Не прислоняться Дивов Олег

На улице снег. Наконец-то. Но если вспомнить пословицу «Что русскому хорошо, то немцу смерть» – нынче мы в роли немцев. Из-за погоды опоздание уже двадцать минут. И самое веселье еще впереди: сегодня пассажиропоток больше, чем обычно. Многие предпочли автомобилю метро.

Ручку в «Ход» – машина начинает тяжело разгоняться. Это еще не беда, хуже то, что и тормозить она будет также тяжело.

Многострадальные Кузьминки: народ штурмует вагоны так, что просто страшно. Кто-то пытается выйти, но неуправляемая масса вносит бедолагу обратно.

Видели, как пловец выгребает против бурного течения? Вот и этот сейчас так гребет, с той лишь разницей, что используется все, чтобы выйти: локти, кулаки…

Кто-то вскрикнул. Отдавленные ноги, треск то ли одежды, то ли сумки. Попытка закрыть двери успехом не увенчалась. Несколько раз открыть – закрыть. Взгляд на дверную лампу: «Ну гасни, гасни же!», а интервал неумолимо растет.

«Ну гасни, мать твою за ногу, я же с Текстилей хрен уеду!»

Тихий щелчок ДВРа[17], и лампа наконец погасла. Взгляд в боковое зеркало. Без толку. Народ стоит настолько плотно к вагону – не разглядишь, зажал ты что-то или нет. Просить отойти от края бессмысленно. Каждый охраняет свой клочок платформы, отвоеванный у соседа. Простите, господа, выходной светофор зеленый, лампа погашена, кто не спрятался – я не виноват.

Ручку в «Ход», а сам таращишься в зеркало, пытаясь рассмотреть в этой каше, не волочешь ли кого за собой. Были, увы, были прецеденты… Спасибо, не со мной, но если и дальше так пойдет, это вопрос времени.

Китай-город, второй путь. Двери справа. Горит лампа дверей и горит. Уже и по громкой связи просил не держать. Безрезультатно. Либо шестой, либо восьмой вагоны (старые, на них нет бортовой сигнализации, на остальных вагонах лампы дверей гаснут). Эх…

– Диспетчер.

– Я диспетчер.

– Диспетчер, N-дцатый маршрут, станция Китай-город, второй путь, горит лампа дверной сигнализации.

– Высаживайте пассажиров…

Ну вот нет, чтобы выполнить команду диспетчера, но я же, чудак, людей везу.

– Диспетчер, дайте две минуты на осмотр состава.

– Хорошо, две минуты, под вашу личную ответственность.

Я с низкого старта – вдоль состава. При этом во весь голос: «Дорогу!» Народ же ушлый, у него примета: чем ближе к краю стоишь, тем быстрее придет следующий поезд… Кто слышал меня – отходил, кто в плеере – ну, извините.

Результат: отбитое плечо и колено. Причем коленом въехал в сумку и, судя по хрусту, что-то в ней сломал. Не знаю, может, потом жалоба была: «Машинисты совсем охренели, носятся по платформе как угорелые…»

Добежал до восьмого вагона, все двери закрыты. Разворот – и обратно, так же крича во весь голос и тихо матерясь про себя. У первого вагона уже дежурная.

– Высаживать будем?

– Ща посмотрим…

Реверсивную в контроллер, а лампа-то погашена. «Ход» – и полетели.

На Беговой к кабине подлетел разъяренный пассажир, и началось, что я «сволочь, урод и трам-пам-пам, и именно из-за меня он опоздал на электричку».

Итого: больное плечо, разбитое колено и в дерьме с головы до ног. Жизнь – прекрасна.

Нет, честно, все не так плохо, как кажется на первый взгляд. Вон на станции Планерная поставили мониторы и даже подключили. Теперь маневровые развлекаются просмотром реалити-шоу «Плашка». Поезда ходят, пассажиры едут. Сухо. Тепло.

Только одно нервирует: работать с каждым днем становится все страньше и страньше…

Рассказ машиниста

Про «Спартак – чемпион»

Эх, люблю я свою работу. Иногда такие образцы человеческого идиотизма попадаются – хоть стой, хоть падай.

Октябрьское поле. У первой двери в первом вагоне стоит юноша со спартаковским шарфом на шее. Двери закрываются, и этот идиот выбрасывает конец шарфа в сторону платформы. Двери закрылись, лампа погасла, кусок шарфа в полметра длиной – за габаритом. А мне по зеркалу не видно. Заметил только когда поехал, и шарф начал развеваться.

Теперь вопрос. Что будет с шеей, на которую намотан шарф, если конец шарфа зацепится за светофор на скорости 80 км/ч?

Объясняю. Рывком лицо человека впечатает в дверь, потом сломает шею, и лишь потом шарф порвется. А кто виноват? Правильно! Машинист.

В итоге на следующей станции, когда он попытался повторить этот трюк, я открыл дверь в салон и в крайне вежливой форме объяснил юноше, что он не прав.

До Планерной на каждой станции он смотрел на меня в зеркало злобным взглядом. Как же. Не дали поиграть.

На платформе молодая пара. Парень делает вид, что толкает девушку под поезд. Потом ей улыбается: оценила шутку?

Он не понимает, что творит и насколько это опасно. И конечно, ему наплевать, что нервы машиниста в тот момент натянулись до предела. А ведь работники метрополитена могут в ответ так круто подшутить над парнем – на всю жизнь запомнит.

Вот реальный случай, записанный со слов одного из машинистов.

…Еду. Парень притворяется, будто толкает девушку под поезд. Меня такая злость взяла! Согласно инструкции «засадил петуха»[18] (благо скорость была небольшая), остановился как раз напротив них. Открыл дверь кабины.

– Ну давай…

– Что «давай»?

– Что? Толкай. Ты же это хотел сделать? Я тебе и поезд остановил, чтобы уж наверняка.

– Что «наверняка»?

– Какой ты непонятливый. Толкнешь, я перееду.

Девушка резко побледнела.

– Да мы… Это… Играли…

– Играли?! Вам тут что? Детский сад? Я поезд остановил! С людьми! Из-за того, что вы поиграть решили?!

Тут дежурная с ментом подбегают.

– Что случилось?

– Да вот, парень девушку хотел под поезд толкнуть.

Мент – молодчина, сразу все понял, тут же парня под руки.

– Разберемся. Сейчас снимем показания с камер слежения, если подтвердится, будем оформлять покушение на убийство.

Парню совсем плохо стало. Ну я сел за контроллер, подтянулся к рейке, доложил диспетчеру о причине остановки…

…Скажете, жестоко машинист поступил? Жестоко, не вопрос. Только совершенно правильно. И вот почему.

Вряд ли парню статью оформили – потрепали нервы как следует да отпустили. Наверное, это отучило его от «шуток». А теперь представьте ситуацию. Он шутя ее толкает, у девушки подламывается каблук (или она теряет равновесие) – и она валится под поезд, который не успевает остановиться. И дурацкая шутка становится статьей «преднамеренное убийство». И не докажешь, что ты не верблюд. Камера все видела.

И главное, девушка – юная, красивая, – еще минуту назад была жива.

А теперь она мертва.

Сколько дают за преднамеренное, можете справиться в Уголовном кодексе. Сколько за «убийство по неосторожности» – если у вас хороший адвокат – смотрите там же.

Ну а на случай, если с вами неудачно пошутили – восемнадцатая глава. Зверски серьезная.

Поговорим о жизни и смерти.

Про то, что внизу

С путями московского метро связаны два распространенных мифа-страшилки.

Во-первых, многие (чаще всего дамы) уверены, будто на рельсах есть напряжение. Глядя вниз с платформы, люди видят «страшные толстенные кабели», привинченные к рельсам мощными болтами: естественно предположить, что по такому здоровому проводнику идет неслабый ток.

Нет там напряжения. Эти кабели всего лишь подают на рельсы управляющие частоты для системы АРС. Они не страшные, а очень даже хорошие. Не бойтесь их.

Во-вторых, есть легенда, будто желоб между рельсами предназначен специально для спасения упавших с платформы.

Извините, нет. Это просто водосток. Видите ли, в тридцатые годы, когда наше метро только создавалось, никому в голову не пришло (да и вряд ли могло прийти даже в страшном сне), что советские люди начнут:

– пачками валиться на пути по пьяни;

– нечаянно спихивать туда друг друга, толкаясь на платформе;

– намеренно сталкивать других советских людей под поезд, чтобы посмотреть, чего будет;

– и вообще вести себя в метрополитене, как на коммунальной кухне.

И уж точно никто не предполагал, что метро станет объектом пристального внимания самоубийц.

Впрочем, этим-то гражданам спасительный желоб на путях совсем ни к чему.

Надеемся, эта памятка вам не пригодится.

– Если вы по какой-либо причине упали на пути, ни в коем случае не пытайтесь выбраться самостоятельно. Особенно – встав на «удобную приступку» под платформой. Это вообще-то контактный рельс, накрытый защитным кожухом. Кожух пластиковый, и выдержит ли он ваш вес, неизвестно.

Контактный рельс так расположен, что очень удобно наступить на него одной ногой, стоя другой на ходовом рельсе. Именно таким образом подключается «закоротка», о которой прочтете ниже. Если кожух под вами треснет и проломится, «закороткой» окажетесь вы: через тело пойдет 825 вольт. Напряжение отключится, но вам уже будет все равно. Поэтому – не надо.

– Дальше – проще. Если поезд только что ушел или еще не показался, вам нужно как можно быстрее добраться до знака «Остановка первого вагона». Идите вперед по желобу между рельсами. Машинист увидит вас издалека, остановит состав экстренным торможением и через торцевую дверь состава выведет вас на платформу.

– Если поезд близко, ложитесь в желоб между рельсами головой к поезду. Руки – либо вдоль тела, либо вытяните их вперед. Руки на голову ни в коем случае не кладите: ваша задача – стать как можно более плоским.

– Не пытайтесь прижаться к стене или забиться под платформу! Токоприемники на поезде с двух сторон: у стены вам перебьет ноги «башмаком», и вы свалитесь под колеса. А под платформой уже знакомый нам контактный рельс – комментарии излишни. Еще раз: ложитесь в желоб. Плевать, что там может быть мокро и грязно: высохнет – отвалится.

– Поезд остановился над вами. Как показывает практика, вы, скорее всего, окажетесь под вторым вагоном. Не надо пытаться вылезти. Сначала машинист должен снять напряжение с контактного рельса и установить «закоротку». Если вдруг по нелепой случайности напряжение подадут раньше времени, то при установленной «закоротке» оно снимется автоматически. А вы пока лежите, отдыхайте.

– После того как сбоку увидите машиниста, следуйте его указаниям. Он скажет, куда и как вылезать.

Не надо спрашивать, что делать, если вы толстый, желоб мелкий, а поезд рядом – все равно у вас нет выхода. Либо встретить поезд грудью и умереть, либо, распластавшись в желобе, попытаться выжить.

Достанут вас из-под вагона в любом случае – живого или мертвого. Как это происходит? В следующей главе Метроэльф расскажет.

Доставал уже.

Про психологию

В народе ходит байка, что если машинист кого задавит на работе, ему дают для поправки нервов сто граммов водки и день отгула. Значит, имеет смысл переехать одним махом семерых – получай семьсот и неделю гуляй!

Смешно.

Когда под поездом оказывается человек, это для машиниста сильнейший удар по психике. Даже если он внешне словно каменный, глазом не моргнул. После такого полагается машиниста немедленно заменить. Если руки не трясутся, первым делом он пишет объяснительную (нервы нервами, а служба службой), но потом его быстро отправят к психологам, которые уже решат, насколько все плохо. Обычно дают отдохнуть (грубо говоря, отпиться) в пределах трех дней, но в тяжелых случаях машинисту могут выписать больничный и на неделю.

Центр психологической разгрузки Московского метрополитена копирует аналогичный центр войск спецназначения, практически один в один. Говорят, замечательное место, там и правда разгружаешься.

Но все считают, что лучше попадать туда пореже.

А как все хорошо начиналось! Выходной день, полсмены позади. Красота… И вот. Нате вам.

– Диспетчер, срочно.

– Я диспетчер.

– Диспетчер, N-дцатый маршрут, прошу снять напряжение, станция Полежаевская, второй путь, для извлечения человека из-под поезда.

– Понятно… Ждите приказа.

Я тут же в салон:

– Уважаемые пассажиры, просьба соблюдать спокойствие и порядок, по техническим причинам отправление поезда задерживается, не пытайтесь выйти самостоятельно, это может быть опасно для жизни.

…Полежаевская станция непростая. По второму пути входишь на нее из-за кривой и на уклоне, потому и скорость. Вот и я… Вошел, блин! Благо отправился с Беговой с плюсом от графика.

Въезжаю – тело в колее копошится!

Тайфун, все на себя, и лишь одна мысль: «Только бы не доехать…»

Давление в тормозных на максимуме, а состав ползет. Медленно. Останавливается… Но… Сидя за контроллером, вижу, как тело исчезает под составом. Приехали. Встал. Судя по всему, тело под первым вагоном.

Я спокоен. Как удав.

– N-дцатый маршрут.

– Слушаю, диспетчер.

– Приказ N 284, 20.25, напряжение станция Полежаевская второй путь снято.

– Понятно.

Звенит звонок, «напруги» нет, вольтметр на нуле. Выглянуть в салон. Головной вагон старый, свет погашен, только аварийные лампы горят. Значит точно – нет высокого.

Состав на ручной тормоз: фиг его знает, вдруг простоим долго, а компрессоры не качают – можно и укатиться, если воздух кончится. Из щитка взять «закоротку» – и на путь. Один конец закрепить на ходовой рельс, другой на контактный, и опять в кабину.

– Диспетчер, N-дцатый маршрут, «закоротка» установлена, приступаю к извлечению…

Выходя из кабины, слышу голос диспетчера, останавливающего линию.

– Такой-то маршрут – без команды не отправляться!

С фонарем вниз на пути. На платформе толпа народу, всем любопытно, все обсуждают, молодежь приготовила камеры на мобильниках, такой театр – и бесплатно! А если насмерть да крови побольше, так вообще хорошо. Будет, что рассказать, в блоги выложить: «Окровавленный машинист выкидывает на платформу то, что минуту назад было человеком!!!»

Менты прыгают за мной, не столько по долгу службы, сколько из-за того же человеческого любопытства.

Появился машинист-инструктор. Услышал по селектору и тут же сюда.

Иду вдоль стены. Вот он, красавчик. Под первым вагоном, в середине, точно в колее, вроде ни за что не зацепился. Но не шевелится. На первый взгляд крови не видно.

На пару с ментом пытаемся вытащить. Запах перегара бьет в лицо. Пьяный. Чаще всего именно они оказываются под колесами. Признаков жизни не подает, но грудь равномерно поднимается – жив. Прислушиваюсь – тихий храп.

ДА ОН СПИТ, СУКА!!!

Уже не церемонясь, выволакиваем его. Мент за руки, я за ноги. Народ сгрудился у самого края, места нет. Раскачав, кулем закидываем тело на платформу. Оно что-то мычит сквозь сон.

Тихо матерясь на уродов, которые пить не умеют, снимаю «закоротку». Инструктор уже в кабине. Видит, что я снял ее – тут же диспетчеру:

– Диспетчер.

– Я диспетчер.

– N-дцатый маршрут. Человек извлечен, «закоротка» снята, прошу подать напряжение.

– Понятно. Ждите.

Захожу в кабину. Спокоен. Абсолютно. Креплю «закоротку» на место. Ветошью вытираю руки. Проскакивает мысль: «Все ли я сделал по инструкции?»

Если выяснится, что нарушил – могут наказать. И все из-за пьяного идиота, которого я не задавил.

Тут заработали компрессоры. Это «свет» дали.

Инструктор за контроллером подтягивает состав к рейке. Высадка, посадка пассажиров. По диспетчерской слышно, как ДЦХ[19] «отпускает» линию. Отправились.

На Полях:

– Доедешь?

– А куда же я денусь. Само собой.

Инструктор выходит из кабины, я еду дальше… По идее, меня должны сменить, но… Кем?! Если нет никого?..

Отпускает… Медленно… Начинает болеть голова. Одно из свойств моего организма: после адреналина – жуткая головная боль. Трясущимися руками – сигарету. Вкус не чувствуется совсем.

После оборота успеваю снова доехать до Октябрьского Поля, и тут меня наконец-то меняют. Водки бы. Но какая водка – ночная смена. Резерв отправился на круг, а мне сейчас отписываться: как все было… А потом… Потом руководство уже разберется – награждать меня или отыметь по полной за нарушение должностных инструкций.

Через пару дней встретил того мента.

– Ну как там мой крестник?

– Да пош-шел он… Заяву накатал, будто мы у него шестьдесят рублей стащили!

Про два сантиметра жизни

Если помните, на станции Улица 1905 года очень глупо погибла женщина. Казалось бы, ей ничего не угрожало: она сидела на лавке в районе первого вагона. Но когда поезд отправился, она встала, и то ли ее «повело», то ли качнуло, женщина ударилась о состав и рикошетом отлетела головой на колонну.

А буквально через круг на Щуке упал пьяный на пути. Покойник? Как бы не так! Состав до него не доехал. После снятия высокого напряжения милиция с пассажирами благополучно зашвырнули нетрезвое тело обратно на платформу.

Можно, конечно, сказать: кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Но играть с судьбой глупо. Поэтому будьте осторожны. Особенно когда стоите у края платформы в ожидании поезда – и зеркало заднего вида проносится в паре сантиметров от вашей головы.

Оно не торчит, как у грузовика или автобуса, оно плотно поджато к вагону, это зеркало, но вы жметесь еще ближе. Удар железякой в висок – и вас нет.

Два сантиметра между жизнью и смертью. Может быть, все-таки стоит сделать шаг назад?

Поезда ходят, люди едут, жизнь идет своим чередом. Но иногда… Иногда поезда ломаются. Несмотря на все усилия ремонтного персонала не допустить этого. И тут в игру вступает машинист.

Любая неисправность состава на линии – ЧП. Метро не автобус, и застрявший в тоннеле состав не объедешь. Он на линии как пробка в бутылке.

Сломавшийся вагон – беда небольшая: неприятно, конечно, но ехать можно. А вот когда машинист ставит ручку в «Ход», а состав мертвый, это и есть ЧП или, как говорят под землей, «случай».

На официальном языке «случай» это «неисправность подвижного состава, нарушающая безопасность движения и перевозки пассажиров». Допустим, двери не закрываются, утечка воздуха из магистрали… И дальше все зависит от машиниста: насколько быстро он разберется в ситуации и реанимирует состав. Если устранить неисправность на месте невозможно, тогда надо просто уехать, убрать поломанный состав с линии.

Чтобы такие действия отработать, в депо каждый день проводят «аварийные игры». Как правило, они закладываются в смены, но если машинист чувствует, что подзабыл какие-то тонкости, он может прийти и поиграть в свободное время.

Дежурный выделяет состав, на котором будет идти игра. Дальше начинается возня. Для игры нужна полная имитация того, как ведет себя состав на линии. И саму линию надо изобразить. Ради этого на ворота вешается светофор, пульт управления которого кладется в кабину.

Тем временем машинисты огораживают токоприемники состава деревянными коробами. Проверяют, чтобы главные разъединители были выключены. А то было дело, один пропустили, инструктор сказал: «Поехали!», машинист поставил ручку в «Ход» – и машина действительно поехала под изумленные взгляды рядом стоящих…

Включаются все батареи. Под головной вагон, под катушки системы АРС (автоматической регулировки скорости) кладется рамка, имитирующая наличие «частот» на рельсах (на парковых путях и в депо их нет, и сигнализация не даст разрешающую частоту). Еще не устали от обилия технических деталей?.. После подачи высокого напряжения машинист-инструктор проверяет работоспособность состава, собирая схему на «Тормоз» и на «Ход». Состав должен стоять на месте.

Ну вот, все в порядке. Можно ломать поезд. Инструктор идет во второй – третий вагон для создания неисправности (что он там делает, это тайна за семью печатями). Возвращается и выбирает машиниста, который будет первым. И начинается именно то, для чего все собрались.

Начинаются «случаи».

Сложность их зависит от стажа и класса машиниста. Помощникам играется азбука, молодым машинистам – как правило, классика, а опытным – достаточно закрученные ситуации. Расписывать их во всех подробностях, электрических и механических, смысла нет, ибо людям, далеким от подземки, очень долго объяснять смысл короткой фразы «в Ход-1 бьет А10 и А45» или «замыкание 6-го провода с 10-м»…

Задача машиниста – неисправность устранить. Причем на игре имитируется все: переговоры с поездным диспетчером, информация пассажирам в салон… И не дай бог, «выйдя из случая», перед тем, как поставить ручку в «Ход», не назвать показание выходного светофора (того, что висит на воротах).

– А светофор красный, а ты поехал. Все. Свободен.

И уже не имеет значения, что машинист из «случая» достойно вышел. Потому что, справившись с одним ЧП, он тут же устроил новое.

Со стороны игра выглядит вот как.

Дается вводная, например: «Станция Щукинская, первый путь, поехали…» Машинист выполняет все так, как он делает на линии. Закрываются двери, называется показание выходного светофора, ставится ручка в «Ход». Доехали (стоя на месте) до станции Октябрьское Поле. Пора открывать двери… А их заело, они не открылись. О-па! Время пошло!

В большинстве «случаев» норматив на выход из проблемной ситуации пять минут. За пять минут надо понять причину, не забыть о докладе диспетчеру, успокоить людей («двери скоро откроются…»), открыть сломанные двери, всех высадить и, наконец, убрать состав со станции – а секунды бегут…

У машиниста на линии при выходе из «случая» в кровь выплескивается лошадиная доза адреналина и пульс зашкаливает, даже если просто выбивает предохранитель. Ерундовая проблема, но ведь машинист пока еще об этом не знает! Причин для потери управления может быть множество, и вылетевший «автомат» – самая простая из всех. А если не «автомат»? А что?! Где?! А часы тикают неумолимо. И полный состав народу за спиной.

Поезд недвижим. Человек в кабине бьется над «случаем». Диспетчер непрерывно спрашивает, чего там у него творится. При этом она сообщает инструктору ЦДП[20], что на такой-то линии потеря управления. В диспетчерскую связь вклинивается инструктор и начинает выспрашивать, как ведет себя машина, давать рекомендации – но машинист в кабине, а инструктор на Проспекте Мира.

Машинист пытается вспомнить, чего еще не сделал – и все это на фоне советов инструктора, команд диспетчера, вопросов пассажиров, заглядывающих в кабину, и периодических окриков по УЭСПМ: «Мужик, ты там заснул? Когда поедем?!»

Сами представьте, какой это стресс. Тем не менее, глаза боятся, а руки делают. Вот именно чтобы руки делали, еще помощниками типичные «случаи» отрабатываются практически до автоматизма, и машинисту иногда достаточно просто прочесть методичку, чтобы представить, как в реальности будет все происходить.

…На игре обстановка, конечно, поспокойнее, но все равно надо действовать четко, быстро и после устранения неисправности ни в коем разе не расслабляться. Допустим, оказалось все просто (ну, относительно просто): развалился кулачок открытия дверей в основном контроллере. Двери открыты с резервного контроллера, люди «высажены». Состав «уезжает» на станционный путь. И тут важно – критично! – не забыть посмотреть на светофор. Множество людей из-за этого сыпалось на аварийных играх. Вроде все сделал, «вышел из случая», глубоко выдохнул, ощутил себя героем, выжатым, как лимон, – и радостно укатил под красный сигнал!

После «выхода» – разбор полетов. Что сделал верно, где ошибся. Но при любом раскладе самое главное правило – уехать. Не стоять, раскорячившись, застопорив всю линию так, что диспетчер вынужден крутить составы по станциям с путевым развитием, а уехать! При этом не нарушая безопасность движения и пассажиров. Тронуться-то можно и с открытыми дверьми, только чем это может закончиться?

На аварийных играх есть только две оценки результата: удовлетворительно и неудовлетворительно. С первой оценкой все ясно, а вот с «неудом» посложнее. Если «случай» оказался трудным для машиниста (бывает и такое: не понял, не разобрался, в итоге полез не в те дебри и вообще закопался), тогда надо прийти через десять дней на повторные игры. Что бывает, если через десять дней не отыграл?

Худо бывает. Для начала отберут талон[21]. Потом назначат еще одну игру, наблюдать за которой будет целая комиссия. Если и там машинист проиграет, его отстранят от поездной работы – наверное, вы теперь сами понимаете, почему.

На то они и «аварийные игры», а не крестики-нолики.

Про поломанный состав

На длинной линии, на сиреневой ветке, сломался с утра состав. Ну бывает, составы хоть и железные, а не «железные», потому и ломаются.

И поехал он, сломанный, резервом (то есть без пассажиров) с Выхина, дабы проследовать на 4-й станционный путь[22] станции Текстильщики по слову поездного диспетчера.

И остановился состав на станции Рязанский проспект, чтобы высадить основного машиниста и посадить маневрового. А пассажиры стоят на платформе. Смотрят. Состав пустой, дверей не открывает. Это как же так?

И применили пассажиры силу богатырскую, и разжали двери, и сели в состав. И весело поехали. До станции Текстильщики, на 4-й станционный путь.

Хорошо, диспетчер был добрый, не стал дожидаться конца пика, пожалел дураков и дал команду вывезти их оттуда, пока не начали слезы лить и маму звать.

И вывезли их. В руки людей служивых, для составления бумаг казенных и уплаты пошлины, словом заморским «штраф» обзываемой.

А мораль сей сказки… А ее вы и сами знаете.

Опять ночь. Сегодня проще, чем обычно: резерв на Октябрьском Поле.

Вообще резервная смена подразумевает, что пахать тебе как проклятому от начала и до конца. Но вчера, бросив взгляд на наряды, я ощутил слабую надежду, что если все заступят без проблем и никто не возьмет больничный – дела для «резервистов» просто не будет.

Ура! Все заступили, все работает. И я сижу на линейном, страдая фигней. Иногда пострадать фигней на работе – удовольствие.

В принципе ночь с субботы на воскресенье самая спокойная. Только что по селектору прошла информация о драке на Китай-городе вроде как на середине платформы. Диспетчер дала команду дежурной вызвать милицию – и опять тишина. Лишь изредка прорывается: «Диспетчер, такой-то маршрут до станции Планерная (Выхино), далее в депо…»

Ночное метро – ночной город. Подвыпившие пассажиры, «гости столицы», которым кажется, что вот этот поезд последний и больше точно не будет. Молодые целующиеся парочки.

Забавное наблюдение: в последнее время сложно определить, кто кого провожает – парень девушку или девушка парня. Помню, было на Тушинской: въезжаю на платформу, парень с девушкой целуются – причем так, словно еще минута, и разденутся прямо тут. Открыл двери. Они с трудом отрываются друг от друга. И парень заходит в вагон, а девушка остается на платформе… Закрываю двери. Она посылает ему воздушный поцелуй и уходит. М-да… Наверное, я постарел и уже ничего не понимаю.

Селектор молчит. Ночь. Красота!