Окончательный монтаж Март Михаил

1

Она услышала звук открывающейся входной двери и выбежала в гостиную. Улыбка сползла с ее лица. С веранды в дом вошел мужчина в форме майора милиции.

– Это ограбление? – спросила хозяйка.

– Нет. Я проверял, подходит ли ключ к вашей двери. Он подошел. Значит, сомнений уже не осталось.

– Что вам нужно?

– Вы Екатерина Андреевна Дербенева?

– А кто еще может находиться в моем доме?

– Ваш муж. Я майор Баранов из управления милиции Ленинского района Подмосковья. Есть предположение, что ваш муж Всеволод Николаевич Дербенев погиб этой ночью в автомобильной катастрофе. Фургон, в котором он ехал, столкнулся с бензовозом. Произошел взрыв, все погибли. Трупы сильно обгорели, мы обязаны привлечь родственников к опознанию.

– Мой муж уехал в Карелию на рыбалку. И у него нет никакого фургона, он ездит на джипе.

– Я все понимаю. Но дело в том, что металлические предметы, найденные у трупов, сгореть не могли. Среди них были эти ключи. Они подошли к вашей входной двери и к калитке у ворот. Так что вам придется проехать со мной в морг. Труп можно опознать по коронкам, зубам. Вы же врач, Екатерина Андреевна, сами все знаете.

– У меня есть рентгеновский снимок мужа. Год назад у него был перелом ключицы.

– Очень хорошо. Рентген мы сделать сможем. И дай бог, чтобы снимки не совпали.

– Вы слишком деликатны для милиционера. Подождите, мне надо собраться.

Милицейская машина стояла возле ворот загородного особняка. Немного дальше по дороге скучал неприметный «жигуленок». Когда майор и хозяйка дома уехали, из «жигуленка» вышло четверо мужчин и, воспользовавшись веревками с крюками, ловко перемахнули через трехметровый забор из стальных копий.

Опытный адвокат Роман Лукич Лурье, работающий на самые известные фамилии Москвы, очень хорошо знал своих клиентов, а потому был крайне удивлен решением Савелия Георгиевича Гурьева.

– Вы хотите переписать все акции алмазодобывающего концерна на имя своей жены?

– Дочери! – подчеркнул банкир. – Дочери. Ирины Савельевны Гурьевой. И не стройте из себя идиота, Роман. Вы прекрасно знаете, о ком идет речь. Документ надо оформить задним числом. Скажем, маем месяцем.

– Вы же понимаете, что потеряете контроль над акциями.

– Не имеет значения. Я все еще остаюсь учредителем концерна и вхожу в совет директоров. О своем решении я уже информировал концерн.

Они сидели в кабинете банкира у него дома, при разговоре присутствовала дочь Гурьева – Анна, точнее, Ирина, так как Анной была жена Гурьева, но лишь единицы знали о том, что дочь и жена одно и то же лицо.

– Давайте оговорим некоторые детали, прежде чем подписывать документы. Все акции на сто миллионов долларов вы передали в качестве залога за прокат бриллиантов гарнитура «Око света» Алине Малаховой, жене ювелира Печерникова. У меня вопрос. Алина требовала от вас сертификат на собственность акций?

– Нет. Ни одному здравомыслящему человеку не придет в голову, что я могу кому-то отдать, продать или подарить акции, бешено растущие в цене.

– Значит, вы совершили подлог. Вы отдали акции, принадлежащие вашей дочери, чего делать не имели права. Это стопроцентное мошенничество. Алина может подать на вас в суд. По закону она обязана вернуть акции Ирине, но вы можете не возвращать ей бриллианты. Я в курсе событий, Савелий Георгиевич, и до меня, как и до многих в Москве, дошли слухи о краже на вчерашнем вечере в отеле «Континенталь». Вы попадете под подозрение в первую очередь. Это же стопроцентная афера, вы себя дискредитируете перед обществом и вкладчиками.

– Когда эта афера вскроется, меня на свете не будет, я уже не первый месяц жду выстрела в затылок. Только после моей смерти банк сможет реализовать акции как правопреемник моей собственности. Именно мое имущество указано в залоге под кредит, полученный мной в банке. Теперь они ничего не получат. Уже нет смысла меня убивать. На данный момент стоимость акций подскочила до полумиллиарда, и вы думаете, я позволю получить эти деньги прохвостам? Нет! А на свою репутацию мне плевать. Мои заместители не станут раздувать скандал. Банк – все, что у них есть, в то время как меня он уже перестал интересовать. Соответственно и банковские вкладчики. Алина тоже не будет раздувать скандал, с ней мы как-нибудь договоримся. Она же прекрасно понимает, что акции придется отдать, и ей ее репутация не безразлична.

– Значит, гарнитур утерян? – тихо спросил Лурье.

– Во всяком случае, мне он не нужен. И я не знаю, кому он может понадобиться. Его невозможно продать, он уже внесен в мировые ювелирные каталоги. Ни один ювелир не решится купить его, не говоря уже об аукционных домах. В чем же вы видите аферу? Мне не нужные бриллианты, Алине не нужны чужие именные акции. Я не вижу состава преступления для открытия уголовного дела.

– Хорошо. Я ваш раб. Давайте займемся документами.

2

Алина обожала перевоплощаться. Актриса милостью божьей. Она не очень сильно меняла свою внешность, но результаты были поразительными. Паричок, макияж, пара деталей, походка – и перед нами другая женщина. В банк ее привез Валерий Волков на красном джипе Дербенева. Алина знала, что банкиры ведут наблюдение за своими клиентами, все снимают на пленку и по мере необходимости просматривают видеоматериалы. Нужно ли в таком случае использовать машину одного из подозреваемых, к тому же погибшего в автокатастрофе? Нужно! Главное, считала женщина, посеять хаос в головах тех, кто заинтересован в розыске бриллиантов, картин и виновников скандала. Пока банкиры ничего не знали о Дербеневе. Его видели на банкете, Сева даже ухитрился с ними сфотографироваться для журнала «Глоб». Но кто он такой, они даже не догадываются. На покойника теперь можно валить все. Машина Дербенева – лишь небольшой штрих в конспирации.

Сегодня Алина красовалась в коротком рыжем паричке и в платье Оксаны, которое ей передала Анна прошлой ночью, когда вывезла вещи из съемной квартиры, оставив в ней труп прислуги и сумочку с уликами. Анне помогал сам Дербенев, живой и здоровый. Идея с хаосом принадлежит ему. Он оставил кучу противоречивых улик и непонятных слов на автоответчике. Рано или поздно каждая деталь сыграет свою роль, а пока надо продолжать путать следы и составлять ребусы.

У Алины имелась своя ячейка в банке Гурьева. Она не хранила в ней ничего ценного, а потому не стояла на контроле у службы безопасности банка. Не привлекая к себе внимания, клиентка прошла в отсек частных сейфов, где по предъявлении ключа тебе открывали допуск в царство стальных дверей. Долго она не задерживалась, оставила в своей ячейке черную замшевую коробку и ушла. Волков ждал ее в машине. В камеру видеонаблюдений его лицо не попало – стекла джипа были затонированы.

– Моя персона не привлекла их внимание, Лерочка, – сказала Алина, сев в машину. – Если будут просматривать пленку, спутают меня с Оксаной.

– У той курицы не такие красивые ноги.

– При чем тут ноги? Брошь на платье будет главной деталью для узнавания, у них камеры старые, изображение дают нечеткое. Кризис, на новое оборудование тратиться не время.

– Куда едем?

– Я хочу знать, какие новости есть у официанта, но сначала надо повидаться с полковником Кулешовым.

3

Часовая беседа с главным сыщиком успокоила Алину. Следствие не тронулось с места. В фойе гостиницы работал кинооператор, нанятый Алиной, он снимал то, что она велела снимать. Пленку она передала полковнику. Пусть ломает голову. Дербенев попадал в объектив кинокамеры десяток раз, и, учитывая его популярность в знаменитом доме на Петровке, им заинтересуются в первую очередь. У полковника к Дербеневу было особое отношение. Он охотился на него не первый год и каждый раз проигрывал схватку.

Теперь надо проверить, как дела идут у репортера Скуратова. Этот парень в светских интригах знал толк, с ним придется поработать отдельно. В то, что Кулешов может привлечь Веню Скуратова к следствию, было трудно поверить, но это случилось, и к такому обороту дела никто из заговорщиков не был готов. Скуратова пришлось взять под наблюдение, им занимался Герман. Германа Алина знала плохо, его привлекла Анна Гурьева. Ей сказали, что он опытный сыскарь, когда-то служил в контрразведке. За провал операции и стрельбу в городе был уволен из органов. В те смутные времена, когда сносили памятник Дзержинскому, в ФСБ царила анархия, руководили конторой случайные люди, слабо знающие специфику организации. Лучшие профессионалы оказались не у дел. Одни сами ушли в никуда, других уволили, и лишь немногие удержались на плаву.

Герман Карлович Лацис ждал Алину в ресторане «Трапеза», где они обычно встречались, если требовалось решение вопросов, не нуждающихся в обстоятельных обсуждениях.

Алина подсела к его столику.

– Есть что-нибудь интересное?

– Да. Скуратов не верит в ограбление. Он убежден, что тут замешаны ты и Анна. О картинах, как я думаю, никто ничего не знает, но если Скуратов узнает о галерее, он в первую очередь займется Юлией Баскаковой.

– Феноменальный тип с острым чутьем. Похоже, я его недооценила. С чего он начал поиски?

– Подловил заместителя Гурьева Панкрата Шпаликова в постели со шлюхой, всем известной Инессой. У нее свой притон для привилегированных лиц. Некоторых она обслуживает сама. Скуратов работает в обычном режиме, делает порнофотки и идет на прямой шантаж – требует в обмен на компромат ключи от сейфов твоего мужа, Анны и самого Гурьева. Инна обещала ему помочь. Не знаю, как она это сделает.

– Странное желание. Неужели этот псих думает, что кто-то из нас будет абонировать сейф, находящийся под контролем? У меня есть свой салон, где я храню камешки. Надежней не придумаешь. Зачем мне нужна ячейка в банке? Гурьев великолепно знает систему собственного банка и потому ничего там держать не станет.

К столику подошел официант, и Алина заказала себе кофе с коньяком.

– Ну что ж, раз Скуратов хочет что-то найти, надо дать ему эту возможность. Тем более что Оксана в банке уже засветилась. Я хотела поиграть с банкирами, отвлечь их от Гурьева на себя, но придется направить их усилия против Скуратова.

– Ты уверена, что они будут играть на твоем поле?

– На банкете все видели ожерелье на моей шее. И о том, что Гурьев оставил мне под залог свои акции, банкиры тоже знают.

– Они тебе не поверят.

– Поверят или нет, значения не имеет. У них нет выбора. Стоит мне отдать акции Гурьеву, как они его прикончат. Другого способа заполучить эти акции у них нет. К тому же акции надо найти, как известно, Гурьев никогда их не принесет в свой банк.

– Ты хочешь подставить Скуратова?

– Да. До обвинения дело не дойдет, но надолго отвлечет внимание полковника Кулешова. Дербенев прав – менты никогда не откроют официального следствия, руководство отеля этого не допустит. Боюсь только, что мы сами не расхлебаем заваренную нами кашу.

– Я хочу напомнить тебе о девчонке Скуратова. Она может поработать на нас. Хорошее подспорье в таком деле.

– Припугнуть шлюшку порнушкой? Не смеши.

– Я знаю, как это сделать.

– А что с твоим официантиком?

– Возит обеды фокуснику. Я ему достал приметный автомобильчик и свел с одной бабенкой из деревни. Одним словом, светится везде, где только может. Парень сидел за ножевую драку. Он то, что мне нужно. А главное, очень исполнительный. Делает что велят и не задает вопросов. Деньжат я ему время от времени подкидываю. Работаем мы с ним в ресторане в разных сменах через день. Все, что нужно, случается в его выходные дни, когда я на работе у всех на виду. Сам того не подозревая, хорошо меня прикрывает.

– Отлично. Я займусь банкирами, а ты девчонкой Скуратова. В ближайшее время она нам понадобится.

4

Дверь открыла Екатерина Дербенева, красивая, статная дама лет сорока, с холодным строгим лицом. На веранде стояла молодая парочка – совсем еще дети, без хитрости в глазах.

– Здравствуйте, Екатерина Андреевна. Вы нас помните? – улыбнулся паренек.

– Да, помню. Тебя зовут Алеша, а девчушку Улей. Вы приезжали пару раз к моему мужу. Пришли высказать соболезнование?

– Нет, закончить начатую операцию. Мы работали на Севу, были полноценными участниками его плана. Может быть, вы нас впустите?

– Заходите. Только не шумите, в соседней комнате спит Ляля, жена Ивана… Точнее, вдова, как и я.

– Мы в курсе.

Ребята огляделись по сторонам.

– У вас был обыск? – спросила Уля.

– Да. Пока я ездила на опознание, здесь пошустрили.

– Игумен искал схему, – уверенно заявил Алеша.

– Догадливый.

– Догадки тут ни при чем.

– Присаживайтесь, – предложила хозяйка, продолжая смотреть на гостей вопрошающим взглядом – ожидала объяснений.

– Ваш муж выполнял заказ моей матери, я сын Юлии Баскаковой. В деле много всяких заморочек, и я не обо всех знаю. Суть сводится к следующему. Деньги, а именно сто миллионов долларов, выданные под залог картин руководством отеля, хранятся в галерее под семью замками. За работу ваш муж должен был получить половину, вторую половину забирает моя мать.

– Почему она не может взять все?

– В хранилище есть еще один сейф. Открыть его может только Дербенев. В нем лежит подлинное завещание и полный каталог картин, включающий и неучтенные. Каталог и завещание интересуют мою мать в большей степени, чем деньги.

– Я поняла. По завещанию вашей матери ничего не достается, а каталог надо уничтожить, чтобы он не попал в руки властей. В хранилище ворованные полотна.

– Все правильно. По завещанию галерея переходит городу и становится народным достоянием. Картины не ворованные, они куплены официально на торгах, просто мой отчим их не выставлял. Ждет российского аукциона. Это работы зарубежных живописцев, они его интересуют как материал для обмена. Их стоимость составляет половину фонда галереи, и если их найдут, они тоже станут народным достоянием, так как являются собственностью Ильи Баскакова.

– И ваша мать пошла на сделку с моим мужем?

– Да. Ограбление должно выглядеть натурально, чтобы даже сомнения не возникло, что это инсценировка.

Катя встала, подошла к камину, возле которого стоял столик на колесиках, взяла бутылку вина и налила себе полбокала. Молодежь следила за ней, не отрывая глаз.

– Почему вы ко мне пришли? Я не умею открывать сейфы.

– Сева сказал, что план ограбления галереи разрабатывали вы.

– Неужели? Он был с вами слишком откровенен.

– Да. Мы его не обманывали, он нам доверял.

– Тогда объясните мне, всезнайки, что он вчера делал на открытии отеля «Континенталь» и кто его убил?

– Попытаюсь. Расскажу что знаю. Сева, Иван и Валерий специально приехали в отель засветиться. Туда же мать позвала конкурентов вашего мужа. Она дала то же задание Игумену. Дело в том, что на Петровке каким-то образом узнали о предстоящем налете на галерею и с Севы не спускали глаз. Значит, рисковать он уже не мог. Его работу предложили другой банде, тем более что план уже был и Игумену оставалось лишь следовать схеме. Вчера ваш муж отвлекал на себя внимание, так как все милицейское начальство собралось на вечеринке. И точно. В фойе обокрали жену банкира. Сева знал об ограблении заранее, и у него было заготовлено алиби. Тут все страховали друг друга. Стало понятно, что Дербень отказался от галереи, если занялся бриллиантами банкира. Ему оставалось исчезнуть на неделю, а потом после истории с галереей вновь появиться. Черная работа предназначалась Игумену. Но он получил лишь первичную схему, не главную, и мать вчера об этом узнала. Пришлось подложить в дом Ивана окончательные чертежи. Вот почему у вас производили обыск, Игумен искал недостающие звенья.

– Кто убил Севу?

– О покушении на его жизнь мог думать только Игумен. Он его боялся и ждал подвоха. Но сделал это не он. Игумен со своими придурками был на вечере и не мог спрятать бензовоз в засаде.

– Может быть, твоя мать знала?

– Разве она могла променять Дербеня на Игумена? Игумен – шестерка для подставы. Операция должна была контролироваться Севой. Теперь его заменить можете только вы. Остается одна нерешенная задача – как вскрыть в хранилище сейф с документами?

– Твой отчим может написать другое завещание?

– Оно у адвоката. Первое завещание пятилетней давности, где все остается моей матери. Составив второе, адвокат не стал уничтожать первое, сохранил. И оно сработает, если не найдут последнего.

– Значит, адвокат в доле?

– Он свое получит. Нас это не касается.

– Что будет с владельцем галереи, твоим отчимом?

– Она с ним разберется. У него слабое сердце.

– И с остальными тоже. Я подумаю над твоим предложением. Времени у нас достаточно, до субботы еще пять дней.

Молодые люди встали.

– Я позвоню вам завтра, – уходя, сказал Алексей. Неожиданно он остановился и повернулся к хозяйке: – Вы знаете, как Иван женился на Ляле?

– Не спрашивала.

– Он увидел ее выступление в цирке. Сева сказал Ивану: «Ты же любишь миниатюрных женщин, Ваня. Почему бы тебе не жениться на этой тростиночке? Такая в любую щель и даже в водосточную трубу пролезет. Да еще с такой идеальной гибкостью!» Через три месяца они поженились. Ваш муж был дальновидным человеком, Екатерина Андреевна.

Гости ушли, а Катя вернулась к столику и налила себе еще вина. Ей не о чем было думать, она уже все для себя решила.

5

Мастерская художника Петра Юрьевича Томилина находилась в Измайлове. Он занимал четырехкомнатную квартиру, где не только работал, но и жил. Как член Союза художников Томилин должен был время от времени выставляться, однако игнорировал это, занимался частными заказами. Когда-то его считали восходящей звездой и прочили большое будущее, но постепенно стали забывать. Поначалу недоумевали, как такой прекрасный мастер решил уйти в подполье и наплевать на свое будущее. Но он не плевал на будущее, он зарабатывал деньги, обладая талантом копииста. Делать копии великих шедевров – тоже дар, не часто встречающийся.

Сегодняшнее воскресенье для всех причастных к аферам в гостинице выдалось очень хлопотным. Начался многодневный марафон с препятствиями, где победитель получал все, а проигравший мог не только потерять удачу, но и жизнь. Ставки были слишком высоки.

Юлия Михайловна Баскакова приехала к Томилину около полудня. В дверях они расцеловались. Юлия держала в руках тубус для чертежей и сразу же прошла в квартиру. Петр выглянул на лестничную клетку и, не заметив ничего подозрительного, захлопнул дверь. Они прошли в самую большую комнату, где и находилось рабочее место художника. Юлия была взволнована, хозяин понимал состояние гостьи и тихо за ней наблюдал, сев в старое скрипучее кресло. Петр очень хорошо знал Юлию. Когда-то она тоже была Томилиной, они прожили в браке тринадцать лет, и у них был общий сын – Алешка. Теперь бывшая жена носила фамилию Баскакова и была замужем за очень богатым человеком, одним из самых знаменитых коллекционеров русской живописи.

Юлия достала из тубуса свернутые в рулоны полотна и осторожно закрепила их на мольбертах.

Томилин хмыкнул.

– «Фуга» Кандинского была продана год назад в Нью-Йорке за двадцать миллионов, а «Этюд к импровизации № 3» – за двадцать два миллиона…

– Прекрати, Петя. Сегодня за эти четыре полотна можно получить сто пятьдесят без всяких торгов. Фанаты Кандинского, Малевича и Серова еще не перевелись и ждут своего часа. Меня беспокоит вопрос времени. Больше четырех дней я тебе дать не могу. В четверг копии должны быть сухими и готовыми к повторной экспертизе.

– Малевич не Рембрандт, проблем не вижу. Старые холсты я уже подготовил. Смыл с них мазню, можно наносить новую. Отличий ни один эксперт не увидит, но краски-то будут свежими. Даже после просушки и нанесения пыли.

– Это моя забота. Ты меня понял, Петя? Работай. В субботу получишь импрессионистов. Холсты достал?

– Целый арсенал. С Гогеном и Моне никогда проблем не было.

Юля закурила и села на диван.

– У тебя выпить найдется? Ужасно устала.

Художник достал из холодильника водку и грибочки. Рюмок у него не нашлось, пришлось дать граненый стакан. Несмотря на свои заработки, Томилин жил скудно, если не нищенски. Старая мебель скорее всего собиралась на помойках, о чистоте и говорить не приходилось, а, глядя на хозяина, складывалось впечатление, будто его голова никогда не знала расчески. Гостью, привыкшую к роскоши, ничего не смущало, она всякого в своей жизни повидала, до нынешних высот карабкалась по крутой винтовой лестнице.

– Операция прошла нормально? – спросил бывший муж, после того как Юлия выпила и закусила.

– Все сработало. Дело надо закрыть в течение недели, иначе оно может завести нас слишком далеко.

– Следствие ведется нелегально? Ведь так?

– До картин дело еще не дошло. Кулешов этой истории пока не знает. Я думаю, его не ставили в известность – слишком напуганы. Пока все иностранцы не разъедутся, хозяева отеля ничего предпринимать не станут.

– На их месте я бы в первую очередь заподозрил тебя.

– Я весь вечер была рядом с Рашидом Мамедовым и Эдди Нечаевым. Кстати. Я не уверена, что они обнаружили исчезновение картин из номеров.

– Я всегда удивлялся твоему оптимизму.

Юлия рассмеялась.

– Да, да, я помню. Именно с моей подачи ты заработал свой первый крупный гонорар. Как ты не хотел делать копию «Ночи над Днепром»! И все же сделал. А теперь она висит в музее. И все благодаря моему оптимизму. Если не верить в удачу, зачем жить?

– Удача, моя дорогая, всего лишь сухой остаток расчета! А тут тебе равных нет. Кажется, это твои слова.

Она помолчала, потом тихо сказала:

– Я так по тебе скучаю, Петруша. Когда же эта каторга кончится?

6

Деловые встречи по выходным дням были большой редкостью для уже немолодых банкиров, предпочитающих проводить свободное время на своих дачах. Алина решила сама поехать на дачу к Шпаликову, предварительно договорившись с ним по телефону и потребовав присутствия Фельдмана при разговоре. Она помнила об их предложении, сделанном ей на банкете, и понимала – они заинтересованы в неурочном свидании. К тому же Алина знала о готовящемся визите к Шпаликову хозяйки притона Инессы с компроматом, приготовленным Веней Скуратовым. Самое время ей вмешаться и изменить ситуацию в свою пользу.

Шпаликов и Фельдман встретили ее в кабинете. У Алины была с собой объемистая спортивная сумка, да и сама она выглядела непривычно, вырядившись в джинсы, футболку и кроссовки.

Оба банкира прекрасно знали, что из себя представляет Алина Малахова, получившая в свете прозвище «Снежная Королева». Дамочка опытная, отлично разбирающаяся в финансовых вопросах.

– Вы подумали над нашим предложением, Алина Борисовна? – начал Шпаликов.

– Вы правы в одном, господа. Акции Гурьева у меня, и ожерелье тоже в моих руках. Я могу вернуть акции Гурьеву, а могу не вернуть. С вами мы решим вопрос позже. Все акции вы не получите. Сейчас они тянут на полмиллиарда, а вам полагается сто. На эту сумму можете рассчитывать. Большие деньги, их надо отработать. Гурьев ничего не заплатит, о нем я даже говорить не хочу. Вам надо найти вора. Того, кто снял украшение с Анны в туалете отеля.

Банкиры переглянулись.

– Нам казалось, вы знаете, кто это сделал.

– Я говорю не об истинном воре, а о человеке, на которого можно повесить ограбление. Он должен быть реальной фигурой, иметь имя, фамилию, а у вас должны быть неопровержимые доказательства. Что будет с ним потом, я решу позже. Когда мы с вами найдем вора, тогда и будем говорить об акциях.

– Чем же мы можем вам помочь? – удивленно спросил Фельдман.

– Вор сам напрашивается в капкан. Я даже нашла ему сообщников. Получается очень любопытная комбинация.

– Кто же это? – поинтересовался Шпаликов.

– Тот, кто засек вас, Панкрат Антоныч, в постели с секс-бомбой Инессой и сделал десяток хороших снимочков. Веня Скуратов, репортер светской хроники.

– Подонок! Ему еще не оторвали голову? Дождется!

– Конечно. Сегодня он нарыл компромат на секс-студию короля порно Ковалевского, посетил моего адвоката Нерсесяна. Следующим в списке стоит адвокат Гурьева Роман Лурье. Парень ведет активную игру. Его внезапное исчезновение никого не удивит. Теперь о его целях. Скуратов уверен, что между мною и Анной есть сговор. Он копает в этом направлении, и я не хочу его переубеждать. Что ему нужно от вас?! Он почему-то уверен, будто у меня, Анны и наших мужей есть ячейки в вашем банке, и хочет, чтобы вы ему показали их содержимое. Вот для чего он подготовил на вас компромат, Панкрат Антоныч. Что ж, покажите ему четыре ячейки. Пусть он найдет в них то, что искал, а вы снимите его действия на пленку. Самым интересным может стать кадр, когда Скуратов возьмет в руки украшение. А он непременно захочет его потрогать.

– Вы собираетесь доверить нам гарнитур «Око света»?

– Разве я похожа на сумасшедшую? Муляж – другое дело, он сделан так, что отличить его от оригинала сможет только ювелир. Я положила его сегодня утром в ячейку 222.

– Вы все видите наперед… – покачал головой Фельдман. – Ну, если псевдовор сам напрашивается, зачем же отказываться от его услуг? Скуратов непременно захочет его украсть, полагая, что сможет получить за него выкуп в пять миллионов долларов. Эту сумму вы ему покажете в мнимом ящике вашего шефа Гурьева. Для остальных ячеек я привезла «реквизит», он в этой сумке вместе со списком, в каком ящике что должно лежать.

– Но мы будем выглядеть идиотами, если позволим ему совершить кражу, – заметил Шпаликов.

– Он не сразу решит красть. Результат первого осмотра приведет парня в шок. Идея возникнет позже, когда он окончательно придет в себя. А там мы посмотрим, на что годится его фантазия. Дайте ему универсальный ключ, а номера кодов он наверняка сфотографирует. У него должен оставаться шанс.

– А если он захочет с нами поговорить?

Алина улыбнулась.

– Наверняка. Скуратов попытается найти у вас поддержку. Особенно после того, как узнает истинную сумму залога. Про акции алмазного концерна информацию ему подбросит один из наших адвокатов. Вот тут вы должны его вывести на неизвестную даму, которая, как выяснится, пользовалась ячейкой Анны Гурьевой. Такая девчонка есть. Она арендовала ячейку номер 824. У вас должен быть на нее какой-то безобидный материал. К примеру, фотографии и пленки видеонаблюдений. Пусть он ею займется. Их связь нам на руку. Девчонка работает горничной в доме Гурьевых. У нее криминальное прошлое. А кто еще мог Скуратову помочь украсть гарнитур? Он ее непременно найдет. Дальше начнется цепная реакция. Так или иначе, но Скуратов из помощника полковника с Петровки превратится в подозреваемого. На первом же этапе следствия. Нас такой вариант вполне устраивает. Полковнику вы тоже сумеете подыграть.

– Что будет после того, как гарнитур, тем более не настоящий, попадет в руки Скуратова? – с тревогой спросил Фельдман.

– Как найдет, так и потеряет. Важно другое. Он будет последним человеком, кто держал его в руках. А может быть, и первым. Что бы он ни говорил, ему уже никто не поверит, Скуратову не выпутаться из паутины. У него нет друзей, только враги, которых он накопил немало за последние годы. Мы многим людям доставим удовольствие видеть, как трясина проглатывает безумного паршивца.

На столе зазвонил мобильный телефон. Ответив, Шпаликов сказал:

– Инесса! Она уже здесь. Ждет меня в березовой роще. Говорит, срочно.

Алина усмехнулась:

– Я же говорила. Все идет по плану. Вам, Панкрат Антоныч, покажут порнушку с вашим участием. И помните обо всем, что я сказала.

7

Вернувшись домой, Дина тут же разделась и пошла в душ. Сегодня Скуратов подверг ее новому испытанию: она изображала из себя грязную шлюшку, желающую сниматься в порнофильмах. Хотелось поскорее смыть ощущение грязи. С каждым днем ей все больше и больше казалось, что она нужна Вене только для его темных делишек, что он вовсе не собирается делать из нее топ-модель для подиума, а пользуется ее незаурядной внешностью, чтобы загнать в тупик очередную жертву своего шантажа. На сегодняшнем кастинге она видела людей, против которых Скуратов хочет пойти войной. Борьба против порноиндустрии бесполезна, Веню раздавят как котенка, и она может угодить в те же жернова. А если и уцелеет, куда ей деваться в огромном мегаполисе? В Москве нет друзей и даже знакомых. Скуратов не позволяет ей ни с кем общаться, ходить на вечеринки, самостоятельно искать спонсоров. Время уходит, надо что-то делать, но что?

Накинув легкий шелковый халатик, Дина вышла из ванной и застыла на пороге, не в силах шевельнуться.

В гостиной сидел молодой рыжеволосый мужчина с пистолетом в руках. Ну вот, все случилось так, как она предполагала. С Венькой они уже разделались и пришли по ее душу. Девушку словно парализовало.

– Садись, Диночка. Будешь умницей – уцелеешь, – сказал мужчина, подошел к ней, взял за руку, подвел к дивану и усадил на него.

– Я тут ни при чем, – тихо заговорила она. – Он меня заставляет.

– Понятное дело. Ты не хочешь сниматься в порнушке, ты мечтаешь о карьере манекенщицы, о парижском подиуме, о славе и больших деньгах. С твоими данными можно добиться успеха. Ты очень фотогеничная.

На столике перед диваном лежало несколько глянцевых журналов, где были помещены фотографии Дины. Фотографировал ее Веня, и в журналы их пристраивал он же, поэтому она так долго верила его обещаниям. Но взамен она отдала ему три года жизни – слишком дорогая цена.

– Он сделал из меня рабыню, – чуть ли не шепотом произнесла девушка, и у нее на глазах появились слезы.

– Я могу поправить твое положение.

– Нет. Лучше убейте меня, но в порнухе я сниматься не буду.

– И об этом поговорим. Но позже. Сейчас решается твое будущее. От тебя зависит очень много. Ты можешь остаться гнить на полу этой квартиры, а можешь помечтать о Париже. Я порекомендую тебя одному деловому человеку, ты покажешь ему эти журнальчики, и возможно, он возьмется за твое дальнейшее продвижение.

Дина немного осмелела. Во всяком случае, стрелять в нее не собирались, рыжий тип говорил с ней ровным, спокойным тоном.

– Что вы от меня хотите?

– Начнем вот с чего. Как Веня на сегодняшнем кастинге вел съемку? В помещение детского сада, где шел конкурс девушек, ты прошла одна. У тебя даже сумочки не было. Скуратов сидел в машине в соседнем дворе. В чем фокус?

– Как работают телевизионщики? У него не машина, а целая студия на колесах. Там оборудование лучше, чем у шпионов. На моем жакете была брошь и пуговица. Это видеокамеры. Сигнал срабатывает на километр. Веня вел запись, сидя в машине.

– Понятно. А ты могла бы его заменить?

– Я занимаюсь съемкой чаще, чем он. У Вени камера встроена в узел галстука. Когда он с кем-то встречается и выкачивает нужную информацию, в машине сижу я, записываю разговор. Получается очень качественно. Морщинки собеседника видны. Включается и выключается камера из машины.

– Мастер. Ничего не скажешь. Хорошо. Где Скуратов прячет свои самые важные архивы?

– На даче в Локтионово. Большой двухэтажный дом. Он арендует его у дипломата, который постоянно проживает за границей. Где тайник, я не знаю, но если он там есть, то Веня везде поставил кодовые замки. Можно судить по входной двери. Даже у меня нет входного ключа. Нет, он, конечно, есть, но Веня об этом не знает. А верхний замок – кодовый. Комбинация чисел мне не известна, он им никогда не пользуется.

– Уверена?

– Конечно. Он оставляет меня на даче, а сам уезжает и пропадает дня на два. Возвращается, а я на месте. Он уверен, что я никуда не уходила. Если дверь захлопнется, уже не войдешь. Я, разумеется, уходила, а возвращалась с помощью своего ключа. Если бы он пользовался верхним кодовым замком, я даже выйти не могла бы. Об этой даче никто не знает. Его там никогда не искали, и он за три года успокоился. Но о тайниках я ничего не знаю. Они меня не интересуют, как и все его делишки.

– Отлично. С сегодняшнего дня ты работаешь на меня, Диночка. Со Скуратовым скоро будет покончено. Он не жилец. Слишком много нагадил. Естественно, что все его подельники тоже пойдут под нож. Ты можешь уцелеть, если встанешь на нашу сторону. Только не думай, что от нас можно сбежать или спрятаться. Мы можем управлять людьми с расстояния. Могу тебе это доказать.