Хочу «Оскар»! Стил Даниэла

Глава 19

Оставшуюся часть января Таня старалась выбросить из головы то, что произошло на яхте. Дети несколько раз отпускали реплики на этот счет, и Таня снова и снова извинялась. Она попросила их не судить Дугласа строго и дать ему еще шанс, а потом поговорила с Дугласом, пытаясь все уладить.

Время шло, Танино беспокойство и обида постепенно улеглись. Тем более что Дуглас был заботлив и нежен с Таней. Он баловал ее, был внимателен и щедр. Он дарил ей подарки, приглашал ее поужинать, ценил ее работу. Единственное, что иногда раздражало Таню, так это привычка Дугласа принимать решения за других людей, и, в частности, за нее. Он решил, что ей нужен воздухоочиститель в комнате, и установил его, даже не спросив Таню. Таня понимала, что он позаботился о ней, но шум воздухоочистителя мешал ей, когда она работала. Он запланировал для них двоих совместный отдых на Пасху – опять на яхте. Он не спросил Таню ни о чем – просто он так решил и поставил ее в известность об этом. Таня объяснила, что не может оставить детей – они собрались вместе поехать на Гавайи. Дуглас твердо сказал, что они могут отправляться туда и без нее, а она поплывет с ним на яхте. Ее дети для него не существовали. А когда Таня подхватила в феврале синусит, он позвонил своему врачу и выписал для нее антибиотики, не спрашивая, станет ли она их принимать. Дуглас желал ей добра, но все держал под своим контролем и все решал самостоятельно. И он объявил холодную войну ее детям. Теперь Таня жила в постоянном напряжении, хотя и понимала, что ей повезло с этим человеком. Ей нравился его ясный ум, восхищали его деловые качества и способности, ее трогало и то, как он восхищался ее работами. Тане импонировала его впечатлительность, выплескиваемая наружу, когда он музицировал. Нравилось, как они занимались любовью. Дуглас был очень заботливым партнером, даже более заботливым, чем Питер, и они получали невероятное наслаждение. Дуглас играл на ее теле, словно на арфе, извлекая прежде неведомые и ей самой звуки. Но это все касалось взаимоотношений двух взрослых людей, и в них не было места ее детям.

И Таня все яснее понимала, что вряд ли что изменится в будущем. Дуглас хотел, чтобы Таня продала свой дом в Марине и переехала жить в Лос-Анджелес, к нему. Он хотел, чтобы они поженились этим летом и отправились на яхте в двухмесячное свадебное путешествие во Францию. Таня поинтересовалась, как ей в этом случае поступить с детьми. Дуглас непонимающе посмотрел на нее и предложил отослать детей к отцу. Он не мог понять, что Тане хочется по возможности быть и со своими детьми, а не только с ним. Таня не желала менять детей на Дугласа. Ей нужны были и они, и он.

Съемки «Ушедшей» закончились в феврале, и Таня, как и планировалось, осталась еще на два месяца для завершения работы над фильмом. Закончили они как раз тогда, когда присуждали премии Академии киноискусства. Их предыдущий фильм, «Мантра», был номинирован по пяти категориям, включая номинацию «Лучший фильм», но вот сценарий в этот список не попал. Дуглас уверенно заявил Тане, что она получит «Оскар» за «Ушедшую».

Таня пообещала пойти с Дугласом на церемонию награждения и с волнением ожидала этого дня. Она купила себе платье от Валентино, а Дуглас пригласил визажиста и парикмахера, работавших с ними во время съемок. Когда они вышли из лимузина, Таня выглядела необычайно эффектно. Ее платье мерцало бледным серебром, и рядом с Дугласом она выглядела, словно греческая богиня. Таня знала, что дети сейчас видят ее по телевизору, сидя в своих общежитиях, и она помахала им рукой. Вечер оказался долгим и утомительным – и разочаровывающим: «Мантра» не получила «Оскара» по номинации «Лучший фильм». Дуглас сохранял внешнюю невозмутимость, но Таня видела, как заходили желваки у него на скулах, когда прозвучало название другого фильма. Он продолжал злиться до конца вечера. Дуглас не умел проигрывать.

Теперь Таня поняла, что имел в виду Макс. Дуглас был одержим властью и успехом. Для него они были своего рода наркотиком. Если Таня останется с ним, он всегда будет контролировать ее, принимать решения за нее и изгонять из жизни ее детей. Таня знала, что для нее это неприемлемо, как бы ей ни нравилось все остальное. Когда они снова ступили на красную ковровую дорожку и двинулись к выходу, Таня шла, склонив голову, и думала об этом.

Они должны были посетить этим вечером полдюжины приемов, но Дуглас не пожелал туда ехать, поскольку не получил «Оскара». Он был запрограммирован на признание и успех. Все остальное причиняло боль его самовлюбленной натуре, и Дуглас не мог этого вынести. Дуглас должен был побеждать, он неизменно должен был властвовать надо всеми, даже над ней. Тане больно и нелегко было признавать это, но закрывать глаза на реальность она не имела права. В конце концов, она не юная глупышка, ослепленная блеском и значительностью избравшего ее мужчины. Да, Дуглас любил ее и хотел на ней жениться, но Таня хотела жить нормальной жизнью, в которой было бы место и ее детям и которую Дуглас не мог ей предложить. Эти тревожные мысли неумолимо подтачивали чувства, которые она питала к Дугласу.

– Правда, отвратительно? – спросил у нее Дуглас по дороге к гостинице. Сначала Дуглас хотел, чтобы Таня поехала к нему, но теперь передумал. Раз он упустил «Оскар», ему хотелось остаться одному. – Терпеть не могу проигрывать, – сказал он сквозь зубы, когда они подъехали к «Беверли-Хиллз» и вышли из машины. Дуглас собирался проводить Таню до бунгало и ехать домой. Он пребывал в очень скверном расположении духа.

Он дошел с Таней до входа в бунгало и поцеловал ее. Таня внимательно смотрела на него. Она могла подождать с разговором, действительно было бы жестоко усугублять его сегодняшнее огорчение. Но именно сегодня Таня вдруг поняла, что Дуглас хотел заполучить ее как трофей. Звезда-сценарист, которая, по его мнению, должна была в следующем году завоевать «Оскар». А если она его не завоюет, что он будет с ней делать, ведь Дуглас был зациклен на победе.

– Дуглас, я так больше не могу, – виновато произнесла Таня.

Дуглас выглядел таким разъяренным, что почти пугал ее. Он принял их проигрыш слишком близко к сердцу. Таня видела на церемонии награждения Макса, и Макс тоже был расстроен и разочарован. Но он тем не менее нашел в себе силы улыбнуться и дружески обнять Таню. Для Макса существовала и иная жизнь за пределами волшебного мира кино. Для Дугласа – нет. Для него мир кинобизнеса был всем.

– Чего не можешь? – Дуглас с удивлением посмотрел на нее. Он не понимал, о чем она говорит. Какое-то время Таня питала надежду на совместную жизнь, но теперь она хотела уехать, вернуться в Марин, к своей реальной жизни. – Проигрывать в день награждения? Да, я тоже. Не беспокойся, Таня, на следующий год мы выиграем наверняка.

– Я не об этом, – сказала Таня, с сожалением взглянув на Дугласа. – Мне нужны отношения, в которых было бы место и для моих детей. Они – часть моей жизни, и я не могу обойтись без них, а они без меня. А я должна буду это сделать, если останусь с тобой. Я не хочу лишать себя детей, потому что меня выбрал такой человек, как ты.

Дуглас застыл, глядя на нее.

– Ты что, серьезно? Ты же сама говорила, что твои дети – взрослые.

– Им восемнадцать и девятнадцать лет. Я пока не готова отпустить их. Они еще несколько лет будут со мной. И мне это нравится. Они всегда были важной частью моей жизни. Я не могу отказаться от них ради того, чтобы быть с тобой.

– И что же ты хочешь мне сказать?

Дуглас был ошеломлен. Ему никогда и в голову не приходило, что Таня может поступить так. Он невольно задумался: а ушла бы она от него, если бы он сейчас держал в руках «Оскара»? И ответил себе – возможно, нет. Победа – это все, и Таня тоже это знает. Ничто так не вредит мужчине, как запах поражения.

– Я хочу сказать, что я так больше не могу, – произнесла Таня тихо, но твердо. Она дрожала, но Дуглас этого не замечал. Этот разговор был нелегким для нее. – Для меня и для моих детей такие отношения неприемлемы.

Услышав эти слова, Дуглас кивнул, отступил на шаг, коротко поклонился, развернулся и зашагал прочь, не сказав ни слова. А Таня осталась стоять, глядя ему вслед. Ей было жаль Дугласа и еще больше жаль себя. Дуглас ничего не понял. Возможно, он любил ее – в основном за ее талант. Но даже если и любил, он никогда не полюбил бы ее детей. А их она не сменяла бы ни на один «Оскар», ни на одного мужчину.

Таня вошла в бунгало. Ее вещи были собраны, работа над фильмом закончилась. Таня задержалась в Лос-Анджелесе лишь для того, чтобы пойти с Дугласом на церемонию награждения. Через две недели ее дети должны были приехать домой на летние каникулы, а назавтра Таня должна была вот уже второй раз за год расплатиться и покинуть бунгало номер два. Настало время свернуть цирковой шатер и отправиться восвояси.

Глава 20

Таня вернулась. Ее дом выглядел еще более заброшенным, чем прежде. Диван и ковер показались ей потертыми. В двух местах она обнаружила потеки возле окон, оставшиеся после зимней непогоды.

К счастью, стояли прекрасные дни, и в доме было тепло. Таня провела ревизию и составила список того, что нужно было заменить или починить. Ей хотелось привести дом в порядок до приезда детей.

Со вчерашнего вечера она не слышала ни слова от Дугласа и понимала, что вряд ли услышит. То, что она сказала ему, было ударом под дых для Дугласа, а злость, связанная с тем, что он не получил «Оскара», должна была и вовсе парализовать его на время. Дуглас никогда не согласится пойти на уступки – ни в работе, ни в личной жизни. Он не станет менять свои привычки и поступаться своими принципами. И она правильно сделала, что вернулась домой. Таня не сомневалась, что Дуглас не предложит ей работать над следующим фильмом. Да теперь она и сама этого не хотела. Ей хотелось снова писать рассказы, жить в Россе и проводить время с детьми, когда они будут приезжать домой. У нее появился замысел новой книги, еще одного сборника рассказов. Надо было поскорее засесть за работу, чтобы выбросить из головы все тревожные мысли. Таня предвкушала, как будет жить дома, носить джинсы с футболками и не думать над прическами. Ее не пугала такая перспектива. Она уехала на двадцать месяцев в Голливуд, в этот сумасшедший дом. Пора было вернуться домой и угомониться, хватит с нее Лос-Анджелеса.

Дети вернулись через две недели. Они нашли себе летнюю подработку, встречались с друзьями, устраивали барбекю. Таня каждое утро работала над своими рассказами, а когда дети были в настроении, общалась с ними. Они с Мэган снова сблизились. Алиса попыталась встать между Мэган и Питером, и Мэган тут же решила, что ее предали. Таня ничуть не удивилась – она знала вероломную натуру Алисы.

Питер с Алисой поженились этим летом в Маунт-Тэме. Дети присутствовали на церемонии, а Таня уехала на день в Стинсон-Бич, смотрела на море и вспоминала годы, проведенные с Питером, и их свадьбу. В тот день, когда Питер женился на Алисе, в Тане словно бы что-то умерло. Ей казалось, будто она похоронила нечто, уже давно умершее. Как ни странно, это стало для нее облегчением.

В августе они все вместе поехали в Тахо, а в конце года дети вернулись в колледжи, а Таня с головой ушла в работу над книгой. А через неделю ей позвонил Уолтер – ее агент. Уолт сказал, что у него есть для Тани фантастическое предложение. Таня рассмеялась.

– Нет, – сказала она, выключив компьютер. Ее совершенно не интересовало, что он хочет ей сказать. Она покончила с Лос-Анджелесом. Она сделала два фильма, кое-чему научилась, пережила роман с одним из самых ярких продюсеров Лос-Анджелеса и снова вернулась домой. И теперь не собиралась уезжать отсюда ни ради чего – и уж точно ее не выманит из дома даже предложение работать над фильмом. Для нее это уже пройденный этап. О чем она и сообщила Уолтеру в самых недвусмысленных выражениях.

– Ну зачем ты так, Таня? Дай я хотя бы скажу тебе, что это за предложение.

– Можешь не трудиться. Я больше не занимаюсь кино. Я и так сделала на один фильм больше, чем обещала. Я сижу здесь и работаю над книгой, и довольна своей жизнью.

– Отлично. Это просто замечательно. Я тобой горжусь. А теперь отстранись от этого на несколько минут и послушай, что я тебе скажу. Гордон Хокинс, Максвел Эрнст, Шарон Аптон, Шалом Курц, Хэппи Винклер, Типпи Грин, Зоя Флейн и Арнольд Вин. Засунь это в трубку и раскури, беби.

Уолту удалось завладеть ее вниманием, но Таня не понимала, к чему он клонит. Он зачем-то перечислил имена ряда крупнейших звезд Голливуда.

– И что? – поинтересовалась Таня.

– Да то! Ты встречала когда-нибудь больше звезд в одном фильме? Это имена актеров, которые будут играть в фильме, куда тебя зовут работать. Какой-то тип проникся твоими работами и сказал, что ты можешь назвать любую сумму. Кроме того – это комедия. Тебе это отлично удается. Это будет прикольно писать. И делаться это должно быстро и энергично. Это тебе не какая-нибудь эпическая поэма про самоубийство, когда актеров заставляют выворачиваться наизнанку и пахать на съемочной площадке по восемнадцать часов. Они хотят сделать этот фильм за два месяца. Начинают в декабре, две недели на подготовку и после съемок еще месяц на доводку. В феврале ты уже будешь свободна, мастер. Ты отлично проведешь время и заработаешь кучу денег, а заодно с тобой и я, спасибо тебе большое, – выпалил Уолт на одном дыхании. Таня расхохоталась. – Все расходы оплачиваются, и они поселят тебя в твоем бунгало номер два. Я сказал им, что это входит в условие сделки, а они ответили, что нет проблем. Ну как, я хорошо поработал на твое благо?

– Слышишь меня, Уолт? Я не хочу возвращаться в Лос-Анджелес. Я вернулась и счастлива здесь.

Ну, может, не счастлива, но, по крайней мере, здесь ей живется спокойно и хорошо работается.

– Фигня! Ты в депрессии, я слышу это по твоему голосу. Я же хорошо тебя знаю, Таня! Твое гнездо опустело, твой муж ушел, твой дом слишком велик для тебя одной. Надо платить за учебу детей. А у тебя, насколько мне известно, нет ни ухажера, ни спонсора. Ты пишешь депрессивные рассказы. Черт, да я сам впадаю в депрессию, когда думаю об этом! А кроме того, никто не сделает это так прикольно, как ты.

– Уолт, брось!

Таня колебалась. Нет, браться за это было бы глупостью. Ее настоящая жизнь здесь, а не там.

– Послушай, Таня, мне нужны деньги. Да и тебе тоже.

Таня снова рассмеялась. Единственное, что ее заинтересовало, так это подбор актеров – просто невероятный список имен – и комедия, которую забавно было бы написать. Да и проект был краткосрочный. Но ей совершенно не хотелось возвращаться в бунгало номер два, хотя оно и было на время ее вторым домом. Но теперь у нее были друзья в Лос-Анджелесе и даже больше, чем в Россе. Жители Росса теперь относились к ней, как к пришельцу из космоса. Она стала здесь чужой, как и предсказывал Дуглас. Ее никуда не приглашали – все привыкли к ее отсутствию. Питер с Алисой перехватили всю ее светскую жизнь. Таня оказалась в полной изоляции, куда большей, чем в Лос-Анджелесе, когда во время съемок она была окружена людьми. Там она, по крайней мере, была занята делом, была нужна. В этом Уолт был прав.

– Вот черт, – со смехом отозвалась Таня. – Я просто не верю, что ты меня к этому толкаешь. Я же сказала: больше никаких фильмов.

– Да, да, я знаю. Точно так же я говорю, что больше никаких блондинок. А сам в прошлом году женился на одной такой. Теперь она ждет двойню.

– Я тебя ненавижу.

– Отлично, я тебя тоже ненавижу. Так что давай берись за этот фильм. У тебя к этому талант. Этот фильм того стоит – хотя бы ради того, чтобы иметь дело с таким актерским составом. Я хочу навестить тебя на съемочной площадке.

– Отчего ты решил, что я за это возьмусь?

– Я зарезервировал для тебя бунгало номер два с сегодняшнего дня – так, на всякий случай. Ну так как?

– Ладно, ладно, берусь. А когда я получу заявку на сценарий?

– Завтра. Я выслал все бумаги тебе сегодня курьерской почтой.

– Только не говори им «да», пока я не посмотрю их материалы.

Теперь Таня была уже профессионалом в этой области.

– Конечно, не скажу! – отозвался Уолт официальным тоном. – За кого ты меня принимаешь?

– За чертовски пробивного агента. Но я тебя предупреждаю, Уолт, это последний фильм, за который я берусь. После него я работаю только над книгами.

– Ладно, ладно. По крайней мере, с этим ты хорошо проведешь время. Ты еще по дороге обратно будешь хохотать до колик.

– Спасибо, – сказала Таня, обведя взглядом кухню. Ей не верилось, что она практически согласилась взяться за еще один фильм. Но теперь, оглядевшись по сторонам и прислушавшись к царящей в доме тишине, она поняла, что Уолт был прав и что ей здесь больше нечего делать. Смысл ее жизни в Россе больше не существовал. Питер ушел к Алисе, а дети жили своей жизнью. Ей больше нечего было здесь делать.

На следующий день она получила бумаги и прочитала концепцию и черновые наброски. История была невероятно смешной – Таня хохотала, сидя у себя на кухне. А актерский ансамбль был просто потрясающим. Едва дочитав, Таня немедленно позвонила Уолту.

– Ладно, я за это берусь. Но в последний раз. Договорились?

– Хорошо-хорошо, Тан. В последний раз. А теперь вперед! Покажи им, как надо работать!

Через две недели Таня приехала в гостиницу «Беверли-Хиллз» и поселилась в бунгало номер два. Она сама себе казалась бумерангом – она постоянно возвращалась на одно и то же место. Таня переставила мебель, как ей было удобнее, забралась в ванну и включила джакузи, а потом села и улыбнулась. Вопреки ее ожиданиям ощущение было приятное.

На следующий день ровно в девять Таня была в киностудии, и приключение началось. Складывалось впечатление, что все до единого актеры слегка не в своем уме. Продюсер впервые собрал всех актеров, чтобы выслушать их замечания касательно сценария. Здесь собрались все ведущие комедийные актеры – всех рас, полов, возрастов и габаритов. Уже просто разговаривать с ними было интересно. Никто из них не мог сосредоточиться дольше чем на пять минут, они постоянно изменяли реплики. Таня не представляла, как добиться, чтобы они точно выучили свои роли. Ей казалось, будто она согласилась работать в психбольнице, но с такими экстраординарными пациентами, что она хохотала весь день без остановки. Она уже и не помнила, когда в последний раз так веселилась. В тот день с Таней перезнакомились все звезды, кроме одного человека. Он только сегодня возвращался из Европы и пришел к Тане на следующий день. Это был главный герой фильма, и этот актер был не только веселым, но еще и красивым. Таня встречала его во время выходов в свет с Дугласом, и он показался ей очень приятным человеком.

Это было странно – вернуться в Лос-Анджелес и не видеться с Дугласом. За последние месяцы он ни разу не позвонил Тане, а она не смогла набраться смелости и позвонить ему сама. Значит, так тому и быть – их отношения закончились.

Тем вечером Таня села работать над сценарием и обнаружила, что работа идет без напряжения и реплики ей удаются. Таня прямо-таки представляла всех этих актеров в облике персонажей. Этот фильм обещал стать одной из самых смешных комедий этого года. И дело было не в том, дадут ли ей «Оскар». Она получит море удовольствия, пока будет работать над этим фильмом. Она уже развлекалась вовсю. Два актера позвонили ей вечером и своими рассказами довели ее до истерики. Она и сейчас, просматривая наброски, то и дело принималась смеяться. Таня предвкушала, как она завтра опробует эти реплики на актерах. А на десять утра у нее была назначена встреча с Гордоном Хокинсом, ведущей звездой.

Таня сидела в зале для заседаний и пила чай, положив ноги на стол, когда вошел Гордон Хокинс. Таня в это время разговаривала с другим актером, перешучивалась с ним и хохотала. Хокинс подошел и сел рядом с ней.

– Приятно видеть, что вы не убиваетесь на работе, – искренне произнес он. Потом Хокинс взял ее чашку, отхлебнул и скривился. – Сюда нужен сахар. Слушайте, я только что с самолета, после перелета из Парижа. Я устал. Я паршиво себя чувствую. На голове у меня курятник. Я совершенно не настроен веселиться. Мне платят не столько, чтобы я шел работать, когда у меня из-за такого перелета совсем сбились суточные ритмы. Давайте встретимся завтра. Когда я высплюсь, я буду куда веселее. Тогда я вам и выскажу все свои замечания.

Хокинс встал, еще раз глотнул из Таниной кружки, покачал головой, вылил чай и вышел. Таня улыбнулась.

– Я так понимаю, это и есть наша звезда. Где он остановился?

– В «Беверли-Хиллз», бунгало номер шесть. Он всегда там останавливается. Оно даже носит его имя.

– А, так мы соседи, – сказала Таня помощнику режиссера. – Я живу во втором.

– Тогда берегитесь. Он редкостный бабник.

В съемочной группе и так уже заключались пари, с кем Хокинс будет спать на этот раз. Он на каждых съемках крутил роман с кем-нибудь из коллег. И нетрудно было понять, в чем тут причина. Тане редко доводилось встречать такого красивого мужчину. Хокинсу было сорок пять лет, и у него были угольно-черные волосы, голубые глаза, великолепная фигура и улыбка, перед которой невозможно было устоять.

– Думаю, мне опасаться нечего, – ответила Таня. – Помнится, последней девушке, с которой у него был роман, было двадцать два года.

– Рядом с Гордоном ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности. Он еще ни разу не женился. Но все его пассии просто жутко прессуют его на эту тему, и Гордон дарит им роскошные кольца.

– Как вы думаете, они их ему возвращают?

– Возможно. Думаю, он их выкрадывает.

– Жаль! А я уж думала, что, может, буду иметь с этого хоть кольцо, – усмехнувшись, сказала Таня, потом огляделась по сторонам. – Черт возьми! Он выпил мой чай!

Кто-то подал ей другую чашку, и совещание пошло своим чередом. В этот день они добродушно перешучивались и подначивали друг друга, и решали, кому какая реплика подойдет, а потом Таня вернулась к себе в бунгало и засела за работу. В полночь она все еще писала, то и дело посмеиваясь, и тут в дверь постучали. Когда Таня открыла дверь, один карандаш торчал у нее в волосах, а второй она держала в зубах. За дверью стоял Говард Хокинс. Он протянул Тане кружку чая.

– Попробуйте-ка. Я всегда вожу с собой этот сорт. Я разыскал его в Париже, и он не действует на нервы. А то, что вы пили утром, – это полный отстой.

Таня улыбнулась и попробовала чай. Хокинс шагнул через порог.

– А почему ваше бунгало больше моего? – спросил он, оглядевшись по сторонам. – Я же более знаменит, чем вы.

– Да, правда. Возможно, у меня агент лучше, – предположила Таня.

Хокинс плюхнулся на диван и включил телевизор. Он явно был чокнутый, но Тане это нравилось. Со своими васильковыми глазами, угольно-черными волосами и манерами парня с улицы, Говард выглядел как сумасброд-ирландец. Он переключал программы, отыскивая два своих любимых шоу. Он был изрядным нахалом, но забавным нахалом. Справившись с удивлением, Таня решила принять его правила – быть непосредственной. У Хокинса было непроницаемое лицо, но в глазах плясали веселые огоньки.

– Я буду приходить и смотреть мои передачи у вас, – сообщил он. – А то у меня в номере нет кабельного телевидения. Наверное, мне следует уволить моего агента. А кто ваш агент?

– Уолтер Дракер. Хокинс кивнул.

– Да, он неплох. Я видел одну из ваших мыльных опер. Весь этот сюжет, конечно, высосан из пальца, но я рыдал. Учтите, в этом фильме я плакать не собираюсь, – предупредил он Таню. Он выглядел на тридцать пять лет, но вел себя, словно четырнадцатилетний мальчишка.

– Не будете. Обещаю. Я как раз работала над этим, когда вы ворвались ко мне. Кстати, спасибо за чай.

Таня сделала еще глоток. Чай был хорош. У него был привкус ванили, а на пакетике было что-то написано по-французски.

– Вы ужинали?

Таня покачала головой.

– И я тоже нет. Я еще живу по парижскому времени. Для меня, пожалуй, сейчас самое время позавтракать. – Хокинс посмотрел на часы. – Правильно, в Париже половина десятого утра. Я умираю от голода. Не хотите позавтракать со мной? Мы можем заказать еду прямо сюда.

Хокинс изучил меню, позвонил и заказал оладьи. Тане же он предложил заказать французские тосты или омлет, чтобы они могли поделиться. И Таня, удивляясь себе, подчинилась. Так странно действовал на нее Хокинс. Он был совершенно чокнутый, и это затягивало. Но Таня знала, какой он потрясающий актер. Перспектива работать с ним интриговала ее.

Они принялись трудиться над оладьями, французскими тостами, несколькими разновидностями датского печенья, фруктовым салатом и апельсиновым соком и просидели за едой до двух ночи. У Тани еще никогда в жизни не бывало такого безумного ужина. Хокинс прочитал ей целую лекцию на тему сравнительного анализа продукции «Бургер Кинга» и «Макдоналдса».

– В Париже мне частенько приходилось есть в «Макдоналдсе», – пояснил он. – Французы называют его «Мак-До». Я жил в отеле «Ритц».

– Я сто лет не была в Париже.

– Непременно слетайте. Очень тонизирует. Вам пойдет на пользу.

Хокинс, закончив с едой, снова растянулся на диване.

– А у вас есть бойфренд? – вдруг спросил он, окинув Таню внимательным взглядом.

Таня не поняла, то ли это его способ вести беседу, то ли его действительно интересует она.

– Нет, – коротко ответила она.

– А почему?

– Я разведена, и у меня трое детей.

– И я разведен, а детей у меня пятеро, все от разных жен. Я не могу долго поддерживать отношения – становится скучно.

– Да, я наслышана.

– А, так вас предупредили! И что вам сказали? Наверное, что я во время съемок непременно с кем-нибудь обручаюсь. Иногда я делаю это просто для того, чтобы привлечь к себе внимание. Ну, вы в курсе, как это бывает.

Таня кивнула, пытаясь сообразить, насколько Хокинс искренен или это отрепетированная заготовка. Она ужасно хотела одного – лечь спать. Было уже два часа ночи, а Хокинс, живущий по парижскому времени, был бодр и полон сил. А Таня жила по времени Лос-Анджелеса и уже клевала носом. Хокинс наконец заметил это и спросил:

– Вы устали?

– Ну, в общем, да, – призналась Таня и напомнила ему: – У нас завтра с утра совещание.

– О'кей. – Хокинс встал. Он казался долговязым хулиганистым мальчишкой. Некоторое время он возился, разыскивая сброшенную туфлю. – Давайте немного поспим.

Хокинс шагнул за дверь, помахал Тане рукой и направился к своему бунгало. Таня закрыла дверь. Через минуту у нее зазвонил телефон. Это снова оказался Хокинс.

– Спасибо за завтрак, – вежливо сказал он. – Было очень вкусно, и мне понравилось общаться с вами.

– Спасибо, мне тоже.

– В таком случае в следующий раз позавтракаем у меня, – уверенно сказал Гордон.

Таня рассмеялась:

– У вас нет кабельного телевидения.

– Точно! Завтра же позвоню агенту и пожалуюсь. Сделайте доброе дело, разбудите меня утром, а? Во сколько вы встаете?

– В семь.

– Тогда позвоните мне, когда будете выходить.

– Спокойной ночи, Гордон, – холодно сказала Таня.

Хокинс прекрасно мог позвонить дежурному портье и попросить разбудить его. Ей следовало бы так ему и сказать, но Гордон был чертовски обаятелен, и перед его напором трудно было устоять. У Тани было такое ощущение, что она имеет дело с маленьким, упрямым ребенком.

– Спокойной ночи, Таня. Приятных сновидений. До завтра.

Таня повесила трубку. Она выключила свет, оделась в ночную рубашку, улеглась в постель и уснула. Уже засыпая, она думала о Гордоне Хокинсе. Да, работать над новым фильмом будет занятно. На этот раз Уолт оказался прав.

Глава 21

Съемочная площадка превратилась в сумасшедший дом. Команда ярких комедийных актеров, забавный сюжет, феерические и смешные реплики приводили к тому, что актеры, произнося свой текст, едва сдерживали смех. В результате приходилось убирать множество отснятых эпизодов, куда более забавных, чем по сценарию. Режиссер выдавал сногсшибательно смешные замечания, продюсер был славным парнем, операторы были сплошь остряки. И сценарий давался Тане с легкостью, он, можно сказать, писался сам собою. Таня получала удовольствие от работы, о чем и говорила детям. Молли как-то навестила мать и была в полном восторге от увиденного. Она твердила, что Гордон Хокинс великолепен – так, впрочем, считали все. Ко второй неделе съемок Гордон с Таней уже подружились. Таня быстро поняла, что он изучает занятых в фильме женщин, пытаясь решить, кого он хочет на этот раз. Съемочные площадки были для него своего рода супермаркетом. В этом фильме не было ослепительных красавиц. Но зато было несколько хороших и умных женщин – достаточно умных, чтобы не связываться с Хокинсом. Все они аккуратно его отшили, что было для него неслыханно.

Как-то вечером Гордон снова оккупировал Танин диван и смотрел телевизор, а она сидела за письменным столом над сценарием. Гордон только что уничтожил два гамбургера и молочный коктейль. Несмотря на такое меню, которое для него было обычным, он был относительно худым. Гордон любил поесть, но упорно сгонял лишний вес в спортзале.

– Таня, тебе не кажется, что я выгляжу старше? – вдруг с беспокойством спросил Гордон.

– Старше, чем когда?

Таня была занята и не обратила на его реплику особого внимания. Гордон вообще много болтал. И еще он постоянно приходил к ней поваляться на диване. Он скучал, чувствовал себя одиноко, и ему нравилась Таня – с ней было легко.

– Старше, чем я обычно выгляжу, – объяснил Гордон и переключил канал в пятидесятый раз за час. Он постоянно перескакивал с канала на канал. Стоило только Тане увидеть на экране что-нибудь интересное, тут же возникала другая картинка.

– Я не могу судить, мы же совсем недавно познакомились. Я понятия не имею, насколько молодо ты выглядишь обычно.

– Да, верно. Но в этом фильме нет ни одной женщины, заслуживающей внимания. Это очень угнетает. Могли бы и взять хоть одну ради меня.

– Насколько я понимаю, тебе и одному неплохо, – проговорила Таня, и Гордон возмущенно замотал головой.

– Чушь! Я всегда увлекаюсь женщинами, с которыми вместе работаю. При такой занятости кого я могу встретить за пределами площадки?!

– Ну ты можешь на этот раз предпринять героические усилия и попытаться найти кого-нибудь, – отозвалась Таня и выключила компьютер. Все равно Гордон отвлекал ее от работы.

– Просто засада какая-то, – пожаловался Гордон. – А как насчет тебя? Ты чертовски хорошо выглядишь.

– Спасибо.

Таня отнеслась к его комплименту скептически. Она не раз прямо говорила Гордону, что он – трепло и раздолбай, и тот охотно с ней соглашался.

– А я тебе нравлюсь? – с невинным видом поинтересовался Гордон.

Таня рассмеялась. Они как-то очень быстро стали приятелями, и Таня надеялась, что эта дружба не закончится со съемками фильма. Гордон действительно нравился ей. Он был славным малым, и с ним было весело, хоть он и любил валять дурака. Гордон был безвредным, и под внешней взбалмошностью скрывался неплохой человек. И он, похоже, любил своих детей, никогда не хаял своих бывших жен и бывших подруг. И они любили его и потому прощали многое.

– Очень нравишься, – честно ответила Таня. – Слушай, Гордон, может, у тебя внутренний кризис? Позвони своему психоаналитику!

– Он уехал в отпуск в Мехико. Можно решить проблемы и без него. Ты мне тоже нравишься, может, нам с тобой закрутить роман на время съемок?

– Ты что, с дуба рухнул? Я вдвое старше тех девиц, с которыми ты обычно крутишь романы. А кроме того, я не желаю заключать помолвку, если кольцо потом не останется мне.

– Экая досада! – с сожалением произнес Гордон. – Мы могли бы закрутить роман, но не заключать помолвку. По-моему, это наилучший вариант.

– Или другой вариант – мы можем не крутить роман, и что-то мне подсказывает, что так оно и будет, – язвительно заметила Таня.

Гордон вдруг резко сел на диване с таким видом, будто его шарахнуло молнией.

– О господи, Таня, я ведь, похоже, запал на тебя. Честное слово! Я только сейчас это понял.

– Ты, наверное, просто проголодался. Закажи что-нибудь поесть. Наверняка поможет!

– Нет, я серьезно. Ты меня возбуждаешь. До меня просто только сейчас дошло. Ты веселая, а еще ты умная и чертовски сексуальная:

– Это я-то сексуальная?!

– А вот и да. По-моему, умные женщины вообще ужасно сексуальны.

– Я не в твоем вкусе, – напомнила Гордону Таня.

Его открытие не произвело на нее ни малейшего впечатления. Гордон просто говорил, что ему в голову взбредет, Таня не придавала значения его болтовне. Слушать его было забавно, и на него определенно было приятно смотреть.

– Да, ты не в моем вкусе, – согласился Гордон. – Я обычно западаю на более тупых девиц со здоровенными сиськами. А я в твоем вкусе? – с интересом спросил он.

– Совершенно нет, – успокоила его Таня. – Мне нравятся мужчины постарше и посерьезнее. Из другого мира. Мой муж был юристом.

– Я точно не в твоем вкусе, – заявил Гордон, одновременно и ошеломленный, и обрадованный. – А ты знаешь, что это означает? – с интересом поинтересовался он.

– Знаю. Это означает, что мы не будем встречаться, – рассмеявшись, ответила Таня. – Это я могу вычислить точно.

– Вовсе нет. Когда люди не во вкусе друг друга, они женятся. Когда они во вкусе друг друга, между ними вспыхивает страстный роман, и они просто трахаются. Если же ты встречаешь человека не в твоем вкусе, значит, вам суждено создать брачный союз. Ни одна из моих жен не была в моем вкусе, – заявил Гордон таким тоном, словно этот довод снимал все возражения.

– Но ты же со всеми с ними развелся! Так что твоя теория не работает!

– Ну да, но я по-прежнему люблю их, а они любят меня. Я считаю, что они потрясающие.

– Ладно, ты меня убедил, Гордон, ты просто чокнутый. Возможно, тебя стоит объявить недееспособным.

– Да нет же, я серьезно! Я хочу встречаться с тобой. Нам совершенно не обязательно заключать помолвку или жениться, если ты не хочешь. Просто давай попробуем и посмотрим, что из этого получится.

– Мои дети меня убьют, если я выйду за тебя замуж, – со смехом ответила Таня.

На самом деле Молли думала, что Хокинс – потрясающий и что он самый прикольный парень на свете. С этим Таня была согласна. Но это никак не делало Гордона Хокинса кандидатом в ухажеры – с ним просто было весело и легко.

– Мои дети будут обожать тебя, – убеждал Таню Гордон. – Ну что ты думаешь?

– Я думаю, что тебе пора возвращаться к себе в бунгало. Тебе наверняка пора принять свои лекарства. Или если ты будешь и дальше болтаться здесь со своими сумасшедшими идеями, лекарства понадобятся уже мне.

Но тут Гордон соскочил с дивана, подошел к Тане и нежно поцеловал ее в губы. Таня изумленно уставилась на него, как будто он совершил нечто возмутительное – да, собственно, это ее и возмутило. Но Гордон был так настойчив и так безумно сексуален, что как-то так оказалось, что Таня, сама не понимая, почему она это делает, поцеловала его в ответ. А потом он снова поцеловал ее. Он чертовски вкусно целовался.

– Теперь ты понимаешь, что я имею в виду? Ты не в моем вкусе, но я из-за тебя теряю голову, Таня.

– Кажется, я из-за тебя тоже, – ошеломленно призналась Таня. – Слушай, Гордон, это не лучшая идея. Давай не будем делать глупостей, останемся друзьями.

– Давай лучше влюбимся друг в друга, – предложил Гордон. – Это куда прикольнее.

– Это будет полный бред.

– Ничего подобного! Говорю тебе – мы в конце концов поженимся.

– Нет, не поженимся! – горячо возразила Таня.

– Ну ладно, ладно. Извини. Ты права, не стоило говорить про женитьбу, давай лучше отправимся в постель, – предложил Гордон, обнял Таню и снова поцеловал.

Это было так увлекательно, что Таня не нашла в себе сил это прекратить. Она никогда в жизни не встречала мужчину сексуальнее Гордона и легкомысленнее. Это было неотразимое сочетание, и устоять перед ним было невозможно, так что Танины слабые попытки ни к чему не привели. Гордон продолжал целовать ее все настойчивее.

– Я не собираюсь ложиться в постель с тобой! – возмущенно произнесла Таня.

Гордон не стал спорить, но полчаса спустя именно туда они и отправились. Впоследствии Таня пришла в ужас и никак не могла поверить, что она это сделала.

– Гордон Хокинс, ты просто псих, – сказала Таня.

Они лежали в постели, обнимая друг друга. Гордон был очень нежен и сказал, что ему нравится ее тело. Он оказался потрясающим любовником.

– Таня, ты великолепна, – сказал Гордон и уткнулся носом в ее волосы, словно большой щенок.

Он был трогателен и ласков, и это было восхитительно. Тане нравилось быть рядом с ним, а заниматься любовью было необыкновенно приятно.

– Гордон, возвращайся к себе, – сказала Таня, пытаясь сделать вид, будто она и вправду этого хочет. Но на самом деле ей этого не хотелось, и Гордон не сдвинулся с места.

Он провел в ее постели всю ночь. Они еще два раза любили друг друга, а потом уснули сном счастливых младенцев. Они проснулись, когда комнату залил солнечный свет, и вместе отправились в душ. Они позавтракали у Тани, а потом Гордон пошел к себе, чтобы переодеться. Они вместе отправились в киностудию, и по дороге Таня смотрела на Гордона в полном изумлении. Ей не верилось, что она спала с ним, но это ее нисколько не огорчало, хотя ей и казалось, что должно бы было огорчить.

– Ну и что это такое? – спросила Таня по дороге к киностудии. – Твой пресловутый роман на время съемок? И насколько он бурный?

– Может, это навсегда, – с надеждой произнес Гордон. – Трудно сказать наперед. Мне бы хотелось, чтобы это было навсегда. Ты мне очень нравишься, Таня.

– И ты мне тоже нравишься, Гордон, – отозвалась Таня, сама себе удивляясь. Она понятия не имела, что это на нее нашло. Но что бы это ни было, ей было хорошо. И кому от этого плохо?

Глава 22

Танин роман с Гордоном Хокинсом во время их совместной работы над фильмом был самым большим сумасшествием в ее жизни. Но Тане никогда в жизни не было так легко и радостно. Сценарий писался словно бы сам собой, а Таня словно напрочь забыла и про свой возраст, и про свои проблемы.

По вечерам Гордон сидел в ее бунгало и смотрел телевизор, а Таня проверяла на нем свои новые идеи. Некоторые казались ему очень смешными, другие он отвергал. Но он всегда давал Тане отличные советы. Таня видела, как преображался сценарий, и еще больше ее радовало то, что этому преображению помогал Гордон. Теперь Таня понимала, почему он был женат столько раз и почему у него было столько подруг. Гордон умел обращаться с женщинами, он искренне их любил. Он не держался вызывающе, не преследовал корыстных целей. Он просто был по-настоящему хорошим человеком, которому нравилось быть рядом с Таней. А когда Мэган и Джейсон приехали из Санта-Барбары и навестили Таню на съемочной площадке, Гордон прекрасно с ними поладил, так что они просто влюбились в него. Они стали упрашивать Таню пригласить Гордона в Марин на время перерыва в работе.

– У него наверняка есть чем заняться и без нас, – попыталась охладить их пыл Таня.

В происходящем между нею и Гордоном не было ничего серьезного, Таня не хотела всерьез привязываться к Гордону. Но когда она в конце концов собралась с духом и передала ему приглашение, Гордон обрадовался. Он предложил побыть у них несколько дней, а потом вместе отправиться кататься на лыжах. Он сказал, что с удовольствием проведет неделю вместе с ней и ее детьми.

Когда Гордон приехал в Росс, Таня не поверила своим глазам. Его волосы стояли дыбом, облачен он был в джинсы и свитер с высоким воротником, и у него при себе было четыре здоровенных чемодана, набитых одеждой. Гордон улыбался до ушей и бродил по кухне следом за Таней, пока дети восторженно наблюдали за ним. У Гордона был такой вид, как будто он тут навсегда поселился, и это приводило их в восторг.

Тем вечером Гордон приготовил ужин на всех – для Тани, детей и их друзей. В завершение он поджарил попкорн на всех, а когда все наконец-то отправились спать, он помог Тане убрать и поднялся вместе с ней на второй этаж.

– Мне нравится этот дом, – радостно сообщил он. – А дети у тебя обалденные.

Таня даже начала подозревать, что ей наконец-то повезло и она встретила то ли мужчину своей мечты, то ли пришельца с другой планеты.

На следующее утро Таня отправилась за продуктами вместе с Гордоном, и они вовсю веселились, когда окружающие узнавали его и застывали как вкопанные.

– О господи! Кажется, это Гордон Хокинс! – прошептала одна женщина другой у выхода из магазина самообслуживания, когда Гордон стал жонглировать банками с чили, которые Таня купила для Джейсона.