Зажечь звезду Ролдугина Софья

Мы с Феникс, идиотски подхихикивая, с разных сторон обошли по кругу медленно закипающего мужчину. Я незаметно дёргала пальцами нити. Хоть бы сила не подвела…

– И справа тоже. Видишь?

– Угу, и на заднице. – Мне даже слушать себя противно было, но то, как пробрало от нашего бредового диалога Серго, искупало всё. Вот так, дорогой – если любишь устраивать проверки для нервов окружающим, будь готов к тому, что однажды такую же проверку устроят и тебе.

– Где? Дай посмотрю!

– Да было бы на что смотреть!

– А что, правда не на что?

– Ну, не веришь, смотри.

– Хм, тут, наверно, заплатка была и оторвалась. Бездна, ну и неряха!

– И хам.

– И грубиян.

– Грубый, но забавный…

– Да что вылупились, как на базаре! Я не товар какой!

Феникс устремила на меня кристально честный взгляд.

– Нэй, ты что-нибудь слышала?

– Нет.

– Вот и я думаю – показалось…

В спину беспечно отвернувшимся нам донеслось зверское рычание.

– Убью!

Ойкнула Элиза, чертыхнулся Эмиль, что-то нецензурное простонал сквозь зубы Клод… и воцарилась изумленная тишина.

Кажется, сработало.

– Что это? – сдавленно прошипел Серго. – О, чтоб вас…

Я присела на краешек шкуры и послала мужчине приторно-ласковый взгляд. Ноги меня не держали, но показывать это вовсе не хотелось. Феникс уютно устроилась рядом, протягивая руки к огню. Языки пламени выгнулись, ластясь к бледным ладоням, словно котята.

– Ловушка для безмозглых мотыльков.

«Липкая сеть?» – с любопытством осведомился некромант. К несчастью, связь по-прежнему барахлила так, что вместо чётких фраз доносились в основном образы. Мысленный голос едва угадывался. Я сосредоточилась.

«У тебя хорошая память».

«Такое сложно забыть, детка», – ностальгически откликнулся Мэйсон.

«Давай потом поговорим? Не могу сконцентрироваться на тебе и на заклинании одновременно…» – виновато попросила я. Рэм буркнул что-то невнятно-недовольное и исчез.

– Каких ещё мотыльков? – Серго рванулся, пытаясь выбраться из паутины. Ну уж нет, дружок, после случая с некромантом я доработала её, теперь так просто от меня не отделаешься. Мою «сеть» даже Феникс не смогла спалить… а это кое о чём говорит.

– Тех самых, которые любят играть с огнём, не думая о своих крылышках, – доверительно сообщила я. – Чего вы добивались, Серго? Хотели нас спровоцировать? Или Эмиль не удосужился посвятить вас в свой великолепный план? Или у вас хобби такое – проверять запас терпения у незнакомцев? Знаете, мы, в общем-то, девушки вежливые, неконфликтные и негордые… Но это не значит, что нас можно оскорблять и пинать, как душе угодно. Поэтому давайте сразу расставим все по местам.

Лицо Серго приняло задумчивое выражение.

– Знакомимся заново? – нехотя предложил он, уже гораздо уважительней, чем прежде. С моих губ не сходила улыбка. Оказывается, не всегда нужно терпеть и соглашаться… Иногда можно и «мускулами поиграть». Кто бы мог подумать.

– Пожалуй. Эстаминиэль Феникс, Мастер огня, и эстаминиэль Найта, Дэй-а-Натье.

– Серго. Серебряный единорог. Что ржете-то, чай, не лошади?

Я, тихо всхлипывая, уткнулась в плечо Феникс. Мою подругу тоже мелко трясло от едва сдерживаемого смеха.

– Единорог, да? – простонала я. Нет, нельзя столько раз за день себя сдерживать! Видимо, накапливается. – Такая белая красивая романтичная лошадка? Рогатая? С крыльями?

– С крыльями – это пегас, – хрюкнула Феникс. – Который к поэтам прилетает… Вдохновение, вроде.

– А, ну да, точно…

– Издеваетесь? – тихо, но выразительно поинтересовался Серго. У меня разом пропало желание веселиться. «Паутинка» показалась ужасно ненадёжной… Держа марку, я выдавила из себя последний смешок, глубоко вдохнула и только после этого взглянула на пленника «липкой сети».

– Простите, Серго, я не нарочно. Наверное, нервное. На самом деле такие вот демонстрации, – я потянула одну из нитей, – совсем не в моём стиле. Грубая сила – это не метод эстаминиэль, поверьте. – Узор мягко рассыпался на отдельные «паутинки», почти сразу занявшие свои прежние места. Единорог (меня снова начинало распирать, когда я проговаривала это слово про себя) спрыгнул на пол без всяких видимых неудобств. Как будто и не было ничего: он даже не стал нервным жестом одёргивать одежду или отряхиваться, как обычно делают люди. – Ещё раз простите. Это было невежливо.

– Замётано. Я тоже, – он скривился, – погорячился. Но рыжие, гм, мне всё-таки нравятся больше.

Он улыбнулся.

– Ой, была бы здесь Этна… – мечтательно заметила Феникс, романтически устремляя взгляд вверх. Потом что-то представила, нахмурилась и тихо добавила тем же тоном: – Ой, нет, лучше бы не была…

– Она рыжая? – заинтересованно наклонился к нам Серго.

– Она – Этна, – мрачно просветила его я. – Вулкан такой, знаете ли. И по характеру тоже.

– Хорошо бы самому посмотреть, – задумался единорог.

– Серж! – синхронно взвыли Эмиль и Элиза. На лицах у них было написано здоровое опасение за рассудок Серго. Конечно, если уж мы, по собственному признанию, мирные и вежливые равейны такое учудили, то чего ждать от вулкана?

– Братишка, придержи на время свой характер, ладно? – добавила Элиза, застенчиво царапая ногтем стену.

– Нам действительно нужна их помощь. – Эмиль выразительно посмотрел на единорога.

Тот с осуждением покачал головой. Как мне показалось, оно скорее относилось к Эмилю, чем к нам.

– Не нравится мне это. Знаете, неплохие вы девки, хоть и равейны. – Он доверительно придвинулся, почти вплотную. – И мой вам совет: уезжайте, пока не поздно. Дурные дела здесь творятся.

– И эти дела мы, разумеется, обсудим за завтраком. – Эмиль со значением посмотрел на Сержа.

Волшебное слово «завтрак» тут же сплотило всех нас, как одну дружную семью. Эмиль, как и положено главе дома, раздавал указания. Клод, ухаживая за «милыми леди» усадил нас на почётное место на пушистой шкуре, Элиза позаимствовала из ниши в стене неглубокие керамические миски, десяток ложек и черпак, торжественно вручив их Сержу. Тот быстро стащил с огня чугунок и принялся раскладывать по пиалам рассыпчатое блюдо, по запаху напоминающее плов. Рой, тайком корча нам с Феникс презрительные гримасы, сноровисто, как официант со стажем, поставил перед каждым порцию, дополняя её куском неровно отрезанного хлеба. Мне дополнительно досталась ещё и маленькая белая таблетка – видимо, обещанное обезболивающее. Из всех ведарси только Эмилия ничего не делала, продолжая спать.

– Э… А вы не собираетесь её будить? – Я с сомнением покосилась на свернувшуюся перед очагом девушку.

Клод удостоил меня снисходительного взгляда.

– Она уже давно проснулась. Правда, дорогая?

– А в зубы? – равнодушно поинтересовалась она, не меняя позы.

– За что?

– За «дорогую». Или дождёшься, пока Рой разозлится? Или Эль?

– Твой супруг, в отличие от тебя, милая, не станет переживать по пустякам… Как и моя благоверная.

Мой бедный рассудок явно не успевал переваривать информацию.

– Так, подождите. Супруги? Разве вы не родственники?

Взгляды всех присутствующих, включая окончательно проснувшуюся Эмилию, устремились на меня. Воцарилось молчание. Я в полной мере прочувствовала, что значит быть брюнеткой среди блондинов. Причём единственной.

– Родственники, – неохотно ответил, наконец, Клод, усаживаясь на мех. – Но весьма дальние. Из нас шестерых только Эмиль и Эмилия, а ещё – Серж… Не смотри на меня так, пожалуйста… Хорошо, Серго с Элизой – достаточно близки по крови. Брат с сестрой и дед с внучкой. Мы с Эмилем – условно дядя и племянник, но наши семьи разошлись столько поколений назад, что уже не рассчитаешь точно степень родства. При этом я – брат матери Элизы… да, Серго, я помню, ты предпочитаешь звать её Эльзой.

– Мне всё равно, – быстро вставила девочка.

– Рой – брат Эмиля, но семьи разошлись за девять поколений до их рождения. При этом Эмилия и Рой – пара, как мы с Эльзой. Вот и всё, никаких секретов, и не стоило задумываться об этом… Да не сидите, как чужие, ешьте, – добавил он с улыбкой. – Приятного аппетита!

Я попыталась представить себе родственные связи в этой семейке, и впервые в жизни мне отказало воображение. Познавательная трапеза получается, да… Только есть уже что-то не хочется. А раз так – продолжим беседу.

– М-м-м… Эмиль, у вас такая сплочённая семья… Да и силы хватает. – Я задумчиво ковырнула ложкой смесь риса с мясом. Нет, это выше моих сил. Ограничусь хлебом, пожалуй. – Один единорог чего стоит, – «Если, конечно, Серго действительно единорог», – добавила я про себя. – Наверняка с вами считаются…

– К чему вы ведёте, Найта? – спокойно прервал моё мычание Эмиль.

Честно говоря, он представлял собой довольно забавную картинку: аристократичного вида мужчина в деловом костюме, восседающий с исцарапанной миской в руках на лохматой шкуре. Ведарси, обречённый на людях носить маску – здесь, в кругу своих, он мог не заботиться о её достоверности.

– Не представляю, какая проблема могла у вас возникнуть, – честно призналась я.

Воцарилась тишина.

– Дети, – веско произнёс Рой. – Пропали дети. Наши с Эмилией близнецы и приёмыш-авайен Клода.

Я закашлялась от неожиданности. Не вязались у меня «мальчик-одуванчик» и слащавый доктор с образами отцов.

– Давно пропали? – безмятежно поинтересовалась Феникс, кроша ногтями хлеб. Нервничает.

– Люк и Райва – около двух месяцев назад. Дафна – спустя неделю после первого исчезновения, – сухо ответила Эмилия. – Несмотря на то, что девочку берегли, как зеницу ока. Сила… – Она скривилась. – Сила – это, безусловно, хорошо, но только если знаешь, куда её направить. Мы не шакаи-ар, чтобы по запаху находить людей, – зло закончила фразу девушка. – И не маги, чтобы составить для этой же цели заклинание. Быть ведарси – не означает обладать всемогуществом. Да, дракона, или морского змея, или единорога трудно убить, я уж не упоминаю о воскресающих из пепла фениксах. В открытом бою мы непобедимы. Но дети беззащитны. Близнецы даже ещё не умели оборачиваться!

– Сколько им было лет? – вырвался у меня вопрос.

– Четыре года.

Я нахмурилась. Если предположить, что детей похитили… Кто мог осмелиться на такое?

– Сочувствую. – Смотреть на Эмилию было неловко. – Полагаете, надежда есть? – собственные слова показались мне, мягко говоря, бестактными.

– Они живы – это всё, что я знаю, – вздохнула девушка.

– Значит, мы их вернём, – уверенно заявила Феникс. – Найта, ты ведь сможешь дотянуться до них через нити?

Я поперхнулась. Такое мне в голову не приходило.

– Даже не знаю, – на смену растерянности приходило любопытство: столь сложные задачи я никогда перед собой не ставила… Не считая изобретения противоядия. И спуска в подземные дворцы, кишащие смертельными ловушками. И схватки с сиреной… Гм, если подумать, всё не так сложно. – Во-первых, мне понадобятся какие-нибудь частички пропавших. Ну, прядки волос, или ношеная одежда, а лучше всего – пара капель крови.

– Волосы есть. – Клод рефлекторно схватился за медальон на тонкой цепочке, висевший у него на шее.

– От близнецов нет ничего, – убито отозвалась Эмилия.

– Ничего страшного, наверняка дети находятся вместе, – утешила её Феникс. – Да, Нэй?

– Возможно, – согласилась я. – Раз есть только частичка той девочки, Дафны, то нужно точно знать место, где малышку видели в последний раз.

На этот раз замешательство среди ведарси длилось дольше.

– Кажется, в саду, – ответил, наконец, Клод. – Здесь, рядом с домом, есть небольшая площадка с жасминовыми кустами, яблоней и качелями. Мы полагали, что уж здесь-то Дафне ничего не угрожает. К логову можно подобраться только порталом или на крыльях.

Я подавила недостойное желание едко пройтись по поводу «усиленной охраны». В мире магии спрятанный в горах сад не является таким уж недоступным. Тот, кто точно знает, что ищет, найдёт обязательно.

– Ещё мне нужно время, силовая подпитка в момент ритуала и компоненты для зелья «ясный взор».

– Силу я тебе обеспечу, – хихикнула Феникс, догрызая последнюю корочку хлеба – всё, что осталось от её порции. От риса в миске, ясное дело, давно и следа уже не было.

Хм, мне бы такой аппетит… Да к тому же без риска поправиться.

Боги, не о том думаю…

– А что это за зелье такое? – Эмилия заволновалась. – Сложное? Редкое? Мы сумеем достать тебе порцию?

– Ничего особенного, – поспешила я успокоить её. – Всего лишь настойка, помогающая сконцентрироваться на магическом уровне зрения. У меня сейчас… – «не все в порядке с контролем над магией» чуть не сорвалось с языка, но я вовремя спохватилась и почти без запинки продолжила: – …нет права на ошибку, поэтому лучше использовать все ресурсы. Для зелья мне понадобятся две небольшие ветки белой смородины с ягодами, перо ушастой совы, лучше маховое или с головы, «кошачья мята» и мёд. Раздобудете?

– Я найду, – усмехнулся Серго. – Эти щёголи неясыть и совку от совы не отличат. – Клод с Эмилем выразительно скривились, но промолчали. – Сегодня к вечеру будет.

– Значит, завтра с утра приступим к поискам. Или сегодня к ночи, как получится. Не хочу вас расстраивать, конечно, но шансы небольшие, – нехотя добавила я. Лучше уж сразу сказать, чем потом разочаровывать. – Все же два месяца прошло… Нити могли уже измениться. Если не получится, можно будет обратиться к магам или к равейнам, – разумеется, я подразумевала Рэма и Элен.

– Нет, – неожиданно жёстко отрезал Эмиль. – Никто не должен знать о существовании нашей общины. Я решил довериться вам только потому, что эстиль Феникс – авайен.

– И вы готовы детьми пожертвовать, лишь бы сохранить тайну в неприкосновенности? – искренне возмутилась я. Тоже мне, секретность развели, шпионы белобрысые.

– Мы с вами договор заключили, так что ребятишек в любом случае найдём, без привязки к дополнительным условиям, – нахмурилась Феникс. – Но способ не обговаривался, так что уж извините. Если понадобится, и к равейнам пойдём, и к магам…

– …и в шакарские кланы заглянем, – закончила за неё я. – Точнее, в один из них. Пепел Времени.

Эмиль зашипел, по-звериному ощерив зубы. Серго глянул на него, молча поднялся и вышел из комнаты – полагаю, за необходимыми для ритуала ингредиентами. Остальные старательно делали вид, что все в порядке, никто ни с кем не спорит и вообще ничего необычного не происходит.

– Что смогут сделать смертные маги там, где отступятся эстаминиэль? – язвительно поинтересовался мужчина. В его голосе прорезался свистящий акцент, как у шакаи-ар. Интересно, вдруг подумалось мне, а он-то в какое животное превращается? Тоже в лошадку? Ой, не похож… А ведь должен быть единорогом, раз у Серго это вторая ипостась – гены не проигнорируешь в угоду личным склонностям.

– Многое. Главное в таких делах – опыт, а не сила. А памятью матерей его не заменить, – серьёзно ответила я, глядя Эмилю в глаза. – Рэмерт Мэйсон, Элен, Тантаэ – все они обладают огромным запасом знаний и умением их применять. Такая помощь не будет лишней, поверьте.

Он передёрнул плечами и глубоко вздохнул, как будто делая попытку успокоиться.

– Что за «память матерей» такая? – непосредственно спросила Эльза, разряжая обстановку.

– Такая память, – непонятно пояснила Феникс. – Чисто равейновская. Помнишь и за маму, и за бабушку, и за прабабушку, и за пра-пра-пра… Понимаешь?

– Нет.

– И я не понимаю, – развела руками подруга. – Но работает.

– Эмиль, обещаю не вмешивать никого лишнего без острой на то необходимости, – быстро добавила я, закрепляя успех огненной мастерицы. – Но если другого выхода не будет…

– Договорились, – неохотно согласился Эмиль. – Поймите меня правильно, если кто-то посторонний узнает о нас, то детям точно будет грозить опасность.

«Да что такого в вашей семейке?!» – хотела возмутиться я, но Феникс влезла первая:

– Какие у вас звери? То есть вторые ипостаси… то есть первые… Ну, в общем, вы поняли.

Эмиль быстро оглянулся на сородичей и, только убедившись, что они не возражают, честно признался:

– Я – морской змей. Эмилия, Рой и Клод – драконы. Серж и Эльза – единороги.

Что-то в его словах меня смутило… Когда я сообразила, что именно, стало немного не по себе.

– Так вот оно что… Родственники не могут быть разными зверями. А это значит… Вы – не просто ведарси, а те самые изначальные духи? – произнести вслух догадку было непросто. – Отсюда и почти абсолютное внешнее сходство, и огромная сила, и долгая жизнь. Обычные лосты, даже чистокровные, бессмертием не обладают. – Я продолжала развивать мысль. Ведарси напряжённо замерли. – Боги, как я сразу не догадалась! Авайен – это никакая не полукровка. Avvey ien, «принимающая кровь» буквально…

– Ты знаешь аллийский? – удивился Эмиль. – Не ожидал.

Вроде бы и комплимент, но у меня он вызвал только раздражение.

– Разумеется. Я воспитывалась в Кентал Савал. Могли бы и обратить на это внимание, когда искали, на какой крючок меня подцепить, – припомнила я змею сцену на мосту. – Значит, духи. Угадала?

Можно было и не спрашивать. В воздухе разве что искры не летали от напряжения, а нервы натянулись до звона в ушах.

– Да, – ответил за всех Клод. – Угадала.

– Позвольте предположить. – Интуиция вопила об опасности, но меня уже занесло. – Количество человек в вашей семье неизменно. Скорее всего больше восьми, но еньше дюжины. Вы рождаетесь обычными людьми, только несущими в себе гены ведарси, а потом сливаетесь с этими самыми духами – и изменяетесь. Становитесь драконами, змеями, кицунэ и дальше по списку. Авайен – это те, кто может принять в себя духа, так?

– Так.

О, наш доктор почти спокоен. Искренне завидую самоконтролю.

– Когда тело всё-таки умирает, дух, полагаю, освобождается… и ищет новую оболочку, сохраняя при этом память о прошлых рождениях. Скажите, те дети уже заполучили себе… компаньонов?

– Близнецы уже родились такими же, как мы, – тихо ответила Эмилия. – Это счастливая судьба.

– И сколько же свободных духов на данный момент?

– Двое, – быстро сказал Клод. – Я не хочу оправдываться, но Дафну я забрал шесть лет назад из сиротского приюта, где её постоянно избивали за то, что она отличалась от других детей. Красивая, слишком умная, слишком живучая… Сейчас ей почти четырнадцать, и она с нетерпением ждёт возможности получить своего духа-хранителя. Мы никогда никого не принуждаем. И до шестнадцати Дафна в любом случае останется человеком. Раньше ей просто не позволят сделать такой важный выбор.

К концу этого монолога Клод уже растерял всё своё самообладание и затараторил, как школьник, вытянувший на экзамене единственный выученный билет – быстро, неразборчиво и с отчаянной надеждой, что дополнительных вопросов не будет.

– Всё, всё, поняла, вы хорошие. – Я не смогла не улыбнуться. – Простите. если показалась грубой, ничего такого я не имела в виду. Просто слияние духа и… гм, человека – это слишком необычно даже для нашего безумного мира.

Эмиль оставался смертельно серьёзным.

– Теперь вы понимаете, почему мы хотим сохранить наше существование в секрете?

Я медленно кивнула. Сейчас, когда самые важные кусочки мозаики заняли свои места, узор воспринимался совершенно по-другому.

– Слишком многие захотят получить «компаньона». Любой ценой. А если все вы потеряете тела, то просто не сможете сохранить память и разум, став лишь одними из духов тонкого плана. Так?

Змей вздохнул, подтверждая мою теорию.

– Вы сохраните тайну?

– Обещаю. С Феникс, полагаю, такого слова брать не потребуется?

– Нет, – улыбнулся Клод. – Она – одна из нас. Авайен.

Мне не понравился собственнический взгляд, которым он одарил мою подругу, но я сделала над собой усилие и постаралась быть дружелюбной.

– Хорошо. Теперь, когда мы прояснили детали, давайте закончим завтрак и посетим сад. Не помешало бы заранее осмотреть место для будущего ритуала… Потом мне хотелось бы обсудить кое-что с Феникс конфиденциально. Подойдёт и наша комната.

– Я всё устрою, – пообещал Эмиль.

Феникс огорчилась:

– Ну вот, договорились опять, а меня не спросили. И почему так всегда выходит?

Я рассмеялась.

– Можешь считать это местью за то, что ты втянула меня в эту авантюру.

«Потом», – почти беззвучно шепнула я, поймав взгляд подруги, и получила согласный кивок.

В истории этой белобрысой семейки есть много недоговорённостей, но их мы с Феникс, пожалуй, обсудим наедине. Доверие – штука коварная. Если ошибёшься в человеке, то можешь потерять все.

Откат. Около двух лет назад, где-то в Срединном лесу.

Он странный. Определённо, очень странный. Но потихоньку я к нему привыкаю – к его невероятной красоте, к развязным манерам, к пугающей силе…

Единственное, что до сих пор вгоняет меня в краску, стоит задуматься об этом, – эмпатия. Не способность читать мысли даже, а именно то, что мои чувства перед ним, как на ладони.

Насмешливо щурится. Цепкие горячие пальцы ложатся на моё плечо, мягко давят, заставляя откинуться назад, в смущающие и ужасно уютные объятия.

Скашиваю глаза.

На его лице танцуют отсветы пламени, окрашивая бледную кожу в красноватый оттенок. Мои щёки тоже пылают, но совсем по другой причине.

– Брось, Найта. Тебе идёт румянец. – Идеальные губы растягиваются в улыбке.

Дёргаюсь, делая попытку вырваться, но тщетно. Ласковые руки держат крепче стальных оков.

Не скажу, чтобы мне не нравилось, но…

…но он же об этом знает!

Смущаюсь ещё больше.

Эмпатия, чтоб она в бездну провалилась.

– Максимилиан… – В спешном порядке ищу тему для разговора, лишь бы не сидеть так, сходя с ума от неловкости и счастья одновременно. – Скажи, а как это – быть эмпатом?

Ухмыляется. Не вижу, но чувствую совершенно ясно.

– Это вкусно.

Злюсь шутливо и пихаю его локтём в живот.

– А если без шуток? Ладно, с людьми связь односторонняя, а с другими шакаи-ар? Каково это – слышать, чувствовать всех вокруг, и знать, что тебя тоже видят насквозь?

Хохочет. Нет, ну почему в я всегда оказываюсь посмешищем?

– Ну Кси-иль…

Волосы у меня на затылке чуть шевелятся от его дыхания. От этого по спине пробегают мурашки, но отпусти он меня сейчас, сил отодвинуться не будет. Я не очень понимаю, почему так происходит, но мне… нравится.

– Найта, с чего ты взяла, что мы открыты друг для друга? Внутри клана – да, возможно, по крайней мере, в Северном друг от друга прятаться не принято. Плюс десяток-другой друзей из других кланов, и часть старейшин – их не так-то просто выставить из головы, а как бы иногда хотелось спрятаться… – В его голосе чувствуется досада. – А от прочих эмоции и мысли отсекаются. Почти намертво. Первое, чему учится шакаи-ар – контролировать эмпатию и телепатию.

Хмурюсь. Непонятно.

– А зачем? Разве открытость друг другу не сближает?

– Скорее, наоборот. – Он задумчив. – Слишком велик соблазн – узнать болевые точки соперника, ударить по ним… Слишком силен страх – попасть под удар. Нет, доверие – привилегия для очень узкого круга. Даже внутри одного клана оно держится на невозможности предать своего князя и собратьев.

– Вот как. – Мне становится грустно. Значит, для своих эмпатия – штука бесполезная. – Хоть в общении с людьми ваши способности помогают?

Его руки сжимают меня сильнее. Как будто он боится, то я исчезну.

– Чаще нет, чем да. Люди довольно быстро меняют решения и лгут даже себе. Хотя, конечно, риск быть обманутым уменьшается в разы – чувства врут реже, чем мысли. Но лучше всего не полагаться на эмпатию, а на простое правило: «Не доверяй никому, но делай вид, что поверил». Если не обезопасить себя так, то однажды чужое предательство тебя сломает.

Мотаю головой.

– Не сломает. Я доверяю только тем, кого люблю, а им могу простить всё. Даже предательство. Поэтому я не боюсь верить людям. А вот ты – трусишка, Максимилиан. Наверное, поэтому у тебя и друзей немного.

Он замирает. Когда заговаривает снова, голос похож на тающий лёд.

– Посмотрим, что ты скажешь, когда подрастёшь. И, ради всех богов, не вздумай верить мне.

Вспыхиваю. Последняя мысль была как раз о том, что Максимилиан, вытащивший меня из аллийских подземелий, моё доверие уже заслужил.

– Можно подумать, ты собираешься меня предавать, – ворчу.

Он хмыкает.

– Предаёт тот, кто клялся. Я тебе ничего не гарантировал, помни. Обещал постараться не причинять вреда, но не более.

– Это намёк? – возмущаюсь. – Вот подлец!

– О том и речь. Не стоит мне доверять… Потому что терять твоё доверие мне будет тяжело.

Его парадоксальные слова оставляют горьковатый привкус. Продолжать разговор представляется кощунством. Поэтому мы просто сидим и молчим, глядя на угасающий огонь.

Спиной я чувствую, как бьётся его сердце. Почему-то это кажется мне знаком его доверия.

Ну и пусть предаёт, воплощает свои жуткие планы, бросает и вообще делает, что хочет. Но я его уже не предам. И это – данность.

Наверное, я действительно дура.

Спустя несколько месяцев, Зелёный, кафе-мороженое.

– Вот идиотка-то! – ярится рыжая. – Бесхарактерная. Он же тебя чуть не убил, использовал по полной программе, а ты…

– Я люблю его.

– Да как ты можешь его любить, после того, что он сделал! Он предал, предал, предал, предал!

– Этна, я люблю его. И все. И ещё…

Она с такой яростью ковыряет мороженное в стаканчике, что пластиковая ложечка трескается.

– Что ещё?

– Я не могу предать его. Понимаешь? Он же нуждается во мне. Я просто обязана…

В её глазах появляется выражение «я-не-могу-понять-тебя-но-просто-поверю».

– Знаешь, Найта, тебя в музей нужно отдать. Под стекло. «Дура романтичная, особо верная».