Славный парень Кунц Дин
Правило «Не задавать лишних вопросов», которому он подчинялся, относилось и к группе поддержки. Если у него ещё и оставались сомнения, то теперь они рассеялись окончательно: эту Пейкуэтт действительно заказал «Джентльменский клуб».
Но мало того, что они пытались поставить под сомнение его стратегию и тактику. Они следили за ним. Знали, где он находится. Заглядывали через его плечо. Невыносимо.
Вероятно, в синем седане установили транспондер, сигнал с которого улавливался спутником. Когда он остановился перед домом Кэрриеров, чтобы пустить в ход микрофон направленного действия, группа поддержки идентифицировала адрес, а потом соотнесла с тем, что машину он припарковал в двух кварталах от дома Кэрриеров.
Крайт мог найти только одно объяснение всему этому безобразию: «Джентльменский клуб» недавно приписал к группе поддержки какого-то амбициозного молодого человека, и тот превысил полномочия, полученные от боссов.
С выдержкой, которой он не мог не восхититься, Крайт написал властолюбцу короткий ответ: «ОПЕРАЦИЯ ЗАВЕРШАЕТСЯ. ДОЛОЖУ ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ».
А потом, чтобы напомнить им, что они имеют дело с эрудированным суперменом, который не обязан отчитываться перед мелкими сошками, добавил четыре строки из Уоллеса Стивенса: «ОНИ СКАЗАЛИ: «У ТЕБЯ СИНЯЯ ГИТАРА,/ ТЫ НЕ ИГРАЕШЬ, КАК ДОЛЖНО»./ МУЖЧИНА ОТВЕТИЛ: «Я ИГРАЮ, КАК ДОЛЖНО,/ СИНЯЯ ГИТАРА ВСЕ МЕНЯЕТ».
Отправив сообщение и убрав мобильник, он осознал, что Мэри пристально смотрит на него.
— Что-то не так? — спросила она.
— Ничего такого, чем вам нужно забивать свою прелестную головку.
— Сделка, — напомнила она ему. — Вы заключили сделку с Тимом.
Он поднялся со стула.
— Он придет на встречу, раздетый до трусов. Когда он придет, вы пойдете к ожидающему автомобилю.
На ее лице отразилось замешательство.
— Я не понимаю.
— Когда вы сядете в автомобиль, он пойдет ко мне. Как только вы уедете, я его убью.
Замешательство уступило место ужасу и отчаянию.
— Он покупает вашу жизнь ценой своей, и он покупает этой паскуде шанс спастись бегством. Это похоже на вашего сына?
— Да, — ее глаза заблестели от слез.
— Что же вы за мать, Мэри? Воспитать сына, готового за вас умереть? Каким же извращенным ценностям вы его учили. Вы окрасили новыми красками понятие «властная мать».
Глава 57
Они говорили на ходу (Зоя возглавляла колонну, до предела натянув поводок), направляясь к южному концу парка, где и Тим, и Пит оставили свои автомобили.
— Мишель подарила моим родителям люстру. С медными птицами, образующими круг. Круг — это кольцо. Она сказала: «Я прямо сейчас смотрю на это кольцо, дорогой, и оно дает мне надежду». Она все ещё дома.
— Может, ее увезут в самое ближайшее время, — предположил Пит.
Они шли по траве, чтобы не сталкиваться с катающимися на роликах и бегунами трусцой.
— Я доеду туда за двадцать минут. За двадцать пять.
— А если ее там нет? — тревожилась Линда.
— Она там.
— Возможно. Но, если ее увезут к тому времени, когда ты приедешь к дому, мы не успеем доехать до «Острова моды» к назначенному им сроку.
— «Остров моды» — это ерунда. Нужен только для того, чтобы занять меня и заставить нервничать. Там слишком людное место для чего угодно. И у него нет человека, который наблюдает за бассейном.
— Тут я с тобой согласен, — кивнул Пит.
— А если мы оба ошибаемся?
— Он не убьет ее только потому, что ты опоздал в «Остров моды». Такого рычага, как твоя мама, ему больше не найти.
— Как знать, — засомневалась Линда.
Тим знал, в каком он настроении. Он испытывал и страх, и злость, но они не были определяющими факторами.
Страх поднялся до уровня контролируемого ужаса, злость следовало назвать гневом, и вот первый трансформировался в непоколебимую решимость, а последний — в желание свершить возмездие, воздать киллеру по заслугам. Тим жаждал скорее мести, чем справедливости, но и справедливости тоже. Эмоции такого накала должны были туманить разум и лишать силы, но по мере того, как ужас и гнев нарастали, голова у него только прояснялась и он все острее ощущал как свое тело, так и его возможности.
Это было у него в крови: ясность мысли в критические моменты и предельная целеустремленность, которые он не мог поставить себе ни в заслугу, ни в вину.
— Поедем на моей машине, — сказал Пит, когда они подошли к «Маунтинеру».
— Я поеду один, — возразил Тим.
— Хрен с два. — Линда открыла заднюю дверцу «Маунтинера».
— Она — моя мать.
— Давай обойдемся без этого, большая голова. У меня нет матери. Я думаю, твоя мне понравится. Так что она мне уже дорога.
Зоя запрыгнула.в багажное отделение.
— Перестань, — не сдавался Тим. — Ты не можешь ехать со мной.
— Я же не собираюсь входить в дом, — сказала она. — Я не знаю, что нужно делать в доме, и думаю, что ты как раз знаешь, но не собираюсь сидеть в этом гребаном парке, гадая, что с тобой сталось, слушая, как какой-нибудь наркоман беседует с пальмами.
— Поскольку мы оба знаем, что нужно делать в доме, — вставил Пит, — мы поедем втроем.
— Дом родителей, парень с пистолетом-пулеметом, там будет горячо, — протестовал Тим.
— Мы уже попадали туда, где горячо, не так ли?
Линда захлопнула заднюю дверцу.
— Мы теряем время, — открыла боковую и села на заднее сиденье.
— Хочешь сесть за руль? — Пит протянул Тиму ключи.
— Дорогу ты знаешь.
Тим занял переднее пассажирское сиденье, захлопнул дверцу, «Маунтинер» тронулся с места.
Он попросил Линду дать ему пистолет. Она достала его из сумочки, протянула в зазор между подголовниками.
— Это женский пистолет? — с сомнением спросил Пит.
— Калибр подходящий, — заверил его Тим.
— У него мягкая отдача, — добавила с заднего сиденья Линда. — После выстрела практически не подпрыгивает. Это точно не игрушка.
Тиму не требовалось спрашивать, вооружен ли Пит. На службе или в свободное время, из дома он без оружия не выходил.
— Не хотелось бы мне доводить дело до стрельбы, — сказал он. — Во всяком случае, в доме, с матерью в одной из комнат.
— Если мы сможем проникнуть в дом, а он не будет знать, что мы там, нам удастся зайти со спины, и тогда хватит одного выстрела, — ответил Пит.
— Это единственный способ. Но будем надеяться, что нам удастся взять его живым. Мы должны узнать, кто его нанял.
— Вы не думаете, раз уж все зашло так далеко, что нам стоит обратиться в полицию, в спецназ или куда-то ещё? — спросила Линда.
— Нет, — одновременно ответили Тим и Пит, после чего Пит добавил:
— Киллер, убивающий по заказу, не встраивает в свой карьерный план время на пребывание в тюрьме.
— Особенно этот парень, — кивнул Тим. — Смелости у него хватает. Ему нужно все или ничего, он
будет отстреливаться до последнего.
— Спецназ начинает с переговоров с человеком, захватившим заложника, — пояснил Пит. — В такой ситуации Мэри становится такому парню не нужна. Он полностью отдает себе отчет, что его с ней никуда не выпустят. Она умрет в тот самый момент, когда по мегафону произнесут первое слово. Он захочет развязать себе руки, чтобы действовать быстро.
— Кстати о быстроте, — вставил Тим. — Прибавь газа.
Глава 58
Слезы, как прекрасно текли слезы. Рыдания, как мило она подавляла рыдания, но из горла все равно вырывались какие-то несвязные звуки, а плечи тряслись.
Сунув «Глок» в плечевую кобуру, Крайт перенес матерчатую сумку, резиновую трубку-турникет и миску с нарезанными яблоками на центральную кухонную стойку. Ничего не оставил на обеденном столе в пределах досягаемости свободной правой руки Мэри.
Встал рядом, наблюдая, как вытирает она мокрые щеки.
— Слезы красят женщину.
Она, похоже, злилась на себя за то, что дала волю слезам. Влажная рука сжалась в кулак, который она прижала к виску, словно волевым решением пыталась подавить разрывающее сердце горе.
— Мне нравится вкус слез в поцелуе женщины.
Она молчала.
— Я бы хотел поцеловать вас, Мэри.
Она отвернулась от него.
— Вы, возможно, удивитесь, обнаружив, что вам понравилось.
В ярости она глянула на него.
— Вам, возможно, понравится ходить с прокушенной губой.
Такой злобный отказ мог привести к тому, что человек, не столь владеющий собой, как Крайт, ударил бы ее. Он же просто смотрел на Мэри, а потом улыбнулся.
— У меня есть кое-какие дела, Мэри. Но я буду неподалеку, в соседней комнате. Если вы закричите, позовете на помощь, вас не услышит никто, кроме меня, а мне придется засунугь тряпку вам в рот и заклеить губы изоляционной лентой. Вы же этого не хотите, не так ли?
Жажда убить высушила все слезы.
— Вы — удивительная женщина, дорогая.
Он подумал, что сейчас она в него плюнет, но плевка не последовало.
— Воспитать сына, который готов за вас умереть, — он покачал головой. — Любопытно, что за человек ваш муж.
Вроде бы ей хотелось резко ответить, и Крайт ждал ответа, но она предпочла промолчать.
— Я скоро вернусь, чтобы уложить вас баиньки в «Экспедишн». А пока просто посидите здесь, Мэри. Помните и о светлой стороне. Благодаря вашему решению остались живы и вы, и Захари, и вся его семья.
Он покинул кухню, постоял в коридоре, прислушиваясь.
Мэри не издавала ни звука. Крайт ожидал услышать хотя бы позвякивание и услышал бы, если б она проверила, крепки ли наручники, но на кухне стояла тишина.
В гостиной Крайт снял со стены картину, изображающую бегущих по берегу детей. Положил на пол, опустился рядом с ней на колени.
Из кармана брюк достал нож с выкидным лезвием, раскрыл. Вырезал холст из рамы, потом разрезал картину на полосы.
Подумал о том, чтобы достать из рамок все фотографии с Тимом и тоже разрезать. Но, поскольку в самое ближайшее время он мог убить самого Тима, Крайт решил посвятить оставшиеся минуты в доме Кэрриеров более интересным и приятным занятиям.
Глава 59
Пит Санто не притормозил, проезжая мимо дома Кэрриеров.
Все выглядело как всегда, за исключением задернутых штор на окнах первого этажа. Мать Тима никогда их не задергивала.
— Припаркуйся здесь, — приказал Тим в конце квартала.
Пит свернул к тротуару. Растущие на улице деревья не позволяли увидеть дом. Заглушил двигатель.
Во время поездки Зоя перебралась из багажного отделения на заднее сиденье и теперь лежала, положив голову на колени Линды.
— Когда я узнаю, что у вас трудности?
— Если услышишь стрельбу.
— А по времени?
Он повернулся к ней лицом.
— Если мы не возьмем его за десять минут, значит, дело плохо.
— Подожди пятнадцать, — добавил Пит, — а потом уезжай.
— Оставить вас? — переспросила она. — Я не смогу это сделать.
— Сделаешь, — поддержал друга Тим. — Жди пятнадцать минут, а потом уезжай.
Вот тут он осознал, что ехать-то ей некуда.
Протянул Линде одноразовый мобильник.
— Возьми. Уезжай из этого района. Припаркуйся где угодно. Если один из нас не позвонит тебе в течение часа, двух часов, значит, мы оба мертвы.
Прежде чем взять телефон, она на мгновение яростно сжала ему руку.
Пит вышел из кабины и захлопнул водительскую дверцу.
— Деньги у тебя есть, — продолжил Пит. — Может, тебе даже стоит вернуться за этими золотыми монетами. Я бы не вернулся, но решать тебе. А потом начинай новую жизнь, в другом месте, под новым именем.
— Мне так жаль, Тим.
— Сожалеть не о чем. Если б я знал, к чему все придет, я бы поступил точно так же.
Он вылез из «Маунтинера», захлопнул дверцу, убедился, что заткнутый за ремень пистолет скрыт гавайской рубашкой.
Посмотрел на ее лицо в окне. За всю жизнь он не видел более красивого лица.
Он и Пит не пошли к парадной двери. Участки на этих улицах не разделялись переулками, задние дворы подходили друг к другу. Поэтому они могли пройти по параллельной улице и попасть к дому родителей Тима через участок соседа.
Шагая от внедорожника к ближайшему перекрестку, Тиму хотелось оглянуться, в последний раз взглянуть на нее, так хотелось, что не было сил устоять перед этим желанием, но он устоял, потому что уже взялся за дело и отвлекаться не имел права.
Следом за Питом огибая угол, он чуть не столкнулся со стариком в штанах, подтянутых так высоко, что карманчик для часов находился на уровне груди.
— Тим! Какая встреча! Или это не наш Тим?
— Привет, Микки. Так приятно тебя видеть.
Микки Маккриди, приближающийся к восьмидесятилетию, с торчащими из ушей седыми волосами, жил напротив родителей Тима. Штаны на нем были ярко-желтые, рубашка — ослепительно-крас- ная.
— Это мой прогулочный костюм. Будь я проклят, если меня собьют на перекрестке. Как жизнь, Тим? Как работа? Уже встретил удивительную девушку?
— Да, Микки. Действительно удивительную.
— Благослови ее Бог, ей так повезло. Как зовут?
— Микки, я спешу. Важная встреча. Ты идешь домой?
— А куда мне ещё идти?
— Я к тебе загляну. Чуть позже, хорошо?
— Я хочу услышать о девушке.
— Я тебе все расскажу, — пообещал Тим.
Микки схватил его за руку.
— Слушай, я перекопировал все мои видео на DVD. Сделал диск о тебе, нашем Тиме, с тех самых пор, когда ты только учился ходить.
— Отлично, Микки. Должен идти. Я к тебе зайду, — высвободил руку и поспешил за Питом.
— Где он берет такие рубашки, в восемь дюймов длиной? — спросил Пит.
— Он такой милый старик. Общий любимый дядюшка.
На следующем перекрестке они повернули направо, на улицу, которая тянулась параллельно той, где стоял дом родителей Тима.
Перед шестым от угла домом, у дорожки, которая вела к крыльцу, увидели небольшой щит с надписью «САПЕРСТАЙНЫ». Под надписью, стоя на задних лапах, держались за передние лапы плюшевые медведь и медведица, НОРМАН и ДЖУДИ, судя по именам на комбинезонах.
— Оба на работе, — Тим шагнул на дорожку. — Дети выросли. В доме никого нет.
Через боковую калитку он провел Пита в задний двор Саперстайнов.
Солнечные блики отражались от поверхности воды в бассейне; кошка, которая нежилась на солнце во внутреннем дворике, испуганная их появлением, шмыгнула в кусты.
Двор заканчивался шестифутовой стеной, увитой кампсисом с пурпурными цветами.
— Вышибала, я когда-нибудь говорил тебе, что никогда не встречал таких уродов, как ты?
— А я тебе говорил, что не встречал таких тупиц, как ты?
— Мы готовы?
— Если ждать, пока мы будем готовы, придется просидеть здесь, пока нам не стукнет по восемьдесят.
Многолетние лианы кампсиса прочно укоренились в бетонных блоках и могли сойти за крепкую лестницу. Тим забрался на фут, заглянул через забор во двор родительского дома.
Жалюзи закрывали окна кухни и стеклянные панели двери. В семейной гостиной окна задернули шторами.
Зато не задернули ни одного окна на втором этаже. И никто из этих окон не наблюдал за двором.
Контролируемый ужас, направленный гнев, они так бурлили в крови, что он мог их слышать, но при этом не заглушали других звуков, и все говорило за то, что самое время действовать.
Он забрался на стену, сбивая цветы, спрыгнул на траву во дворе родителей. Пит проделал то же самое, справа от него.
Вытащив пистолет из-за ремня, Тим поспешил к дому, привалился к стене рядом с кухонной дверью.
С табельным пистолетом в руке Пит встал по другую сторону двери. Они переглянулись, прислушиваясь. В доме царила тишина, но это ничего не значило. Охотники на уток поджидали добычу в тишине. И в моргах всегда было тихо.
Из кармана брюк Тим выудил маленькое кольцо с ключами от квартиры, ящика для инструментов в пикапе, на котором ездил на работу, и родительского дома: если они уезжали, за домом приглядывал он.
Вставил ключ в замочную скважину. Отец Тима периодически смазывал замки, поэтому и этот открылся без малейшего скрипа.
Именно в этот момент они могли получить пулю или даже целую очередь, проходя в дверь, двери никогда не давались легко, но на его стороне была интуиция, она обычно позволяла отличить безопасные двери от сомнительных, он знал, за какой дверью может ждать тот или иной ад.
С этой возникли определенные трудности, возможно, потому, что это была дверь дома, где он вырос, дверь, за которой находилась его мать, мать и этот парень с голодными глазами, и он не имел права на ошибку.
Сердце забилось чуть чаще, но дыхание оставалось ровным и медленным, ладони — сухими, вот он и открыл дверь, полагая, что дальнейшее промедление — ошибка.
Проскочил порог быстро, пригнувшись, держа пистолет обеими руками, сожалея, что он такой маленький, не для его огромных рук, и на кухне его никто не ждал.
Поводя стволом слева направо, от кухни к семейной гостиной, он увидел шприцы на центральной стойке, рядом с ними вроде бы пневматический пистолет, а потом мать, сидящую за столом, просто сидящую за столом, под зажженной люстрой с кружащими вокруг плафонов птицами, она подняла голову, только в тот момент поняв, что в дом кто-то вошел, и какой она подарила ему взгляд.
Глава 60
С учетом того, что он, скорее всего, попал в этот мир из зеркала, Крайт гадал, а сможет ли он когда-нибудь вернуться в реальность, которой принадлежал, через такой же портал.
В большой спальне он стоял перед зеркалом в рост человека, закрепленным на внутренней стороне дверцы стенного шкафа. Правую руку положил на отражение, готовый к тому, что серебристая гладь завибрирует и подастся назад и ее поверхностное сопротивление станет таким же, как бывает у воды в пруду.
Холодное стекло, однако, под его рукой твердости не теряло.
Он поднял левую руку и приложил к руке другого Крайта, который всматривался в него из зеркала.
Возможно, в зазеркальном мире время бежало назад. Вместо того чтобы стареть, он мог становиться все моложе, наконец достигнуть восемнадцати лет, возраста, с которого начинались его сознательные воспоминания. А потом, продолжая молодеть, он мог узнать, где жил раньше и от кого родился.
Глаза в глаза, он всматривался в себя, и ему нравилось то, что он видел.
Он думал, что лишь чуть-чуть налегает на зеркало, но оно треснуло, сверху донизу, хотя и не вылетело из рамы.
Половинки его отражения чуть сместились относительно друг друга, один глаз оказался выше другого, нос деформировался. Одна сторона рта скособочилась, будто он перенес инсульт.
Этот другой Крайт, треснувший Крайт, встревожил его. Такой увечный, несовершенный Крайт. Незнакомый Крайт, улыбка которого уже не казалась улыбкой.
Он оторвал руки от зеркала и быстро закрыл другого Крайта в шкафу.
Заволновавшись непонятно по какой причине, он успокоил себя тем, что открывал ящики туалетного столика и знакомился с их содержимым, вызнавая как можно больше о жизни хозяев, выискивая секреты, которые могли многое о них рассказать.
Глава 61
Пит закрыл открытую дверь в коридор первого этажа.
Приложив палец к губам, Тим опустился на колени рядом с матерью и прошептал: «Где он?»
Она покачала головой. Не знала.
Когда поднесла правую руку к его лицу, он ее поцеловал.
Наручники соединяли ножки стула и стола. На стуле поперечная перекладина между двумя ножками не позволяла снять кольцо с ножки. Утолщение на ножке стола у основания также не позволяло снять кольцо.
Левую руку Мэри приковали к подлокотнику.
Он мог бы открыть наручники с помощью скрепки или чего-то ещё, но для этого требовалось время.
Подлокотник крепился к сиденью поддерживающими стойками. Самой толстой была ближайшая к свободному торцу подлокотника, и только она мешала снять кольцо.
Хотя он не хотел оставлять без присмотра коридор, Тим зашипел, чтобы привлечь внимание Пита, а потом подозвал его взмахом руки.
Обоим пришлось положить пистолеты на стол.
Пит положил одну руку на правый подлокотник, вторую — на спинку, навалился на стул всем весом.
Ухватившись одной рукой за левый подлокотник, Тим взялся второй за стойку, дернул подлокотник вверх, а стойку на себя, ещё раз, напрягая все силы.
Стойку вклеили в раму сиденья и в паз подлокотника. Теоретически места соединения являлись самыми слабыми точками, и при приложении нагрузки конец стойки должен был выскочить из паза. Тим чувствовал, что мышцы правой руки могут разорваться от напряжения, на шее вздулись вены, кровь пульсировала в висках.
Этот столовый гарнитур из сосны родители купили лет тридцать тому назад, когда мебель изготавливали в таких местах, как Северная Каролина. С тем, чтобы служила она всю жизнь.
Неохраняемый коридор за спиной требовал внимания, но ему пришлось заставить мозг забыть об этой угрозе и полностью сосредоточиться на стуле, этом стуле, чертовски хорошо сделанном стуле.
Тима прошиб пот, но стойка вылетела из паза с треском, который услышали бы в соседней комнате, но не дальше.
Схватив со стола пистолет, Пит вернулся к двери в коридор.
Тим взял свой, обнял мать, посмотрел на Пита, тот кивнул, как бы говоря, что все чисто, и Тим повел мать через кухню к двери.
Снаружи подтолкнул ее на залитую солнцем дорожку, которая шла вдоль северной стороны дома.
— На улице поверни направо... — прошептал он.
— Но ты...
— ...внедорожник Пита стоит у перекрестка...
— ...ты не...
— ...в нем женщина и собака, жди с ними.
— Но полиция...
— Только мы,
— Тим...