Хочу «Оскар»! Стил Даниэла

Глава 10

Давно у Тани не было так тяжело на душе, как в воскресенье после Дня благодарения, когда она уезжала из дома. У нее было такое чувство, что она только-только обрела дом и заняла в нем свое место, а уже пора снова его покидать. В этот долгий уик-энд она провела дома немало чудесных минут, наслаждалась теплом и нежностью Молли, присутствием Джейсона. А в субботу вечером Мэган наконец рассказала ей о том, что у нее произошло с Майком. Доверенные ей секреты, переживания дочери, то, что она снова открылась матери, – от всего этого Таня чуть не плакала. И Питер после тяжелого разговора был трогательно заботлив и ласков. Праздники прошли замечательно. И какой несчастной чувствовала себя Таня, когда в воскресенье после обеда начала собирать вещи! Питер отвез Таню в аэропорт под проливным дождем, и настроение у них обоих было под стать погоде.

– О господи, как же мне хочется обратно! – сказала Таня, когда они подъехали к аэропорту. Ей так хотелось сказать Питеру, чтобы он разворачивался и ехал обратно, что она бросает работу над фильмом.

– Как ты думаешь, что произойдет, если я брошу эту работу?

Она задавала себе этот вопрос все эти дни.

– Вероятно, они предъявят тебе иск – за те деньги, которые они уже тебе выплатили, и за ущерб, нанесенный фильму. По-моему, это не самая лучшая идея. Как юрист я не советую тебе это делать. – Питер ободряюще улыбнулся Тане, направляясь к стойке регистрации. – Но как твой муж я должен признать, что мне очень нравится эта идея. Но полагаю, что в данном случае тебе лучше прислушаться к мнению юриста, а не мужа. Твои работодатели находятся в высшей лиге и играют круто. Если ты их бросишь, то можешь поцеловать себя в задницу и помахать ручкой своей карьере писателя.

Сейчас Тане это не казалось особой жертвой, и она почти готова была принести ее.

– Лучше не надо доводить это дело до суда, Таня. Неприятностей будет выше крыши.

Таня кивнула, стараясь сдержать слезы.

– Мы справимся. Это же не будет тянуться вечно – еще шесть месяцев, и все!

Тане и подумать было страшно о шести месяцах терзаний, тем более сейчас, когда червь сомнения закрался в ее душу. Тане оставалось лишь одно: стиснуть зубы и постараться справиться со всем этим достойно. Приезжать домой было и радостно, и трудно. Вернее, трудно было уезжать – девочки плакали, и у Питера был похоронный вид, да и у Тани на сердце было примерно так же.

– К счастью, на Рождество у нас будет трехнедельный перерыв. Слава богу! Я уеду оттуда на три недели!

Этот перерыв совпадал с рождественскими каникулами у дочерей и сына, так что она сможет побыть с ними, пока они не будут уходить на занятия, и еще несколько дней сверх этого. А вот у Джейсона каникулы были длинные, но он собирался после Таниного отъезда отправиться покататься на лыжах с друзьями.

– Я приеду домой на следующие выходные, если смогу.

– Если у тебя не получится, я постараюсь прилететь к тебе хотя бы на денек.

– Хорошая идея, – обрадовалась Таня. Машина остановилась у тротуара. У Тани, как обычно, с собой была только ручная кладь, так что проверять у нее было нечего. – Я дам тебе знать, если на следующий уик-энд не смогу вырваться.

– Береги себя, Таня, – сказал Питер, крепко обняв ее. – Не взваливай на себя слишком много. И спасибо за чудесный праздник. А глупые мысли выбрось из головы.

– Пока, Питер! Я тебя люблю, – сказала Таня.

Питер поцеловал ее. Таню снова охватило отчаяние. Таня вдруг ощутила его сегодня утром, когда они занимались любовью, – как будто они оба тонут, а течение тянет их в разные стороны.

– И я тебя. Позвони мне, когда соберешься.

Сзади засигналила чья-то машина, и Тане пришлось выйти. Она приостановилась на мгновение и взглянула на мужа, потом наклонилась к окошку машины, чтобы поцеловать его, но регулировщик велел Питеру поторопиться. Минуту спустя Питер уехал, а Таня со своей сумкой зашла внутрь аэропорта.

Рейс задержали на три часа, и в гостиницу Таня попала лишь в час ночи. Она позвонила Питеру из аэропорта в Лос-Анджелесе, как только они приземлились. Погода здесь была ужасная – в Лос-Анджелесе лил дождь. Настроение у Тани было паршивое, она чувствовала себя разбитой, а мысль о возвращении на съемочную площадку наводила на нее ужас. Таня отперла дверь бунгало и, войдя, изумилась. Горничная оставила свет включенным. Играла тихая музыка. Бунгало было красивым, теплым и гостеприимным и, к изумлению Тани, показалось ей не гостиничным номером, а уютным домом. На журнальном столике стояла ваза с фруктами, печенье и бутылка шампанского от администрации. Таня со вздохом опустилась на диван. Путешествие оказалось долгим и изматывающим, и она была рада, что наконец оказалась у себя в бунгало. Да, именно так она и подумала: «У себя в бунгало».

Таня прошла в ванную; огромная ванна манила. Таня добавила в воду ароматическую соль, включила джакузи и погрузилась в воду. Она не ужинала, и у нее болела голова. Но потом Таня сообразила, что может заказать в номер все, что пожелает. Сандвич и чашка чая казались ей сейчас манной небесной. Выбравшись из ванны и накинув халат, Таня сделала заказ, и через десять минут ее чай и сандвич прибыли. Таня улыбнулась собственным мыслям – она подумала о том, что и в этой жизни есть приятные моменты. Таня включила телевизор и посмотрела, пока утоляла голод, старый фильм с Кэри Грантом, а потом нырнула в постель с безукоризненно отглаженным постельным бельем. Ей грустно было засыпать в одиночестве; если не считать этого, она провела ночь в тепле и уюте и проснулась отдохнувшей ясным солнечным утром. Комната была залита ярким светом. Таня огляделась и, к собственному удивлению, почувствовала себя дома. Это был ее личный маленький мир, не связанный с семьей. Ощущение было странное – жить двумя жизнями: одна та, которая была привычна, с теми, кого она любила, и вторая – где она работала. Таня сказала себе, что это, быть может, не настолько плохо, как ей думалось. У нее ведь будет трехнедельный отпуск. А если повезет, и в этот уик-энд она отправится домой. На мгновение Тане показалось, что она сходит с ума: в ней словно жили два разных человека – дома она была одним человеком, а здесь – другим. Раньше такого ощущения у нее не возникало.

Таня позвонила Питеру. Он уже ехал на работу, сражаясь с транспортным потоком перед мостом. Сегодня утром он выехал рано и в этот момент разговаривал с кем-то по другому телефону. Таня сказала Питеру, что перезвонит ему вечером, когда он вернется домой. Потом она встала, привела себя в порядок, оделась и отправилась на работу.

Когда она пришла на съемочную площадку, там царил обычный хаос. Похоже, после четырех дней выходных по случаю Дня благодарения все были в приподнятом настроении. Макс расцеловал Таню, и даже Гарри, увидев ее, энергично помахал хвостом. В этом было нечто трогательное – значит, здесь ее тоже ждали и были рады ей. Таня поймала себя, как и вчера вечером в бунгало, на том, что и она с удовольствием вернулась в уже не чужой ей мир. И тут же почувствовала себя виноватой из-за этого.

Чувствуя себя предательницей, Таня уселась рядом с Максом и погладила Гарри. Сейчас они оба казались ей старыми друзьями.

– Ну и как домашнее блаженство на День благодарения? – спросил Макс, и Таня улыбнулась:

– Замечательно. А у вас?

– Возможно, не настолько блаженное, как ваше, но в целом неплохо. Мы с Гарри сделали бутерброды с индейкой и смотрели по телевизору старые фильмы. Мы довольны.

Дети Макса жили на Восточном побережье, ему не хотелось лететь через всю страну ради нескольких дней, и он предпочел остаться в Лос-Анджелесе. Но собирался к детям на Рождество.

– Я чуть было не решила остаться, – призналась Таня. – Дома было так хорошо!

– Но вы вернулись, так что теперь мы наверняка знаем, что вы – не сумасшедшая. Дуглас вас бы по миру пустил, – негромко сказал Макс.

– Именно это мне и сказал мой муж.

– Умный человек. И хороший юрист. Вот увидите – вы и не заметите, как съемки закончатся. Вы еще скучать по этому безумству будете.

– Дуглас тоже так считает. Но я домоседка, а вернее, наседка. Мне нравится быть дома, с Питером и детьми.

– Значит, вы больше не будете этим заниматься, – согласился с Таней Макс. – Возможно, в вашем случае так оно и будет. У вас куда больше здравого смысла, чем у прочих тут, и у вас дома есть то, ради чего туда стоит вернуться. Для многих же все главное – здесь. А если кинобизнес захватил вас целиком, то дома становится нечего делать. Мы все заперты на безлюдном острове и не можем с него выбраться. У вас же хватило ума не разрушить ту жизнь, которой вы жили до сих пор. Вы – турист на этом острове, Таня. Мне лично не кажется, что кино когда-либо станет вашей жизнью.

– Надеюсь, что нет. Для меня эта жизнь слишком ненормальная.

– Такая она и есть.

Макс улыбнулся и принялся отдавать распоряжения. Съемки начались через полчаса, как только освещение было установлено и актеры готовы.

Длились они до полуночи, так что Таня звонила Питеру прямо со съемочной площадки, чтобы не беспокоить его среди ночи. Ей пришлось отойти в сторонку, чтобы поговорить с ним, и говорить шепотом. Питер сказал, что день у него прошел хорошо и у девочек все в порядке, а Таня рассказала ему, чем они сейчас занимаются. Когда Таня вернулась на место, оказалось, что у Джин опять проблема с ее текстом. Таня уже раз сто переписывала текст, но Джин он по-прежнему не устраивал.

Таня вернулась в гостиницу лишь к часу ночи. И лишь в два сумела заснуть. День был невыносимо длинным. На следующий день они встретились на съемочной площадке с Дугласом. Дуглас спросил, как прошел праздник, и Таня сказала, что все было хорошо. Сам Дуглас летал на три дня в Аспен, повидаться друзьями. Он приятно провел время.

Дуглас пригласил Таню на прием на вечер четверга – у них было на этот день запланировано короткое расписание, но Таня колебалась. Ей не хотелось никуда идти, ей хорошо было по вечерам в ее бунгало. Выход в свет вместе с Дугласом казался ей делом ответственным, но Дуглас не дал ей уйти от ответа.

– Вам это пойдет на пользу, Таня. Нельзя работать непрерывно. В жизни есть и другие вещи, кроме работы.

– В моей – нет, – с улыбкой отозвалась Таня.

– Значит, должны появиться. Вам понравится. Это предварительный показ нового фильма. Прием будет не парадный, зато там будут кое-какие интересные люди. Вы вернетесь домой не позже одиннадцати, уверяю вас.

В конце концов Таня сдалась.

Дуглас оказался прав, Таня не пожалела, что приняла приглашение. Она увидела нескольких самых ярких звезд Голливуда, двух известных режиссеров и конкурента-продюсера – когда-то он был одним из ближайших друзей Дугласа. К тому же и фильм был отличный. Кормили вкусно, присутствующие были милы, а Дуглас оказался превосходным спутником. Он познакомил Таню со всеми и следил, чтобы она не скучала. Когда он привез Таню обратно, она, решив отблагодарить Дугласа, пригласила его зайти и что-нибудь выпить. Дуглас выбрал шампанское, а Таня заварила себе чай и поблагодарила его за вечер.

– Вам нужно чаще выбираться на подобные мероприятия, Таня. Почаще встречаться с людьми.

– Не вижу смысла. Я закончу эту работу и вернусь домой, мне незачем обретать здесь связи и заводить дружбу с нужными людьми.

– Вы до сих пор уверены, что вернетесь домой? Похоже, Дуглас снова решил ее доставать.

– Да, уверена.

– Очень мало кто возвращается. Возможно, я ошибаюсь, вы из их числа. Уж не знаю почему, но у меня такое ощущение, что в конце концов вы вряд ли захотите возвращаться. Думаю, вы тоже это знаете. Оттого и сопротивляетесь с таким упорством. Возможно, вы сами этого боитесь.

– Нет, – решительно заявила Таня. – Я себя знаю. Она не стала говорить Дугласу, что едва не осталась дома после Дня благодарения.

– Неужто ваш брак и вправду настолько хорош? – спросил Дуглас, осмелев под воздействием шампанского.

– Думаю, да.

– Значит, вы – счастливая женщина, а ваш муж и вовсе редкий везунчик. Я не знаю ни одного подобного брака. Большинство браков расползаются, как желе. Особенно под влиянием разлук и расстояний и всех тех искушений, которыми изобилует Голливуд.

– Возможно, именно поэтому я и хочу поскорее вернуться домой. Я люблю мужа, и мне нравится жить жизнью семейного человека. Я не хочу разрушить наш брак из-за всей этой мишуры.

– О господи! – произнес Дуглас трагически. Но на этот раз он уже не выглядел тем дьяволом-искусителем, каким поначалу ей показался. За это время Таня успела узнать его, пусть и немного. Дугласу действительно была свойственна насмешливость и ирония. Ему нравилось изображать из себя циника. Но он был не настолько опасен, как хотел бы казаться. – Добродетельная женщина! В Библии говорится, что добродетельная женщина ценится дороже рубинов. И уж точно встречается гораздо реже. Я никогда еще не встречал добродетельных женщин, – сказал он, наливая себе еще шампанского.

– Она наверняка показалась бы вам ужасно скучной, – заметила Таня, и Дуглас рассмеялся.

– Боюсь, вы правы. Добродетельность никогда не была моей сильной стороной. Вряд ли я справился бы с подобным испытанием.

– Возможно, вы бы себя не узнали, если бы встретились с подходящей женщиной.

– Возможно, – уступил Дуглас, потом внимательно взглянул на Таню и поставил свой бокал. – Вы – добродетельная женщина, Таня. Я восхищаюсь этой вашей чертой, хоть мне и нелегко это признавать. Ваш муж действительно счастливец. Надеюсь, он об этом знает.

– Да, знает.

Таня улыбнулась. Это был комплимент со стороны Дугласа. Она понимала разницу. Добродетельные женщины не его стихия, Дуглас – игрок. Но теперь, познакомившись с Таней поближе, Дуглас стал уважать ее. Ему нравилось ее общество. Сегодня они оба замечательно провели вечер. У Тани больше не было ощущения, будто Дуглас давит на нее. С того самого дня, когда она отдыхала у его бассейна, а потом они поужинали вместе в ее бунгало, Тане казалось, что они с Дугласом стали друзьями.

Через несколько минут Дуглас поднялся, и Таня поблагодарила его за этот вечер.

– Не за что, дорогая. Хоть мне и не хочется этого признавать, но я думаю, вы на меня хорошо влияете. Вы мне напоминаете о том, что действительно важно: о доброте, честности, дружбе и тому подобных вещах, которые раньше казались мне жутко скучными. Но с вами, Таня, мне не бывает скучно. Напротив, вы оказались на высоте положения, и в вашем обществе мне было куда приятнее, чем со многими моими знакомыми.

Таня была польщена и тронута.

– Спасибо, Дуглас.

– Спокойной ночи, Таня.

Дуглас поцеловал ее в обе щеки и ушел.

Таня взяла телефон, чтобы позвонить Питеру. Было половина двенадцатого, но, к удивлению Тани, оказалось, что телефон Питера переключен на автоответчик. Тогда Таня позвонила на домашний телефон, и Молли сказала, что отец у Алисы. У нее лопнула какая-то труба в подвале, и он помогает чинить. Молли сказала, что подвал затопило, и Алисе нужна помощь. Таня не стала перезванивать Питеру и сказала Молли, чтобы он сам ей перезвонил, когда сможет. Она легла в постель, но не дождалась его звонка и уснула. Проснулась же она, когда уже рассвело, и позвонила Питеру сама. Девочки только-только ушли в школу, а Тане через двадцать минут нужно было убегать на съемочную площадку.

– Ну как, справился с наводнением? – поддразнила мужа Таня. – Я смотрю, ты просто идеальный сосед.

– Да, я такой. У Алисы в подвале воды было на фут. Просто жуть что такое, труба лопнула. Я там мало что мог сделать, мы просто выпили мохито.

– А что такое мохито? – недоуменно спросила Таня. Питер стал пить больше, чем прежде. Таня заметила это еще в тот раз, когда он приезжал вместе с девочками в Лос-Анджелес.

– Какой-то потрясный кубинский напиток с мятой. На вкус просто отлично.

– Так вы там напились? – обеспокоенно спросила Таня, и Питер рассмеялся.

– Конечно, нет! Просто это было приятнее, чем стоять в ее подвале чуть ли не по колено в воде. Алиса хотела испытать его на мне.

У Тани возник тот же самый вопрос, что и на День благодарения, но она не стала задавать его Питеру еще раз. Она же обещала, что не будет этого делать. И она не хотела впадать в паранойю. Вот она вчера провела вечер с Дугласом, и между ними ничего не было. Точно так же и у нее нет причин подозревать Питера. Просто они, как могут, пытаются скрасить собственное одиночество. И как сказал Дуглас, нельзя же постоянно сидеть дома и ни с кем не общаться. Выпить мохито с Алисой – не самое страшное. Таня верила Питеру, но не Алисе. Сердце подсказывало ей, что Алиса увлеклась Питером. Но Питер с его простодушием и прямотой мог этого просто и не заметить. Так что Алиса наметила себе не ту мишень, успокаивала себя Таня.

– Мне пора бежать. Я просто хотела поцеловать тебя, пока ты не ушел. Желаю тебе хорошо провести день.

– И тебе. Созвонимся позже.

Таня быстренько приняла душ, оделась и помчалась на съемочную площадку. Когда она добралась туда, там только-только потушили небольшой пожар, возникший из-за софитов. Приехали пожарные, Гарри заходился лаем. В общем, все было даже более напряженно и суетливо, чем обычно. Съемки начались лишь около полудня, когда удалось восстановить освещение. В результате работа шла почти до трех ночи, и Таня не смогла выкроить время позвонить домой. Это был один из тех бесконечных дней, которые случаются на съемочной площадке. Добравшись до дома, Таня просто рухнула в кровать, а через четыре часа ей уже нужно было вставать. Вся неделя выдалась просто сумасшедшей, и Таня не смогла вырваться домой ни в этот уик-энд, ни в следующий. А еще через неделю начались рождественские каникулы. Таня с Питером не виделись с самого Дня благодарения – целых три недели. Когда Таня наконец вошла в дом, Питер кинулся ей навстречу.

– Я как будто вернулась домой с войны, – выдохнула Таня, когда Питер подхватил ее и закружил по кухне. Таня взглянула через его плечо и увидела Алису. Та вошла следом за Питером и стояла, глядя на Таню.

– Привет, Алиса! – улыбнувшись, поздоровалась Таня.

– С возвращением, – кивнула Алиса и тут же ушла к себе.

– С ней все в порядке? – с беспокойством спросила Таня.

– Да вроде бы.

Питер налил себе воды. Выглядел он смущенным. Когда Таня вошла в дом, Питер появился из боковой двери.

– Вид у нее какой-то расстроенный.

– Разве? Я и не заметил, – беззаботно отозвался Питер. А потом их взгляды встретились. В какой-то миг словно две планеты столкнулись и разлетелись вдребезги. Таня взглянула мужу в глаза и все поняла. На этот раз ей не нужно было ни о чем спрашивать.

– О господи!

Тане показалось, будто комната поплыла и закружилась вокруг нее. Она не отводила глаз от Питера.

– О господи, ты спишь с ней!

Это был не вопрос, а утверждение. Таня не знала, ни когда, ни как это произошло, но знала, что это случилось. И продолжается. Таня снова взглянула в глаза Питеру.

– Ты ее любишь?

Питер не был лжецом, он не смог солгать ей снова. Он поставил стакан, повернулся к Тане и сказал единственное, что мог сейчас сказать. То же самое, что за несколько минут до прихода Тани сказал Алисе.

– Я не знаю, – побледнев, произнес он.

– О господи, – прошептала Таня онемевшими губами.

Питер молча вышел из кухни.

Глава 11

Рождественские каникулы стали для Питера и Тани настоящим кошмаром. Питер не хотел говорить с Таней о происшедшем. Таня боялась выходить из дома, чтобы не столкнуться случайно с Алисой. Алиса избегала их обоих и не появлялась в доме Харрисов. Ни Питер, ни Таня не хотели, чтобы дети узнали о случившемся.

– Ну и что ты мне можешь сказать? – в конце концов спросила Таня у Питера. Они сидели на кухне. Девочек дома не было, они отправились с друзьями на рождественскую вечеринку. До сих пор Тане с Питером ценой огромных усилий удавалось скрывать от них происшедшее. Таня пробыла дома уже три дня. Ей казалось, что весь ее мир рухнул. И неудивительно! Муж изменил ей с ее лучшей подругой. Такое случалось с другими, но Таня всегда была уверена, что с ними этого произойти не может. Она безоговорочно доверяла мужу. Питер был не тот человек, чтобы изменять жене, так она думала. Но, по-видимому, он оказался все-таки тем человеком. С тех пор как Таня вернулась домой, Питер с ней практически не разговаривал. За какие-нибудь три недели все изменилось. Таня смотрела на мужа, сидящего напротив, и взгляд ее был полон отчаяния. Но и он мучился не меньше. У Питера было такое чувство, словно он убил Таню. За три дня она похудела на шесть фунтов – а для ее сложения это было очень много. Глаза у нее запали, а под глазами залегли темные тени. Питер выглядел не лучше. Никто из них не видел Алису с того самого дня, когда Таня вернулась домой и произошла эта неожиданная встреча на кухне, когда все выплыло на свет.

– Я не знаю, что тебе сказать, – признался Питер, понурившись. Он был похож на побитую собаку. – Я не знаю, как это получилось. Я никогда об этом раньше и не думал, меня никогда не тянуло к ней. Мы просто проводили время вместе, пока ты была в Лос-Анджелесе, и Алиса помогала мне в домашних хлопотах, заботилась о девочках…

– И о тебе, судя по всему, – мрачно произнесла Таня. – И что же, она первая начала с тобой заигрывать или это была твоя идея?

Таня твердила себе, что не желает знать подробностей, но ничего не могла с собой поделать.

– Просто так получилось, Тан. Мы пошли за пиццей. Девочки вернулись домой, сели заниматься. Мне было одиноко, я устал и задержался на работе. Мы открыли бутылку вина, а потом вдруг оказалось, что мы в постели. – Каждое слово давалось Питеру с трудом.

Тане так же невыносимо было слушать его лепет.

– И когда же это произошло? Пока ты мне рассказывал, как сильно ты меня любишь, а я звонила тебе всякий раз, как мне удавалось вырваться со съемочной площадки? Сколько это тянулось?

Эта мысль ужаснула Таню. Сколько же времени она вела себя как дура, сколько недель или даже месяцев Питер обманывал ее? Таня впервые насторожилась, когда прилетела на День благодарения, но тогда сказала себе, что у нее просто сдают нервы. А оказалось – нет. Лгал ли ей Питер уже тогда? Таня хотела знать хотя бы это.

– После Дня благодарения. Две недели назад, – еле-еле выдавил из себя Питер.

А Тани не было дома три недели. Она никак не могла приехать. Единственное, в чем она теперь была твердо уверена, так это в том, что совершила непоправимую ошибку, когда согласилась поехать в Лос-Анджелес. Если ее брак распадется, Таня никогда не простит этого ни себе, ни Питеру.

– Это случилось один раз или повторялось?

– Ну, пару раз, – нехотя буркнул Питер. – Думаю, нам обоим было одиноко. Алисе нужен человек, который заботился бы о ней.

Питеру было очень жаль их всех. Теперь все будет не так, как прежде. Этого Таня боялась больше всего. Она никогда не ожидала ничего подобного ни от Питера, ни от Алисы. Ей и в голову не пришло бы подозревать их.

– Мне тоже нужен человек, который заботился бы обо мне! – почти выкрикнула Таня и расплакалась.

– Нет, не нужен, – возразил Питер и как-то странно посмотрел на нее. – Ты не нуждаешься во мне, Тан. Ты способна горы двигать – и всегда была способна. Ты – сильная женщина. У тебя собственная жизнь и собственная карьера.

Его слова потрясли Таню.

– Но я же взялась за эту работу потому, что так посоветовал мне ты! Ты сказал, что такая возможность выпадает раз в жизни и что мне нельзя ее упускать! Я же не просто убежала из дому, чтобы делать карьеру. Она никогда много для меня не значила, и ты это знаешь! Для меня на первом месте всегда были – и остаетесь! – ты и дети.

Питер смотрел на нее с таким видом, словно не верил ей. Они так и сидели за столом друг напротив друга, но сейчас пропасть, разделявшая их, была больше Великого Каньона.

– Не думаю, что это по-прежнему так. Ты вспомни, какую жизнь ты там ведешь. Посмотри правде в лицо, Тан: ты не захочешь возвращаться сюда, – убежденно произнес он.

– Прекрати потчевать меня этой чушью! Я хотела поработать над этим проектом – всего один раз, черт подери! И только! Для меня ничего не изменилось. Моя жизнь – здесь!

– Да ну? – Питер произнес это в точности как Мэг. Тане захотелось отвесить ему пощечину, но она сдержалась. Значит, Питер не верил ни единому ее слову?! Но это не ее вина, виноват он! Она работала в Лос-Анджелесе, но не спала ни с кем. А вот Питер оставался в их доме, бок о бок с дочерьми, и изменял ей.

– Что ты собираешься делать? Чего ты хочешь, Питер? – спросила Таня и затаила дыхание. Постаревший на глазах Питер уткнулся взглядом в собственные руки, потом перевел взгляд на Таню.

– Я не знаю. Все это слишком неожиданно. Я не заметил, как это случилось, и, думаю, Алиса тоже, – честно признал он. Сейчас Таня казалась ему незнакомкой. Он никогда прежде не видел ее в таком гневе. На самом деле Таня была убита горем, но горе излилось наружу гневом.

– Вот в это я не верю! – гневно произнесла Таня. – По-моему, она обхаживала и тебя, и детей. Как только я уехала, она тут же ухватилась за представившуюся возможность. А Мэган она приручила еще с лета!

– Алиса не приручала Мэган. Она любит ее. Питер защищал Алису, и это еще больше потрясло Таню.

– А ты? – хрипло спросила Таня, по щекам ее потекли слезы. – Ты ее любишь?

– Я не знаю. Я понимаю только, что ничего не понимаю. Я никогда не обманывал тебя, Тан. Ни разу за двадцать лет. Я хочу, чтобы ты это знала.

– Какая теперь разница? – всхлипнула Таня. Питер попытался погладить ее по руке, но Таня отдернула руку.

– Для меня – большая, – со страдальческим видом произнес Питер. – Этого никогда бы не случилось, если бы ты не уехала.

Это было несправедливо – обвинять в случившемся Таню. Но тем не менее выходило, что Питер винил ее?! Может быть, он был не так уж не прав?

– А что мне было делать? Я не хотела уезжать после Дня благодарения, но ты сказал, чтобы я ехала, если не хочу, чтобы против меня выдвинули иск!

– Это правда!

В любом случае было уже слишком поздно. Невозможно было делать вид, что ничего не произошло. Питеру следовало принять решение. Точнее, им обоим.

– И что ты теперь собираешься делать? – со страхом спросила Таня. – Это интрижка или что-то более серьезное? Ты сказал, что не знаешь, любишь ли ты ее. Что это означает?

Тане стоило большого труда произнести эти слова, но она хотела знать. Она имела на это право.

– Ровно то, что я сказал. Я не знаю. Я люблю Алису как друга, она – чудесная женщина. Мы замечательно проводили время все вместе, у нас много общего – я ведь не один год знаю ее. Мне многое в ней нравится, но я никогда прежде об этом не думал. Но я люблю тебя, Тан, и всякий раз, когда я это говорил, я говорил искренне. Но я ничего не могу с собой поделать – я не верю, что ты захочешь и дальше жить здесь. Ты переросла эту жизнь. Ты этого еще не понимаешь, но я это понял, когда приезжал в Лос-Анджелес. Ты теперь одна из них. Мы с Алисой сейчас куда ближе друг другу, у нас с ней теперь больше общего, чем у нас с тобой.

Слова Питера были убийственно жестокими. Таня взглянула на него широко распахнутыми глазами.

– Как ты можешь так говорить? – она была в ужасе. – Это несправедливо! Я работаю над фильмом, пишу сценарий. Я не какая-нибудь там кинозвезда. Я тот же самый человек, каким была три месяца назад. Это несправедливо с твоей стороны – предполагать, что я купилась на всю это мишуру и не захочу возвращаться домой. Либо вернусь, но буду несчастна здесь. Я не хотела там оставаться! Я хотела вернуться домой, к нашей обычной жизни! Я на самом деле люблю тебя, и я ни с кем не трахалась в Лос-Анджелесе, я не хотела этого! – глотая слезы, говорила Таня.

– Мне плохо верится, что ты захочешь вновь вернуться к прежней жизни, – мрачно произнес Питер. Это было его оправдание содеянному.

– Так что ты имеешь в виду? Ты взял другую жену еще до того, как я уволилась с этой должности? Чем ты занялся – стал устраивать собеседования с соискательницами? «Требуется домохозяйка. Писательниц просьба не беспокоиться» – так, что ли? Что с тобой случилось? И что случилось с Алисой? Куда подевались ваши порядочность, доверие и честь? Алиса называла меня своей лучшей подругой. Отчего же вдруг оказалось, что меня можно обманывать и предавать только потому, что я уехала работать в Лос-Анджелес? С твоей подачи, не могу не заметить.

Таня уставилась на Питера, гневно сверкая глазами, но за этим гневом таилось отчаяние. Питер не знал, что ей ответить. Он понимал, что Таня права, но это ничего не меняло. Они не могли повернуть время вспять. У него был роман с Алисой.

– И что же ты теперь собираешься делать, Питер?

– Не знаю.

Питер пребывал в смятении. Ровно этот же вопрос ему задала и Алиса – не далее как сегодня утром. В мгновение ока три жизни полетели под откос.

– Ты можешь перестать видеться с ней и попытаться спасти наш брак?

Таня пристально взглянула на Питера, понимая, что никогда больше не сможет доверять ему. И как он сможет избегать встреч с Алисой, если она живет в соседнем доме? Как только Таня уедет в Лос-Анджелес, все вернется на круги своя. Таня не доверяла больше ни ему, ни Алисе. Ее саму и ее брак словно бы поразило молнией с ясного неба. Что вообще можно сделать в подобном случае? Тане хотелось знать, что думает Питер – если, конечно, он сам это понимает. А он, судя по всему, не понимал. Он до сих пор не отошел от потрясения из-за содеянного и от того, что Таня обо всем догадалась. На них словно бы обрушилось цунами.

– Не знаю, – повторил он и взглянул Тане в глаза. – Я хочу восстановить наш брак, Тан. Я хочу, чтобы все снова было так, как до твоего отъезда в Лос-Анджелес. Но в то же время я хочу понять, какие чувства я испытываю к Алисе. Должно быть, за этим что-то стоит – иначе ничего бы и не произошло. Мне было одиноко, и я устал успевать везде сам, но, честно говоря, не думаю, что причина только в этом. Возможно, тут кроется нечто большее. Это не было всего лишь случайной ошибкой или всплеском эмоций. Я с радостью объяснил бы тебе все, но я сам еще не разобрался. Я полагаю, что теперь нам троим надо разобраться в себе.

– И что же ты предлагаешь? Устроить собеседование по очереди? И сколько времени тебе на это нужно? Ты – вы оба! – разрушили мою жизнь, мою семью и все, во что я верила. Я доверяла тебе… И что мне теперь делать? – спросила Таня и дала волю слезам. – Чего ты хочешь?

– Мне нужно время, чтобы понять это, – глухо произнес Питер.

Им всем нужно было время. Алиса сказала ему, что любит его и полюбила еще после смерти мужа. Но раньше она всегда считала, что у нее нет никаких шансов завоевать внимание Питера, а вот теперь шанс появился. Питер не знал, что ему делать с этим признанием. Он был сокрушен, растерян, раздавлен. Он не знал, что ответить Тане, но он не знал, что ответить и себе.

– Хочешь, я брошу работу над фильмом? – предложила Таня. – Я брошу.

Питер покачал головой.

– Они подадут на тебя в суд и потребуют возмещения ущерба. Нам только этого и не хватало для полного счастья. Все только станет еще хуже. Тебе придется возиться с этим фильмом до конца.

– А вы с Алисой будете тут трахаться всю неделю, пока я буду там работать? Как по-твоему, что об этом подумают твои дети? Вряд ли они тебя поймут и одобрят, вряд ли сочтут героем.

– Да какой я герой?! Я чувствую себя последней скотиной. Послушай, Тан, я наломал дров, я оступился, я совершил чудовищную ошибку. Я обманул тебя, так получилось. Я не могу уже ничего изменить и сделать так, чтобы этого не было. Но мне нужно понять, что это было: случайная ошибка или нечто большее. Сейчас я провожу с Алисой гораздо больше времени, чем с тобой, Тан. У нас с ней много общего. У нас одинаковые увлечения, общие друзья, одни и те же представления о жизни. Ты же теперь где-то в заоблачных далях и занимаешься чем-то совершенно другим. В душе ты всегда этого хотела – признайся честно. Возможно, ты и вправду просто хотела писать и ничего больше, но остальное выдали в нагрузку. Ты не можешь отделить свою работу от той жизни, которой ты сейчас живешь. Эта работа диктует и стиль жизни. На мой взгляд, в бунгало «Беверли-Хиллз» тебе теперь гораздо уютнее. Я не представляю, чтобы ты снимала квартиру в каком-нибудь дешевом районе или пользовалась автобусом вместо лимузина, который они тебе предоставили. Тебе все это нравится. Да и почему бы нет? Ты это заслужила. Только мне не верится, что через шесть месяцев ты все это бросишь. Мне кажется, ты захочешь сделать еще один фильм, и еще, и никогда больше не вернешься ни к нашей жизни, ни ко мне.

– Ты не имеешь никакого права принимать решения за меня или говорить мне, что я чувствую или чего я хочу! Я хотела лишь одного: выполнить эту работу и вернуться домой. А теперь ты мне говоришь, что я не могу этого сделать, что у меня, возможно, не будет дома и что мое место может занять другая!

– Так получилось, Тан, – печально произнес Питер. – Я этого не хотел.

– Но тем не менее сделал. А я – нет. Я ничего такого не сделала, чтобы заслужить это, за исключением того, что на девять месяцев уехала работать в другой город. Я же приезжала домой при малейшей возможности!

Таня умоляла Питера о справедливости, но ситуация была несправедлива. Жизнь вообще далеко не всегда справедлива.

– Возможно, раньше я и сам себя не знал, – честно признался Питер. – Не рассчитал я своих сил, не могу я один. Мне нужно, чтобы кто-то был рядом каждый день, не знаю, как я пережил эти три месяца. Я не могу заботиться о девочках, работать, готовить и следить за домом. Я не могу один тянуть все это, – сказал Питер, взглянув на Таню, и Таня снова разозлилась.

– А почему, собственно? Я же делала все это! И не изменяла тебе, чтобы снять стресс, хотя могла бы. Я могла бы найти себе кого-нибудь в Лос-Анджелесе, но мне такое и в голову не могло прийти, и в сердце и в мыслях у меня был только ты!

Таня была уверена, что не один мужчина охотно оказал бы ей подобное внимание, но она никогда не поступила бы так с Питером. А он и Алиса поступили так с ней. Это была двойная потеря: Таня потеряла сразу и мужа, и лучшую подругу, и оттого ей было вдвойне больнее.

– Послушай, давай попробуем не ворошить это на время праздников. Попробуем успокоиться и разобраться в своих чувствах. Все мы сейчас напряжены и потеряли самообладание. Я постараюсь разобраться в этом к тому моменту, как тебе нужно будет возвращаться в Лос-Анджелес. Прости, Тан, но я не знаю, что еще могу сделать или сказать. Мне нужно время. И всем нам нужно время. Возможно, к нам вернется здравомыслие и мы примем правильное решение.

– Я мыслю вполне здраво, – ответила Таня, взглянув Питеру в глаза. Она сделалась бледная как мел. – Это ты свихнулся. Или, возможно, я свихнулась, когда подписала этот контракт. Но такого я не заслужила, – повторила Таня, и глаза ее вновь наполнились слезами.

– Да, не заслужила. И я не хотел причинять тебе боль.

Теперь, когда все выплыло наружу, прятаться от реальности было невозможно. Эти две женщины тянули Питера в разные стороны, и он оказался совершенно сбит с толку.

– Только давай договоримся ничего не говорить детям, пока мы сами не поймем, что же нам делать.

Таня, не раздумывая, согласилась с Питером. Но дети все равно почувствуют, что что-то неладно. Отношения Тани и Питера вряд ли могут оставаться прежними. А тут еще и Алиса станет по непонятной для детей причине нежеланной гостьей. Как объяснить это девочкам? Придется врать, и врать очень изобретательно, чтобы продержаться рождественские каникулы. Но как бы они ни старались, дети ведь не слепые. У Питер вид – в гроб краше кладут, Таня совершенно раздавлена. Алиса превратилась в затворницу и бьется в истерике. Она не желала, чтобы Питер пошел на попятную, когда Таня уедет. Она заявила Питеру, что-либо они перестают скрывать свои отношения, либо между ними все кончено. Когда Таня обо всем догадалась, Алиса одновременно и смутилась, и почувствовала облегчение. Она не скрывала, что не стыдится того, что они сделали. Она любит Питера, а разоблачение со стороны Тани заставит Питера решать, чего же он хочет и что будет делать. Еще она сказала, что нисколько не жалеет о том, что пожертвовала дружбой с Таней ради него. Она любит его, и любит уже давно. Это оказалось для Питера еще одним ударом грома с ясного неба.

Таня и Питер были на кухне, когда Мэган и Молли вернулись домой. Увидев расстроенных родителей, девочки сразу поняли, что что-то случилось. Мать была не похожа сама на себя, девочки никогда не видели ее такой. Отец поспешно встал и пошел выносить мусор.

– Что случилось? – спросила Молли, глядя на мать.

Таня попыталась принять довольный вид, но получилось у нее плохо.

– Умер мой старый друг, с которым мы вместе учились в колледже. Я только-только узнала эту новость и очень расстроилась. Мы как раз говорили об этом с папой, – сказала Таня, вытирая слезы.

– Мне очень жаль, ма. Я могу чем-нибудь помочь?

Таня покачала головой, не в силах ничего сказать. Тут вернулся Питер. Их взгляды встретились. Отец был в таком же смятении, как и мать, и Мэган это заметила. Девочки ушли наверх, а через несколько минут появился Джейсон. Он тоже заметил, что дело неладно, и вскоре отправился совещаться с сестрами. Дверь в комнату родителей была закрыта – неслыханное дело для дневного времени. Они понимали, что что-то творится, но не могли догадаться, что же именно, чувствовали лишь, что случилось нечто серьезное. Мэган решила, что мать хочет развестись с отцом и навсегда остаться в Лос-Анджелесе.

– С ума ты сошла! – возмутилась Молли. – Она никогда не бросит ни папу, ни нас.

Молли была твердо в этом уверена.

– Через год нас тут не будет, – напомнила ей Мэган. – А в этом году она же нас бросила. Вот увидишь – она уезжает. У бедного папы такой несчастный вид.

Мэган, еще не зная, что произошло, заранее жалела отца.

– У мамы вид не менее несчастный, – заметил Джейсон. – Надеюсь, речь не идет о серьезной болезни.

Молодые Харрисы понимали, что случилось что-то очень серьезное, и встревожились не на шутку. Питер с Таней в своей комнате снова пытались выяснить отношения, стараясь говорить как можно тише.

К вечеру в доме воцарилась странная атмосфера. Казалось, что в доме покойник. В конце концов Таня поехала и вместе с Джейсоном купила рождественскую елку, чтобы окончательно не сорвать праздник. Но, уже наряжая елку, Таня не смогла сдержать слез, и это увидела Молли. Она попыталась выяснить, что случилось, но Таня ей не сказала. До конца праздников все ходили, словно по тонкому льду, – прежде всего сами Питер и Таня, но и о детях можно было сказать то же самое. Однажды Таня увидела на дороге Алису и быстро свернула в сторону. А когда Мэган прямо спросила Таню, почему они ни разу за все время не позвали Алису в гости, Таня придумала какую-то неубедительную отговорку и сказала, что все были слишком заняты. Мэган тут же возмутилась:

– Ты к ней ревнуешь, ма! Из-за того, что нам нравится с ней общаться и она для нас словно вторая мать. Ну так имей в виду, что, если бы ты была дома, пока мы заканчиваем школу, ей не пришлось бы с нами возиться. Она занимается этим потому, что ты нас бросила! – заявила Мэган со всей безжалостностью юности.

Таня ничего на это не ответила и постаралась скрыть слезы. Но поняла, что то же самое можно сказать и о Питере. Если бы она не уехала работать в Лос-Анджелес, Алиса не взяла бы на себя заботу о нем и не стала бы по нескольку раз в неделю приглашать его и девочек к себе на ужин. Иными словами, по мнению Мэган, Таня получила то, что заслужила. Таня задумалась: а вдруг это правда? Но ведь она четыре месяца провела в Лос-Анджелесе, и ей тоже было одиноко, но она же не стала изменять Питеру!

До самого кануна Рождества атмосфера в доме оставалась угнетенной. Они все вместе сходили в церковь, как и прежде. Мэган огорчилась, что они не сидят рядом с Алисой. Она сказала, что ей жалко Алису, и уселась в церкви рядом с ней. Таня простояла всю службу на коленях, спрятав лицо в ладонях, по щекам ее струились слезы. Питер же всю службу смотрел то на нее, то на Алису. Одна взглядом умоляла его решиться и начать с ней новую жизнь, вторая горько оплакивала жизнь прежнюю. Несколько дней назад Питер сказал Алисе, что не может говорить с ней, пока не примет решения, и теперь Алиса, похоже, пребывала в панике. Непредвиденные итоги их короткого романа оказались подобны цунами и оставили после себя разрушительные последствия.

Кое-как им удалось пережить рождественские праздники, а вскоре после этого дети уехали в Тахо кататься на лыжах – Новый год они планировали встретить в горах. Таня была уверена, что они уехали с облегчением. Она изо всех сил старалась скрыть происшедшее, но у нее плохо получалось притворяться, и к моменту отъезда детей они с Питером оба были близки к нервному срыву. Всякий раз, когда Питер выходил из дома, Таня была уверена, что он отправился к Алисе. Таня больше не доверяла ему.

Новый год они решили не отмечать. Таня сказала, что она просто не в состоянии. Так что они отправились спать, а утром поговорили. Накануне они улеглись в десять вечера, но у обоих был такой вид, как будто они вообще не спали. Таня все это время плохо спала и просыпалась вся разбитая, с тяжелой головой и колотящимся сердцем. Она больше не спрашивала у Питера, что он намерен делать. Она решила, что он сам ей скажет, когда будет знать.

Они лежали рядом в кровати и не спешили начать разговор. В окно Тане была видна крыша Алисиного дома. Питер же лежал на спине и упорно разглядывал потолок.

– Я не буду больше встречаться с Алисой, – наконец произнес Питер. – Думаю, так будет правильно.

В комнате воцарилось молчание. С точки зрения Тани, правильным было бы не завязывать этот роман. Его прекращение было всего лишь наименьшим злом.