Истории, рассказанные у камина (сборник) Дойл Артур
В тот раз других посланий мы не получили. Однако давайте на минутку задумаемся над этим эпизодом. Разве это не доказательство того, что наш разум может выходить за пределы мозга? Я не настаиваю на Чарльзе Диккенсе. Если кто-нибудь спросит меня, могу ли я доказать, что все это не было проделками медиума, решившего выдать себя за великого писателя, я отвечу честно, что не могу. Тут нельзя провести стилистический анализ, как в случае с Уайльдом и Лондоном. Но я хочу поставить вопрос шире: разве это не доказательство вмешательства стороннего разума извне? Откуда пришло такое оригинальное решение загадки, связанной с персонажем, о котором никто из фон Рейтеров не знал ровным счетом ничего, такое решение, которое даже мне не приходило в голову? Я считаю этот случай в высшей мере убедительным доказательством существования разума вне телесной оболочки.
Могу добавить, что в тот вечер мы получили еще много посланий на арабском языке, которого никто из нас не понимал. Когда я послал их своему другу майору Марриотту, специалисту по арабской культуре, выяснилось, что составлены они вполне грамотно. И это лишний раз доказывает, что послания Диккенса исходили не от нас самих.
Прежде чем закончить заметки о «мертвых» писателях, я хочу вспомнить еще два имеющих отношение к делу случая, которые имеют очевидную ценность. Оба контакта произошли при посредничестве фон Рейтеров, один в моем присутствии, второй без меня. В первом случае послание, принятое леди, как всегда с повязкой на глазах, было приписано Джозефу Конраду, с которым я никогда не был знаком. Он сказал, что у него осталась недописанной одна книга, в которой действие происходит при Наполеоне{127}, и что он был бы рад, если бы я завершил ее, поскольку знал, что я изучал эту эпоху. Ни я, ни фон Рейтеры до этого не знали о существовании такой книги, но, наведя справки, я выяснил, что она действительно существует и издана пару лет назад в своей незавершенной форме. Это, конечно же, уменьшает значимость свидетельства с точки зрения психического исследования, поскольку мы могли слышать об этой книге раньше и забыть о ней, но факт остается фактом: никто из нас подобного эпизода из своей жизни так и не вспомнил.
В другой раз, когда я не присутствовал на сеансе, было получено имя «Джером». Когда был задан вопрос, имя это или фамилия, пришел характерный ответ: «Это мои альфа и омега»{128}. Следующее послание гласило:
– Я хочу поговорить с сэром Артуром.
– Вы были с ним знакомы при жизни?
Последовал очень возбужденный ответ:
– Да, да, да!
– Хотите, чтобы ваши слова записывал своей рукой мой сын?
Тот с готовностью согласился. Тогда Флоризель фон Рейтер, обладавший даром автоматического письма, взял карандаш и записал, что Джером и я были близкими друзьями, но расходились во мнениях относительно оккультизма. Послание заканчивалось такими словами: «Передайте ему от меня, что я знаю, он был прав, а я ошибался. Мы не замечаем свои самые большие ошибки, когда их совершаем. Объясните ему, что я не мертв».
Рассказывая про этот случай в своей замечательной книге «Психические опыты музыканта», фон Рейтер говорит:
«Я хочу подчеркнуть, что ни мать, ни я понятия не имели о том, был ли вообще Дойл знаком с Джеромом, и уж тем более, знал ли он о его взглядах на оккультизм».
Последние случаи, бесспорно, не так убедительны, как первые два, но мне кажется, что, собранные вместе, они открывают новые еще неизведанные области для психических исследований.
VII
Любопытные случаи из личной практики
Вряд ли кто-то из ныне живущих людей имеет больший опыт общения с медиумами (хорошими, плохими и нейтральными), чем я. Я участвовал в сеансах Джонсона из Лос-Анджелеса, которого считаю лучшим медиумом-материализатором из всех, с кем мне приходилось встречаться; Инез Вагнер из того же города, прекрасным голосовым медиумом; миссис Виклэнд и мисс Безиннет из Толидо{129}, которые также являются первоклассными медиумами. Там же, в Америке, я встречался за одним столом с мистером Джоном Тикнором, талантливым любителем; с миссис Ченовет, знаменитой ясновидицей; с миссис Врайдт из Детройта и с Валиентайн, прекрасными истолкователями голосов; с «Марджери» Крандон, знаменитой на весь мир медиумом-любителем; с мисс Ридли из Филадельфии; миссис Пруден из Цинциннати; с миссис Роуз Миллер из Вашингтона; миссис Хейзел из Виннипега{130}; бывал в кружке Гамильтона в том же городе, и это далеко не все. В Австралазии{131} я экспериментировал с Бэйли, умевшим материализовывать предметы во время сеансов; миссис Сюзанной Харрис; миссис Робертс из Данидина{132} и многими другими. В Южной Африке я встречался с миссис Кимптон и полудюжиной других медиумов. В Париже – с «Евой» и мадам Бриффо. В Дании – с Айнер Ниельсон. В Швеции – с удивительной дочерью судьи Даля.
Дома в Англии за последние двадцать лет почти не осталось таких медиумов, способности которых я бы не проверял лично. Я знаком с Хаском и Крэддоком из старшего поколения, с Эваном Пауэллом (который в расцвете сил был лучшим из лучших), с миссис Робертс, миссис Гарретт, миссис Баркел, миссис Бриттайн (все четыре – прекрасные ясновидицы), с миссис Робертс Джонсон и миссис Купер (обе – работающие не покладая рук голосовые медиумы) и с многими-многими менее значительными фигурами.
Кроме того, я много раз работал с Хоупом из Кру{133}, которого считаю в его области лучшим медиумом всех времен, и с миссис Дин. И он, и она – мастера психической фотографии. Это лишь некоторые из медиумов, чей дар я исследовал, и в некоторых случаях я сидел с ними за одним столом по десятку раз и больше. Поэтому, если я прихожу к каким-то выводам, они основываются на большом опыте. Я всегда подробно записывал все, что происходило во время этих сеансов. Мне случалось сталкиваться и с обманом, несколько раз я помогал вывести на чистую воду мошенников, но в общем таких случаев было не больше (если не меньше) десяти процентов от общего количества.
Во время публичного диспута на эту тему с доктором Халдейном из Кебриджа мой достойный оппонент начал свое выступление со слов: «Я однажды знал одного медиума». Читатель поймет мои чувства, когда я, имея такой практический опыт за плечами, в своем ответном выступлении спросил его, что он обо мне подумает, если я начну спорить с ним по вопросам химии, и добавил: «Я ведь однажды бывал в лаборатории».
Помимо свидетельств во время сеансов медиумизма, в обычной жизни я почти не сталкивался с психическими проявлениями. Сам я, насколько мне известно, спиритическим даром не обладаю и не излучаю той психической атмосферы, которая так часто привносит привкус романтизма в жизни самых разных людей. Однако бывали случаи, когда и без помощи медиумов я чувствовал близкое присутствие неизведанного.
Один из таких случаев произошел несколько лет назад. Это случилось в Кроуборо у меня в спальне. Ночью я неожиданно проснулся с ощущением того, что в комнате кто-то находился и что присутствие это было потусторонним. Я лежал лицом к стене, не спал (в этом я полностью уверен), но был совершенно не в силах пошевелиться. Я физически не мог заставить себя повернуться и посмотреть на своего гостя. Я слышал мерные шаги по комнате, потом почувствовал (хотя и не видел этого), что кто-то склонился над моей кроватью и отчетливо произнес шепотом: «Дойл, я пришел сказать, что мне жаль». Через минуту оцепенение мое пропало, я смог повернуться, но в комнате было совершенно темно, и никакого движения я не увидел. Моя жена не просыпалась и ничего не заметила.
Это не было сном, я все время четко осознавал, что происходит. Этот посетитель не назвал имени, но я чувствовал, что это был один мой знакомый, которому я пытался дать психическое утешение, когда он потерял близкого ему человека. Тогда он отверг мою помощь с некоторым презрением и вскоре после этого умер сам. Вполне вероятно, что это именно он приходил выразить сожаление. Что же касается моего паралича, его причиной, я в этом не сомневаюсь, было то, что для этого проявления была использована МОЯ энергия. Духу для воплощения на физическом уровне необходим материальный источник, и в моем случае им послужил я сам. То был единственный случай, когда я был использован как физический медиум, и я согласен, чтобы он стал последним.
Несколько лет назад со мной произошел еще один интересный случай. Я жил недалеко от церкви, о которой говорили, что в ней водятся привидения (у меня есть причины не называть конкретного места). И вот однажды небольшой экспедицией, которая состояла из моей жены, меня, двух моих сыновей, моей дочери, одного друга и молодой лондонской поэтессы, в 10 часов вечера мы прибыли к этой церкви, где нас встретил один старый деревенский житель. Покачивая фонарем в руке, он провел нас в сторону старых хоров, и мы сели на скамейки, где когда-то восседали монахи. На том очень неудобном кресле, где устроился я, в те далекие дни, когда церковь эта была действующей, сидело не одно поколение приоров{134}. Напротив меня в тусклом свете фонаря виднелся алтарь, а позади него – чистая голая стена, на которой отражались причудливые призрачные тени и свет из верхнего ряда окон по обе стороны от нас. Когда фонарь был погашен, мы, погруженные во мрак, стали наблюдать за этой странной игрой света. Видения были действительно призрачными, хотя я не сомневаюсь, что это были всего лишь отражения далеких огней, движущихся где-то снаружи. И все же ощущения были довольно жуткими.
Два часа я просидел на своем жестком троне, думая о том, полагались ли подушки тем, кто в старину занимал это место. На стене за алтарем свет по-прежнему то появлялся, то исчезал, но мелькал он только на ее верхней части, в то время как нижняя часть стены оставалась погруженной в полную темноту. Но вдруг, совершенно неожиданно, случилось нечто такое, чего не объяснит ни один скептик. От того места, где сидел я, до алтаря было футов сорок, и где-то посередине этого расстояния, то есть футах в двадцати от меня, появилось неяркое светящееся пятно, какое-то фосфоресцирующее облачко, шириной примерно в фут и высотой с человеческий рост. Оно словно выросло из пола. До того, как это произошло, мы перешептывались, было слышно шуршание одежды, но по наступившей полнейшей тишине я понял, что мои соседи напряглись так же, как я. Свет опустился сверху вниз и сгустился в четко различимый образ, я бы даже сказал, образы, поскольку фигур было две. Это были совершенно четкие черно-белые фигуры, испускавшие собственный тусклый свет. Их цвет и общий вид напомнили мне монашеские сутаны и саккосы{135}. Я не могу с уверенностью сказать, как они расположились, лицом к алтарю или друг к другу, но это уже были не туманные фигуры, а совершенно материальные объекты. Минуты две-три мы наблюдали за этим странным представлением, потом моя жена громко произнесла: «Друзья, мы можем чем-то помочь вам?», и в тот же миг они исчезли, оставив нас наедине с темнотой и продолжавшими мерцать наверху отблесками.
Лично я больше ничего не видел, но те, кто сидел справа от меня, рассказывали, что после этого заметили похожую фигуру, только чуть выше, которая стояла слева от алтаря. Но, поскольку ничего больше не происходило, когда звон у нас над головами возвестил наступление полуночи, я решил, что пора возвращаться в дожидавшуюся во дворе машину.
Вот такая история произошла с нами. Ошибки быть не могло. Нет сомнения, что мы все видели эти фигуры, как нет сомнения и в том, что они были порождением не нашего мира. Меня этот случай очень заинтересовал, мне захотелось побольше узнать обо всем этом, и вскоре любопытство мое было удовлетворено. В книжный магазин, в котором я покупаю книги по спиритуализму, зашел один джентльмен, мистер Манро, который несколько лет назад на том же месте был свидетелем такого же происшествия. Однако он обладал сильным ясновидческим даром, и его приключение случилось днем, поэтому он мог рассмотреть все намного лучше. Мистер Манро обходил вокруг старой церкви, когда вдруг увидел, что рядом с ним идет монах в старинной рясе. Ощущения подсказали ему, что он видит психическое проявление. Монах тот был среднего роста, с сосредоточенным аристократическим лицом. Он был так отчетливо виден, что мистер Манро даже запомнил, как солнце отсвечивало на его рельефном ястребином носе. Какое-то время он шел рядом с мистером Манро, а потом исчез. Внимание ясновидящего привлекло то, что ряса этого монаха была необычного желтого оттенка. Вскоре после этого происшествия мой информатор побывал в театре на представлении по замечательной пьесе Бернарда Шоу «Святая Иоанна». В ней в одном из актов на сцене появляется английский монах. Мой друг тут же сказал своей жене: «Вот эта одежда. В такую рясу был одет тот мертвец». Миссис Манро, которая тогда тоже была в книжном магазине, подтвердила это. Могу добавить, что они затронули эту тему еще до того, как я рассказал им о нашем собственном приключении в старой церкви.
Но этим дело не закончилось. Как ни покажется странным, дальнейшее разъяснение этого случая пришло с присланной мне австралийской газетой, в которой содержался рассказ о старинной церкви и посещающих ее призраках. Главный призрак, наделенный властным лицом, был, согласно этому повествованию, главой общины во времена Генриха VIII{136}. Он спас от расхищения какие-то принадлежавшие церкви ценности, и дух его до сих пор оставался привязанным к земле, для того чтобы он продолжал заботиться об этих реликвиях, спрятанных где-то в храме. В статье называлось имя монаха и было сказано, что явления его были засвидетельствованы многими очевидцами. Если все, написанное там, правда, может, то место перед алтарем, откуда выросло светящееся облако, следует изучить повнимательнее?
Я присоединился к Обществу психических исследований году в 1893 или 1894 и сейчас должен быть одним из старейших его членов. Вскоре после моего вступления меня попросили организовать небольшую группу для инспекции одного дома в Чармуте{137}, в котором было замечено появление призраков.
В группу вошли доктор Скотт из Норвуда и мистер Подмор, уверенный и активный противник спиритизма. Материалов по этому делу было так много, что на то, чтобы ознакомиться с ними, у нас ушло все время, пока мы ехали в поезде. В основном речь там шла о странных бессмысленных звуках, которые донимали несчастную семью, арендовавшую этот дом, которая не имела средств на переезд оттуда.
Обитатели дома оказались милыми людьми, семья состояла из престарелой матери, взрослого сына и замужней дочери.
Сам дом, построенный лет двести назад, был старым и ветхим. Две ночи мы провели в ожидании необычных проявлений. Первая ночь прошла спокойно. На вторую ночь доктор Скотт нас покинул, и я остался с мистером Подмором и молодым человеком, сыном хозяина дома. Мы, разумеется, соблюли все меры предосторожности, которые должны были изобличить любое жульничество, натянули шерстяную нить на лестнице и так далее.
Когда леди уже легли спать, а мы начали подозревать, что вторая ночь пройдет так же безрезультатно, как и первая, внезапно раздался ужасный шум. Звук был такой, словно кто-то колотил по столу тяжелой палкой. Дверь гостиной была открыта, а грохот шел по коридору.
Мы бросились на кухню, откуда, как нам показалось, исходил шум, однако ничего там не увидели, и нити на лестнице разорваны не были. Остальные вернулись в гостиную, но я остался там в полной темноте, надеясь, что шум повторится. Шум не повторился, и мы так и не смогли пролить свет на эту загадку. Единственным результатом нашей поездки было то, что мы убедились в определенном соответствии услышанного нами прочитанному в деле.
Однако у происшествия этого оказалось неожиданное продолжение. Через год или около того этот дом сгорел. Неизвестно, был ли пожар как-то связан с тем шаловливым фантомом, жившим там, но интересно то, что в саду нашли скелет десятилетнего ребенка. Об этом мне сообщили родственники той несчастной семьи.
Некоторые люди думают, что молодая жизнь, прерванная неожиданно, могла оставить после себя некий запас неизрасходованной жизненной энергии, которая нашла выход в столь необычных проявлениях.
В Обществе у меня не потребовали отчета об этом случае, но Подмор прислал свою версию событий, в которой приписал шумы молодому человеку, хотя, когда началось беспокойство, он, по сути дела, находился рядом с нами. Так что объяснение Подмора совершенно невозможно. Я думаю, что, если мы хотим выяснить истину в этом вопросе, то должны критически подходить не только к самим психическим проявлениям, но и ко всем так называемым «разоблачениям». К сожалению, в некоторых случаях разоблачение является чистой воды мошенничеством со стороны самих критиков.
Мне на память приходит еще один любопытный случай. Вскоре после окончания войны я получил письмо из Хэмпшира{138} из города Олтона от одной вдовы, муж которой был заслуженным воином. Она писала, что жизнь ее превратилась в сплошной кошмар из-за постоянного шума, который она слышит у себя дома. К несчастью, в другое место она переехать не могла.
Эта леди сама являлась сильным медиумом и была наделена даром автоматического письма. Воспользовавшись своими способностями, она выяснила имя того, кто не давал ей покоя. Впоследствии, наведя справки, она узнала, что человек с таким именем действительно жил в ее доме около шестидесяти лет назад. Поинтересовавшись у него, почему дух его не находит покоя, она получила ответ, в котором говорилось о том, что в чулане за стропилами спрятаны некие важные для него бумаги.
Сообщение это пришло совсем недавно, так что чулан еще не успели осмотреть. Это было ужасное место, забитое старой мебелью и другим хламом, покрытым толстым слоем пыли. Час или даже больше я в брюках и рубашке ползал под стропилами, пытаясь найти эти бумаги. Обнаружив, что там когда-то проходил шнур от звонка, я подумал, что те люди, которые проводили шнур, наверняка должны были заметить любой спрятанный за потолочными балками пакет. Поэтому, весь потный и в пыли, я вернулся в гостиную, и, не откладывая дела в долгий ящик, мы прямо на месте провели спиритический сеанс, в котором я обратился к невидимому собеседнику и объяснил ему, что бумаги, если когда-нибудь и находились в чулане, то их давно уже оттуда забрали.
Я упрекнул его в том, что он лишает покоя нынешнюю хозяйку дома, и попросил его не думать больше о земных вещах, а устремить помыслы к верхним сферам. Когда я спросил его, последует ли он моему совету, последовал ответ: «D.V.»[15].
Я полностью осознаю, что это очень подозрительный и спорный случай, но с того дня шумы прекратились, и через какое-то время я получил от этой леди письмо, в котором она уверяет меня, что атмосфера в ее доме стала самой мирной.
Так что в Олтон я ездил не зря.
VIII
Между двух миров[16]
В этом эссе я предлагаю обсудить свидетельства существования невидимых для обычных глаз элементарных форм жизни, которые обитают на той же планете, что и мы. Мне кажется, что в этом нам очень помогут наши познания в области эфирных вибраций, являющихся проводником для радиосообщений, и что сегодня мы готовы понять то, что всего несколько лет назад, за неимением подходящей аналогии, казалось совершенно немыслимым. Давайте предположим, что Лондон – единственный город, на волну которого настроены заложенные в нас приемники. Мы не будем догадываться о существовании других городов. Примерно так мы реагируем на материальный мир, как правило, считая, что других не существует. Однако стоит лишь слегка изменить вибрацию или длину волны, и мы узнаем, что кроме Лондона есть Париж, Берлин, Константинополь. Если применить эту аналогию к психическим вибрациям, она мне кажется очень близкой. Как говорил Парацельс{139}: «Ut infra, ita supra» («Как внизу, так же и вверху»). Все мироздание пронизывает единообразие. Ясновидец, который имеет дар, позволяющий ему выходить на связь с бестелесными существами, похож на того радиослушателя, который переключается с волны на волну. В своем желании быть понятым другими людьми он испытывает такие же трудности, какие испытывал бы владелец настраиваемого радиоприемника, если бы весь остальной мир принимал только одну волну.
Можно предложить еще одно сравнение. Мы не находим ничего странного в идее о том, что водные пучины населяют плавающие существа, которых обычно мы видеть не можем, но которые время от времени выползают на берег лишь затем, чтобы, полежав на песке под солнцем, снова вернуться в неведомое. Если бы это происходило не так часто, и если бы было так, что кто-то мог видеть таких животных отчетливее других, это стало бы причиной весьма интересных дискуссий, поскольку скептики с умными лицами заявляли бы: «Наш опыт говорит о том, что на суше обитают только сухопутные существа, и мы отказываемся верить в существ, которые могут перемещаться из воды на сушу и обратно. Если вы их нам предъявите, тогда мы подумаем над этим вопросом». Перед лицом такой здравой логики очевидцу остается только пролепетать, что он видел этих существ своими собственными глазами, но управлять их перемещениями он не в силах, и в конечном итоге победа останется за скептиками.
Нечто подобное происходит и с нашим миром психического. Очень легко представить себе разделительную линию, которая зависит от того, что мы осторожно называем высшим уровнем вибраций. Приняв теорию о вибрациях за рабочую версию, можно представить себе, что, поднимая или опуская их, некие существа получают возможность пересекать в обоих направлениях эту линию материальной видимости, подобно черепахам, которые выползают из воды на берег, а потом спасаются, возвращаясь в свой незримый мир, так же как рептилии уползают обратно в воду. Конечно же, это всего лишь предположение, но предположения продуманные и основанные на доступных свидетельствах являются передовыми отрядами любой науки, и вполне может статься так, что правильное решение будет найдено именно в этом направлении. Я сейчас говорю не о перемещении духов (последние восемьдесят лет пристального наблюдения за ними уже позволили нам достаточно хорошо изучить этот феномен и его законы), а о тех волшебных призрачных проявлениях, которые наблюдались на протяжении многих веков и даже сейчас, в эпоху материализма, порой совершенно неожиданно вторгаются в нашу жизнь. Викторианская наука оставила после себя голый, чистый, враждебный мир, похожий на лунный пейзаж, но эта наука на самом деле является лишь слабым огоньком в полной темноте, и вне этого ограниченного круга точных знаний мы видим неясные очертания и тени огромных и фантастических возможностей, которые витают вокруг нас, то и дело вторгаясь в наше сознание таким образом, что оставлять их без внимания почти невозможно.
Существует множество свидетельств разной степени достоверности об этих то появляющихся, то исчезающих пограничных формах, большая часть которых, вне всякого сомнения, является плодом человеческой фантазии. И все же остальная часть по всем человеческим меркам должна быть отнесена к категории фактов. В этом эссе я хочу поговорить о многовековой вере, которая охватывает весь мир и передается из поколения в поколение. О том, что, проявляясь сегодня, заставляет нас почувствовать, что мир, в котором мы живем, намного сложнее, чем мы обычно представляем, и что рядом с нами живут очень странные соседи, которые откроют для наших потомков невероятные горизонты науки, в особенности потому, что им, то ли вследствие особой привлекательности для нас, то ли по какой-либо другой причине, проще появляться из глубин и выходить в пограничную область.
Рассматривая многочисленные собранные мною свидетельства о встречах с эльфами, феями и другими сказочными существами, я могу выделить два общих наблюдения. Первое: дети видят их намного чаще, чем взрослые. Возможно, это объясняется их более высокой чувствительностью восприятия, а может быть, тем, что эти крошечные создания просто меньше боятся детей, чем взрослых. И второе: встречи с ними происходят, как правило, в очень жаркие дни, когда воздух начинает «дрожать». «Просто солнце воздействует на мозг», – скажет скептик. Может быть… А может быть, и нет. Если бы дело объяснялось подъемом более медленных вибраций нашего окружения, можно было бы предположить, что безветренная жара – самая подходящая погода для этого процесса. Что такое миражи, появляющиеся в пустынях? Какие холмы и озера видит бредущий по пескам караван, если впереди на тысячу миль пути нет ни холмов, ни озер, как нет и облаков или влаги, которые могли бы преломить свет. Я могу задать вопрос, но ответа на него я не знаю. Ясно только, что это явление нельзя путать с теми вытянутыми или часто перевернутыми изображениями, которые встречаются в тех местах, где очень влажно и много облаков.
Есть много людей, которые сами с детства хранят воспоминания подобного рода, но пытаются дать им объяснение, основанное на материальном восприятии мира, которое в данном случае не кажется ни уместным, ни разумным. Так преподобный С. Баринг-Гулд в своей прекрасной книге, посвященной фольклору, приводит пример из собственного опыта, который иллюстрирует несколько из уже упомянутых положений.
«В 1838 году, – пишет он, – когда я был еще четырехлетним мальчиком, мы отправились в Монтпилиер{140}. Был жаркий летний день, мы ехали по длинной прямой дороге, пересекавшей каменистую равнину, на которой не растет ничего, кроме некоторых видов ароматических трав. Я сидел на козлах рядом с отцом, когда, к своему огромному удивлению, неожиданно увидел полчища гномов высотой примерно два фута, которые бежали рядом с лошадью. Некоторые сидели на дышле и смеялись, некоторые карабкались по сбруе, чтобы забраться на спины лошадей. Я сказал об этом отцу, тогда он резко остановил фургон и пересадил меня назад к матери. Повозка наша была крытой, поэтому там я оказался в тени, и в результате бесенята начали постепенно пропадать, пока не осталось ни одного».
Для сторонников теории солнечных ударов этот случай является подтверждением, но ни в коем случае не конечным доказательством их варианта объяснения этого феномена. Следующий пример мистера Баринг-Гулда убедительнее.
«Когда моей жене было пятнадцать, она жила в Йоркшире{141}, – рассказывает он. – Однажды, прогуливаясь по парковой дорожке, обсаженной кустами, она увидала в кусте бирючины крошечного зеленого человечка, который смотрел на нее черными глазами-бусинками. Ростом он был примерно в фут или дюймов пятнадцать. Она так испугалась, что бегом бросилась домой. Ей запомнилось, что это было летом».
Пятнадцатилетнюю девочку можно считать достаточно взрослой, чтобы ее свидетельству можно было верить. К тому же ее страх и то, что в ее памяти сохранились все детали этого происшествия, говорят о том, что это не было плодом ее фантазии. Хотя и на этот раз дело, похоже, происходило в жаркий день.
У Баринг-Гулда есть и третий пример.
«Как-то раз мой сын, – говорит он, – был отправлен в огород собирать горох для кухарки. Неожиданно он, в лице ни кровинки, вбежал в дом и рассказал, что, стоя в гороховых рядах и обрывая стручки, увидел маленького мужчину в красной шапочке, зеленом пиджачке и коричневых штанах до колен. Лицо человечка было старое, изнуренное, и у него была седая борода и черные, как уголь, хмурые глаза. Он так глянул на мальчишку, что тот ужасно испугался и дал деру».
И снова сбор гороха указывает на то, что дело происходило летом, возможно, жарким днем. Однако рассказ мальчика содержит очень точные детали и к тому же, как я сейчас покажу, подтверждается независимыми источниками. Мистер Баринг-Гулд объясняет все это жарой, которая вызывает в памяти увиденные когда-то иллюстрации сказок, но следующее свидетельство может заставить читателя усомниться в подобном объяснении.
Давайте сравним эти рассказы с очень точным и четким рассказом миссис Виолетты Твидейл, которая не побоялась во всеуслышание заявить о том, что ей дали ее спиритические способности, за что каждому, кто изучает эту тему, стоит ее поблагодарить. Потомки наши вряд ли поймут, до чего трудно в наши дни найти достоверную, снабженную именами информацию из первых рук, ведь в их время уже не останется людей, совершенно ничего не смыслящих в этом вопросе, которые криками «ложь!», «подделка!», «жертва обмана!» встречают любые свидетельства, какими бы уважаемыми ни были имена их авторов. Миссис Твидейл рассказывает:
«Лет пять назад в Девоншире{142} со мной произошел один небольшой случай, который заставил меня поверить в то, что эльфы действительно существуют. Однажды летним днем я прогуливалась по аллее Лаптон-хауса. Погода была совершенно безветренная, на деревьях не шевелился ни один листик, природа словно уснула, разомлев под жарким солнцем. Внимание мое привлекло резкое движение находившегося впереди в нескольких ярдах от меня тонкого и длинного, как лезвие ножа, листа ириса. Лист этот сгибался и раскачивался как сумасшедший, хотя остальная часть растения оставалась совершенно неподвижной. Ожидая увидеть на нем полевку, я стала тихонько подкрадываться к цветку. Восторгу моему не было предела, когда вместо мышки я увидела маленького зеленого человечка пяти дюймов росту, который раскачивался на листке. Он лежал на нем, ухватившись за его края поднятыми зелеными ручками и скрестив крошечные зеленые ножки, на которых, кажется, были зеленые туфельки. Я припоминаю, что даже рассмотрела его веселое личико и что-то похожее на красную плоскую шапочку у него на голове. Целую минуту он продолжал раскачиваться, а потом исчез. После этого я еще не раз видела, чтобы у совершенно неподвижного цветка раскачивался только один лист, но ни разу больше не смогла увидеть того, что было причиной этого движения».
В данном случае одежда эльфа (зеленая куртка и красная шапка) в точности совпадает с тем описанием, которое дал сын Баринг-Гулда, и снова упоминается жара и безветрие. Можно, конечно, вспомнить, что многие художники рисовали сказочных существ именно в таком виде, и поэтому такое сочетание цветов отпечаталось в памяти обоих свидетелей. Однако колеблющийся ирис является чем-то объективным, что не может быть объяснено умственной галлюцинацией. Этот случай представляется мне очень убедительным.
Одна моя знакомая, с которой я долгое время переписываюсь и которая занимает очень ответственную организационную должность, поведала мне о произошедшем с ней случае, который очень напоминает рассказ миссис Твидейл.
«Я единственный раз видела эльфа, – пишет она, – в большом лесу в Западном Суссексе около девяти лет назад. Это было маленькое существо высотой примерно с полфута, одетое в листья. Он резвился среди высокой травы и цветов на поляне. В его лице была необычная черта – у него были совершенно безжизненные глаза, за которыми не чувствовалось души».
Как обычно, имеется указание на лето. Рост и цвет существа совпадает со свидетельством миссис Твидейл, в то время как безжизненность взгляда можно сопоставить с «хмурыми» глазами, описанными сыном Баринг-Гулда.
Одним из самых одаренных ясновидцев Англии был покойный мистер Терви из Борнмута{143}, книга которого «Начала ясновидения» должна быть в библиотеке каждого, кто интересуется этой темой. Мистер Лонсдейл из Борнмута также является известным спиритом, он и поведал мне об одном случае, произошедшем с ним несколько лет назад в присутствии мистера Терви.
«Мы сидели с ним, – вспоминает он, – в его саду в Брэнксом-парке в летнем домике, открытая стена которого выходила на лужайку. У нас была привычка подолгу сидеть молча, не шевелясь, так было и в тот раз. Однако вдруг я заметил какое-то движение на краю лужайки, в той стороне, где она подходит к сосновой роще. Присмотревшись повнимательнее, я заметил несколько небольших коричневых фигурок, которые выглядывали из-за кустов. Какое-то время они простояли неподвижно, потом пропали. Через несколько секунд полтора десятка одетых в яркие одежды маленьких человечков ростом около двух футов с веселыми лицами выбежали на лужайку и начали выплясывать странные танцы. Я повернулся к Терви и шепотом спросил: “Вы видите их?” Он кивнул. Эльфы, продолжая играть, приближались к нам. Один из этих малышей, должно быть, самый храбрый, подбежал к крокетным воротам рядом с нашим домиком и, к нашему огромному удивлению, стал крутиться на них, как на перекладине. Некоторые из его спутников смотрели на него, остальные продолжали танцевать. Но это был не какой-то организованный танец, они, скорее, просто плясали от счастья. Все это продолжалось минуты четыре-пять, потом неожиданно, очевидно, по какому-то сигналу своих одетых в коричневое товарищей, оставшихся в кустах, они дружно бросились обратно в лес. Тут же на лужайке появилась служанка, которая несла нам чай. Никогда еще чай не был менее желанным, ведь это из-за него наши маленькие гости удалились».
Мистер Лонсдейл добавляет: «В Нью-Форесте{144} я несколько раз видел эльфов, но никогда так явственно, как в тот раз». Здесь тоже действие происходит в разгар жаркого дня. Кроме того, в описании эльфов четко прослеживается разделение их на две различные группы.
Я знаком с мистером Лонсдейлом лично и знаю, насколько он ответственный, сдержанный и благородный человек. Поэтому его свидетельство я считаю особенно важным. По крайней мере, к этому случаю гипотеза солнечного удара не применима, поскольку оба мужчины сидели в тени крыши и видели одно и то же. С другой стороны, каждый из них, как и миссис Твидейл, обладал сверхъестественными психическими способностями, поэтому вполне вероятно, что служанка с чаем не увидела бы эльфов, даже если бы пришла туда раньше.
Я знаком с одним ученым мужем, упоминание имени которого в связи с эльфами не способствовало бы его карьере. Вообще-то, несмотря на то, что у него очень серьезная профессия, и сам он обладает очень практичным и рациональным умом, знакомый мой в полной мере наделен тем качеством, которое можно назвать способностью ощущать вибрации высшего порядка и которое приоткрывает такую удивительную для его обладателя дверь. Он уверяет или, поскольку не любит распространяться на эту тему, правильнее будет сказать, признает, что ощутил свой дар восприятия еще в детстве, и теперь его больше удивляет не то, что он видит, а то, что этого не видят другие. В доказательство того, что его взору открыты вещи объективные, он рассказывает историю о том, как однажды, пересекая поле, он увидел небольшое существо, которое пригласило его следовать за ним. Он выполнил его просьбу. Провожатый какое-то время вел его за собой, потом остановился и с важным видом указал на землю. Там посреди борозд лежал каменный наконечник стрелы, который мой товарищ и забрал с собой на память об этой встрече.
Этот джентльмен ко всему прочему обладает еще и даром привлекать животных, даже диких животных, так что, может быть, именно эта его особенность и помогает ему вступать в связь с эльфами. О последних он может рассказать много любопытного.
«Я бы сказал, что росту в них от двух до трех футов, – говорит он, – и они носят коричневую одежду. Мне кажется, что правильнее всего их суть передает название “духи-обезьянки”. В них от природы заложено желание избегать людей, но некоторые из них, наоборот, склонны к дружбе с людьми или с каким-то одним человеком. Они – что-то вроде Питеров Пэнов, детей, которые так и не выросли{145}. По большому счету, мне кажется, что любой, кто видел эльфов, наверное, строго соблюдал библейское правило: “будьте, как дети”{146}, другими словами, он или она должен быть или Буддой, или совсем уж простым человеком».
Еще один мой друг, который утверждал, что мог видеть эльфов, – покойный Том Тиррэлл, знаменитый медиум, обладавший очень сильным даром ясновидения и другими психическими способностями. Я никогда не забуду, как однажды вечером в йоркширском отеле вокруг его головы начали раздаваться беспорядочные щелчки, очень похожие на щелчки пальцами, и он, держа чашку кофе в одной руке, начал другой яростно отмахиваться от невидимых назойливых гостей. Когда я задал ему вопрос об эльфах, он ответил:
«Да, я действительно вижу этих маленьких пикси[17] или, как вы их называете, эльфов. Да я их тысячу раз видел, но только в лесу и натощак. Для меня они совершенно реальные существа. Что они такое? Не могу сказать. Мне к этим малым ближе чем на четыре-пять ярдов подбираться не удавалось. Они вроде как боятся меня, поэтому сразу разбегаются и на деревья лезут, что белки. Может, если бы я чаще в лес ходил, они б не так от меня бегали. Да, они сильно на людей смахивают, только маленькие очень, дюймов двенадцать, может, четырнадцать ростом. Я заметил, что они коричневые, с довольно большими головами и торчащими ушами, слишком большими для таких маленьких тел, и еще у них ноги кривые. Я говорю все, как видел. Лично мне еще не встречался ни один ясновидящий, который бы видел их своими глазами, хотя я читал, что таких много есть. Я так думаю, они как-то связаны с природой. У их мужчин волосы очень короткие, а у женщин, наоборот, очень длинные и прямые».
Идея о том, что эти крошечные создания сознательно занимаются какими-то естественными природными процессами (например, как пчелы, которые переносят пыльцу), повторяется доктором Вэнстоуном, который подкрепляет свои огромные теоретические знания довольно обширной практической работой, хотя его высоко развитый интеллект, в отличие от Сведенборга{147}, стал для него помехой на пути к психическому восприятию. Если это действительно так, то нам, возможно, стоит вернуться к классическому пониманию подобных явлений, так как древние понимали наяд{148}, фавнов{149}, духов деревьев и рощ. Доктор Вэнстоун, личный опыт которого находится на границе между объективностью и тем, что чувствуется, но остается невидимым, пишет мне:
«Я отчетливо осознаю участие маленьких, наделенных разумом существ в развитии лесов, в особенности в определенных местах, например в Экклзбурн-глен. Когда я смотрю на пруды, мне в голову приходят мысли не о растениях, а о сказочных существах. Возможно, я всего лишь прикрываю свое субъективное сознание несуществующими объективными представлениями, но для меня они – действительно существующие наделенные сознанием создания, способные на общение с нами, которое может происходить с разной степенью отчетливости восприятия. Я склонен думать, что элементарные существа трудятся (как у нас на заводах трудятся рабочие), помогая природе проводить в жизнь ее законы».
Еще один джентльмен, который утверждает, что обладает этим удивительным даром, – мистер Том Чармэн, из Нью-Фореста, который разыскивает эльфов так же, как энтомолог{150} бабочек. В ответ на мой вопрос он рассказал мне, что способность видеть появилась у него в детстве и потом с годами то усиливалась, то уменьшалась в зависимости от того, как далеко от леса он жил. По его описанию, эти существа бывают разных размеров, от пары дюймов до нескольких футов. Среди них встречаются мужчины, женщины и дети. Он никогда не слышал, чтобы они разговаривали, но считает, что они общаются между собой, издавая звуки настолько тонкие, что человеческое ухо их не в состоянии различить. Их можно увидеть как днем, так и ночью, когда они носят над собой огни величиной со светляков. Одеваются они по-разному. Вот все, что я узнал от мистера Чармэна.
Конечно, намного легче было бы нам, людям способным отвечать только на флюиды более материального уровня, объявить всех этих очевидцев жертвами самовнушения или каких-то умственных отклонений. От подобных обвинений им трудно будет защититься. Но, с другой стороны, не стоит забывать, что все эти многочисленные свидетельства исходят от людей вполне солидных, состоявшихся в жизни. Один – знаменитый писатель, второй – известный специалист в области офтальмологии{151}, третий – успешный предприниматель, четвертая – леди, занятая на государственной службе, и так далее. Отмахнуться от свидетельств всех этих людей на том основании, что они отличаются от того, что знаем о мире мы, было бы просто лицемерием, и ни один мудрый человек такого себе не позволит.
Любопытно сравнить между собой эти разрозненные свидетельства, полученные от наших современников. Я уже упоминал о том, что вибрации высшего порядка, которые для нас ассоциируются с жаркой солнечной погодой и, как правило, наблюдаются в полдень, присутствуют в описаниях многих случаев. Однако нужно признать, что во всем остальном свидетельства разнятся. Описываемые существа имеют разный рост, от пяти дюймов до двух с половиной футов. Впрочем, защитник теории эльфов может возразить, что, согласно давним существующим в народе поверьям, эти существа рождаются и растут точно так же, как люди, и мы встречаем их на всех этапах взросления, что и объясняет разницу в росте. Но мне кажется, что более обоснованной является другая версия, а именно: эльфы делятся на разные расы. Представители этих рас в значительной степени отличаются друг от друга и могут населять разные места, так что мистер Тиррэлл, например, встречался только с лесными эльфами, которые не похожи на гномов или гоблинов. Похожие на обезьянок одетые в коричневое существа ростом больше двух футов, которых наблюдал мой друг-предприниматель, очень напоминают созданий, повстречавшихся маленькому Баринг-Гулду по дороге в Монтпилиер. В обоих случаях встречи с этими «рослыми» эльфами произошли на больших открытых пространствах, в то время как эльфы в образе маленьких бородатых стариков совершенно не похожи на танцующих маленьких фей, столь любимых Шекспиром{152}. В случае с мистером Терви и мистером Лонсдейлом одновременно наблюдались два разных вида эльфов, занятых разной работой. Один – танцующие эльфы в яркой одежде, второй – охраняющие их покой эльфы в коричневом.
Расхожее мнение о том, что так называемые «ведьмины кольца», которые часто встречаются на лугах и болотистых пространствах, это следы водящих хороводы эльфов, вне всякого сомнения, несостоятельно, поскольку доподлинно известно, что их истинной причиной является разрастание плодовых тел грибов, таких как agaricus gambosus или marasmius oreades, которые растут от центра и радиально распространяются на все растения вокруг, губя их и оставляя голую землю. Таким образом, образуются разного размера круги, от очень маленьких до довольно больших, около двенадцати футов в диаметре. Такие круги образуются и в лесах, но там они покрываются опавшими листьями и потому менее заметны. И все же, хоть эльфы и не имеют отношения к образованию «ведьминых колец», трудно возразить, что сами по себе эти круги, какова бы ни была причина их образования, являются отличной площадкой для хороводов. Неудивительно, что издавна они связывались с плясками этого маленького народца.
После подобных современных примеров рассказы наших предков о встречах с этими существами воспринимаются уже не так легкомысленно. Хоть местами они и кажутся нам совершенно сказочными, в основе их может корениться доля правды. Я говорю «наши предки», но и сегодня в Саунт-Даунсе{153} пастухи во время обеда бросают через плечо кусочки хлеба и сыра, которые предназначаются для этих малышей. По всей Великобритании, и особенно в Уэльсе и Ирландии, у людей, живущих в тесном общении с природой, сохраняется вера в эльфов. Всегда считалось, что обитают они в земле. Это вполне понятно, потому что неожиданное исчезновение твердого тела можно объяснить только тем, что оно прячется под землю. Их внешний вид никогда не представлялся уродливым и общее представление о них мало чем отличается о того, что мы знаем о них по рассказам из первых рук.
Одним из лучших дошедших до наших дней сообщений о встрече с эльфами является рассказ преподобного Р. Керка, который занимал приход в Монтите на краю Северного нагорья. Примерно в 1680 году он написал памфлет, озаглавленный «Тайное содружество», в котором дал очень точное и обстоятельное описание этих маленьких существ. Сам преподобный Керк не был легкомысленным мечтателем, это серьезный, уважаемый человек, именно ему впоследствии доверили перевод Библии на гэльский язык{154} западной Шотландии. Сведения об эльфах, которые сообщает он, во многом совпадают с уже указанными. Правда, Керк ошибочно полагает, что каменные наконечники для стрел являются «эльфовым оружием», но в остальном он почти не противоречит нашим современным примерам. Сей шотландский священник пишет, что народ эльфов делится на племена с социальным расслоением общества. Они едят, общаются на языке, похожем на очень тонкий свист. Они рожают детей, умирают и хоронят мертвых. Из всех занятий больше всего им нравятся веселые пляски. У них есть государства, они знают, что такое политика, имеют своих руководителей и законы. Иногда у них происходят ссоры и даже войны. Они легкомысленны, к человеческой расе враждебности не проявляют, если не имеют на то какой-то определенной причины, и даже, наоборот, склонны помогать людям, поскольку во всем мире известны «домовые», помогающие вести хозяйство тем семьям, которые знают, как добиться их расположения.
До нас дошло очень сходное свидетельство из Ирландии, хотя тамошний маленький народ, похоже, перенял дух острова, что выразилось в повышенной активности и вспыльчивости. Есть много рассказов о том, как они проявляли характер и мстили за незначительные обиды. В книге «Истинные ирландские рассказы о привидениях» есть указание на статью, напечатанную в «Ларн репортер» 31 марта 1866 года, где рассказывается о том, как некая семья использовала для постройки дома камень, на который заявили права эльфы, после чего жизнь обитателей этого дома сделалась невыносимой, поскольку невидимые мстители начали забрасывать их камнями, что не прекращалось ни днем, ни ночью. Снаряды эти никому вреда не принесли, но очень раздражали. Вообще, приходящие со всего света рассказы о метании камней встречаются так часто и имеют столько подтвержденных общих черт, что их можно объединить в отдельную группу сверхъестественных природных феноменов, независимо от того, что является причиной этих обстрелов, – месть недовольных эльфов или проделки какой-либо иной неспокойной психической силы. Книга, о которой говорилось выше, содержит еще один интересный пример. Один фермер построил дом на земле, по которой проходила дорога между двумя окруженными земляными валами поселениями эльфов, так называемыми «ратами». После этого на него обрушился такой шквал различных шумов и других напастей, что семья его вынуждена была вернуться в свой старый дом, который был намного меньше нового. Историю эту рассказал один человек из Уэксфорда{155}, который утверждал, что тщательно проверил все факты этого дела, осмотрел сам пустующий дом, опросил его владельца, нашел два рата и убедился, что дом находится прямо между ними.
В моем архиве есть подробности аналогичного случая, произошедшего в Западном Суссексе. Мне удалось найти леди, с которой это случилось. Эта женщина решила украсить свой сад камнями, для чего использовала несколько больших валунов с близлежащего поля, которые всегда считались собственностью пикси. Как-то летним вечером эта леди вышла в свой сад и увидела маленькую женщину в серой одежде, которая сидела на одном из валунов. Заметив, что ее обнаружили, она поспешно скрылась. Несколько раз эта женщина появлялась на камнях, а через какое-то время жители деревни попросили хозяйку сада вернуть камни на поле, «потому что, – сказали они, – эти камни принадлежат пикси, и, если их передвигать, деревню ждут беды». Валуны вернули на прежнее место.
Если предположить, что они действительно существуют, чем являются эти создания? Однозначного ответа на этот вопрос мы не знаем. Нам остается только строить более-менее достоверные предположения. Мистер Дэвид Гоу, издатель журнала «Лайт»{156} и признанный авторитет в психических вопросах, поначалу считал их обычными человеческими духами, которые рассматриваются с другой стороны ясновидческого телескопа и поэтому кажутся такими маленькими. Однако изучение подробно описанных разнообразных случаев встреч с ними заставило его изменить мнение и прийти к выводу, что в действительности они представляют собой некую особую форму жизни, которая развивалась своим чередом и по каким-то морфологическим причинам приобрела человеческие черты. Природа имеет странную привычку повторяться. Можно вспомнить фигурки на корнях мандрагоры{157} или листья папоротников изо льда, появляющиеся зимой на окнах.
В замечательной книге «Странник в мире духов», опубликованной в 1896 году, автор, господин Фарнезе, говорит о многих загадочных явлениях, в том числе и об эльфах. Сведения свои он получил во время спиритических сеансов, и они не только во многом совпадают с положениями, изложенными выше, но и расширяют их. Вот что он говорит об эльфах:
«Некоторые из них внешне похожи на гномов, которые по поверьям живут в горных пещерах. То же относится и к тем эльфам, которых люди встречали в отдаленных и уединенных местах. Некоторые из этих существ являются очень примитивными формами, почти не отличаются от высших растений, разве что они наделены способностью самостоятельно передвигаться. Другие же, напротив, полны энергии, их жизнь наполнена причудливыми бессмысленными играми. По мере того, как человеческие поселения расширяются и захватывают все новые территории, низшие формы жизни исчезают из астральных сфер на этих участках земли, и следующие поколения начинают сначала сомневаться, а потом и вовсе отрицать, что они когда-либо существовали».
Такая точка зрения кажется приемлемым объяснением исчезновения с лица земли фавнов, дриад{158}, наяд и остальных существ, в существовании которых не сомневались античные авторы.
Однако все эти свидетельства кажутся маловажными по сравнению с их действительно существующими фотографиями, которые я опубликовал в своей книге «Пришествие фей». В расширенное ее издание включены примеры из Йоркшира, Девоншира, Канады и Германии, которые подтверждают существование разных типов эльфов, отличающихся ростом. После того, как книга вышла из печати, мне прислали прекрасный снимок из Швеции. Степень достоверности этих снимков различна, но все они получены из надежных источников и все вместе являются достаточно убедительным доказательством существования эльфов, если только мы не готовы полностью пересмотреть наши взгляды на природу и энергию мысленных форм. Никому еще не удалось оспорить подлинность фотографий из Коттингли. Все новые проверки только подтверждают их аутентичность. Увидеть сами фотографии и узнать все подробности этой истории читатель может в упомянутой выше книге.
Несколько завершающих абзацев можно посвятить другим элементарным формам жизни, которые зафиксированы свидетельствами, хотя я и признаю, что уровень их достоверности совсем не тот, что в случае с эльфами. В «Привидениях, которых я видела» миссис Твидейл (книге намного более захватывающей, чем любой сенсационный роман, с которой может сравниться разве что «Призраки рассвета») содержится несколько описаний встреч с фавнами, сатирами{159} и даже в одном случае с группой кентавров. Все они очень красочны и правдоподобны, если не сказать убедительны. Я знаком с миссис Твидейл лично, она – дочь одного из знаменитых эдинбургских братьев Чеймберз, и я уверен, что она менее, чем какая-либо другая женщина, склонна преувеличивать или преуменьшать истину. Впрочем, самые яркие из приведенных ею примеров попали к ней через вторые руки, поэтому полной ответственности за них она не несет.
Известен один любопытный случай, когда некое сатироподобное существо каким-то случайным образом выпало из своего уровня вибраций и оказалось в нашем. Я не хочу сказать, что это истинное объяснение, но приведенные факты были тщательно проверены, и как их объяснить иначе, я не знаю. Происшествие это описывается в изданной несколько лет назад книге под названием «Диковинные происшествия». В ней говорится, что где-то в середине прошлого века после небольшого снегопада в Девоншире были обнаружены отпечатки ног, имевших расщепленную, похожую на козлиную форму. Они покрывали больше сотни миль в полях Девоншира и были самым внимательным образом осмотрены, даже сфотографированы. Не вызывает сомнения, что следы эти появились за одну ночь. Они шли через все преграды и в одном месте пересекали устье Тайнмута{160}, где обрывались на одном берегу и продолжались на другом. Размером они были, насколько я помню, два дюйма на один. Если приведенные факты не искажены, то только целенаправленный розыгрыш, для осуществления которого понадобился бы сплоченный труд нескольких вступивших в сговор людей, может быть единственным не сверхъестественным объяснением возникновения таких следов, хотя я на этой версии не настаиваю, а всего лишь предлагаю ее к рассмотрению. Происшествие это в свое время привлекло к себе большое внимание, и изображения следов можно отыскать в одном из старых номеров «Иллюстрейтед Лондон ньюс»{161}.
Читатель может спросить, какое отношение имеют эльфы и другие элементарные силы природы к остальным эссе, посвященным судьбе человеческой души, собранным в этой книге. Связь эта хрупка и не очевидна, она заключается в следующем: все, что расширяет наше представление о возможном и сталкивает нас с давно заржавевших путей привычного восприятия действительности, помогает нам восстановить гибкость разума и стать более восприимчивыми к новым системам идей и взглядов на мир. Важность вопроса о существовании эльфов бесконечно мала и незначительна по сравнению с вопросом о том, что ждет каждого из нас и все человечество впереди. К тому же свидетельства их существования нельзя назвать убедительными, хотя (надеюсь, мне это удалось показать) отвергать их полностью тоже нет оснований. В любом случае эти существа далеки от нас, и существование их имеет не большую важность, чем существование каких-нибудь необычных животных или растений. И все же извечная загадка, почему «лилия цветет уединенно, в пустынном воздухе теряя запах свой»{162}, и почему природа столь богата на дары, которыми человеческие существа не могут воспользоваться, когда-нибудь будет разгадана, если мы поймем, что иные формы жизни живут рядом с нами на этой планете и так же, как мы, разделяют ее благословение. Давайте хотя бы воспринимать это просто как интересное предположение, от которого дремучие леса и дикие верещатники кажутся нам еще более таинственными и завораживающими.
IX
Странный пророк
Когда человек начинает понимать, что чья-либо философия ему недоступна, и когда после честных попыток в ней разобраться он все же терпит поражение, человек этот обычно приходит к заключению, что плох сам философ и что ему не мешало бы глубже вникнуть в суть вопросов, которые он затрагивает. Я долго пытался понять Томаса Лейка Харриса{163}, мистика, который вызывал самые противоречивые оценки и которого одни почитали за мессию, другие же считали дьяволом. В своих поисках истины я прочитал большую часть написанного им и внимательно проштудировал «Жизнь и произведения», его биографию, составленную преданным последователем мистером Харриса Артуром Катбертом, который утверждает, что участвовал с ним во многих психических экспериментах. Кроме того, я изучил «Sympneumata», книгу, написанную женой Лоренса Олифанта{164} и отредактированную ее знаменитым супругом. Правда, я пришел к выводу, что произведение это не только не дает ответов, но запутывает еще больше. Остается искренне пожалеть, что автором книги выступил не муж, который неплохо пишет по-английски, а жена, с ее тяжеловесным стилем и предложениями, которых на странице умещается не больше двух. Наконец я прочитал воспоминания о Харрисе, принадлежащие перу романистки миссис Олифант, тети Лоренса, которая весьма критически относилась к американскому пророку. Покончив со всем этим, я остался в прежнем недоумении и так и не смог понять, с кем имею дело, с необычайно хитрым, страдающим непомерной манией величия пустомелей или с действительно боговдохновенным человеком; то ли его философия – всего лишь облако, сотканное из бессмысленных слов, то ли он действительно хотел донести до нас важное послание.
Меня успокаивает лишь тот факт, что такой проницательный человек, как Лоренс Олифант, после двенадцати лет близкого знакомства тоже так и не смог понять истинный характер своего товарища. В своем знаменитом романе «Масоллам» он изображает Харриса человеком с раздвоением личности, двумя голосами и двойственным взглядом на мир и в конце говорит: «Он мог быть либо лучшим, либо худшим из людей». Читателю может показаться интересным небольшой очерк о моих впечатлениях от этого необычного человека и его взглядов.
Харрис родился в 1823 году в Фенни-Стратфорде в Бакингемшире. Когда ему было пять лет, родители его эмигрировали в Соединенные Штаты, где осели в городе Ютика в штате Нью-Йорк. С тех пор это место стало центром возникновения и развития различных новых видов религий и псевдорелигиозных течений. Спиритизм, мормонизм{165} и «Христианская наука»{166} – все они имеют корни именно в этом географическом центре. Харрису, который был независим от всех этих течений, суждено было сыграть важнейшую роль в становлении той особенной тяги к духовному, которая была столь характерна для того времени и того места.
Его семья состояла из закоснелых кальвинистов-баптистов{167}, и уже в ранней молодости Харрис высказывал несогласие с их прокисшими доктринами и принимал более широкое и доброжелательное учение универсалистов{168}. Один офицер рассказывал мне, как однажды, когда он поинтересовался, какой веры придерживается один из новобранцев, сержант ответил ему: «Он говорит, что он христадельфианин{169}, да только мне кажется, что это почти тот же самое, что язычник». Возможно, в те дни строгих догм точно так же воспринимали и универсалистов. Но Харрис, пока не начал выдвигать собственные постулаты, был от природы яростным противником всех догм. В двадцать лет он сменил веру. Известно, что в то же время ему явился образ его покойной матушки и сказал: «Дорогой сынок, бедный мой сынок, ты должен помнить, что Господь является отцом всех людей и что каждый человек – твой брат».
Он был превосходным проповедником, и вскоре имя его стало знаменитым, но идеи его нового учения были довольно туманны, и это заставило его обратиться к поиску того, что могло бы послужить убедительным доказательством для его последователей. В поисках подобного доказательства он обращается к спиритуализму и, чтобы лучше разобраться в его сущности, едет к Эндрю Джексону Дейвису{170}, который после того как подвергся нескольким сеансам гипноза, сам стал медиумом. Встреча и общение этих двух людей, несомненно, было значимым событием, поскольку, несмотря на различие во взглядах, оба они были действительно выдающимися личностями, и каждый из них занял свою нишу в развитии религии. Тогда Харрису было двадцать четыре, а Дейвису двадцать, но это были воистину незаурядные молодые люди. Дейвис посвятил Харриса в тайны общения с духами, и на какое-то время Харрис превращается в страстного проповедника идей спиритуализма. Однако после того, как Дейвис становится участником нескольких пикантных историй, которые он описал в своем «Волшебном посохе», Харрис, который, судя по всему, питал большее уважение к институту брака, разочаровался в своем товарище и из защитника превратился в столь же яростного противника спиритуалистического движения. Подобное отношение кажется в высшей степени нелогичным, поскольку любые заслуживающие порицания поступки кого-либо из сторонников той или иной веры не могут опровергнуть истинность фактов, на которых строится сама вера. Равнозначно было бы отвергнуть христианство ради того, чтобы осудить Иуду. Но факт остается фактом, после этого Харрис уже никогда не выступал с позиций спиритуализма и отвергал все, что когда-то поддерживал. Любому, кто знаком с истинными принципами этого учения, должно быть совершенно ясно, что он так и не смог понять их истинный смысл, посчитав искусственный гипноз основной частью медиумизма. Его главным доводом было то, что, как ему казалось, во время спиритических сеансов происходит общение со злыми духами. Но ведь и среди людей встречается множество недобрых личностей, и каждый сам решает, с кем ему общаться. Найти более достойных партнеров не так уж сложно. Эту великую истину Харрис не захотел понять, и с тех пор жизнь его потекла по своему руслу. Он утратил связь со всеми философскими системами, истинные ценности которых поддаются вразумительному объяснению, хоть они и оказали сильное влияние на небольшой кружок его последователей.
Он все еще продолжал служить в одной из церквей Нью-Йорка, прихожанам которой (в их числе был и Хорас Грили), наверное, было очень нелегко поспевать за духовными превращениями своего пастора и понимать их. Церковь эта называлась Независимая христианская церковь и считалась универсалистской. Харрис говорил, что проповеди, которые он произносил там, были получены им в результате того, что спиритуалисты сейчас называют автоматическим письмом, и что целью и результатом их было искупление грехов беспризорных детей. Подобное признание очень похоже на попытку как-то оправдать свой отказ от спиритического мировоззрения. В это время он участвует в создании колонии под названием Горная пещерная ассоциация, которая была распущена после недолгого и не слишком праведного существования. Для Харриса это был первый опыт жизни в коммуне, который, несомненно, в значительной степени предопределил его дальнейшую жизнь.
Тогда же, примерно в 1850 году, Харрис, по его собственному утверждению, получил прямое откровение от великого ангело-человека, который направил его мысли в особый канал. Сходные видения были у Сведенборга и у Смита, основателя мормонизма{171}. Нечто подобное испытал и Дейвис в горах вблизи Покипси{172}. Принимая во внимание близкое знакомство с последним, нельзя с уверенностью сказать, что видение Харриса не было вызвано его подсознанием, в котором хранились воспоминания и впечатления от того, что он слышал о явлении, виденном Дейвисом. Первым плодом этого события стала длинная поэма в 6000 строк, которую он сочинил за две недели, потратив в общей сложности двадцать семь рабочих часов. Чтобы закрыть этот вопрос, можно сказать, что благодаря этой поэме и многочисленным последующим стихотворениям (которых было столько, что его, пожалуй, можно назвать одним из самых плодовитых поэтов в мире) Харрис показал себя настоящим и блестящим поэтом. Лоренс Олифант ставит его на первое место. Я не хочу быть таким категоричным, но считаю, что он действительно достоин занимать очень высокое место на поэтическом олимпе. Местами строгой простотой фраз он напоминает Блейка{173}, а местами высокой духовностью доходит до уровня Шелли{174}. В качестве примера первого утверждения могу привести следующий пример:
- На девять месяцев меня ты в женском лоне приютила,
- В цветке смеющемся от глаз чужих укрыла.
- Мне поклонялась женщина, я плотью ее был,
- Нектар ее чудесного цветка меня поил[18].
Что же касается второго, то достаточно прочитать любую строчку из его последующих произведений, чтобы понять, что я имею в виду. Похоже, лиризм был вообще свойствен его обычной речи, что до некоторой степени объясняет характерные для его произведений ритмику и торжественность. Одна женщина, которая знала его в тот период, писала о нем:
«В Ютике он вечерами заходил в мою гостиную, усаживался на стул (высокий стул, на котором он мог сидеть, ритмично раскачивая ногами) и начинал сочинять стихотворения … Изысканные мысли, высказанные изысканными словами. У меня сохранились самые прекрасные воспоминания о тех часах. Внешне он тогда не производил впечатления, был слишком худым, даже, можно сказать, тощим, но у него были очень умные глаза и редкий по красоте, приятый голос. Слушать, как он читает свои поэмы, было так же восхитительно, как смотреть на закат или восход солнца. Внутренне мы ощущаем, что они прекрасны, но запомнить их не можем».
Последнее предложение мне кажется очень удачной оценкой. Точно подмечено и четко сформулировано. Причина этого заключается в том, что это слишком трансцендентные и отвлеченные материи. Когда Теннисон{175} рассуждает о глубинных смыслах жизни, ты ощущаешь себя человеком, живущим среди людей. Харрис же постоянно словно парит в воздухе. Не существует такого якоря, которым можно было бы удержать его среди повседневных житейских забот. Поэтому, когда начинаешь читать его произведения, как отмечает леди, ощущаешь восторг от легкости стиля и благородства мысли, но потом понимаешь, что на полках памяти от этого не откладывается почти ничего.
Потом настал тот день, когда Харрису пришла пора проложить свой собственный путь в неизведанное, и путь этот был слишком туманен и сложен, чтобы описать его… тем более повторить. В этом есть как практическая сторона, так и теоретическая или догматическая. Практическая сторона этой системы заключена в утверждении, что при помощи некой дыхательной системы можно достичь определенных психических результатов и раскрыть мозг для восприятия божественного. Нужно иметь в виду, что подобные упражнения диафрагмы{176} или солнечного сплетения – поскольку указывается, что именно они подвергаются физическому воздействию – сопровождаются ментальными{177} или спиритическими усилиями, иначе можно добиться не бльших результатов, чем при стоянии на голове. С другой стороны, можно предположить, что, если было произведено ментальное и спиритическое усилие, прогресс будет автоматическим и независимым от физического напряжения. Как бы то ни было, теория именно такова, как я ее обрисовал, и есть другие свидетели, такие как мистер Катберт, утверждающие, что сами прошли через начальную степень просветления, которая достигается таким путем. Говорят, что в этом дыхательном упражнении есть семь ступеней, каждая из которых достигается путем долгих и несомненно болезненных усилий. Никто, кроме самого Харриса, еще никогда не достигал седьмого уровня, хотя его последователи, включая всех его жен (их у него было три), находились на разных ступенях лестницы. Тот факт, что Харрис сам прошел все семь уровней, был основой для притязаний, которые должны были поразить, если не убедить общественность, поскольку с полной серьезностью утверждалось, что до него подобное удавалось только Христу. Впрочем, сам процесс, должно быть, остался не замеченным апостолами, поскольку ни в одном Евангелии он не упоминается, и даже Павел, который приводит такой полный список его спиритических способностей, об этом умалчивает.
И в то же время нельзя отрицать, что существует достаточно большое количество доказательств того, что с помощью определенного контроля дыхания можно достичь некоторого возбужденного умственного состояния. В случае Сведенборга, чем поверхностнее у него дыхание, тем духовнее образ его мыслей. Каталептики{178} как будто вообще не дышат, из-за чего иногда даже становятся жервами преждевременных похорон, но, похоже, в таком состоянии дух их находится в состоянии высшей степени свободы. Индусы свели это все в определенную систему, которая дает им неоспоримые результаты{179}. Я помню, как в Новой Зеландии в Кентербери встречался с людьми, которые практиковали эту систему и уверяли меня, что это не так уж безопасно, поскольку во время такого сеанса освобожденная душа оставляет свой дом пустым и в него в это время может вселиться посторонний жилец. Как бы то ни было, общая идея Харриса находит своих сторонников, хотя я не знаю никаких доказательств того, что подобные физиологические эксперименты обязательно должны сопровождаться высокой духовностью. Насколько мне известно, лишь эта дыхательная гимнастика является объективной частью философии Харриса.
Таким образом мы добрались до ее догматической стороны, которая заключается в утверждении, что каждый без исключения человек двупол, включая самого Создателя. «Двуединство» – вот слово, которое выражает всю философию Харриса. Это считается настолько важным, что второй внутренней сущности противоположного пола даже дается свое имя, так что у господа Иисуса появилась тесная связь с некоей леди Иисой, а сам Харрис имел очень много общего с леди Лили, к немалому, хотя и не такому уж необъяснимому смущению своих земных жен. Эта леди Лили почитается так высоко, что после смерти целый район небесного пространства получил название Лилистан. Предполагается, что эта внутренняя разнополая двойственность должна положить конец грубым природным процессам и освободить человечество от того болота похоти и морального разложения, в котором оно погрязает. Однако, поскольку у Харриса были не только жены, но и дети, надо полагать, что высшая ступень совершенства полной реализации ему все же не принесла.
В малопонятной книге «Sympneumata»{180} (которую стоило бы перевести на доступный английский язык) подвергаются исследованию двуединые боги прошлого. Среди множества прочих соединяются в одно целое такие пары, как Исида и Осирис{181}, Хатор и Ра, Бел и Белет{182}. Если задуматься над практическими результатами подобных систем прошлого, создается впечатление, что их скорее нужно избегать, чем им следовать. Что мы выиграем, или как улучшится жизнь человека, если мы начнем поклоняться божествам-гермафродитам{183}? Насколько это применимо к человеку? Конечно же, известно, что в мужчине воплощаются многие черты матери, и дочь может быть очень похожа на отца, поэтому неудивительно, что каждый пол может иметь двойственное проявление. Существуют и анатомические факты, которые соотносятся с подобным психологическим единством. Но что стоит за всем этим? Обсуждение полового вопроса в применении к Богу кажется неуместным и даже неприятным. Кроме того, Харрис не дает никакого четкого объяснения, зачем подобные странные догмы нужны миру, который и так сыт по горло бездоказательными утверждениями и изо всех сил пытается вырваться из клетки диких верований в область конкретных доказательств. Если бы Харрис до конца понял спиритуализм, он бы знал, что те конкретные доказательства, к которым так тянется человеческий разум, проще всего найти именно в этом направлении.
В космогонии Харриса были и другие любопытные элементы. Например, считалось, что планеты населяют духи, причем некоторые из них стоят ниже земных, а некоторые их превосходят, и между этими живыми сущностями и нами имеется связь. Еще он полагал, что эльфы, или, как он предпочитал их называть, феи, имеют очень большое значение для развития человеческого духа. То, что эти создания существуют и выполняют определенные незначительные функции в природе, у многих не вызывает сомнения, к тому же это подтверждается достоверными свидетельствами, однако нет никаких доказательств того, что они якобы имеют большое духовное значение, если только не распространять термин «фея» на те высшие создания, которых называют ангелами и которые, очевидно, имеют определенное влияние на наши жизни.
Помимо маловразумительных доктрин, в системе Харриса было одно положение, с которым многие из нас искренне согласятся. А именно, он считал, что возвращение к простой жизни на лоне природы принесет нам пользу. Для достижения этой цели он организовал несколько сменивших друг друга коммун, и принятая в них система называлась «Толк». Первая колония была организована в 1861 году в фермерском доме в Вассиаке. В 1863 она переехала в Америку, и там жизнь сообщества сосредоточилась вокруг мельницы и банка. В последнем заведении, по воспоминаниям коммунаров, мистер Харрис, президент, проводил большую часть своего времени. «Там собираются люди, чтобы решать деловые вопросы, кое-кто просто курит и разговаривает о своем или бесеует о политике. Сам президент тоже частенько заходит, садится среди своих товарищей и запросто, совершенно естественно и по-свойски разговаривает с каждым». Такую приятную картину рисует мистер Катбер, но все-таки хотелось бы, чтобы это не было «банком».
Примерно в это время происходит поистине удивительное. Пророк с женой отправляется в Англию организовать издание некоторых своих работ. Там он читает несколько лекций или проповедей в Стейнвей-холле{184}. Его витиеватая и довольно напыщенная манера излагать мысли, которая, подобно его поэзии, малосодержательна, но благозвучна, привлекает к нему множество слушателей, среди которых оказывается и леди Олифант, мать знаменитого писателя и дипломата, одного из самых многообещающих молодых людей в Англии.
На следующую лекцию она уже пришла с сыном, и именно тогда мысли пророка затронули какие-то мистические, сочувствующие струны в их сердцах. Концепция простой жизни в коммуне, ее необычное, хоть и туманное, религиозное обоснование оказались притягателными для людей, уставших от пустоты повседневной жизни и бессмысленных церковных догм. Они ликвидировали все свои финансовые дела, оставили дома и отправились за счастьем в американскую коммуну. Этот приток новых сил и денег позволил колонистам перебраться в Броктон, неподалеку от Буффало{185}. Там они заняли несколько ферм и дело поставили на более широкую ногу.
Те, кто ждут критического взгляда на те события, могут найти его в рассказе миссис Олифант о жизни ее знаменитого племянника. Разумеется, для благородного старинного шотландского рода было крайне неприятно осознавать, что лучший их отпрыск попал под влияние того, кто им должен был казаться американским авантюристом с очень сомнительной репутацией. Насколько сильным было влияние, можно судить по тому, что следующие десять-двенадцать лет жизни Лоренса Олифанта прошли в простейших сельскохозяйственных занятиях, включая торговлю клубникой на железнодорожных станциях. Следует признать, что есть определенная красота и даже святость в том, что в этот утилитарный{186} век человек смиренно решает посвятить себя духовным исканиям, но все же, если учесть, какими исключительными способностями был наделен этот конкретный человек, возникает сомнение, что существует хоть какое-то оправдание тому, что энергия его было направлена на столь ничтожное для мира дело.
Подчинение молодого шотландца своему наставнику было таким полным, что ему даже пришлось просить разрешения на то, чтобы покинуть Броктон и отправиться военным корреспондентом на франко-прусскую войну{187}. Что еще удивительнее, ему пришлось просить разрешения жениться, и после свадьбы он надолго был разлучен с женой по указанию властолюбивого пророка. Просто поразительно, как вполне разумные люди могут добровольно мириться с таким положением, и никто еще не смог дать этому какого-либо объяснения. Может показаться, что Харрис имел довольно веские рычаги влияния на Олифанта, поскольку немалая часть состояния шотландца была вложена в броктонскую недвижимость, которая, впрочем, принадлежала не Харрису лично, а всей коммуне. Олифант является не единственным известным человеком в этой небольшой коммуне, в нее входили несколько японцев, которые, скорее всего, прибыли туда по его рекомендации, поскольку он обзавелся множеством друзей этой нации во время дипломатического визита в их страну. Один из этих японцев впоследствии стал послом в Лондоне, еще один занял такой же пост в Париже. Очевидно, Харрис обладал какой-то особенной притягательностью для умных, образованных людей.
Сам пророк, который, несмотря на все семь ступеней дыхания и страдания духа или тела, которое олицетворяло собой эти ступени, похоже, сохранил в себе много человеческого. Он не отказывал себе в маленьких земных удовольствиях, любил выкурить сигару, выпить бокал вина, а его искренний безудержный хохот надолго запомнился его последователям. Харрис прекрасно разбирался в коммерческих делах. Он построил второй банк, гостиницу, магазин, железнодорожный ресторан и множество различных удобств, которые должны были обслуживать его колонию. Наконец, найдя более масштабное и прибыльное поле деятельности, он заложил большой виноградник в Фаунтин-грев на юге Калифорнии, несомненно, и поныне приносящий урожай, который используют многочисленные частные винокуренные заводы для того, чтобы сделать жизнь в ежовых рукавицах сухого закона{188} чуточку приятнее. Ко всей этой деятельности можно было бы отнестись более благосклонно, если бы она не сопровождалась странным религиозным жаргоном. К примеру, утверждалось, что производимое ими вино содержит в себе «божественно-природный жизненный компонент».
В разгар кипучей деятельности Харрис находил время и на занятие литературой. Он написал немало как прозаических произведений, так и стихотворений. О его поэзии я уже высказал свое мнение, но проза его не вызывает у меня такого же одобрения. Мистер Катберт в своем произедении «Жизнь и труд» отводит ни много ни мало семьдесят страниц на цитаты из того, что называет «эта великая книга», которая впоследствии была опубликована под названиями «Новая республика» и «Божественное дыхание в человеке». Возможно, содержащееся во всем этом эзотерическое{189} значение придало особенный смысл этой работе для последователей его учения, но для обычного критика книга эта состоит из пустых напыщенных фраз, в которых не прослеживается ничего великого, зато полно богохульства и откровенных непристойностей. Я не скрою, что на мою общую оценку Харриса оказали большое влияние именно его произведения, и, прочитав их, я пришел к однозначному выводу, что автор во время работы над ними, должно быть, страдал серьезным умственным расстройством и как предводитель мог привести свою паству только к несчастью. Впрочем, жизнь этого человека была достаточно многосторонней, и, надеюсь, мне удалось показать, что были в ней и другие проявления, а также и другие литературные достижения, заслуживающие более высокой оценки.
Зависимость Лоренса Олифанта от своего наставника продлилась двенадцать лет. Не сохранилось свидетельств о том, что послужило причиной их разрыва, но и сам писатель, и его мать постепенно разочаровались в Харрисе. Стоит ли сомневаться, что письмена, подобные тем, о которых упоминалось выше, могут не вызвать отвращение у образованного и думающего читателя. Возможно, занятый мирскими делами преуспевающий пророк показался им совсем не тем человеком, каким они хотели видеть пламенного духовного лидера, который увел их за собой в пустыню. Расставание не получилось мирным. Олифант обратился в суд, чтобы вернуть долю своей собственности, в ответ Харрис попытался упрятать Олифанта в сумасшедший дом. Закончилось это тем, что часть денег вернулась владельцу и Олифант продолжил путь своей не менее интересной дорогой, которая привела его в Эль-Хардж в Сирии, где он прожил последующие годы. Тот факт, что он позволил своей жене опубликовать «Sympneumata», и то, что книга эта включает многочисленные стихотворные вставки, явно (хоть автор об этом нигде не упоминает) принадлежащие перу Харриса, говорит о том, что его взгляды на пророка не слишком изменились.
Мало что можно добавить к рассказу о Харрисе, который почти всю оставшуюся жизнь провел в своем калифорнийском имении, кроме того, что на семидесятом году жизни заявил, что наконец прошел финальный седьмой дыхательный уровень, чем достиг уникального положения среди людей. Об этом событии он объявил на страницах «Сонома{190} демократ», и объявление это написано языком куда более понятным, чем большинство его предыдущих туманных заявлений. Он пишет:
«Последние два-три года я провел в затворничестве в своем горном убежище, работая над окончательным решением проблем, поднятых моими открытиями, сделанными сорок лет назад. Последняя задача, которая стояла передо мной, заключалась в том, чтобы … выяснить, как, не проходя через болезни, человек может практически осуществить и осознать воскрешение. … Вопрос стоял так: либо успех, либо разложение. Успех был столь же неожиданным и приятным, как когда тяжелое груженое судно, угодившее в безумный шторм, вплывает в тихую гавань, оставив позади бушующее море, и скользит по водной глади окруженного сушей рая. Я миновал декабрь и сейчас переживаю май. … Я больше не старик, которому за семьдесят, я вновь наполнился физическими и духовными силами, мое уединение подходит к концу. … Я отрекаюсь от славы во имя медленных, но неизбежных открытий надвигающегося времени. Каждый час моих дней должен быть посвящен труду бескорыстному и благотворному».
Эти благородные слова могли быть провозглашены столетним старцем, но это было не так. Томас Лейк Харрис покинул свой калифорнийский виноградник и отправился в Лилистан или в какую-то иную сферу потустороннего мира, пребывание в которой он заслужил своей странной жизнью, лишь достигнув почтенного, но не такого уж выдающегося возраста – восьмидесяти трех лет. Несомненно, он как человек и религиозный деятель оставил после себя одну из самых интересных загадок, о которых мне известно.
X
Лондонское привидение
Несколько дней все газеты пестрели сообщениями о вызвавшем небывалый интерес у публики доме с привидениями, который находится в нескольких сотнях ярдов от площади Пиккадилли.
Как утверждали жильцы этого дома, нижняя его комната, в которой царила ощутимая зловещая атмосфера потустороннего присутствия, стала местом необъяснимых проявлений, которые выразились в громком стуке и ярком свете на лестнице. Кроме того, молодая женщина, решившая расследовать это дело, несколько раз видела в этой таинственной комнате старика с недобрым лицом.
Для проверки этого случая вечером 28 мая 1924 года я встретился с несколькими своими товарищами, и в одиннадцать часов мы прибыли к указанному дому. Здание это стоит недалеко от театра, и нам было довольно странно после улиц, заполненных расходящейся по домам шумной театральной публикой, оказаться перед мрачным молчаливым зданием в одном из переулков.
В нашу группу входили уже упоминавшаяся молодая женщина, которую я буду называть ясновидицей, секретарь экспедиции, молодой голландский художник, который также обладал психическим зрением, мистер Хорэс Лиф, считавшийся сильным медиумом, врач с Вимпол-стрит, преподобный Вейл Оуэн и я.
Поскольку экспедиция была организована мною, я взял на себя задачу оградить нас от вмешательства разного рода шутников. Были заперты все двери, кусок шпагата натянут на единственной ведущей в нижнюю комнату лестнице.
В этой нижней комнате мы и собрались. В 11:30, рассевшись вокруг стола в необходимом для получения сообщений порядке, потушили свет. С улицы до нас не доносилось ни единого звука. Мы спокойно дожидались начала событий, негромко переговариваясь, поскольку, как показывает опыт, звуковые колебания способствуют проявлению психических феноменов.
Поначалу темнота казалась абсолютной. Но постепенно мы начали различать тусклый свет на лестнице. Он имел признаки призрачного свечения, но все согласились, что это было отражение от стеклянной крыши здания, и сначала мы его не замечали просто потому, что наши глаза еще не привыкли к темноте.
Какой-либо психической атмосферы не ощущалось. Несколько раз где-то в глубине дома что-то скрипнуло, но не сильнее, чем это бывает в любом старом здании в тишине ночи.
Руки наши лежали на столе, который время от времени подрагивал, но каких-либо четко выраженных движений не совершал. Мы уже начали подумывать, что результаты проверки окажутся полностью отрицательными, как вдруг сидевшая слева от меня ясновидица взволнованно прошептала:
– Я вижу его. Он здесь. Стоит на лестнице и смотрит на нас.
«Немолодой мужчина с бородкой, немного раскосыми глазами и хитрым выражением лица», – так она описала привидение. Голландец подтвердил это. Я же, кроме легкого свечения, обозначавшего контур лестницы, не видел ничего, но я не обладаю даром психического восприятия.
Оба спирита сообщили, что мужчина спустился немного ниже, и ясновидица начала проявлять явные признаки волнения.
Тогда мы стали просить призрака подойти к нам и рассказать, как мы можем помочь ему. В следующую секунду оба ясновидящих в один голос заявили, что он исчез с лестницы.
Через минуту пришел в движение стол. Он начал ритмично подниматься и опускаться. Мой довольно немалый опыт сидения за спиритическим столом научил меня тому, что неразвитые духи всегда совершают резкие, дерганные, зачастую круговые движения, а плавные движения – это признак уверенного, осмысленного контроля.
Таким образом мы уверились в характере нашего невидимого гостя, и после разъяснения способа, которым мы можем понимать его ответы, между нами произошел следующий диалог (ответы были четкими и быстрыми):
– Вы дух?
– Да.
– Мужчина?
– Да.
– Это вы раньше приходили в эту комнату?
– Да.
– У вас есть причина, по которой вы сюда возвращаетесь?
– Да.
– Дело в деньгах?
– Нет.
– В бумагах?
– Нет.
– Раскаяние в содеянном?
– Да.
После этого я объяснил духу условия, в которых он теперь живет, и заверил его в необходимости отвлечься мыслями от былых земных дел, которые замедляют духовный прогресс. Я попросил его перестать беспокоить невинных людей и сказал, что для спасения ему нужно приспособить свой разум к новым условиям, не думать о себе и начать стремиться к высшему.
Я сказал ему, что мы будем за него молиться, и мистер Вейл Оуэн прочитал вместе с нами прекрасную молитву о том, чтобы страдания нашего несчастливого брата окончились. После этого я спросил его, услышал ли он нас и понял ли. Ответ был: «Да». Повлияло ли это как-то на его отношение к действительности? После некоторого колебания: «Нет». Наверняка это был человек с твердым характером, которого не так-то просто переубедить.
Тогда я сказал, что мы готовы принять любое его послание и вначале хотим узнать его земное имя. Для этого я начал медленно называть буквы алфавита, попросив его резко дергать столом на нужных буквах. Вот какие буквы мы получили: Л-Е-Н-А-Н.
– Все верно? – спросил я.
– Нет, – был ответ.
– Л-Е-Н правильно?
– Да.
– Вас зовут Ленин?
– Да.
– Вы Ленин, русский вождь?
– Да.
Все участники нашей компании подтвердили, что никто из них не думал в тот момент об этом человеке. Конечно же, и я до последней секунды не ожидал услышать это имя.
– Вы можете передать нам какое-нибудь послание по-русски?
– Да.
После этого была проведена определенная лингвистическая проверка, но мне трудно было за ней уследить, поскольку запись по буквам алфавита – непростая задача даже для родного языка. Голландский художник обратился к призраку на нескольких языках и получил правильные ответы «Да» и «Нет», свидетельствующие о понимании.
– У вас для нас послание? – спросил потом я.
– Да, – был ответ.
– Тогда я буду называть алфавит.
Работа продвигалась медленно, но в конце концов у нас вышло довольно странное предложение: «Художники должны поднять эгоистичные народы».
Я подумал, что под словом «художники» он подразумевал всю интеллигенцию и вообще людей мыслящих.
Мы спросили, закончено ли на этом его послание, но он ответил, что нет. Поскольку алфавитный метод записи был таким долгим и неуклюжим, мистер Хорэс Лиф высказал идею отодвинуть стол в сторону и предложить духу проникнуть в кого-то из нас.
Свои кандидатуры предложили и сам мистер Лиф, и художник. Тогда мы сменили местоположение и для достижения гармонии и нужной вибрации спели «Веди, добрый свет».
Неожиданно в полной темноте прозвучал странный голос, низкий и чистый по тембру. Это был голос личного духовного проводника мистера Лифа.
– Я ощущаю присутствие духа, который хочет высказаться. Дух сильный. Нет, я не скажу, чтобы это был злой дух. Его аура не злая. Да, он иностранец. Больше я ничего сказать не могу. – На этом голос снова затих.
Некоторое время спустя мы услышали вздохи и постанывание. Дух пытался проникнуть в тело мистера Лифа. Было очевидно, что подобные психические процедуры ему в новинку, поэтому он не знал, что делать. Он сумел добиться лишь резких мышечных сокращений.
Мистер Оуэн с одной стороны и доктор с другой изо всех сил пытались удержать его трясущиеся, дергающиеся руки. Потом, издав протяжный вздох, он пришел в сознание. Попытка оказалась неудачной и очень болезненной.
Все мы были в недоумении. Никто не знал, что делать дальше, поэтому было решено снова прибегнуть к столу, и вопросы стал задавать голландец.
– Дух улыбается, – сообщила ясновидица.
В этом тоже можно увидеть подтверждение, ибо она не помнила лица Ленина таким, каким оно было при его жизни, но можно вспомнить, что губы его постоянно были сведены сокращением, которое придавало выражению его лица некое подобие широкой улыбки, которая не сочеталась с серьезным выражением глаз.
Далее мы выяснили, что в остальной части послания он хотел сказать, что России и Британии нужно быть друзьями, и предупредить, что если им не удастся поладить, они будут втянуты в войну, в которой сила будет на стороне России.
Как только мы зафиксировали последние слова послания, стол замер, и всяческие признаки психического присутствия прекратились. Ясновидица сообщила, что фигура какое-то время посидела на ступеньках, после чего исчезла.
Этим закончилось наше небольшое приключение в старом доме в самом сердце Лондона. Нельзя сказать, чтобы мы стали свидетелями какого-то объективного проявления, которое зафиксировали бы чувства каждого из нас. Но, с другой стороны, все мы были честны, давления на стол не оказывалось, послания были четкими, и все события происходили последовательно.
Когда его об этом спросили, дух сказал, что одно время жил в Лондоне{191}, и ему был знаком этот район, хотя именно в этом здании он не жил. Можно добавить, что в том доме часто бывали иностранные художники, в том числе и русские, и Ленин во время своего пребывания в Лондоне вполне мог навещать их там.
Мистер Вейл Оуэн сказал, что ему показалось, будто наш гость принял нас за художников, и в его послании слово «художники» использовалось как обращение. Если он действительно ошибся в обращении к нам, это доказывает, что его образ не был навеян кем-то из нас. Он призывал нас поднять народы на борьбу с державным эгоизмом. Подобный призыв вряд ли мог исходить от злого духа.
Я не могу ручаться за достоверность заключений доктора, но не сомневаюсь, что все остальные участники нашей группы были убеждены в том, что мы соприкоснулись с желавшим передать свое послание миру и что, после того как послание это будет доставлено, о лондонском привидении слышно больше не будет.
Другим возможным объяснением может быть обман с противоположной стороны, но все мы находились под большим впечатлением от абсолютной искренности этого духа и так же искренне надеялись на его честность.
XI
На полпути к материализации{192}
В своей последней работе «Жизнь после смерти» покойный профессор Хайслоп{193}, который некогда читал логику в Колумбийском университете{194}, а впоследствии стал виднейшим американским специалистом в области психических явлений, довольно резко замечает: «Любой, кто не признает существование бестелесных духов и отрицает доказательства их существования, либо необразован, либо невежда, либо моральный трус». Если понимать такое заявление буквально, то оно правдиво, но сделать его не таким едким может тот факт, что в наши дни людей нельзя упрекать в том, что они чего-то не знают. Большая часть информации на эту тему начала появляться недавно и содержится в работах, которые еще не переведены, дороги и их не так-то просто найти. Да, нам доступно прекрасное белфастское{195} издание книги Кроуфорда и исследования Крукса{196} полувековой давности. Но обе эти работы нуждаются в проверке и пояснениях наблюдателей с континента для того, чтобы донести до читателя их полное значение. В этой статье я попытаюсь показать любому, кто способен воспринимать новое, что эта огромная тема уже не является вопросом спорным, и мы имеем все основания надеяться, что в будущем появятся новые глубокие исследования.
Все открытия последнего времени, такие как авиация, беспроволочный телеграф и другие новшества материального мира, несущественны рядом с развитием того, что дает нам представление о существовании новой формы материи, наделенной неслыханными доселе свойствами, которая в скрытой форме, очевидно, имеется в каждом из нас. Невероятно, но факт: именно искателям духа известно о самой материи и о ее исключительных возможностях больше, чем любым материалистам.
Сначала нужно отметить, что развитие психического феномена было постепенным, и после событий в Гайдсвилле{197} прошло несколько лет, прежде чем появились первые сообщения о материализации духов. В шестидесятые и семидесятые годы их количество увеличилось, хотя очень часто среди них встречались случаи мошенничества (критерии проверки правдивости на тот момент еще не сложились, и темнота выступала главным атрибутом подобных «явлений»). Однако придирчивые критики вынуждены были признать, что среди бесчисленных фальшивок скрывалось и немало бесспорно истинных случаев. Свидетели таких случаев сообщали, что определенные люди, которых они называли «материализующими медиумами», имеют необъяснимую физическую способность источать из своих тел вязкую, желатинообразную субстанцию, которая не похожа ни на одну из известных форм материи тем, что обладала способностью затвердевать, после чего вновь поглощаться, не оставляя после себя ни следа даже на одежде, сквозь которую выходила из тела. Некоторые из самых активных исследователей, которые даже прикасались к этой субстанции, сообщали, что на ощупь она упруга и казалась чувствительной, словно была органическим продолжением тела медиума. Конечно же, люди науки подвергали осмеянию подобные сообщения и просто-напросто отказывались их рассматривать, обосновывая свой отказ анатомическими и общими физическими законами. Однако позднейшие исследования показали (я надеюсь, что в этой статье то же удастся и мне), что и в этом, и в остальных вопросах ранние спиритуалисты были пионерами истины, и что они были первыми, кто столкнулся с самой странной из известных нам форм материи, с материей, которую почти можно назвать застывшим духом.
В 1909 году изучением этого феномена занялась мадам Биссон, француженка с научными наклонностями. Для своих экспериментов она выбрала женщину, известную под именем Ева, которая обладала способностью испускать эту материю, названную великим французским физиологом Шарлем Рише{198} «эктоплазмой». В этом мадам Биссон помогал немецкий исследователь доктор Шренк-Нотцинг{199}, который впоследствии собрал записи о проведенных за спиритическим столом сеансах и опубликовал их на французском языке, в качестве соавтора указав мадам Биссон и озаглавив «Les Phnomnes dits de Materialization»[19]. Единственное предложение из предисловия дает понять основное содержание этой книги. Он говорит: «Очень часто мы были свидетелями того, как вследствие неизвестного биологического процесса из тела медиума выступало вещество, вначале имеющее полужидкое состояние, которое обладало некоторыми свойствами живой материи, а именно, способностью изменяться, двигаться и принимать определенные формы».
И добавляет: «Можно было бы усомниться в правдивости этих фактов, если бы они не прошли сотни различных проверок в самых строгих лабораторных условиях». Не является ли это доказательством правоты тех ранних защитников спиритуализма, которые два поколения терпеливо сносили насмешки в свой адрес. Шренк-Нотцинг заканчивает свое возвышенное вступление советом, обращенным к своей коллеге, – не терять мужества.
«Благодаря вашим усилиям может быть открыта новая область знаний, поэтому не дайте себя сбить с пути различным глупым нападкам, трусливой клевете, перекручиванию фактов, злорадному недоброжелательству и прочим притеснениям. Всегда идите той дорогой, которую проложили, помня слова Фарадея{200}: «Не бывает ничего слишком чудесного, чтобы быть правдой».
Удивительная проверка, о которой идет речь, проходила следующим образом. Сначала делалось все, чтобы обезопасить себя от мошенничества. Ева, насколько можно судить по ее карьере, была не хуже, если не лучше других медиумов. Вокруг предыдущей серии экспериментов с ней, проведенных в 1906 году в Алжире[20], разгорелось много споров, но Шарль Рише наравне с некоторыми другими наблюдателями, присутствовавшими натех сеансах, признал их результаты истинными. Как бы то ни было, все меры предосторожности были приняты. Ключ от помещения, в котором предполагалось проводить проверку, постоянно держала при себе мадам Биссон. Прежде чем Ева зашла в ту комнату, ее попросили переодеться в специальную одежду. Ее платье вернули ей только после того, как она оттуда вышла. До начала эксперимента ее осмотрели врачи. Освещение комнаты усиливалось постепенно, пока шесть мощных красных электрических ламп не засветили в полную мощность. Красных, потому что этот свет, как и в фотографии, является единственно допустимым. И самое главное – несколько фотоаппаратов (в последнем эксперименте их было восемь) были направлены на медиума из разных углов, они срабатывали автоматически без предупреждения, так чтобы никакое ее движение не осталось незамеченным. В общей сложности была сделана двести одна фотография, все они воспроизведены в книге. Эксперименты с небольшими промежутками продлились четыре года, и наблюдали за ними не только мадам Биссон и немецкий доктор, но и множество других ученых-экспертов, имена которых приводятся.
По моему мнению, достигнутые результаты можно считать наиболее достоверными из всех когда-либо зафиксированных. Было засвидетельствовано очевидцами и подтверждено фотографиями, что непонятный желатинообразный материал выступал из слизистых оболочек и иногда из кожи. Снимки могут показаться странными, даже отталкивающими, но такими кажутся нам многие естественные процессы природы. На них можно видеть свисающее с ее подбородка вязкое в разводах вещество, капающее и укрывающее ее белым фартуком или выступающее бесформенными сгустками на различных отверстиях ее тела. Когда к проступавшей материи прикасались или на нее падал слишком яркий свет, она впитывалось обратно в тело так же быстро, как щупальца осьминога. Если ее сжимали или кололи, медиум громко вскрикивала. Вещество проступало сквозь одежду и снова исчезало, почти не оставляя следа. С согласия испытуемой был ампутирован небольшой фрагмент. Когда его положили в коробку, он растаял, подобно снегу, оставив после себя некоторое количество влаги и несколько крупных клеток, похожих по строению на грибные. Микроскопическое исследование так же выявило эпителиальные{201} клетки слизистой оболочки, из которой это вещество, похоже, происходило. Следует пояснить, что для проведения эксперимента был использован обычный спиритуалистический прием помещения медиума в замкнутое пространство, огороженное занавесками. Подобное сооружение называется кабинет. Находясь внутри, она садилась на стул, но руки ее всегда оставались вытянутыми, чтобы не допустить обмана с ее стороны. Такой кабинет необходим, поскольку для того, чтобы начала появляться эктоплазма, нужна конденсация определенного вещества, которое точнее всего, пожалуй, можно определить как тяжелое испарение. Все это делалось ради чистоты эксперимента, но, как показывает практика, очень важно иметь любую преграду, которая может образовать закрытое пространство и удержать в себе выделяемую силу. Те необычные разводы, которые часто видны на спиритических фотографиях, – это меры, предпринимаемые с противоположной стороны для достижения такого эффекта, и я часто замечал, что спиритические огни во время сеансов часто как будто накрываются сверху наподобие капюшона и окружаются неким легким прозрачным материалом, служащим для той же цели.
Само появление этой странной эктоплазмы можно считать достаточным основанием для того, чтобы признать эти эксперименты революционными, а значение их – эпохальным, но за ним следует нечто еще более удивительное, что даст ответ на вопрос, который каждый читатель уже готов задать: какое отношение все это имеет к спиритуализму? Вы должны знать, что, как это ни покажется странным, в некоторых случаях, в том числе и с медиумом Евой, это вещество, выступив, начинает принимать определенные формы. Формы эти – человеческие конечности и лица, которые сначала собираются в двухмерном плоском виде, а потом приобретают объем и законченность. Существует множество фотографий, на которых изображены эти странные фантомы, часто меньшего размера, чем изображаемые ими объекты. Некоторые из этих лиц могут представлять собой материальное воплощение мысленных форм, испускаемых мозгом Евы, поскольку имеют некоторое сходство с лицами, которые она могла видеть раньше и образ которых мог сохраниться в ее памяти. Одно из них, к примеру, очень похоже на ехидно улыбающегося президента Вильсона{202} с усами, другое сильно напоминает лицо Пуанкаре{203} в гневе. На одной из фотографий изображено слово «Miroir»[21] над головой медиума. Некоторые критики считают, что ей просто удалось пронести в кабинет журнал с таким названием, хотя какова цель подобных действий, они не объясняют. Сама она говорит, что контролирующие ее силы каким-то образом (возможно, при помощи переноса изображения на расстояние) изобразили это слово для того, чтобы дать понять, что это не настоящие лица и фигуры, а всего лишь отражения, как в зеркале.
Даже сейчас читатель может не увидеть очевидной связи со спиритуализмом, но следующий шаг все объяснит. Когда Ева находится в лучшей форме, что случается лишь время от времени и каждый раз отнимает у нее частицу здоровья, фигура складывается в образ кого-то из умерших, нить, связывающая ее с медиумом, ослабевает, личность, которая раньше помещалась в этом теле или выдает себя за такую, вселяется в нее, и в образ вдыхается жизнь, после чего фигура получает возможность двигаться, разговаривать и выражать чувства находящегося внутри него духа. Записи об экспериментах Биссон заканчиваются следующими словами: «Во время сеансов не раз случалось, что этот фантом показывался. Он выходил из кабинета, разговаривал, подходил к мадам Биссон и обнимал ее за плечи. Слышался звук поцелуя». Можно ли представить себе более странный результат для научного эксперимента? Возможно, это послужит доказательством того, что даже самый мудрый из материалистов не найдет объяснения этим фактам, которое не шло бы вразрез с его теориями. Мистер Джозеф МакКейб во время публичного диспута со мной заявил, что это было всего лишь отрыгиванием пищи. Похоже, ему не было известно, что во время некоторых из экспериментов лицо медиума было закрыто густой вуалью, что никоим образом не уменьшило объем источаемой эктоплазмы.
Подобные результаты, несмотря на тщательный контроль, были тем не менее настолько поразительными, что читатель вправе не доверять им, пока они не будут подтверждены. Но это уже было сделано. Доктор Шренк-Нотцинг, вернувшись в Мюнхен, случайно встретил еще одного медиума, наделенного даром материализации, на этот раз полячку. С ней он также провел серию экспериментов, которые описал в своей книге «Materialization-phnomne»[22]. Работая со Станиславой, так звали эту женщину, и соблюдая не менее строгие меры предосторожности, чем с Евой, он достиг точно таких же результатов. Его книга включает в себя рассказ и о парижских экспериментах. Самой важной ее частью являются представленные доказательства мюнхенских экспериментов, проведенных летом 1912 года. Различные фотографии эктоплазмы практически не отличаются от предыдущих, поэтому любому, кто допускает целенаправленный обман со стороны Евы, придется согласиться, что то же самое удалось проделать и Станиславе. В Германии место проведения экспериментов было проверено неоднократно. Вообще, Шренк-Нотцинг, наделенный тевтонской{204} основательностью, к проверке эктоплазмы отнесся более серьезно, чем мадам Биссон. У одной из материализованных форм он взял волос, который потом рассмотрел через микроскоп и сравнил с волосом Евы (этот было во время французских экспериментов). Он доказал, что они не могли принадлежать одному и тому же лицу. Кроме того, он провел химические исследования частички эктоплазмы, которая при сжигании распространяла запах жженого рога. В число компонентов этого ещества входили хлорид натрия (обычная соль) и фосфат кальция. Наконец он даже зафиксировал на кинопленку истечение эктоплазмы изо рта медиума. Некоторые кадры приведены в его книге.
Следует отметить, что, хоть медиум и находилась в трансе во время этих экспериментов, она вовсе не оставалась недвижимой. Создавалось такое впечатление, будто в ее тело вселилась другая личность. Это могла быть одна из ее второстепенных индивидуальностей либо действительно внешнее влияние. Эта личность, похоже, довольно строго относилась к самому медиуму, а мадам Биссон указывала на то, что ей нужно соблюдать дисциплину и не отвлекаться от работы. Порой эта особа проявляла ясновидческие способности. Например, рассказывала, по какой причине не срабатывало электрическое оборудование. Непрекращающиеся при этом стоны и конвульсии медиума скорее походили на животные инстинкты тела, чем на проявление разума. Следует обратить внимание на одно замечание немецкого ученого, из которого можно понять, что с медиумом порой обходились с неоправданной жестокостью. Вот что он говорит о том случае, когда Ева полностью покрылась принявшей причудливую форму эктоплазмой и встала со стула:
«Это довольно интересный случай, потому что он проливает свет на состояние так называемой метаморфозы, что в понимании спиритуалистов означает, что медиум принимает на себя роль духа, поскольку его покрывает продукт материализации, и он начинает изображать того человека, чей дух материализуется. Подобное состояние перехода рано или поздно испытывают почти все материализующие медиумы. В литературе содержится множество свидетельств о «разоблачениях» медиумов, якобы изображающих духов. Например, медиум Бастиан перед кронпринцем Рудольфом{205}, медиум мисс Кук{206}, с которой проводили эксперименты Крукс, мадам Эсперанс и другие. Во всех этих случаях медиумы были схвачены, но вещество, которое использовалось для маскировки, в ту же секунду бесследно исчезало».