожник остановился, руки Кристы на рулевом колесе дрожали, дышать стало трудно.
Она обратилась в бегство сразу же после предупреждения, поступившего по телефону. А что, если бы она замешкалась, что, если бы ее задержали? Ошибаться было нельзя.
И все же ей удалось спастись.
Ужас постепенно превратился в странный душевный подъем. Она жива. Ее руки, лежавшие на рулевом колесе, стиснулись в кулаки. Все тело содрогнулось в булькающем смехе облегчения. Криста тщетно пыталась успокоиться.
По обеим сторонам дороги появились люди в защитных комбинезонах полярной расцветки. Впереди путь перегородил гусеничный вездеход, похожий на танк.
Но Кристе было нечего бояться. Все опасности остались позади. Это была ее армия.
Распахнув дверь машины, молодая женщина направилась к своим людям. Повалил снег. В воздухе закружились большие белые хлопья. Криста забралась в кабину огромного вездехода. Пассажирский отсек был заполнен угрюмыми людьми, вооруженными автоматическими винтовками.
Другие боевики садились на снегоходы.
Дорога в гору была разрушена, но Криста все равно должна была подняться наверх. Кто-то мог остаться в живых после огненного нападения, а у нее на этот счет имелся четкий приказ.
Никаких свидетелей.
13 часов 04 минуты
– Вы можете остановить часовой механизм? – спросил сенатор Гормен.
Все столпились вокруг Пейнтера и боеголовки, в том числе и Карлсен. Он был бледен, как и остальные. Несомненно, это была не его затея. Особенно если учесть, что он также оказался в ловушке. Однако у Пейнтера пока не было времени задумываться над значением этого.
Он повернулся к остальным.
– Мне нужно, чтобы кто-нибудь сбегал и проверил состояние верхнего тоннеля, – спокойным и решительным тоном произнес он. – Завалило ли нас? Есть ли выход наружу? И еще мне нужен сюда инженер систем обеспечения, немедленно.
Два человека из сопровождения Буты выбежали в коридор, радуясь возможности оказаться как можно дальше от боеголовки.
– Вы можете ее обезвредить? – спросил Карлсен.
– Это ядерная боеголовка? – подхватил Гормен.
– Нет, – ответил обоим Пейнтер. – Это вакуумный заряд. В данных условиях он страшнее ядерного.
Пусть ни у кого не остается никаких сомнений. Основу боеголовки составляла жидкая горючая смесь. Оболочка была заполнена порошкообразным фтористым алюминием, а в центре размещался детонационный заряд.
– Это самое эффективное средство уничтожения подземных укрытий, – объяснил Пейнтер, изучая устройство. Когда он говорил, это помогало ему сосредоточиться. – Взрыв происходит в два этапа. Сначала детонационный заряд образует огромное облако мельчайшего аэрозоля. Достаточно большое, чтобы заполнить весь тоннель. Затем это облако мгновенно воспламеняется. В результате возникает ударная волна, которая сокрушает все на своем пути, попутно пожирая весь имеющийся кислород. Так что смерть может наступить от четырех причин. Нас разорвет в клочья, раздавит, мы сгорим или задохнемся.
Не обращая внимания на испуганные возгласы окружающих, Пейнтер сосредоточился на детонаторе. Его специальностью была электроника, а не боеприпасы. Он быстро оценил хитросплетение проводов – находящихся под напряжением, заземленных и просто ложных. Если перерезать не тот, который нужно, изменить напряжение, вызвать импульс… существовала тысяча способов взорвать устройство и только один – его обезвредить.
Нужен был код.
К несчастью, Пейнтер его не знал.
Реальная жизнь отличалась от изображаемой в кино. Рядом не было специалиста-подрывника, который обезвредит бомбу в последнюю секунду. Не было возможности провернуть какой-нибудь хитрый трюк – например, заморозить боеголовку в жидком азоте. Весь этот бред бывает только в боевиках.
Пейнтер посмотрел на часы.
Меньше восьми минут…
Топот ног возвестил о возвращении одного из гонцов.
– Выхода на поверхность нет, – задыхаясь, выговорил он. – Я наткнулся на солдата, возвращавшегося с той стороны. Наружная дверь выдержала взрыв. Солдат ее открыл. За ней гора льда. Мы погребены. По словам солдата, завал такой толстый, что сквозь него не проникает дневной свет.
Пейнтер кивнул. Подобная стратегия имела смысл. Бункер был сконструирован так, чтобы выдержать ядерный удар. Если кому-то захотелось убить всех, кто находится внутри, лучший способ заключался в том, чтобы подбросить туда вакуумную бомбу и наглухо запечатать бункер снаружи. Если кто-то и уцелеет в огненной буре, его обязательно добьет отсутствие кислорода.
Значит, оставался только второй способ.
Вернулся гонец, ведущий за собой здоровенного, как шкаф, норвежца. Это был инженер систем обеспечения. Увидев лежащую на полу боеголовку, он побледнел. Пейнтер с удовлетворением отметил, что этот, по крайней мере, сообразителен.
Директор Кроу выпрямился, отвлекая внимание от боеголовки.
– Вы говорите по-английски?
– Да.
– Отсюда есть еще какой-нибудь выход?
Инженер молча покачал головой.
– А шлюзы, запирающие бункеры с семенами, герметические?
– Да, внутри поддерживается строго определенное давление.
– Вы можете его увеличить?
Инженер кивнул:
– Да, это можно сделать вручную.
Пейнтер обратился к остальным – к Буте, Гормену и даже Карлсену:
– Соберите всех в один из бункеров с семенами. Немедленно.
– Что вы собираетесь сделать? – спросил сенатор.
– Проверить, насколько быстро я умею бегать.
13 часов 05 минут
Держа руки сцепленными за головой и не владея норвежским языком, Монк безуспешно пробовал начать переговоры об освобождении.
Норвежские солдаты не отводили винтовки, направленные на пленников, но, по крайней мере, их щеки больше не прижимались к прикладам. Крид изложил суть дела. Сняв с головы шлем, он быстро говорил на смеси норвежского с английским, подкрепляя свои слова красноречивыми жестами.
Вдруг Монку прямо в ухо заскрежетал голос, наполненный треском статического электричества. Он доносился из встроенных в шлем наушников.
– …меня слышишь?… помощь… времени нет…
Несмотря на направленную на него винтовку, Монк ощутил прилив облегчения. Он узнал голос. Это был Пейнтер. Он жив!
Монк попробовал ответить:
– Господин директор, мы вас слышим. Но связь очень плохая. Чем мы вам можем помочь?
Ответа на эти слова не последовало. Тон Пейнтера не изменился. Он не слышал Монка.
Крид услышал слова своего напарника.
– Это директор Кроу? Он жив?
Две винтовки нацелились на Монка.
– Жив, но не может выбраться, – ответил тот.
Он поднял руку, стараясь вслушаться в радио. Связь оставалась паршивой. Даже мощный передатчик через сервер «Скуид» не мог пробиться сквозь толщу скал.
Один из солдат что-то рявкнул по-норвежски. Повернувшись к нему, Крид начал объяснять. Выражение гнева на суровых лицах военных сменилось на озабоченность.
Слушая треск статического электричества, Монк взвешивал свои действия. Надолго ли хватит в подземелье кислорода? Удастся ли достаточно быстро подогнать сюда строительную технику, особенно если дорога разбомблена?
Затем сквозь электрический треск пробилось несколько слов, которые начисто уничтожили надежду, появившуюся было у Монка. Фраза, произнесенная Пейнтером, была наполовину съедена атмосферными помехами, но смысл страшного известия не вызывал сомнений.
– …у нас здесь… боеголовка… Мы попробуем…
Остальное пропало за треском.
Прежде чем Монк успел поделиться плохими новостями с Кридом, над горами раскатился приглушенный рев, сопровождаемый надрывным завыванием двигателей.
Все обернулись. Вверх по склону в направлении бункера медленно ползла группа снегоходов.
Схватив бинокль, Монк направил его на головную машину. Люди сидели на снегоходах по двое; один управлял, а второй держал на изготовку автоматическую винтовку. Все были в белых маскировочных халатах, без знаков различия.
Наперерез снегоходам выбежал норвежский солдат, размахивая руками.
Послышался треск выстрелов.
На белый снег брызнула кровь.
Солдат упал.
Монк опустил бинокль.
Кто-то пришел наводить в доме порядок.
13 часов 09 минут
Пейнтер не знал, слышат ли его наверху. Подключив передатчик «Скуид» к разъему на стене, он надеялся на лучшее.
А теперь оставалось только бежать.
Он катил перед собой сервировочный столик, к которому была привязана боеголовка. Ему предстояло как можно быстрее преодолеть дистанцию в сто пятьдесят ярдов до конца тоннеля.
Отсчет времени вел светящийся светодиодный дисплей.
04.15.