Хадават Ковалев Вячеслав
– Спасибо, Ан-сор, я сам разъясню все гостям. – Наместник кивнул, и Ан-сор удалился. Женщины-рабыни тоже исчезли. Они вновь остались наедине с наместником. – Ты слышал о празднике игр? – вопрос адресовался Горану. Тот кивнул. – Тогда тебе должно быть известно, что центральным обрядом великого праздника является прохождение палат вечности. Для этого всегда выбираются двое: мужчина и женщина. Они не должны принадлежать к нашему народу. Именно для этого Ан-сор и купил рабов. Двоих выбрали из них. Мужчину и женщину. Через три дня они войдут в палаты вечности. И это нельзя отменить. Мне очень жаль, поверьте. Вы опоздали.
У Грозданы все похолодело внутри. Они опоздали! А все из-за этого жирного ублюдка! Великие массаны, ну почему? Она разорвет его собственными руками. Изрежет его на куски!
– Да простит наместник мое любопытство, Ан-сор сказал, что они уже в облаках, что это значит?
Наместник задумался, внимательно глядя на Горана, решая, отвечать или нет.
– Видишь ли, досточтимый. Палаты вечности – это… – Он замолчал, подбирая слова. – Хорошо, я расскажу вам. Я делаю это из уважения к храму. Палаты вечности – вместилище духов предков. Их очень трудно пройти. Практически невозможно. Духи великих предков встречают тех, кто переступит порог. Боги заглядывают в глаза идущим. Чтобы облегчить путь, наши жрецы проводят специальный обряд. И идущие отстраняются от страхов и телесных мук, они парят высоко в облаках, в то время как тела их идут сквозь палаты.
– Это же обычное жертвоприношение! – воскликнула Гроздана, и в этот раз Горан не успел ее остановить. – Вы просто приносите в жертву людей! А с остальными? Что будет с теми, которые не войдут в палаты вечности?
Наместник посмотрел на Гроздану.
– Я прощу тебе твои слова, женщина-убийца, – спокойно сказал он. – Ты назвала наш обряд жертвоприношением, мы называем его по-другому. У нас считается большой честью войти в палаты вечности.
– Что же вы сами тогда туда не входите? – язвительно спросила она.
– Не забывайся, – наместник чуть сузил глаза, – ты в моем доме, и не тебе, пришедшей с прошением, судить о наших традициях.
Гроздана опомнилась и взяла себя в руки.
– Прошу простить мою спутницу, эта женщина спасла ей жизнь, – наконец вмешался Горан.
– Я сказал, что палаты вечности практически невозможно пройти, но шанс есть. Были люди, которые проходили через палаты. Я не оправдываюсь. Мне нет нужды в этом. Но ты, кого я назвал своей гостьей, задала вопросы, а у нас принято отвечать на вопросы гостей. Сильный духом может пройти палаты. Поэтому мы и выбираем кандидатов. Туда входят только те, у кого есть шанс.
– А как вы считаете, господин наместник, я достаточно сильна духом? – вдруг спросила наемница, у нее родилась идея.
Горан посмотрел на нее, он понял, чего хочет Гроздана.
– В тебе есть сила, женщина-убийца.
– У меня предложение для вас и ваших жрецов. Если та, что теперь уже в облаках, – Татьяна, я прошу оставить ее, а вместо нее в палаты вечности войду я. По своей воле. И никаких облаков мне не надо.
Наместник удивленно смотрел на нее.
– Такого на моей памяти еще не было, – наконец сказал он, – чтобы кто-нибудь пошел туда по своей воле. Это усилит обряд. Ты удивила меня, женщина-убийца, я поговорю с нашими жрецами.
– Усилит обряд? – спросил Горан. – Тогда спроси у жрецов по поводу двух человек. Туда ведь входят двое: мужчина и женщина.
Наместником овладело возбуждение, и хотя он старался скрыть его, но оно явно бросалось в глаза.
– Да, – сказал он, – мог ли я ожидать, что увижу, как люди по собственной воле входят в палаты вечности? И вновь скажу – вы удивили меня. – Он встал. – В любом случае праздник через три дня.
– И нам нужно убедиться, что та, которую вы собрались запихнуть в эти ваши палаты, – Татьяна, – бросила Гроздана.
Наместник больше не обращал внимания на ее манеру говорить.
Это действительно была Татьяна. Она сильно похудела, к тому же сейчас была явно не в себе. После разговора с наместником Ан-сор проводил их к дому уходящих. Так называлось строение, где жили те, кто должен был войти в палаты вечности. В остальное время дом пустовал. Этот обряд, как оказалось, проводился только раз в три года, хотя сам праздник игр проходил ежегодно. Татьяна сидела около окна и молча смотрела в одну точку. Ни монаха, ни Гроздану она не узнала.
– Ее душа сейчас не здесь, – пояснил Горан, когда они вышли оттуда. – Ее состояние чем-то похоже на наркотический транс. Жрецы ларгов проводят специальный обряд, а потом в течение пяти дней поят выбранных особым отваром. Все вместе это и дает такой результат. Они ничего не боятся, не чувствуют боли и выполняют все требования жрецов. Сказали идти – идут, сказали стоять – стоят. Входящий в палаты вечности должен вести себя спокойно, иначе боги не примут дар. Вот они и отправляют выбранных к облакам, чтобы те не портили праздник. К тому же в таком состоянии легче принять смерть.
Гроздана только кивала, слушая монаха. И откуда он это знает?
К вечеру пошел дождь. Тучи собрались как-то неожиданно быстро. Только что небо сияло синевой, и вдруг на тебе! Вот уже к солнцу подползает мифический зверь, вот он раскрывает огромную пасть и в один миг проглатывает небесное светило. Росчерк молнии Ханата, хлопок лопнувшего барабана – и первые разведчики дождя осторожно падают на крышу дома. Цок! Одна капля. Цок! Другая. Тишина. И вдруг водяная гвардия набрасывается на землю. Тяжелые капли, словно панцирная конница, обрушиваются на крыши домов и спины зазевавшихся прохожих.
Гроздана стояла на пороге дома и смотрела на льющиеся струи. Она любила дождь. Ту свежесть, которую он приносил. Девушка закрыла глаза и сделала маленький шажок вперед, оказавшись на границе дождя и недождя. Влага приятно обволакивала ее лицо. Она вытянула руки, подставив их под струи. Через три дня она войдет в загадочные палаты вечности. Здесь. Посреди земли ларгов. Войдет по своей воле, войдет, чтобы отплатить долг жизни. Что ее толкнуло на такой поступок? Она не знала. Знала лишь одно: если бы Татьяна погибла в этих палатах, она бы себе никогда этого не простила. Но она пойдет не одна. Монах увязался следом, хотя мог и не делать этого. Для спасения Татьяны хватило бы одной жертвы. Странно, но Гроздана была рада этому. За минувшие дни она привязалась к вечно спокойному, как первозданный океан, человеку в монашеской рясе. Хотя не вечно. Она вспомнила его с секирой на корабле. Да уж. Не повезло наемникам. Хотя так им и надо, нечего было ввязываться. Она еще раз посмотрела на дождь и вернулась в дом. Монах точил секиру.
Три дня прошли как во сне. Их кормили, поили и не трогали. Ларги, уже знавшие о решении монаха и наемницы, смотрели на них внимательно и уважительно. Специально приставленные к ним двое слуг постоянно околачивались неподалеку и готовы были выполнить любые их просьбы.
Об устройстве общества ларгов ей рассказал все тот же монах. Все мужчины были поделены на три сословные группы, которые сами ларги называли гетейтами. Первая группа – жрецы. Вторая – воины. Третья – слуги. Последняя – самая многочисленная, однако, как поняла Гроздана, входящих в нее хоть и называли слугами, но таковыми они в общепринятом понимании отнюдь не являлись. В нее входили купцы, земледельцы, в том числе и землевладельцы, мастера, солдаты – короче, все, кроме родовой знати. Родовая знать объединялась в гетейте воинов. Именно они носили приставку Арм. Со жрецами было наиболее интересно. Жрецом мог стать любой мужчина. В возрасте одного года мальчика осматривали жрецы, и если находили девять особых признаков – его забирали у матери и воспитывали в храме. Для семьи это было очень почетно. Женщины составляли отдельную группу, которая не делилась на знать и не знать. Просто женщины. Вот так. Воины могли иметь трех жен, слуги – двух, жрецы – одну. Кстати, женщины, после того как рожали ребенка, получали такие же права, как и мужчины. Весьма интересно.
Монах с наемницей еще раз ходили проведать Татьяну. Той перестали давать отвар, и теперь она просто спала. Жрецы заверили их, что через три-четыре дня она будет в полном порядке. Но они вряд ли увидятся, потому что к этому времени створки ворот палат вечности закроются за ними. Гроздана уже выяснила все, что могла, об этих палатах. Так ларги клана вепря называли особое сооружение, вырубленное в небольшой горушке сразу за городком. Как оказалось, это была единственная такая святыня ларгов, у других кланов ничего подобного не существовало. Поэтому сюда раз в три года собиралась вся знать ларгов, включая правителя и вождей всех кланов. Палаты вечности были построены еще на заре этого мира. Они были древнее Старой империи, старше Войн Цветов и всего человечества. Ларги уверяли, что их строили боги, когда те еще бродили по Тайаме. Ну боги так боги. Проходивший раз в три года обряд был посвящен именно им.
С обрядом все просто. Двое избранных, мужчина и женщина, входят в палаты вечности, створки ворот за ними закрываются, и все. Что происходит внутри – никто не знает. Старики говорили, что там их ждут жуткие испытания. И если они их пройдут, то смогут выйти, открыв другой вход, с противоположной стороны горушки. Вход этот открывается только изнутри. В книгу вечности вписываются имена всех, кто вошел в палаты, а на особой странице – красной – имена тех, кто сумел выйти. Всего таких оказалось десять человек. Негусто. Причем последний раз люди, точнее, один человек – мужчина – вышел оттуда больше ста лет назад. Звали его Буй, и был он из числа военнопленных. Женщина, что вошла вместе с ним, осталась в палатах. Интересно, что в империи никто особенно не знал об этом обряде. Во всяком случае, Гроздана о нем никогда не слышала, а она знала многое. Ну что ж. Теперь будет знать больше. Гроздана не боялась. Совсем. Ее состояние скорее можно было называть азартом, предвкушением боя, но страха она не испытывала.
И вот наступил последний вечер. Им принесли особенно изысканный ужин, но трапезничали они опять вдвоем, как и в предшествующие дни.
– Послушай, Гроздана, – Горан смотрел куда-то в стол, – я должен тебе кое-что рассказать.
Он поднял глаза.
– Перед уходом магистр сказал, что храму больше не понадобятся твои услуги и что я должен позаботиться о тебе.
– А я все думала, когда старый лис решит избавиться от меня?
– Ты догадывалась?
– Да, догадываась; правда, не думала, что это произойдет так быстро, думала, еще годик у меня точно есть. Очень хотелось подзаработать.
– Обычно магистр не отказывается от наемников, с которыми долго имел дело, ты чем-то насолила ему?
– Нет, что я, дура? Специально нет, но кто его знает, – Гроздана задумалась, – кто его знает…
– Вчера он интересовался, нашел ли я Татьяну, – сказал монах.
– Вчера? – Теперь Гроздана действительно удивилась. – Как вчера?
Вместо ответа монах достал большой продолговатый камень желтоватого цвета и положил его на стол.
– Это то, о чем я думаю?
– Да, трижды его можно использовать для связи с тем, на кого он настроен. Вчера был второй, – добавил он.
– Знаешь, толстый, – сказал она, – когда мы выберемся из этих палат, дзорги их сожри, у меня к тебе будет несколько вопросов. А сейчас у нас есть что обсудить помимо этого.
– Ты права.
– Тогда давай выложим еще раз все, что знаем про эти чертовы палаты.
– Как тебе уже известно, палаты – это подземный дворец, даже, можно сказать, небольшой город, в котором множество переходов, залов, разных помещений и даже несколько уровней. Некоторые считают, что их девять. Нам нужно пройти палаты насквозь, найти обратные створки, открыть их и выйти. Вот и все. Мы можем взять с собой оружие, факелы, еду и воду. А так как мы идем туда по своей воле, нам дадут подсказки. И даже карту первого уровня. Правда, никто не ручается, насколько она верна.
– Немного. Но все же лучше, чем ничего. Сколько может занять путь от одних створок к другим?
– Не знаю. Думаю, все зависит от того, как нам повезет. Буй, например, вышел через пять дней.
– Что еще ты знаешь о палатах?
– Там полно ловушек. Как самых обычных, типа копья в бок или камня на голову, так и магических. Ларги утверждают, что в палатах можно заглянуть в глаза богу. Тот, кто проходит сквозь них, совершает особый обряд очищения. Причем очищения всего народа ларгов.
– А что же ларги сами не ходят?
Монах пожал плечами.
– Ладно, что-нибудь еще?
– Это все, что я знаю. Хотя есть еще один момент. Главную опасность прохождение палат представляет для разума. Ан-сор сказал, что вообще-то их проходит почти половина тех, кто туда отправляется. Но большую часть из них после этого уже нельзя считать людьми. Они скорее напоминают растения, только с руками и ногами. На красную страницу как раз попадают те, кто сумел сохранить свой разум и свое «я». Теперь все.
– Ну что же, толстый, завтра мы покажем этим кичливым баранам, на что способны монах и наемница, а теперь я иду спать.
За окном продолжал барабанить дождь.
Такого Гроздана еще не видела. Две радуги одна над другой раскинулись над городком ларгов. Они висели так близко, что казалось – протяни руку, и можно ухватиться за край. Цвета были настолько яркими, что с трудом верилось в то, что это обычная радуга, какая бывает после дождя, а скорее дело рук неизвестного художника. Нарисовал радугу и выставил ее на небосвод для всеобщего обозрения.
– Радужные леса, – сказала Гроздана, любуясь на эту красоту.
Монах неслышно вырос рядом.
– Пора, – сказал он.
– Пора, – не стала возражать Гроздана.
Они направились к палатам. Странно, но улицы были совершенно пусты. Только у восточных ворот, куда они должны были подойти на рассвете, их ждали двое жрецов. Они молча поклонились в знак приветствия и пошли впереди, указывая дорогу.
Идти пришлось прилично. Они миновали город и двинулись по старой мощеной дороге, ведущей строго на восход. Поднимающееся солнце било в глаза. Листва на деревьях и трава вдоль дороги приобрели ярко-изумрудный оттенок, казалось, зелень даже светится изнутри. Это было здорово. В такое утро как-то не думалось о плохом. Они протопали пару лиг, прежде чем подошли к цели своего путешествия.
Дорога вывела их на просторную площадь, покрытую цветной мозаикой. Серебристые пятиугольники фоном окружали выложенную кроваво-красным камнем замысловатую фигуру. Отсюда было не понять какую. Чтобы ее рассмотреть, требовалось забраться повыше. Вот как тот орел, например, который описывал плавные круги над площадью.
Площадь прилегала к невысокому пологому холму, постепенно переходившему в нагромождение гранитных глыб разного размера, которые дальше превращались уже во внушающие уважение скалы. Все это складывалось в ту самую горушку, под которой и находились палаты вечности. Деревья по странной прихоти полностью игнорировали холм, уступив место лугу. Он был весь усеян красными и белыми цветами, чем-то похожими на лесные колокольчики, только больше и с немного другой чашечкой. Специально их здесь сажали, что ли?
Вокруг площади плотным кольцом стояли ларги. Их тут собралось, пожалуй, несколько тысяч, и все, как один, смотрели на Гроздану и Горана. Стоявшие впереди все имели косички. Особо выделялась группа справа от входа в палаты во главе с высоким седым воином, одетым во все белое. Это и был правитель. Скорш. Император ларгов, так сказать.
Жрецы сделали Горану и Гроздане знак остановиться, а сами неспешной рысью направились к входу, где их встретил вычурно разодетый жрец, весь измазанный красной краской и в крылатой шапке на голове. Они обменялись приветствиями, что-то прошипели друг другу, после чего двое рванули обратно к Гроздане и Горану. Добежав, они остановились и резко развернулись, вытянув руки в сторону входа. Монах медленно пошел в указанном направлении, Гроздана двинулась следом, отставая на один шаг. Так было нужно. В полной тишине они подошли к входу. Створки впечатления на Гроздану не произвели. Она ожидала чего-то монументального, а вместо этого увидела самые обычные деревянные ворота в рост человека высотой. Монаху, пожалуй, придется наклониться, чтобы пройти. Те же два жреца, что их провожали, открыли створки и замерли у порога. Перед Грозданой и Гораном зиял черный провал прохода. Они остановились на пороге, повернулись лицом к собравшимся.
– Я, Горан, служитель Единого из храма Северной Звезды, встаю на этот путь по своей воле. Да очистится великий народ ларгов.
– Я, Гроздана, мастер из дома умелых лиги мечей, встаю на этот путь по своей воле. Да очистится великий народ ларгов.
Все. Вступительная часть закончилась. Теперь, когда закроют створки, все собравшиеся совершат ритуальный марш к городу, но они его не увидят.
Горан и Гроздана медленно повернулись к проходу в палаты, замерли на мгновение и перешагнули порог. Створки сразу же замкнулись за ними.
Монах зажег факел. Если верить Ан-сору, то дальше, когда они пройдут сквозь тоннель и попадут в сами палаты, факелы не понадобятся. Там достаточно света. Но здесь, в тоннеле, было темно. Гроздана осмотрелась. Высокий сводчатый потолок из гладко обтесанного гранита. Такие же стены, между которыми спокойно разъехалось бы двое всадников. Пол из таких же плит, что устилали площадь перед входом.
– Ну что? Пошли, толстый?
– Надо все время держаться вместе. Что бы ни происходило, не упускай меня.
И они двинулись по тоннелю. Если верить карте, он был не очень длинным и проходил как раз под самым холмом, поросшим цветами. Так и оказалось. Минут через пять он закончился, и они попали в просторный и хорошо освещенный зал. Свет в нем пробивался сверху. Скорее всего, там были устроены световые окна. На первый взгляд зал не вызывал опасения. Справа и слева двумя рядами шли круглые изящные колонны, на стенах были барельефы с изображениями зверей и птиц. Тем не менее монах и наемница не спешили выйти из тоннеля.
– Что там у нас с подсказками? – спросила Гроздана. – Ты мне так и не сказал, а эти олухи не посчитали женщину достойной разговора.
– Ничего особенного. Нам посоветовали остерегаться света, звона и ветра.
– Здорово! Теперь все ясно! Да с такими подсказками мы пройдем эти палаты и даже не вспотеем! Эти женоненавистники что-нибудь более существенное не изложили?
– Они не женоненавистники, – ответил Горан. – Ну что, будем пробовать?
– А что, есть варианты? Только давай сначала я. Если здесь есть какие-нибудь механические ловушки, мне будет проще, чем тебе.
Монах согласно кивнул.
Гроздана осторожно сделала шаг. Еще один. Ничего. Еще несколько шагов. Ровным счетом ничего не происходило. Горан начал двигаться за ней. Наемница была на боевом взводе. Все ее чувства обострились, она была сосредоточена и напряжена, словно струна. Шаг. Еще один. Остановка. Спешить не будем. Первые шаги самые сложные. Сначала мы тебя пощупаем, посмотрим хотя бы на пару твоих ловушек, потом можно будет и ускориться. Она представляла себе палаты как огромное разумное существо. Этакий зверь, с которым она вступила в противоборство. И должна выйти из него победителем. Она замерла, вскинув руку. В двух шагах сзади застыл монах. Что-то насторожило ее. Что – она не могла сказать. Все осталось, как было. Никаких звуков. И все же… Ладно. Пойдем дальше. Она сделала следующий шаг, и пол ушел у нее из-под ног. Гроздана вскрикнула от неожиданности, умудрилась крутануть тело вокруг своей оси и, развернувшись, уцепиться руками за край. Она повисла, болтаясь над пропастью. Монах, надо отдать ему должное, не мешкал, но и неосторожных движений не совершал. Он лег на живот и подполз к ней, схватил за руку.
– Держишься?
– Да.
– Сейчас я тебя вытащу. – Он потянул на себя. Гроздана заработала ногами, помогая ему, и выбралась обратно.
– Фу-ух. – Она смахнула со лба бисеринки пота и глянула назад. Ничего. Никакой пропасти. Такой же ровный пол, как и везде. – Она что, закрылась?
– Там ничего не было.
– В смысле?
– Было такое ощущение, что ты провалилась прямо сквозь камни. Знаешь, ровный пол и из него руки торчат, а потом и ты появилась. Со стороны никакой ямы не видно. Пол и пол.
– Вот так штука. Интересненько. И как они до такого додумались?
Она легла на пол, посмотрела, встала, отошла чуть в сторону, глянула под одним углом, под другим. Ничего. Ровный пол. Тогда снова легла и стала медленно ползти, щупая впереди руками. Есть. Да. Картинка была забавная. Ее рука просто ушла в камень, словно в воду погрузилась. Она видела ту часть, которая сверху, и не видела ту, что оказалась в дыре. И пол. Все тот же пол, который плотно облегал ее руку.
– Забавная яма, тебе нравится?
– Ты не успела увидеть, она большая?
– Не очень, где-то до колонн доходит, да и шириной шагов пять, не больше, а вот дна я что-то не заметила. Видать, очень глубоко.
– Тогда пойдем обходить.
Они прошли за колонны, двигаясь очень осторожно и нащупывая ногой пол перед собой. Но все обошлось. Невидимый глазу провал был единственным сюрпризом в зале.
– Если я что-нибудь понимаю в устройстве таких заведений, то по два раза один и тот же сюрприз не повторяется, хотя нужно быть осторожным. Поэтому я иду впереди, а ты уж, тяжеловес ты наш, сзади топай. Пока.
– Почему ты думаешь, что повторов не будет?
– Те, кто это строил, были хорошими мастерами. Творцами с большой буквы. Для них неповторяемость и разнообразие – вопрос чести.
После зала они прошли по широкому коридору, миновали две небольшие комнаты и еще одну не очень сложную ловушку. Гроздана, благодаря своему звериному чутью и кошачьей изворотливости, успела упасть плашмя, услышав тихий щелчок, и стальной диск, выскочивший справа, прошел над ней. Монах преодолел опасный участок ползком.
– Остерегайтесь света, – сказал он, вставая. – С этим понятно. Ты заметила?
– Да. Щелкнуло после того, как я попала в световой луч. Осталось выяснить, что у них тут за звон и что за ветер. Кстати, обрати внимание, этот луч отличается от других. Он более четкий и пересекает коридор от стены к стене, а остальные рассеянные и ложатся как придется.
– Угу, – кивнул монах, соглашаясь.
И они двинулись дальше. Миновали еще одну комнату, заваленную всякой рухлядью, и вошли в еще один коридор. Опа! Коридор дальше разделялся на три.
– И куда нам сворачивать?
– На карте здесь один проход, – пробормотал Горан.
– Да, немного толку от этого клочка кожи, ох и затейники твои ларги.
Монах, как всегда не отреагировав на издевку, подошел к выходам, осторожно заглянул в каждый. Гроздана рассматривала издалека. Она очень надеялась, что неведомый создатель палат оставил какие-нибудь указания или подсказки. Ведь эти палаты строили для того, чтобы через них пройти. Ларги не были заинтересованы в том, чтобы здесь гибли все. Значит, должно быть что-то такое. Она подошла ближе и стала рассматривать стены рядом с проходами. Ничего. Вдруг откуда-то из очень далекого далека послышался едва различимый звук. Они замерли. ЦГОК! ШАРХ! ЦГОК! ШАРХ! – странные звуки стали учащаться и явно приближались.
– Похоже, что к нам кто-то идет, – прошептала наемница.
Монах кивнул и указал на крайний справа проем. Девушка прислушалась и согласилась. Отсюда стоило убираться как можно скорее, что бы там ни двигалось. Добрые дяди здесь не ходють.
– Давай в центральный, – шепнула она.
Монах пожал плечами. Разницы он не видел. И они нырнули в центральный проем. Здесь было темнее, и чем дальше они продвигались, тем больше тянуло сыростью.
– По-моему, впереди вода, смотри – на стенах появляется плесень. Да и пахнет гнилью. Фу!
Они прошли еще немного и остановились. Все. Дальше хода не было. Коридор резко нырял вниз и исчезал под водой, заросшей какой-то грязной и вонючей пакостью.
– Я не собираюсь туда лезть, – сказала Гроздана, закрывая нос.
– Сзади наш шаркающий дружок, – напомнил Горан.
Но делать было нечего, пришлось возвращаться. Цокающе-шаркающие звуки исчезли, зато появились другие. Там, откуда они ушли и куда теперь возвращаются, кто-то сопел и ворочался.
– Нас ждет, тварь!
– Вот что, дева, давай-ка теперь я вперед. – Монах отстранил Гроздану, обгоняя ее, и поудобнее перехватил свою секиру.
Они все ближе и ближе подходили к развилке. Вот и она! Их там, ясное дело, ждали. Существо было мерзким до невозможности. Пузатое, лысое и склизкое, оно стояло на четырех корявеньких ножках, раскачиваясь из стороны в сторону. Тупая круглая морда, с которой на пол капала то ли слюна, то ли еще какая гадость, неспешно повернулась в их сторону. Глаз на морде не было. Вместо них бугрились отвратного вида складки, поросшие редкими волосками. Тварь довольно улыбнулась, и это было самым гадким из всего. Пасть у нее оказалась широченной – от уха до уха, как говорится, хотя самих ушей и не существовало, – и вся усеяна мелкими треугольными зубками. Из-за них выскользнул широченный длиннющий язык, и тварь облизнулась, роняя на пол тягучую слюну. Гроздана не выдержала, и метательный нож вырвался из ее рук. Тварь резко захлопнула пасть, и нож застрял у нее в зубах. Она недовольно хрюкнула, забулькала и неспешно потрусила к ним. И тут в дело вступил монах. Он вдруг издал совершенно ни на что не похожий очень низкий звук и шагнул вперед. Звук подействовал. Тварь споткнулась и удивленно-жалобно заскулила, а монах был уже рядом, и полулунное лезвие его секиры с хрустом врубилось в шею мерзкого существа. Как Горан оказался сбоку от него, Гроздана так и не поняла. Она успела вытащить меч и даже сделать два быстрых шага к месту схватки, но не опоздала. Секира еще раз взлетела вверх, еще раз опустилась, и голова твари упала на пол. Следом рухнуло и тело.
– Ну ты даешь, толстый! – восхищенно улыбнулась наемница. – Вон как ухайдакал зверушку, та только и успела, что хрюкнуть. – Она брезгливо двумя пальцами подобрала испачканный в слюне нож, вытерла его о подошву, потом платком и убрала на место. Платок пришлось выкинуть. – Ну и вонючая, зараза!
– Надо быть очень осторожными, ручаюсь, что эта тварь ядовита. Хорошо, что она была одна.
– Думаешь, много тут таких?
– Кто его знает. Пойдем. – Он шагнул к левому проходу.
– Пойдем.
Пока ничего не происходило. Сюрпризы не спешили себя проявлять.
– Стоп! – вдруг остановилась наемница. – Кинжал нагревается!
– Какой кинжал?
– Мой кинжал. Игристый. Тот, что подарил Хорс. Он стал теплее. Слушай! Так он же в курсе! – радостно воскликнула Гроздана.
– Чего в курсе? – не понял монах.
– Ты понимаешь, я сначала думала, что мне показалось. А теперь точно знаю. Там, в первом проходе, он как будто стал холодным, и мы зашли в тупик, а теперь он потеплел. Ты когда-нибудь в «горячее-холодное» играл? – Горан непонимающе смотрел на нее. – А! Ну да! Откуда у сурового воителя детство! Есть такая игра – один что-то прячет, а второй ищет. И если тот, кто ищет, приближается к месту, где спрятан предмет, то другой, кто спрятал, говорит: «Тепло». А если тот, наоборот, удаляется, то говорит: «Холодно». Так и здесь. Мы пошли в проход, который заканчивается тупиком, и кинжальчик стал холодным. Он сказал мне: «Холодно». А теперь он теплеет! Значит, мы идем правильно! Вот! – Она была явно довольна своей догадкой.
– Посмотрим, – буркнул монах. – Когда выйдем из этого прохода.
– Вот ты… ворчун!
Из прохода они вышли.
– А так хорошо шли. – Настроение Грозданы резко ухудшилось. Перед ними был мост. Узкий, один человек пройдет. Перила отсутствовали.
– Чует мое сердце, на мостике нас ждут сюрпризы.
– Тише! – Монах предостерегающе поднял руку. Так и есть. ЦГОК! ШАРХ! ЦГОК! ШАРХ!
– Дзорги! Опять эта мерзость!
– Второй раз у меня так просто не получится ее завалить. Сил на рев крови у меня сейчас нет.
– Рев крови?
– Потом объясню, давай на мост! Другого пути, похоже, нет.
И они быстрым шагом двинулись к мосту.
Гроздана снова пошла впереди монаха, то и дело поглядывая назад. Первые десять шагов дались легко. А потом Гроздана услышала тихий, пока еще далекий и чистый звук колокольчика. Она остановилась. Огляделась вокруг. Ничего. Оглянулась – монах на месте. А из проема как раз высовывалась лысая склизкая башка уже знакомой им зверушки. Правда, эта была раза в два больше первой. «Надеюсь, на мост она не полезет». Гроздана двинулась дальше. И тут все вокруг стало стремительно меняться. Звук колокольчика сделался ближе и отчетливее, а потом стал превращаться в один высокий монотонный писк. Все вокруг заволокло черным туманом, и стало абсолютно темно. Двигаться в такой мгле было совершенно невозможно.
– Горан, – позвала она, – дай факел, не видно ничего! – Ответа не последовало. – Горан! – еще раз позвала она. Тишина. Да что же это такое, дзорги сожри их печень! «Надо двигаться! Надо двигаться!» Наемница сделала крохотный шажочек, не отрывая ноги от моста. Визг становился невыносимым. Он давил на уши, проникал настырным буравчиком в голову, заставляя напрягать все силы. Гроздана остановилась, сжав руками виски. Великие массаны! Да когда же это кончится! И вдруг прямо перед ней загорелась яркая маленькая точка. Она стала стремительно увеличиваться в размерах. Вот это уже огненный клубок размером с кулак, вот он набухает, полыхая огненными росчерками. От него отделяются и отлетают в стороны десятки маленьких огоньков. Он пульсирует, живет, меняя форму от идеального шара до капли, вытягиваясь острием то в одну, то в другую сторону.
Это был своеобразный танец, завораживающий и жуткий одновременно. Гроздана смотрела на пляшущий шар, не в силах оторвать глаз. Она чувствовала, как ее воля подчиняется неведомой силе, она сопротивлялась, но все слабее и слабее. У нее в голове умостился некто и сейчас осваивался в ее сознании, словно рачительный хозяин, который только что купил усадьбу и знакомится со своими новыми владениями. Перед ее глазами вспыхивали картины прошлого. Вот она совсем еще ребенок, бежит босой по траве, сбивая утреннюю росу. Вот она подросток. Отбивается от грязного вонючего громилы, который пытается залезть ей под юбку. Вот морщинистое лицо старого Невера, который только что свернул громиле шею, а теперь протягивает ей руку. Вот она передает совету гильдии янтарную чашу, которую добыла на Южном материке. Это ее выпускная работа. И тот же Невер, все такой же морщинистый, самолично накалывает ей на плечо бумеранг на фоне солнца. Знак их дома. Символ умелых. Символ тех, кто всегда возвращается.
Она собрала волю в кулак и вынырнула из своих видений, как изможденный пловец выныривает из глубины на поверхность. Сквозь пелену, застилающую глаза, она увидела, как шар приближается к ней, в ее сторону потянулись тоненькие светящиеся щупальца. «Ну уж нет! Дудки!» Этого она не допустит. Она собрала остатки сил и вытащила меч. Гроздана понимала, что железо не поможет, но ощущение оружия в руках придало ей уверенности. Она продолжала бороться. Некто, угнездившийся в ее голове, засуетился. Ему стало некомфортно. В ушах Грозданы звенело, перед глазами все плыло, шар колыхался из стороны в сторону, виски стиснула острая боль. Она закричала, вспоминая всех демонов, живущих и не живущих, и искренне желая тому, кто поселился в ее голове, встретиться с ними как можно скорее. Вдруг шар застыл. Гроздана почувствовала, как тот напрягся.
– А-а, не нравится, ублюдок? – наемница сделала шаг вперед.
Шар вздрогнул.
– Пойди найди себе кого другого! Урод! – Она плюнула в сторону шара и крутанула мечом, будто это могло его напугать. Она еще что-то кричала, размахивала клинком, поражая несуществующих противников. Вдруг откуда-то издалека появилось лицо старого Невера. Он внимательно посмотрел на свою ученицу, покачал головой. В его глазах промелькнуло сожаление.
– Мастер! – закричала она, но слова потонули в густом кисельном воздухе. – Мастер! – она рванулась вперед к такому близкому и родному образу. Но он отдалился, стал таять. И вот тут Гроздана по-настоящему разозлилась. Она перестала кричать, перестала хаотично размахивать оружием. Она вообще убрала верный меч в ножны. Собрала всю волю в кулак и ударила по незримому противнику, выбрасывая его из сознания. – Я здесь хозяйка! – зло шептали прокушенные губы. – Я, и только я! Может, мне и суждено подохнуть, но только я буду решать где и когда! Так! И только так!
Шар вдруг замер, немного сжался, потом стал снова стремительно раздуваться и вдруг лопнул с оглушительным хлопком. Яркая вспышка бело-зеленого цвета ослепила удивленную неожиданным поворотом дел наемницу, в нос ударил резкий запах гнили, и она почувствовала, что падает. Вот и все.
Очнулась она оттого, что кто-то гладил ее по щеке. Гроздана с трудом разлепила тяжеленные веки. Все тело ныло. Она лежала на груде камней и каких-то обломков, а над ней склонился Горан. Лицо его было исцарапано, в волосах запеклась кровь, но он был вполне живой и улыбался.
– Я рад, что ты жива, наемница.
– Я тоже рада, что ты жив, толстый, – сказала она. Свой голос она едва узнала. Он больше походил на хрип с прорывающимся писком, а не на звук человеческой речи. – Что это было?
– Не знаю, мне-то проще пришлось, я с нашими милыми слюнявыми знакомцами разбирался. Ох и упертые твари. А с чем столкнулась ты, я так и не понял. Когда мы вошли на мост, эти слюнявые ребята, которых оказалось трое, словно с цепи сорвались. Они ринулись на мост, хорошо он узкий был, и те только по одной могли подходить. Но намахался я вдоволь. А с другой стороны шарик этот подкатил. С ним уже ты разбиралась. Это тебе лучше знать. Ну и орала же ты. – Он довольно оскалился.
Гроздана только сейчас заметила, что голова ее лежит у него на коленях и он осторожно придерживает ее рукой. Она приподнялась. Вокруг них валялись какие-то обломки и груда камней.
– Где мы?
– Под мостом. Когда тот шарик лопнул, мост и рухнул. Я как раз вторую тварь приканчивал. Думал – все. Но, как оказалось, тут совсем неглубоко. Мастера здешние строители иллюзии наводить. Вон проход, из которого мы вышли. Действительно, невысоко: ярда два, не больше.
Гроздана встала. Немного кружилась голова, а так она была в порядке. Вроде бы. Горан выглядел помятым. Она увидела, что один рукав почти оторван и на плече рваная рана.
– Дай посмотрю, – сказал она. – Да, святой братец, зашивать надо.
– Брось, некогда с этим возиться.
– Если сейчас не обработать и не зашить, то к вечеру свалишься с жаром, а я тебя нести не смогу, тяжеловат ты, толстый, да и устала я, – незлобно сказал она.
– Да чем же ее обработаешь?
– Эх, что бы ты без меня делал.
Она полезла в свой мешок, выудила оттуда небольшой кожаный мешочек и деревянную бутыль.
– Что это?
– Пойло местное, они его зеленым вином называют. Крепкая, зараза, что-то типа солдатской самогонки, как раз то, что надо. А здесь игла и нити. Я без них никуда. Иди-ка сюда, святой братец, лечить тебя будем.
Она обработала рану и, как могла, зашила. Монах терпел, только пару раз зубами скрипнул.
– Надо поскорее отсюда выбираться, а то рана может загноиться.
– Я не прочь, чтобы поскорее.
Но скорее не получилось. Все-таки последняя схватка сильно их измотала. К тому же у обоих оказалось приличное количество ушибов, синяков, хорошо хоть переломов не было. Но отдохнуть следовало.
Они осмотрелись и выяснили, что находятся в круглом зале в полстадии в поперечнике и четырьмя выходами. Отдыхать расположились здесь же. Немного поели, поспали по очереди.
– Будем считать, что отдохнули. – Гроздана поморщилась, вставая. Полноценного отдыха здесь получиться и не могло.
– Давай осмотримся – и вперед. Выползем на поверхность – отдохнем.
– Пойдем, глянем на выходы.
Один они отвергли сразу, потому что он был завален почти сразу, как войдешь. Из второго тянуло такой гнилью, что они полезли бы туда в последнюю очередь. Осталось выбрать из двух, которые совершенно не отличались друг от друга. Пошли наобум. Через некоторое время игристый кинжал Грозданы заметно похолодел.
– Не туда, – она остановилась, – кинжал похолодел, надо возвращаться.
Вернулись. В зале, слава Создателю, ничего не изменилось и не появилось никаких чудовищ. Они направились в другой проход. На этот раз, судя по теплеющему кинжалу, они шли куда надо.
– Стоп! – Наемница вдруг резко остановилась, словно на стену налетела. – А если кинжал ведет нас не к выходу? Его ведь ларги делали. А если он ведет нас к какому-то особому месту, нужному для этого ритуала?
– Вряд ли. Игристые клинки служат хозяину, а не тем, кто его сделал.
– Ладно, а что карта говорит?
Горан достал кусок кожи, на который была нанесена карта.
– Мосток обозначен. За ним должен начинаться коридор, который проходит все палаты насквозь и выводит к обратным створкам. Но мы-то пошли по другому. Вход там был какой-то, но до него нам не добраться, высоко. Мост шел, сильно забирая вверх.
– А если я на плечи тебе стану?
– Все равно высоко, я смотрел, там ярдов шесть, не меньше.
– Значит, будем надеяться на кинжал. Смотри, коридор заканчивается.
Они вышли в круглую комнату. Прямо посередине нее торчал куб, поставленный на один из углов. Материал, из которого он был сделан, больше всего напоминал вулканическое стекло. Вдоль стен стояло четыре массивных кресла, вырезанных из цельного камня. Над каждым виднелась корона. Видимых выходов из круглой комнаты не было.
– И что это значит? – вслух осведомилась Гроздана. – Что ж нам, горемычным, назад возвращаться?
– Постой. – Монах подошел к кубу.
– Слушай, толстый, не нравится мне эта штука, ох не нравится. Неправильно это.
Монах остановился.
– Ты права. Странная вещь. Есть в ней что-то такое… даже сам не знаю. Пойдем-ка обратно.
Они нырнули обратно в проход. Видать, кинжальчик ошибся. Но выйти не смогли. Что-то невидимое перегородило выход. Первой на невидимую стену налетела Гроздана. Шагнула в проем, уперлась во что-то, неразличимое глазу и отлетела назад.
– У-у-у! – заревела она. – Ловушка! Это ловушка! Нас заперли! Демоны! – Она добавила пару фраз, совсем не красящих юную девушку. Но Гроздану это беспокоило меньше всего.
Монах молча вышел вперед. Для глаза ничего не изменилось. Вот проход. Видно, как он уходит вдаль, плавно поворачивая влево. Шаг вперед и… назад. Что-то мягкое толкнуло в грудь, заставив отступить на несколько шагов. Проход закрыт.