Два ужасных мужа Куликова Галина
– За непочтительное употребление отчества вождя!
– Какое же тут непочтение? Ты ведь правда Виссарионыч.
– При чем тут я? Я человек маленький, но Сталин – он Иосиф Виссарио-но-вич! Понял разницу? Палыч, Саныч – это сколько угодно, а Виссарионович – изволь выговаривать правильно. А то ишь – запанибрата с вождем хотите. Не выйдет! Меня во время службы, мальчишку, сына полка – все, от рядового солдата до комдива, по имени-отчеству величали. Боялись! Представь, крикнет, допустим, старшина: «Виссарионыч, твою мать, быстро марш на кухню». А назавтра его уже особист допрашивает: ты кого, сукин сын, имел в виду, когда по матушке крыл и на кухню гонял?» Так-то!
– Семен, ну чего ты заливаешь? Ты пацаном был, тебя наверняка Сенькой все звали, при чем тут отчество? С левой ноги, что ли, встал?
– С нормальной ноги, – пробурчал Гнутый. – Спал плохо, понервничал с вечера.
– Так мы бежим?
– Давай, через десять минут внизу, у подъезда.
– Заметано, иду одеваться.
Василий Кузьмич и Семен Виссарионович были старинными приятелями и соседями по дому. Они являлись единомышленниками в вопросах здорового образа жизни и футбола – невзирая на преклонный возраст, активно занимались спортом и болели за одну команду. Во всем остальном старики были антиподами.
Семен Виссарионович был ярым сталинистом, Василий Кузьмич – убежденным демократом. Семен Виссарионович долгие годы служил в органах и о своей работе, особенно некоторых ее аспектах, не осмелился бы рассказать приятелю даже спустя добрых два десятка лет после выхода на пенсию. Василий Кузьмич тоже не мог рассказать о своей работе, но по другой причине. Он был крупным ученым, занимался ракетным топливом, а также альтернативными энергоносителями, и вся его деятельность была тщательно засекречена.
После вынужденного ухода на пенсию Гнутый организовал отряд добровольцев-наблюдателей, которые несли круглосуточную вахту в районе Красной площади с целью предупредить соратников, если власти попытаются вынести Ленина из Мавзолея или вырыть гроб Сталина из могилы у Кремлевской стены.
Василий Кузьмич в начале девяностых, когда наука пришла в упадок, демонстративно удалился от дел и занялся писанием научно-популярных статей для интернет-порталов и развлекательных журналов, а также выращиванием теплолюбивых растений в суровых условиях ближнего Подмосковья.
Но зато практически каждое утро, в любое время года, два бодрых старикана встречались у подъезда и примерно час легкой трусцой бегали по парку, расположенному неподалеку.
Так было и на этот раз.
– Ты чего с утра пораньше завелся? – дружелюбно поинтересовался Василий Кузьмич, пока они разминались перед пробежкой.
– Да не спрашивай лучше! Пришел ко мне наш участковый, Алексеев. У самого молоко на губах не обсохло, а начал меня учить уму-разуму. Нельзя, мол, Семен Виссарионович, натягивать во дворе стальную проволоку, люди могут пострадать. Я ему по-человечески объясняю: мотоциклисты бессовестные надоели, очень шумят по ночам, спать не дают. Власти ничего не делают, чтобы защитить наш мирный сон. И я только ночью натягиваю проволоку, а утром снимаю. Парочка сволочей в шлемах напоролась, носом по асфальту проехалась, теперь остальные опасаются. Говорю Алексееву – смотрите, что в городе по ночам происходит, а в нашем дворе тихо. А он опять свое – незаконно. Говорит, делаю вам, гражданин Гнутый, последнее предупреждение. А я ему: меня Семеном назвали в честь легендарного героя Буденного, а отца – в честь Виссариона Белинского. И фамилия не подкачала. Гнутый я, но не согнутый, и не сломанный врагами и всякими оппортунистами. Пока жив, порядок наводить буду, если вы не можете. В общем, понервничал.
– Сказал бы ему: за одного Гнутого двух негнутых дают.
– Ты все зубы скалишь, помог бы лучше. Когда парни на лавочке у подъезда со своими срамными девками по вечерам пиво распивают – хорошо бы кипяточком их сверху! Я бы сам, но с твоего балкона удобней.
– Семен, ты живодер какой-то. Кипятком! Можно выйти, поговорить с ребятами.
– Как с ними разговаривать, когда одни компьютеры да пиво в голове? Они даже не знают, кто такой матрос Железняк! Про крейсер «Аврора» гадости говорят…
– Я тоже понятия не имею, кто такой Железняк. Помню, он прекратил заседание Думы, сказав, что караул устал. А откуда взялся и куда делся – не знаю. А чем крейсер-то им не угодил?
– Смеются! Говорят – он ни одного залпа не сделал в октябре семнадцатого. И называют великую революцию переворотом. Начитались в своем Интернете, а там только под диктовку американских империалистов пишут. Это поколение похоронит все наши идеалы. Уже похоронило. И Ленина вынесут из Мавзолея, когда нас не станет. Нет, только кипятком, как тараканов!
– Семен, побежали. Смотри, какое утро замечательное, воздух! Как дышится!
– Дышится замечательно, ты прав. Ну, вперед! Нам нужно быть здоровыми, чтобы еще продержаться назло этим буржуям.
Получив заряд бодрости и придя в умиротворенно-благостное состояние, приятели разошлись по квартирам, договорившись вечером сходить на футбол.
Но часа через два Гнутому позвонил расстроенный Василий Кузьмич:
– Семен, у меня ЧП, так что футбол отменяется.
– Что случилось? – обеспокоился Гнутый.
– В семье несчастье. Погиб Артур, внук моего родного брата.
– Внучатый племянник, – уточнил Семен Виссарионович.
– Ну, да, я не очень в этих названиях. Надо ехать, разбираться, похороны организовывать. У него ведь из родных только бабка больная. Отец из семьи ушел, когда Артурке и трех лет не было, отчим умер. Впрочем, совсем дрянной был человек. Брат мой тоже умер. Мальчишка хороший вырос, только с норовом. Я приглядывал за ним, пока он еще в школе учился. Потом вдруг стал совсем неуправляемым. Но ведь не бандит какой-нибудь, не наркоман. И вот – такое.
– Погиб, говоришь? Что с ним случилось?
– Пока точно не знаю, слышал – убийство.
– Во-о-от, значит, как. А погоди-ка, Кузьмич. Это не тот, случаем, Артур, которого я через своих бывших сослуживцев из пьяной истории вытаскивал? На него еще уголовное дело хотели заводить?
– Да, тот самый. Ты не подумай, я бы не стал тогда хлопотать, но парень просто оступился. Ведь в тюрьме-то пропал бы.
– Я тебя тогда пожалел, а не его. Устроил побоище, мужчине сломал челюсть и два ребра, официанта выбросил в окно! Хорошо, второй этаж, не разбился насмерть. И подумать – избил восемнадцатилетнюю девчонку. Да его надо было лет на десять упечь! Кстати, может, и жив бы остался.
– В общем, поехал я, – грустно отозвался Василий Кузьмич.
– Ты погоди, не расстраивайся так. Не один ведь на свете, я тебе помогу, чем надо. Хочешь, с тобой поеду?
– Семен, сможешь? Понимаешь, там ведь придется, наверное, с полицией разговаривать, а я не умею…
– Я поговорю, не беспокойся, – заверил Гнутый. – Я с ними так поговорю – вмиг разыщут преступников. А то сидят, не чешутся. Погоди, сейчас оденусь подобающе, и поедем.
– Эля, я знаю имя второго негодяя, – сказал Силуян, отодвинув свой ноутбук и потерев пальцем переносицу.
– Да не может быть! Я же сама просматривала электронную почту Артура, я перечитала все его письма, там не было никаких имен.
– Имен действительно не было, но я вычислил нужное нам имя математически. То есть логически.
– Расскажи! Как?!
Глаза Эльвиры горели лихорадочным блеском, полуоткрытые губы полыхали, она вся была напряжена, как струна. Силуяну сразу же вспомнились прежние времена, когда такое же точно выражение появлялось на лице жены просто оттого, что он брал ее за руку. Что ж, теперь приходится блистать умом…
– Я же тебе говорил – высшее техническое образование, немного смекалки и логика. Вот и весь секрет. Это только невежды и лентяи считают, что компьютеры, Интернет и всякие электронные игрушки – нечто умопомрачительно сложное.
Ранним утром в кофейне, работавшей круглосуточно, кроме Эльвиры и Силуяна, никого не было. Полусонный официант принес им кофе и куда-то смылся, бармен дремал за стойкой возле кофемашины.
– Это юнцам неощипанным кажется, что цивилизация началась с их появления на свет. На самом деле, в годы моей учебы были гениальные разработки, далеко опередившие свое время. Я не компьютерный гений и не хакер международного масштаба, но разобраться в маленьких хитростях двух сообщников смог. Тем более они особо не шифровались, а если и шифровались, то весьма незамысловато. Нельзя считать других глупее себя.
– Но все-таки, как ты догадался?
– Сейчас расскажу. – Силуян уже и сам заразился азартом жены. – Я рассуждал вот как. Идея обокрасть меня возникла, судя по всему, не так давно. Я просмотрел почту Артура за последний месяц и сразу увидел, что интенсивность его переписки с одним из адресатов возросла примерно на треть.
– Погоди, что это за адресат? – заинтересовалась Эльвира.
Силуян повернул к ней свой ноутбук, на экране которого напечатал: «BOBSLEIGH».
– Я читала эти письма, адресованные Бобслею, в них нет ничего такого!
– Ничего такого, может, и нет, – усмехнулся Силуян. – Но… Это чистая психология – замыслив что-то, люди начинают непроизвольно тянуться друг к другу, чаще общаться, даже без повода. Понимаешь?
– А вдруг это женщина?
– Ни боже мой. Судя по тексту, мужик. В общем, я Бобслея выбрал как наиболее вероятного кандидата. Кстати, еще нюанс. По стилю общения он самый грамотный и серьезный контакт Артура.
– И ты выяснил, кто он такой? – недоверчиво спросила Эльвира. – То есть что за человек прячется за этим ником – BOBSLEIGH?
– По крайней мере мне так кажется, – ответил Силуян.
– Ну, что же ты замолчал? Рассказывай скорее! Я умираю от любопытства. – Она схватила его за запястье.
Рука у нее была сильная и нежная. Каждый вечер Эльвира, пренебрегая дорогой косметикой, втирала в кожу масло ши, и Силуян еще раз убедился, что природу не переплюнуть ни одной знаменитой фирме.
– Я стал фантазировать на тему этого Бобслея, – принялся объяснять он, откинувшись на спинку стула. Ему даже захотелось положить ногу на ногу и немного покрасоваться, но он сдержался. – Подумал: может, парень спортсмен или болельщик? Вероятно, но очень расплывчато. Люди в массе не очень изобретательны, их ассоциативное мышление не развито. Знаешь, что лежит в основе большинства ников? Актеры, животные, цветы, имена, которые очень нравятся, известные политики, профессии, хобби и всякое такое. То, что я называю ассоциациями вытянутой руки. Есть, конечно, более замысловатые, но это чистый выпендреж, иногда совершенно невразумительный, за которым, однако, стоит нечто вполне конкретное. И если покопаться, можно вычислить, что именно.
Появился официант, покрутился вокруг них, как лис вокруг курятника, и с неопределенной улыбкой снова ускользнул.
– То есть ты решил, что парень занимается бобслеем? – нахмурилась Эльвира. На официанта она не обратила никакого внимания.
– Да бог с тобой! Хакер-бобслеист – это примерно то же самое, что нянька-аллигатор. Я как раз отталкивался от того, что к спорту этот ник не имеет прямого отношения.
– ВOB – по-английски маятник, – сообщила Эльвира, следя за выражением лица Силуяна. – А SLEIGH – катание на санях. Может быть, он болельщик? Ведь боб на спортивном сленге – это такая штука, которой управляют спортсмены. Она раскачивается, как маятник, отсюда и название…
– «Такая штука», – хмыкнул Силуян. – Обожаю женские объяснения, они всегда очень точные.
– Ну, а твое-то объяснение какое? Я от нетерпения готова грызть салфетку.
– Не надо. Вот, возьми, погрызи лучше печеньку. – Он сунул жене печенье и продолжил: – Я подумал, может быть, все проще? Бобом у нас иногда по-дружески называют Бориса.
– Это мне нравится, – тряхнула головой Эльвира.
– Мне тоже понравилось, – Силуян чувствовал себя маршалом, который повествует о том, как он выиграл войну. – Оставалось расшифровать SLEIGH.
– Слей… – вслух повторила Эльвира. – Погоди, может быть, я тоже догадаюсь? Слейкин? Слейнин?
– Борис и катание на санях, – подсказал Силуян. – Борис Санин! Я порылся в Сети, имея в виду, что Борис Санин должен быть профессионально связан с компьютерным сообществом. Таким образом в поле моего зрения появился двадцатишестилетний программист Борис Санин, консультант по вопросам информационной безопасности, участник многих конференций и симпозиумов, посвященных защите личной и корпоративной информации.
– Господи, милый! – Эльвира расширила глаза. – Да я ведь его знаю!
С лица Силуяна мгновенно сдуло победное выражение. Его перекосило так, будто ему в кофе налили уксусу.
– Тоже очень лично? – спросил он скрипучим голосом.
Эльвира не обратила на приступ его ревности никакого внимания.
– Мои ребята в прошлом году фильм снимали о киберпиратах, и там выступали всякие эксперты, в их числе, если не ошибаюсь, был Санин! Наверняка это он, не может быть двух Саниных с разными именами, которые занимались бы одним и тем же делом. Ты же понимаешь?
– Это нам что-то дает? – поинтересовался Силуян. Его лицо все еще было омрачено тенью подозрения.
– Поехали ко мне в офис, – приказала Эльвира, звонко хлопнув ладонью по столу.
Официант мгновенно материализовался возле нее, как джинн, готовый исполнить любое желание. Правда, с одним маленьким уточнением – исполнял он их за деньги.
– Счет, – потребовал Силуян, едва взглянув на него.
– В редакторских папках, вероятно, есть телефон, ведь с этим Саниным нужно же было связаться, чтобы договориться о съемках, – продолжала Эльвира, постукивая пальцами по столу.
У нее были крепкие ногти, покрытые вишневым лаком. Силуяну нравился этот лак, нравилась эта рука, нравилась вся Эльвира. Ему вдруг пришла в голову неожиданная мысль о том, что жуткое приключение может снова сблизить их, как в прежние времена. Он почувствовал необыкновенный прилив энергии. Поэтому решил, что будет тянуть историю с расследованием как можно дольше. Пусть Эльвира поймет, что они – команда, и она спутница именно его жизни, а не чьей-то еще.
Спутница жизни тем временем уже встала и оправила платье таким откровенным движением, что бармен спросонок едва не выбил себе зубы, стукнувшись челюстью о стойку.
– Эля, а что мы скажем этому Борису? – Силуян расплатился по счету и догнал жену уже на пороге кафе. – Его же мы не сможем шантажировать пленкой, как Швыряева.
– Еще как сможем! Следователям только дай такую ниточку, они быстро разберутся, что там за подельник такой у Артура. Даже мы разобрались!
Эльвира совершенно естественным образом разделила с мужем его заслуги. Впрочем, Силуян был не против.
– Мы скажем ему, что Артур убит? – продолжал допытываться он.
– Ты что! Мы ничего не знаем. А к нему пришли первому, так как понимаем, что без него Швыряев ничего сделать не сможет. Кстати, я сама могу вести переговоры.
Силуян не сомневался, что она сможет. Его жена была той еще штучкой, и его это страшно заводило.
Копейкин позвонил на следующее утро.
– Я здесь, как и обещал, – радостно проквакала трубка.
– Где – здесь? – испугалась Тася, спросонок решив, что Юлий каким-то образом разыскал их отель.
– В Калининграде. Правда, еще нигде не устроился, так с чемоданом и стою на вокзале. И даже не представляю, куда направить стопы. Не подскажешь, где есть недорогая гостиница? Или пансионат с бесплатными завтраками?
– Может быть, тебе еще меню огласить? – мгновенно завелась Тася и сама себя одернула: нечего психовать, она же знает, с кем имеет дело. Поэтому следующий ее вопрос прозвучал более миролюбиво: – Ты что, поездом приехал? Я слышу, у тебя там что-то гудит.
– Разумеется, поездом, – фыркнул Юлий. – В поезде мне лучше думается. И потом, эта история с Рысаковым… Поэтому я побоялся лететь самолетом.
– Ефрема убили не в самолете.
– Какая разница? Все равно ассоциации неприятные, так что я решил – лучше на поезде. Опять же – соседи по купе, есть с кем пообщаться в дороге. Тем более едем в Калининград, то есть Кёнигсберг, это ж легендарное место!
– Бедняжки, – пожалела неизвестных попутчиков Копейкина Тася. – Они не сошли на ближайшей станции?
– Мы прекрасно пообщались, – самодовольно проквакал Юлий. – Они все были местные, возвращались из Москвы. Я им целую лекцию прочитал про их родной край. Если бы ты видела, с каким интересом они слушали!
– С интересом? Да они, наверное, просто окостенели с выпученными глазами, – предположила Тася.
Копейкин, как обычно, не обиделся – колкости пролетали сквозь него, как пули сквозь привидение.
– Мне кажется, ты чем-то расстроена. Наверное, я не вовремя, но ты единственный человек, которого я здесь знаю, поэтому решил сразу позвонить.
– Как типичный житель Калиниграда, я польщена. Жаль, не успела встретить тебя с оркестром. Теперь скажи, чего ты от меня ждешь?
Тася сидела в кровати и терла глаз свободной рукой. Ей хотелось зевнуть и свалиться обратно на подушки. Судя по всему, солнце только что взошло, однако Копейкин был бодрее жаворонка.
– Мне очень нужен верный помощник, а ты – человек надежный. Если все выгорит, заработаем большие деньги. Обеспечишь себя на всю жизнь.
– Копейкин, уймись! Я не собираюсь как сумасшедшая лазать по чердакам и подвалам или шастать по лесам в поисках сундуков с мифическими фашистскими драгоценностями. Думаю, у настоящих фашистов и драгоценностей никаких быть не могло, и прятать им было нечего. Только автоматы и гранаты. А ценности из музеев давно уже все вывезли или разворовали сразу после войны. И вряд ли мы разбогатеем, если найдем пару гитлеровских значков или медалей, ржавую каску и горсть автоматных гильз.
В конце своей гневной тирады она задохнулась.
– Таисия, ты не права, я тебе могу это доказать. У меня есть документы, которые свидетельствуют о том, что незадолго до капитуляции…
– Добрый сказочник Копейкин! Я здесь в отпуске со своим хорошим другом…
Тут она наконец вспомнила, что Илья накануне составил план – как нейтрализовать Копейкина, а она спросонья об этом забыла.
– Почему ты замолчала? – осторожно поинтересовался Юлий.
– Есть предложение, – Тасин голос стал вкрадчивым, как у ведьмы, уговаривающей царевну прогуляться по лесу. – Ты ведь здесь в первый раз?
– Разумеется. Если бы я был в Калининграде своим человеком, то…
– Помолчи секунду! Если хочешь, мой друг покажет тебе все места, где ты сможешь почерпнуть информацию по теме, которая так тебя интересует.
– Замечательно, я буду очень ему признателен. А как его зовут?
– Илья.
– Имя очень хорошее, – похвалил Копейкин. – Наверное, он человек серьезный, заслуживающий доверия.
Тася мгновенно взвилась до потолка:
– Даже не вздумай приставать к нему со своими проектами и клянчить деньги!
– Я не клянчу, – гордо проквакал Юлий. – Я предлагаю партнерство.
– Тем более не смей, иначе вообще не буду с тобой разговаривать.
– Ну, хорошо, хорошо. А твой Илья сможет мне подсказать, где лучше поселиться? И еще нужно разыскать человека, который, вероятно, сможет подтвердить или опровергнуть одну мою интересную гипотезу. И еще…
– Тетенька, дай попить, а то так есть хочется, что переночевать негде! – передразнила Тася.
– Таисия, не сердись. Скажи, как мне найти твоего приятеля, и отправляйся завтракать. Ты голодная и потому злая. Я тебе еще позвоню.
– Жду с нетепением. Илья сам с тобой свяжется, я дам ему твой номер. Сиди на вокзале, никуда не ходи. И не вздумай его задерживать, у нас на сегодня большие планы, мы едем в Светлогорск.
– А меня вы с собой можете взять? – мгновенно оживился Копейкин. – Я бы тоже с удовольствием посмотрел. Ведь потом навалится работа, времени не будет. Или вдруг я найду нужную информацию и придется срочно уехать? И когда еще выберешься сюда?
Тася раздула ноздри и сказала:
– Мы едем на мотоцикле, там места только для двоих, понял?
– Странный выбор средства передвижения. Но, может быть, у твоего друга есть мотоцикл с коляской? Я бы не отказался, так как…
– Могу предложить только шлем, – сказала Тася. – Будешь бежать рядом по всем правилам дорожного движения.
Она дала отбой и тут же набрала номер Ильи. Тот выслушал ее, рассмеялся и пообещал немедленно заняться дрессировкой необузданного Копейкина. Через двадцать минут перезвонил и поведал, что уже связался с Юлием, приказал ему не двигаться с места и сейчас выезжает за ним. Поселит его в маленькую гостиницу на окраине, потом даст точные координаты мест, куда Юлию надо идти в первую очередь.
– Все это займет примерно час. Так что не позже одиннадцати я за тобой заеду. Будешь готова?
– Так точно, товарищ генерал! Жду машину у подъезда ровно в одиннадцать.
– Вольно, до встречи!
Однако ни в одиннадцать, ни в двенадцать Илья не появился. Сначала Тася ждала спокойно, зная, что от Копейкина не так-то просто отделаться. Но после полудня не выдержала и принялась названивать Илье. Звонок проходил, но Илья не отвечал. Тогда Тася собралась с духом и позвонила Копейкину, но у того был отключен телефон.
В два часа Тася всерьез заволновалась, а в три решила бежать к Максу за помощью. Но не успела сделать и пары шагов, как раздался стук в дверь. Тася радостно бросилась открывать, уверенная, что на пороге стоит виноватый Илья. И сейчас расскажет, что он убил ненавистного Копейкина и несколько часов топил его тело, а Юлий, с присущей ему и после смерти назойливостью, без конца всплывал.
Однако на пороге стоял невозмутимый Макс. После ночного происшествия, когда она напилась, как сапожник, они с Максом ни одной минуты не были наедине. Хотя Тася постоянно об этом думала. Ей казалось, что, раз он ее выручил, они теперь гораздо ближе, чем прежде. Между ними словно протянулись невидимые нити. Впрочем, может быть, Макс ничего такого не чувствовал. По крайней мере по нему это было незаметно.
– Привет, – сказал Макс, глядя на Тасю без всякого выражения. – А вы что, никуда не поехали?
– Я думала, ты знаешь, что не поехали, – ответила та, горестно сдвинув брови. – Раз ты пришел…
– Я на всякий случай постучал. Просто проходил мимо. Дай, думаю, постучу, – он пожал плечами. – Так, значит, Илья у тебя?
– Он не у меня, он уехал. Еще утром уехал. И пропал! Они оба пропали!
– Оба Ильи? – усмехнулся Макс, входя в номер. – Он у тебя что, раздвоился?
Тася заметила, какой взгляд он бросил на постель с одной примятой подушкой и книжкой, лежащей обложкой вверх, и почувствовала теплый удар в сердце. Ему небезразлично то, что она спит одна.
– Илья поехал на вокзал встречать моего бывшего мужа. Обещал подыскать ему гостиницу на окраине, – сказала Тася дрожащим голосом.
Непонятно, от чего он дрожал – от беспокойства за Илью или оттого, что Макс стоял слишком близко.
– Что ж, очень человечный поступок, – одобрил тот. – А что делает в Калининграде твой бывший муж?
– Приехал искать фашистское золото, – честно призналась Тася.
Она осторожно отступила, села на кровать и сложила руки на коленях.
Макс длинно присвистнул.
– Не слишком оригинальное занятие. Ну, и чего было дальше?
– А дальше они оба исчезли.
Тася смотрела на Макса теми самыми глазами, какими женщины, напортачив, всегда смотрят на мужчин. Дескать, теперь он должен решать, что делать дальше.
– Илюха говорил, в какую гостиницу повезет твоего бывшего?
– Говорил, но я забыла.
Макс, который только что задумчиво смотрел в окно, неожиданно подошел к ней и сел рядом на постель. Тасю словно окатили кипятком. «Господи, да что со мной? Я что, влюбилась?!» Дрожь пробрала ее до костей. Теперь ее бросило в холод, и в горле пересохло.
– Может быть, с ними что-то случилось в дороге? – ломким голосом спросила она.
– Это вряд ли. Илюха водитель мирового класса. Ладно, подождем еще. Если через два часа не объявится, поеду его искать.
Макс поднялся с кровати так же неожиданно, как только что сел на нее.
– Макс!
– Да?
– Позвони мне, хорошо? Я тоже поеду.
…Поздно ночью растерянная Тася и угрюмый Макс снова сидели в ее номере. Они исколесили город и побывали во всех местах, где мог находиться Илья. Они разыскали гостиницу, куда Илья собирался поселить Копейкина. Но и эта находка радости не принесла – никто в гостинице не видел ни того, ни другого. Тася рвалась ехать в какие-то архивы или музеи, но Макс ее не пустил.
– Да не могли они прямо с чемоданом поехать в архив, – увещевал он.
– Копейкин способен уболтать кого угодно, – не соглашалась Тася. – Ты его не знаешь.
– Зато я знаю своего друга. Кроме того, уже поздно, все архивы давно закрыты.
– И что же делать, Макс? – Тася чувствовала, что еще немного, и она сорвется. Закатит истерику или швырнет что-нибудь в стену.
«Я что, проклята? – думала она в отчаянии. – Почему со мной все время происходит что-то ужасное? И это ужасное никак не прекращается!»
– Только не реви, – попросил Макс, глядя на ее дрожащие губы. – Сейчас я позвоню, попрошу помощи.
– У полиции?
– Нет, у наших партнеров по бизнесу. С полицией пусть уж они сами…
Вскоре приехали двое местных ребят – здоровенные, коротко стриженные, со спортивными фигурами. Громко топая, вошли в Тасин номер, который сразу стал напоминать военный штаб.
– Весь город на уши поставим, если надо, – пообещали они, выслушав историю исчезновения Ильи.
Тася так устала от переживаний, что тихонько выскользнула на балкон. У нее кружилась голова и противно сосало под ложечкой.
– Мужики, надо понять, что произошло, – словно сквозь вату, доносился до нее голос Макса. – Если связано с машинами – сами разберемся. Если другие проблемы – тогда просим поддержки.
Потом, когда ночные гости ушли, он кому-то позвонил и тихо сказал в трубку:
– Я задерживаюсь. Нет, завтра выехать не могу. Я теперь вообще не знаю, когда приеду. У меня друг пропал.
Страшное слово «пропал» ударило Тасю в самое сердце и словно пробило железный панцирь – она закрыла лицо ладонями и горько разрыдалась.
И почти сразу же почувствовала, что Макс стоит рядом, очень близко, и дышит ей в макушку. Наконец он обнял ее и утешающим жестом прижал к груди. Но Тасе в ее отчаянии этого было мало – она вскинула руки и крепко обняла его за шею. А потом подняла заплаканное лицо и потянулась к нему.
За перилами балкона лежала ночь, полная запахов, звуков и тайн, но Тася ничего не видела и не слышала. Она знала, что у нее припухли губы и под глазами разводы туши, знала, что для Макса она – девушка лучшего друга, но ничего не могла с собой поделать. Она жаждала поцелуя так, как никогда прежде.
Макс отвел рукой прядь ее волос, потом провел пальцами по щеке, осторожно погладил шею. Тасю охватило невероятное блаженство. И уже через секунду его губы оказались на ее губах. Первые несколько минут поцелуй был мягким, глубоким и настойчивым, но затем вдруг изменился и сделался жестким, даже грубым. Тася чувствовала, что еще немного – и Макс столкнет ее в пропасть. И она разобьется вдребезги вместе со своим трепещущим сердцем.
Наконец он оторвался от нее. Глаза у него были злыми и несчастными, как у волка, которому перебили хребет.
– Макс, – жалобно прошептала Тася.
Но вместо того, чтобы откликнуться, он резко отступил назад и начал пятиться с балкона, продолжая следить за ней своим страшным взглядом.
– Рыжая ведьма, – хрипло прошептал он и, оступившись, едва не свалился на пол.
Тася крепко зажмурилась, пытаясь собрать остатки воли. «Значит, все напрасно, – поняла она. – Напрасно я думала, что все как-нибудь устроится. Ничего не устроится, Макс никогда не будет моим. У него свои собственные понятия о чести, а на меня наложено табу».
Она открыла глаза и решительно шагнула в номер. Макс сидел на диване, обхватив голову руками.
– Не стоит придавать значение глупому порыву, – сказала она безразличным тоном. – Подумаешь, поцеловались! Это просто нервы. Мы оба взвинчены и поэтому тянемся друг к другу. Тебе не кажется?
– Кажется, – сказал он. Отнял руки от лица и рывком поднялся на ноги. Тася могла бы поклясться, что при этом он еще и скрипнул зубами.
С угрожающим видом Макс сделал несколько шагов в ее сторону. Тася отшатнулась.
– Никогда, – процедил он, поймав ее взгляд и не отпуская его, – никогда больше не смей обнимать меня. И прижиматься ко мне, ясно? И провоцировать меня…
– Да, – ответила Тася с таким жаром, как будто принимала предложение руки и сердца. – Да, я согласна!
– Эля, все зашло слишком далеко, – сказал Силуян замороженным голосом. – Нам лучше сдаться властям.
– Что значит – сдаться? – зашипела Эльвира и дернула его за рукав. – Милый, очнись! Тебя погубит слепая вера в закон. Мы разве кого-то убивали?
– Нет. Но мы дважды были на месте преступления – тайно! Видели двух убитых людей и оба раза не сообщили об этом. У нас могут быть очень серьезные неприятности. Нас вообще могут посадить.
– Не посадят, – уверенным тоном заявила Эльвира. – Господи, да кто тебя заподозрит?! Мэтр, автор космических опер не может шастать по чужим домам, начиненным трупами. Если не будем делать глупостей, никто никогда ничего не узнает. В конце концов, наши действия можно квалифицировать как самооборону. Мы защищали от преступников свою собственность. И не наша вина, что с ними расправился кто-то еще. Может быть, такие же люди, как мы, только их ограбили раньше.
– Нас-то не ограбили, – резонно возразил Силуян.
– Но ведь собирались! У ребят этот бизнес наверняка стоял на потоке. Иначе стал бы знаменитый хакер руки марать из-за одного паршивого случая, сам посуди.
Однако Силуян рассуждать мог с трудом. Он тупо смотрел на жену, пытаясь зарядиться ее оптимизмом.
– Зато мы теперь точно знаем, что нашим деньгам ничто не угрожает, – подытожила она и положила свою руку на руку Силуяна. Тот изо всех сил сжимал руль, хотя машина стояла на месте. – Может, отпразднуем это дело?