Хочу «Оскар»! Стил Даниэла

Глава 14

Две недели, которые Таня провела дома, были мукой от начала и до конца. Таня старалась держаться перед девочками, Питер вел себя подчеркнуто корректно и унизительно сочувственно. За те пять недель, которые они не виделись, его жизнь полностью переменилась – теперь он принадлежал Алисе.

Таня пребывала в каком-то оцепенении. Она мучительно пыталась понять, как такое могло произойти. Она то винила во всем себя, то Питера. И, конечно же, Алису. Когда наконец пришло время возвращаться в Лос-Анджелес, Таня испытала облегчение. Она еще больше похудела и стала выглядеть просто пугающе. К тому моменту, как она вышла на работу и встретилась с Максом и Дугласом, она была еле жива. Она старалась целиком уйти в работу, чтобы не думать о том, во что превратится ее жизнь теперь, когда Питер оставил ее. В течение тех двух недель в Россе Тане приходилось задавать Питеру болезненные вопросы – например, что из мебели он собирается забрать. Поскольку девочкам в июне должно было исполниться восемнадцать, проблем с опекой не должно было возникнуть. Им даже не потребуется составлять график визитов. Дети смогут видеться и с Таней, и с Питером, когда сами этого захотят. Все было до боли просто. На второй день работы с Максом и Дугласом Таня по-прежнему была похожа на тяжелобольного человека. Макс сразу же обратил внимание на то, что Таня выглядит ужасно, но подошел к ней только в конце дня, когда Таня укладывала бумаги в свой портфель.

– Можно мне спросить, как прошел отпуск? – осторожно поинтересовался Макс. На самом деле он уже обо всем догадался по Таниному виду.

– Не надо, Макс. Боюсь, что у меня уже нет сил на откровенный разговор. Прости…

Но минуту спустя Таня обреченно проговорила:

– Он уходит к другой женщине в июне, когда девочки закончат школу. Он думает, что они поженятся. Как он сказал, «так уж суждено». Вот такая у меня получилась личная мыльная опера. Дрянной поворот? Вы так ведь думаете?

– Жизнь – вообще дрянная штука, – сочувственно произнес Макс. Он услышал злость и гнев в Танином голосе, а под гневом пряталось разбитое сердце. Макс это видел. – Просто обалдеть, до чего она бывает паршивой – даже у вроде бы приличных людей.

– Ладно, Макс, – Таня старалась говорить бодрым голосом, но у нее это плохо получалось. – Ничего, я справлюсь. Мне просто надо привыкнуть ко всему этому.

Макс знал, что дети Тани в конце лета уедут в колледж. Она останется одна, а Макс подозревал, что для нее это будет нелегко. Она весь год только и говорила, что о своей семье. И вот теперь ее муж уходит. Она так или иначе потеряет всех, кого любила. Максу было искренне жаль Таню.

– Иногда наихудшие события оказываются для нас спасением. Только мы этого до поры до времени не знаем. Но, возможно, когда-нибудь вы поймете, что так оно и было. Хотя, с другой стороны, вполне может быть, что однажды вы оглянетесь назад и поймете, что этот период вашей жизни просто пошел коту под хвост.

Таня невольно улыбнулась.

– Думаю, это как раз мой случай. Такая перспектива меня совсем не радует.

– По крайней мере, теперь я вижу, что вы остаетесь в здравом уме. А это уже неплохо. Думаю, я могу посоветовать вам лишь одно: ищите спасения в работе. Лично я всегда именно так и спасался. Когда моя любимая умерла от рака, единственным, что помогло мне не спятить, была работа. Это один из немногих способов выкарабкаться.

Таня кивнула. Она еще не думала об этом. Она думала об их планах на лето и о том, каково это будет – поехать в Тахо без Питера, конечно же, после того, как они сообщат новость девочкам. И еще она думала об их поступлении в колледж. Девочки получили свои готовые пакеты документов для колледжа, когда она была дома. Разбитое сердце помешало Тане по-настоящему порадоваться за них. Но, по крайней мере, сами они были в восторге. Обеих брали туда, куда они больше всего хотели. Мэган собиралась учиться в университете Санта-Барбары вместе с братом, а Молли – в школе киноискусства в Калифорнийском университете. Но Таня абсолютно не представляла себе, что она будет делать, когда они уедут. Раньше она думала, что наконец-то сможет проводить больше времени с Питером, но теперь он будет проводить это время с Алисой. Таня чувствовала себя кораблем без якоря, болтающимся на волнах, потому что якоря, чтобы удержаться на месте, у него нет. Все ее якоря исчезли. Эта мысль ужасала. Макс был прав: единственное, что у нее осталось, – это работа и свободные дни, которые она может провести с детьми.

Все то время, пока снятый материал доводился до ума, Таня каждую неделю летала домой. Теперь ее рабочий график был куда более щадящий. Таня как могла старалась избегать Питера, который проводил много времени по соседству, у Алисы. А девочки не задавали никаких вопросов. Они все как будто шли по минному полю и знали об этом, и прилагали все усилия, чтобы не сделать опасного движения. Тане очень хотелось понять, о чем девочки думают. Скоро они должны были обо всем узнать, мысль о том, что в июне ей придется сказать обо всем девочкам и Джейсону, приводила Таню в ужас. Ну а пока что она старалась держать себя в руках, проводить побольше времени с дочерьми и писать по ночам беспросветно депрессивные рассказы, по большей части о смерти, чего раньше не делала никогда. В определенном смысле слова их брак умер, а Таня не знала иного способа оплакать его, кроме как написать об этом.

В мае, в последнюю неделю работы, Дуглас встретился с Таней и обратился к ней с интересным предложением. Они несколько раз ужинали вместе, обсуждая работу. Дуглас снова пригласил ее провести время у его бассейна, но Таня каждый раз уезжала на уик-энды.

Дуглас собирался начать работу над новым фильмом, но на этот раз с другим режиссером, женщиной, завоевавшей не одного «Оскара». Это была трагическая история о женщине, совершившей самоубийство, и Дуглас хотел, чтобы Таня написала сценарий. Эта история вполне соответствовала ее нынешнему настроению, но Тане не хотелось оставаться в Лос-Анджелесе. В глубине души она считала, что ее брак не выдержал испытания разлукой, и ругала себя за то, что взялась за работу над сценарием. Тане хотелось сейчас лишь одного – вернуться в Росс. За ужином Таня так и сказала Дугласу.

– Ой, Таня, ну не заводите эту песню снова! – воскликнул Дуглас. – Поезжайте домой, посидите там какое-то время, попишите рассказы – и возвращайтесь к нам. Ваше время в Марине истекло или скоро истечет. Вы написали отличный сценарий для нашего фильма, он даже может принести вам «Оскар». А если нет, так следующий принесет. Вы не сможете убежать от своей судьбы. Ваш муж, надеюсь, это переживет. Пережил же он этот год! – уверенно произнес Дуглас. – Вот и со следующим фильмом как-нибудь смирится.

– Вообще-то он не смирился, – тихо сказала Таня. – Мы разводимся.

Впервые она увидела Дугласа ошеломленным.

– Вы? Идеальная жена? Ушам своим не верю! Но что случилось? После Рождества вы упоминали, что у вас какие-то проблемы, но я так понял, что все уладилось. Вынужден признать, что я потрясен.

– А я тем более, – удрученно сказала Таня. – Он уходит к моей лучшей подруге, а по совместительству и соседке.

– Какая банальность! Теперь понимаете, что я имел в виду? – не упустил случая Дуглас. – Вы там чужая, теперь-то что вас там привлекает? Я хочу начать съемки нового фильма в октябре, подумайте над этим. Я позвоню вашему агенту и сделаю официальное предложение.

После этого разговора Дуглас стал более внимательным к Тане. Он действительно позвонил агенту, а Уолт, ошеломленный названной суммой, перезвонил Тане на следующий же день. Ей был предложен гонорар более значительный, чем прежде. Дуглас твердо хотел заполучить Таню для нового фильма. Но Таня была непреклонна, она завершила свои дела в Лос-Анджелесе и не собиралась возвращаться. Сама работа привлекала Таню, но ее последствия разбили ей жизнь. Теперь Таня хотела одного: спрятаться дома и зализать раны.

– Тан, я советую вам принять это предложение, – сказал ей Уолт. – Вы просто не можете отказаться.

– Еще как могу! Я отправляюсь домой. Проблема заключалась в том, что на самом деле у нее не было дома, куда можно было бы вернуться. Нет, дом-то остался, только вот домом он больше не был. Вернувшись на следующей неделе в Марин, Таня осознала, как мучительно для нее будет находиться там без детей. Питер ушел, и как только девочки уедут в конце августа в колледж, она останется совсем одна. Впервые в жизни! Уже в понедельник Таня позвонила Уолту и сказала, что принимает предложение Дугласа. Она поняла, что в этом ее спасение, как и говорил ей Макс. Через неделю она подписала договор. Когда Таня сказала об этом Питеру, тот торжествующе заявил:

– Я же говорил, что ты опять туда уедешь!

Но он ошибался – Таня никогда бы не вернулась в Лос-Анджелес, если бы не его измена. Это он, Питер, прогнал ее обратно. Таня рассказала об этом Максу, и тот поздравил ее с правильным решением. Таня понимала, что после расставания с Питером и девочками ее спасет только работа.

Оставшаяся часть лета была сплошным кошмаром. В конце мая работа над фильмом закончилась, и Таня вернулась домой. Через неделю у девочек был выпускной бал, со всей соответствующей пышностью, церемониями и поздравлениями. У Питера хватило такта не приглашать на выпускной Алису. А на следующий день они сообщили детям, что разводятся. Все плакали, включая Питера и Таню. Мэган с присущей ей прямотой сказала, что она рада за Алису, хоть ей и жалко мать. Она даже обняла Таню. Молли известие о разводе родителей просто убило, а Джейсон был потрясен вдвойне – ведь он дружил с Джеймсом, сыном Алисы. В общем, дети переживали, хотя Таня опасалась их более острой реакции. Они все любили Алису, и хотя им и было жалко мать, они отчасти понимали, почему так произошло. В глубине души каждый из них считал, что Питер с Алисой больше подходят друг другу, хотя говорить этого матери не стали.

Таня сообщила им, что в октябре она начнет работать над следующим фильмом, и это никого из них не удивило. Они спросили про Тахо, и Таня сказала, что поедет с ними. Питер с Алисой уехали в Мэн, навестить ее родственников. Все было очень культурно и хорошо организовано, и дети получили возможность приезжать хоть к Тане, хоть к отцу и Алисе. Для них это было куда легче, чем если бы Питер женился на ком-нибудь другом. Через день после того, как они сообщили все детям, Питер переехал в Милл-Уолли, где Алиса купила дом. Она сама уже месяц жила там. Ее дом в Россе был выставлен на продажу, и Питер сказал, что его покупает одна знакомая семья. Словом, все формальности были улажены, вопросы решены без потерь и кровопролития. И только Тане казалось, что ее собственная жизнь лежит в руинах. Она с нетерпением ожидала возвращения на работу, чтобы можно было не думать ни о чем. Все, что раньше она так любила, – дом, родной городок – стало ненавистно ей. Любовь к детям – только она – давала Тане силу. Но одновременно Таня понимала, что им не очень интересно с ней – слишком уж она угнетена. Но когда они все вместе отправились в Тахо, Таня стала понемногу приходить в себя. Таня уже начала по ночам работать над новым сценарием. Это была трагическая история, но она нравилась Тане и соответствовала ее нынешнему настроению. Дуглас время от времени звонил ей. Таня отсылала ему написанное по факсу, и Дугласу нравилось то, что у нее получалось. Он считал, что если не предыдущий сценарий, так этот точно принесет ей «Оскара». Новый фильм получил название «Ушедшая».

Питер с Алисой приехали в Росс в конце августа, чтобы отвезти Джейсона и Мэган в Санта-Барбару. Таня ехала сама, на своей машине. Она увидела Алису впервые за несколько месяцев, и эта встреча стоила ей сил, но она это выдержала. Друг с другом они не разговаривали. Питеру, судя по его виду, было не по себе еще больше, чем Тане.

Через неделю они отвезли Молли в Калифорнийский университет. Таня очень радовалась, что Молли будет теперь в Лос-Анджелесе, поскольку сама она должна была снова поселиться в «Беверли-Хиллз» в своем бунгало номер два. Таня перебралась туда в тот же день, как отвезла Молли в студенческое общежитие. В первый же вечер Молли пришла к ней в бунгало на ужин. Теперь бунгало казалось Тане родным домом. Таня сама не понимала, как пережила последние пять месяцев с того момента, как Питер сообщил, что уходит от нее. Это были самые трудные месяцы в ее жизни. И все-таки она сумела их пережить, хотя и сама не понимала, как ей это удалось. И вот теперь она сможет забыться, уйти целиком в работу над новым фильмом. Работа сделалась для Тани спасительным якорем. Она оказалась тем спасением, о котором говорил Макс.

На следующий день она пришла в офис к Дугласу, чтобы поговорить о фильме. Там она познакомилась с Аделью Майклз – женщиной-режиссером, от которой Дуглас был в полном восторге. Тане она понравилась с первого взгляда. Они были ровесницами, и у них оказалось много общего. В одно и то же время они учились в университете Беркли, хотя никогда там не встречались. Таня уже не была новичком и в отличие от своего первого появления в Голливуде теперь чувствовала себя более уверенно и спокойно. Она понимала, что снимать этот фильм будет непросто, но это ее не пугало.

После совещания Дуглас пригласил их обеих на обед в «Спаго», а потом отвез Таню в гостиницу и спросил ее мнение.

– По-моему, вы удачно выбрали режиссера, Адель – очень интересный человек, – сказала Таня. – Она просто великолепна.

Тане было интересно, уж не запал ли Дуглас на эту женщину – та была очень привлекательна, – но не стала задавать ему вопросов. Ее это не касалось, у Дугласа своя голова на плечах, да к тому же он очень осторожен в выборе женщин. Таня уже знала, что ему нравятся женщины влиятельные, которые достойны быть рядом с ним. Своего рода трофеи, хотя и необычные. Дугласу нравились умные женщины, а Адель Майклз определенно была такой женщиной. Таня с Дугласом проговорили о ней всю обратную дорогу до отеля.

– Я рад, что она вам понравилась, – успокоенно сказал Дуглас. – Кстати, как вы провели лето? Я так и не спросил.

– Интересно, – честно ответила Таня. Сейчас она чувствовала себя рядом с Дугласом куда непринужденнее, чем год назад. Тогда все было ново для нее, а Дуглас ее смущал и пугал. Теперь она относилась к нему как к давнему приятелю, хоть и боссу. – Питер перебрался к своей новой избраннице, дочери уехали учиться, так что мое гнездо опустело. Все разлетелись, и всё разлетелось вдребезги.

Таня с грустью усмехнулась, подумав о том, как все изменилось за прошедший год. Она снова вернулась в Лос-Анджелес, а бунгало номер два стало ее домом на время работы над еще одним фильмом. О таком еще совсем недавно она и подумать не могла.

– Знаете, Дуглас, а вы были правы. Моя жизнь в Марине закончилась – во всяком случае, на сегодняшний день это так.

– И хорошо, – уверенно произнес Дуглас. – Я никогда не мог представить вас там.

Эта жизнь двадцать лет прекрасно устраивала и саму Таню, и ее семью. Теперь же ей нужно найти путь и обустроить новую жизнь. Таня все еще не могла привыкнуть к этой мысли.

– Не хотите в воскресенье наведаться ко мне? Позагорать? Предлагаю то же самое – бассейн, шезлонг, еда. Разговаривать не обязательно. Мы просто отдохнем.

Таня знала, что с началом съемок жизнь снова завертится со страшной скоростью, и приглашение Дугласа прозвучало очень своевременно. В прошлый раз все было отлично, а уж Дуглас за инструментом просто потряс Таню. Таня надеялась, что он и на этот раз будет играть.

– Я постараюсь на этот раз не храпеть, – рассмеявшись, Сказала Таня. – Спасибо за приглашение.

– В воскресенье к одиннадцати утра. И как-нибудь вечером – поесть суши. Может, на следующей неделе, пока не начался сумасшедший дом.

Скоро должны были начаться предварительные совещания, после встречи с Аделью Таня ожидала их с нетерпением. Ей казалось, что с этой женщиной будет интересно работать.

Дуглас уехал на своем новом «Бентли». Таня помахала ему рукой и отправилась в бунгало. Всю вторую половину дня она работала над сценарием и засиделась за компьютером допоздна. Закончив с делами, Таня поднялась из-за рабочего стола и приказала себе выбросить из головы мысли о Питере. Странное у нее было чувство: вновь вернуться сюда, в бунгало, но уже не его женой. Их бракоразводный процесс начался в июне и должен был завершиться в декабре. Двадцать лет жизни, и что у нее есть сейчас? Слава богу, хорошие дети и дом, который больше не был ей домом и куда не хотелось возвращаться. Таня чувствовала себя дома здесь, в этом бунгало. Удивительно, до чего же изменилась ее жизнь. Удивительно и печально.

В субботу Таня встретилась с Молли, и они вместе пообедали. Потом Таня отвезла дочь обратно в общежитие. Они хорошо провели время вместе, поговорили с Мэган и Джейсоном по мобильному телефону. Приятно было знать, что теперь все они неподалеку, в особенности Молли, которая была так близка с матерью. Во время обеда Таня и Молли говорили о разводе. Молли призналась, что она до сих пор не может оправиться от потрясения из-за того, что отец оставил мать. Это трудно было объяснить и трудно понять. Молли пыталась успокоить мать, убеждая ее двигаться вперед. Она спросила у Тани, не собирается ли она начать встречаться с кем-нибудь, завязать более близкие отношения. Таня двадцать два года любила только Питера, и ей казалось немыслимым сблизиться с другим мужчиной.

– Ничего, ма, тебе еще кто-нибудь встретится, – подбодрила ее Молли.

– Меня это не волнует, я уж лучше поработаю. Потом они поговорили о парнях в университете.

Молли призналась, что ей очень понравились сразу два юноши.

Вечером, вернувшись в гостиницу, Таня долго лежала в постели и размышляла об их с Молли разговоре. Перспектива встречаться с кем-либо казалась Тане невероятной. Хотя Питер теперь жил с другой, Таня по-прежнему ощущала себя его женой. Она представить себе не могла, что увлечется кем-то другим. У нее не было ни малейшего желания встречаться с каким-нибудь мужчиной. Ей хотелось лишь видеться со своими детьми и работать над новым фильмом. Что же касается нового романа, сказала она себе, то, может, когда-нибудь это и произойдет, но определенно не скоро, а может, и никогда.

На следующее утро Таня отправилась к Дугласу за обещанным спокойным воскресным отдыхом у бассейна. Дуглас был так же гостеприимен, как и прежде, день так же способствовал расслаблению, погода была даже лучше, чем в прошлый раз. Когда Дуглас принес Тане обед, они несколько минут поговорили о новом фильме, а потом перешли на другие темы. День выдался чудесный. Памятуя о том, каким напряженным Дуглас выглядит на съемочной площадке или во время рабочих совещаний, Таня в который раз удивилась тому, каким любезным и беззаботно-веселым он бывает дома, когда, оставив дела, праздно проводит время у бассейна.

– И как вы относитесь к переменам в своей жизни? – спросил Дуглас у Тани после обеда, когда они сидели в шезлонгах. Дуглас был приятным собеседником и подсказал ей несколько слов для кроссворда в «Нью-Йорк таймс». Таня даже удивилась тому, каким знатоком он себя показал. Дуглас понимал, что ей непросто будет пережить развод, он хорошо помнил, как стойко она защищала свой брак. Дуглас и предположить не мог, что с Таней может произойти нечто подобное, он понял, что и для нее это был неожиданный удар. Достаточно было взглянуть на похудевшую и измученную Таню, чтобы понять, через какие душевные муки она прошла. Дуглас восхищался ею. Он и пригласил ее к себе, чтобы подбодрить и успокоить.

– Честно? – отозвалась Таня. – Я даже и не знаю. Наверное, я в шоке. Год назад я считала, что пребываю в счастливом браке и что у меня самый замечательный муж на свете. Девять месяцев назад я обнаружила, что он мне изменил. Шесть месяцев назад он сообщил мне, что хочет развестись со мной и уйти к моей бывшей лучшей подруге, к той самой женщине, с которой он мне изменил. А через три месяца я буду разведена. У меня голова идет кругом.

Дуглас понимающе слушал. Описание было исчерпывающим. Ее брак разрушился со скоростью звука. Даже он, человек посторонний, был обескуражен, каково же пришлось Тане?!

– Таня, я искренне сочувствую вам, – проговорил Дуглас, – но вы молодец, держитесь неплохо. Ведь так? – с беспокойством спросил он. Сейчас Дуглас был неузнаваем – где были его жестокость и ирония?! Перед Таней был искренне разделивший ее беду друг.

– Думаю, да. Я, правда, сама не очень понимаю, что считать нормой. Насколько нормальной мне полагается себя чувствовать? Иногда мне кажется, что я свихнулась. Я просыпаюсь и думаю, что мне все это приснилось, а потом меня словно бьют обухом по голове, и я вспоминаю, что все случилось на самом деле. Очень неприятный способ просыпаться.

– У меня у самого были подобные времена, – признался Дуглас. – Наверное, они у всех бывают. Главное, выйти из них с минимумом потерь и не озлобиться. Это не так просто, как кажется. Кое-какие скверные переживания до сих пор вызывают у меня злость, а в конечном итоге и страх. Думаю, вы должны испытывать нечто подобное. Кажется, все это стало для вас большой неожиданностью.

– Так оно и было. Я была уверена, что у нас счастливый брак. Наверное, я видела только внешнюю сторону. Никогда, Дуглас, не спрашивайте у меня совета касательно человеческих взаимоотношений. Мне до сих пор кажется, что мой муж… мой бывший муж, – с усилием произнесла Таня, – просто свихнулся. Не говоря уже о моей лучшей подруге, продемонстрировавшей полное отсутствие порядочности. Как вы правильно заметили, это оказалось для меня сильным разочарованием.

– А вас никто не заинтересовал?

Таня всегда была очень симпатична Дугласу, и он полагал, что она должна очень нравиться мужчинам.

Таня рассмеялась:

– Это все равно что спрашивать у выживших в Хиросиме, не случалось ли им попасть еще под одну атомную бомбу? Я как-то не рвусь предпринимать новую попытку. Возможно, то, что случилось со мной, навсегда излечило меня от подобных вещей. Вчера вечером дочь сказала мне, что мне нужно начать с кем-нибудь встречаться. Но мне так не кажется, – сказала Таня, устремив задумчивый взгляд на воду. – В моем возрасте поздно выходить замуж и заводить детей. И я даже не уверена, что хочу с кем-нибудь встречаться. На самом деле я уверена в обратном. Я не хочу, чтобы мое сердце снова было разбито. Хватит и одного раза!

– Ну не можете же вы уйти в монастырь! Мне трудно поверить, что вам захочется пробыть одной до конца жизни. – Дуглас мягко улыбнулся. – Это было бы ужасной потерей. Когда-нибудь вы снова наберетесь храбрости.

– Зачем?

– А почему бы и нет?

– Я не могу придумать правильного ответа ни на тот, ни на другой вопрос.

– Это означает, что вы пока не готовы, – со знанием дела прокомментировал Дуглас, и Таня кивнула. Это было странно – обсуждать с Дугласом свою личную жизнь или, точнее, отсутствие таковой.

– Не готова – это слабо сказано. Я в последнее время чувствую себя, словно кандидат на участие в Параолимпийских играх. – Питер в буквальном смысле слова сшиб ее с ног, и с тех пор она так и не могла отдышаться – хотя чему тут было удивляться? – И не нахожу ничего привлекательного в новом романе. Женщины начинают на что-то надеяться, прихорашиваются, а потом не знают, куда себя деть рядом с другим человеком. Мне даже в колледже не нравилось ходить на свидания. Ухажеры то и дело нарушали обещания, отменяли свидания или просто не приходили на них. Я всех их терпеть не могла, пока не встретила Питера.

– Но встречаться время от времени с приятным вам человеком – что ж тут плохого? – продолжал Дуглас. Сам он тоже давно уже не стремился к постоянным отношениям, предпочитая время от времени бывать в обществе умных женщин, а иногда – в обществе особенно очаровательных. Дуглас любил показываться с ними на людях, хвастаться ими, как красивым обрамлением собственного образа.

– Красиво говорите, Дуглас. Но посмотрите хотя бы на тех же Джин Эмбер и Нэда Брайта. Они встретились на съемочной площадке, у них забурлила кровь, вспыхнул бурный роман – и все это к июлю закончилось скандалом с привлечением прессы. И что в этом хорошего?

Таня была права, Эмбер и Брайт заварили кашу, но они оба были молоды и популярны.

– Я же не предлагаю вам встречаться с юнцами, – со смехом сказал Дуглас, – или актерами любого возраста. Они все малость чокнутые, полностью зациклены на себе и славятся необязательностью. Я же думал о человеке более респектабельном, более разумного возраста.

– А мужчины бывают разумны? – поинтересовалась Таня. – Мне казалось, что Питер благоразумен – и полюбуйтесь, что он сделал. Разве такое поведение можно назвать разумным? А ведь его возраст, говоря вашими словами, можно назвать вполне разумным.

– Людям свойственно делать глупости в любом возрасте. Возможно, когда вы отправились работать сюда, это выбило его из колеи. Может быть, он из той породы мужчин, которые не могут и дня прожить в одиночестве. Впрочем, это его не извиняет.

– Она жила в соседнем доме и помогала ему заботиться о детях во время моего отсутствия. Он начал думать, что у них много общего, потому что она была там, а меня не было. Он боялся, что теперь я захочу постоянно жить в Голливуде. Он убедил себя, что я вернусь сюда для работы над новым фильмом. И, что глупее всего, так и получилось – но исключительно потому, что он бросил меня ради другой женщины, и мне не оставалось ничего другого, кроме как вернуться.

– А я-то думал, что вы вернулись потому, что вас очень заинтересовал наш новый проект, – поддел Таню Дуглас.

Таня опешила, а потом они рассмеялись.

– Ну, и это тоже. Но если бы я по-прежнему была замужем, я не взялась бы за новый фильм. Мне хотелось вернуться домой.

– Я знаю. Поверьте, Таня, ваш муж оказал вам большую услугу. Надеюсь, однажды вы это поймете. Вы чужая там, ваше место здесь. Вы слишком умны, чтобы сидеть в той глуши, вы и так засиделись там слишком надолго.

– Там было хорошо растить детей, – с тоской произнесла Таня. – Честно говоря, теперь мне стало там скучно и одиноко. Но это отличное место для семейной жизни и для детей.

– Поскольку ваша семейная жизнь закончилась, а дети выросли, мне кажется, для вас было намного лучше уехать оттуда. Здесь вам будет куда интереснее. И мы непременно как-нибудь получим для вас «Оскара».

Таня рассмеялась:

– Ваши слова да богу в уши!

Эта пословица пришла к Тане от Макса. Макс часто вставлял ее в свою речь. Вот и в последний раз, когда он звонил ей на прошлой неделе и приглашал на обед, Макс напомнил о ней Тане.

– Да, завоевать «Оскар» – это было бы любопытно, – сказала Таня.

– Это еще слабо сказано! Завоевать «Оскар» – это потрясающе. Восхищение коллег и слава лучшего в своем деле – это превосходная пища для самолюбия. Вы и так заслужили «Оскар» за «Мантру», но, боюсь, в этом году будет слишком много сильных конкурентов. Но в любом случае я полагаю, что вы его получите за «Ушедшую». Лично я на это рассчитываю.

– Спасибо за возможности, которые вы мне предоставили, Дуглас, – с чувством произнесла Таня. – Я очень вам признательна. И я рада, что вернулась, чтобы работать над новым фильмом вместе с вами.

Они оба знали, что этот фильм будет незаурядным – даже в большей степени, чем предыдущий.

– Я с нетерпением жду начала съемок. И я рад, что вы опять с нами. Думаю, фильм будет выдающимся не в последнюю очередь благодаря вашему сценарию.

Успешное начало Тани в качестве сценариста Дуглас оценил высоко. Его интуиция не подвела – Таня сделала прекрасный сценарий. За последний год Таня многому научилась и достигла значительных профессиональных высот.

– Из нас получится хорошая команда, – сказал Дуглас, с одобрением глядя на Таню. – На самом деле, – добавил он вдруг так тихо, что Таня едва расслышала его слова, – я думаю, что из нас может получиться очень неплохая команда и в другом отношении.

Сначала Таня даже не поняла, что он имеет в виду, но Дуглас смотрел ей в глаза, не отводя взгляда. Они сидели рядом у бассейна, в собственном мире Дугласа, куда он обычно никого не допускал.

– Таня, вы поразительная женщина. Мне кажется, мы можем много дать друг другу. Может быть, вы бы согласились встречаться со мной иногда по более серьезным поводам, чем ужин в суши-баре? Я бываю на некоторых мероприятиях, которые, как мне кажется, могут быть вам интересны. Не окажете вы мне честь и не составите ли мне компанию?

Просьба Дугласа поразила Таню. Дуглас откровенно и элегантно просил ее согласия на встречи с ним. Таня сидела, ошеломленно глядя на него, и не знала, что сказать.

– Обещаю, что буду очень внимателен к вам.

– Я… я не знаю, что сказать… возможно, это было бы действительно интересно, – осторожно произнесла она. Таня была встревожена этим предложением – попасть в неловкую ситуацию, если вдруг между ней и Дугласом возникнут личные взаимоотношения. Тане не хотелось бы попасть в такую историю, в которой оказались Джин Эмбер и Нэд Брайт. О скандале между ними писали все бульварные газеты. Впрочем, Таня не представляла, чтобы Дуглас мог вести себя подобным образом. Таня никогда не думала, что станет предметом его интереса – ведь, когда они работали вместе, она была серьезной замужней женщиной и не давала ни малейшего повода для ухаживаний.

– Что ж, давайте попробуем, – тихо сказала Таня. Она не знала, правильно ли поступает, она вообще не знала, как надо реагировать на предложение Дугласа.

Дуглас нежно коснулся ее руки, поднялся и ушел в дом. Через некоторое время из музыкальной комнаты до Тани донеслись звуки музыки. Дуглас на этот раз играл Шопена и Дебюсси. Таня лежала у бассейна, закрыв глаза, и слушала доносящуюся музыку. Дуглас играл чудесно, и Таня, успокоенная и умиротворенная, незаметно для себя уснула. Такой ее и увидел закончивший играть Дуглас и долго молча стоял рядом. Именно такую картину он и представил себе, когда впервые увидел ее. И вот теперь эта его фантазия стала реальностью. Правда, прошло с того момента больше времени, чем он полагал, но все же этот момент настал.

Дуглас осторожно разбудил Таню. Они еще немного поговорили, а потом он отвез ее в гостиницу и пообещал через несколько дней позвонить.

Глава 15

Когда Дуглас первый раз взял с собой Таню на званый ужин, это оказался куда более пафосный прием, чем она могла предположить. Таня надела черное платье для коктейлей, то самое, которое брала с собой год назад, черные лакированные сандалии, бриллиантовые сережки, короткий меховой жакет и взяла черную атласную сумку-конверт. Свои длинные волосы она на затылке собрала в пучок. Сидя в новом «Бентли» Дугласа, Таня выглядела очень элегантной – Дуглас, увидев ее, с одобрением кивнул. И сам он был, как всегда, безупречен. Они являли собой достойную пару. Прием давал один известный актер, принадлежащий к старой голливудской гвардии, известный и своей политической деятельностью. О его потрясающих приемах ходили легенды. Дом не уступал красотой жилищу Дугласа, хотя коллекция произведений искусства была не такой впечатляющей. Среди гостей было много людей из высшего эшелона кинобизнеса. Таня познакомилась с теми, о ком прежде только слышала, – Дуглас представил ее и восторженно отозвался о ее сценариях к «Мантре» и «Ушедшей». Он был неизменно внимателен к ней, и благодаря ему Таня чувствовала себя очень естественно.

Ужин был великолепен. Таня танцевала с Дугласом на танцплощадке у бассейна. Играл оркестр, специально приглашенный из Нью-Йорка на эту вечеринку. Они покинули гостеприимный дом за полночь, а потом еще зашли выпить в «Поло Лаундж». Таня выглядела оживленной и взволнованной. Она сказала Дугласу, что прекрасно провела время.

– Обычно у него на вечеринках собирается интересный народ, – заметил Дуглас. – Само собой, знаменитости в первую очередь, но я всегда находил там людей, с которыми я прежде не был знаком, но с которыми было чертовски интересно разговаривать.

Таня с ним согласилась. У нее сегодня тоже состоялось несколько интересных бесед. Дуглас постарался ввести ее в каждую группу приглашенных на прием. Он оказался внимательным, заботливым спутником. Таня сама удивилась тому, как непринужденно она себя чувствовала в обществе Дугласа. Когда они покинули ресторан, Дуглас поблагодарил Таню за то, что она приняла его приглашение. Он сказал, что благодаря ей этот прием доставил ему неизмеримо большее удовольствие.

– Мы скоро повторим этот опыт, – пообещал Дуглас, тепло улыбнувшись, и поцеловал ее в щеку. – Спасибо вам, Таня. Спокойной ночи и до завтра.

На следующий день у них было назначено рабочее совещание. Праздник кончился, и Тане снова предстояло стать Золушкой и взяться за работу. Но этот вечер стал для нее восхитительной сказкой, а возможно, и для Дугласа.

Дуглас проводил Таню до дверей ее бунгало. Там они простились, и Дуглас ушел с улыбкой на губах. Он уехал прочь на своем «Бентли», а Таня в это время раздевалась, думая о нем. Дуглас был закрытым человеком, Тане всегда казалось, что он тщательно скрывает свое истинное лицо, а особенно свой внутренний мир. Таню одолевало искушение – она хотела бы пробраться за стены, которыми Дуглас себя окружил, или подобрать ключ к замку. Больше всего в Дугласе Таня ценила его ум, но, надо было признать, Дуглас еще был очень интересным мужчиной. Ей никогда бы и в голову не пришло, что она будет испытывать влечение к этому человеку, – и вот, однако же, Таня обнаружила, что он ее привлекает. Ей понравилось танцевать с ним, разговаривать, делиться впечатлениями о новых знакомых. Дуглас сумел развеселить ее, да и сам с удовольствием смеялся над ее шутками. Таня почистила зубы и нырнула под одеяло, думая о том, что так легко и хорошо ей уже давно не было. Таня не искала корысти в расположении Дугласа, но прекрасно знала, что опереться на Дугласа Уэйна – это большая удача в Голливуде.

На следующее утро, во время совещания, Дуглас был сдержан. Адель подготовила свои замечания по поводу сценария, и они их обсудили. Несколько раз Дуглас возразил Тане, но в большинстве случаев он был согласен с ее доводами, а когда не соглашался, то объяснял, почему именно. Он обращался к Тане с подчеркнутым вниманием. Он следил, чтобы ей постоянно подавали чай ее любимого сорта, а после совещания присоединился к ней за ланчем. У Тани было такое ощущение, что Дуглас ухаживает за ней, незаметно и ненавязчиво, так, чтобы она не почувствовала себя неловко. Ощущение было странное, но очень приятное. Потом Дуглас проводил ее до машины и пригласил завтра поужинать вместе. Таня согласилась. Уехав, Таня поймала себя на том, что думает о Дугласе, о том, чем это все закончится. Возможно, и ничем, но выходить с ним в свет было приятно, особенно после прошедших шести ужасных месяцев.

Ее второе свидание с Дугласом было совсем иным. Дуглас привез Таню в уютный итальянский ресторанчик, и они просидели там вдвоем, беседуя, несколько часов. Дуглас рассказывал ей о своем детстве в Миссури. Его отец был банкиром, а мать происходила из великосветского семейства. Родители умерли, когда Дуглас был совсем молодым, и оставили ему кое-какие деньги. Дуглас воспользовался наследством, он отправился в Калифорнию, намереваясь стать актером. Но очень быстро понял, что самое интересное и прибыльное дело – продюсирование съемок. Дуглас вложил свои небольшие капиталы и заработал еще немного денег. И с тех пор он так и продолжал вкладывать и продюсировать и в результате составил огромное состояние. История была увлекательная, и Дуглас неспешно изложил ее Тане.

Свой первый «Оскар» Дуглас завоевал в двадцать семь лет, а к тридцати уже стал легендой Голливуда – и оставался ей и по сию пору. О нем рассказывали множество историй, и все восхищались способностью Дугласа превращать в золото все, чего он ни коснется. Ему завидовали и его уважали. Он был человеком требовательным и прямым и терпеть не мог отказов. Дуглас откровенно признался Тане, что это его стиль поведения – жесткий и последовательный. Несогласие вызывает в нем к жизни не лучшие черты – он превращается в капризного ребенка. Дуглас позволял Тане увидеть только то, что он сам хотел показать, но Таня чувствовала, что стены все еще стоят, а возможно, будут стоять всегда. У нее не было ни причин, ни желания штурмовать или рушить эти стены. Перед Таней стояла интересная задача: разобраться, что же собой представляет Дуглас Уэйн. При взгляде со стороны он представал необычайно умным, несколько отстраненным, осторожным человеком с потрясающими способностями финансиста. Он хорошо разбирался в живописи, любил музыку и говорил, что верит в ценности семьи – но для других. Он признавался, что с детьми чувствует себя неуютно. У него было немало странностей и причуд. Но в то же самое время Таня чувствовала, что Дуглас уязвим, может быть, и добр и для человека своего положения потрясающе непритязателен. А ведь сначала он предстал перед Таней ироничным, холодным, уверенным в себе человеком. Но теперь, когда они стали проводить больше времени вместе, Дуглас сделался значительно мягче.

Таня временами находила его несколько старомодным, но ей это даже нравилось. Дугласу было пятьдесят пять лет, и он уже двадцать пять лет был холостяком. Таня иногда в разговорах упоминала своих детей, но сам Дуглас никогда о них не расспрашивал. Он часто повторял, что дети – не его радость.

После очередного приятного вечера Дуглас снова поцеловал Таню в щеку. Таня спокойно относилась к этим невинным проявлениям дружеского расположения. Дуглас строго выдерживал дистанцию, установив для себя четко определенные границы, и ожидал того же от других. Он сразу давал понять, что ему не нравятся люди, пресмыкающиеся перед ним. Он терпеть не мог услужливых официантов, заносчивых владельцев ресторанов и метрдотелей, Дуглас не терпел ни навязчивости, ни фамильярности. Таня довольно быстро поняла и не раз убеждалась в этом. Дуглас не спешил сближаться с людьми и не любил, когда на него давили или когда ему что-либо навязывали. Таня без возражений приняла его правила, она не имела намерения заманивать его в ловушки или давить на него. Ее вполне устраивало нынешнее положение вещей, и она ничего не ждала от Дугласа. Их нынешние взаимоотношения казались Тане оптимальными для них обоих – они с Дугласом были просто друзьями.

Дуглас пригласил ее еще на несколько интересных мероприятий. Одно из них проходило в Лос-Анджелесском художественном музее. Вторым была премьера пьесы модного драматурга Нью-Йорка. Пьеса вызвала множество споров, и на представление собралась очень разнообразная и интересная публика. После спектакля Дуглас с Таней ускользнули, чтобы поужинать в одиночестве. Дуглас отвез Таню на ужин в «Л'Оранжерье», а не в забитый знакомыми «Спаго», где ему то и дело приходилось бы с кем-то здороваться. Ему хотелось побыть с Таней и не обращать внимания на окружающих, которые глазели бы на них и гадали, кто эта женщина. Дуглас заказал для нее икру в тарталетках. Потом они съели лобстера, а на десерт – суфле. Ужин был превосходным, вечер – прекрасным, а Дуглас галантен. Вся та неловкость, которую поначалу Таня испытывала в его присутствии, его резкие замечания, его провокационные, подчас циничные замечания о ее жизни и браке – все это не имело ничего общего с тем человеком, с которым она общалась теперь. Дуглас теперь был понимающим, добрым, интересным и внимательным и делал все, чтобы Тане было хорошо и спокойно. Он старался отыскать для нее что-нибудь необычное, что могло бы заинтересовать их обоих. Он был вежливым, обаятельным, любезным, уравновешенным, и Таня почувствовала, что теперь он даже осторожно защищает ее на совещаниях и на съемочной площадке. Он делал все, чтобы ей стало легче.

Их воскресные встречи у бассейна превратились в ритуал. Таня разгадывала кроссворды, а Дуглас в это время играл на пианино, либо она лежала на солнышке и загорала. Это было приятной сменой обстановки после рабочей недели, особенно после начала съемок. К съемкам группа приступила с недельным опозданием в начале октября, и, учитывая содержание фильма и строгие требования к игре актеров, атмосфера на съемочной площадке воцарилась нервная. Таня и Дуглас часто отправлялись куда-нибудь вечером, чтобы сбросить напряжение. Иногда Дуглас ненадолго заходил к Тане, и они заказывали еду в номер или ужинали в «Поло Лаундж», хотя там им было не так спокойно, как в ее бунгало.

У них с Дугласом, к счастью, оказалось немало общих интересов и общая нелюбовь к шумным и многолюдным сборищам. С каждым днем Таня все больше удивлялась тому, до чего же хорошо они поладили. Раньше ей бы и в голову не пришло, что с Дугласом может быть настолько интересно – хотя поздно вечером, оставшись в одиночестве в бунгало, она до сих пор признавалась себе, что скучает по Питеру. Да и странно было бы, если бы она по нему не скучала. Двадцать лет одним махом из памяти не выбросишь. Может, Питер и выбросил, но Тане до сих пор было странно не звонить ему по вечерам, чтобы пожелать спокойной ночи. Пару раз, когда ее особенно сильно терзали одиночество и тоска, она еле сдержалась, чтобы не позвонить ему. Тане не хватало домашнего уюта и его близости и тепла, которые двадцать лет скрашивали ее жизнь. Ей все еще трудно было свыкнуться с мыслью о том, что она и Питер уже никогда не будут вместе. Таня часто пыталась себе представить, как живет он теперь с Алисой, счастлив ли, или, может, он раскаивается и жалеет. Ей было трудно поверить, что их погоня за счастьем, включавшая в себя предательство жены и подруги и разбитые сердца, принесет им счастье. Дети в разговорах с Таней всегда были очень осторожны и избегали упоминаний о Питере с Алисой, и Таня была признательна им за это. Ей не хотелось ничего слышать о них, особенно из уст детей. Бракоразводный процесс должен был закончиться через два месяца. Таня отгоняла все мысли о нем. А Дуглас давал ей возможность отвлечься от печалей.

Как-то в воскресенье, у бассейна, Дуглас сам спросил ее о разводе. Они только что расправились с приготовленной Дугласом закуской, салатом из эндивия и крабом в панцире. Таня заметила про себя, что она совсем избаловалась. Нынешняя ее жизнь, от ужинов в «Спаго» и людей, узнающих ее на улице, и до комфорта бунгало номер два в «Беверли-Хиллз», разительно отличалась от жизни в Россе. Изменилось все, и большая часть этих перемен произошла по воле и желанию Дугласа.

– Таня, а когда завершится ваш бракоразводный процесс? – небрежно поинтересовался Дуглас, глотнув из бокала белого вина. У Дугласа был потрясающий винный погреб, и он познакомил Таню со множеством вин, о которых она слышала или читала, но никогда не пробовала. Кроме того, он был страстным поклонником гаванских сигар. С некоторых пор Тане стал нравиться их запах.

Вопрос Дугласа удивил Таню. Теперь, когда Дуглас был так внимателен и заботлив, он не задавал ей прямых личных вопросов. Он не затрагивал болезненные темы и вел разговоры главным образом на безопасные темы. Таня чувствовала, что Дугласу приятно ее общество, но он прочно держал дистанцию в их отношениях.

– В конце декабря, – ответила она. Тане не понравилось, что Дуглас спросил об этом. Его вопрос снова вернул ее к болезненному периоду, который она, пока еще тщетно, пыталась стереть из памяти. Таня пока представить себе не могла, что наступит день, когда мысли о Питере и его уходе к Алисе не будут причинять ей боль. Дуглас очень помог ей, занимая ее работой и новыми впечатлениями. И вдруг этот неожиданный вопрос застал ее врасплох.

– Вы уладили имущественные вопросы? – как ни в чем не бывало продолжал Дуглас. Его, как всегда, интересовала сугубо деловая сторона вопроса, эмоции значили для него намного меньше. Это была уже Танина сфера.

– Да нечего улаживать. Ценные бумаги мы поделили пополам, дом тоже. Мы владеем им совместно, но Питер согласен, чтобы я с детьми пока что жила в нем. Возможно, позже мы его продадим. Но пока дети учатся, его стоит сохранить. Чтобы было куда всем съезжаться на праздники и каникулы. И, наверное, я буду там жить в перерывах между фильмами – если, конечно, я и дальше буду работать в Голливуде. – Таня улыбнулась Дугласу. – Если же нет, то я вернусь в Марин и буду писать. Питер сказал, что может подождать с продажей дома. Он хорошо зарабатывает, но учеба детей обходится дорого, а нам надо платить за три колледжа, так что рано или поздно мы все-таки продадим его.

Плата за обучение влетала в кругленькую сумму.

А деньги, которые Таня получила за два ее сценария к фильмам, она вложила в ценные бумаги через брокера в Сан-Франциско, и они принадлежали ей лично. Питер не претендовал на них и не хотел от Тани ничего, хотя их имущество и находилось в совместной собственности. Он не был жадным до денег, просто хотел поскорее закончить с этими делами и зажить новой жизнью. Таня даже не знала, собираются ли Питер с Алисой пожениться.

– А почему вы спрашиваете? – спросила Таня, гадая, почему это вдруг Дуглас интересуется их разводом.

– Просто чтобы знать, – ответил Дуглас, раскуривая сигару. Таня узнала запах сигар, это были гаванские «Ромео и Джульетта» – кто-то привозил их Дугласу с Кубы. – Развод всегда казался мне паршивым делом. Люди дерутся из-за денег, будто уличные попрошайки, и пытаются распилить кушетку и пианино пополам. Развод превращает даже самых воспитанных людей в дикарей.

У Дугласа у самого было несколько таких стычек с женщинами, которые пытались вымогать у него деньги или добиться, чтобы он выплачивал им алименты как гражданским женам. Но два его развода, еще в молодости, прошли без конфликтов и осложнений. С тех пор Дуглас успешно избегал брачных уз.

– А вы собираетесь снова выйти замуж? – продолжал свой допрос Дуглас.

Он явно изменил своей деликатности, которая так устраивала Таню, когда они с Дугласом отдыхали вместе и говорили обо всем, что взбредет в голову. И вдруг сегодня он почему-то решил разрушить Танину безмятежность. Теперь, когда, к немалому своему удивлению, она начала привыкать к Дугласу, Таня очень не хотела, чтобы равновесие их отношений было чем-то нарушено. Она не была влюблена в Дугласа, но очень дорожила его отношением и его обществом.

– Не знаю, – честно призналась Таня. – Не вижу, зачем бы вдруг. Детей я больше не хочу. Я знаю женщин, которые рожали еще в более позднем возрасте, но я не хочу ничего начинать заново, я люблю своих детей, и слава богу, что они у меня есть. И мне не верится, что я встречу человека, с которым у меня все будет серьезно. Мне кажется, со мной это могло случиться только раз в жизни. Половину своей жизни я провела с Питером. Думаю, у меня не хватит духа начать заново, и я боюсь новых разочарований.

– Если бы ваши ожидания были иными, вы могли бы и не разочароваться, Таня, – рассудительно заметил Дуглас. – Вы верили в сказку, и потому, когда хрустальная туфелька разбилась, вы решили, что все кончено. Некоторые подходят к браку с более практических позиций либо более реалистично относятся к своим договоренностям. Так меньше вероятность разочарования. Лично я, если бы когда-нибудь решил снова жениться, предпочел бы именно так и поступить. Романтика и страсть не в моем стиле, и мне они кажутся гарантией несчастья. Если я вдруг когда-нибудь женюсь, то только на женщине, с которой мы будем близкими друзьями, с которой будем хорошо друг друга понимать, в которой я смогу найти поддержку и понимание, которая будет относиться к жизни с юмором. Все остальное кажется мне ненадежным.

Подход Дугласа был вполне разумным, и Таня понимала, чем он объяснялся. Она не могла представить себе Дугласа, потерявшего голову от любви. Но прекрасно представляла себе, как он вступает в связь с женщиной, которую любит и уважает, или хотя бы с той, которая ему нравится. Дуглас руководствовался не чувствами, а разумом. Хотя трудно было представить, чтобы у него возникли длительные взаимоотношения с какой-либо одной женщиной. Его, похоже, вполне устраивала жизнь одиночки.

– Дуглас, а вы никогда не хотели снова жениться? – Таня решила, что тоже имеет право задать прямой вопрос.

Дуглас казался вполне счастливым холостяком. Он уже давно, похоже, ни в ком не нуждался. А если ему хотелось общества, он знал, как это устроить. Ему очень нравилось общество Тани, но у нее не было ощущения, что Дуглас ухаживает за ней или влюблен в нее. Ему нравилось проводить с ней время и нравилась собственная жизнь. На данный момент это прекрасно устраивало их обоих. Дуглас не давил на нее, не ставил в неловкое положение, не стремился к близости. Они были деловыми партнерами, которые в силу обстоятельств, его усилий и ее доброжелательности стали друзьями. На данный момент такой расклад был для Тани идеальным. Пылкие ухаживания отпугнули бы ее, и Дуглас это понимал. Он чувствовал, что Таня еще не избыла свои взаимоотношения с мужем и, возможно, этот процесс затянется еще надолго.

Дуглас молчал, обдумывая вопрос Тани. Он и сам не раз задавал его себе, и каждый раз ответ был один и тот же. Как и Таня, он не видел никаких причин снова вступать в брак. Время от времени такая мысль у него мелькала, но никогда не задерживалась надолго. Дуглас считал, что не стоит столь радикально менять образ жизни.

– Не знаю, – повторил Танин ответ Дуглас. – Думаю, вы правы, в нашем с вами возрасте в этом нет особого смысла. Впрочем, ведь вы намного моложе меня, на двенадцать лет, если я не ошибаюсь. А вот в моем возрасте перспективы иные. Иногда я ловлю себя на мысли о том, что когда-нибудь окажусь один. Боюсь, мне не улыбается перспектива закончить жизнь в одиночестве. Но мне и не хочется, чтобы меня оседлала какая-нибудь молодая наездница с большими запросами, пристающая с просьбами заплатить за пластическую хирургию, новую спортивную машину, бриллианты и меха. Я бы охотно предоставил ей все это, но я не хочу видеть подобную алчную особу в качестве страхового полиса на старость. А вдруг я в шестьдесят лет попаду под автобус? Тогда получится, что я затеял все это совершенно напрасно.

Дуглас улыбнулся Тане и с удовольствием вдохнул в себя ароматный дым.

– На самом деле мне кажется, что я еще недостаточно стар, чтобы жениться. Надо подождать лет до восьмидесяти, когда из меня песок посыплется. Хотя тогда я могу и не найти хорошую женщину. На самом деле это серьезная дилемма для любого возраста. Не то чтобы она сильно меня волновала, но я так и не нашел идеального решения проблемы, равно как и человека, с которым мне хотелось бы провести все это время, так что я оставил все как есть. Думаю, что в вашем случае, Таня, вы очень боитесь, что вам снова причинят боль. И не без причин, он обошелся с вами паршиво.

Дугласу было очень жаль Таню, и хотя она и держалась достойно, он очень надеялся, что хоть как-то помогает ей. Ему нравилась Таня и очень нравилось проводить время в ее обществе – нравилось куда больше, чем он думал в начале их знакомства, хотя сама она понравилась ему уже тогда.

– А чего вы ожидали бы от брака, если бы решились на новый союз? – задумчиво спросил Дуглас. Разговор получался занятный, особенно если учесть, что оба собеседника не собирались вступать в брак ни друг с другом, ни с кем бы то ни было.

Подумав минуту, Таня ответила: