Волчье правило Белобров Олекса
Снова не оглядываясь, Александр вышел из комнаты, подталкивая впереди Наваля. На дворе пришлось повторить знакомую процедуру, только в обратном порядке – обуться, взять оружие, но руки мыть – уже не мыли, да и таза-красавца уже не было.
Не доверяя никому, Александр проверил свой автомат – на месте ли боек, патроны, поклацал курком подствольника. Все оказалось на месте, функционировало исправно. Удовлетворенный, он закинул оружие на плечо.
– Пошли, «комсомолец»! – обратился он к охраннику, возвышавшемуся немым болваном над рядами оружия. – Будем меняться!
– Пашли, туран, – не удивил пуштун знанием оккупационного языка. – Аткуда ты знаишь, чьто я – сатрудник ДОМА?
– Я все о тебе знаю! – нахально солгал Хантер, шагая к выходу.
За воротами, рядом с «тойотами» лашкара кишлака Сапамхейль блестел новенький пикап японского производства, настолько увешанный цацками, что невозможно было распознать марку автомобиля. Возле него толпились вооруженные до зубов моджахеды.
Увидев Хантера, «духи» обозлено завыли шакалами – судя по всему, они знали – кто перед ними. Присутствие БМП на горке, наличие многочисленной охраны Кушима хорошо сдерживали душманов.
Узнав Наваля, появившегося из-за широкой «комсомольской» спины, басмачи снова завыли, в этот раз взяв ноту выше. Этот вой прозвучал почти радостно. Хантер смотрел на своих врагов спокойно, ему щекотало нервы, в глубине души было даже как-то приятно – его знают в лицо, считают достойным противником.
Процесс обмена прошел как-то обыденно, совсем не так, как пишут в книжках и газетах, снимают в фильмах.
– Аманатов – ко мне! – приказал безапелляционным тоном Александр, Наваль перевел.
От автомобиля муллы отделилась небольшая группа: трое пленных, держась друг за друга, едва передвигаясь на ногах, брели навстречу спасению. Два вооруженных «бармалея» караулили их по бокам. Дожидаясь, пока приблизится пленники, Шекор-туран с активистом ДОМА, держали Наваля при себе.
Поравнявшись с Александром, душман потянул к себе Наваля, а старлей – выдернул пленного шурави, «комсомолец» – афганских офицеров. Таким образом, обмен состоялся – счастливый Наваль оказался среди своих, а «комсомолец» отводил трех неудачников за собой. Александр все еще стоял перед воротами, глядя вслед своему «крестнику».
– Наваль! Ходи сюда, кое-что расскажу! – озорно выкрикнул он.
Басмачи зашевелили ушами, предчувствуя какой-то подвох, послышалось клацанье затворов. В ответ лязгнули затворы у племенного ополчения рафика Кушима. Наваль без боязни приблизился к Хантеру.
– Я хочу поблагодарить тебя, Наваль, – тихо промолвил Петренко. – За то, что вывел нас кяризом.
– А я тебе, Шекор-туран, – тоже тихо ответил племянник. – Чьто ты не даль мене марго зделать и перевьязал мой рана.
Старлей крепко пожал руку бывшему пленнику, Наваль ответил тем же.
– Предупреждаю тебя, Наваль, – громко объявил туран, отходя. – Ежели увижу тебя в прицел, обязан буду стрелять!
– Думай, чьто Аллах ето не допускать! – засмеялся Наваль, восприняв Сашкину игру.
Подойдя к пленным, стоявшим рядом с пуштунским «комсомольцем», Александр ощутил приступ ненависти ко всему мусульманскому миру: советский боец был избит до синевы, лицо представляло собой сплошную маску из месива, в котором смотровыми щелями угадывались кроваво-красные глаза, сочившиеся гнойными слезами.
Не лучше выглядели и офицеры-афганцы: побитые, изможденные, запуганные. Вблизи стало заметно, как по лохмотьям, оставшимся от форменной одежды, ползают несметные полчища серо-белых вшей, а смрад, исходящий от аманатов, вызвал рвотный рефлекс. Обувки на пленниках вообще не было, черные ступни ног сливались с грунтом. Все трое негромко плакали, до сих пор не веря в спасение.
– Кто такие? – спросил на всякий случай туран, скорее для того, чтобы с чего-то начать. – Откуда?
– Рядофий Уразоф, – прошепелявил беззубым ртом советский пленный. – Пулеметчик фторого фзфоду пятий рта А-кий батальон, шаш-ыш-шаш.
– Туран Асадим Шухраз, – представился афганский офицер, с трудом принимая некое подобие строевой стойки, – помощник начальник штаб Л-ской пехотной дивизии Д-кого корпуса Вооруженных Сил Афганистан.
– Баридан Навруз Ташик, – замотал головой младший афганец, из носа и ушей которого сочилась темная кровь, – командира пехотна взвода…
Более лейтенант ничего не смог сказать – громко зарыдал.
– Так, нечего рыдать! – зычно скомандовал Хантер, чьи интонации адресовались не столько пленным, сколько – своим бойцам и пуштунам, заинтересованно наблюдавшим за процессом обмена. – За мной, шагом марш! – как на строевом плацу, заорал он.
Строевого шага у аманатов не получилось, казалось – у них отбито все напрочь: гениталии, почки, суставы, ступни. Шатаясь, держась друг за друга, они с трудом преодолели некрутой подъем к БМП, где ждали десантники.
Активист ДОМА с Хантером не помогали им, шагая сзади, с оружием наизготовку. К всеобщей радости, эксцессов не произошло. На кургане оказалось – бережливый и хитрый Зверобой прихватил с собой термосы с пищей, принесенные охранбатовцами. Первым делом сержант предложил покушать, пленники со звериной радостью согласились.
Не успел Лось разлить по котелкам холодный и невкусный гороховый суп, покрытый пленкой комбижира, как аманаты, не ожидая хлеба и ложек, с животным выражением на лицах, давясь и захлебываясь – руками сожрали все, без остатка… Зрелище не для слабонервных!
– Стой! – закричал Хантер, с ужасом наблюдая, как бедняги, уподобившись псам, вылизывают пустые котелки и грязные руки. – Больше не наливай! – скомандовал он Лосю.
– Так они ж голодные… – по-простецки ответил тот.
– Кулик, нельзя им с голодухи много и сразу, – вспомнил Александр воспоминания деда и бабки о голодоморе 33-го года. – Заворот кишок может случиться.
– Туран! – взмолился баридан. – Дай, дай нам кюшат! Ми уже третья сутка сапсем ничего не кюшат! – снова заплакал аманат.
– Нельзя, саиб баридан! – твердо промолвил старший лейтенант. – Иначе живот сведет, и будет тебе харап, понял?
– Фамиди, саиб туран, – за всех ответил капитан-афганец, держа за плечи лейтенанта, продолжавшего биться в рыданиях.
– Как попали в плен? – спросил Александр, пытаясь отвлечь несчастных от болезненного пищевого вопроса. – Ты, Уразов, – обратился он к пулеметчику. – Как в зиндане у муллы оказался?
– Я, тофарищ кафитан, – беззубо шепелявил узбек, – на «точка» стояль по дорога на Асадабад. Ноччу деды паслали миня и ещьо одного, из молодых, за чарсом ф ближний кишлак. Там нас «духи» и фзяли, дружка моего, Фолодьку кастрировали жифьем, потом, ещьо жифого, на кол посадили, а как он умер – голаву клычом срезали. А я знаю первую сура Коран и рассказаль им, кагда ани нас прали. Миня ударили по башке прикладом и потащили ф горы… – заплакал мотострелок, сидя возле пустого котелка. – Дайте чарсу курнуть, тофарищ капитан! – вдруг взмолился он со слезами в голосе.
– Нет у нас наркоты! – отрезал Хантер. – А чего это ты так плотно присел на дурь? – спросил он пленного.
– Нас всех посадили на наркотики душманы, – снова за всех ответил туран Шухраз. Очевидно, он был единственным из аманатов, еще сохранившим мужество и присутствие духа. – Чарс нам постоянно падмешивали в табак, еду и даже воду, – грустно сообщил капитан. – С одной стараны, ето помогало пережить все ужаси плена, а с другой – усугубляло наше положение, визивая зависимасть…
– А откуда ты, туран, так хорошо знаешь русский язык? – изумился Хантер.
– Я учился в Одессе, в военном училище, чьто готовит иностранних специалистов, – спокойно сообщил афганец. – И панимаю разница между русським и украинском языком. Па твой разговору, туран, могу предпалажить, что ты, скорие всего, из Центральной Украины, правда?
– Именно так, капитан, ты прав! – улыбнулся Хантер, довольный, что в этом диком краю, за несколько тысяч километров от воспетых Шевченко вишневых садов, упоминают милую его сердцу Родину. – В плен, Асадим, как попал? – поинтересовался он.
– Поехали на свадьбу к его сестре, – кивнул капитан на плачущего лейтенанта, – в уезд Сурубай, – детализировал он. – Там муж его сестри воеваль на стороне опозиция. И ночью нас захватил Саг, которий со своими асокерами, наплевал на наши законы и обичаи, разогнал свадьбу и нас, без оружия, пленить…
– Какие-то непонятки, – высказал сомнение Зверобой. – Ведь по вашим же законам, гость – лицо неприкосновенное?
– Ета война внесла много корективов в родоплеминное устройство, обичаи и традиции народов Афганистана, – не стал вдаваться в тонкости этнопсихологии капитан афганских Вооруженных Сил.
– Шекор-туран, я уходить… – подал голос «комсомолец», о котором почему-то забыли. – Сейчас рафик Кушим канчай разгавор и мой пост – там.
– Иди, саиб дост, – протянул руку пуштуну Александр. – Благодарю за службу!
– Ташакур тибе, туран, – пожал Сашкину конечность активист Демократической организации молодежи Афганистана. – Чьто Саг харап зделать! Он многая беда наделать в наш уезд, и ещьо би нам многа-многа дашти наделат…
Не говоря больше ничего, сдержанный пуштун пошел к дому переговоров.
– В самом деле, афганцы – прирожденные лингвисты! – с восхищением промолвил офицер-десантник. – Почти каждый знает и пушту, и дари, да и еще и русским кам-кам владеет!
– Многие владеют ещьо фарси и арабским, на котором написаний Коран! – заметил туран Шухраз. – Ето у нас в крови – способность к языкам. К поэтому же, обстоятельства заставляют изучать язык завоевателей: раньше очень многие владели английском языком, сейчас – русським…
– Ты, капитан, – вскипел Александр, – не очень завирайся! Мы пришли по просьбе вашего правительства, чтобы помочь вам…
Честно говоря, Петренко уже и сам уже не очень-то верил в эти пафосные слова. Непоколебимые устои пролетарского интернационализма потихоньку расшатались, в них появились трещины, пробоины и даже целые провалы…
Бывший пленник тактично промолчал – он находился не в том состоянии, чтобы вести политические дискуссии. Внезапно на помощь аманату пришел сержант Петрик.
– А что, товарищ старший лей…, ой, товарищ капитан, – исправился он, обращаясь к замполиту роты. – Этот туран правильно говорит, – у нас на Западной Украине много старых людей знает польскую, мадьярскую, румынскую и москальскую мову, – он называл вещи своими именами. – А в годы немецкой оккупации, насколько мне известно, еще больше знало и германскую!
– Стой, бесовская душа! – приструнил подчиненного старлей. – Не то договоримся до ручки!
– Стой, так стой, – обиделся сержант и полез на технику…
– Зверобой! – остановил сержанта офицер. – Пленников в броню, есть не давать, только – пить!
Проследив за тем, как выполняется команда, Хантер влез на броню. С машины было заметно, как на террасе продолжается неторопливое чаепитие (основные вопросы уже решены). «Комсомолец» занял пост на входе, сменив какого-то пуштуна, вероятно, это был его брат – они были разительно похожи.
Джойстик, слушая эфир, тщательно следил за происходящим на террасе. Позиция снайпера располагалась неподалеку, но лишь вплотную можно было выделить его среди местных предметов. Натянув на голову затасканный шлемофон, Александр вслушался в разговоры, звучащие в доме рафика Кушима.
Слышимость была не очень – радиостанция Р-107М имела отнюдь не выдающиеся тактико-технические характеристики, к тому же устарела как мобильное средство связи, но неприхотливость и относительная простота эксплуатации делали ее практически незаменимой в жестких условиях афганской войны.
На террасе разговаривали на пушту и, насколько смог понять Александр, обсуждали опять же погоду, поголовье скота и прогнозы на урожай. Уже знакомый со спецификой ведения переговоров в этой местности, Петренко догадался – переговоры уже закончились, в скором времени договаривающимся сторонам предстоит разъезжаться.
Так оно и получилось, стоило офицеру передать шлемофон подчиненному и сесть на башню перекурить, как ему доложили, что мулла Сайфуль прощается с хозяином дома, который вышел проводить гостя за ворота. Шикарный халат плотно облегал дородную фигуру служителя культа…
Заревел двигатель пикапа, и сильная новенькая «Тойота» (как показал вид спереди) легко повезла вверх гурьбу вооруженных «бармалеев». Мулла с племянником сидели в кабине, рядом с небритым водителем, остальная банда набилась в скотоотсек: стоя и сидя, свесив копыта с невысоких бортиков. Проезжая возле БМП Хантера, вражья свора вытворяла невесть что: выла, рычала, ругалась на всех языках, демонстрировала неприличные жесты, стреляла в воздух из автоматов.
Десант не остался в долгу – бойцы достойно ответили душманам аналогичным образом, а Джойстик, направив пушку на пикап, едва не нажал на гашетку электроспуска… И только оперативное вмешательство Шекор-турана в виде непереводимой на языки народов мира команды сохранило жизнь брутальным головорезам.
Вскоре на горку, тяжело дыша, приплелся Тайфун с красным лицом и запахом перегара. Безотказный «комсомолец» тянул за ним Р-107М. Передав радиостанцию, активист вернулся домой, а вот Тайфуну понадобилась посторонняя помощь, чтобы забраться на броню.
– Афорин, туран! – умостившись наконец рядом с Александром, промолвил Павел Николаевич, продемонстрировав типичный афганский жест – развернутую вверх правую ладонь. Сашка уже знал – на территории Афганистана известный международный жест, когда большой палец поднимают вверх, а ладонь скручивают в кулак, означает совсем не то, что во всем мире: «Отлично! Молодец!», а то, что на Западе называют «Фак ю!»).
Внизу заревел двигатель уазика, и легковое авто прошло мимо бээмпэшки. Сидя рядом с водителем, полковник Худайбердыев, с характерным цветом лица, сделал знак Хантеру, чтобы тот ехал за ним. БМП задрожала корпусом и побежала за легковушкой. Тайфун, взяв шлемофон, прижал к уху наушник, а к горлу – ларингофон.
– Иван, я Тайфун, как меня разбираешь? – крикнул он в эфир.
Очевидно, неизвестный Иван хорошо слышал не очень трезвого Тайфуна, поэтому вторая часть предложения была простой.
– Собирай свои рога, и чтобы через минуту был готов к маршу! – кричал майор, покачиваясь на башне в такт неровностям. – Команду на продолжение банкета получишь позднее!
В конце концов Александр понял, что Иван является никем иным, как «шишигой» с будкой радиоразведки: приглядевшись в бинокль, увидел, как бойцы обезьянами носятся по кунгу, переводя машину в походное положение. Из патрубков БТР-80 струился на ветру черный дым – охранники собирались ретироваться с места боевого дежурства. Пикап муллы исчез, и, сколько Хантер ни вглядывался в бинокль, так и не понял – куда именно направились Сайфуль с Навалем.
Проехав несколько сотен метров, УАЗ остановился, из него вылез рафик Давлет, махнув офицерам, путешествующим верхом на броне. Те послушно соскочили и приблизились к туркмену. Хадовцы дисциплинированно ждали в машине, один за рулем, другой – на заднем сидении.
– Ты все правильно сделал, Искандер? – дыша перегаром, спросил полковник.
– Да, саиб дегерволь! – подтвердил Саня. – Все, как было договорено, даже узелок крупный оставил.
– Хорошо, сейчас остается лишь ждать, – утомлено промолвил полковник.
Было заметно – переговоры забрали у него много сил, и лишь адреналин, в союзе с чарсом и водкой, поддерживает этого мудрого и отважного воина в состоянии колоссального напряжения.
– Как там аманаты? – поинтересовался он.
– Сильно избиты, обессилены, измождены, – лаконично сообщил старший лейтенант. – Особенно лейтенант-афганец и наш боец, рядовой Уразов. Немного подкормили их, они уже три дня ничего не ели, дал команду больше есть не давать, опасаюсь заворота кишок.
– Правильно! – согласился туркмен. – А то, что баридан с Уразовым сильнее пострадали, – ты правильно заметил. Их, к сожалению, систематически насиловали охранники, караулившие их…
– Да что это, б…, такое?! – вспыхнул Хантер, нервно теребя ремень автомата. – Что же тут, их мать, обычаи такие – пленных насиловать?!
– Здесь дикий Восток, земляк! – зажигая сигарету, угощая собеседников, сердито сообщил майор. – Женщин крайне мало, стоят они весьма дорого, поэтому часто случаются случаи гомосексуализма. И не только пленных насилуют (такое здесь происходит почти каждый раз, когда захватывают в плен), бывают случаи, когда мужчина с мужчиной вступает в неестественную однополую связи за деньги. Распространены и случаи зоофилии, когда мужчины вступают в половую связь с особями женского пола в виде овцы, козы, ишачки…
– Дивны дела твои, о Господи! – подвел глаза вверх Александр. – Чего только не бывает в мире? Лучше последней гранатой с душарами на тот свет отправиться, чем к ним живьем попасть!
– С другой стороны, нет проституции, группового секса, порнографии, всяческого иного разврата, или там – супружеских измен, – грустно улыбнулся Худайбердыев. – Но дело не в этом. Наши военнослужащие тоже не ангелы, иногда вытворяют такое, что и у лысого волосы дыбом на голове встанут!
– Послужишь здесь, и сам умом тронешься! По моему мнению, товарищ полковник, – кипятился Петренко. – Бесчинства советских военнослужащих по своей природе являются явлением вторичным и проявляются лишь в виде мести за преступления, совершенные моджахедами. Мне кажется – ни одного случая изнасилования пленных со стороны наших военнослужащих, за все годы войны в Афганистане не зафиксировано!
– Ты прав, мой юный друг, – улыбнулся дегерволь, докуривая сигарету. – Но запомни выражение бессмертного Алишера Навои: «На войне праведных не бывает!»
– Хуб аст! – согласился Петренко, понимая, что его юношеский максимализм может оказаться не по душе опытным и мудрым старшим офицерам. – Извините, саиб дегерволь, если вел себя сегодня как-то не так…
– Что было, то было! – засмеялся майор Чабаненко, выбрасывая окурок. – Я уже опасался, что муллу порвешь в клочья, когда увидел твою реакцию на него.
– Просто вспомнилось… – Хантер едва не зарычал, снова вспомнив трагические эпизоды недавнего прошлого. – Кстати, он тоже был довольно неприветлив.
– Вы на равных были! – засмеялся полковник. – Хотя я, честно говоря, и не ожидал иной реакции, – вдруг сообщил он. – Такой у тебя психотип, или тип характера, если другими словами. Если б ты перепугался и побежал прятаться под крыло охраны Кушима – вот тогда я бы удивился.
– А чего те насильники не цеплялись к турану Шухразу? – снова отвел разговор от своей персоны верный себе Петренко. – Чем он откупился?
– Туран Асадим Шухраз по линии своего отца приходится очень далеким, но все же родственником бывшего монарха Афганистана, Захир-Шаха, – объяснил Худайбердыев. – Поэтому представители местных пуштунских хейлей, являющихся поборниками монархии, не очень-то глумились над ним, хотя и ему перепало.
А теперь, Искандер, – уже совсем протрезвел полковник, – той же самой колонной, но «с приложением» – на хвосте тянем «шишигу» радиоразведки и БТР-80 охранбата – отправляемся назад. Прикажи подчиненным быть максимально бдительными и осторожными. Несмотря на то что обмен пленными состоялся и все вокруг, казалось бы, дышит миром и спокойствием, от муллы с его гази можно ожидать чего угодно.
Часть седьмая
Как у волка на морозе
Поцелуй смерти
– Не исключен вариант мести со стороны инженера Хашима, точнее – его бандформирования, – продолжал дегерволь. – Хашим – основной конкурент Сайфуля в здешних краях, можем втянуться в межплеменные склоки, понял?
– Так точно… – невесело пробурчал Хантер, каким-то волчьим нюхом (или шестым чувством) предчувствуя опасность.
Буквально за минуту до разговора со спецпропагандистами это предчувствие начало давить, проявившись в виде непреодолимой тревоги и нервозности. Не понимая, что происходит, Александр обратился к старшим товарищам.
– Товарищи старшие офицеры! – почти официально объявил он. – Не знаю, что со мной творится, но предчувствие опасности такое, словно меня кто-то холодными иголками колет со всех сторон. Надвигается какая-то угроза!
– Ты просто перенервничал, земляк! – успокоил его Чабаненко. – Ничего, приедем на ПКП, там отдохнешь, поспишь, рюмку хряпнешь – и успокоишься!
– Не знаю, не знаю, – не мог унять тревогу Петренко. – Что-то раньше такого со мной не было. Может, изменим маршрут? – обратился он к полковнику. – Или – запросим мою роту в сопровождение?
– Не следует так нервничать, Искандер! – успокоил его туркмен. – Светлого времени еще достаточно, наш маршрут известен на ЦБУ армии, поэтому мы должны придерживаться именно его. Вперед!
– Может, тогда я впереди поеду? – неугомонный старлей продолжал выкобениваться. – Или БТР охранбата пустим впереди, их все одно почти никогда не убивают, – «по-черному» пошутил он.
– Товарищ старший лейтенант! – официальным тоном полковник Худайбердыев оборвал пререкания. – Выполняйте приказ!
– Есть! – только и осталось ответить Александру.
Обиженный, он сел на броню, проверил готовность подчиненных к маршу и бою, заставив всех надеть каски и бронежилеты, снять и спрятать десантный фетиш – береты небесного цвета…
Чабаненко утомленно примостился на башне, без шлема и бронежилета. Экс-узники зиндана молча пялились на Хантера собачьими глазами – он олицетворял для них долгожданную свободу. Ничего не говоря, старлей захлопнул десантный отсек.
Дождавшись, когда подтянутся «шишига» и бэтээр охранников, колона тронулась в недальний путь. Проехали немного, УАЗ вдруг остановился, из него вышел Худайбердыев.
– Знаешь, Искандер, – приблизившись к бээмпэшке, громко сказал он. – Наверное, ты все же прав. Прислушаемся к интуиции, – полковник махнул рукой, показывая, чтобы БТР возглавил колонну. – Пусть охранники двигаются в голове колонны, уазик – вторым, ты – следом, «шишига» – в замыкании.
Старлей хотел снова поспорить, дескать, небронированную «шишигу» лучше держать между двумя бронеобъектами, но Тайфун незаметно дернул его, и Хантер… промолчал.
Колонну быстро перестроили, в авангард выперся новенький восьмидесятый бронетранспортер, перегруженный элитным войском: сверху восседал колоритный дородный капитан, одетый в форму и бронежилет «с иголочки», он возглавлял почти взвод отборных загорелых бойцов.
С ветерком приблизились к СТО. Рота, точнее, все, что от нее осталось, находилась на своем месте. Как и в обед, десантники радостно приветствовали «охотничью команду».
Проскочив крутой подъем, в лучах дневного светила, стремившегося в неспокойные Сулеймановы горы, подкатились под кишлак Асава, где в обед афганские коммандос карали предательскую пехотную роту. Первое, что поразило Александра – полное отсутствие каких-либо признаков жизни. Не было заметно ни одного живого существа: ни человека, ни животного, ни птицы, словно все вымерло на планете Земля. Тишина, витавшая над разбитым вдребезги населенным пунктом, давила физически, непонятным образом просочившись даже сквозь грохот техники.
– К бою! – не зная зачем и почему, заорал Хантер, досылая патрон в патронник, беря на мушку заросли «зеленки».
Подчиненные адекватно отреагировали: лязгнули затворы, пушка уперлась жерлом в ближний дувал, заросший одичавшим виноградом, а вот Тайфун, укоризненно глянув на земляка, все же надел бронежилет, продолжая флегматично сидеть на своем месте.
Как оказалось, на этот раз прав оказался трезвый Александр. Напротив руин мечети, в центре кишлака, БТР наехал на фугас. Управляемый взрыв подкинул двенадцатитонную машину, переднее правое колесо разлетелось, бойцы, громоздившиеся сверху, воробьями разлетелись вокруг.
– Огонь! – завопил Петренко, стреляя из автомата вправо, в «зеленку», хотя было уже поздно: трасса реактивной гранаты вонзилась в УАЗ.
Громыхнул взрыв (негромкий, после фугаса), двери легковушки выбило, на дорогу вылетело два человека – полковник и водитель. Машина воспламенилась, второй хадовец горел живьем – сквозь пальбу пробился дикий крик, переполненный болью и ужасом.
– Хантер, руководи боем! – скомандовал Чабаненко, соскакивая с брони. – Я к полковнику!
Он выскочил из-за брони, но пулеметная очередь перечеркнула его планы. Майор отступил за технику.
– Лось! – заорал Александр, прячась в люк от пуль, цокающих по броне. – Помоги майору! Чалдон, машину – мордой к гранатомету! Джойстик, чеши «зеленку»! – уверенно командовал старший лейтенант.
Нервозность отступила, голова работала четко и уверенно, как на учениях. Петренко осмотрелся, анализируя диспозицию. А она, диспозиция, не радовала. Слева от центральной площади, на расстоянии несколько сотен метров покоились сплошные руины без растительности, поэтому с той стороны ихваней не было. Длиннющими очередями (на магазин, не меньше) отстреливались охранбатовцы, успевшие очухаться от вражеского нокдауна. Они отползли под защиту колес покалеченного бронетранспортера (несколько тел валялось в пыли без признаков жизни). В отличие от охранников, из-за БМП экономно, на два-три патрона в очереди, лупил майор Чабаненко.
«Духи», в свою очередь, энергично лупцевали из-за дувалов и из «зеленки». Баталия разгорелась нешуточная. Полковник с хадовцем лежали рядом с неспешно горящими остатками уазика, а вот крики второго пуштуна смолкли – очевидно, он уже отмучился.
Огонь пушки и пулемета БМП оказал сильное впечатление – гранатомет больше не стрелял, но невидимые пока стрелки донимали – голову подвести было тяжело. Зверобой, Лось и Ерема спешились и грамотно отстреливались, прикрываясь броней. Хантер находился на командирском месте, прочесывая из автомата опасные места, откуда могла прилететь граната. Среди какофонии боя Петренко расслышал, как замолк майорский автомат.
– Тайфун, что стряслось? – громко спросил он в пространство.
– Патроны харап! – хрипло прозвучало из-под БМП. – Подкинь боезапасу!
Хантер полез внутрь машины – взять в РД запасные магазины. Неожиданно почувствовал, как на него кто-то смотрит в упор. Подведя глаза, старлей замер: на него уставились три пары перепуганных, полных ужаса и отчаяния глаз – это были аманаты.
– Не бойся! – нарочито громко, едва ли не с бравадой, прокричал старший лейтенант, перекрикивая ПКТ. – Быстро замочим их и рванем дальше!
В перепуганных глазах затеплилась надежда… Стрельба набирала обороты. Схватив рюкзак с боезапасом, Хантер неосмотрительно вылез из люка почти по пояс и скинул вниз, туда, где должен был находиться Тайфун.
– Держи, земляк! – крикнул в пространство. Пули звенели совсем рядом, пришлось вновь прятаться за люк.
– Нет здесь майора! – донесся сквозь стрельбу крик Кулика. – Он к уазику побёг!
Александр увидел, как Чабаненко подбежал к пылающему автомобилю и, схватив за руки неподвижное тело полковника Худайбердыева, оттянул за машину.
– А ты почему здесь?! – заорал старший лейтенант невидимому Лосю. – Бегом на помощь майору!
Несмотря на пули, настойчиво ложащиеся все ближе, противно рикошетируя от брони, Александр вытянул автомат, стреляя по «зеленке», откуда явственно просматривались вспышки выстрелов. Солдат, нагруженный рюкзаком, выскочил из-за брони, рванув, что было дури, к факелу уазика.
Фонтанчики пыли, вздымаемых пулями, взметнулись вокруг отчаянного парня, но тот упрямо не сбавлял скорости. До Тайфуна оставалось совсем немного, когда смельчак, споткнувшись, полетел кувырком. Внезапно выскочил Тайфун и бросился к солдату. Подхватив его за руки, он попытался затащить дальневосточника за горящую машину, но вражеская пуля догнала майора, поцеловав в грудь…
Удар был мощным, хотя и не смертельным: Тайфун рухнул, лицом вверх, судя по всему, пуля скользнула под углом, не пробив титан жилетных пластин.
К удивлению всех, наблюдавших «поцелуй смерти», жилистый, цепкий, как клещ, майор Чабаненко даже не выпустил солдата, завалившись вместе с ним на землю. Вдвоем, ползком, они в конце концов скрылись за горящей легковушкой.
– Хантер вызывает Дыню, прием! – натянув на себя шлемофон, Александр вышел на связь со своей ротой.
Откликнулся Кузнечик, Дыня шарахался где-то по делам.
– Кузнечик! – закричал замполит роты. – Мы на засаду напоролись! Передай Дыне, чтобы направил к нам взвод Грача, у нас тут «двухсотые» и «трехсотые» нарисовались! На ЦБУ передайте, пусть с той стороны пришлют помощь, тогда с двух сторон «духов» зажмем! – передал он в эфир. – Как понял, прием?
– А мы слышим – где-то бой идет! Так то вас долбят? – спросил сержант.
– Нас-нас! – зло бросил старший лейтенант. – Выручайте, быстрее!
– Вас понял хорошо, Хантер! – стараясь быть спокойным, встревоженно ответил сержант Кузнецов. – Взвод Грача немедленно выдвигается к вам, держитесь!
Выглянув из люка, Хантер увидел, что бой вспыхнул с новой силой, а вот вид горящего уазика вызвал у него нехорошие предчувствия.
– Сейчас же рванет! – догадался Александр. – Там же бензобаки с обеих сторон!
Смертельная опасность угрожала Тайфуну, Лосю и Худайбердыеву, ежели тот еще жив. Следовало что-то предпринимать.
– Арсентьев! – скомандовал старлей механику-водителю. – Подводи машину кормой под уазик! Забираем наших!
– Есть! – ответил механик, приступая к выполнению маневра.
– Уразов! – закричал в броню Хантер. – Отворяй десантный отсек, сейчас раненых будем грузить!
В ответ – тишина.
– Уразов!!! – снова заорал офицер. И вновь – тишина в ответ.
– Асадим шухраз! – обратился к турану Александр. – Вы там живы? – прокричал старший лейтенант в перерывах между автоматными очередями.
– Живие, туран! – послышалось в ответ. – Пришлось етих дваих в себя приводить, ани здес к пакету з еда добралис, едва их оттащиль! – послышалось из брони.
Хантер врубился – пленники нашли сверток с продовольствием, переданный перед «Иголкой» замечательной землячкой.
– Твою мать! – выругался десантник. – Точно, мозги им отбили, в этом плену! Туран, двери открывайте! – скомандовал он потомку королевского рода.
– Есть, откриваю! – послышалось в ответ.
Сквозь стрельбу и рев двигателя Александр скорее почувствовал, чем услышал, что в десант загрузили всех – и раненых, и целых.
– Чалдон! – скомандовал он механику. – Вперед!
Броня едва отдалилась от пожара, когда взрыв бензобаков потряс разбитый кишлак: две огненные струи с обеих сторон обгорелого авто вырвались одновременно. Оглянувшись, Александр успел заметить, как огненное крыло накрыло хадовца, лежавшего возле машины. Просторная одежда вспыхнула свечкой, но тот даже не шевельнулся – он был уже мертв…
Сильный удар (как молотком по голове), мучительно отозвался в Сашкином мозгу продолжительным эхом. На глаза вывалился огромный шмат ватина грязного цвета. Схватившись рукой за голову, Александр провалился вглубь машины и, содрав шлемофон, обалдел – пуля вырвала кусок, болезненно ударив по лысому черепу!
– Товарищ старший лейтенант! – выкрикнул Зверобой из десантного отсека. – Вы живы?
– Да живой! – нервно засмеялся офицер. – Не дождутся, придурки! – он продемонстрировал сержанту испорченный шлемофон, после чего выкинул в люк.
– Я посчитал, ориентировочно, – сержант перекричал грохот короткой очереди из автоматической пушки 2А42. – Против нас не больше двадцати стволов одновременно работает!
– Что ты предлагаешь? – поинтересовался старлей, уже привыкший советоваться с опытными сержантами в затруднительных обстоятельствах.
– У охранников десяток живых остался, они огнем поддержат! – прокричал сержант Петрик. – Предлагаю бээмпэшкой сделать бросок вперед, а мы: я, вы, майор, Лось и Ерема – прикроем с земли, чтоб «духи» из гранатомета не спалили!
– Хорошо! – согласился Хантер, которому уже надоела пассивная оборона. – Я уже взвод Грача по радио на помощь вызвал, вот-вот должны быть!
Быстро решили, как действовать. С охранниками решили не связываться: увидев десантный маневр, те должны были сообразить – как им в дальнейшем действовать. Вдруг Александр заметил: в десанте стало людно и оттого неудобно – трое пленников, бессознательный рафик Давлет, Лось, Хантер, Тайфун, Ерема.
– А где же «шишига» пеленгаторщиков? – Он неожиданно вспомнил о машине радиоразведки. – Куда они подевались?
– Сбежали, как только БТР подорвался! – сообщил Чабаненко, перекрикивая автоматическую пушку, вытирая вспотевшее лицо грязным носовым платком. – За них не переживай, не пропадут!
– Разведчики, мать их! – выругался Хантер. – Да и хрен с ними, потом разберемся!
– Слушай, туран! – вдруг обратился к нему афганский капитан. – Дай и мне автомат! Хачу за всьо атомстить! – Голос его дрожал, глаза блестели, словно в лихорадке.
– Зверобой, дай турану автомат Чалдона! – разрешил Петренко, глядя на остальных узников – сейчас каждый штык был на вес золота.
Но афганский лейтенант и советский мотострелок безразлично и сонно пялились прямо собой – они насытились, оттого им стало все параллельно и перпендикулярно…
– Вперед! Земля! – заорал старший лейтенант, выпрыгивая из десанта на грешную и опасную планету.
Снаружи стрельба продолжалась – охранники, наконец окончательно очухавшись, отстреливались уже грамотнее. БМП-2Д потихоньку двинулась вперед, на дувалы, стреляя на ходу. За ее кормой, ощетинившись стволами, семенили десантники, постреливая по «зеленке».
Для охранников это стало полной неожиданностью – некоторые даже приподнимались с земли, делая предупредительные знаки – дескать, что вы, к чертям собачьим, делаете, на верную смерть прете?! Однако боевая машина неустанно приближалась к противнику. Душманы сосредоточили весь огонь по ней, а она неспешно катилась и катилась вперед.
– Ерема! Ищи гранатометчика! – прокричал Хантер. – Не убивай, нам «язык» нужен!
– Сделаем! – пообещал гуцул. – За мной должок! – вновь вспомнил он не совсем удачную рукопаху.
– Слева гранатомет! – заорал Зверобой. – Сгоревшая чинара, под ней!
Ерема немедленно перекатился влево и, несмотря на опасность, встал на колено, прицелился. Не успел – бахнул специфический гранатометный выстрел, реактивная граната рванула в смертельный полет…
Дальность для выстрела душок избрал неправильную – граната не успела взвестись и, ударившись о броню, стрелой ушла блуждать в вечернее небо, разорвавшись где-то в вышине. Ерема не упустил своего шанса – снайперская пуля раздробила левую (нечистую для мусульман) руку ихвани, повергнув на землю.
– Гранатами огонь! – скомандовал Петренко и, выхватив «феньку», грамотно, как на занятиях по военному троеборью, закинул посланницу смерти за дувал.
Следом полетели еще «подарки» – из подствольников, РГД («эфки» бросать больше никто не отважился). Взрывы рассеяли нападающих, потеряв единственного гранатометчика, они растерялись и отступили. Послышался дизельный рев – на полной скорости летели три БМП-2Д под командованием бесстрашного (хотя и не очень опытного) лейтенанта Воронова.
Дальнейшие события приняли какой-то киношный вид: увидев помощь, охранники с воплем «Ура!» поднялись едва ль не в штыки и побежали на дувалы, не встречая сопротивления.
Душманы исчезли внезапно, как и появились. Преследуя их по пятам, десантники видели свежие отпечатки пластиковых тапок, оставленные на пыльном грунте. Несколько раз наблюдали близкие душманские силуэты в зеленке и развалинах. Силуэты упорно отстреливались, азарт погони не давал покоя, и десантники, не считаясь с риском быть отсеченными от своих, преследовали врага…
Как долго длилось преследование, Хантер не считал – вдруг услышал голоса бээмпэшных двигателей. Оглянувшись, увидел четыре бронированных машины своей роты, приближавшиеся, развернувшись в линию, переваливаясь через полуразрушенные дувалы. Бортовое оружие лупило куда-то влево от «охотничьей команды».
На машине Зверобоя восседал… Тайфун. Когда он откололся от группы, старлей не заметил. Не было в группе и турана Шухраза, но откуда-то прибилось трое охранников… Вид у группы был чудной. Подскочили бээмпэшки, с машин соскочили майор Чабаненко и лейтенант Воронов.
– Всем земля! – приказал спешиться замполит. – Будем «чесать» развалины! Найдем «духов» и на ноль помножим!
– Опасно, – попробовал возразить взводный. – Вечереет, можем людей положить…
– А мне по херу! – перебил лейтенанта Петренко. – Найдем и уничтожим козлов! – Боевая злость овладела молодым офицером. – Делимся на пятерки! Веер! Расстояние между группами – тридцать метров! Пятерки идут «скорпионом»! Расстояние между машинами – пятьдесят метров! Огонь на поражение, без предупреждения! – возбужденно командовал он.
Десантники, возбужденно гомоня, распределялись по боевым пятеркам…
– Шекор-туран! – послышался голос с небольшим акцентом. – Не спеши, не спеши, не спеши!
Серпантины военной доли
Повернувшись, Александр увидел недавнего аманата – турана Шухраза, он притянул с собою свежий «приз». На плече капитана помимо автомата Чалдона висел китайский гранатомет РПГ-4, забрызганный свежей кровью. «Призом» оказался раненый гранатометчик, совсем юный бача-пуштун.
Его «нечистая» левая рука была разорвана гуцульской пулей, он потерял много крови, и болевой шок уже сделал свое грязное дело – «приз» был почти что не в себе, бледное лицо свидетельствовало – через несколько секунд он потеряет сознание.
– Бинтик! – крикнул Александр, увидев санинструктора. – Немедленно укол промедола козлику!
Прививка была осуществлена, раненый молча сидел у ног Хантера.
– Дай я с ним переговорю, – тихо промолвил Тайфун. – Он мне все-все расскажет…
Читать бесплатно другие книги:
