Зажечь звезду Ролдугина Софья
То, что прощальный подарок – большая подстава, стало понятно далеко не сразу. Я миновала портал, добралась до ближайшего города, сняла номер в гостинице, как обычно мы делали с мамой, когда переезжали на лето из Зелёного в Приграничный. Шесть переходов – неделя. Можно и быстрее, но не хочется лишний раз связываться с человеческим транспортом, да и города по дороге попадаются на редкость красивые… Утром я спустилась в кафе позавтракать. Пока дожидалась горячего шоколада и оладий, ко мне подсел незнакомый мальчишка. Я особенно не возражала – свободных столиков ведь не было. Мы разговорились. Стандартные в общем-то слова. Как тебя зовут, а ты местная или проездом, а куда направляешься, а можно узнать твой теле…
«Вот ещё!»
Я вздрогнула, не сразу сообразив, что голос принадлежит Рэму и слышен только мне.
«Ты что, следишь за мной?»
«Не постоянно, но поглядываю. Ты поосторожнее с этим парнем, вряд ли у него добрые намерения».
«Выметайся из моей головы, параноик несчастный!»
«Как скажешь, детка».
Улыбка в его голосе почти ощущалась на вкус. Боги, почему мужчины такие снисходительные? Я несколько раз глубоко вдохнула, стараясь успокоиться, чтоб не сорваться на несчастного мальчишку напротив. Мальчишка же как-то странно поглядывал на мой рюкзак… в котором лежали результаты исследования…
Гм. Может, некромант был не так уж не прав?
С завтраком я покончила как можно быстрее. Вернулась в номер и первым делом попыталась снять браслет – нечего Рэму делать у меня в голове. Пусть бы и из лучших побуждений. Сам он рассказывать, как дезактивируется артефакт, отказался, пришлось доходить своим умом. Но все усилия оказались тщетны – замочек не желал расстёгиваться, не уступая ни физическому давлению, ни заклинаниям. А ломать подарок не хотелось – Рэм обидится, да и полезная это штука.
В общем, решение проблемы я отложила на неопределённый срок.
Не считая этого эпизода, путешествие до Приграничного выдалось на редкость мирным. Правда, один раз ко мне прицепилась местная полиция, а нужной визы в паспорте не было… Плюнув на правила, я наскоро отвела стражам порядка глаза и улизнула. Раньше такой поступок мне с рук бы не сошёл – смотрители тщательно следили за молодыми равейнами. Но за год многое в моих отношениях с Орденом изменилось…
А Приграничный, к счастью, остался прежним.
Первое, что замечаешь, попадая в этот городок, – вкус воздуха. Он совершенно особенный – упоительно свежий, с имбирно-острыми нотками живой магии. Наверное, сказывается близость к аллийским Пределам; а может, дело в том, что это место целиком расположено на другом плане, и людей здесь нет. Зато прочие чувствуют себя превосходно. Аллийцы, шакаи-ар, оборотни ведарси, маги всех мастей и, конечно, равейны. Не видать было только смотрителей, но не думаю, что Орден оставил бы без внимания столь явный «рассадник скверны», просто надзор вёлся негласно.
Я любила этот город. Суматошный – но уютный. Маленький – но очень разный. Здесь было полно чужаков и просто странных типов – фриков, как говорила Джайян, только имела в виду она что-то хорошее… Где-то здесь жила невезучая, славящаяся неудачными шутками, но добрая и приветливая мечтательница Айч, потомственная равейна. Одно время она помогала маме в её проектах и сдавала нам домик на лето, когда мы ещё не были знакомы с Дэриэллом.
Дэриэлл…
Благостное настроение как ветром сдуло.
Пожалуй, мне всё-таки стоило признаться хотя бы себе, что я боялась встречи с целителем. И чем ближе к Кентал Савал – тем страшнее становилось. Вот и приходилось отвлекать себя разными мыслями о браслетах, некромантах и маленьких городках.
Мы не виделись около двух лет – пустяк и ерунда для бессмертного, но в мои семнадцать такой срок значил очень и очень много. Столько всего случилось – в голове не укладывалось. Путь королев, Максимилиан, инициация, сражения с Древними и с проклятиями, жизнь в Академии… А Дэриэлл помнил меня угрюмой, растрёпанной, застенчивой девчонкой. Сможем ли мы подружиться… вновь?
Я боялась. Возможно, именно поэтому оттягивала поездку в Дальние Пределы, как могла. Вот и сегодня остановилась на ночь в одной из гостиниц Приграничного, хотя вполне могла успеть до закрытия стационарного портала. Поводом было желание разобрать материалы по противоядию, но причиной…
Возможно, не так уж недалеко я ушла от той застенчивой, нерешительной девочки. Вдруг Дэйр и не заметит разницы?..
Говорят, время не властно над лесами Кентал Савал. И десять, и двадцать тысяч лет назад они были такими же, как сейчас. Иссиня-зелёная листва, узловатые стволы всех оттенков янтаря, чёрная земля, белые и розовые валуны; воздух с привкусом травяной горечи; рассеянный, будто в аквариуме, солнечный свет; присыпанные галькой дорожки и прохлада деревянных ступеней…
…Вот уже час я не решалась постучаться в знакомую до последней царапинки, до мельчайшей потёртости дверь. Миновал полдень, Дэриэлл наверняка уже закрыл лабораторию и теперь возился в маленькой, уютной кухне с кастрюлями и сковородками. Самое время ввалиться в дом с воплем «А вот и я, доставай мою кружку, заваривай свои знаменитые травки!». Дэйр улыбнётся из-под длинной чёлки и отправит меня в погреб – за вареньем к чаю.
Целитель долго ждал меня и наверняка был бы только рад. Я знала это, но всё равно сидела на ступеньках, скинув рюкзак, и уныло разглядывала яблоневый сад.
Тихо скрипнула входная дверь. Поясницу обдало сквозняком, но поёжилась я не поэтому.
За спиной вздохнули, а потом знакомый голос мягко произнёс:
– Знаешь, недавно я услышал новую сказку. Тебе понравится.
У меня сердце защемило. Кажется, за десять лет эта фраза стала сакральной.
Как и многое, что связано с Дэриэллом.
– …Жил-был аллиец. Каждое лето к нему приезжала в гости маленькая принцесса. Аллиец очень любил принцессу и старался сделать всё, чтобы она была счастлива. А потом случилось нечто ужасное, невообразимо кошмарное… – Дэриэлл умудрился так зловеще протянуть это «невообразимо кошмарное», что мне больших трудов стоило не рассмеяться прямо сейчас. – Отвратительный сын ночи похитил сердце маленькой принцессы, и в глазах её навеки поселилась печаль. Мысли принцессы обратились к зловещим некромантским тайнам и жутким ядам… – Я уже не хихикала, я тихо похрюкивала, уткнувшись лицом в колени. Нет, в словах не было ничего особенного, но, боги, эти интонации! – Аллийца охватила тревога за жизнь и рассудок принцессы, и он самоотверженно бросился ей на помощь, но, увы, опоздал. Исцелить печаль красавицы могло только одно средство… Кстати, оно по-прежнему стоит в погребе, справа от входа, на третьей полке сверху. Яблочное варенье, твоё любимоё, если я не ошибаюсь.
Я не выдержала, вскочила и повисла у целителя на шее:
– Дэйр, ты чудо!
– С этого и надо было начинать, Нэй. – Он обнял меня и уткнулся носом в мою макушку. – А то сидишь здесь, страдаешь, а я уже чайник по третьему разу на огонь ставлю.
– Так ты знал, что я здесь?
– Конечно, знал, shai[1]. Если сердце ждёт кого-то два года подряд, то оно становится очень чутким. Оба сердца, точнее, – отшутился Дэйр и развернул меня, легонько подталкивая к двери. – Иди, вымой руки и садись за стол. Вещи я отнесу в твою старую комнату, ладно? Там чисто, я убирался позавчера.
– Спасибо… Я мигом, туда и обратно!
Спускаясь по тёмным ступенькам в купальню, я улыбалась. Счастье? Пожалуй.
Мы с Дэйром были безумно похожи. Нет, не в плане внешности, до Дэриэлла мне, при всей его неряшливости, как до звезды, сияющей и несравненной. А вот сотни мелких привычек… Манера одеваться, заплетать косу и говорить, не глядя собеседнику в глаза. Пренебрежение общепринятыми правилами и уважение к чужим тайнам. Любовь к старым сказкам, чёрному цвету и травяному чаю… Список тянулся до бесконечности. Наверное, это естественно – подражать своему кумиру, наставнику и «почти-старшему-брату» в одном лице. Единственное, пожалуй, что я не копировала сознательно, просто так совпало – пристрастие к яблокам и корице в любом виде. Его маленькая кухня насквозь пропахла ими, и мне это всегда безумно нравилось.
Дэйр заварил чай, и мы сели за стол. Вопреки обыкновению, целитель был очень разговорчив и дотошно выспрашивал у меня подробности жизни за последние два года. Было заметно, что он старался всеми силами избежать упоминания о Максимилиане и моей к нему «болезненной» привязанности.
Я прекрасно это понимала. Мы слишком долго не виделись, чтобы сейчас поднимать конфликтные вопросы… И всё же эта мягкая кошачья осторожность напрягала едва ли не больше ссоры. Бездна, я слишком любила Дэйра, чтобы просто пренебречь его мнением, пусть и нелестным.
– А как у тебя дела? – спросила я и аккуратно подцепила ложкой прозрачно-золотистый яблочный ломтик в крапинках корицы. Идеальное сочетание оттенков цвета, запаха и вкуса… Алхимик – он и в кулинарии алхимиком остаётся.
– Как обычно, – пожал он плечами, наматывая на палец косую чёлку. Пряди были разной длины, некоторые – вровень с плечами. Во время работы Дэйр всегда закалывал чёлку наверх, чтобы не мешалась. Подравнивал он её раз в месяц, несмотря на то что после этого каждый раз два-три дня мучился головной болью. У него, как у целителя, волосы были особенно чувствительные, и если Лиссэ или Ани отделывались слабым ощущением жжения, то Дэриэлл вкушал все прелести стрижки по-аллийски. – Лаборатория, пациенты, книги. Недавно с Лиссэ повздорили.
– А по поводу?
– Госпожа Ашель Эльнеке решила в очередной раз заняться моим воспитанием, – едко, в противовес обычному спокойному тону, ответил Дэриэлл. – Забавно слышать от существа, которое младше на семь с лишним тысяч лет, что ты ведёшь себя, как ребёнок. Разумеется, я понимаю, что в детях она разбирается и в воспитании тоже, уже и внучку вырастила, но мне свои привычки менять поздновато.
– И чего она такого наговорила, что ты до сих пор кипятишься?
У Дэриэлла не было привычки дёргаться по пустякам, а значит, Лиссэ наступила на одну из «любимых мозолей». На которую?
– Она посоветовала мне, наконец, наладить отношения с семьёй, – произнёс он на удивление ровно. Как будто и не сказал ничего особенного.
Так я и поверила.
Собственно, семьи у Дэйра не было. Мать погибла при загадочных обстоятельствах, когда он едва достиг совершеннолетия, переступив рубеж в девяносто четыре года. И кому могла помешать юная – всего двести сорок лет – золотоволосая красавица, не думавшая ни о чём, кроме балов и ухажёров?.. Дэйр остался один, без родных и близких. Отец… Отец признал его – с опозданием почти в целый век, из жалости. Так Дэриэлл стал «принцем» без права наследования. Условно, конечно – никаких принцев и принцесс у аллийцев не было, только правитель и его преемник.
Но не об этом речь.
Долго, несколько десятилетий, Дэриэлл обретался в Кентал Артей в качестве то ли паршивой овцы, то ли бесплатного аттракциона, а потом случилось нечто, заставившее его бежать в Кентал Савал… нечто, едва не сломавшее его. Лиссэ раз обмолвилась, что он подозревал кого-то из кровных родственников. Возможно, сестру – наследницу престола и гордость Пределов, Меренэ эм-Ллиамат. Она была старшей, была рождена в браке, но… обычно преемниками становились сыновья. Пусть и незаконные. За всю историю у аллийцев была только одна королева, и она оставила после себя не самые приятные воспоминания.
Меренэ опасалась, что Дэриэлл займёт её место – и относилась к нему соответственно. Как к врагу. Травля длиною почти в восемь тысяч лет… Если бы не въевшийся в кровь закон, запрещающий убийство пророков и целителей, то Дэйр давно был бы мёртв. Леарги знал о том, что творит его дочь, но не вмешивался в «дрязги детей». Он был плохим отцом, но хорошим правителем: поддержи Леарги сейчас сына хоть в малости, и в будущем целитель может стать причиной раскола в Пределах. Кое-кто был не прочь сменить династию или усадить на трон марионетку, и чтобы развязать восстание, им нужно было только «знамя» – ещё один претендент на трон. Меренэ, при всех её недостатках, прекрасно справилась бы с ролью повелительницы, в отличие от Дэриэлла.
Погибшая мать, завистливая сестра и равнодушный отец. Неудивительно, что Дэйру было неприятно говорить о родственниках.
– Э-э… тебе подлить чаю? – выдавила я из себя, старательно отводя глаза. Дэриэлл не любил, когда ему лезли в душу. И тем более – когда его жалели.
– Да нет, мне уже хватит. – Целитель рассеянно звякнул ложкой по краешку чашки. Звук вышел нелепый, оборванный.
Стекло не должно так звенеть.
– Ты сейчас в лабораторию?
– Нет, – отчего-то запнулся целитель. – Я хотел предложить тебе прогуляться.
Мы с Дэйром долго бродили по окрестностям, болтали о вечном и сиюминутном попеременно, а я никак не могла выкинуть из головы мысли о его семье. Родственнички, в бездну их… Все они, кроме Меренэ, были знакомы мне только по портретам и рассказам. Наследница на моей памяти несколько раз приезжала в Кентал Савал – тайком и без подобающей свиты. Они с Дэриэллом надолго запирались в гостиной, скандалили – яростно, но всегда шёпотом, словно боялись, что их подслушают. А потом Меренэ убиралась восвояси – пылая гневом, печатая шаг.
Дэйр после таких визитов долго приходил в себя, был мрачен и молчалив. Однажды он в сердцах бросил, что лучше и вовсе не знать, кто твои предки, чем иметь в родичах повелителя и наследницу. К несчастью, скрыть происхождение Дэриэлла бы не удалось – оно в буквальном смысле было написано на лице. Фамильные черты Дома Ллиамат: тёмно-зелёные, почти чёрные глаза с угольным ободком по краю, золотистая, словно загорелая кожа, тонкие властные губы – всё это в полной мере перешло ему от отца. Дэйр был бы точной копией Леарги, если бы не унаследованный от матери цвет волос – как чистое золото, как мёд, как солнце на грани заката. Гладкие, мягкие пряди. Ллиамат же славились непокорными огненно-алыми кудрями. Впрочем, если судить по Меренэ, это выглядело скорее экзотично, нежели красиво.
А Дэриэлл…
Дэриэлл был прекрасен, и этим всё сказано. До того, как встретить Максимилиана, я всерьёз считала, что улыбчивый целитель в серых растянутых майках и линялых джинсах – само совершенство.
– Всегда было интересно, Нэй… о чём ты думаешь, когда у тебя такое мечтательное выражение лица?
«Совершенство» сидело справа от меня, задумчиво сощурив глаза. Тонкие пальцы с коротко остриженными ногтями небрежно вертели сухую травинку.
«В руках целителя – его сила», – почему-то вспомнилась мне расхожая фраза. Никогда не спрашивала у Дэриэлла, правда это или нет.
– Сейчас думала о тебе, – призналась я, слегка покраснев. Нет, нет, нет. Я вовсе не сравнивала его с Максимилианом. Ведь правда же? А если и сравнивала, то что такого? – А часто у меня бывает мечтательное выражение?
– Раньше – часто бывало, – улыбнулся целитель, глядя куда-то поверх моего плеча. – Сейчас – не знаю. Долго не виделись.
– Это упрёк?
– Может быть. Я скучал, Нэй.
– Я тоже скучала. Жаль, что не смогла приехать раньше.
– Не смогла или не захотела?
– Дэйр!
Я подскочила. Целитель выжидающе смотрел на меня снизу вверх, по-прежнему сузив глаза. Бесконечно терпеливое выражение мне не нравилось. Да что на него нашло, в конце концов! Переживает из-за слов Лиссэ? Я устало опустилась рядом с ним, машинально вцепилась в косу. Его, разумеется. Дэриэлл на мгновение напрягся, а потом привычно расслабился. Я осторожно, кончиками пальцев поглаживала волосы, как могла бы поглаживать близкого человека по руке, чтобы он успокоился.
– Я не собираюсь устраивать дуэль взглядов, Дэриэлл. Просто скажи, что тебя на самом деле беспокоит. Пожалуйста.
Травинка в пальцах замерла и выскользнула на землю. Я не смотрела в его лицо, но знала, что сейчас он закрывает глаза и запрокидывает голову к небу. Дэйр всегда так делал, когда пытался совладать с эмоциями. Но никогда раньше он не сердился из-за меня – даже если я без спросу забиралась в лабораторию.
– Расскажи мне о нём.
Очень тихо это прозвучало. Очень неуверенно.
– О ком? – в первую секунду растерялась я.
– О своём шакаи-ар. Ты любишь его? Действительно любишь?
– Дэйр!
– Не торопись, подумай.
– Это важно для тебя?
– Да.
Что-то в его голосе заставило меня отнестись к этой просьбе серьёзно. Честно говоря, в последние месяцы я много копалась в себе, по полочкам раскладывая события прошедшего года. Размышляла о звезде, о статусе эстаминиэль – номинальном, пока только номинальном… и о Максимилиане. Не раз и не два мне казалось, что от чувств не осталось и следа, что вся эта любовь приключилась со мной только потому, что он так захотел, потому, что я была ему нужна. Да и ситуация располагала к романтике. Опасный, но красивый спутник, приключения, временная изоляция от общества, вынужденные совместные ночёвки… Странно было бы, если я после этого не стала заглядываться на него. И насколько проще сложилось всё, если бы я забыла о нём на следующий же день, как оказалась дома. Нет, такое вынужденное, навязанное чувство не может быть серьёзным, но…
Но, но, но.
Я помнила его до сих пор – до малейших черт лица, тончайших оттенков запаха, невесомых интонаций голоса. Нам всё ещё снились общие сны… и после одного из таких снов, в котором Максимилиану угрожала опасность, я не успокоилась, пока не связалась с Тантаэ и не вывалила все свои страхи скопом.
Несерьёзно? А что тогда называть серьёзным чувством?!
– Я люблю его, Дэриэлл. Ответ – да. Это не помешательство, не увлечение и не фантазия. Это данность.
Лицо Дэриэлла не выражало абсолютно ничего.
– Понятно.
В мысли закралось невероятное, невозможное подозрение.
– Дэйр… Ты что, ревнуешь?
Глаза целителя удивлённо-насмешливо распахнулись. Губы изогнулись в недоверчивой улыбке – так, словно он сейчас рассмеётся.
– Ревную? Я? – Он вздохнул, помолчал, а потом вдруг продолжил, почти до неестественного беспечно и легко: – Конечно, я ревную, Нэй. Посуди сама: долгие годы я занимал главное место в твоём сердце. А тут приходит незнакомец, коварный и беспринципный, и просит подвинуться, потому что это место теперь его.
Щёки вспыхнули жаром.
Значит, он ещё не устал от своей глупой ученицы…
– Прекрати городить ерунду, Дэйр. Он вовсе не посягает на твоё место. Знаешь, есть семь человек, которые мне безумно дороги. Те, без кого я не мыслю своей жизни. Элен, Хэл, моя звезда, ты, наконец… И знаешь что? Как бы сильно я не любила Максимилиана, он всегда будет только восьмым.
На лице Дэриэлла расцвела блаженная улыбка:
– Похоже, это ему надо беспокоиться.
– Ты только что это понял? Чёрствый, невосприимчивый, грубый аллиец! – Я ткнула его пальцем в бок. Дэйр шутливо пихнул меня в ответ. Через минуту мы уже боролись, пытаясь защекотать друг друга и не захлебнуться смехом. Я чувствовала себя так, словно вернулась в детство.
Или не уходила из него?
– Всё, хватит, я задыхаюсь уже… – Я со стоном растянулась на траве. Дэйр развалился рядом больше из солидарности, чем по необходимости. Сбить щекоткой дыхание аллийцу – это надо постараться. Я на такой подвиг не способна.
– Вечереет, – невпопад отозвался Дэриэлл.
– Угу.
Весна в Дальних Пределах – странное время. На календаре ещё февраль, а яблони уже покрываются бело-розовым цветом. Ночи наступают рано, по-зимнему длинные, но тёплые. Ещё два месяца – и в Кентал Савал вернётся тот самый оттенок нереальности, отпечаток аллийского бытия. Но сейчас это место словно застыло на границе между миром человеческим и иным.
– Домой?
– Пожалуй…
Заснула я быстро. Утомительный переход, долгая прогулка на свежем воздухе, мятный чай, тёплая ванна – устоять было невозможно. К тому же маленькая тёмная спальня – а в доме Дэриэлла все комнаты, кроме гостиной и лаборатории, были небольшими – навевала столько приятных воспоминаний… Кровать Хэла, стоявшая раньше напротив, куда-то исчезла, вместо неё появилось кресло и книжный шкаф. В нём разместились украденные из Академии книги и записи разработок – завтра покажу Дэриэллу.
…Да, комната была уютной и до боли знакомой, но когда я проснулась посреди ночи, то не сразу поняла, где нахожусь. В воздухе витало неприятное чувство безнадёжности. Такое впечатление, будто нити вызванивали рваную печальную мелодию. Раньше я не была столь чувствительна к изменению фона, но в последнее время… Эх, легче сказать, что не поменялось в последнее время. И, как правило, перемены приносили сплошные неприятности.
«Заглянуть, что ли, к Дэриэллу, попросить снотворное?» – отстранённо подумала я.
Вряд ли он обрадовался бы ночному визиту, но сам вид безмятежного целителя мог подействовать как лучшее лекарство.
Я одёрнула безразмерную футболку, служившую мне ночной сорочкой, и пошлёпала босыми ногами по коридору. «Не буду будить его, просто загляну внутрь и выйду», – уговаривала я себя. Так часто случалось раньше – почему бы не продолжить традицию?
Как ни удивительно, в спальне Дэриэлла не оказалось. Я поколебалась недолго, но потом всё же спустилась по лестнице. В гостиной окна были распахнуты настежь, и сырой сквозняк шевелил задёрнутые занавески. На столе в кухне догорала зажжённая около часа назад тонкая свеча и остывал в глиняной кружке недопитый отвар. В купальне тихо капала вода из незакрытого умывальника, резко пахло мятой и яблоком – точнее, дезинфицирующим составом, который добавляли аллийцы в воду вместо того, чтобы использовать мыло.
Вниз, в лабораторию, вели мокрые следы – отпечаток ладони на стене, потом на перилах, и ещё один…
«Опять полуночничает», – обречённо подумала я и начала спускаться. Осторожно, чтобы ни одна ступенька не скрипнула. Лестницы в этом доме были ворчливые, с норовом – не так наступишь, и перебудишь всю округу.
Ну, гипотетически. Ближайшие соседи Дэриэлла жили в четырёх километрах к западу.
Дверь была прикрыта, но не заперта, к счастью. Стоило переступить порог, как ударил по нервам контраст: гладкий камень вместо тёплого дерева, едкий запах препаратов вместо аромата яблоневого сада, и яркий, безжалостный свет. Дэриэлл сгорбился на высоком стуле, похожем на барный. Рукава белого халата были закатаны до локтей, но небрежно, словно впопыхах. Дэйр медленно перелистывал потрёпанный справочник, но, кажется, смотрел сквозь него. Тонкие губы шевелились, как будто целитель напевал что-то или перечислял себе под нос.
Мне стало неловко.
– Эй… – Я осторожно дотронулась до плеча Дэйри и отдёрнула руку – он был холоден, как лёд. Замёрз? Сколько же он простоял там, в гостиной, у открытого окна? – Ты что?
Дэриэлл неопределённо качнул головой. Волосы перетекли через плечо с сухим деревянным шелестом, тусклые и невзрачные в синеватом лабораторном освещении. Словно стена между мной и целителем… Я наклонилась, бережно отвела в сторону часть прядей, гладких и тяжёлых, как атлас – и отпрянула.
Глаза у Дэйра были не тёмно-зелёные – чёрные из-за расширившихся зрачков. При таком-то ярком освещении!
Расширенные зрачки, пониженная температура тела, замедленные реакции… Признаки приёма сильного успокоительного на вытяжке из сон-травы. Дэриэлл, как и все целители, крепко недолюбливал лекарства, а седативные средства применял только в одном случае.
Если его накрывал приступ.
Бездна!
Ничего удивительного, если задуматься. Дэйру туго пришлось в последние дни. Лиссэ с её навязчивыми советами кого угодно могла довести до могилы… Наверняка всё началось ещё вечером, во время разговора о Максимилиане. Мне надо было внимательнее отнестись к целителю, вовремя заметить…
– Дэйри, ты как? – Времени на колебания и сомнения не оставалось. Я села рядом, на столешницу, и обхватила лицо Дэриэлла руками, чтобы он встретился взглядом со мной. Золотистые ресницы дрогнули – и только. Он меня не видел и не слышал, но это ничего. Главное – говорить. Не останавливаться. – Всё хорошо. Я здесь, понимаешь? Что случилось? Тебе плохо? Отвечай, Дэйр. И не волнуйся. Всё будет хорошо. Я здесь. Слышишь меня?..
На десятом круге целитель резко вдохнул. Взгляд наконец сфокусировался на моём лице:
– Найта…
– Да, я здесь. Рядом. – Я взяла его руку в свою. Ладонь была влажной и холодной. Влажной – просто замечательно. Значит, проснулись механизмы самоисцеления, действие успокоительного прекращается, и Дэйр скоро начнёт воспринимать действительность без искажений. – Тебе плохо, да?
– Не уходи.
– Я не уйду. Всё хорошо, Дэриэлл. Всё хорошо… – Одной рукой я сжимала его ладонь, а другой – гладила по волосам, пока он не расправил плечи и не засмеялся тихо:
– Я так плохо выгляжу? Ты сюсюкаешь со мной, как с младенцем.
– Тебя это раздражает? – выдохнула я с облегчением.
Самое трудное было уже позади. И, слава всем богам, сегодня обошлось без изматывающего бреда о куклах и пустых комнатах. «Куклой» Дэриэлл называл себя, но звучало слово, как цитата из чьей-то речи. Каждый раз, когда я слышала это, мне хотелось закрыть уши руками и прокричаться до сорванного горла. Он всегда был таким живым, таким… цельным, что ли? И поэтому видеть его сломанным и беспомощным, как больной ребенок, было невыносимо.
– Посидишь ещё тут? – слабо улыбаясь, попросил Дэриэлл. – Потом можно связаться через зеркало с Элен или с Лиссэ. Поболтаем час-другой, и увидишь, всё как рукой снимет.
Оставить его было немыслимо.
– Не уйду, – угрюмо ответила я. – Сейчас ты – пациент, а я – целитель. Пойдём в твою спальню, там тепло хотя бы. Ляжешь спать, а я посижу рядом и послежу, чтобы не было рецидива.
– Не вздумай уснуть где-нибудь под боком, – неубедительно пригрозил Дэйр. Улыбка обозначилась чуть ярче. – Ты уже не ребёнок.
– Не вздумаю, – шутливо поддразнила его я.
Конечно, соврала.
Конечно, уснула – именно что под боком, крепко обнимая одной рукой поверх одеяла.
Так было спокойнее.
– Это всё? Нэй, откровенно говоря, я ожидал большего.
– Ну, Дэйр!
– Работа хорошая – в целом. Но характер допущенных ошибок таков, что они ставят под угрозу…
Вот уже третий час мы вели споры на сугубо научные темы. В облике Дэриэлла ничего не напоминало о ночной истерике: волосы были заплетены в тугую косу, чёлка заколота, джинсы выглажены, как и линялая чёрная майка. Я надела почти такую же, только вместо надписи «Зелёный мир» на ней красовались черепа.
«Забавная мы с ним парочка».
– То, что ты сумела выйти на основные компоненты антидота – замечательно. Но побочные эффекты пациента точно в могилу сведут, – припечатал он, постукивая пальцем по конспектам. И добавил задумчиво: – Да и лекаря заодно…
– Ты имеешь в виду, что моя кровь ядовита?
– Естественно, Найта, в необработанном виде она вообще является абсолютным растворителем, её даже в пробирку не перельёшь, – хмыкнул Дэриэлл и пролистал мои записи на две страницы назад. – Но токсичность – меньшая из проблем. Ключ к успеху – правильная дозировка, энергетическое воздействие и стабилизаторы. А с голодом-то что делать?
– Голодом?.. – переспросила я, чувствуя себя пятиклассницей, которая с какого-то перепугу пришла на экзамен для выпускников.
– С голодом, с голодом, – терпеливо повторил Дэриэлл и отвлёкся от записей. – Хорошо, если не понимаешь сама, я объясню сейчас на конкретных примерах. Твой князь умеет контролировать число регенов? – Я кивнула. – И с солнечным ядом он справился, сократив их количество до минимума? Представь, что антидот сработал, то есть сдерживающий фактор исчез… Что мы имеем?
– Очень голодного, абсолютно неконтролирующего себя шакаи-ар уровня князя, – нехотя признала я, вспоминая, что говорил Тантаэ о влиянии регенов на поведение. – Или даже старейшины, потому что случай у нас уникальный. На практике первый, кто окажется поблизости, станет жертвой. Это будет больно, но быстро. Или больно и медленно. Зависит от настроения пациента, – уныло закончила я. У меня уже был печальный опыт как добровольного, так и принудительного «кормления» шакаи-ар.
– Вот именно. Есть два выхода. – Дэриэлл подпёр щёку кулаком. – Первый – хорошо зафиксированный пациент…
– …в анестезии не нуждается, – радостно продолжила я известный анекдот. Дэриэлл фыркнул.
– Не представляет опасности для целителя, я хотел сказать. То есть можно связать его и покормить с ложечки, фигурально выражаясь. Найти добровольного донора, сделать процесс питания контролируемым.
– Не пойдёт, – отвергла я решение, представив себе процесс. – Как удержать князя? Да ещё невменяемого? Да если и удержим… Шакаи-ар ведь не столько кровь пьют, сколько энергию. Если голод слишком силён, то два глотка – и донор мёртв.
– Ладно, тогда рассматриваем вариант второй, – легко согласился Дэриэлл, и я поняла, что первую версию он предложил специально, чтобы мне головой поработать самостоятельно. Учитель… – Готовим дополнительный состав, «энергетик». Даём пациенту практически одновременно с противоядием, чтобы инстинкты не успели включиться. Первый голод это заглушит, а дальше князь сам разберётся.
– А что, вполне реально, – поразмыслив, кивнула я. – Но не забывай, что, кроме физического и энергетического, есть ещё эмоциональный голод.
– Ну, я думаю, что если две из трёх составляющих будут утолены, то он сможет держать себя в руках… В конце концов, не пытать же кого-то, чтоб твоего князя покормить, – поморщился Дэриэлл. – Проблема в другом. Я понятия не имею, как сделать достаточно насыщенный энергией состав и не превратить его в бомбу. А значит, этого не знает никто из современных алхимиков.
Я огорчённо уткнулась носом в стол:
– Опять тупик.
– Не совсем… есть одна идейка. – Задумчиво-предвкушающие нотки в голосе обещали грандиозную авантюру. – Современная наука бессильна. Но вот довоенная… У меня есть основания полагать, что в библиотеке Kaenntoh al’le-Nattie’e…
– Кентал Наттэй? – перебила его я, ощущая позорную слабость в коленях. – Тёмные Пределы? Город, по которому проходит граница нынешних Единых Пределов?
– Именно, – спокойно, точно речь о погоде шла, кивнул Дэриэлл. – Считается, что именно там заключили мир аллийцы и шакаи-ар. Впрочем, нам важно другое. До Первой войны наука у нас была на высоте. Не талантливые одиночки, как сейчас, но школы. У меня имеется несколько работ алхимиков из Кентал Наттэй, и в тексте есть упоминания о попытках сконцентрировать энергию жизни в форме «золотого айра». Айр – это фрукт такой, на яблоко похож, – подмигнул мне целитель.
– А, «молодильное яблочко»? – хмыкнула я. – Съешь кусочек – и энергетическое истощение не страшно? Молодость возвращается, раны быстрей заживают?
– У людей и аллийцев – да. Шакаи-ар, соответственно, могут утолить один из аспектов голода без привлечения донора.
Я прокрутила всё сказанное в голове… и убито уткнулась лицом в сложенные ладони:
– Есть проблема. Личного характера. Если придётся спускаться в подземный дворец… Я уже раз чуть не сдохла в Срединном лесу, помнишь?
– Помню. Ты побывала в одном из малых городов, не в столице Предела. И даже та скупая по довоенным меркам библиотека тебя поразила. А Кентал Наттэй – своего рода научный центр… Это реальный шанс, Нэй, и, боюсь, единственный, – нехотя признался Дэриэлл. – Не бойся, повторения истории не будет. Я не в первый раз туда иду, опыт есть. Возьмём с собой амулеты для телепортации и, если что-то пойдёт не так, сразу вернёмся. Риск есть, но не такой уж большой.
Я задумалась. Предложение было заманчивое.
– Ну, если ты считаешь, что всё в порядке – значит, идём в Кентал Наттэй. Но никаких «завтра на рассвете выступаем». Сначала достанем подробную карту Тёмных Пределов, включая планы дворцов, разузнаем всё о местных хищных «зверюшках» и прочих сюрпризах, подготовим снаряжение и сделаем «маячки». – Я невольно коснулась браслета на левом запястье. Периодически Рэм справлялся, как у меня дела. И вдруг подумалось, что такая раздражающая опека однажды может и жизнь спасти – например, если мы потеряемся в подземельях.
– Взрослеешь, shai. – Дэриэлл, перегнувшись через стол, ласково потрепал меня по голове. Я смущённо зажмурилась. – Но, как говорится, не учи учёного. Конечно, если я собираюсь идти вместе с тобой, да ещё на нижние уровни, то подготовка будет соответствующая. И у тебя, и у меня. Картами, к слову, можешь поинтересоваться у Ашель Эльнеке. Кажется, Ани занималась коллекционированием чего-то подобного.
– Заодно и одеяла верну, – вздохнула я.
Добровольно отправиться на растерзание к Лиссэ? Действительно, взрослею…
Этот дом походил на крепость.
Нет, не внешним видом; хрупкое видение из белого камня, увитое тёмно-зелёными розовидными цветами, было построено в классическом аллийском стиле – огромные окна, веранда, часть крыши – прозрачное стекло. Бесполезная красота… Но Лиссэ Ашель Эльнеке не была бы собой, если бы просто положилась на волю Вечных, надеясь, что они не оставят её жилище без защиты. Стоило закрыть глаза, протянуть руку и коснуться живой изгороди, как свёрнутые заклинания ощетинивались невидимыми иглами, а духи-защитники устремлялись к чужаку. И горе ему, если он замышлял недоброе!
К счастью, я к чужакам не относилась, а поэтому могла сколько угодно пинать дверь, рисуя в мечтах красочные сцены убийства нерадивой хозяйки. Она что, издевалась, что ли? Договорились же вчера, что я зайду в полдень, так нет. Но было уже почти три часа, сидеть на пороге мне порядком надоело, а Лиссэ и не подумала явиться наконец и вознаградить моё ожидание хотя бы стаканом холодного морса.
«Ладно, рано или поздно она придёт», – мрачно подумала я, успокаиваясь. В конце концов, обычно тётушка не опаздывала, можно было один раз и потерпеть. Я с тоскливым вздохом обняла яблоню, прижимаясь щекой к шершавому стволу. Сладкий запах бело-розовых лепестков делал мысли вязкими и ленивыми. Такие сады – своего рода визитная карточка Кентал Савал. Вишни, яблони, груши и сливы и ещё десятки видов деревьев, которым люди и названия-то не знают, – весной это великолепие благоухает на все Пределы, а осенью сладкие, но никому не нужные плоды осыпаются на землю. Деревья расслабляются, сбрасывают листву и впадают в спячку. И так – из года в год, тысячи лет. Раньше не было ни яблонь, ни вишен – цвели другие деревья, не менее прекрасные. Время не меняло аллийские сады…
Я вздохнула.
С недавних пор слово «время» вызывало у меня странное беспокойство и смутное чувство вины. Общие сны с Ксилем приходили всё реже. Иногда он просил меня вспомнить о чём-нибудь красивом; иногда показывал что-то сам – бесконечные подсолнуховые поля под звёздным небом, ледяные дворцы в бликах северного сияния… А вчера я связалась с Тантаэ. Пепельный князь выглядел встревоженным. Уже почти три месяца он не мог отыскать Ксиля. Тот просто исчез, как дым на ветру. Если бы не сны, можно было бы решить – и от одной мысли об этом я приходила в ужас, – что синеглазого князя больше нет в живых.
От тоски и дурных предчувствий горло сводило, но с Дэриэллом ведь не поговоришь о Ксиле…
– О, Нэй, не двигайся, прошу тебя, – прошелестел голос, отвлекая меня от тяжких раздумий. Я подскочила от неожиданности и тут же приняла прежнюю позу. Больно уж знакомым был голос. И повадки тоже… знакомые.
– Здравствуй, Ани. – Я скосила глаза, не делая, впрочем, попытки обернуться. Если уж на эту девочку накатило вдохновение и источником его на данный момент оказались вы, то лучше заранее смириться с перспективой простоять неподвижно два-три часа. Хотя бы из уважения к таланту наследницы дома Эльнеке.
– Здравствуй, Нэй. Прошу, не шевелись, мне недолго осталось. Фон я потом закончу, но вот фигуру…
– Давно ты работаешь? – «Недолго» в понимании аллийки могло растянуться на час, а стоять в обнимку с яблоней было не очень удобно.
– С самого начала, – безмятежно и совершенно неинформативно ответила Ани. – Сперва я сделала несколько набросков, как ты сидишь на пороге, сходила за красками, затем отвлеклась – а ты уже спустилась в сад. Такой образ… У меня сегодня настроение, – неожиданно закончила Ани, и я поперхнулась фразой «А какого ты тогда держала меня за дверью?!». Вдохновение – это серьёзно. Творчество не моя сильная сторона, что среди равейн – исключение, поэтому к созидательным порывам я относилась с искренним уважением.
– Покажешь потом, что получилось?
– О, конечно, милая Нэй. Возможно, даже и подарю… Не отвлекай меня, пожалуйста. И не шевелись.
«Ах да, она не любит разговаривать за работой, – припомнила я и поморщилась. – Придется развлекать себя самостоятельно».
Где-то через полчаса мимо прошмыгнула Лиссэ. Поздоровалась, извинилась за опоздание – «Дела, Нэй… Торговля не любит ленивых» – и одарила ободряющей улыбкой, мельком оглядев работу Ани. Из этого я заключила, что мучиться мне осталось недолго. Потом тётушка удалилась в дом – надеюсь, готовить что-нибудь вкусненькое. Если честно, я не планировала пропускать обед. А спустя ещё десять минут Ани счастливо выдохнула: «Всё…» – и зашуршала листами альбома. Как только линии защитного контура заняли своё место вокруг мольберта, я решилась оглянуться.
Ани из Дома Эльнеке – это воплощение представлений об идеальной высокородной аллийке. Волосы – ровно на ладонь выше колена. Чёрные, с едва заметным красноватым оттенком, шёлково мерцающие, волнистые, они всегда уложены в замысловатую причёску из жгутов, косичек, серебряных цепочек и лазуритовых подвесок. На лбу – ободок из белого металла, удерживающий непослушные пряди, в аккуратных ушках – серёжки-листики. Кожа – белая, глаза – серые, с неуловимым оттенком небесной бирюзы. Ани невозможно застать в мужском костюме или в доспехах – нет, только платья, и только шёлковые.
Если подумать, Ани – полная противоположность Лиссэ. Но ведь ладят же…
– О, Нэй, ты не устала? – сочувственно поинтересовалась художница, приподнимаясь на цыпочки и выуживая из моих волос розоватый благоухающий лепесток. Небрежно размяла ароматный комочек пальцами… И всё это с непередаваемым изяществом. Я подавила горестный вздох. Рядом с Ани вечно чувствуешь себя маргиналом.
– Есть немного. Сюда пешком топала и ждала долго.
– Тогда проходи скорее. Знаю, знаю, о чём ты хочешь спросить. Да, я нашла карты, но они… Позже сама увидишь, – снисходительно улыбнулась Ани, глядя снизу вверх.
Как мило.
Особенно если учесть, что выглядела она как ребенок двенадцати лет. Шестьдесят пять – для аллийца не возраст…
– Ты сильно изменилась, Нэй, – первое, что выдала Лиссэ, когда мы устроились на веранде. Было жарко, и куртку пришлось снять и остаться в простой синей рубашке с коротким рукавом.
– Мне это каждый второй говорит, – не смогла не улыбнуться я. – И никто не хочет объяснять, что это значит. Неужели инициация так сильно меняет человека?