Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник) Шушпанов Аркадий

Глава 5. Общая палата

Его взгляду открылось низкое длинное помещение с двумя рядами кроватей. Их было много, но все пусты, а некоторые – просто поломаны. Чувствовалась заброшенность этого места.

Пашка осторожно прошел в глубь палаты. Стояла полная тишина, здесь даже крысы не бегали. По углам валялись обрывки картонных коробок, битое стекло, всюду висели комки паутины. Единственное, что обнадежило мальчика – это окна. Их было несколько, и они располагались не так высоко, как в одиночной палате. До них вполне можно было дотянуться, встав на кровать.

На противоположной стене палаты Пашка обнаружил обычную школьную доску. Там даже было что-то написано мелом. Он подошел и увидел бледные осыпавшиеся строки:

«Если солнце в тучах скрылось, И земля покрылась мраком…».

Мальчик сердито отвернулся. Он уже знал эти стихи, и не хотел снова их читать. От них портилось настроение.

Он присел на ближайшую кровать, обдумывая, что все это может значить. Если палата общая, значит, здесь еще кто-то должен быть. Иначе, зачем его сюда привели?

И тут рядом послышался негромкий печальный вдох. Пашка вскочил, обернулся. Он увидел, что на соседей кровати лежит под серым одеялом девочка. Она была такая худенькая, что он сначала ее просто не заметил. Глаза у нее были закрыты, но губы слабо шевелились.

– Эй, – шепотом позвал Пашка, подойдя вплотную. – Ты меня слышишь?

Она не слышала, наверное, спала. Только губы продолжали шевелиться, словно во сне она что-то говорила или читала.

Пашка осторожно прикоснулся к ее плечу. Девочка вздрогнула, но не открыла глаза. Она была удивительно худенькая и бледная. Наверное, даже это одеяло было для нее слишком тяжелым, и она с трудом дышала.

И все-таки было приятно, что теперь у Пашки появилась соседка. Любое несчастье вместе переносится легче. Да и две головы лучше, чем одна. Вместе можно будет подумать, как, наконец, отсюда выбраться.

– Ты не надел пижаму, – сказала вдруг девочка. Голос был такой же слабенький и прозрачный, как и она сама. – Тебя накажут, посадят в карцер.

– А я не боюсь, – сказал зачем-то Пашка.

– Неправда. Здесь все боятся. А карцере – в сто раз страшней.

– Ты кто? – спросил мальчик. – Как тебя зовут.

– Меня зовут… – девочка почему-то замолчала, нахмурилась. – Меня зовут Девочка.

– А имя? Меня – Пашкой, а тебя?

– Тише! – девочка почему-то испугалась. – Тебя накажут!

– За что?

– За все. За то, что не надел пижаму. За то, что врешь.

– Я – вру? – изумился мальчик. – Когда я врал?

– Ты сказал, что зовут… зовут… – почему-то она не решалась назвать имя.

– Да, Пашкой меня зовут.

– Тише, пожалуйста! – девочка даже привстала с кровати. – Тебя зовут Мальчик, а никакой не Пашка. Надень пижаму, Мальчик.

– Ладно, ладно, надену… Где она, эта пижама?

– Возьми на любой кровати.

«Пижама» оказалась обычным серым мешком, в котором прорвали дырки для рук и для головы. Из него сыпались пыль и мусор. Пашка с отвращением отшвырнул «пижаму» на пол.

– Не буду я это надевать!

– Ну, тогда тебя точно накажут, – вздохнула девочка и откинулась на кровать. – Я так устала… Ты не знаешь, когда обед?

– Я ничего тут не знаю.

– Разбуди меня, когда принесут обед, ладно?

– Ладно, – пожал плечами мальчик. Соседка уже не слышала его – она моментально уснула.

«Странная какая, – мысленно удивился Пашка. – С пижамой с этой пристала, не сказала, как зовут… Только проснулась – и опять спит…».

Про обед девочка вспомнила, как оказалось, вовремя. Не прошло и двух минут, как дверь отворилась. Пашка встал с кровати и невольно шагнул назад, он ожидал опять увидеть жутковатый летающий крест.

Но теперь было нечто другое. Теперь был человек, с головы до ног замотанный в бинты, он напоминал мумию. Вдобавок, он передвигался на низенькой деревянной тележке, отталкиваясь от пола руками. На этой же тележке стояли и тарелки с кашей.

Непонятно было, как человек-мумия видит мир – его глаза, как и все лицо, были спрятаны под бинтами. Его тележка со скрипом вкатилась между кроватями, после чего незнакомец осторожно составил обед прямо на пол.

Развернувшись, человек-мумия покатил к выходу. Но не заметил острого края сломанной кровати и зацепился за него своими бинтами. Раздался треск, белая плоска начала разматываться. Пашка даже не успел крикнуть «осторожно!», как вдруг одна из забинтованных рук надломилась и упала на пол!

Пашка даже зажмурился. Но ничего не произошло, тележка скрипнула еще раз и дверь закрылась. Загадочный человек-мумия исчез, а рука так и осталась лежать на полу, напоминая забытую тряпку.

Пашка приблизился и осторожно тронул ее ногой. Это и была тряпка, внутри бинта ничего не оказалось. Обед привез вовсе не человек, а очередное жуткое создание Горлоноса.

От подобного зрелища аппетита у мальчика не прибавилось. Он с сомнением посмотрел на тарелку каши и покачал головой. Есть это он больше просто не мог.

– Просыпайся, – сказал он девочке. – Еду принесли.

Но она лишь пробормотала что-то и перевернулась на другой бок. Пашка решил не будить ее. Захочет есть – сама проснется.

Он прошелся взад-вперед по палате и остановился напротив двери. Некоторое время задумчиво смотрел на нее. Он размышлял, не пойти ли на разведку. Оставаться здесь было скучно и противно. А выйдешь – такую жуть увидишь, что волосы седыми станут.

«Погуляю, но совсем недалеко, – решил он наконец. – Я должен искать выход. Не может быть, чтобы тут не было выхода».

Он вышел в коридор, стены которого тонули во мраке. Постоял немного, прислушиваясь, но было тихо. Наконец, набрался храбрости и пошел, прикасаясь к холодной стене рукой.

Неожиданно впереди раздался уже знакомый скрип, и из темноты выплыла белая фигура человека-мумии на своей тележке. Он отталкивался одной рукой, поскольку вторую забыл в общей палате. Пашка застыл, обмирая от страха. Тележка тоже остановилась. Человек-мумия повел головой в разные стороны, словно прислушивался. Затем оттолкнулся и покатил дальше, не обратив на мальчика никакого внимания.

Пашка, хоть и испугался, но решил не возвращаться в палату, а идти дальше. Не прошло и пары минут, как он услышал какой-то гул. Затем он стих, но вскоре опять возобновился.

Мальчик увидел, что прямо посреди коридора темнеет массивное возвышение, сложенное из больших камней. Это был колодец, из его глубины шел холод. Пашка несколько минут стоял, вглядываясь в черную пропасть, однако так ничего и не увидел. Правда, он заметил, что внутри по стене колодца идут толстые ржавые скобы лестницы. Но никто не заставил бы его спускаться по этой лестнице в неведомые мрачные глубины.

«Может, бросить туда камень, послушать, долго ли будет падать», – промелькнула у него мысль. И тут снова раздался тот непонятный гул, немного задрожали стены и пол. Теперь уже было совершенно ясно, что звук идет из колодца, но Пашка не мог понять, что он означает. В этом звуке было что-то знакомое и много раз слышанное, но что именно?

«Пройдусь еще немного и буду возвращаться», – решил Пашка. Ему уже было не по себе, смутная тревога висела в воздухе. Еще неизвестно, кто сидит в этом колодце…

Пройдя еще несколько десятков шагов, мальчик увидел впереди свет. И что самое главное, ему показалось, что откуда-то повеяло свежим воздухом. Он прибавил шагу и вскоре оказался в большом круглом зале с песочным полом. Там было светло, но Пашка застыл, как вкопанный. Он смотрел и не мог сделать ни шагу.

Из пола торчали человеческие головы. Казалось, три десятка человек закопали в песок и оставили мучиться. Они все были живые – шевелились, поворачивались друг к другу, даже разговаривали – Пашка слышал невнятное бормотание.

Он стоял, боясь пошевелиться. И вдруг понял – в этом зале нет потолка! Именно поэтому там так светло, на песке виднелись пятна обыкновенного дневного света. Если нет потолка, значит там выход! И никакие говорящие головы не остановят его.

Мальчик двинулся вперед. Головы пока не замечали его в темном коридоре, но они становились все ближе. Одновременно Пашка чувствовал, что воздух становится свежее – выход рядом!

Вот он уже перед входом в круглый зал. Под ногой хрустнул камешек, головы застыли на мгновение и начали одновременно поворачиваться. Пашка собрал все свои силы, чтобы не поддаться страху и не броситься наутек. На него смотрели много пар глаз, но пока ничего не происходило. Они просто смотрели, бессмысленно моргая.

Еще один шаг – и Пашка ступил на песок, оказавшись среди живых голов, словно на капустном поле. Он поднял голову и увидел кусочек неба. В зале действительно не было потолка. Это было обычное небо с облаками, правда, не голубое, а чуть красноватое. Наверное, снаружи наступил вечер, и закат подкрасил облака.

Пашка готов был долго-долго стоять, смотреть на небо и вдыхать воздух улицы. Ему уже не верилось, что совсем рядом есть это кошмарное подземелье, и больничные кровати, и звон инструментов, и сердитые крики Горлоноса… Мысленно он был уже на свободе.

Но до свободы оставалось метров десять или двенадцать вверх. Стена оказалась совершенно гладкой – ни щелей в кирпичах, ни, тем более, лестницы.

«Я обязательно заберусь наверх, – пообещал сам себе Пашка. – Обязательно придумаю, как выбраться. Я не останусь в этих подвалах».

Сверху подул ветерок, взметнулась пыль, что-то скрипнуло. Пашка повернул голову – и сердце у него радостно забилось. Он увидел в стене небольшую дверцу, которую не заметил раньше. За ней была лестница!

Неужели не нужно ничего придумывать? Неужели можно просто подняться – и через минуту будешь на свободе?! Даже если там наверху окажется очередная запертая дверь, все равно найдется способ открыть ее или как-то сломать – Пашка был уверен в себе.

Едва он сделал шаг к дверце, головы вокруг пришли в беспокойство. Они закрутились, засверкали глазами.

– С-стой! Ни с-с мес-ста! – послышались шипящие голоса.

Пашка мельком взглянул на лица и убедился, что все они прямо-таки перекошены от злобы. Головы дергались, кажется, пытались вырваться из песка, злобно клацали зубами. Мальчик не стал задерживать на них внимание, он быстренько прошмыгнул к двери и побежал по лестнице. Старое железо гулко громыхало под его ногами, и это только подгоняло – скорей, скорей, пока никто не заметил, не услышал и не побежал вдогонку.

Окончательно запыхавшись, Пашка заскочил на последний пролет. Перед ним, действительно была дверь – но не железная, а сколоченная из трухлявых досок. Наверное, ее можно было просто выбить ногой. Пашка уже видел свет, проникающий сквозь щели.

До выхода оставался всего один-два шага, когда вдруг на пути возникла мрачная массивная фигура. Пашка резко затормозил, едва не вскрикнув от ужаса – перед ним покачивался в воздухе Сторожевой Крест. Было слышно, как он тихонько дышит – с-с-с… с-с-с….

– Куда-то спешишь? – раздался за спиной ненавистный голос доктора Горлоноса.

Пашка приготовился защищаться до последнего. Он не знал, что с ним сделают за попытку побега, но догадывался, что это будет ужасно. Горлонос стоял на лестнице с усмешкой на лице. Позади него виднелся человек-мумия. И как он только забрался по лестнице на своей тележке?

– Ну, что же ты остановился? – насмешливо спросил Горлонос. – Давай, беги дальше, если не боишься.

Пашка молчал, тяжело дыша. У него вдруг исчезли куда-то все силы, он больше не мог ни бежать, ни прыгать по лестнице.

Горлонос взмахнул рукой, и Крест куда-то подевался, словно стал невидимым. Но он остался рядом, было слышно его сопение.

– Путь свободен, – подзадорил доктор Пашку. – Что стоишь? Ты ведь так торопился. Открывай дверь и беги. Я за тобой и не угонюсь.

Пашка мельком глянул на дверь. Лучи света призывно горели сквозь щели. Казалось, сделай шаг – и все кончится. Вокруг будут листья, деревья, люди, и никакой Горлонос не страшен. Всего один шаг…

– Вы меня обманете, – тихо проговорил мальчик. – Вы придумаете какую-нибудь ловушку.

– Нет-нет, что ты! – запротестовал Горлонос. – Я могу вообще уйти, чтобы ты не стеснялся. Убегай себе спокойно. Только не знаю, далеко ли ты убежишь?

«Далеко, – подумал Пашка. – Так помчусь, что никто не догонит. За полминуты до родителей доберусь, а там мне никто не страшен».

Он собрал последние силы, сжался в тугой комок – и прыгнул к двери. Та отскочила в сторону, словно заранее собиралась открыться. Пашка вылетел на улицу, ослепленный дневным светом и… застыл в изумлении.

Не было ни старого сада, ни деревни, ни пыльной дороги. Перед глазами простиралась дикая ветреная пустыня. Красноватая глинистая почва была вся покрыта трещинами. Кое-где торчали сухие почерневшие деревья, далеко на горизонте темнела рваная кромка гор. И еще Пашка разглядел, как в небе носятся огромные крылатые существа, похожие на драконов. Иногда ветер доносил их пронзительные крики.

– Убегать будешь? – ядовито поинтересовался Горлонос. – Или пока обождешь?

У Пашки просто ноги подкосились. Он чего угодно ожидал, только не этого. Значит, прав был старик Корнеич, когда говорил про недосягаемое царство зла!

– Ну, погулял и хватит, – скомандовал доктор Горлонос, показав на мгновение свои острые зубы. – Возвращайся в палату, мерзкий мальчишка!

Глава 6. Тайны старой больницы

Пашке казалось, что его жизнь разделилась на две половины. В первой он действовал, двигался, думал, как найти выход. А потом увидел красную пустыню наверху, и стало все равно. Куда-то ушли все силы, желания, надежды. Теперь он часами мог лежать на своей кровати, смотреть в темный потолок и перебирать в голове какие-то блеклые однообразные мысли.

Неподалеку в такой же кровати лежала худенькая безымянная девочка, и ей тоже было все равно. Она не хотела разговаривать, не хотела вспоминать о прошлом. Казалось, весь смысл ее жизни – лежать тут и чего-то ждать.

Пашке уже не было до нее никакого дела. И ей тоже не было дела до него. Здесь каждый существовал отдельно, словно запершись в своей маленькой скорлупке.

Мальчик совершенно перестал чувствовать время. Он засыпал, просыпался, снова засыпал… В это время кто-то приносил тарелки с холодной липкой кашей, а затем уносил их почти не тронутые. Ничего не менялось в этих стенах, ни единой весточки извне не проникало сквозь тяжелый нависший потолок.

Как-то раз его внимание привлек слабый шорох над головой. Казалось, кто-то возится в стене. А потом раздался негромкий шепот: «Мальчик! Мальчик, поднимись ко мне!»

Пашка с трудом поднял голову, огляделся. Может, показалось? Но снова кто-то тихонько позвал: «Мальчик, отзовись!».

И тут он понял – голос доносится из окошка над головой. Пашка быстро поднялся и, встав на кровать, дотянулся до окна. Снаружи его ждал старик Корнеич.

– Я боялся, ты совсем меня не услышишь, – сказал он.

За его спиной было то, что и раньше – зеленый сад, облака и двое застывших деревенских мальчишек. Пашка даже не удивился, что через окно он видит сад, а на выходе его ждала дикая пустыня. Ему и это было уже все равно.

– Я пробовал выбраться, – сказал он.

– И что? – нахмурился старик.

– Там ничего нет. Я поднялся наверх, а там только сухая земля и скалы. Отсюда нет выхода.

– Выход есть, – сказал старик, немного помолчав.

– Есть? И где он?

– Не знаю, мальчик. Точно знаю одно – выход не там, где вход. Выход другой, он отличается. Он просто другой.

– Ерунда какая-то! – обиженно проговорил мальчик.

– Я должен рассказать тебе кое-что, надеюсь, ты и сам многое поймешь.

– Здесь ничего нельзя понять, – всхлипнул Пашка. – Здесь все, как во сне. Люди словно неживые…

– Здесь когда-то была больница, – сказал старик. – Давно, лет сто назад ее открыли. Но только плохая она была. Врачей хороших не нашлось, лекарств не хватало, поэтому привозили сюда только бедных и бродяг. Умирать привозили, понимаешь?

– И что из этого?

– Ты слушай, слушай… Потом началась война. Здание это крепкое, из кирпича, и решили сделать в нем штаб. А в штаб, как ты понимаешь, пленных привозят. В этом подвале их и держали – били, допрашивали, голодом морили, потом расстреливали. Много людей тут погибло.

– Но сейчас ведь не война!

– Не торопись, мальчик. Одна война кончилась – другая началась. Здесь был госпиталь, сюда раненых свозили. Раненые мучились, кричали и тоже умирали иногда. А потом еще хуже – деревню враги заняли, а госпиталь вывезти не успели. Так они всех раненых стащили в подвал, опрокинули туда же бочку с керосином и подожгли.

– Зачем вы мне это говорите? – почти закричал Пашка.

– Затем, мальчик, чтобы ты понял – много страданий это место видело, много зла через него прошло. А зло бесследно не пропадает, не растворяется в воздухе. Оно оседает на старых камнях, как вековая пыль. Мир, в котором ты застрял, не настоящий, он соткан из людских страданий. Потому он такой и страшный. Как звезды рождаются из пыли, так и твоя темница образовалась из векового зла.

– Я не понимаю, – затряс головой Пашка. – А как же люди? А как же Горлонос – он тоже образовался из зла?

– Да там, наверное, и нет вовсе живых людей. Все, кого ты видишь – наполовину мертвецы. Им просто не дали до конца умереть, заперли, словно в тюрьме. Одни стали узниками, другие – слугами зла, надзирателями.

– И девочка тоже наполовину мертвец? – испугался Пашка.

– Девочка? – удивился Корнеич. – Про девочку ничего не знаю, это уж ты сам посмотри. Рядом с тобой должны быть тысячи узников, ты просто их не видишь.

– Ничего не понимаю, – сокрушенно вздохнул мальчик.

– А может, тебе и не надо понимать. Ты главное запомни – зло притянуло тебя к себе, а почему?

– Я не знаю, – растерялся Пашка. – Почему?

– Давай подумаем. Зачем ты полез в подвал?

– От мальчишек прятался. Боялся, что они меня поймают.

– Вот! – воскликнул Корнеич. – Ты боялся, тобой владел страх. Что ты еще чувствовал, о чем думал. Вспомни, это важно!

– Не знаю… наверное, ничего я не думал. А-а, еще я на Ваньку злился, что он отстает и все время ноет.

– Злился на брата и боялся мальчишек, – задумчиво кивнул Корнеич. – Теперь все ясно. Злоба и страх – два очень скверных чувства овладели тобой. Потому ты и провалился в мир зла, что сам был переполнен злом. Тебя просто притянуло туда, как магнитом.

– Я же не такой злой! – обиженно проговорил Пашка.

– Нет, ты совсем не злой. Но ты показал свое слабое место, зло сумело проникнуть в тебя и затянуть с собой. Теперь ты понял, кто здесь твой главный враг?

– Кто? Горлонос, что ли? Или этот, на коляске?

– Да при чем тут коляска? – горько усмехнулся старик. – Твои враги – страх, ненависть, уныние – все худшее, что может быть в человеке. Изгони это из своего сердца, и у тебя появится шанс вырваться оттуда. Ты сам почувствуешь в себе силу. А я еще подумаю, как тебе помочь. Прости, мое время на исходе, мне пора прощаться…

– Подождите! – закричал Пашка. – Я хотел спросить…

В этот момент лицо старика Корнеича вдруг стало зыбким, словно между ними поднялась стена тумана. Но через секунду туман исчез.

– Что ты хотел спросить, – проговорил Корнеич.

– Откуда вы все это знаете? Почему вы можете со мной разговаривать, а моя мама – нет?

Старик нахмурился, отвел глаза в сторону.

– Дело в том, – негромко сказал он, – что я был там, где сейчас ты. Но я смог вырваться.

– Как? – закричал Пашка. – Как вы убежали, где выход?!

– Я не знаю, где выход. Я был одним из тех раненых солдат, которых сожгли в подвале. Сам видишь, какое у меня теперь лицо… Мне было страшно и больно, я боялся мучительной смерти, и вдруг оказался в холодных подземельях, полных уродливых злобных существ…

– Да, они и сейчас здесь! Они никуда не делись!

– Но меня спасли. Добрые люди вытащили меня из горящего подвала. Их сострадание дало мне силу. Теперь ты понимаешь, почему так важно не поддаваться злым чувствам?..

Голос Корнеича вдруг стал тихим и глухим, а лицо снова начало тонуть в тумане. Пашка протянул в окошко руку, но, конечно, никуда не достал. Старик исчез, и мальчик снова остался в одиночестве.

В этот момент с грохотом распахнулась дверь палаты. Послышался ненавистный писклявый голос Горлоноса:

– Что у нас происходит? Кто тут лазает по потолкам?

Пашка торопливо соскочил с кровати, отошел к стене. Горлонос уставил на него свои маленькие бессмысленные глаза.

– Ты зачем прыгаешь по кровати? Слишком много сил? Сейчас сделаю успокаивающий укол, мигом утихнешь!

– А он там с кем-то разговаривал, – раздался тонкий невыразительный голос. Это была безымянная девочка с соседней кровати. – А еще он не хочет надевать пижаму. И говорит, что у него есть имя…

– Имя?! – Горлонос свирепо сощурил глаза. – Ты говоришь, у тебя есть имя? Ты нарушаешь порядок в моей больнице, гадкий мальчишка!

Пашка прямо-таки задохнулся от возмущения. Как смеет эта сонная девчонка жаловаться и предавать его! Может, они тут все заодно?

И тут он вспомнил слова Корнеича. Победи в себе злые чувства, говорил старик. Вот, кажется, тот самый случай, когда нельзя поддаваться злости…

– Ты будешь наказан, – сказал Горлонос. – Я подумаю, как тебя наказать. От тебя слишком много беспокойства. То ты хочешь убежать, то отказываешься надевать больничную пижаму… Я научу тебя послушанию, но потом. А сейчас, дорогие мои пациенты, хочу познакомить вас с новым санитаром. Дум-Дум немного приболел, вместо него за вами будет ухаживать Ордопет. Входи, Ордопет!

Раздались сухие неуверенные шаги, и в палату, покачиваясь, вошел пластмассовый манекен – тот самый, которого Пашка видел в первый день на операционном столе. Теперь он выглядел совсем жалко – поломанный, побитый, кривоногий, перевязанный грязными бинтами. Вместо рта – черная кривая дыра, а на руках не хватало пальцев. Ордопет вошел и со скрипом привалился к стене, чтобы не упасть.

– Как видите, – проговорил Горлонос, – медицина делает чудеса. Совсем недавно он лежал без чувств в кладовке, а теперь – здоров, бодр и весел. Вы все станете такими же, когда подлечитесь.

И тут взгляд Горлоноса упал на тарелку с несъеденной кашей, которая стояла возле Пашкиной кровати. Доктор сердито свел брови и оглядел палату строгим взглядом.

– Я смотрю, у кого-то здесь плохой аппетит, – проговорил он. – Хотелось бы знать, кто отказывается есть?

– Это мальчик, – тихо ответила девочка. – Он совсем не ест.

На этот раз Пашка на нее даже не обиделся.

– Это недопустимо, – сказал Горлонос. – Без правильного питания невозможно выздоровление. Почему ты не кушаешь, мальчик?

– Не хочу я эту кашу, – глухо проговорил Пашка. – Сами ее ешьте.

– Тебе не нравится каша? – сухо улыбнулся Горлонос. Два ряда острых зубов блеснули, как зубья пилы. – А что же ты хотел, капризный мальчишка? Ты думал, в больнице тебя будут кормить шоколадками и ананасами?

– Ничего я не думал, – сказал Пашка и отвернулся.

– Или ты думал, для тебя специально приготовят куриную ножку и салатик? Или ты любишь что-то еще – блины или пельмени?

– Неплохо бы, – буркнул Пашка.

– Любишь пельмени? – Горлонос недобро усмехнулся. – Ладно, будут тебе пельмени. Ты на всю жизнь запомнишь эти пельмени! – он повернулся к манекену и закричал: – Ордопет! Пельмени сюда!

Санитар вышел, стуча пластмассовыми ногами по полу. Он вернулся очень быстро с большим дымящимся блюдом, которое поставил на Пашкину кровать.

– Вот твои пельмени! – прошипел Горлонос. – Жуй, только не подавись.

Пашка взглянул на блюдо – и ему стало не по себе. На вид это были обычные пельмени, только неестественного темно-коричневого цвета. И еще ему показалось, что… Нет, не показалось! Совершенно точно – коричневые пельмени шевелились в тарелке!

– Ну, кусай их! – рявкнул Горлонос. – Что же ты не накинулся на любимую еду, капризный мальчишка?! А может тебе помочь?

Горлонос схватил с блюда вилку с длинными изогнутыми зубьями и с размаху вонзил в пельмени. Раздался пронзительный писк, словно дверью придавило мышонка.

– Открывай рот, глотай! – шипел доктор. – Это же твои любимые пельмени, ты же по ним соскучился.

Пашка вжимался в стену, ему некуда было бежать. Коричневый дымящийся пельмень на вилке болтался прямо перед лицом, и мальчик пытался увернуться от него.

– Забыл, как жевать? – поинтересовался Горлонос. – Ладно, я покажу.

Он сунул пельмень в рот и стиснул зубы. Снова раздался жалобный писк, и по губам Горлоноса потекла алая кровь. Оставшиеся в блюде пельмени пришли в беспокойство, начали усиленно вертеться и даже подпрыгивать.

Доктор тем временем насадил на окровавленную вилку следующий пельмень.

– Будешь есть? Будешь, я спрашиваю?!

– Нет! – закричал Пашка.

– Отлично! Просто прекрасно! Тогда я раскидаю их по полу, и ночью они сами заползут тебе в рот. Вот так!

Пашка умер бы от ужаса и отвращения, но тут раздался какой-то гул. Через мгновение он повторился и усилился. Теперь уже дрожали стены, с потолка посыпался песок.

– Приехали… – испуганно прошептал Горлонос, задрав голову. Он бросил вилку и осторожно поднялся. – Приехали, приехали…

И, не говоря больше ни слова, выскочил из палаты. Манекен захромал следом. Пашка отошел от стены и без сил упал на кровать.

– Приехали… – пробормотал он. – А кто приехал? И на чем приехали?

И вдруг его как подбросило. В голову сам собой пришел ответ на вопрос, который он задал себе еще тогда, у таинственного колодца в центре зала.