Путь России. Новая опричнина, или Почему не нужно «валить из Рашки» Делягин Михаил

Большое счастье, что мы проиграли в конкурсе на организацию ЭКСПО-2010: у нас на ВВЦ, боюсь, было бы убожество – я просто помню, как правительство готовилось и как участвовало в этом соревновании. Мы и не могли выиграть, потому что вся подготовка к конкурсу была откровенно убогой и авральной, никто толком ни о чем всерьез не думал.

Победи мы – на ВВЦ сделали бы что-нибудь на два порядка хуже, чем сделали китайцы в Шанхае, и для продвижения образа России это было бы намного хуже, чем то, что получилось.

Я принципиально не говорю о российской реальности: я говорю о совершенно ином – об эффективности нашей пропаганды в Шанхае. О подаче образа не инновации, модернизации и индустриализации, которая началась, кстати, в двадцатых годах прошлого века, а о привлекательной подаче образа страны.

С ужасом ожидал увидеть в нашем павильоне портреты Путина и Медведева и понять, что это в стиле даже не Ирана, а Таджикистана, – и понял, что в павильоне России для них принципиально нет места.

Наш павильон – это высокоэффективная пропаганда.

А о реальности на выставке говорить не приходится. Говорить, что экспозиция России на «ЭКСПО-2010» не отражает реального положения дел в стране, примерно так же разумно, как и сетовать, что сказки братьев Гримм не отражают трудностей перехода от феодального общества к капиталистическому в Западной Европе. Их можно рассматривать и с этой точки зрения, конечно, но сказки, как и выставки, – это просто другой жанр.

Когда сняли «Кубанские казаки» о жизни тогдашних колхозников, наибольшим успехом этот фильм пользовался как раз в деревнях, где его смотрели и просили еще, воспринимая как сказку о светлом будущем, как обещание: так вы будете жить через пять-десять лет.

Документалистика и мечта – разные жанры. И то, что для ЭКСПО выбрали жанр сказки, учитывая скудость фактического материала, – абсолютно правильный выбор.

Наш павильон – погружение в детство. Россия показывает себя как страна, которая мечтает и думает о детях и с детьми.

Да, я знаю, что это неправда, но это можно и нужно делать правдой. Мечта – первый шаг к правде, самый первый и на самом деле самый важный.

И когда вы уже выходите из павильона, прямо перед вашими глазами оказывается доска с краткой информацией о Внешэкономбанке и становится понятно, что все это сделано им и, возможно, на прокрутку ваших же пенсионных денег. Но воздействие павильона таково, что даже эта доска не особо бьет по нервам. Мне не важно, сколько они положили себе в карман, если положили, – они все равно сделали хорошую, важную работу.

И, покинув экспозицию в полностью разнеженном состоянии, человек попадает в святая святых – в сувенирную лавку, где его начинают тактично и культурно «разводить на бабки». Сначала продается хохлома по абсолютно чудовищным ценам… И, кстати, там я не смог удержаться и просто заржал… Это нужно умудриться: там огромные экраны, на которых транслируется рекламный фильм. Рядом висят на стене четыре или шесть экранов, и на них на всех идет один и тот же рекламный фильм.

Красивый фильм, со слоганами, с образами, – только он на русском языке и без перевода. Там нет не то что китайского перевода или субтитров – там даже английских субтитров нет.

А за прилавками вас обслуживают очень вежливые люди. Студенты-китаисты, как я понимаю. Хороший китайский, очень приятные лица. Я ожидал обычного для совкового сервиса, который воцарился у нас в 2000-е годы, трамвайного хамства, но увидел только предельную доброжелательность и искреннее старание помочь. Это очень редко бывает в Москве в сфере услуг. Может быть, потому что китайский язык сложный, и люди, которые его изучают, тем самым уже проходят очень жесткий первичный отбор.

Помимо беспросветной хохломы, там продаются товары и по вполне разумным ценам. Маечки с символикой, сувениры, и среди них – символ нашего павильона, Незнайка. Первый раз Незнайка появляется только там, в экспозиции и на наружной рекламе его нет. Думаю, просто не договорились с обладателями прав на него, а может, и забыли договориться.

Конечно, это невероятно смешно и правдиво, что символом инновации и модернизации в современной России является Незнайка. Но, с другой стороны, китайцы-то этого парадокса просто не знают, не видят. Они видят образ: веселый веснушчатый человечек, ярко одетый, с яркими волосами, предельно симпатичный – даже я себе пупса купил. Голубенького двухвостого сперматозоида, который является официальным символом «ЭКСПО-2010», он бьет просто на раз. Мои китайские знакомые, очень хорошо понимающие ситуацию в России, оценили качество презентации и вышли из павильона в абсолютно сказочном настроении, тоже накупив себе Незнаек.

В России пошли разговоры, что китайцы-де знают, кто это такой. Да, действительно, у них были переведены книги Носова о Незнайке в виде комиксов, и Незнайку там зовут «маленький невежда», без всяких симпатий. При переводе ушел весь смысл, вся прелесть этой книжки.

Но Китай большой, и для него одно издание этих комиксов – капля в море. Ни один из тех, с кем я разговаривал, не знает, что это такое, они у меня спрашивали – и приходилось им объяснять смысл и прелесть этой книги Носова.

Так что Ху Цзиньтао не удивлялся по поводу «маленького невежды»: он тоже не знает, как Незнайка переводится. Он, по-моему, и на второй этаж не поднимался.

А слухи вокруг этого, насколько могу судить, – это уже наши внутренние разборки российского сообщества китаистов: люди думают, что бы друг другу сделать приятное, – и придумывают в итоге.

* * *

Переходим теперь к минусам: они есть.

Прежде всего бросается в глаза, что рядом с павильоном – наши люксовые рестораны. Один снаружи, второй внутри. Тот, который внутри, при мне еще работал: в нем установлены запредельные по китайским меркам цены. Да и по российским меркам огромные. Китайцы если туда и заходят, то в чисто ознакомительных целях. Такой филиал Рублевско-Куршевельского федерального округа – выглядит довольно гнусно.

Дальше: милые студенты, которые там работают продавцами, просто не знают китайских законов. Мои китайские знакомые что-то решили купить и попросили чек. Им добросовестно и старательно искали бланк для чека. Нашли в конце концов, но одну печать поставили не ту, которую нужно, а другую печать поставить и вовсе забыли. Это мило и весело, пока вы помогаете людям, а если с них кто-нибудь спросит отчетность по местным законам? Будет сразу в лучшем случае проблема.

Хотя, думаю, китайцы будут избегать всяких скандалов, им это самим не нужно.

Но главная проблема павильона – практически нет реальных достижений современности. И ведь их вообще нет.

Но технологии передовые в России есть, пусть даже и с советских времен, и даже в очистке воды. Некоторые технологические наработки есть и в других сферах – тот же «холодный крекинг» нефти, когда вам не нужен нефтеперерабатывающий завод за несколько миллиардов долларов, а для производства бензина достаточно кузова «Газели». Министерство промышленности, скорее всего, подобные разработки отвергает напрочь, потому что они снижают издержки, а монополии в этом не заинтересованы: монополии ведь с издержек зарабатывают, и потому наши чиновники заинтересованы издержки не снижать, а наращивать…

Но в целом отсутствие конкретных достижений просто бросается в глаза. Есть космос. Есть атом – и это все.

Это еще советские достижения. Это очень старые достижения, но какие достижения были после уничтожения Советского Союза – яхта Абрамовича? Слетевший с рельсов «Невский экспресс»?

В нашем павильоне стоят очень красивые стенды. Стекло блестит, огоньки мигают, в экранах лопочут.

Но это объективная проблема – нечего пропагандировать. А если выдумывать, тогда можно нарваться, и люди, вероятно, решили просто не выдумывать.

А раз нечего пропагандировать – нет и конкретной работы с бизнесом. Мы, например, знаем Всемирную выставку в Париже, для которой была сооружена Эйфелева башня, но мало кто помнит, что ее поставили не для украшения, а для рекламирования конкретного технического изделия – лифтов фирмы «ОТИС», которая существует и по сей день.

Вот это была непосредственная связь с бизнесом! – а в нашем павильоне такой связи нет.

У китайцев – правда, через реку – стоят другие, специальные павильоны с технологиями. Там, в частности, представлен проект городских автомобилей будущего: маленькая удобная капсула, управляемая единым компьютером в масштабах всего города. Вам не нужно рулить: вам достаточно назвать место, куда вы едете, – и маршрут, и скорость движения, и реакцию на встречающихся пешеходов и животных полностью берет на себя компьютер, управляющий движением в масштабах города.

Но это Китай – и за формальными пределами «ЭКСПО».

Правда, и на самой выставке даже несчастные Мальдивы – и те в качестве рекламы разложили на стойке туристические журналы толщиной сантиметров в пять, открытые на странице «Мальдивы». Если подойти и полистать, то выяснится, что там есть и другие страницы, посвященные не Мальдивам, – это просто туристические журналы. Но даже в этих журналах есть телефоны, по которым при желании можно связаться с мальдивскими компаниями, а у нас этого не видно, мимо этого не проходишь.

Может, там и есть бизнес-центр, но его не очень заметно.

Вот в павильоне Ирана – очень красивом, кстати, – есть вип– зона для переговоров, очень комфортно обставленная. У нас, может быть, такая бизнес-зона и есть, но ее не видно.

Это объяснимо, насколько можно судить, тем что у нас монополистическое хозяйство, коррупционное хозяйство, и лишние люди – тем более иностранные бизнесмены – в таком хозяйстве совершенно не нужны.

И наконец, последний недостаток: многие дети, которых там показывают на экранчиках, выглядят просто пришибленными.

Вид у них напуганный.

Видно, что это дети девяностых и двухтысячных годов. Это дети, которые боялись, недоедали, а может быть, и недоедают. Которые хорошо знают, что такое «пьяный мент» и «безысходность», мечтают не о счастье, а просто о нормальной жизни – для многих из них она недостижима.

Для рекламы не очень годится.

А с другой стороны, у нас вся страна такая – не постановочные же кадры делать.

Образ сказки, созданный в павильоне, учитывая реальные современные достижения сегодняшней модернизационной, инноватизирующейся и бесконечно поднимающейся с колен России, – это лучший выход. Потому что никакую реальность показывать нельзя, а сказка – это тот жанр, который позволяет не лгать в лоб, не врать и при этом создать максимально позитивное представление о стране. Это удачный путь, хотя это еще не пиар, это просто дизайн павильона.

Пиар – это когда об этом дизайне заговорят везде и пиаром и не пахнет.

На уровне пиара мы слышим только разборки внутри китаеведческого сообщества России – говорил ли Ху Цзиньтао про «маленького невежду» или нет. На самом деле не говорил, и эффективного пиара страны здесь нет.

Пока можно говорить лишь о хорошем внутреннем дизайне неплохого по архитектурному решению павильона. О том, что конкуренцию Эстонии и Латвии мы проиграли по дизайну, но по отношению к большинству других выиграли вчистую.

Единственный павильон, кроме российского, в который я стоял в очереди, был иранский. Его ключевые темы – история культуры и толерантность. Чего стоит огромный ковер, на котором выткана «Тайная вечеря»! В мире только четыре теологических государства, построенных на религии: Иран, Израиль, Мавритания, Саудовская Аравия… Вроде все. И вот одно из этих государств демонстрирует веротерпимость: это великолепная пропаганда – и, весьма вероятно, выражение реальной ситуации в иранском обществе.

У них там и первый иранский спутник стоит. Такой кубик – 40 см длина ребра, алюминиевый, антенны торчат, я едва одну антенну на память не открутил, но потом устыдился и прикрутил обратно.

Очень интересно, очень красиво. Великолепные голографические фотографии во всю стену, модели разных промышленных сооружений. Ковров очень много безумно дорогих, но это для нас они ковры, а для иранцев – часть истории и часть души, я так понимаю.

Очень смешной павильон у Таджикистана. Там три макета электростанции, которую они собираются построить, портреты Рахмонова и огромное количество даров природы – сушеной травы. Поискал там коноплю и мак, пока не сообразил, что наркотики через них к нам в Россию в основном не собственные идут, а из Афганистана. Пусть они по-советски понимают это как достижения народного хозяйства, но тут выставляют душицу, которая растет под каждым кустом, корень солодки обыкновенной.

Сразу возникает вопрос: зачем? Что вы этим хотели сказать?

Может, надеялись, что Китай приобретет?

Но представителю России, помнящему еще советский, развитый и относительно цивилизованный Таджикистан, на это грустно смотреть.

Хорошо сделан павильон Северной Кореи, но безумно даже не по– советски – по-позднесталински. Хочется быстрее его покинуть.

Киргизский павильон вызывает шок полным отсутствием информативности. Непонятно, что это и зачем. Голубая пустота, в которой стоит юрта, которая изнутри светится теплым светом, бессмысленные рисунки по стенам.

В павильоне Бангладеш я узнал о качественно новом для себя явлении природы – бангладешской медицине. Она действительно производит лекарства, и эти лекарства там демонстрируются.

Мальдивы – курортный рай. Великолепный дизайн их павильона посвящен тому, как хорошо валяться на песке на берегу океана. У меня было желание растянуться там прямо на полу и полежать…

А пытаться попасть в павильоны ключевых стран было бессмысленно.

Часть 3

Либеральным фундаментализм в волнах глобального кризиса: зарисовки с натуры

Уничтожение бюджетной сферы – уничтожение России

Накануне майских праздников 2010 года Госдума стремительно приняла несколько раз откладывавшийся до того проект закона о бюджетных учреждениях, а Совет Федерации не менее стремительно одобрил его, направив на подпись президенту. Характерно, что глава Совета Федерации, штатный «оппозиционер Его Величества» Миронов при этом активно критиковал только что одобренный под его председательством закон.

После этого президент Медведев торжественно дал гарантии, что «никакого перехода к платному образованию не предполагается и из закона не вытекает, остаются прежние нормы предоставления образовательных услуг». К сожалению, эти гарантии, как следует из размещенного на президентском сайте текста беседы, основаны не более чем на обещаниях министра образования А. А. Фурсенко – человека, с чьим именем связаны реализация пагубной концепции ЕГЭ и в целом либеральная реформа образования, что позволяет, насколько можно судить, с полным правом называть его палачом российской системы образования.

Мы хорошо помним подобные заверения, дававшиеся и по поводу людоедской «монетизации льгот», и по поводу тотального внедрения ЕГЭ, в результате которого, по мнению работников высшего образования, «возникло целое поколение абитуриентов, которым в принципе нельзя дать высшее образование, так как у них нет среднего». Давались они и по поводу других реформ либеральных фундаменталистов, неутолимо разрушающих нашу страну.

Что же заставило президента Медведева давать столь странные гарантии – по сути дела, о ненарушении Конституции, гарантом которой он вроде бы должен быть по своей должности?

Что же заставило представителей государства перенести дату реформирования бюджетных учреждений всей России с 1 января 2011 года на 1 июля 2012 года, то есть на время сразу после президентских выборов?

Обоснование закона не совпадает с его содержанием

Официальная мотивация необходимости принятия закона о бюджетных организациях вполне рациональна. Действительно, сметное финансирование бюджетной сферы крайне неэффективно и не стимулирует стремление руководителей к эффективному хозяйствованию, а контроль качества практически полностью отсутствует.

Однако устанавливаемый законом «новый порядок» в бюджетной сфере никак не связан с исцелением этих язв, на которые справедливо указывают разработчики.

В самом деле: действенный контроль качества как не вводился, так и не вводится, качественно новых стимулов к экономии средств не предусматривается. А по-настоящему позитивные меры, предусмотренные законом, – открытую публикацию отчетности всех бюджетных учреждений и сохранение в их бюджетах средств, не израсходованных ими к концу года, – можно было осуществить и без кардинальной ломки всей бюджетной системы.

Практическим содержанием реформы стал перевод основной части бюджетных организаций (кроме органов государственного управления и специфических структур вроде психиатрических лечебниц), по сути дела, на государственный заказ.

Государство отказывается от финансирования бюджетных учреждений как таковых и начинает оплачивать лишь предоставление ими определенного, строго ограниченного набора услуг в рамках «государственного задания». За это бюджетные организации получают полную свободу самостоятельно зарабатывать деньги и распоряжаться ими.

Таким образом, намечено еще одно резкое сокращение бюджетной сферы и, соответственно, расширение сферы рыночной. Это вполне соответствует логике либерального фундаментализма – несовместимой, впрочем, с самим существованием нормального человеческого общества.

Вопросы без ответа

Как обычно, разработчики закона не удосужились ответить на главные вопросы, порожденные их детищем.

Прежде всего неясно, что именно будет бесплатным для потребителя финансируемым из бюджета государственным заданием. Несмотря на все заверения Медведева, в принципе возможна ситуация введения нового стандарта среднего образования, в рамках которого школьнику будет достаточно, как предусматривалось еще гитлеровским планом «Ост», уметь читать, писать, применять четыре действия арифметики и знать, что покорство любым властям предписано непосредственно Богом. (Как указывает о. Александр Шумский, «православный не имеет права на социальный протест»: если его права нарушаются, он может только молиться.)

Возможно, стандарты будут шире, но в любой момент, исходя даже не из соображений Минобразования, а из наличия средств в бюджетах, они могут быть урезаны. В результате школьники могут лишиться «доступа» к принципиально важным для формирования личности предметам (вроде астрономии) или к предметам, позволяющим становиться специалистами (вроде химии и биологии).

Руководство бюджетного учреждения не имеет права распоряжаться недвижимостью и «особо ценным» движимым имуществом. Под последним понимается имущество, необходимое для выполнения государственных заданий, но совершенно неясно, кто, как и из каких соображений будет устанавливать его конкретный перечень.

Например, музей может иметь сотни ценнейших картин, но часть их может быть не признана «особо ценным» имуществом – хотя бы из коррупционных соображений того или иного клерка. Эта ситуация особенно актуальна для крупнейших музеев, значительная часть сокровищ которых не выходит из запасников и, соответственно, в принципе не используется для выполнения текущих государственных заданий. Соответственно, их можно будет распродавать по произволу руководства музея.

С другой стороны, являются ли «особо ценным» имуществом вуза, например, столы и стулья? Если нет – на них можно распространять взыскание по долгам вуза, практически парализуя его деятельность вопреки официальным заявлениям. Признание же всего имущества бюджетной организации «особо ценным» лишает ее основной части хозяйственной самостоятельности. При этом решение, какое имущество включать в указанную категорию, будет, скорее всего, производиться по произволу отдельных чиновников, индивидуально для каждого бюджетного учреждения.

Наконец, совершенно непонятная ситуация возникнет, если региональный бюджет в силу нарастающего социально-экономического кризиса не сможет оплатить госзадание подведомственным бюджетным учреждениям. Строго говоря, они смогут просто отказаться оказывать соответствующие услуги населению, оставив его без образования, медицины и других жизненно важных сфер.

Презрение к конкретным вопросам, вопиющая непроработка важнейших с точки зрения общества деталей, свойственная всем либеральным реформам, начиная с гайдаровской либерализации цен, вызваны отнюдь не скудоумием, но специфической мотивацией реформаторов.

Насколько можно понять, им глубоко безразлична судьба терзаемого ими общества – они заняты организацией новых бизнесов или высвобождением средств бюджета и переориентацией их с социальных нужд на нужды тех или иных предпринимателей.

Их главным изобретением 2000-х годов стоит признать создание целой категории «социального бизнеса», паразитирующего на социальных расходах бюджетов. В результате увеличение бюджетных расходов на образование, здравоохранение и культуру в целом ряде случаев увеличивает не реальное финансирование этих направлений, а всего лишь прибыли связанных с чиновниками бизнесменов, паразитирующих на бюджетных потоках в социальную сферу.

Бюджетная реформа насильственно обращает в предпринимателей руководителей бюджетных учреждений, некоммерческих по своей природе. Противоестественность этого превращения нисколько не смущает либеральных фундаменталистов, искренне считающих неприемлемым наличие некоммерционализированных сфер общественной жизни. Насколько можно понять, они могут чувствовать себя комфортно только в мире, где продается и покупается все без исключения.

Принципиальные пороки очередной либеральной реформы

Однако, несмотря на всю неопределенность, некоторые черты реформы бюджетной сферы представляются самоочевидными уже сейчас.

Прежде всего финансирование бюджетной сферы по государственному заданию означает финансирование лишь текущих расходов бюджетных учреждений и объективно означает разрушение их инфраструктуры. Ведь государственное задание неминуемо будет неравномерным по годам: в какие-то годы нужно, например, подготовить двести инженеров определенной специальности, а в какие-то – сто. и в тот год, когда соответствующий институт получит средства на подготовку только ста инженеров, он будет вынужден уволить ставших ненужными преподавателей – на их содержание просто не будет денег. Когда же через пару лет государству понадобится увеличение числа специалистов, выяснится, что уволенные преподаватели пошли в менеджеры, спились или уже умерло и подготовить нужное число специалистов нельзя даже теоретически. В результате их придется привлекать завышенными зарплатами из-за границы – и практические меры по замене российских специалистов иностранными уже предпринимаются (в частности, в связи с проектом строительства «Кремлевской долины» в Сколково).

Принципиальным является вопрос о приватизации. Несмотря на ограничения величины займов бюджетной организации и части ее имущества, поступающего в коммерческий оборот, закон предоставляет огромные возможности для разного рода махинаций.

Кроме того, он, по сути, предоставляет бюджетные учреждения в свободное совместное пользование их руководителя и контролирующего этого руководителя чиновника и является поэтому специфической формой бесплатной приватизации бюджетной сферы.

Но самое главное заключается в том, что, вне зависимости от слов, произносимых нашими руководителями, закон о реформе бюджетных учреждений неминуемо серьезно расширяет сферу платных социальных услуг.

Именно в этом его основной смысл: бюджетный сектор становится значительно более рыночным, чем был, и при этом рыночные отношения все шире распространяются на сферы, в которых их по определению быть не должно. Последние двадцать лет убедительно показали, что подход к здравоохранению и образованию просто как к способу извлечения прибыли не позволяет им решать их основные задачи: укреплять здоровье нации и воспитывать морально здоровое общество, обладающее нужным количеством квалифицированных специалистов. Это же относится и к другим частям социальной сферы.

Еще недавно чисто символическая плата за жизненно необходимые блага – жилье, хлеб, детские товары, лекарства – считалась вполне естественной. В рамках либеральных реформ жизненно необходимые блага, вплоть до воды, были превращены в источники извлечения прибыли – и мы знаем, что огромное количество российских деревень без всяких натовских бомбардировок ввергнуто в прошлый век: там нет даже света, потому что крестьянам нечем платить по абсурдно завышенным тарифам.

Не исключено, что скоро мы должны будем платить и за воздух – ведь кислород, который мы потребляем, вырабатывается лесами, а они передаются в частную собственность!

Расширение сферы платных социальных услуг неминуемо ведет к падению реального уровня жизни – даже при формальном росте доходов населения. Грубо говоря, на один рубль прироста доходов будет приходиться несколько рублей прироста расходов на социальные нужды, еще недавно бывшие бесплатными.

В условиях массовой бедности россиян, которую официальная статистика эффективно маскирует расчетом «средней температуры по больнице» (складывая доходы олигархов и по-прежнему нищих бюджетников и пенсионеров), это будет означать снижение доступности социальных услуг, в том числе и жизненно важных.

Наиболее чувствительно здесь образование: в ряде московских школ уже ведется обсуждение, какие предметы останутся на государственном финансировании, а за какие будут брать деньги с учеников.

Обещания президента Медведева, с которых начата данная статья, прекрасны и своевременны, однако одобряемый им закон позволяет через некоторое время отказаться от них – если не самому Медведеву, то его преемнику.

«Русские, не уезжайте: нам нужны рабы!»

В дудаевские годы этот лозунг висел в центре Грозного.

Похоже, закон о реформе бюджетных учреждений делает актуальным его размещение непосредственно на стенах Кремля.

Ведь повышение платности и, соответственно, снижение доступности социальных услуг обеспечивает комплексную деградацию российского общества. По каким-то направлениям деградация будет некоторое время сдерживаться политическими факторами (заявления Медведева позволяют предположить, что это будет среднее образование), по каким-то (например, в сфере культуры и морали) будет продолжать форсированное нарастание. Однако общий результат сомнений не вызывает.

Ведь стратегической целью преобразований является именно коммерционализация органически не приспособленной для этого бюджетной сферы. Она принесет прибыль связанному с либеральными реформаторами бизнесу и разрушение – бюджетной сфере. сопротивление общества будет сдерживать либеральных реформаторов на отдельных направлениях, но они будут находить второстепенные для общества сферы и продвигаться по ним, достигая своей цели «не мытьем, так катаньем».

В результате деградация общества в целом будет все шире. Проблема не в том, что некультурные, или аморальные, или больные, или необразованные люди не смогут осуществить модернизацию, о которой нам так интенсивно рассказывают уже несколько лет.

Проблема в другом: деграданты и вырожденцы, в которых превращают наших детей и даже нас самих либеральные реформаторы, объективно становятся рабами.

А раб найдет себе хозяина – того или иного.

Либеральная реформа бюджетных учреждений означает не просто новый виток разрушения самой социальной ткани нашей жизни, уничтожения привычной повседневности (первым витком стала либерализация начала девяностых, вторым – людоедская по своей сути «монетизация льгот»).

Либеральная реформа бюджетных учреждений, создавая все необходимые и достаточные предпосылки для уничтожения социальной сферы России, делает это уничтожение неизбежным уже в обозримом будущем.

Коммерческие интересы всех влиятельных субъектов принятия решений, включая руководителей самих бюджетных организаций, требуют наиболее последовательной и наиболее беспощадной к обществу реализации этой реформы – и, соответственно, скорейшего превращения россиян в нацию рабов и дебилов.

Впрочем, уже сейчас государство не должно нам ничего, оно не имеет перед нами, по сути дела, никаких обязательств, а мы бесправны.

Правда, пока нас нельзя продавать; поэтому речь идет о формировании в России не рабовладельческого, но феодального строя. Однако нет сомнения, что творческий гений и энтузиазм либеральных фундаменталистов позволит решить эту проблему, распространив рыночные отношения с социальной сферы и на сферу личной свободы.

* * *

Непримиримая борьба против описанной либеральной реформы и ее инициаторов представляется прямой и безусловной гражданской обязанностью всякого разумного и ответственного гражданина России.

Парадоксальным образом она оказывается и борьбой за репутацию президента Медведева, чтобы через несколько лет, а то и месяцев его окружению не пришлось бодро воспроизводить боевой клич ельцинских советничков: «Президента опять подставили!»

Катастрофа на шахте «Распадская»: долгое эхо

Указанную борьбу приходится вести по самым разным поводам – в том числе и трагическим. Знаковым моментом в этом отношении стала катастрофа на шахте «Распадская»: не самая большая по человеческим жертвам, она обернулась беспрецедентными протестами и даже столкновениями с так называемыми правоохранительными органами из-за совершенно фантастических по своей неадекватности и агрессивности действий представителей государства. Я могу об этом судить, потому что редакция сайта Forum.msk.ru, редакционный совет которого я возглавляю, находилась в тот момент на прямой связи с людьми в Междуреченске.

Жителей города долгое время держали в полном неведении, не сообщая ничего – не то что не выражая сочувствия, а, по сути дела, подвергая пытке неизвестностью.

После чего губернатор А. Г. Тулеев заявил – правда, затем «Московский комсомолец» написал, что это были слова гендиректора шахты «Распадская» Козового, – что горняки в среднем получают 80 тыс. руб. в месяц и им не на что жаловаться.

согласитесь: даже если бы они и вправду получали по 80 тыс. рублей, это все-таки не основание для смерти и не повод для отказа от своего права на жизнь, не говоря уже об информации и сочувствии.

Так или иначе эти заявления стали одной из основных причин митинга и последовавших беспорядков. самое главное, что формально они соответствуют действительности – средняя зарплата работников шахты действительно составляет около 80 тыс. руб. в месяц. Однако это число «набегает» за счет зарплат руководства и близких к нему клерков – а шахтеры получают не более 35 тыс. рублей, и то при выполнении весьма напряженного плана. Если же он не выполнен, зарплата падает до 25 тыс. рублей, а то и меньше. При этом жены горняков очень часто не работают – просто негде, – а многие семьи выплачивают проценты за потребительские кредиты, ипотеку и прочее, так что на жизнь, с учетом высоких коммунальных тарифов, почти ничего и не остается.

Поэтому, когда прозвучали заявления о том, что шахтеры получают по 80 тыс. рублей, они примерно с 17.00 стали собираться на площади, показывали друг другу квитанции о получении зарплаты и пытались найти тех, кто получает столько. И, понятное дело, не нашли, потому что «хозяев жизни» во главе с руководством шахты среди них, конечно же, не было.

Люди стояли на площади около семи часов, и на них никто не обращал внимания, никто не пытался помочь им и просто поинтересоваться, что с ними происходит. И только через семь часов была перекрыта железная дорога.

При этом нужно учесть, что гендиректор «Распадской» Г. И. Козовой, по имеющимся сообщениям, категорически запретил горнякам говорить, что им платят меньше 40 тыс. рублей, пригрозив в противном случае уволить с работы.

Весьма характерно для современной бюрократии и олигархии, что, как говорят шахтеры, Козовой утверждал, что они работают не за деньги, а за место, так как вместо них он всегда может нанять китайцев, готовых работать за еще меньшие зарплаты.

После того как оболганные люди попытались защитить свои неотъемлемые права, в Междуреченске начались, по сути дела, массовые репрессии. Город был блокирован, в нем, по имевшимся сообщениям, ввели план «Крепость», который никогда раньше не вводился в России на территориях, не относящихся к охваченным террором республикам Северного Кавказа. Там не просто въехать или выехать крайне сложно, там даже в какие-то моменты блокировалась мобильная связь, с чем сотрудники Forum. msk.ru, например, сталкивались при разговорах по телефону с находящимися там людьми.

Но я хочу сказать не только о большой катастрофе, о которой мы все знаем и по которой скорбим.

Я хочу сказать еще и о маленькой катастрофе, о которой без нас никто не узнает и в которой вся российская бюрократия проявилась, как в капле воды, – о чрезвычайной ситуации в Тверской области.

По непонятным причинам на плотинах в верховьях Волги, около поселка городского типа Пено на озере Волго, из которого вытекает Волга, а также вблизи поселка Селижарово этой весной вообще не спускали воду. В результате сложилась катастрофическая ситуация, были превышены все допустимые отметки затопления – и, вероятно, проснувшись, воду стали спускать «залпом». В результате, по слухам, 10 мая затопило поселок Пено, а 14 мая – это уже точно, без всяких слухов, затопило часть поселка Селижарово. Там были затоплены частные дома, вода стояла в подъездах многоэтажных домов; есть фотографии и даже видео.

Туда приезжала комиссия из Твери, посмотрела, чрезвычайной ситуации не объявила, никакой помощи люди не ощутили. Средства массовой информации молчали и ничего не сообщали о том, что два населенных пункта затоплены. Их жители не получили не то что возмещения ущерба, но даже никакого сочувствия.

Возвращаясь к трагедии в Кузбассе, могу сказать, что меня больше всего потрясла и, более того, оскорбила не сама катастрофа, а отсутствие траура. 91 погибший (68 признанных таковыми официально и 23 считающихся без вести пропавшими даже месяцы спустя) – и нет траура.

Более того: мы имеем полную информационную блокаду.

А ведь погибли люди.

смотрите, что у нас происходит с траурами: разбились польские руководители, которые к нам относились, насколько можно судить, весьма скверно, – по ним траур. Это правильно: пусть они русофобы, но они люди, их жалко. Хотя назначать траур на День космонавтики, как было сделано, – бестактно, но лучше так, чем никак.

Далее: в Перми в ночном клубе сгорели достаточно высокопоставленные люди – тоже траур, и тоже правильно: людей жалко. Хотя в их вещах, как говорят компетентные специалисты, нашли потом около двух килограммов героина.

Однако незадолго до этих событий произошла катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС, в которой погибли рабочие и инженеры, а вскоре после них – катастрофа на шахте «Распадская», где тоже погибли рабочие и инженеры.

И никакого общенационального траура: нечего, мол, скорбеть, «Дом-2» лучше смотрите.

Разбился «Невский экспресс» с чиновниками – опять траур.

В результате возникает все более твердое ощущение, что в нашей стране наше руководство как бы уже и не считает рабочих и инженеров людьми.

Если вы русофоб – к вам отнесутся с уважением, вас помянут.

Если вы обеспеченный человек, общающийся с представителями местной элиты, и погибли в ночном… даже если и не наркопритоне, а просто клубе, – да, вы человек, и вас помянут.

Если вы начальник – вас помянут.

А если вы рабочий, если вы инженер, если вы не воруете, а своим трудом непосредственно созидаете богатство нашей Родины, – то, выходит, вы как бы уже и не человек?

Вот отношение к тем, кто должен быть гордостью страны, потрясает меня больше всего.

Мы с вами не можем исправить это отношение, которое трудно назвать иначе, кроме как неприкрытым хамством.

Мы с вами не можем объявить общенациональный траур по погибшим шахтерам.

Но мы можем выразить личное отношение к их памяти.

* * *

Нельзя позволить чинушам и олигархам в очередной раз «замотать» вопросы о причинах трагедии.

А вопросов много – достаточно посмотреть на поведение котировок акций шахты «Распадская» перед трагедией.

Да, они были переоценены, и котировки должны были снижаться даже сами по себе. И между майскими праздниками, с 4 по 7 мая, они медленно дешевели – с 200 с лишним до 185 рублей за акцию. Это снижение было вызвано объективными обстоятельствами – как собственной переоцененностью акций, так и общим снижением рынка. Однако уже вечером 7 мая, буквально в последние час-два торгов перед катастрофой, наблюдался обвальный сброс акций, в результате которого рынок буквально рухнул до 168 рублей за акцию, причем акции предлагали купить даже по 70 рублей – просто уже не имелось покупателей. По сути, акции продавали по любой цене, от них панически избавлялись.

Простой вопрос: почему?

Что означает такая паника?

Утечка информации о неких принятых кем-то решениях? Но каких?

Возникает ощущение, что кто-то на фондовом рынке заранее узнал о катастрофе и начал избавляться от акций. Причем панически – даже сразу после катастрофы они стоили дороже, чем 70 рублей.

И принципиальное нежелание представителей государства расследовать причины этого фантастического сброса акций производит впечатление исчерпывающе внятного сигнала.

Не менее страшного и трагического, чем сама катастрофа.

Описывая взрыв, шахтеры упорно говорили, что метан взрывается совершенно по-другому. Он взрывается на одном уровне шахты, а на «Распадской» взрыв пошел наверх, так что разнесло даже постройки наверху. То есть для метана картина взрыва совершенно не характерна.

Кроме того, если это был взрыв метана, второй взрыв просто не мог бы произойти: нечему взрываться. А некоторые шахтеры говорят, что они слышали четыре взрыва, просто два следующих были слабее.

И наконец, за некоторое время до катастрофы проводилась дегазация шахты. То есть делались специальные шурфы, через которые метан отсасывали.

Появились сообщения, что в больнице Междуреченска был неизвестный раненый мужчина, которому оказывали помощь, а когда начали переписывать фамилии, он вдруг исчез. Это очень странно, потому что Междуреченск – город не такой уж и большой, большинство людей, связанных с шахтой, друг друга знают, а вот этого человека не знал никто.

Все это можно было бы списать на человеческую глупость, слухи, случайные наложения и прочее: мы знаем, что на самом деле бывает всякое. Но здесь мы сталкивались и сталкиваемся до сих пор с сознательным, систематическим, плотным блокированием информации, которая сопоставима с блокированием информации, которое имело место при гибели атомной подводной лодки «Курск». и оно пугает.

Дальше. Безотносительно к тому, чем была вызвана катастрофа, необходимо обратить внимание на чудовищную ситуацию, которая сложилась у нас в угольной отрасли в целом.

Шахты принадлежат частному бизнесу, но когда что-то происходит, они восстанавливаются за государственный счет.

Тулеев говорил: мы восстановим, а «мы» – это область. Областной бюджет – это деньги тех же самых рабочих, которые платят налоги.

Что получается?

Частный бизнес выкачивает из шахт прибыль. Год назад, когда был пик кризиса, шахтерам «Распадской» срезали зарплату на 40 %, а по акциям сами себе выплатили дивиденды в 1,2 млрд руб. И еще посетовали, что сильно их сократили. А по итогам 2009 года, когда финансовая ситуация вроде бы улучшилась, дивиденды должны были составить 3,9 млрд руб. – как в докризисном 2007 году.

Думаю, что если бы часть этих денег пошла на развитие шахт и на повышение оплаты труда шахтеров, у последних не было бы никаких причин для возмущения.

А если бы часть этих денег пошла на обеспечение безопасности, то не исключено, что 91 человек были бы живы, а шахта оставалась бы кормилицей для пяти тысяч семей.

Но как устроена отрасль? Частник выкачивает деньги, а когда что-то случается, ремонт этой шахты осуществляется за счет государства. То есть у владельца шахты в принципе нет стимула обеспечивать безопасность, не говоря уже о развитии.

Семьям погибших платит государство – и юридически это правильно. Ведь Ростехнадзор – государственный орган, и если он что-то прошляпил, отвечать должно государство. Но, во-первых, отвечать должны федеральные власти, а не региональные, так как Ростехнадзор подчиняется центру. А во-вторых, частный владелец шахты, с точки зрения здравого смысла, тоже должен платить.

Но сегодня он почти ничего никому не должен, а если и платит, то это как бы акт милости.

Ситуация очень простая: владельцу шахты проще купить сотрудников технадзора, чем на деле обеспечивать безопасность. Причем огромное количество людей, которые знают отрасль хорошо, долго говорили о коррумпированности технического надзора. Бывший руководитель Ростехнадзора генерал Пуликовский закатывал, насколько можно судить, дичайшие истерики, но возразить по сути ему было нечего, и в суд он подать не мог.

В итоге его сняли как некомпетентного, насколько помню, после двух аварий с огромным количеством жертв на шахтах Кузбасса. И вот сейчас мы видим ситуацию, когда технический надзор, насколько можно судить, практически не работает.

Да, Ростехнадзор, возможно, получит право добиваться увольнения директоров шахт, но директор производства действует под очень жестким контролем собственника. Грубо говоря, если Абрамович ему скажет «делай», то ему придется делать, даже если его потом за это уволят.

Дело ведь не в увольнении, а в судах. Если нарушения не исправляются, если судебные решения, как мы знаем, злостно не исполняются – это значит, что судебной системе плевать на некоторые собственные решения, а государству плевать на суд. Когда нужно, судебные приставы разрушают дома чуть ли не вместе с живущими там людьми. Причем не в Междуреченске, а в Москве. А если судебные решения не выполняются, значит, это не нужно. То есть здесь вопрос к судебной системе.

Второй вопрос – к Ростехнадзору. О его коррумпированности криком кричат еще с аварии 2006 года, когда, между прочим, на «Юбилейной» погибли 110 человек, – и вскоре после этого была вторая авария, и снова с жертвами. Сейчас его полномочия расширят, но если коррумпированной структуре дать полномочия, от этого ничего не изменится.

И сегодня выбор очень простой. Либо государство действительно преодолевает коррумпированность Ростехнадзора (или доказывает его кристальную честность, вопреки широко распространенному мнению), либо нужно национализировать угольную промышленность к чертовой матери. Потому что, повторю еще раз: когда владелец высасывает все деньги из шахты, а последствия аварии ложатся на государство, для него заниматься развитием этой шахты просто нерентабельно.

Совершенно не являюсь фанатиком национализации, но выбор очень простой: если вы, вопреки всем своим официальным заявлениям, не хотите бороться с коррупцией в собственном государстве, если вы не очищаете от нее Ростехнадзор, – тогда извольте национализировать угольную промышленность. Потому что иначе коммерческий интерес частного бизнеса будет убивать людей более надежно, чем стрельба на поражение.

Кстати, премьер-министр Путин, заявляя с трехлетним опозданием о своих сомнениях в добросовестности расследования аварии на шахте «Ульяновская» в марте 2007 года, отметил, что в актах технического расследования аварии прямо указано: администрация шахты разработала специальную компьютерную программу округления данных приборов, предупреждающих об опасности. В акте указаны 42 человека, которые этим занимались, а в результате расследования к ответственности привлечены лишь двое. И в итоге, как мы сейчас знаем, подавляющее большинство из этих людей чувствует себя прекрасно: частный бизнес умеет прикрывать своих сотрудников, выполняющих указания хозяев.

Конечно, говоря о частном бизнесе, надо уточнить, кто имеется в виду под этим наименованием в данном конкретном случае. 20 % акций шахты «Распадская» крутятся на бирже в свободном обращении, что является очень большой долей. 80 % принадлежит кипрской компании, из которых половина – 40 % – принадлежит менеджменту компании, насколько можно понять, Г. И. Козовому и А. С. Вагину, а другие 40 % – «Евраз групп». «Евраз групп» наполовину принадлежит Роману Абрамовичу, остальное – Александру Абрамову, Александру Фролову, Игорю Коло– мойскому. Это данные 2009 года, вполне возможно, что в структуре собственности произошли изменения.

Бизнесмены получили все описанное в ходе приватизации.

Российское общественное мнение не совсем справедливо по отношению к Абрамовичу. Людям просто неизвестно, на что тратят деньги господа Козовой, Вагин, Абрамов, Фролов, Коломойский и пр. Но россиянам известно, на что тратит деньги кипрский бизнесмен и, кстати говоря, российский политический деятель, глава Заксобрания Чукотского автономного округа господин Абрамович. Так что, пока государство не задает им эти вопросы, эти вопросы имеем право задавать мы.

И мы уже сегодня видим океанскую яхту Абрамовича, которую теперь по праву можно, по всей вероятности, называть кровавой яхтой, как, впрочем, и свежеприобретенный им замок в Австрии.

Потому что за них, насколько можно судить, заплачено в том числе и кровью людей, которые работали в конечном счете и на Абрамовича на «Распадской».

И этот список будет продолжаться, потому что сама организация отрасли будет физически уничтожать людей.

* * *

И власть очень спокойно относится к этой ситуации.

Напомню, что на прошлых парламентских выборах 2007 года (если их можно назвать выборами, конечно) губернатор области господин Тулеев от шахтерского Кузбасса провел огромную бригаду политиков из Москвы, включая широко известного адвоката С. В. Макарова и бывшую первую леди Госдумы Л. К. Слиску из Саратова. У них официальный лозунг ««Единая Россия» – это партия, которая отвечает за всё». Так вот, формально избранные от Кемеровской области депутаты «Единой России» так и не сочли нужным появиться в Междуреченске. Эти деятели не только сами туда не полетели – они еще и остальным депутатам Госдумы не позволили создать комиссию по расследованию, так как для создания такой комиссии нужно голосование, а большинство во всех структурах Госдумы отдано «Единой России».

* * *

Подлинное безобразие наблюдается и в сфере финансовых выплат пострадавшим и их семьям.

Так, по закону в случае смерти или стопроцентной потери трудоспособности государство (по сути, Фонд социального страхования) выплачивает смешные деньги – до 65 тыс. руб. Когда же происходят трагедии крупного масштаба (аварии на шахтах или что-то в этом роде), представители руководства платят по миллиону, представители региональных властей платят еще по миллиону, и бизнес-структуры тоже.

Получается, что на самом деле жизнь человека стоит до 65 тыс. руб., но, если имеются телевизионные камеры, провоцирующие большой интерес к трагедии, то государство, так и быть, умножит эту сумму и на 10, и на 20. А если в захолустье на какой-нибудь маленькой фабрике по производству свечей человек погибнет, то его семья получит 65 тыс. руб.

А ведь наша страна должна быть единой. Невозможно говорить, что человеческая жизнь стоит тех или иных денег, – минимальная компенсация за смерть или полную потерю трудоспособности кормильца должна быть достойной.

Если при каких-то чрезвычайных обстоятельствах кто-то захотел оказать дополнительную гуманитарную помощь – прекрасно. Но минимальный уровень в 65 тыс. руб. – это издевательство и оскорбление. И это вопрос к закону, к тем самым депутатам от «Единой России».

Возвращаясь к Междуреченску: люди проявили великолепные способности к самоорганизации.

Протест был абсолютно стихийным, никакого организующего центра не было, – это очень хорошо видно на видеороликах, и тем не менее порядка 50 молодых ребят 20–25 лет бились с более чем вдвое превосходившими их количественно милиционерами в полной амуниции, со всеми спецсредствами. Два или три раза противоборствующие стороны сгоняли друг друга с рельсов, и в целом блокирование продолжалось более четырех часов. Старые горняки поражались, потому что ни в 1989, ни в 1990 в рукопашную против милиционеров не ходили.

И после пика стихийного протеста, после столкновений люди сумели самостоятельно выработать единые требования.

Во-первых, это создание своего рода «кабинета доверия», куда шахтеры «Распадской», семьи погибших и все междуреченцы могли бы обращаться со своими наболевшими вопросами. Потому что им сейчас даже вопрос задавать некому.

Во-вторых, необходимо расследование причин аварии на шахте. Причем желательно – парламентской комиссией и Госдумой. Пусть там будут «единороссы», кто угодно, но чтобы были со стороны, независимые от того же Тулеева и якобы не связанного с этой трагедией Абрамовича.

И все руководство шахты должно быть, естественно, уволено.

Далее, шахтеры требовали введения уголовной ответственности за каждую смерть на производстве.

Они требовали повышения зарплаты и выплаты ее в основном за фактически проведенное под землей время. Потому что сейчас шахтер получает основную часть денег за выполнение плана на сдельной основе, и это заставляет людей работать в условиях смертельной опасности. Сколько человек выработал – это должен быть вопрос к организации труда, к инженерам, – но в любом случае работа должна быть безопасной. Рабочего нельзя подталкивать к тому, чтобы он рисковал собой. Только тогда удастся не оплачивать человеческой жизнью каждый миллион тонн угля, как это сейчас наблюдается по официальной статистике.

Необходимо установить строжайшую ответственность администрации за соблюдение правил техники безопасности. Чтобы администрация дрожала и лично лазила в шахту проверять, не накрыли ли там какой-нибудь датчик ватником. Чтобы им это было страшнее, чем шахтерам.

Страницы: «« ... 56789101112 »»

Читать бесплатно другие книги:

Жизненные пути трех приятелей-одноклассников, окончивших элитарную московскую школу, как водится, ра...
«Она была так развратна, что часто проституировала, и обладала такой красотой, что многие мужчины св...
Мы живем в эпоху смены миров – Великого Перехода из трехмерного мира в четвертое и пятое измерения. ...
Карл Барц рассматривает историю люфтваффе с их основания до полного поражения, подробно описывая все...
По мнению Станиславского, ментальному и эмоциональному развитию актер должен уделять не меньше време...
Вы держите в руках книгу, которая станет вашим надежным руководством для создания успешного бизнеса....