Два ужасных мужа Куликова Галина

– Какие же у тебя, подруга, ноги красивые, – заявил Степа, раскинувшись в громадном белом кресле и закурив. – Просто загляденье! Смотрю и любуюсь.

– Интересно, что ты хочешь услышать в ответ? – проворчала Тася, перегружая с подноса на журнальный столик традиционные принадлежности чайно-кофейной церемонии. – Вернуть комплимент я тебе все равно не смогу.

– Я и не напрашиваюсь, – великодушно ухмыльнулся Степа и аккуратно стряхнул пепел в блюдечко, которое пристроил на своем впалом животе. – Однако как человек искусства…

– Какого такого искусства? То, что ты со своими подельниками вытворяешь, искусством никак назвать нельзя.

Но Степа невозмутимо продолжил:

– …Не могу молча взирать на красоту, достойную кисти… Ну, хотя бы… Коровьева.

– Замолчи, ни слова больше! – фыркнула Тася и буквально свалилась в кресло напротив. Летнее солнце, брызнувшее в окно, подожгло ее рыжие кудри. Веснушки запылали на хорошеньком носу. – Ты должен закончить хотя бы одно приличное учебное заведение. А то ведь так и проживешь неучем.

– Что такого я сказал? – забеспокоился Степа. – Я имел в виду, что твою замечательную фигуру может оценить лишь большой художник, человек с безупречным вкусом, такой как…

– Константин Коровин!

– Да? – озадачился вдруг Степа. – А кто такой Коровьев? Ужасно знакомая фамилия.

– Может быть, это твой сосед по лестничной площадке? – насмешливо спросила Тася.

– Судя по выражению твоего лица, кажется, это не сосед…

– …А очередная отрыжка твоей многообещающей юности. Вероятно, давным-давно ты все-таки сунул нос в Булгакова, – посетовала Тася. – А теперь с увлечением читаешь только комменты в Фейсбуке.

– Ладно-ладно, – Степа быстро затушил сигарету и протянул худосочную руку к чашечке с кофе.

Он вообще был вызывающе тощим. Казалось, что его ребра, ключицы, колени, локти и другие косточки, позвонки и хрящики изо всех сил рвутся наружу. Одевался Степа хорошо, но несколько небрежно, был белобрыс и носил челку пай-мальчика – на косой пробор.

– Расскажи лучше, как ты собираешься провести свой отпуск, – перевел он разговор на другую тему. – Сколько свободного времени тебе выделил твой упырь? Дней пять максимум?

– Отпустил надолго! – похвасталась Тася, отпив глоточек чая.

– Неужели нашел себе источник свежей крови и сможет две недели обходиться без любимой помощницы?

– Не две недели, а месяц. Вот так-то.

– Не может быть! Наверное, сошел с ума. Или он в тебя втюрился?! – пришла вдруг Степе в голову неожиданная мысль. – Мы с тобой так долго не общались, я наверняка упустил массу интересного. Признайся, он за тобой ухлестывал? Кипели страсти роковые?

– У моего босса, кроме работы, ничего не кипит. А его единственная всепоглощающая страсть – это деньги. В силу преклонного возраста женщины его мало интересуют. Он и к собственной жене равнодушен, хотя она, на минуточку, на четверть века моложе его.

– На целых двадцать пять лет? – изумился Степан. – Тяжеловато мужику приходится. Понятно теперь, почему флиртовать с помощницей у него ни сил, ни желания…

– Не жалей упыря, – махнула рукой Тася. – У него абсолютно все в порядке. Только характер подкачал. Так он мне надоел с этим своим характером, сил моих нет. Подумываю уйти от него, уже начала искать новую работу. Но сначала – отпуск!

Тася села поудобнее и скрестила вытянутые ноги. Ногами она гордилась, хотя ни за что на свете не призналась бы в этом никому, в том числе и лучшему другу. Недавний Степкин комплимент, конечно, доставил ей удовольствие.

– Блеск твоих выразительных глаз, взволнованность и некоторая нервозность подсказывают мне, что важно не столько то, где ты проведешь свой долгожданный отпуск, сколько то, с кем ты его проведешь. – Светлые Степины брови выразительно поднялись вверх.

– Экий ты догадливый, – проворчала Тася и интригующе улыбнулась.

– Знаешь, я искренне боюсь расспрашивать. От твоих прежних увлечений у меня волосы вставали дыбом. Я уж не говорю о твоих бывших мужьях…

– Даже не вспоминай, – тяжело вздохнула Тася. – Я убеждаю себя, что это просто страшный сон. Ночной кошмар!

– Который в твоей жизни почему-то с завидным упорством повторяется. Когда дело касается мужиков, ты, Таська, становишься непроходимой дурой.

Они жили рядом и дружили с начальной школы. Дружба не прервалась и после того, как их жизненные пути разошлись. Тася поступила на истфак МГУ, потом недолго работала в школе, затем довольно долго – редактором в издательстве. Теперь же служила у известного писателя-фантаста литературным агентом и доверенным помощником. Дважды побывала замужем, оба раза неудачно.

Степа после школы учился в каких-то сомнительных платных вузах, ни один из которых не закончил. Специализацию он всегда выбирал одну – дизайн и реклама. Наверное, потому, что несколько лет по настоянию родителей прилежно посещал художественную школу. Поначалу он работал в рекламных агентствах и дизайн-бюро, но потом познакомился с группой независимых художников и стал организатором и участником шумных и скандальных выставок современного актуального искусства.

Все эти годы Тася и Степа не выпускали друг друга из виду, хотя у каждого были свои друзья, свои компании. Их отношения не омрачили любовные переживания, это была добрая и чистая дружба. Почему так получилось, Тася никогда не задумывалась.

– И как зовут твое новое увлечение? – спосил Степа, отхлебнув из чашки.

– Илья, – ответила Тася с невероятной гордостью. Как будто имя являлось своеобразным знаком качества.

– Надеюсь, не Муромец? Мне кажется, с тебя хватит огромных, волосатых и агрессивных мужчин.

– Ой, вот только не перегибай палку. Не все они были огромными и волосатыми. Кроме того, я уверена: тебе Илья понравится. Он веселый, симпатичный, умный…

– День и ночь читает Булгакова, – подхватил Степа.

Тася хрюкнула. Незнакомому человеку ее друг мог бы показаться язвительным и нетерпимым. Но она-то знала, насколько Степка добрый парень.

– Да, Илья много читает, и это сближает нас еще больше, – беззлобно ответила она. – Уверяю: будь ты женщиной, тебя сразили бы его высокий рост и спортивная фигура. А глаза у него…

– Замолчи, Румянцева. Ты так расписываешь своего Илью, что я вот-вот решу сменить сексуальную ориентацию.

– Меняй сколько хочешь, но этого парня я никому не уступлю. Он в самом деле потрясающий.

Тася ничуточки не преувеличивала. Нахваливая своего нового бойфренда, она рдела от удовольствия и удивлялась в душе, что ей так сказочно повезло. Конечно, она и сама не кикимора какая-нибудь, но ведь и не первая же красавица королевства.

– Короче, твой Илья – просто принц на белом коне, – констатировал Степа.

– Для меня – принц. Только не на белом коне – на белом «Хорьхе».

– На чем?! На хорьке? – поперхнувшись кофе, воскликнул Степа.

– Сам ты хорек! На белом «Хорьхе». Машина такая: немецкая, очень старая.

– Ах да, я что-то слышал. Ассоциируется почему-то с фашистами. Геббельс, Геринг…

– Все правильно, они и ездили на «Хорьхах». Автомобиль представительского класса, для руководителей и богатых людей Третьего рейха. Ты хоть знаешь, что это одна из лучших машин за всю историю автомобилестроения?

– Но сейчас-то это уже рухлядь, а не автотранспорт! Послушай, зачем тебе лох на старом автомобиле? Более состоятельного принца ты не могла найти? Если он в период ухаживания не может наскрести денег, чтобы катать тебя на новой машине, пусть даже и не самой престижной, то потом, когда ваши отношения станут совсем близкими…

– Глупый ты, Степка! Да ты знаешь, сколько такая тачка стоит? И потом… – вдруг рассердилась Тася, – при чем тут деньги? Мне нравится сам Илья. Вероятно, я влюбилась.

– Вероятно, – согласился Степа. – Причем настолько, что уже выучила все про старинные автомобили. Шпаришь, как по писаному. Так я не понял: твой принц Илья, он что – торговец подержанными автомобилями?

– Он не торговец, а коллекционер и реставратор. Коллекционирует редкие старые автомобили. Покупает их сломанными, иногда в совершенно плачевном состоянии, и своими руками восстанавливает.

– Вот теперь мне все понятно. Твой Илья – автослесарь. Так откуда у него деньги?

– Не автослесарь, а коллекционер, голова садовая! Понял? Да было бы тебе известно, Илья бывший спортсмен, автогонщик. Они с друзьями недавно открыли новый бизнес в Европе, тоже связанный с ретроавтомобилями. Несколько салонов, где можно взять напрокат старинную машину с водителем. Желающих море!

– И как тебя угораздило с ним познакомиться? Бывший автогонщик сбил тебя на пешеходном переходе? После чего на руках донес до больницы?

– Можешь издеваться, сколько хочешь, но мы и впрямь познакомились совсем как в кино, – воодушевилась Тася.

И вредный Степа тут же подсказал:

– В мелодраме.

– Удивительно красивая история! – продолжала Тася, сверкая глазами и не обращая внимания на Степины выпады. – Случилось это пару месяцев назад. Пошла я с Нелькой на крытый каток, она любительница массовых развлечений. И там был Илья со своим другом и его девушкой.

– Твой Илья еще и на коньках катается? – с преувеличенным восторгом спросил Степа. – Делает вращение «винт» и мастерски выполняет «кораблик»?

– Будешь издеваться, ничего не узнаешь, – пригрозила Тася. – Ой, да ладно, ты все равно будешь издеваться… Короче, представь себе: бело-голубой лед, каток освещен прожекторами. Народу много, все смеются, музыка играет… Настроение прямо новогоднее! Я в короткой юбочке разгоняюсь и мчусь вперед, ощущая себя Еленой Водорезовой, и вдруг зубец моего конька попадает на какую-то неровность, я подскакиваю вверх и лечу… Это было как в замедленной съемке. Я лечу и понимаю: еще немного – и я брякнусь на лед животом, а мои зубы разлетятся во все стороны. И тут прямо передо мной вырастает Илья. Он раскидывает руки и ловит меня! Хватает в охапку! Мы оба падаем, он на спину, а я сверху. И вот так я оказываюсь у него в объятиях…

– И вы целуетесь, лежа на льду! Слушай, а зачем он вообще поперся на каток? – наморщил лоб Степа.

Рассказчица кокетливо улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках:

– Хотел познакомиться с какой-нибудь симпатичной девушкой.

– Ему что, лет четырнадцать?

– Двадцать семь, – засмеялась Тася.

– В двадцать семь лет не знакомятся на катке, – категорично заявил Степан.

– Ерунда! Люди знакомятся везде, даже в травмпунктах. Любовь – как инфекция. На кого, как говорится, бог пошлет…

– Значит, у тебя, Таська, слабый иммунитет, – сделал неожиданный вывод Степа. – Чуть что – и тебя уже накрыло. Два твоих ужасных мужа – лучшее тому доказательство.

– Даже не знаю, как это получается. – На лице Таси появилось раскаяние. – Я очень быстро втягиваюсь в отношения, они начинают развиваться, закручиваться, запутываться… Получается целый огромный клубок… А потом в какой-то момент – раз! – и я уже замужем.

Степа недоверчиво покачал головой:

– Не могу себе представить, чтобы я вдруг – раз! – и проснулся женатым. Да уж, Таська, с тобой не соскучишься. И ведь ты не ешь мухоморы, не нюхаешь толченые таблетки или еще чего похуже… Вероятно, в тебе романтики больше, чем здравого смысла. – Он посмотрел на подругу оценивающе. – Да что там! Ты нашпигована романтикой, как рождественский гусь грецкими орехами. И еще ты скрытая авантюристка. Мне кажется, попади ты в плохую компанию, ты стала бы какой-нибудь медвежатницей.

– Очень смешно, – проворчала Тася, наливая себе новую чашечку чаю. – Просто я излишне доверчивая. И первое впечатление о человеке может сбить меня с толку.

– А этот распрекрасный Илья – не какой-нибудь хлыщ, который пускает тебе пыль в глаза? Автогонщик, коллекционер… Все прямо как в бульварном романе. Кстати, что там было дальше? Я имею в виду – на катке? После того, как вы повалились друг на друга? Все-таки вы поцеловались или нет?

– Да ты что? Какие поцелуи? Илья здорово головой стукнулся. Я как честный человек пригласила его выпить чего-нибудь… Кофе или вина. В общем, бросила я Нельку на произвол судьбы, а он – своего друга с девушкой. И мы вдвоем отправились в ресторан. Там поболтали, потанцевали… В общем, Степка, втюрилась я.

– И теперь вы вместе собираетесь провести отпуск, верно? – уточнил Степа.

– Да, в Прибалтике, на Янтарном берегу. Илья уже там и с нетерпением меня ждет. Билет на самолет у меня уже заказан.

– Умоляю тебя, никому об этом не рассказывай. Ни знакомым, ни боссу твоему, ни бывшим мужьям. А то получится, как в прошлый раз. Тоже, помнится, намечалась романтическая история аккурат во время отпуска. Очередной прекрасный принц ждал тебя в аэропорту, но… Не дождался. Глядишь, и этот мимо пролетит!

Тася мгновенно, без замаха, кинула в приятеля чайную ложечку, но промахнулась, и та со звоном ударилась о стену.

– Ты меня чуть не убила! – закричал Степа, вытаращив глаза. – За что?!

– Чтобы не каркал, – ответила Тася, глядя на него в упор. – А то раскаркаешься и спугнешь мое счастье. А я по личному счастью уже соскучилась. И везение необходимо мне как воздух.

Артур Швыряев с трудом открыл правый глаз, и в него сразу ударило яркое солнце. Он со стоном зажмурился, одновременно пытаясь понять, отчего не открывается левый. Сделав еще одно титаническое усилие, которое, впрочем, ни к чему не привело, Артур неуверенной, дрожащей рукой попытался ощупать лицо и ахнул – лицо опухло и сильно болело. Мысли, одна мрачней другой, тут же полезли в голову: глаз выбили, он станет инвалидом.

Господи, как же это случилось-то? Вроде драки никакой вчера не было. Или он так набрался в кабаке, что ничего не помнит? Да и в кабаке ли он пил? Может быть, у кого-то дома. Или на улице. Или в каком-нибудь притоне. Словом, ужас.

Его фантазия разгулялась вовсю. Накачанное загорелое тело покрылось противными холодными мурашками, а зубы непроизвольно принялись выстукивать дробь. И тут же знакомая похмельная боль ударила в виски. Артуру показалось, что прямо сейчас его череп расколется на несколько частей, образовав на подушке жуткий натюрморт.

Необходимо было срочно бежать к зеркалу, чтобы установить истинные масштабы постигшей его трагедии. Перевалившись через какое-то препятствие, мешавшее ему слезть с кровати, Артур, холодея от ужаса, направился в ванную. Зрячий глаз, нащупывая дорогу, горел безумным огнем, словно прожектор ночной подмосковной электрички. Добравшись до цели, Артур, почти теряя сознание от страха, некоторое время стоял перед зеркалом на трясущихся ногах, потупя взор и страшась взглянуть на свое отражение. Сейчас он был похож на невесту, которая должна впервые увидеть суженого-ряженого, а тот вполне может оказаться чудищем поганым.

Когда же он все-таки посмотрел на себя, то облегченно выдохнул – левая половина лица заплыла и превратилась в сплошной черно-лиловый синяк, зато глаз был на месте, хотя и напоминал заколоченную досками амбразуру.

Кто его так приложил, Артур вспомнить не мог. Впрочем, возможен был и другой вариант – неудачное падение. Наверное, кто-нибудь из вчерашних собутыльников расскажет, что с ним приключилось. Так или иначе, но пора было возвращаться в строй, начинать новый день. Разбитая физиономия не отменяла намеченных дел.

Артур полез под душ, немного поплескался, а потом сделал глубокий вдох и пустил ледяную воду. На голову ему обрушился Северный Ледовитый океан. Это принесло некоторое облегчение, и он направился обратно в спальню, насвистывая припухшими губами Yellow Submarin. Привести себя в порядок, позавтракать – и за работу.

Видимо, придется несколько дней посидеть дома – выйти с такой рожей к людям невозможно. Впрочем, нет худа без добра. У Артура буквально на днях появилась одна свеженькая идейка, которая требовала серьезного осмысления, а в ближайшей перспективе могла принести вполне реальные дивиденды. Поэтому временное заточение может даже пойти на пользу.

Как-то один из приятелей поинтересовался, где он берет деньги на существование.

– Для этого Господь создал женщин и Интернет, – легко ответил Швыряев. – Вокруг много богатых старух, а в Сети – богатых дураков. Те и другие просто напрашиваются, чтобы их немного пощипали красивые и умные молодые люди.

Он работал системным администратором, но не изменял своей главной жизненной установке. Став завзятым сетевым аферистом, он умудрялся периодически вытягивать из доверчивых граждан денежные суммы, иногда весьма значительные. Женщин он тоже не забывал. Они регулярно пополняли его бумажник. Но, к сожалению, кардинально финансовую ситуацию это не меняло. А Швыряев строил грандиозные планы, и ему нужно было много денег. Причем, говоря словами Остапа Бендера, не частями, а сразу.

Приковыляв в спальню, Артур решил немного прибраться. Свинства он не терпел, а беспорядок в квартире царил основательный. Для начала стоило поменять постельное белье. Продолжая насвистывать бессмертный битловский хит, Швыряев подошел к кровати и удивленно замер. Одеяло, которое он, проснувшись, сбросил с себя, не лежало, как обычно, в ногах. И не валялось неряшливой кучей в изголовье, а странно холмилось. Как будто под одеялом кто-то прятался.

Артур был абсолютно уверен, что в квартире он один. Поэтому он стоял и продолжал удивляться. «Может, я вчера спьяну приволок сюда диванные подушки?» – мелькнула нелепая мысль. В конце концов ему надоело раздумывать, он сделал шаг вперед, решительно ухватил легкое одеяло за угол и с силой дернул на себя.

Картина, представшая единственному ширяевскому глазу, повергла молодого человека в состояние сильнейшего замешательства. На его постели среди сбившихся шелковых простыней лежала миниатюрная девушка. На ней были розовые трусики и такого же цвета короткая маечка. «Сколько же я выпил вчера, что не помню, как привел бабу? Вряд ли меня посетила галлюцинация – после ледяного-то душа».

На всякий случай он все-таки сильно ущипнул себя, чтобы убедиться в реальности происходящего. Девушка не исчезла, а продолжала мирно лежать, где лежала. Опознать ее Швыряев так и не смог. Значит – новое приобретение.

– Эй! – едва сумел выдавить Артур, лишившись на время не только левого глаза, но еще и голоса. – Давай вставай! Это… Типа… Уже утро.

Девушка не отреагировала. Она лежала неподвижно, не издавая никаких звуков – не сопела, не похрапывала и даже как будто не дышала.

– Если хочешь, я тебе кофе сварю, – обескровленным голосом предложил Швыряев, сглотнув. – Тебе с молоком или черный?

Так как неизвестная и этот вопрос проигнорировала, Артур сделал шаг вперед, протянул руку и потряс ее за плечо. Плечо было ледяным, и у Швыряева создалось впечатление, что он пытается разбудить манекен. Он толкнул его. Манекен каменно перевернулся на спину, и… Артур отскочил, как ошпаренный! На него накатила тошнота, и он сдавил горло двумя руками. Потом покачнулся и со стоном опустился на пол рядом с кроватью.

Трупы Швыряев видел только в кино, однако и его скромных познаний хватило, чтобы понять: девушка, странным образом оказавшаяся в его постели, мертва. Артур встал на четвереньки и тупо уставился в пол. Мысли мешались и прыгали в его голове, как шары в лототроне. Что делать? Что делать?! Вызвать врача? Уже поздно. Полицию? Но разве ментам объяснишь, что произошло? Они его как пить дать уволокут с собой, бросят в камеру, начнут допрашивать… Ведь неизвестно, отчего девчонка умерла! Крови нет, но это ничего не значит. Может, сердечный приступ, а может, Артур ее во сне случайно задушил! Да кто она вообще такая? Нет, нельзя звонить в полицию, надо как-то по-другому выпутываться.

Хотя его по-прежнему мутило, Швыряев встал на ноги и, схватившись за голову и скрючившись, как старик, стал нервно бродить по комнате, изредка бросая испуганные взгляды на неподвижное тело. «Может, поискать что-нибудь похожее в Интернете? Вдруг есть рекомендации на случай вот таких нештатных ситуаций? Господи, что только в голову не придет… Или позвонить какому-нибудь адвокату, чтобы проконсультировал… Глупость! Адвокат мне не поверит, посоветует признаться. А в чем мне признаваться? Что приютил у себя труп незнакомой девицы? Да и нет у меня на примете надежного адвоката… Так. Не паникуй, лучше подумай: кто реально сможет помочь?» И тут же понял, что ответ все время лежал на поверхности. Он схватил айфон и набрал номер.

– Где тебя черти носят? – услышал он вместо приветствия пронзительный крик. – У нас с утра дикие проблемы с сайтом, мне Глебов трезвонит, а ты как сквозь землю провалился! Почему не отвечаешь на звонки?

– Ты погоди орать, – попросил Швыряев, отставив айфон подальше от уха. Голова раскалывалась, в ней сидел кто-то маленький, злой, с острым шилом в руке.

– Ты должен приходить на работу хотя бы в десять, а сейчас уже…

– Да погоди ты! – рявкнул Швыряев. – У меня тут ужасная проблема.

– Знаю я твои проблемы – напился и к бабам.

Вместо того чтобы возражать, как обычно, Артур смиренно сказал:

– Мне очень, очень нужна твоя помощь. Прямо сейчас. Ты можешь приехать?

– Куда приехать? – На том конце слышалось раздраженное сопение, готовое перерасти в очередной раскат грома.

– Ко мне домой. И это срочно.

Артур боязливо обернулся, словно труп незнакомки мог за это время встать с постели и двинуться к нему.

– Ехать к тебе домой? Ты шутишь?

– Да уж какие тут шутки… Дело серьезное.

Он отошел к окну, чтобы оказаться подальше от кровати. За окном стояло лето, и веселая синева билась в окна, будто вознамерилась перевалить через подоконник и затопить всю комнату. Внизу, во дворе, бегали и хохотали глупые дети. Они понятия не имели, что мир уже не такой, как раньше. Не такой, каким был вчера.

– У меня сегодня до вечера все распланировано.

– У меня тоже было распланировано, но теперь планы к черту. Я тебе на месте объясню, что случилось. Выезжай прямо сейчас.

Закончив разговор, Артур прижал айфон к груди и сделал глубокий выдох. Кажется, он решил проблему. Точнее, позвал на помощь того, кто сможет ее грамотно решить.

Почувствовав облегчение, Швыряев сел на подоконник и замер. Он бы с удовольствием закрыл глаза или спрятался на кухне, но боялся оставить тело без присмотра. Конечно, он не верил в оживших мертвецов, но лучше точно знать, что манекен, который еще недавно был живой девушкой, по-прежнему неподвижно лежит на кровати.

История, которую припомнил Тасе Степа Горьков, случилась два года назад. В то утро она проснулась от странных звуков: что-то шипело, стрекотало и щелкало. Было похоже, что неподалеку искрит электрический кабель. Или догорает гигантский фейерверк.

К тому же по квартире распространился неприятный запах, напомнивший Тасе о школьной практике на стройке. Она бросила взгляд на будильник – шесть утра. Накинула халат и отправилась выяснить, что происходит. Немного порыскав по квартире, Тася определила, что источник звуков и запахов находится в районе входной двери. Причем снаружи, на лестничной площадке, поскольку в коридоре ничего подозрительного не обнаружилось.

Она посмотрела в «глазок», но ничего не увидела – за дверью была космическая темнота. «Странно, – подумала Тася. – Что за фигня такая? Может, дети «глазок» жвачкой залепили?» Выходить на площадку было страшновато – мало ли что там, снаружи? Но как еще разведаешь обстановку?

Отперев оба замка, Тася повернула ручку и толкнула дверь, однако ничего не произошло, железная дверь даже не шелохнулась. Толкнула сильнее – результат был тот же. Слегка растерявшись, Тася надавила на дверь плечом, но та стояла насмерть, как русский гренадер на Бородинском поле. В отчаянии она уперлась в подлую дверь обеими руками и даже головой. Но тут же забуксовала на скользком линолеуме, съехала вниз и едва не расквасила себе нос о дверную ручку.

– Эй! – крикнула она сердито. – Кто это там?! Что случилось?

Снаружи что-то явно происходило – до ее слуха доносились негромкие голоса, и периодически раздавался тот самый странный звук, который ее разбудил. Сев на корточки, она прислушалась, но разобрать слова было невозможно. Зато противный запах становился все сильней, и Тася испугалась, что неизвестные злоумышленники решили поджечь ее квартиру или развели на лестнице костер, а ее дверь чем-то забаррикадировали. А может быть, и двери соседей.

– Эй вы, откройте немедленно! – закричала Тася во весь голос и забарабанила по двери. – Откройте, не то я вызову полицию!

Но никто не отозвался на ее отчаянный крик. Уже не на шутку перепугавшись, Тася поскакала в комнату и бросилась к окну. Распахнула его и выглянула во двор. Внизу кто-то из соседей выгуливал таксу, и Тася попыталась привлечь к себе внимание, покричав и поразмахивав руками. Но поскольку жила она на шестнадцатом этаже, размахивание никакого эффекта не дало. Даже из окон никто не высунулся. Тася завопила еще громче и чуть не сорвала горло. Хозяин таксы наконец поднял голову, несколько секунд смотрел вверх, потом выразительно покрутил пальцем у виска. Вероятно, решил, что девица на шестнадцатом этаже пьяная или сумасшедшая.

– О времена, о нравы! – воскликнула Тася и со злостью захлопнула створки.

Ее охватывали то гнев, то страх, и из-за этого она не знала, что делать. То ли сидеть тихо, то ли продолжать вопить и колотить по батареям, чтобы кто-нибудь наконец проснулся и отважился выяснить, что происходит. Впрочем, надежды на такой исход мало. Справа живет глухая бабка с таким же глухим котом, а слева сейчас так и вообще никто не живет – соседи уехали на все лето за город.

Возвратившись в коридор и еще немного побросавшись на дверь, Тася вернулась в комнату и остановилась перед будильником, который взволнованно отсчитывал секунды на комоде. Уперла руки в бока и прикусила губу. Через два часа придет машина, на которой она должна ехать в аэропорт. В аэропорту ее будет ждать Мишин, с которым у нее, возможно – почти наверняка! – начнется нечеловечески прекрасный роман. По крайней мере Тася на это надеялась. Надо же было случиться такому именно сегодня!

Тася уже решилась было позвонить в полицию или в службу спасения, но замерла с трубкой в руке. А вдруг на лестнице какая-нибудь фигня на постном масле? Вдруг дверь подпирает что-нибудь совершенно безобидное – чей-то новый холодильник, например? Или, может быть, строители оставили на лестничной площадке какие-нибудь ящики? Но уж если полиция явится, то без протоколов или других каких бумажек точно не уедет. А времени-то в обрез!

И тогда Тася позвонила Степке Горькову, который жил совсем рядом. «Только бы он был дома, – тихо молилась Тася. – Только бы был дома!»

Степа оказался дома, но обругал ее последними словами.

– Куда вставать? Куда бежать? – кричал он хриплым со сна голосом. – Ты спятила, Румянцева? Сейчас еще семи нет! Я лег час назад.

– У меня случилась катастрофа, – сказала Тася и неожиданно для себя расплакалась.

Да ведь и было из-за чего! Мишин уже, наверное, едет в аэропорт, а она… Тася представила себе Мишина в светлых джинсах, гавайке и неизменных темных очках, его сногсшибательную улыбку и длинно, с подвыванием всхлипнула.

– Таська, это ты воешь? – уже совершенно проснувшимся голосом спросил Степа. – Что с тобой случилось-то?

– У меня входная дверь не открывается-а-а-а!

– Ну, мать, ты даешь! – рассердился Степа. – Тебе не меня надо звать, а слесаря. Ты же знаешь, мои руки не приспособлены для взламывания дверей. Вот бутылку открыть я еще могу…

– Степка, я боюсь, у меня дымом воняет, кто-то снаружи ходит, шуршит и шепчется! – не желала сдаваться Тася. – И я не знаю – кто!

– Эй, ты чего паникуешь? В «глазок» посмотри!

– Он не работает! – продолжала стенать Тася.

Она так и видела Степку, который в трусах сидит на постели, свесив вниз тощие ноги, и разглагольствует о том, как следует поступить.

– Что значит – не работает? Это же «глазок», а не телевизор.

– Похоже, его чем-то залепили…

– Вот бред! – вздохнул Степа. – Ладно, жди, скоро буду, только джинсы надену.

– Ты там поосторожнее, – поспешно сказала Тася. – Не геройствуй, ладно? Тихонько поднимайся наверх или поезжай на лифте, но выйди этажом ниже. Мало ли что…

– Не беспокойся, справлюсь, если надо. У меня есть пистолет.

– Ты с ума сошел?! Перестрелку на моей лестничной площадке хочешь устроить?

– Он газовый, – успокоил ее Степа. – Из него убить не так-то просто.

Минут через пятнадцать томительного ожидания раздался звонок в дверь. Тася метнулась в коридор и машинально схватилась за дверную ручку. Но тут же громко закричала:

– Степа, это ты?

– Нет, это Фантомас, – раздался приглушенный металлической преградой знакомый голос. – Можешь посмотреть на меня.

– Да ведь «глазок» не работает, – возразила поглупевшая на нервной почве Тася.

– Работает, я его включил в розетку.

– Я переживаю, а ты шутки шутишь! – Она топнула ногой и чуть не отбила пятку.

– Перестань нервничать и посмотри на меня.

Тася осторожно прильнула к круглому смотровому стеклышку. На сей раз все было в порядке – перед ее взором маячила ухмыляющаяся физиономия друга Степы.

– Вижу! – обрадовалась Тася. Затем опасливо поинтересовалась: – А кроме тебя, там больше никого нет?

– Ни единой души. Правда, здесь жутко грязно и стоит очень странный запах.

– И никакой баррикады?

– Да ничего тут нет.

– Почему же я тогда дверь не могу открыть? Замок в порядке, ручка отлично поворачивается, язычок ходит туда-сюда… Не понимаю! Что-то явно мешает.

– Говорил же тебе, надо слесаря вызывать. Хотя воняет на площадке действительно будь здоров. Не зря ты волновалась из-за запаха. Как будто горело что-то.

– Степка, сделай что-нибудь, я же в отпуск улетаю! Опаздываю на самолет. У меня внутри уже все дрожит.

– Во сколько рейс? – деловито спросил Степа.

– В двенадцать тридцать пять!

В «глазок» Тася видела, что одет он в какие-то дикие штаны и рубашку навыпуск. Наверное, прячет там свой пугач.

– Может, и успеешь. С кем летишь? – Степа неожиданно нырнул вниз и скрылся из виду.

– Какая разница? С Мишиным лечу…

Голос снизу посоветовал:

– Лучше позвони ему сейчас, предупреди на всякий случай…

– Господи, да если я ему позвоню и начну лепетать про дверь, которая не открывается… У нас же еще самое начало романа! Он меня не поймет, точно не поймет.

– Если не поймет, значит, он не твой тип. Пусть тогда летит один, скатертью дорога.

– Как-то ты легко распоряжаешься моей личной жизнью! – возмутилась Тася и еще плотнее прижалась к «глазку». – Эй, ты где?

– Исследую дверь. Значит, самое начало романа, а Золушка превратилась в тыкву еще до полуночи.

– Если бы в тыкву превращалась сама Золушка, – проворчала Тася, – принц откинул бы копыта от страха еще в середине сказки.

– Низменные слесарно-бытовые проблемы прервали их любовный роман на взлете…

– Степа, я тебя задушу!

– Это за все хорошее, что я для тебя сделал? Погоди, погоди…

Вдруг Тася услышала еще чей-то голос и посмотрела в многострадальный «глазок» – на площадку, привлеченный шумом, вышел сосед, Геннадий Александрович. Тася знала, что сосед работает на каком-то заводе, так что вполне может оказать Степе посильную помощь. Мужчины о чем-то негромко переговорили – о чем, она не расслышала, и вместе стали осматривать металлическую дверь. Тася вся обратилась в слух. Старалась даже дышать потише.

– Таська! Ты здесь? – донесся до нее голос Степы. Голос был странный.

– Нет, улетела на Мальдивы через форточку! Ну, так что там такое?

– Знаешь, тебя заварили…

– Повтори!

– Заварили.

– Как это – заварили? Я что, пакетик с чаем?!

Степа отчетливо фыркнул.

– Дверь заварили. Твой сосед говорит, скорее всего электросваркой. Здесь слесарь не поможет.

Тася открыла рот, да так и осталась стоять. И стояла бы, наверное, еще долго, если бы в комнате не задребезжал телефон.

– Думаю, в МЧС пора звонить, – рассудительно вещал с лестничной площадки Степа. – Иначе как? Искать где-то сварочный аппарат? Да где его в такую рань найдешь? Интересно, кому такая шуточка в голову пришла? Ладно, вызываю спасателей, согласна?

Тася слабым голосом крикнула, что согласна, и на деревянных ногах прошествовала в комнату. Она думала, что названивает Мишин. Недоумевает, куда она подевалась. И что ему сказать?!

– Привет, – раздался в трубке хриплый, грубоватый голос. – Что ж, дорогуша… Желаю тебе с любовничком хорошего отдыха. Лети к нему, если из квартиры выберешься.

– Ах ты, подлый, низкий, дрянский… Ах ты, змей подколодный! – задохнулась было Тася, но змей уже прервал связь.

…Когда дверь была наконец вскрыта и спасатели уехали, зареванная Тася повела Степана на кухню пить кофе. К слову сказать, кофе ему пришлось варить самому, а заодно утирать подружкины слезы.

– У всех бывшие мужья, как бывшие мужья! – рыдала Тася, трубно сморкаясь в предложенное утешителем кухонное полотенце. – А у меня какой-то страшный бред. Такое впечатление, что эта скотина считает меня своей собственностью! Отслеживает все мои романы и рушит их…

– И сам не ам, и другим не дам, – поддакнул Степа.

– Дай мне твой пистолет, я его убью.

– Говорю же, из него убить проблематично. Искалечить можно.

Тася сузила глаза. Было ясно, что она живо представляет себе искалеченного Ефрема и заранее мстительно радуется.