Хадават Ковалев Вячеслав

– Как будем выбираться?

– Что твой кинжал?

– Теплый.

– Значит, выход где-то здесь. Будем искать.

Следующие полчаса они обшарили всю комнату, выстукивая стены и внимательно рассматривая каждый пятачок поверхности. Ничего.

– Может, выход за одним из кресел? – вслух размышляла Гроздана.

– Может. Но если это так, то его открывает какой-то механизм. А где то, что запускает механизм, мы пока не знаем.

– Может, магия?

– Тогда нам придется провести остаток жизни здесь.

– Не согласна. Сомнительное удовольствие – провести остаток дней в компании с мрачным монахом.

– Угу, – согласился тот самый мрачный монах. Но думал он о чем-то другом. – Зачем здесь этот куб?

– Думаешь, разгадка в нем?

Горан в ответ пожал плечами. Они подошли к кубу почти вплотную, внимательно рассматривая его. На первый взгляд поверхность казалась идеально гладкой и чистой. Никаких надписей, неровностей, знаков и тому подобного. На второй взгляд тоже.

– Может, его надо сдвинуть с места, или потереть одну из граней, или еще что-нибудь?

– В наших архивах есть старые записи, еще времен Войн Цветов.

– А я думала, все ваши книги утеряны.

Монах внимательно посмотрел на наемницу. Уж больно много она знает о делах храмовников. Ладно, не сейчас, с этим потом разберемся.

– Не все. Так вот. Там говорится о черных камнях. Их называли камнями пространства и времени. Они были творениями древних магов и помогали тем перемещаться. Но как они действуют – я не знаю. Там только говорится, что камень оживает от руки.

– И ты думаешь, что этот черный куб из вулканического стекла – один из них?

– Я не сказал этого. Но похож.

– Тогда давай пробовать. – Гроздана протянула руку к камню, но монах поспешно перехватил ее.

– Не торопись. Если это действительно камень времени и пространства, то мы можем запросто оказаться на другом материке или вообще в другой эпохе.

– Ты мне руку сломаешь, – зашипела она.

– Прости. – Он отпустил ее. – Давай на всякий случай привяжем веревку к поясам.

Гроздана подумала и согласно кивнула. Связавшись, они подошли к кубу вплотную, став напротив одного из углов. От него отходило три грани. Горан аккуратно положил на верхнюю грань свою ладонь. Вначале ничего не происходило. Но потом грань, на которой лежала ладонь монаха, стала светлеть, и на ней начал проявляться знак в виде трех переплетенных колец. Монах постоял немного и убрал руку. Знак медленно потух.

– И что это значит? Версии есть? В ваших архивах по этому поводу что-нибудь сказано?

Горан отрицательно помотал головой и перешел к следующей грани. Там история повторилась. Ладонь. Ожидание. Знак. На этот раз два треугольника, один более вытянутый, а в центре его острием к основанию другой, жирнее и короче. Горан убрал руку, и через какое-то время знак тоже потух. Они подошли к третьей верхней грани куба. Там произошло то же самое, только теперь высветился круг, поверх которого лежала четырехлучевая звезда.

– Ну и что это нам дает? По-моему, мы нисколько не продвинулись. Ты зачем отвязываешь веревку?

– Я сейчас буду класть ладони на грани по очереди, а ты наблюдай за комнатой. Что-то должно происходить.

– Хорошо. – Гроздана решила положиться на монаха.

Они провозились часа полтора. Первое, что заметила Гроздана, – это вспыхивающие знаки над тронами. Как только на грани куба загорался знак, сразу такой же вспыхивал на спинке одного из тронов. И так же исчезал, когда монах убирал руку. Все оставшееся время они потратили на то, чтобы заставить знаки не тухнуть. В конце концов у них получилось. Оказывается, всего-то нужно было, пока горит знак, тронуть корону, висящую над троном, и знак застывал.

– Есть! У нас получилось! – вскрикнула Гроздана, радостно пялясь на горящую звезду в круге, которая не думала исчезать со спинки трона. Как и с грани куба.

– Получилось, – подтвердил Горан, – а дальше что?

Ответить никто из них не успел. Потому что оба знака вдруг начали мерцать, а потом трон стал исчезать. Он таял, как утренний туман. А на его месте проявился проход. Они стояли, не решаясь ничего предпринять. Куда ведет проход, еще неизвестно, и неизвестно, смогут ли они оттуда возвратиться. Проход не спешил исчезать. Он только стал немного подсвечиваться, будто приглашая их войти. А может быть, им это показалось.

– Рискнем?

– Давай сначала заглянем.

Они заглянули, но ничего особенного не увидели. За проходом, который тянулся шагов на десять, находился просторный зал с колоннами, очень похожий на тот, в который они попали в самом начале.

– Я думаю, стоит посмотреть, что скрывается за другими знаками, – почему-то шепотом сказал монах.

– А если этот больше не откроется?

– Откроется, – уверенно сказал он.

На том и порешили. Открытый проход через некоторое время закрылся, и в комнате все стало так, как было. Они по очереди активировали следующие два. За первым, с пересеченными кругами, был длинный коридор, тонувший в полумраке, а вот за треугольниками плескалось море. Самое настоящее море. Туда-то им точно не надо.

– Куда пойдем, толстый? – весело спросила наемница, когда проход к морю закрылся. – Я бы, конечно, поплескалась в водичке, да только не время сейчас. Остаются зал и коридор.

– Я бы пошел в зал. Не спрашивай почему. Просто мне больше нравится зал, чем коридор.

– Я ничего не имею против. Зал так зал.

Монах уже привычно подошел к кубу, Гроздана к трону. Горан положил ладонь на грань куба. Но… ничего не произошло. Знаки не появились.

– А! Демоны! Я так и знала! Ну почему всегда все усложняется! – И тут куб исчез. Нет, он не растворился и не растаял, просто ушел в пол. Был – и нет. Все. А вслед за этим две противоположные стены начали двигаться навстречу друг другу. А вместе с этим стал таять четвертый трон. Без знака.

– Похоже, кто-то решил, что если мы сами не можем выбрать, куда идти, то он сделает это за нас.

– Знаешь, это не самое плохое развитие событий, – бросила наемница, заглядывая в открывшийся проход. – По крайне мере, оттуда есть выходы. Идем! – И она решительно сделала шаг. Монах отправился следом.

Зал как зал, длинный, прямоугольный. Вдоль стен большие кованые сундуки. И скелеты. Несколько штук. В самых разных позах.

– Только их нам и не хватало. – Это были первые скелеты, которые они увидели в палатах.

– Это, наверное, те, кому не удалось выбраться, – рассеянно произнес монах, наблюдая за тем, как проход, через который они покинули комнату с кубом, затягивается черным туманом, и вот на его месте уже просто стена. Он тщательно ощупал ее. – Да. Скорее всего, назад в комнату с кубом не попадешь. И раздумывать особо долго не дают. Открыл – шагай. Не хочешь, мы тебе поможем.

– А что у нас в сундучках? – Гроздана откинула массивную крышку и ахнула: – Великие массаны, Отец-Вседержитель! Да на это можно полмира купить!

Она принялась откидывать крышки. Монах заглянул в сундуки. Камни. Драгоценные камни. Рубины, сапфиры, алмазы, изумруды. Их было столько, что сознание отказывалось воспринимать. Гроздана захватила горстью изумруды, подкинула на ладони и с полным безразличием на лице бросила обратно в сундук.

– Тебе не кажется, что все это как-то… ну не так, слишком наигранно, что ли, – сундуки с сокровищами, скелеты.

– Пожалуй, ты права. – Он присел над одним из скелетов. – Ну-ка, дева, подойди сюда.

Гроздана подошла.

– Потрогай. – Он указал на скелет.

Гроздана скривилась, но возражать не стала. Наклонилась, дотронулась.

– Так это же не кость! – воскликнула она.

– Вот и я о том же. Игрушка. Искусно сработанная, но игрушка. Пойдем отсюда!

Они опять почти успели. Почти. Им не хватило самую малость. Едва они вышли в соседний зал, как на пути у них возникли трое в одинаковых кроваво-бордовых длинных балахонах с накинутыми на головы капюшонами. Руки их были скрещены на груди, кисти терялись в широченных рукавах. Лиц их видно не было.

– Я так и знала, – процедила Гроздана сквозь зубы, вынимая метательный нож. – Экие ребята, очень на тебя похожи, толстый.

Горан не ответил, он что-то быстро зашептал и поудобнее перехватил секиру.

– Сдается мне, миром мы с этими ребятками не разойдемся, – прошипела Гроздана.

Трое резко рванулись к ним, и наемница метнула нож. Тот ушел точно под капюшон одного из бордовых. Он словно споткнулся, откинулся назад, раздался звук осыпающегося песка, и балахон упал на пол. Пустой. Двое других просто исчезли.

– Что за… – Гроздана вертела головой, отыскивая исчезнувших противников. Они появились неожиданно. Теперь их было уже пятеро. Они встали клином, острием к Гроздане. Те, что находились сзади, резко раскинули руки в стороны, по залу пошел гулять сквозняк. А первый, стоявший на острие, поднял голову. Гроздану словно молотом ударило. Из-под капюшона на нее невыносимо ослепительным белым светом сверкнула пара раскосых глаз. Больше ничего. Ни рта, ни носа, вообще лица нет. Только глаза. Они жгли, давили, слепили. Гроздана упала на колени, сил сопротивляться не было. Такой боли она не испытывала никогда. Эта боль была везде. Она раздирала кожу на лице, дробила кости и рвала мышцы. Наемница закричала. И тут сбоку на нее налетел ураган в серой рясе, смял, стоптал и отбросил прочь. Бордовые монахи разочарованно пискнули, недовольные тем, что у них забрали жертву. Горан подоспел вовремя. Стараясь не смотреть в ослепляющие глаза, он широко размахнулся и запустил в клин свою секиру. Та, недовольная таким с собой обращением (чай, благородное оружие, и летать ей вовсе не пристало), дико засвистела, стараясь как можно быстрее добраться до виновников. Гроздана, корчась на полу, сквозь пелену слез, заливавших глаза, видела, как та вращается, с каждым витком приближаясь к бордовым. Полулунное лезвие сверкнуло, попав в луч света, и секира врубилась в пятерку бордовых. Видимого вреда она им не нанесла, но страшный клин распался. Первый из них мотнул головой и отлетел назад, сбивая второго и третьего. Последние двое устояли на ногах, но отшатнулись в сторону. Боль, разрывавшая Гроздану на части, немного отпустила, девушка до крови закусила губу и метнула ножи, три подряд, один за другим. Безрезультатно. Горан уже несся на бордовых, размахивая своей страшной цепью с шаром. При этом с его губ срывались какие-то совершенно непонятные Гроздане фразы. Он налетел на рассыпавшийся клин, крутанул шаром, отбрасывая от себя двоих поднимающихся бордовых, запустил его вперед, заставляя отступить еще двоих, и схватил за грудки того, что стоял на острие клина. Одним мощным рывком он поднял его и, почти прижав свое лицо к темному провалу капюшона, вцепился в него взглядом. При этом он продолжал нести свою тарабарщину.

Все вокруг замерло. Замерли четверо бордовых, замерла Гроздана, в чудовищном напряжении замерли двое противников в рясах: серой и бордовой. Даже крупинки пыли, весело крутившиеся в лучах света, проникавших в зал сквозь световые окна, замерли в ожидании. И только непонятные гортанные фразы отделялись от монаха и впивались в бордового.

И тут все кончилось. Голос Горана достиг предела, взвился к потолку и ужасным молотом обрушился на противника. Бордовый несколько раз дернулся, пытаясь вырваться из цепких рук монаха. Потом раздался полувздох-полустон, и бордовая ряса обвисла пустым мешком в руках храмовника. Остальные моментально исчезли. Гроздана попыталась встать. С трудом, но ей это удалось. Она подошла к монаху, который так и стоял столбом, сжимая в руках кусок ткани, только что служивший рясой. Ничего не говоря, на это просто не было сил, она подошла к напарнику и похлопала его по плечу. Тот вздрогнул, сразу как-то обмяк и медленно опустился на пол. Гроздана хотела его подбодрить, наклонилась, и слова застряли у нее на языке. Она едва сдержала крик. Лицо монаха покрывали ожоги, из глаз и ушей, заливая лицо и шею, текла кровь.

– Горан, Горан, ты меня слышишь? – Она встряхнула его. – Ты меня слышишь, монах? Ответь мне! Скажи хоть что-нибудь! Не пугай меня! Не надо!

– Я… я слышу тебя, наемница, – прохрипел он, – слышу. Только вот… не вижу ничего… – И огромное тело монаха тяжелым кулем повалилось на пол.

Следующие полчаса дались Гроздане очень тяжело. У нее все ныло от боли, глаза продолжали слезиться, и невероятно хотелось спать. Но она гнала сон прочь. Ей удалось влить несколько капель воды в рот Горана. Подумав, она пожертвовала частью драгоценной воды и обмыла его лицо. Ожоги были не так страшны, как показалось сразу, но глаза продолжали оставаться закрытыми, веки были неестественно малинового цвета и очень сильно набухли. Она не знала, сможет ли он когда-нибудь открыть их. Монах спал. Гроздана знала это точно. Дыхание его постепенно успокоилось, он перестал хрипеть, и беспамятный провал сменился сном. Гроздана позволила себе сделать пару глотков из фляги. Ей спать никак нельзя. Сейчас монах беспомощней ребенка. А значит, надежда только на нее.

Наемница очнулась, резко сев. Миллион иголок тут же пронзил ее тело, и она застонала, но упасть себе не позволила. Она заснула! Демоны! Заснула! Быстро огляделась. Вроде бы все спокойно. Они все в том же зале, и здесь ничего не изменилось. Чувствовала она себя немного лучше. Глаза больше не слезились, и резь исчезла. Она осмотрела монаха. Тот спал. Припухлость век немного спала, и цвет их стал более естественным. Гроздана поднялась на ноги. Прошла по залу, пытаясь найти свои ножи. Не нашла. Услышала, что завозился Горан, и вернулась к нему. Тот проснулся и сейчас сидел, шаря вокруг себя руками.

– Горан, – тихо позвала наемница.

– Гроздана? – Он повернулся на голос. – С тобой все в порядке?

– Да. А как ты?

– Где моя секира?

– Вот. – Она подала ему оружие, и он жадно схватил его, прижав к груди.

– Я ничего не вижу, – устало сказал он.

– Ты молодец, – зачем-то сказала она и увидела, как монах попытался улыбнуться.

– Я знаю!

Гроздане захотелось сказать что-нибудь нежное и ласковое, но нужных слов она не нашла. Не специалист она по ласковым словам.

– Ты сможешь идти?

– Если ты пойдешь впереди.

– Конечно!

Они поднялись. Горана качнуло.

– Что-то я устал.

– Ты точно сможешь идти?

Монах кивнул.

– У меня много планов на будущее. – Он снова попробовал улыбнуться. Ожог на щеке, который уже стал прихватываться корочкой, лопнул, и там проступила сукровица. – Здорово меня отделали, – печально сказал он. – Пойдем, наемница.

И они пошли – Гроздана впереди, Горан вплотную за ней. Он ориентировался на шум ее дыхания, во всяком случае, так он сказал. Передвигались они довольно медленно, но все-таки передвигались. После зала, в котором они столкнулись с бордовыми монахами, они прошли еще несколько комнат, а потом попали в широкий коридор, который тянулся далеко вперед. Ловушек пока не было. От коридора то и дело отходили ответвления, но они решили никуда не сворачивать. Им почему-то казалось, что они попали в тот самый тоннель, который пронизывал палаты насквозь. Возможно, эта мысль просто облегчала им путь. Возможно. Да и кинжал – игристый клинок был теплым, а ему Гроздана верила, она и сама не знала почему, но была уверена в том, что он не врет. Тот случай в комнате с кубом единодушно было решено считать личной ошибкой. Сами виноваты. Может, это и были самые безопасные выходы из проклятых палат. А не захотели – возьмите, пожалуйста. Вот вам приключения по полной.

Гроздана остановилась, резко повернувшись вправо. В одном из боковых проходов стояла маленькая девочка и молча смотрела на нее. Коротенькое платьице с нелепыми цветочками по подолу, спутанные, давно не мытые волосы, перепачканная и оттого по-особому милая мордашка. И глаза, большущие карие глаза с пушистыми ресницами. Наивно-просящие, они вызывали только одно желание: прижать ребенка к себе, согреть, пожалеть, приласкать. В общем, сделать все, чтобы из этих глаз навсегда ушли тоска и печаль. Наемница неспешно вытащила меч. Девочка улыбнулась, наблюдая за ней.

– Ты правда думаешь, что это понадобится? – Улыбка девочки была настолько милой, что хотелось отбросить в сторону эту глупую железку и потискать очаровательного ребенка. Но Гроздана понимала, что здесь, в этом дурацком подземелье, ее может ждать только опасность. – Отдай мне своего мужчину, – так же мило улыбаясь, попросила девочка и сделала маленький шажочек в сторону наемницы. Гроздана молчала, пытаясь предположить, какой еще сюрприз приготовил ей этот чертов лабиринт. Она внутренне собралась, приготовившись к атаке. Бросила взгляд на Горана. Монах стоял словно статуя, вообще не шевелясь.

– Зачем он тебе? Отдай.

От милого такого тихого голоска по спине поползли мурашки. Было в нем что-то донельзя неправильное. Нечеловеческое.

– А тебе зачем? – Звук собственного голоса слегка взбодрил наемницу.

Она вдруг вспомнила свое единственное путешествие на Темный материк. Они искали молочный камень – редкий минерал, очень полезный в искусстве, который только и можно было раздобыть на забытом всеми богами материке. Их отряд углубился в джунгли, и вечером к костру вышли дети. Двое: мальчик и девочка. Грязные, голодные, трясущиеся от страха. Они тогда пожалели их. Накормили. А ночью милые детишки передавили половину отряда. И только случайность спасла остальных. А детишки оказались не детишками вовсе, а какой-то особо древней омерзительной формой нечисти, способной принимать любые формы. Гроздана до сих пор вздрагивала, вспоминая истинную сущность тварей, не имеющих ничего общего с родом человеческим. Вот и здесь – маленькая девочка. Чью сущность ты скрываешь, милое дитя?

– Здесь так скучно, – милое дитя повело плечами, – и холодно. – Маленькие ручки обхватили плечи. – Отдай мне его, а я тебя выведу отсюда. Там впереди смерть. И только смерть. Отдай мне его. Он такой большой, такой сильный. – Девчушка посмотрела на монаха взглядом изголодавшейся самки, но никак не ребенка.

– А тебе не рано, детка? – хмыкнула наемница, краем глаза заметив шевеление слева сзади.

– Отдай мне его, женщина-воин. Зачем он тебе? Он ослеп и ничего не видит, а ты выйдешь к свету. Я помогу тебе. – Еще один маленький шажок.

Гроздана напряглась. Все ее внимание было сосредоточено на тени сбоку. Вот та сжалась в комок, словно пружина, замерла и вдруг распрямилась, прыгнув ей на спину. Наемница резко развернулась, одновременно делая шаг в сторону, и полоснула мечом поперек летящей тени. Раздался жалобный, почти человеческий вскрик, и тень рухнула на пол. Гроздана замерла, ожидая повторной атаки. Но ее не было. А на полу тень превращалась в живое существо. Точнее, в умирающее существо. Оно было похоже на большую кошку, только вот морда была уж больно человеческая. Тварь издыхала.

– Ты быстрая. – Девочку совсем не расстроила смерть тени-кошки с человеческим лицом. – А с ними справишься?

За спиной девочки стали сгущаться тени. Две, нет, три. Гроздана бросила взгляд на монаха. Тот продолжал стоять придорожным столбом, никак не реагируя на происходящее. У Грозданы оставался еще один метательный нож, и она рискнула. Нож прошелестел, разрезая воздух, и достиг цели. Хрип, бульканье, стон, и на месте девочки судорожно бьется мерзкая тварь. Тело осталось человеческим, только уже не детским, а старушечьим, а вместо ног дергалось с десяток щупалец. Маленькие кривые руки с загнутыми когтями вцепились в рукоять ножа, пытаясь вырвать его. Гроздана одним прыжком оказалась рядом и ударила. Она вложила в этот удар всю злость, которая у нее была, всю силу, что у нее осталась, все свое желание выбраться из этого мерзкого подземелья. Меч прошел по косой дуге, отделив голову и руку твари от тела. Гроздана крутнулась на месте в поисках новых противников. Сейчас она готова была разорвать любого, кого увидит. Тени, которые начали сгущаться за спиной твари, замерли на мгновение, по-щенячьи заскулили и стали улепетывать. Видимо, смерть хозяйки их расстроила. Гроздана, не помня себя, кинулась следом. Догнать у нее получилось только одну. Остальные смылись.

– А-а, твари! Только суньтесь обратно! – прокричала она вдогонку. Девушка скорее почувствовала, чем услышала, шорох сзади. Резко развернувшись, она увидела еще одну такую тварь с щупальцами вместо ног. Та приближалась довольно проворно.

– Ты умрешь! – Старушечье лицо пылало гневом. Ах как далеко это шипение было от нежного голоска девочки.

– А шиш тебе! Иди сюда, стерва старая! – Гроздану переполняла злость, но она не теряла контроля над собой, приготовившись к бою.

Эта схватка далась ей тяжело. Тварь оказалась проворной. Первая, по всему видать, не ожидала атаки, а эта атаковала сама. Гроздана крутилась волчком, уворачиваясь от щупалец, и била, била, била сама. Тварь уже потеряла пару своих нижних конечностей, уже висела плетью перебитая рука, но она и не собиралась сдаваться. Она бросалась на наемницу, не думая о защите. В ее глазах горела только жажда мести. Гроздане тоже досталось. Одно из щупалец задело ее, легко вспоров куртку и впившись в бок. Гроздана закричала от боли. Ее ожгло, будто ей сунули под ребра горящий факел. Наемница стиснула зубы, загнав боль подальше. Не сейчас! Потом! Все потом! Сейчас надо разобраться с этой тварью! Взмах! Удар! Поворот! Отскочить! Пригнуться! Закрыться! Ударить! Еще! Пот в глаза! Терпеть! Удар! Еще! Еще! Все!

Гроздана устало привалилась к стене. Изрубленная тварь еще шевелилась, но это была уже агония. Вот так и бывает. Если успел быстро оттяпать голову, то даже и не вспотел. А если нет, то – примите, пожалуйста, по полной программе.

Наемница осмотрела себя. На боку широченная красная полоса, по которой уже начали вспухать волдыри, как после ожога. Еще ногу зацепило. «Следующий раз в такую дыру без кольчуги не полезу».

Прихрамывая, она подошла к монаху. Ничего не изменилось. Тот так же стоял, словно окаменел. «И что мне теперь с тобой делать?» Гроздана устало опустилась прямо на пол. Стянула со спины мешок. «А я-то думаю, что мне мешает постоянно?» В запале она даже не успела сбросить его. Полезла в небольшой кармашек на поясе, достала оттуда маленькую серебряную коробочку. Открыла. Захватила пальцем немного бледно-желтой мази и стала аккуратно смазывать раны. Эту коробочку она всегда носила с собой. Рецепт она составила сама. Мазь помогала заживлять раны, приостанавливала действие ядов и вообще часто выручала ее. Тщательно смазав порезы и волдыри, убрала коробочку. Посмотрела на монаха. Никаких изменений. Она уже начала беспокоиться. Гроздана слышала про василисков, которые могли вводить в ступор на несколько часов, но эти старухи-девочки с щупальцами на василисков никак не походили. Что ж, подождем. Горан жив, тут сомнений быть не может. Как помочь ему – наемница не знала, поэтому оставалось только ждать. Немного перекусила. Пища в глотку не лезла, но Гроздана заставила себя проглотить несколько кусков. Монах оставался недвижим. Наемница призадумалась. Оставаться на месте не хотелось. Силы не беспредельны, и она уже чувствовала усталость. Чем дольше они торчат в этих палатах, тем сложнее будет выбираться. Кто знает, что еще им приготовило подземелье.

Была еще одна проблема. Воды осталось совсем немного. Они хоть и растягивали ее, как могли, но все же. Так что надо двигаться. Но как? О том, чтобы бросить монаха и выбираться самой, Гроздана даже не думала; значит, придется тащить. Она встала, закинула за спину мешок, подтянула ремни. Подошла к монаху, взяла его за края рясы, потянула на себя. Монах стал подаваться в ее сторону, причем спина его совсем не сгибалась, будто ему вдоль позвоночника кол забили.

– Ну что, дружок, покатаемся? – Она стала к нему спиной, приноровилась и, захватив рясу монаха руками, повалила его себе на спину. Колени дрогнули, девушка чуть не упала от навалившейся тяжести. Могуч ты, монах-воитель, могуч. – Ох и тяжеленный ты, братец, – выдохнула она. В этот момент Гроздана сильно сомневалась, что ей удастся идти с таким грузом на плечах. Она и стоит-то с трудом. Но все же она пошла вперед. В домах лиги хорошо учили, на совесть. В том числе решать сложные, невыполнимые задачи. Идти там, где нет выхода. И выходить. И возвращаться.

Она двигалась маленькими шажками, постоянно боясь упасть. Падать нельзя. Если упадет, то монаха она уже не поднимет. А так они все же двигаются. Ноги Горана волочились по полу, но взвалить его на спину полностью она бы не смогла. Уж больно здоровый. Не экспериментируя, Гроздана продвигалась вперед по основному коридору. Ей было тяжело, но она терпела. Представляете, каково черепахам? Таскают на себе свой дом-панцирь постоянно. Или он легкий и ничего не весит? Наемница остановилась. Нужно передохнуть. Подползла к стене и осторожно, чтобы не уронить монаха, прислонила того к стене. Тот вдруг стал заваливаться набок.

– Э-э-э! Стоять! – захрипела она и вцепилась в него изо всех сил. Удержала. – Ты мне не шути так больше, святой братец, – устало проговорила она и села на пол, вытянув ноги и опершись на стену. – Фух, и устала я с тобой, толстый, тяжеленный ты, дружок, а нам еще топать и топать.

Немного отдохнув, она двинулась дальше. На этот раз было тяжелее, сказывалась усталость. Она решила идти, пока хватит сил, а потом подольше отдохнуть, а может, и поспать. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как они спустились в палаты? Стоп! За это время ни разу не стемнело!

Гроздана остановилась. «Точно! Но этого не может быть. По ее прикидкам, прошло больше суток, а может, даже двух. Это точно! Тогда почему свет, который падал через световые шахты, никуда не исчезал? Ведь если наверху наступала ночь, то и здесь должно было становиться темно. Или они проспали всю ночь в том темном зале около рухнувшего моста?»

– И часто ты разговариваешь сама с собой?

Гроздана замерла. Если сейчас на нее нападут, то ей конец. Даже если просто бросить монаха, она не сможет дать отпор. Руки устали, да и пока она будет избавляться от своей ноши, ей успеют доставить немало неприятностей. Сзади раздался довольный смешок.

– Боишься меня, дева? Хе-хе! Правильно! Здесь нужно бояться! Такое уж место.

– Может, покажешься?

– А что это у тебя на спине, а, дева? – игнорируя реплику, продолжил голос. – Ты собираешься выйти к свету, таща это на своем горбу? – Снова смешок.

Гроздана чуть развернулась, пытаясь рассмотреть, кто там сзади. И никого не увидела. Только услышала очередной смешок.

– Ты не сможешь увидеть меня, он бы смог, а ты нет.

– Кто ты?

– Я тот, кто может помочь тебе.

– Понесешь монаха? Я с удовольствием поделилась бы с кем-нибудь ношей.

– Так брось его.

– А хрен тебе! – вдруг зло сказала она и двинулась дальше по коридору. Но голос не отстал.

– Ты не особо вежлива. Хотя чего можно ожидать от наемницы, даже если она из лиги.

Гроздана споткнулась. Откуда он знает, что она наемница? Что-то она не припомнит, чтобы кричала об этом.

– Так тебе не нужна помощь?

– Зачем, мне и так неплохо. А мама всегда говорила – не верь, дочка, незнакомцам. – Она продолжала свое движение вперед.

– Мне не надо верить, да и никакой мамы у тебя не было. Откуда у сироты мать? Я предлагаю заключить сделку.

– Сделку? Забавно. Ты купец? – Наемница держалась из последних сил. К физической усталости добавилось еще ощущение, будто что-то давит на тебя со всех сторон. Давит, заставляет спину сгибаться, а ноги подкашиваться.

– Сделка очень простая. – Голос, казалось, даже не заметил ответа Грозданы. – Я помогаю тебе выбраться отсюда, а ты помогаешь мне.

– Чем? Чем я, ничтожная, могу помочь?

– Я тоже хочу убраться отсюда.

– Так в чем же дело? – еле выдавила Гроздана, останавливаясь. Она вдруг поняла, что больше не в силах сделать ни одного шага. Логично было послать невидимого собеседника подальше и молчать, экономя силы. Но она чувствовала, что именно разговор помогает ей держаться. Выталкивая тяжелые слова из пересохшей глотки, она будто получала глоток свежего воздуха.

– Я не могу. – В нотках голоса скользнула усталость.

– Ты ведь только что предлагал вытащить отсюда меня.

– Я могу помочь выбраться тебе, но сам выйти не могу.

И тут Гроздана упала. Ее левая нога неожиданно подломилась, и она рухнула на пол. Тяжелое тело монаха не позволило ей устоять на ногах. Все! Приехали! Скрипя зубами, она столкнула с себя монаха и перевернулась на спину.

– Ты упала. – Проклятый голос никуда не делся.

– Я заметила. Слушай, отстань, а? Я очень устала, не до разговоров сейчас.

– А если я рассержусь и начну метать молнии?

– Хотел бы меня убить, уже бы приступил.

– Это верно. Я наблюдал за вами. Вы способны мне помочь. Но так как твой друг сейчас не может говорить, то я заключу сделку с тобой.

– Не хочу я никаких сделок.

– Отсюда до обратных створок не так и далеко. Тебе понадобится совсем немного времени, чтобы добраться до них. Но выйти ты не сможешь.

Гроздана потихоньку поднялась и села. Отец-Вседержитель, как же она устала.

– Я выйду.

– Нет. Я покажу тебе.

Гроздана не успела ответить. Вокруг вдруг стало темно, и она, словно на живой картине, увидела, как коридор делает крутую петлю и выходит в просторный зал. Здесь было очень красиво, а в конце находились створки выходных дверей. Высокие, двух Горанов нужно поставить на плечи друг другу, чтобы достать до верха. А возле створок те самые склизкие лысоголовые твари. Их было штук двадцать, если не больше. Они стояли, мерно раскачиваясь из стороны в сторону, и ждали. А рядом с ними другие, еще мерзостнее и противнее. Видение угасло.

– Будь ты и твой дружок в порядке, вы бы, пожалуй, убили бы штук пять. Может, больше. Но не всех. А сейчас ты одна, измотана и держишься из последних сил. Никто даже не узнает, как ты умрешь.

– Почему я должна тебе верить?

Голос не ответил. Он снова показал. Гроздана видела саму себя. И Горана. Каждый их шаг, весь их путь по палатам.

– Откуда…

– Я же сказал, что наблюдал за вами. Вы мне сразу понравились. Такие, как он, еще ни разу не входили сюда. Да и ты не так проста, как может показаться.

– Кто ты? – еще раз спросила она.

– Когда-то у меня было имя, но оно так давно не звучало, что я уже забыл его. Я душа этих подземелий. Я их жизнь. Уйду я, и здесь станет так же безопасно, как в любом сельском подвале. Когда-то это был мой дом. Не только мой, конечно. Мы совершили ошибку. А за ошибки нужно платить. Мой дом стал моей тюрьмой, а заодно и погибелью для всех, кто сюда входит. Все эти жуткие существа… Я был в числе тех, кто решился сотворить их. Мы так хотели победить. Любой ценой. Любой. И победили. И проиграли. За все нужно платить.

– Так всеми этими милыми созданиями ты командуешь?

– Не совсем. Какими-то да, какими-то нет. На нижних уровнях живут вовсе не подвластные мне твари. Вам повезло, что вы не попали туда. У тебя очень интересный кинжал. Я помню того, кто его создал. Это было почти десять тысяч лет назад.

Гроздана присвистнула.

– Не знала? Рад, что смог тебя удивить. Ну так как? Сделка?

– А ларги?

– Взявшие кровь? А что они? Они будут только рады избавиться от меня. Думаю, им и самим надоела роль тюремщиков.

– Что ты хочешь? – спросила наемница. Похоже, выбора у нее не было. Стоило рискнуть.

Она услышала вздох облегчения.

– Я принадлежу к тем, кого вы называете первыми. Точнее, когда-то принадлежал. Все ушли. И только я остался. Я обречен скитаться здесь, в подвалах великого города. Я тоже хочу уйти. Ты можешь дать мне свободу. Для этого нужно всего лишь добраться до одного из мест силы и провести обряд. Он очень простой. Я научу тебя. Ты пообещаешь, что в течение одного года ты посетишь такое место и проведешь ритуал. После того как я услышу обещание, я выпущу тебя и твоего друга.

– Он выживет?

– Да, и даже зрение к нему вернется, хоть и не сразу. Взявшие кровь помогут. Они умеют. Я жду твоего слова.

– Я согласна.

– А-а-ах! – Она услышала протяжный вздох облегчения и почти сразу выгнулась от боли, которая пронзила грудь. Гроздана упала, ее тело выгибалось, пытаясь освободиться от захватившей ее боли. Она даже кричать не могла, только хрипела, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Боль ушла так же внезапно, как и пришла.

– Что… что это было?

– Мы заключили сделку. – Голос был доволен.

– Что ты сделал со мной, скотина бестелесная?

– Какая ты грубая все-таки. Я просто поставил печать, которая закрепляет сделку.

– Какую еще, к дзоргам, печать?

– Если в течение года ты не выполнишь условия, то печать убьет тебя. Вот и все.

– Сволочь!

– Должен же я быть уверенным, что ты не нарушишь уговора. Люди весьма вероломны. Когда-то я был столь наивен, что поверил на слово. И что? Меня просто обманули. Ведь там я не могу до вас добраться.

– Ты не сказал, где я могу найти ваше капище.

– У нас нет капищ. Я говорил о месте силы. Оно на Харраоне, вы называете это место Темным материком.

– Сволочь! Чтоб тебя дзорги сожрали!

– Грубо, грубо. Ты справишься. Ведь ты из дома умелых. Из тех, кто всегда возвращается. Ты справишься. Сейчас тебе станет легче. Дальше двигайся по этому проходу. Никуда не сворачивай и выйдешь к створкам. Никто тебе не помешает. Правда, твоего дружка придется тащить. Он очнется дня через два. Ты ведь не будешь столько здесь ждать?

Гроздана уже полностью пришла в себя и увидела валявшийся перед ней свиток.

– Это еще что за…

– Грубо, грубо. Хотя знаешь, в этом есть некая прелесть. Это карта. Тебе ведь нужна карта, чтобы найти нужное место? Харраон весьма велик. Кстати, мне кажется, ты хочешь что-то спросить, так спрашивай.

– Да, – сказала она, – у меня есть вопросы. Два. Почему исчезли первые и почему ты остался?

– Любопытство, любопытство, зачем тебе эти знания? Любопытство не доводит до добра, уж поверь мне. Может, что-нибудь другое?

– Я хочу, чтобы ты ответил на эти два вопроса. Просто хочу.

– Хорошо, раз пообещал, значит, отвечу, хотя это не доставляет мне удовольствия. Впрочем, может, вы избежите наших ошибок. Я покажу.

И он показал. Гроздана увидела огромное поле, на котором расположились две армии. Здесь собрались десятки, нет, даже сотни тысяч людей. Или не людей. Первые. Да, ларги похожи на них. Такая же темная кожа с красноватым отливом, такие же миндалевидные глаза. Только эти, как бы так сказать… В общем, видно, что они не люди. Совсем. Обе армии замерли друг напротив друга. Солнце отражается от зерцал доспехов. Ветер полощет длинные прямоугольные стяги и красные султаны на шлемах всадников. Всадники. Они восседают на странных созданиях, совершенно непохожих на лошадей. Вдруг в одной из армий началось шевеление, ряды воинов расступились, пропуская вперед тяжеловесных четвероногих зверюг с рогом на плосковатой башке. Носороги. Гроздана знала о них, она даже встречалась с ними на Южном материке. Вот уж не думала, что этих свирепых животных, нападающих на все, что движется, можно приручить. По рядам противника пробежал смущенный гул. Над полем раздался звук боевого рога, и страшные носороги, к тому же закованные в броню, бросились вперед. Противник перестраивался. Сомкнулся ряд щитов в полный рост, опустились длиннющие пики с узкими трехгранными жалами. Носороги со всей своей недюжинной силой врезались в ряды противника. Крики, треск, рев, пыль, кровь, обломки копий и куски плоти – все смешалось. В то время как рогатые твари взрезали строй противника, вперед двинулась пехота.

Дальше события стали разворачиваться с неимоверной скоростью. Гроздана устала наблюдать за этой грандиозной битвой. Уже село солнце, а битва все продолжалась. Уже давно добили последнего носорога, уже схлестнулась и успела уничтожить друг друга странная конница, уже перестали бить катапульты и баллисты, частью сожженные, частью разбитые. Уже были введены в бой резервы: тяжелая пехота, вооруженная странным оружием – нечто среднее между алебардой, копьем и мечом, и еще одна группа всадников. Уже давно организованная битва превратилась в свалку всех со всеми. Первые уничтожали друг друга с завидным проворством и остервенением. Наконец на поле осталось совсем немного сражавшихся. Они собрались друг напротив друга, сгруппировавшись вокруг уцелевших полководцев. Жалкие кучки живых среди груды трупов. Обрывки жизни среди поля смерти. Обрывки постояли и бросились друг на друга. Гроздана еще никогда не видела такой ненависти. Они готовы были умереть все до последнего, лишь бы уничтожить противника. Умерли не все. Гроздана не верила своим глазам. В живых осталось трое. Они только что прикончили последнего противника и теперь еле стояли, забрызганные кровью, израненные, в изрубленных доспехах, с иссеченным оружием в руках. Вот один из них, шатаясь, прошел несколько шагов, упал на одно колено, с трудом вырвал из рук мертвого древко с прожженным в нескольких местах стягом, тяжело встал, опираясь на него, и победно вскинул руку с щербатым мечом вверх. Победа! Двое других что-то просипели охрипшими сорванными голосами и тоже вскинули руки в победном жесте. Их лица были абсолютно бесстрастны. Отец-Вседержитель. Такого Гроздана не могла себе представить. Она слышала о больших битвах, тысячах убитых и растерзанных, но там оставались живые. Много. Пленные, раненые с одной и другой стороны. Но так?! Трое! Трое несчастных из многотысячного войска?! Это невероятно! Нелепо! Немыслимо! Кому нужны такие победы?! Кому?!

– Это битва Гнева, – прошелестел уже знакомый голос. – Она продолжалась почти три недели. Погибло больше пятисот тысяч воинов. Это была первая ошибка.

– А вторая?

Он не ответил. Он показал.

Перед Грозданой стали проноситься картины войны. Мелкие стычки, налеты, быстрые захваты городов, казни, пожары и трупы. Это какое-то безумие. Они упорно уничтожали друг друга. Битва Гнева ничему не научила противников. Они только жалели, что не могут больше собрать многочисленные армии. Сумасшедшие. Перевеса нет ни у одной из сторон. Кровь. Смерть. Разрушение. Кровь. Смерть. Разрушение. А потом она увидела, как это произошло. Одна из групп противников решила, что пора переломить ход войны любой ценой. Любой! И тогда они обратились к древним богам и древней магии. Мир наполнился ужасными чудовищами. Это была вторая ошибка. Твари, кстати, с удовольствием охотились как за теми, против кого их создавали, так и за своими создателями. Им было все равно. Они просто были голодны.

Гроздана открыла глаза. Сколько прошло времени? Час? Два? День?

– Ты был одним из тех, кто создал всю эту мерзость?

Молчание. И так понятно.