Хадават Ковалев Вячеслав
Они находились в небольшой долине, окруженной острыми скалами и нагромождениями огромных валунов. И примерно посередине мать и сын встретились. Татьяна упала на колени, прижимая к себе пацана. Она тискала, целовала его, что-то спрашивала, растирая катившиеся по щекам слезы. А он… он прижимался к ней, что-то отвечал и тоже плакал. Хотя мужчины не плачут. Он то и дело вспоминал об этом. Пытался отстраниться. Но тут же попадал в новый вихрь обниманий, поцелуев, прижиманий и… сдавался. Сдавался, как сдался бы любой на его месте.
…Увидев выскочившую из-за камней Татьяну и услышав первый ее радостный крик, Макс отпустил Сашкину руку. Он еще успел заметить, как тот побежал ей навстречу, но потом перед глазами все поплыло, затянуло белесой пленкой, земля вдруг потянулась к нему навстречу, и что-то острое и твердое ударило его в щеку и грудь. «Камень, наверное», – успел подумать Макс. Он отдал все свои силы, поддерживая и направляя Татьяну и Ветра, и теперь просто потерял сознание, упав на холодные камни.
Открыв глаза, он увидел серый полог над собой. Потом услышал голоса. Говорило несколько человек. Совсем близко, но слов все-таки не разобрать. Он чуть пошевелился – руки-ноги на месте. Все вроде бы работает как надо. Сколько же он провалялся? И кто там разговаривает? Татьяна? Да. И Сашка. И еще кто-то. Он приподнялся на локте, но тут же упал обратно. Голова предательски закружилась, перед глазами замелькали черные точки. Он услышал возглас, кто-то заметил его шевеление и быстро шел к нему. Через минуту он уже рассматривал знакомое лицо, склонившееся над ним. Это была Татьяна. Только она очень изменилась. Лицо сильно загорело, губы обветрились, все линии стали четче и резче. На лбу залегла заметная складка, будто она все время о чем-то сосредоточенно думает. Даже глаза, казалось, стали темнее. В них появилась волевая искорка и еще что-то едва уловимое, чему Макс не мог подобрать описания. Эта Татьяна разительно отличалась от прежней перепуганной женщины, с которой они шли по улицам давно мертвого города. Она что-то говорила, но он почему-то перестал слышать, тишина сдавила уши, и ему оставалось только разглядывать ее лицо. «Чему я удивляюсь, сам-то тоже изменился». И тут к нему пришли звуки.
– Макс, Макс, ты слышишь меня? – повторяла Татьяна. – Макс, как ты себя чувствуешь? Есть хочешь?
– Хочет, конечно, а ну-ка, почти сутки без еды. – Над ним склонилось еще одно лицо. Тоже женское. Его он тоже видел. Гроздана! Точно! Это же Гроздана! Макс отдал себя в руки хлопотавших вокруг него женщин. Ему дали горячего питья. Он с удовольствием выпил и попросил еще.
– Погоди, лучше встань и поешь, – возразила Гроздана.
Он встал. Слегка кружилась голова, но это не страшно, пройдет. А через минуту он с жадностью накинулся на еду. Это была густая мясная похлебка, но Макс ел ее как изысканнейшее блюдо из дорогущего ресторана. Еда была посоленной. ПОСОЛЕННОЙ!!! Понимаете вы?! ПО-СО-ЛЕН-НОЙ! Это высшее наслаждение. Да! И не спорьте! Все равно не переспорите! Макс в один момент смолотил предложенную порцию и, смущаясь, попросил еще.
– Да, конечно, Максик, дорогой, сколько угодно, – зачастила Татьяна. – Ты кушай, кушай! – Она вдруг схватила его за руку. – Спасибо тебе за Сашку! Он рассказал. Спасибо! – горячо сказала она, сильно стискивая его ладонь. – Спасибо, – она вдруг крепко обняла его и поцеловала, – если бы я не нашла его… – Она замолчала. В глазах предательски блеснули слезы. – Ты кушай, кушай.
– Да, спасибо, – промямлил он. – Очень вкусно. А где Сашка?
– Он недалеко, все показывает Горану своего грифона. Ужас какой. – Она передернула плечами. – Клюв, когти, крылья эти дурацкие. Мы ведь выберемся отсюда? – вдруг спросила она, с надеждой глядя на Макса. От неожиданности он чуть не поперхнулся.
– Конечно, – отговорился он. – Сашку ведь ты нашла. Значит, и отсюда выберемся.
Максу было стыдно. Он врал этой женщине, но иначе сейчас не мог.
– Тань, а кто такой этот Горан? – сменил он тему.
– Горан? Он с нами пришел. Монах.
Макс напрягся:
– Монах?
– Ну да. Помнишь, мы шли к обители? Он оттуда. Только… – Она запнулась.
– Что – только? – Макс смотрел прямо ей в глаза.
– Понимаешь, за это время столько всего произошло. Горан и Гроздана мне очень помогли. Очень. Они спасли меня от рабства, от гибели. Я не знаю, почему они это делают. А Горан… Короче, он поругался с этим своим магистром. Из-за меня. Я думаю, у него неприятности.
– Возможно, у нас у всех неприятности.
– Макс, пообещай мне, что вытащишь нас отсюда! – Она снова схватила его за руку. – Я знаю, ты можешь. Здесь ужасно. Разбойники! Работорговцы! И те странные люди в горах. Там, на юге. – Она махнула рукой. – Мне кажется, они вообще не люди. Я хочу домой! – Она говорила все громче и громче. – Домой, понимаешь?! Хочу в свою квартиру, на свою работу. Хочу видеть обычных людей. Ездить на трамваях, ходить в кино. Я хочу принять нормальную ванну, наконец! – почти выкрикнула она. Тут же спохватилась и замолчала. – Извини, – успокаиваясь, сказала она, – знаешь, как надоело мыться в реках и ручьях?
– Знаю, – кивнул он. – Татьяна, я не хочу тебя обманывать. Я сам не понимаю, как мы оказались здесь. Я постараюсь, но я не знаю, получится ли у меня.
Они замолчали. Посидели так.
– Сашка идет.
Макс обернулся. Сашка скакал веселой иноходью, повязки уже не было, значит, все хорошо. Следом за ним вышагивал Ветер. А чуть сзади широкими шагами шел монах. Макс спокойно ждал его. Поругался он с магистром или нет, но монах есть монах. Татьяна встала навстречу сыну, подошла, опасливо косясь на грифона.
– Проголодались? Пойдемте, я вас накормлю.
– Мам, а Ветер почти поправился. Он даже пытался взлетать. Скоро совсем выздоровеет. Вот прокачусь!
– Я тебе прокачусь, катальщик. – Она взъерошила его волосы.
– Мам, – крутнулся он, быстро взглянув по сторонам – не заметил ли кто? Он ведь уже взрослый, он наездник, а она с ним, как с ребенком.
– Здравствуй, воин. – Монах сел рядом с Максом. – Не возражаешь?
– Здравствуй, монах. Горан, если не ошибаюсь.
– Не ошибаешься, Макс. – Здоровяк медленно выговорил его имя, словно пробуя его на вкус.
Помолчали.
– Там, у скалы, в стадиях трех-четырех отсюда, похоронен один из братьев, – то ли спросил, то ли сказал монах.
– Да. – Макс разглядывал собеседника. Интересный малый. Рослый, под два метра. Очень широк в плечах. Заурядное, но при этом мужественное лицо его то и дело принимало простоватое выражение этакого деревенского увальня, но Макс видел, что это всего лишь привычная маска, ставшая второй кожей. Но сейчас Горану она была не нужна, и на Макса смотрели внимательные умные глаза. Умные. Даже мудрые.
– Спасибо. Парень сказал, что ты смог прогнать оборотня.
– Оборотня? – Макс призадумался. – Оборотня, – повторил он. – Да нет. Скорее, увидев двух противников, тот просто не захотел связываться.
– Я пытался найти следы, но ничего не нашел. Камни, – недовольно буркнул монах.
– Послушай, Горан. – Макс все раздумывал, как ему вести себя с монахом. И решил поговорить с ним начистоту, а там будь что будет. Впрочем, он не сомневался, что здесь боя не будет. Не при Сашке и Татьяне.
– Я знаю, кто ты, – перебил его Горан, – знаю. Много поколений моих братьев даже и представить не могли, что такие, как ты, снова появятся. Но думающие люди знали, что рано или поздно это произойдет. Значит, сроки вышли. Наверное, в мире что-то происходит, если древние легенды стали оживать. Вы оказались в центре наших старых легенд. Оживших легенд. Мальчишка, который становится наездником на грифонах. Да о них уже и думать забыли! А теперь еще и ты, обладающий непонятной и зловещей силой. Да-а, – протянул он. – И оживляете наши легенды вы – выходцы из-за грани. Какие сюрпризы вы еще приготовили моему миру? – Монах смотрел на Макса, не мигая. Тот только пожал плечами.
Макс сидел в стороне, раздумывая над странностями бытия. Вот, к примеру, их компания, ее ведь нормальной никак не назовешь: монах из храма демоноборцев, давно забывших свое предназначение; наемница из дома умелых; сотрудник одного из НИИ, ставший непонятно кем; скромная бухгалтерша – мать-одиночка и ее сын, простой семиклассник – наездник на грифонах. Как быстро люди меняются и приспосабливаются. Взять хотя бы его. Еще несколько месяцев назад он и представить себе не мог, что будет скакать по лесам и горам, стрелять из арбалета и колдовать. Хотя Тримир говорил, что это не магия и не колдовство. У них там все это чем-то отличается. Но для Макса, который вырос в мире техники и электроники, это было настоящим волшебством. Хотя для выходца из этого мира цветной телевизор тоже наверняка покажется волшебной игрушкой. А Татьяна? Вот перед ним счастливая мать, нашедшая сына… который катается на грифоне. И ее больше беспокоит размер и когти сказочного существа, чем то, что в ее родном мире – это сказка. Про местных вообще помолчим. «Что? Вы из другого мира? Какие пустяки. Мы и не такое видали».
– Макс, иди есть, – позвала его Татьяна.
Он нехотя встал и пошел к костру. Ели молча. Вообще в их странной компании была не менее странная атмосфера. Горан задумчиво поглядывал на Макса, тот делал вид, что не замечает этого, хотя сам внимательно следил за монахом. Гроздана постоянно бросала хитрые взгляды на них обоих. Даже Татьяна, которую переполняло счастье, то и дело грустнела и начинала задумчиво рассматривать землю у своих ног. И только Сашка был весел и беззаботен.
Это случилось, когда они уже поели и Горан распределил, кому за кем дежурить ночью. Каждый занимался своими делами, когда предвечернюю тишину прорезал истошный женский крик. Кричала Татьяна. Макс вскочил, резко оборачиваясь в ее сторону. У гряды бесформенной кучей лежал Ветер, рядом на землю медленно оседала Гроздана, а над ней кошмарной фигурой застыл давешний знакомый. Тот самый Неправильный, который дрался с грифоном. Непонятно было, зачем он вернулся, но настроен стервец был более чем серьезно. Не раздумывая больше, Макс понесся ему навстречу, на ходу вскидывая арбалет, который всегда был под боком. Неправильный оскалился и ждал, пока ничего не предпринимая. Не добежав нескольких шагов, Макс спустил тетиву. Сразу два болта устремились к цели. И оба ее не достигли. Неправильный резко прогнулся, практически коснувшись затылком камней, и болты прошли над ним. В это время подоспел монах. Но его ухарский наскок тоже был не особо удачен. Неправильный легко ушел от секиры, в свою очередь ударив монаха. Тот охнул и отступил на пару шагов. Следующие двадцать минут слились в один страшный танец. Монах и Макс пытались достать Неправильного, но тот крутился волчком, ловко уходя из-под ударов и нанося ответные. И хотя он был безоружен, мощные руки с внушительными когтями представляли немалую опасность. Макс все пытался выкроить хотя бы мгновение, чтобы завязать плетение, но этого мгновения у него не было. Они дрались, не издавая ни звука, а вот рядом криков хватало. Сашка, в первые минуты зависший над неподвижным грифоном, теперь бросился на выручку. Но не добежал. Цепкие материнские руки обхватили его за ноги, повалив на землю.
– Не пущу, – истошно кричала Татьяна, – не пущу!
Пацан безуспешно пытался вырваться из ее объятий. Вдруг на какое-то мгновение все замерло. Замер Неправильный, отскочив на пару шагов назад. Замер напротив него монах, замерла, хищно ощерившись, его секира. Замер Макс, переводя дыхание. А сзади Сашки и державшей его Татьяны медленно вставал Ветер. Это, похоже, удивило Неправильного, потому как тот бросил на грифона непонимающий взгляд. И Макс ударил. Он даже не понял, что это было. Резкий порыв ветра в один момент поднял сотни мелких острых камней и швырнул их в Неправильного. Но тот и здесь успел. Он смешно подпрыгнул, откатившись в сторону, и каменный рой лишь слегка задел его, содрав кожу на плече. Жутко заклекотал грифон, расправляя огромные крылья, и прыгнул вперед. Вместе с ним прыгнули Макс и Горан. Но Неправильный решил не продолжать боя. Как и при первой встрече, он хмыкнул и молниеносно скрылся за камнями.
– Ветер, стоять! Да отпусти меня, ма! – Сашка сделал очередную попытку вырваться из цепких объятий матери.
– Не пущу, не пущу, – твердила она, заикаясь от душивших ее слез.
Монах бросился было вслед за Неправильным, но почти сразу вернулся. Макс поспешил к Гроздане. Наемница была жива и даже начала приходить в себя. Макс быстро осмотрел ее, вроде бы все цело.
– Гроздана, ты как? – Он приподнял голову девушки.
– Нормально, рыжий, воды дай. – Она с трудом протолкнула слова сквозь непослушные губы.
Макс бросился за флягой.
– Надо догнать эту тварь, – зло бросил монах, – сейчас есть шанс: его задело, а значит, есть кровавый след. – Говоря это, монах лихорадочно рылся в своей котомке. Наконец нашел, что искал – небольшой бутылек темного стекла. Бросился к камням, как раз туда, где зацепило Неправильного, упал на колени, уткнувшись носом в землю, удовлетворенно хрюкнул. Следом последовали какие-то малопонятные Максу манипуляции. Он что-то соскоблил с камней, смешал это с жидкостью из бутылька, тщательно размешал и… выпил. На секунду прикрыл глаза, скривился, потом вскочил, бегом вернулся за котомкой и, закинув ее за плечи, устремился туда, где скрылся Неправильный.
– Думаю, увидимся, – бросил он.
– Подожди, монах, – крикнул Макс, подхватывая свой мешок и арбалет. Тот не ответил, только пожав плечами. А Макс припустил следом, ждать его монах явно не собирался.
…«Врата. Врата. Все еще открыты. Это хорошо, – глаза сузились, превращаясь в узкие хищные щели. – Очень хорошо! – Он задрал голову и дико засмеялся в предвкушении мести. О, как сладка месть, как сладка. – Не надо торопиться, не надо, следует быть осторожным».
Успокоив готовое вырваться из груди сердце и вернувшись к человеческому облику, он шагнул через врата.
«Как же это все-таки легко – один шаг, и ты дома. Дома? Ну да, ну да. Так… Теперь через эту дверь, через коридор. Торопиться не будем. Что это? Дверь открывается. Кого еще нелегкая несет?»
Вышедший в коридор мужчина удивленно уставился на него.
– Никита? Ты? Господи, что с тобой? Ты неважно выглядишь. Что же мы стоим, – засуетился он, – я сейчас…
«Обман, опять обман. Сволочь!»
Прыжок. Трансформация. Удар. Рука проходит сквозь плоть, словно нож сквозь масло.
«Вот так. Все. Здесь враги. Все, все они враги. Значит, все умрут. Да!»
Приняв решение, он начал действовать. С наслаждением выбив первую же дверь, шагнул через порог. Сознание еще успело уловить удивление на лице сидящего на стуле мужчины. Удивление, сменившееся ужасом. «Да! Отлично! Так и будет. Вы все враги. Все! Значит, всем смерть! И только смерть!»
Кровь и жажда. Жажда и кровь. Упоение боем проходило, унося с собой возбуждение и жажду крови. Он понемногу приходил в себя. Он знал – здесь больше никого не осталось. Никого. Накатила слабость. Как всегда. Он медленно опустил глаза, глянув на голову Бориса, которую держал в руке. Борис даже сейчас умудрился сохранить гордое выражение превосходства.
– Ненавижу, ненавижу вас всех, ненавижу! – Крик разнесся над мертвой усадьбой, потонув в рыданиях человека, который таковым уже не был…
Глава 22
Пейзаж был однообразным и унылым. Камни, камни, камни. Чахлая скудная растительность: небольшие кусты с острыми шипами, полынь, какие-то колючки.
Они шли на север. Справа нависала высоченная скала, вся изрезанная глубокими трещинами, словно старуха морщинами, слева тянулись нагромождения валунов, постепенно переходящие в пологие горные склоны. На их пути возникла невысокая гряда, тянущаяся от скалы справа, словно ребро от хребта. Они перебрались через нее и остановились. Здесь скалы заворачивали к западу, преграждая дорогу путникам. А перед этим поворотом вправо в глубь гор ныряла узкая расщелина. Макс подошел ближе и вдруг остановился, привалившись к ближайшему камню. У него неожиданно закружилась голова, в глазах помутнело. Саламандра на груди немилосердно заныла, предупреждая об опасности.
– Все в порядке? – спросил Горан, подходя.
– Да, голова что-то закружилась, но уже все хорошо. – Его потихоньку отпускало. Он пристально смотрел на монаха. «Чует мое сердце, Неправильный туда направился, он может быть совсем близко. А это значит, что пора расставлять точки над «i». В бою нужно быть уверенным в том, кто рядом». Он хотел было уже открыть рот и высказать все, что думает о монахе и всех его серых братьях, но не сделал этого. Непонятно, что его остановило, но он промолчал.
Монах стоял, широко раздувая ноздри, будто принюхивался, а потом уверенно шагнул в расщелину. Макс последовал за ним. Он чувствовал, что Неправильный прошел здесь. Нутром чуял, как говорится.
Через пару сотен шагов расщелина уткнулась в отвесную скалу. Казалось, что та даже несколько наклонилась вперед, нависая над тропой.
«Куда же ты делся, дружок? Обратно ты не выходил, я знаю».
Они как заправские ищейки обшарили окрестности. И нашли. Если бы не приобретенное Максом чутье, они бы никогда не увидели этот лаз. То ли скалы в этом месте так причудливо сходились, то ли сказывалась игра света и тени, то ли и то и другое сразу, только простым глазом эту небольшую дыру в скалах (впору одному человеку пролезть) ни за что было не заметить. Макс замер у входа. Горан дышал в затылок. Дальше было довольно темно, но воздух шел свежий. Сквознячок. Значит, там есть выход.
– Ну-ка, пусти. – Монах отстранил Макса и шагнул в темноту.
Макс хотел было возразить, но не стал, а молча пролез следом. Они чуть постояли, давая глазам привыкнуть, и осторожно пошли по естественному тоннелю. Монах впереди, Макс на полшага сзади. Шли, не торопясь, зная, что тот, кого они ищут, может быть где-то недалеко.
Тоннель был не очень широкий – метра три от стены до стены, зато высоченный. Пол был гладкий, словно отполированный, в отличие от стен, которые бугрились замысловатыми изгибами. Минут через пятнадцать охотники вышли под чистое небо. Они оказались в котловине, окруженной со всех сторон высокими скалами. Горы нависали вокруг, словно сторожевые башни, надежно укрывая котловину от посторонних глаз. И чего только не понастроит мать-природа! Все вокруг было покрыто мягким зеленым травяным ковром, и всюду торчали одинаковые шарообразные кусты. Они то сходились группками, почти касаясь друг друга, то, наоборот, разбегались в стороны, образуя довольно широкие полянки. Деревьев не было. Только на самом верху, на скалах, лепились кривые деревца, похожие на сосны. А прямо напротив того места, где они стояли, находилась арка, вытесанная прямо в скале, а сквозь нее виднелся проход.
– Сдается мне, нам туда, – прошипел Макс, поудобнее перехватил посох, проверил арбалет. Его легкость позволяла без усилий удерживать оружие одной рукой. – Ну что, двинули?
Монах согласно кивнул, и они медленно пошли вперед. Несмотря на красоту этого места, Максу было неуютно. Что-то будто давило на него. И дышать было тяжеловато. У него вдруг снова резко закружилась голова. Острая раскаленная игла боли проскочила от затылка к вискам. Макс даже выронил арбалет, схватившись за виски. Боль ушла так же резко, как и пришла, только в висках засела тупая давящая заноза.
– Я в норме, – бросил он глядевшему на него монаху, – пойдем.
– Уверен?
Макс снова утвердительно кивнул.
Они двинулись дальше. Их осторожность оказалась излишней. В котловине не было ни одной живой души. Даже птицы не щебетали. Достигнув арки, они остановились. Провал шел вниз, были видны гладко отполированные ступени. Молча переглянувшись, пошли дальше. Лестница оказалась небольшой. Пройдя пару десятков ступеней, они оказались в круглом зале. Как только перешагнули порог, заноза убралась из Максовой головы, будто ее и не было. Он даже видеть стал четче. Невольные напарники огляделись по сторонам. Зал был довольно большой, метров двадцать в диаметре. По всему периметру в паре метров от стены шли колонны. Поверхность стен была покрыта замысловатыми рисунками. Битвы. Битвы. Битвы. Люди с чудовищами. Чудовища с чудовищами. Люди с людьми.
– Он был здесь, – тихо сказал Макс, – но теперь его нет.
– Да. – Монах опустил секиру. – И куда же он делся, хотел бы я знать? – Он медленно пошел вдоль стен, разглядывая рисунки.
– Знакомые дела? – спросил Макс.
Монах только пожал плечами.
– Тебе не кажется, что этот рисунок отличается от других? – снова спросил Макс, остановившись около изображения напротив входа. – Смотри, везде драки, а здесь – нет.
Монах подошел ближе. Картинка, у которой они остановились, и впрямь выбивалась из общего стиля. Два создания, то ли люди, то ли не поймешь кто. Хотя наверное, не люди. Откуда ж у людей крылья? Один держал в руках чашу и выливал из нее воду. Второй ловил струю ладонями, стоя на одном колене.
Макс подошел вплотную к стене, осторожно дотронулся рукой. И… ничего не почувствовал. Его пальцы просто ушли в стену. Он тут же отдернул руку. Вдруг что-то зашуршало, мелькнула какая-то тень, и с Максом случился еще один приступ. Он был похож на предыдущие: резкая боль, тошнота, голова кругом. Только этот был в разы сильнее. Макс рухнул на пол, даже заскулив от боли. Через пару минут его отпустило, хотя могло показаться, что прошли часы. Время так непостоянно. То оно несется, словно взбесившаяся кобыла, то ползет, как объевшаяся черепаха.
– Встать можешь? – Горан навис над ним огромной тушей.
– Пожалуй, – с трудом выдавил Макс, поднимаясь.
– Тем хуже, – странно щурясь, сказал монах и что есть мочи ударил его.
Макс все же успел немного отклониться, и удар пришелся вскользь. Только поэтому он снова не вырубился. Но в голове опять загудело.
– Ты что, рехнулся, святой брат? – заорал он, изо всех сил пытаясь отползти подальше.
Не утруждая себя ответом, монах кинулся на него, пытаясь достать секирой. Макс откатился, вывернулся ужом, уходя из-под нового удара. Пол вдруг качнуло, и монах потерял равновесие. Это и помогло Максу. Он оказался на ногах. Новая угроза придала ему сил. Даже в голове прояснилось.
– Да что происходит, черт тебя подери? Тебе что, по голове приложило, не соображаешь ни хрена?!
– Ты должен исчезнуть. – Монах поудобнее перехватил свою секиру.
Макс отбежал еще на несколько шагов, лихорадочно пытаясь отыскать на полу свой посох. Тот словно сквозь землю провалился.
– Какого черта, что вам всем от меня нужно?! – Макс орал, старясь отвлечь противника, потянуть время. «Да где же посох? И арбалет? Чертов монах! Он успел меня обезоружить, даже кинжала в ножнах нет».
– Проходы были закрыты не одну тысячу лет, а вы, вы, вы – открыли их! И теперь весь мир рухнет! Прошлый раз все закончилось падением Старой империи, Войной Цветов! Кошмаром, который длился не одну сотню лет! А все потому, что такие, как ты, открыли проходы!
Монах прыгнул вперед, нанося удар, и стальное лезвие выбило искры из колонны. Но Макса там уже не было. Он рванул что есть силы, перебежав от одной колонны к другой, сохраняя между собой и сумасшедшим монахом относительно безопасное расстояние. Горан не стал мешкать, рванул следом, в три прыжка преодолев разделяющее их расстояние. Но Макс, уже вполне пришедший в себя, стоял за следующей колонной. И тут фортуна наконец улыбнулась ему, он споткнулся обо что-то твердое и с радостью обнаружил свой посох. Быстро подобрал. Теперь можно и попрыгать. Тем более что чертов монах уже рядом.
Первый удар он отразил без особого труда, атаковал сам. Безуспешно.
– Ты думаешь, моя смерть что-то изменит?
Удар. Еще. Ну и силища у скромного служителя Единого. Словно камни отбиваешь. Еще удар.
– Да! Твоя кровь снова закроет проход, и мир останется стоять. Еще есть время! – Новый удар.
Они кружили друг напротив друга, обмениваясь рваными короткими злыми фразами и такими же короткими ударами. Никто не спешил бросаться в атаку. Понимали – один удачный удар может решить все. Монах свято верил в то, что говорил, а потому очень хотел победить. А Макс не спешил расстаться с жизнью и тоже хотел победить. Они снова сшиблись. Монах решил пойти ва-банк. Он атаковал, не думая о защите. Макс с трудом сдерживал его, во многом благодаря длине посоха. Снова качнуло пол. Они оба не удержались на ногах и покатились по полу. Резкая боль предательской молнией опять прошила Макса насквозь. Понимая, что если он сейчас упадет, то тут ему и конец, он вскочил, до боли стиснув зубы, и прыгнул вперед. Монах не успел. Когда Макс с перекошенным от злости и боли лицом налетел на него, он только-только вставал. Макс буквально впечатался в него и, хотя противник был чуть ли не вдвое тяжелее, повалил на пол. Оружие обоих осталось где-то в стороне, они катались по полу, вцепившись один в другого, рыча, плюясь слюной и проклятиями. Вдруг резкий звон заставил противников замереть, в следующий момент все померкло, и оба почувствовали, что их куда-то тянет, они проваливаются, их тела давит невидимым прессом.
Когда Макс открыл глаза, вокруг мало что изменилось. Монах валялся рядом, стискивая его рукав. Похоже, здоровяк был без сознания. Не без труда отцепив намертво вцепившуюся руку, Макс, пошатываясь, поднялся на ноги. В голове гудело, словно с похмелья, руки дрожали, в ногах ощущалась неприятная ломота. Он огляделся вокруг и… выругался.
– Да сколько же можно?! Господи, ну за что? Зал теперь был другой. Очень похожий, но другой. В отличие от первого – прямоугольный. В одном торце за их спинами находились здоровенные ворота, заключенные в арку, покрытую замысловатыми письменами. В другом торце, напротив, виднелась дверь. Самая обычная дверь из обычного земного мира. Макс не спеша приблизился к ней, открыл. За ней начинался коридор – опять же самый обычный, из той привычной и такой тихой жизни. Правда, тихую мирную жизнь этого коридора нарушили, и весьма грубо.
– Да-а, – протянул Макс, – сдается мне, это наш дружок погулял.
Коридор представлял собой плачевное зрелище: обломки мебели, разбитые лампы, местами ободранная штукатурка, открытая скособоченная дверь, висящая на одной петле. И лежащий ничком человек в луже крови. Макс развернулся и вернулся к монаху. Присел над ним, перевернул тяжеленное тело на спину, похлопал по щекам. Тот стал приходить в себя.
– Давай, давай, серый, просыпайся, нас ждут сюрпризы.
Монах открыл мутные глаза, посмотрел на Макса, потянулся к нему руками.
– Ну-ну-ну! Да погоди ты! – Макс отошел на пару шагов. – Лучше оглянись вокруг, – хмыкнул он, еще раз окидывая комнату глазами.
Монах огляделся:
– Что это?
– Думаю, нас выкинуло куда-то. Не зря же пол ходуном ходил. Если бы не твое тупое желание меня прикончить, может быть, и не вляпались бы.
– Ты-ы, – прорычал монах, порываясь встать, но тут же упал без сил.
– Слушай, вояка, в силу сложившихся обстоятельств предлагаю перемирие. Надо разобраться, что к чему, а потом можно и в спасение миров поиграть. Ну как? – Он посмотрел на монаха. К его удивлению, Горан быстро успокоился и пришел в себя.
– Да, ты прав. – Он осторожно поднялся. Встряхнулся, словно воробей, искупавшийся в пыли, и снова посмотрел на Макса уже чистым спокойным взглядом. – Ты прав, – повторил он, – надо разобраться, поэтому оставим наш разговор на потом. – Он протянул вперед руку.
Макс посмотрел на открытую ладонь размером с голову годовалого ребенка и с опаской осторожно пожал ее, в любой момент ожидая подвоха. Подвоха не случилось. Стиснув руку Макса, монах тут же ее отпустил.
– Оружие где? – коротко выдохнул он.
– А черт его знает. – Макс пожал плечами. – Пойдем осмотримся, там трупы в коридоре.
– Угу, – кивнул монах, совершенно не удивляясь новости, и пошел вслед за Максом.
Да. Так бывает. Люди, которые только что готовы были порвать один другого, вполне мирно обмениваются рукопожатиями и идут вместе. Нет, они не преисполнились любовью друг к другу и противниками насилия в один момент не стали. Но так бывает. Вот и все. И никто не знает, сколько продлится их мирное сосуществование.
Товарищи-враги осторожно приблизились к лежащему человеку. В том, что он был мертв, сомневаться не приходилось. С разодранной грудной клеткой не живут.
– Наш парень поработал, знакомая картинка, – пробубнил Макс.
Они заглянули в ближайшую комнату. Дверь, вышибленная страшным ударом и расколовшаяся надвое, валялась у противоположной стены. Все было разгромлено. И еще два человека. Мужчина и женщина. Макс присел на корточки около мужчины. Покачал головой:
– Мертв.
– Женщина тоже, – откликнулся Горан.
Неизвестно зачем, Макс дотронулся до плеча убитого. Перед глазами полыхнуло…
…Дверь в коридор открылась, и там появился человек. Высокий парень в изодранном грязном камуфляже. Правда, костюм его знавал и лучшие времена. Впрочем, как и его обладатель. Лицо было напряжено. Скулы остро проступали через бледную кожу. Волосы были немыты и взъерошены. На щеке грязь. Глаза в окружении красноватых воспаленных век болезненно щурились. Руки вошедшего мелко дрожали. Он сделал пару шагов, и тут одна из дверей открылась, и в коридор вышел мужчина. Он шел, на ходу изучая какие-то бумаги. Увидев парня, остановился.
– Никита? Ты? Господи, что с тобой? Ты неважно выглядишь. Что же мы стоим, – засуетился мужчина, – я сейчас…
Договорить он не успел. Камуфляжный оскалился и молча прыгнул. Это был скорее бросок кошки, нежели прыжок человека. Мужчина уронил бумаги и с ужасом уставился на того, кого назвал Никитой. Тот летел на него, выставив вперед руки, которые на глазах обрастали буграми мышц, ногти удлинялись, превращаясь в звериные когти. Человек даже не успел закричать. Когтистая ладонь ударила его в грудь, пробивая ее насквозь. Он опрокинулся навзничь, захлебываясь кровью…
– Эй, да что с тобой? – Горан тряс Макса за плечо.
Тот понемногу приходил в себя.
– Я видел, – прохрипел он, – видел, как это было.
Видения стали мелькать перед Максом. Вот вылетает дверь. С удивлением на лице поворачивается сидящий за столом мужчина и в следующую минуту падает со свернутой шеей. Истошно кричит женщина, опрокидывая стул, и тоже падает, отброшенная страшным ударом к ближайшей стене. Она еще пытается ползти, но неправдоподобно мускулистые руки хватают ее, и волчьи клыки рвут шею.
– Он не случайно попал сюда, они знали его, и он вернулся сюда убивать. – Макс поднялся. – Не хочу паниковать раньше времени, но мне кажется, в этом доме нет живых.
Тут его взгляд зацепился за исписанные листки. Он наклонился, поднял один. Тупо уставился на него.
– Монах, ты можешь прочитать это? – спросил он, показывая листок Горану.
Тот посмотрел и отрицательно помотал головой:
– Я никогда не видел такие письмена.
Макс закивал:
– Конечно, конечно, не видел, потому что это написано по-русски. Понимаешь, ты, дурья твоя башка, ПО-РУ-УС-СКИ! – растягивая слова по слогам, сказал Макс. – Господи, я уже стал родное письмо забывать. Мы в России! Мы там, откуда меня закинуло к вам! Я дома! Понимаешь ты, человек в монашеской рясе, – я дома! – Макс резко замолчал.
Монах понимал. Как и то, что он-то как раз не дома, а совсем наоборот.
Они пошли дальше, и повсюду их встречала одна и та же картина: разгром, кровь и мертвые тела. Вышли к площадке возле лифта, поднялись по лестнице наверх. Отодвинутый в сторону стеллаж. Перевернутые полки, разбросанные книги. Библиотека. Здесь Неправильному, как Макс продолжал называть незнакомца, попробовали дать отпор. В столешнице опрокинутого стола виднелись следы от пуль, чуть дальше валялся окровавленный дробовик, а поодаль лежало еще одно тело. Такого Макс никогда не видел. Парня просто разорвали. Рядом засопел монах, покрепче стискивая обломок металлической вешалки, взятый им за неимением другого оружия.
В следующие полчаса они обошли весь дом. Живых нигде не было. В одной из комнат задержались подольше. Лежащий здесь мужчина умер очень плохо. Его явно пытали. Поломанные в нескольких местах руки и ноги, содранные лоскуты кожи и, как завершение картины, отсутствие головы. Макс зажмурился, увидев, как это происходило. И еще он увидел Неправильного. Он шел, опустив окровавленные руки, в одной из которых держал голову убитого, плечи его подрагивали, изо рта вырывались всхлипы. Он рыдал, растирая по лицу, ставшему вновь человеческим, слезы вместе с кровью.
– Ненавижу тебя, ненавижу, – твердил он, – ненавижу!
Видения Макса на этот раз разительно отличались от предыдущих. Картинки происшедшего появлялись, не вытесняя реальности, словно невидимый оператор направлял луч проектора, и Макс видел сквозь происходящее реальную картину.
Обойдя дом, вышли на улицу. Погода не радовала. Все небо было затянуто быстро движущимися тяжелыми свинцовыми тучами, которые постоянно меняли очертания. Казалось, что они устроили между собой состязание – кто изобразит фигуру пострашнее. Ветер, не столько сильный, сколько неприятный, с озлобленным удовольствием рвал деревья, которые в ответ возмущенно шумели. Все. Быть грозе!
– Не ахти погодка, – буркнул Макс, – невесело встречает меня родина: то больницей, то непогодой. Ну что, сделаем обход территории? – обратился он к своему компаньону.
Тот молча кивнул.
Осмотр парка ничего неожиданного не принес, только еще несколько трупов у пруда.
– Он охотился на них, как на баранов.
– Похоже, – задумчиво произнес Макс, рассматривая мраморную девушку, сброшенную с постамента. Она стояла у самой дорожки, а теперь валялась поперек нее, расколотая на две части. Верхняя была опрокинута на спину. Лицо ее пострадало от пуль, но все так же улыбалось. И так же белая точеная рука протягивала гроздь мраморного винограда. Только теперь небесам.
– И что дальше будем делать? Я лично ума не приложу, где и как его искать. А искать надо. Если его не найти, он тут такого натворит. Мой мир – а мне кажется, что это мой мир, – совсем не такой, как твой. У нас люди с оружием по улицам не ходят. Простые обыватели просто не смогут дать ему отпор. Да наши менты пока разберутся, что к чему, он полгорода на тот свет отправит! Ладно. Что-нибудь придумаем. Неплохо было бы переодеться и разобраться, где мы.
Переодеться не получилось, одежду взять было негде, а стаскивать с трупов – нет уж, увольте.
Вышли за ворота. Усадьба стояла особняком, и никаких других строений вокруг не было. Зато к ней вела очень хорошая асфальтовая дорога.
– Думаешь, он ушел по ней?
– Он мог свернуть куда угодно, ему необязательно уходить по этой дороге. Подожди меня. – Монах пошел вдоль забора.
– Эй, я пойду с тобой.
– Ладно. Только держись сзади.
Они обошли усадьбу по периметру, но ничего не нашли. Никаких следов. Если Неправильный ушел, то только по асфальту, либо же упорхнул, аки птица.
– Ну что, потопали? – Макс кивнул на дорогу.
– Нам его все равно не догнать. Он был здесь еще вчера. Так что не будем торопиться. Надо осмотреться, подумать. У тебя есть соображения, где его искать?
– Нет, никаких. Думаю, доберемся до ближайшего населенного пункта, там поспрашиваем, может быть, кто-нибудь его видел.
– Вряд ли. Пойдем. – Горан направился обратно.
– Куда?
– Надо убитых похоронить.
– Не стоит ничего трогать, да и вообще лучше поскорее отсюда убраться.
Монах удивленно посмотрел на Макса, ожидая объяснений.
– Здесь произошло массовое убийство, и рано или поздно сюда нагрянут доблестные стражи порядка. И что они увидят? Горы трупов и мы, два насквозь подозрительных типа без документов. Ясно? Тихо! – Макс резко вскинул руку. – Черт, накаркал. – Он, конечно, долго не был дома, но шум подъезжающей машины узнал сразу. – Сюда. – Он рванул монаха за рукав.
К его радости, тот не стал артачиться и послушно полез в густые заросли, скрываясь с глаз.
Во двор въехала иномарка. Она не спеша подкатила поближе к входу и остановилась. Дверь со стороны водителя открылась, и из нее выбрался человек. Остановился, облокотившись о дверцу и разглядывая дом. Это был немолодой уже мужчина, хотя до того момента, когда его начнут называть стариком, было еще далеко. Макс внимательно разглядывал незнакомца. Ростом выше среднего, благородная седина на висках, правильные черты лица, спокойный умный взгляд, хороший костюм-классика. Этакий киногерой на выезде. «Такому только дипломатов играть», – почему-то подумал Макс. Незнакомец немного постоял, быстро огляделся вокруг и пошел к дому. Когда он скрылся за входной дверью, Макс с Гораном нетерпеливой трусцой поспешили следом. На пороге Макс остановился, еще раз окинув взглядом двор и видимую часть парка. Вроде бы никого. И юркнул в дом вслед за монахом.
Незнакомца они обнаружили в библиотеке. Тот сидел на корточках, что-то разглядывая на полу, и на удивление спокойно отреагировал на их появление. Просто обернулся на шум. Поднялся и встал, сложив руки.
– Вы что-то ищете, господин хороший? – с наигранной бравадой спросил Макс.
Незнакомец с ответом не спешил. Он пристально изучал нежданных визитеров.
– Прежде всего, позвольте представиться, – без тени смущения сказал он. – Константин Арсеньевич Князьев. А здесь я… Скажем так, у меня здесь некоторые дела. Пока я позволю себе обойтись без излишних подробностей.
У него был красивый поставленный голос, и говорил он, словно был на светском рауте.
– А вы? Мне кажется, я вас знаю, – продолжил он, внимательно вглядываясь в Макса. – Максим Алексеевич, если не ошибаюсь.
– Вот как? – Макс был удивлен. – И откуда, позвольте полюбопытствовать, вам известно мое имя?
– Давайте присядем. – «Дипломат» поискал глазами стул, поднял и присел, жестом приглашая последовать его примеру. Но монах и Макс остались стоять. – Я отвечу на все ваши вопросы, хотя времени у нас и маловато.
– У нас?
– У нас. Мне почему-то кажется, что мы ищем одно и то же. Вернее, одного и того же человека. Представьте мне своего товарища, Максим Алексеевич, а то как-то неудобно.
– Это Горан.
– Что он говорит? – вдруг спросил монах.
– В смысле? – не понял Макс.
– Я спрашиваю, что он говорит? Я ничего не могу понять. Почему ты говоришь с ним на непонятном языке? Он ведь человек?
Макс растерялся. Горан не понимает, что говорит незнакомец? Странно. Он-то понимает и того и другого.
– Скажите, – он повернулся к гостю, – вы понимаете, о чем мы говорим?
Тот отрицательно покачал головой.
– Когда вы обращаетесь ко мне, я вас прекрасно понимаю. Мы оба говорим на великом и могучем, а вот ваш приятель… вы общаетесь на каком-то совершенно неизвестном мне языке, а я их знаю немало. – Гость был искренне удивлен.
«Так, стоп. Давайте разбираться. Монах и незнакомец не понимают друг друга. Это раз. При этом я понимаю их обоих. Это два. Незнакомец оказался здесь совсем не случайно. Это три. Следовательно, он в курсе событий. Это четыре. Да. Мир полон загадок. Это пять».
– Послушайте… – Макс замялся, вспоминая, как того зовут.
– Константин Арсеньевич, – подсказал тот.
– Да, извините, как-то вылетело. Итак, я действительно Максим Шелепин, моего товарища зовут Горан, он монах из… – Макс снова запнулся, подумав, а стоит ли говорить, откуда монах? – Э-э, неважно, в общем, – невнятно закончил он. Постоял, думая, что бы еще сказать. Незнакомец терпеливо ждал. «Да какого черта!» – зло подумал Макс, а вслух сказал: – Э-э, что же, если с любезностями покончено, может, приступим к делу? Вы обещали ответить на все наши вопросы.
– Да, всенепременно.
– Первый: откуда вы обо мне знаете?
Читать бесплатно другие книги:
