Два ужасных мужа Куликова Галина

– Силуян, ты меня удивляешь! А если Артур с улицы свет увидит? Тогда ты встретишься здесь не с ним, а с нарядом полиции. Не исключено, конечно, что этот негодяй пьян и ничего не заметит. Но на такой шанс лучше не рассчитывать. Так что давай обойдемся без света. Тем более ночь сегодня лунная, а занавески не задернуты.

Эльвира уверенно двигалась вперед, Силуян старался не отрываться от нее. Впрочем, он уже освоился в темноте и довольно отчетливо видел контуры окружавших его предметов.

– Поступим так, – уже не шепотом, а обычным голосом заговорила Эльвира. – Ты свяжешь мне руки. Артур знает, что я женщина боевая и сидеть, поникнув головой, не стану. Значит, я обязательно должна быть хоть как-то нейтрализована. Только руки свяжешь мне не очень туго, а так, чтобы я могла сама их развязать, если что.

– Что – если что? – недовольно спросил Силуян.

– Откуда я знаю! Я раньше никого не шантажировала, – сварливо ответила Эльвира.

Ей хотелось, чтобы Силуян был мрачен и храбр, а он все время задавал вопросы и огрызался, и становилось совершенно ясно, что он боится.

– Я сижу связанная на диване. Ты – в кресле с пистолетом в руках. Он входит, включает свет…

– И от неожиданности падает замертво, – проворчал Силуян.

Картина, нарисованная Эльвирой, и в самом деле напоминала сцену из какого-нибудь сериала про бандитов-неудачников. В том, что они неудачники, Силуян ни секунды не сомневался.

– Артур обязательно растеряется, – продолжала Эльвира, проигнорировав бурчание мужа. – Ты сразу начинай атаку. Не истери, не ори на весь дом, говори спокойно и уверенно. Понятно? Попробуй вытрясти из него имя подельника… А сейчас надо достать из шкафа галстук или ремень.

– Ты в темноте ничего не найдешь, – предрек Силуян. – Надо было прихватить из дому веревку.

– Кто же знал, что планы придется менять на ходу? – озабоченно пробормотала Эльвира, сдвигая в сторону одну из стеклянных дверей огромного шкафа-купе. Силуян встал и пошел за ней, натыкаясь на стены. – Кажется, галстуки были где-то здесь, рядом с костюмами. Костюмов у него раз-два и обчелся. В основном он носит джинсы и…

После «и» раздался вскрик, а потом глухой отчетливый стук, словно на пол уронили завернутый в дубленку холодильник. Презрев все законы конспирации, Силуян метнулся туда, где, по его мнению, мог находиться выключатель. Про то, что его могут увидеть с улицы, он в этот момент напрочь забыл. Включил свет и непроизвольно зажмурился. А когда открыл глаза, увидел жену, которую всем телом прижимал к полу бугай в махровом халате.

– Руки вверх! – срывающимся голосом закричал Силуян, пытаясь достать из кармана пистолет.

Пистолет выскальзывал, как мокрая жаба. Миниатюрная Эльвира молча барахталась под бугаем. Понимая, что теряет драгоценное время, Силуян схватил со стола что-то круглое и ощутимо тяжелое, прыгнул вперед и с размаху опустил импровизированное оружие на голову противника.

После удара орудие выскочило у него из пальцев, грохнулось об пол и брызнуло в разные стороны стеклянными осколками. Эльвира, освободившись, встала на четвереньки, а потом резво вскочила на ноги.

– Полагаю, это твой Артур? – спросил Силуян, не сводя глаз с неподвижного тела. У него тряслись руки, коленки и, кажется, даже селезенка дрожала, ужасаясь содеянному.

– Я под ним чуть не задохнулась! – пожаловалась Эльвира, пятясь.

– Ну, тебе не привыкать, – сказал Силуян чужим голосом. – Мне кажется, я его убил.

Они вдвоем перевернули Артура на спину и сразу же поняли, что тот был убит гораздо раньше. И не ударом стеклянной вазы по голове, а выстрелом в сердце.

– Господи, вот же вляпались! – прошептала Эльвира, схватившись за голову.

– Может быть, это самоубийство? – предположил Силуян.

Сейчас его жизнь была рекой, которая внезапно потекла в обратную сторону. И сам он стал человеком-перевертышем. «А роза упала на лапу Азора…»

– Ты думаешь, решив застрелиться, Артур полез бы в шкаф? – В голосе Эльвиры появился обычный напор. Как будто это не на нее только что свалился труп любовника. – Ты же вроде не юмористические рассказы пишешь!

– Мне кажется, тебе его совсем не жалко, – промямлил Силуян, тиская в кармане пистолет.

– С какой стати мне его жалеть? – удивилась Эльвира. – У меня с Артуром был всего лишь вшивый романчик. Кроме того, он хотел нас обокрасть.

В другой ситуации это «нас» наверняка заставило бы Силуяна ответить что-нибудь едкое. Но сейчас он не был готов иронизировать.

– Почему убийца не оставил Артура там, где застрелил? – спросил он, не в силах выйти из ступора и сдвинуться с места. Взгляд его словно прилип к лицу покойника. – Наверное, действовал психопат. А может, и того хуже… Помнишь «Убийство на улице Морг»?

– Полагаешь, здесь побывала огромная обезьяна и затолкала Артура в шкаф, предварительно выстрелив в него из пистолета? – Эльвира озабоченно озиралась по сторонам.

– Надо позвонить в полицию, – сказал Силуян, вспомнив, что еще недавно он был примерным гражданином.

– Ты спятил? – Эльвира дернула мужа за рукав, пытаясь привести его в чувство. – Надо тихо сматываться отсюда. Только сначала сотрем твои отпечатки пальцев. Свои-то я всегда смогу объяснить! Если меня вообще вызовут на допрос. Я ведь всего лишь его работодатель…

– Наверняка следователи узнают о ваших особых отношениях. – Силуян тоже начал озираться, вспоминая, к каким предметам прикасался.

– И что с того? Но, скорее всего, они не докопаются. Здесь я бывала очень редко, приезжала поздно, так что вряд ли кто меня в доме помнит. Тем более мы встречались месяцев пять или шесть, информация не успела уйти в массы. Это только ты оказался таким прозорливым…

– Эля, но, если мы сотрем отпечатки пальцев, мы тем самым поможем настоящему убийце! – неожиданно сообразил Силуян.

– Думаю, убийца сам о себе позаботился, – отрезала та. – Я соберу осколки вазы, выбросим их по дороге. А ты проверь письменный стол и бумаги – вдруг удастся найти хоть какие-то зацепки? Я имею в виду подельника Артура. Он ведь может начать действовать и один, понимаешь?

Силуян понимал. По приказу жены он постарался на время забыть о трупе на полу и, надев перчатки, которые она где-то выкопала и сунула ему в руки, отправился исследовать компьютер Швыряева и его мобильный телефон.

– И задерни занавески! – напомнила ему Эльвира, как только он приступил к делу. – А то ты весь как на ладони.

«Никогда не думал, что высшее техническое образование поможет мне освоить профессию домушника, – размышлял он, баюкая страх, от которого у него ныло все тело. – И как всегда, во всем виновата женщина. Сначала она производит тебя на свет, а потом медленно, но верно сживает со свету».

– Тась, ты не будешь против, если к нам присоединится Макс? – спросил Илья.

Он наклонился, чтобы завязать шнурок на кроссовке, поэтому Тася не видела выражения его лица. Сама она онемела от изумления. Макс?! Какого черта Макс поедет с ними?

– Он мечтает постоять на могиле Канта? – с иронией спросила она.

С легкой иронией. Чтобы не переборщить.

Илья засмеялся.

– Нет, просто мне днем придется ненадолго уехать по делам. Смотаюсь мигом – туда и обратно. Но не оставлять же тебя одну посреди города! Макс меня подстрахует, станет на некоторое время твоим кавалером.

Макс в этот самый момент как раз вышел из дверей отеля и молча отсалютовал рукой. Неизменные темные очки сидели на его носу, словно приклеенные. «У него даже нос угрюмый, – подумала Тася раздраженно. – В сущности, он неплохой мужик, но уж больно молчаливый. Рядом с ним чувствуешь себя болтливой дурочкой».

– Доброе утро! – сказала она с улыбкой, полагая, что легкое кокетство, как и легкий загар, несомненно, украшает всякую женщину. – Значит, у меня сегодня целых два телохранителя? Что ж, мне везет!

Она демонстративно взяла Илью под руку, и Макс сразу же оказался третьим лишним. Впрочем, на него это не произвело никакого впечатления. Он насвистывал и крутил на пальце ключи от машины. Макс вообще казался Тасе инопланетянином. Ларцом, закрытым на сто замков. Возможно, он даже обладал даром читать чужие мысли. Когда он снимал свои очки, каждый его взгляд втыкался в Тасю, как нож в центр мишени. Ей чудилось, что она слышит соответствующий глухой и страшный звук. Возможно, к концу их знакомства она будет вся истыкана, как пробковая доска.

К концу их знакомства… Но если у нее с Ильей все сложится хорошо, никакого конца знакомства не будет. И Макс останется маячить на периферии их общей жизни. Пожалуй, это ее устраивало. По крайней мере, при мысли об этом Тася почувствовала необъяснимое удовлетворение. «Но я другому отдана и буду век ему верна!» – с веселым озорством процитировала она про себя и неожиданно подмигнула Максу. На его лице молнией сверкнула улыбка. Хм… Не такой уж он и непробиваемый!

Весь вчерашний день Тася и Илья провели вдвоем на берегу моря. Дюны, сосны и отсутсвие пляжников привели девушку в полный и абсолютный восторг. Воздух был тепким и плотным от запаха йода. Ветер рвал ее юбку, вздымал маленькие песчаные бури и гнал облака по огромному пустынному небу. Белый немигающий глаз солнца смотрел на них. Тасе казалось, что время остановилось, и в этом вневременье они будут сидеть рядом с Ильей среди дюн и кустиков травы, касаясь друг друга то локтем, то коленкой до тех пор, пока он снова ее не поцелует.

И он поцеловал. Уложил спиной на песок и некоторое время смотрел сверху вниз улыбающимися глазами. Глаза были синими, как небо, и Тася подумала, что это, вероятно, и есть счастье. Илья целовал ее долго, вдумчиво и нежно. Она обняла его руками за шею и застонала. Ей захотелось раствориться в счастливой неге, но… Никакой неги не было. Вместо нее в душе заскреблось странное беспокойство. Мерзкий назойливый червяк, который принялся грызть ее сердце. Почему все так хорошо? Хорошо и странно? Как будто смотришь на себя со стороны. Вот она я, лежу в объятиях шикарного парня, закрыв глаза. «Да уж, – подумала Тася, – ничто так не настораживает, как мечта, которая начинает сбываться».

Впрочем, этот поцелуй оказался единственным проявлением нежности со стороны Ильи. Все остальное время он вел себя по-братски, и к вечеру Тася решила, что обзавелась еще одним Степкой Горьковым.

А сегодня с утра вот такой сюрприз – Макс в качестве сопровождающего. Просто отлично!

Дела, о которых говорил Илья, настигли его довольно быстро. Один телефонный звонок, и он сорвался с места, пообещав вернуться как можно быстрее.

– Макс будет тебя развлекать, – снова сказал Илья, поцеловав Тасю в каменную щеку.

И умчался на машине, оставив их посреди улицы.

– Ну и что ты на это скажешь? – обескураженно спросила Тася, повернувшись к Максу лицом.

Тот пожал плечами:

– А что сказать? Женщина – игрушка в руках мужчины, а мужчина – игрушка в руках судьбы.

– Очень оригинально, – проворчала Тася и, вздохнув, добавила: – Ну, что ж? Тебе велено меня развлекать? Развлекай! Веди меня куда-нибудь.

– Что насчет чашки кофе? – спросил Макс, излучая вежливость.

При слове «кофе» у Таси, как у собаки Павлова, началось слюноотделение.

– Лучше чашечки кофе может быть только вторая чашечка, – заявила она, оживившись. – И еще хочется перекусить.

– Я ем – значит, я существую, – провозгласил Макс и отвел ее в хороший ресторан, где накормил до отвала.

Вообще-то он оказался вполне сносным спутником. Не вредничал, не командовал, не лез в душу, но и не молчал, чего Тася опасалась больше всего. Даже время от времени шутил, изо всех сил стараясь быть милым.

– Под очками у него обнаружились глаза, брови и чувство юмора, – сострила Тася, когда Макс выдал очередную шутку. – Может быть, тебе их вообще не надевать?

– А как же я стану скрывать свою ранимость? – удивился он. – Пусть все думают, что я жесткий и непреклонный.

– А ты разве не такой?

– Нет, что ты. На самом деле я очень мягкий. – Он подумал и добавил: – Особенно в области живота.

Тася рассмеялась и тут же решила, что если у Ильи в друзьях такой классный парень, значит, он и сам ничего. Просто у нее, Таси, из-за последних собыий аура сбита набекрень. Она вся взбаламученная, и это не может не передаваться окружающему миру.

Илья постоянно звонил по телефону то ей, то Максу, но так и не сумел вырваться до самого вечера. Он примчался в гостиничный ресторан, когда они уже заканчивали ужинать.

– Таська, прости, прости! – горячо заговорил он, поцеловав сначала одну ее руку, а потом другую. – Так замотался, нет никаких сил. Валюсь с ног. Есть совсем не хочу, выпью бокал вина и сразу в постель. Простишь меня?

Конечно, ей пришлось его простить. Не изображать же из себя мамзель с надутыми губками? Провожая ее до номера, он отчаянно зевал, закрывая лицо руками. Глупо было из-за этого обижаться, но Тася почему-то здорово обиделась. Со стороны все выглядело так, будто Илье с ней скучно и он мечтает от нее отделаться.

Макс попрощался с ними обоими возле лифта и с непробиваемым видом удалился. Тася с вымученной улыбкой повернулась к Илье.

– Ну, что ж? Спокойной ночи?

– Спокойной ночи, девочка моя, – нежно ответил он и полез целоваться.

Но Тася в этом жарком поцелуе углядела лишь жалкую попытку ее задобрить и вырвалась.

– Завтра. Все завтра, – сказала она и, чтобы подсластить пилюлю, добавила: – Не хочу целоваться с парнем, который валится с ног от усталости.

Закрыв за собой дверь номера, она обессиленно прислонилась к ней спиной. Вокруг было темно, лишь на кровати и на ковре лежала ажурная лунная сетка. Тася представила долгий одинокий вечер и долгую бессонную ночь в чужом городе. Ей стало очень тоскливо. «Пойду напьюсь, – неожиданно решила она. – Каждый имеет право напиться, если ему так же хреново, как сейчас мне».

В соседнем баре гремела музыка, мигали разноцветные огни, длиннорукий бармен за стойкой подбрасывал бутылки с таким упоением, как будто готовился стать жонглером. Два измочаленных официанта метались между столиками. Когда кто-то из них останавливался возле клиента, создавалось впечатление, что его ноги сейчас подломятся и он падет, как конь, отдавший все лошадиные силы неблагодарной работе.

Поймав одного из этих бедолаг за короткий фартук, Тася заказала коктейль «До поросячьего визга», не удосужившись поинтересоваться, из чего его смешивают. После коктейля ей полегчало, и она заказала еще один, цвета индиго, под названием «Синие шурупчики». После «шурупчиков» она принялась заказывать все подряд. Официант только и успевал метать на ее столик бокалы, украшенные зонтиками, вишенками и веточками мяты, выкрикивая названия:

– «Полосатый кот» для дамы! Одно «Кораблекрушение» по вашей просьбе! «Бешеная шишка» – не проходите мимо! «Гусарский каламбур» – девушки его обожают! «Мартышка в космосе» лично для вас.

– «Чокнутый огрызок»! – сказала Тася парню, который сунулся к ней знакомиться.

– Я обиделся и ушел, – сказал тот гордо.

– Ой, а я думала, что вы официант, – пробормотала она ему в спину. И тут же возмутилась: – Почему в моем бокале четыре трубочки?! Разве у меня четыре рта?

Весь бар ходил перед Тасей то влево, то вправо, как огромный маятник. Когда откуда-то всплыла знакомая физиономия, она широко махнула рукой.

– Бармен! А смешать для моего лучшего друга «Скрипучий сапог»!

– По какому поводу скрипим? – поинтересовался Макс, плотно усевшись на стул.

– Запиваю сердечные огорчения, – сразу же призналась Тася, которой казалось совершенно нормальным делом выложить всю правду сразу. – Похоже, наш с Ильей крылатый Амур сбит над Калининградом, как фашистский «Мессершмит».

Она всхлипнула и вытерла нос рукой. Макс подал ей салфетку.

– Да не собираюсь я плакать! – возмутилась Тася, оттолкнув его руку. И в ту же секунду губы ее скривились, и слезы хлынули из глаз мутным потоком. – Или собира-а-а-юсь…

Через полчаса она уже изливала ему душу над блюдечком с засахаренными вишнями.

– Я еще так молода, – рыдала она. – А у меня уже было два мужа. Два! – Она растопырила пальцы и сунула их Максу в нос. – И что же осталось от двух моих браков?! Руины! Как будто мне девяносто лет.

– Ты не выглядишь на девяносто, – подбодрил ее Макс.

Он неторопливо курил и внимательно слушал весь тот бред, который лез из Таси, словно фарш из взбесившейся мясорубки.

– Меня швыряет от одного романа к другому, как щепку, – горестно продолжала вещать она. – Я настоящий обломок кораблекрушения… Всякий раз мне кажется, что вот он, желанный берег! Но потом выходит, что или долгота не та, или я ошиблась с широтой, и меня занесло на необитаемый остров, где нет ни любви, ни привязанности… Почему ты молчишь?

– Я думал, ты цитируешь «Детей капитана Гранта», – невозмутимо ответил Макс.

– Ты пытаешься меня развеселить, – пьяно растрогалась Тася. – Ты такой милый… Знаешь, что? А давай займемся чем-нибудь предосудительным!

– Ладно, пойдем в гостиницу, будем плевать с балкона на прохожих, – Макс затушил окурок и поднялся на ноги. – Вставай, а то мне придется тащить тебя силой.

– Я никуда не пойду, – заявила Тася, мотнув головой.

Макс обогнул стол, взял ее под мышки и потащил вверх. Она принялась отбиваться и даже укусила его за руку, но в конце концов вынуждена была смириться, потому что он оказался сильнее. Закинув ее на плечо, он начал пробираться к выходу, отшучиваясь и отмахиваясь от комментариев, которые делали все кому не лень. Возле барной стойки Тасю попытался отобрать у него не в меру ретивый мужик, но Макс легонько пнул его носком ботинка, и тот отстал.

Тася, висевшая на его плече попой кверху, все это время вздрагивала от рыданий и пыталась высморкаться в рубашку своего спасителя.

– Пьяная женщина удивительно похожа на кошку, – проворчал Макс, выбравшись наконец из бара на улицу, – много воплей, когтей, зубов, а в итоге всегда драный хвост.

Он поставил Тасю на ноги и целых полчаса водил туда-сюда по тротуару вдоль гостиницы, заставляя ее глубоко дышать.

– Конечно, ты не протрезвеешь, но хотя бы будешь нормально спать.

Насчет «нормально» Тася готова была с ним поспорить. Потому что сон ее был похож на падение в каменный погреб. Она свалилась в этот погреб, потеряла сознание и очнулась только на следующее утро от громкого стука в дверь. Солнце нажимало на веки горячими пальцами, и глаза не открывались.

– Тася, просыпайся! – донесся до нее голос Макса. – Илья еще спит, у тебя есть шанс прийти в себя до того, как он встанет. Спускайся в ресторан, я закажу для тебя эспрессо. Пару чашек. Или пару кастрюлек, как пойдет.

Со стоном Тася вывалилась из кровати на ковер и на четвереньках двинулась в ванную. Хватаясь руками за умывальник, встала на ноги и долго смотрела на себя в зеркало.

– Нет, мама была не права. Я не похожа на молодую Брижит Бордо..

К завтраку она вышла лохматая, в безразмерном сарафане и темных очках. Очки сразу же упали в кофе.

– Чувствую себя ужасной дурой, – пробормотала Тася.

– Холодный душ – лучшее лекарство от жалости к себе, – сказал Макс. – Думаю, стоит принять его до яичницы.

– Я уже приняла, – ответила Тася. – Иначе у меня ничего не гнулось – ни руки, ни ноги.

– Пей кофе.

– Я вчера тебе столько наговорила…

– Я тебе тоже.

Макс, как всегда, был невозмутим, и эта его невозмутимость действовала на Тасю умиротворяюще. Ей вообще было рядом с ним удивительно хорошо. Так хорошо, что ее это даже пугало.

– Я помню, ты говорил что-то про драный хвост, – простонала она, придерживая руками глаза, которые превратились в стальные шары и так и норвили вывалиться на стол. – Наверное, глядя на меня, ты от души повеселился…

– Успокойся. Я очень умный и знаю, что у женщин избыточное количество чувств – вам нужно их постоянно расходовать. Ты действительно ничего не помнишь?

– Помню, ты буквально вырвал меня из рук какого-то горячего поклонника.

– Никогда не верь первому впечатлению, – хмыкнул Макс. – Знай на будущее: горячие мужчины остывают в два раза быстрее умеренно теплых. Кстати, вот и Илья. Думаю, не стоит рассказывать ему про вчерашнее. Скажи, что у тебя просто болит голова.

– Просто?! Я похожа на ночной кошмар Сальвадора Дали!

– Ты нормально выглядишь, – совершенно серьезно заметил Макс, и Тася вспыхнула от удовольствия.

Подняла глаза и наткнулась взглядом на Илью. Сегодня он был именно таким, каким она мечтала видеть его, когда еще только выходила из самолета. То есть вел себя с ней идеально.

– Тась, ты ревела? – сразу же спросил он, подсаживаясь к ней. – Господи, ну прости меня, я идиот. У меня возникли проблемы, и я повел себя как эгоист. Я знаю! Тась, я исправлюсь, честное слово. Мы сегодня целый день будем гулять, есть мороженое, пить вино…

При слове «вино» на лице Таси появилось отвращение.

– Хочешь, я тебя с ветерком покатаю по побережью? – продолжал умолять Илья.

– Я поеду с вами, – заявил Макс непререкаемым тоном. – Буду следить, чтобы ты не слишком гонял.

– Ладно, – быстро сказала Тася. – Поедем кататься.

Она поняла, что провести день без Макса ей совсем даже не хотелось бы.

Мужчины ушли за каким-то насосом и перчатками, а Тася присела на лавочку возле входа в отель. И только было начала любоваться окрестностями, как зазвонил ее мобильный телефон. На связи был Степка.

– Привет, путешественница! – весело поздоровался он. – Как там, солнце светит?

– Светит, светит, – успокоила его Тася. – А на тебя?

– На меня тоже. Правда, я с Маринкой поссорился… Она говорит, я с мобильником не расстаюсь и люблю его больше, чем ее.

– Может, это правда?

– Ну да, я разговаривал и в кино, и на концерте… Но это же работа! Тась, не знаешь, как мне с ней помириться?

– Знаю. Своди ее в ювелирный магазин. Только ослепленная чем-нибудь блестящим, она закроет глаза на твое поведение.

– Хм… Это мысль! Кстати, по твоему заданию я тут знакомлюсь с произведениями мировой классики. Уже дошел до буквы «к». Какая-то прорва писателей оказалась именно на эту букву. Будто они специально сговорились: Короленко, Куприн, Катаев, Кафка, Кампанелла…

– И что ты сейчас читаешь? – спросила Тася с затаенной усмешкой. – Вот хотя бы Короленко или Куприна?

– Повесть, – бодро ответил Степа. – Называется «Слепой пудель».

Тася засмеялась.

– Степ, ты бы лучше за своей девушкой поухаживал, честное слово. А на букву «к» почитай дедушку Крылова, как раз тебе по силам.

– А я знаю Крылова, – с гонором ответил Степа. – Некоторые басни даже наизусть. «Мартышка к старости слаба ушами стала», – начал он с выражением, но Тася мгновенно его прервала:

– Вот никогда не поймешь, придуриваешься ты или и вправду чушь несешь! Так, говоришь, вы с Маринкой поругались?

– Типа того. Как только мы с ней уезжаем куда-нибудь вдвоем, у нас начинаются эти… Как их…

– Мигрени? – услужливо подсказала Тася.

– Нет, непримиримые противоречия.

– А ты попробуй не заниматься делами хотя бы пару дней. Глядишь, Маринка и перестанет обижаться.

– Тась, ну у меня же выставки, ты понимаешь?!

– Понимаю, понимаю…

– Вот ты понимаешь, а Маринка вообще не понимает. У нее все время такой вид, будто она собиралась глотнуть шампанского, а в бокале оказалось выдохшееся пиво.

– Ты очень красочно преувеличиваешь, – хмыкнула Тася. – Пусть высшие силы простят меня за то, что я сейчас скажу, но… Если тебе не нравится твоя девушка, поменяй ее на другую.

– Ха! – воскликнул Степа радостно. – Так в том-то и дело, что я хотел. Вернее, я бы хотел, но… Она прилипла ко мне, как конфетти к заднице, не отдерешь. Тась, как мне от нее избавиться?

– В начале нашего разговора ты задал мне совершенно другой вопрос: «Тась, как мне с ней помириться?»

– С тех пор я эволюционировал, – заявил Степа. – А вообще-то я позвонил убедиться, что у тебя все в порядке. У тебя все в порядке?

– Ну, почти, – вздохнула Тася. – Дела на личном фронте не движутся.

– По-моему, это неплохо, – осторожно сказал Степа. – Бурный роман может привести черт знает куда. Может даже к свадьбе привести! Ты хочешь в третий раз замуж?

– Не знаю, – промямлила Тася.

– Ясно. Видимо, ты всегда хочешь замуж. Может быть, ты даже родилась с такой генетической аномалией и хочешь замуж еще с младенчества.

– Иди к черту.

– А что у вас не так? Красавец Илья не идет на штурм?

– Мне кажется, я ему разонравилась, – понизив голос, призналась Тася. – Наверное, я его разочаровала.

– А может быть, это он тебя разочаровал?

Тася прикусила губу. По бульвару возле отеля прошла парочка, обнимаясь и хохоча. Она проводила ее тоскливым взглядом.

– Чего молчишь? Никак я в точку попал? – удивился Степа.

– Знаешь, я этого отпуска так ждала. – Тася проиграла в уме их с Ильей встречу в аэропорту, их поцелуи. – А потом… Это все равно что найти коробку со своими детскими сокровищами. Открываешь с улыбкой до ушей, а там всего лишь скорлупки от орехов, цветные стеклянные шарики, фантики от карамелек и камушек с дыркой. Мне все кажется каким-то ненастоящим.

– Все ясно, между вами нет химии, – резюмировал Степа. – Тогда плюнь на любовь и просто отдыхай на всю катушку, поняла? Или возвращайся в Москву. А что? Сходишь в Большой театр, послушаешь оперу. Какого-нибудь «Щелкунчика».

– Степ, это не опера.

– Да ладно врать! Как не опера? Самая настоящая опера, я сто раз по радио музыку слышал. Так ты вернешься?

– Нет, я останусь. Мало ли? Вдруг еще все переменится?

– Да ничего не переменится, – «успокоил» ее лучший друг. – Если сразу не срастается, потом даже суровой ниткой не пришьешь. Возвращайся! Я по твоему голосу чувствую, что тебе хреново.

«Мне хреново потому, что целуюсь я с одним парнем, а нравится мне другой», – подумала Тася, но вслух ничего не сказала. И остаться она решила не потому, что надеялась оживить их с Ильей отношения, а из-за Макса. «Впрочем, тут у меня шансов мало, – с тоской подумала она. – Если я переметнусь к нему, он решит, что цена моим чувствам – грош в базарный день. А если сразу порву с Ильей, придется уехать. И мы с Максом больше никогда не увидимся».

Она понятия не имела, как случился этот переворот сознания. Вот только что она восторженно смотрела на Илью, а сейчас он в ее глазах странным образом поблек. Она чувствовала себя виноватой и отлично понимала безысходность ситуации. Тут ничего не изменишь одним щелчком пальцев, увы.

На следующее утро Илья предложил Тасе поездку в Светлогорск.

– Если дождь не пойдет, рванем? – спросил он оживленно. – Сегодня Макс увязался кататься с нами, а уж завтра мы вдвоем. Ну, ты как, согласна?

– Согласна, рванем, – без особого энтузиазма согласилась Тася. Еще недавно грезившая о поцелуях Ильи, сейчас она о них даже не помышляла. – Главное, чтобы Копейкин все не испортил.

Они сидели в открытом кафе и пили ледяной оранжад. Прохладный ветер трепал Тасины волосы и перелистывал странички летнего меню.

– А при чем тут Копейкин? – нахмурился Илья. – Пусть занимается своими делами и тебя не трогает.

Илья улыбнулся официантке, которая мгновенно зарделась и уронила блокнот.

– Он будет трезвонить, обязательно выяснит, где я остановилась, и припрется в гостиницу с каким-нибудь невероятным предложением.

– Давай я с ним поговорю. А то ты уж очень его боишься.

– Да я его не боюсь, – вздохнула Тася. – Он безвредный, но ужасно прилипчивый.

– Вот и прекрасно, я его от тебя отлеплю.

Илья горел желанием сделать что-нибудь героическое. Несколько дней назад Тася умерла бы от счастья. И официантку она отлично понимала.

– Тогда Юлий прилипнет к тебе! Будет сулить златые горы и клянчить наличные.

– А ты уверена, что он действительно приедет именно сюда и именно сегодня?

– Посмотрим. Из Москвы не так уж много самолетов прилетает. Если вскоре не объявится, значит, наврал. Или не хватило денег на билет. Тоже мне, кладоискатель…

Илья посмотрел на Тасю с иронией:

– Мне кажется, ты к нему как-то уж слишком снисходительно относишься. Как к ребенку. Судя же по твоим рассказам, это вполне себе матерый ребеночек.

– Только не вздумай ревновать.

Они некоторое время молчали, наслаждаясь хорошим днем, приятной обстановкой и вкусным напитком.

– Слушай, у меня идея, – Илья хлопнул себя по лбу. – Какие архивы твой Копейкин собирается изучать?

– Понятия не имею, – пожала плечами Тася. – Наверное, городские, областные, военные. Он не уточнил, я не расспрашивала. Ты же слышал наш разговор.

– А что, если я сам его встречу в аэропорту и провезу по всем более-менее крупным хранилищам документов, зажгу в его сердце искру надежды? Пусть там копошится, сколько влезет. Хотя, конечно, местные энтузиасты почти все интересное перешерстили, так что сенсационных находок от Копейкина вряд ли стоит ожидать. Зато от тебя он отстанет надолго.

– А что? Хороший план, – оживилась Тася. – Пусть сидит в закрытом помещении со стопкой карточек и делает выписки.

– А к тому времени, как он созреет для того, чтобы бежать в магазин за лопатой, нас уже здесь не будет, – весело закончил Илья.

Большой облезлый будильник с никелированной чашечкой сверху и надписью «Слава» на циферблате зазвонил ровно в семь часов пятнадцать минут утра. Семен Виссарионович Гнутый, верный многолетней привычке, быстро скинул легкое одеяло и опустил с кровати на пол свои худые жилистые ноги. Следом почти автоматически вверх подтянулось туловище, и через минуту Семен Виссарионович уже шествовал в ванную «на помывку», как он выражался еще со времен службы в армии.

Еще через пятнадцать минут зазвонил городской телефон. Подняв трубку, Гнутый услышал знакомый бодрый голос:

– Утро доброе, Виссарионыч! Бежим?

– Ох, батьки Сталина нет на тебя! Да за такое приветствие в тридцать восьмом или пятьдесят втором тебя бы сразу решением особого совещания – к стенке.

– Это за что же? – засмеялся собеседник. – К стенке-то?