Мирная профессия Комарова Ирина

Занимаясь своими вычислениями, Костя чуть не проскочил въезд во двор Анатолия, успел свернуть в последний момент. Выскочил из машины, торопливо запер ее, едва ли бегом кинулся к подъезду. И в дверь зазвонил так, словно у него земля под ногами горела. Он еще раз нажал на кнопку звонка и прислушался.

Из квартиры донесся приглушенный, сердитый голос Лены: «Да лежи ты, ради Бога, я сама открою… лежи сказала, я осторожно, я спрошу сначала…» Через несколько секунд она спросила уже громко, из-за дверей:

– Кто там?

– А ты в глазок посмотри, – весело посоветовал Костя. – А то мало ли, назовусь я матушкой козой, а на самом деле, серый волк!

– Шуточки у тебя, Костя, – проворчала она, отпирая замок. Отодвинула щеколду, сняла цепочку и, наконец, распахнула дверь. – Заходи.

– Заждались? – Костя улыбнулся Лене, а Анатолию, маячившему у нее за спиной (разумеется, он не улежал на месте), погрозил пальцем. – Ты чего бродишь?

– Лучше скажи, почему ты такой довольный, – напряженно спросил тот. – Повод есть?

– Абсолютно никакого повода, – заверил его Костя. – Но есть несколько мыслей. Может все-таки, пройдем в комнату? Я бы сел, а то набегался сегодня. Заодно и ты горизонтальное положение примешь, тебе ведь врач именно это прописал?

– Подумаешь, врач прописал, – проворчал Анатолий, возвращаясь на диван и очень ловко прихватывая с собой Лену. – На то они и врачи, чтобы прописывать.

– А ты больной, чтобы их слушать, – Лена снова поправила ему подушку и только тогда села рядом. Костя с блаженным стоном рухнул в кресло.

– До чего же у тебя, Саранцев, мебель удобная, – похвалил он. И тут же встрепенулся: – Слушайте меня внимательно, ребята. Я буду формулировать свои гениальные идеи, а вы проверяйте, все ли я учел?

Костя быстро и четко изложил суть своих рассуждений, подвел итог и уставился на Анатолия с Леной:

– Как вам? Я, лично, никакого изъяна не вижу.

– Я, пожалуй, тоже, – кивнула Лена.

– Все очень логично построено, – согласился и Анатолий.

Что ж, в результате имеем одну хорошую новость, – подвел итог Костя, – оставшиеся в живых сотрудники фирмы «Электрон-Сервис», с этой минуты, вне подозрений. Сколько у нас сейчас человек в городе проживает, около миллиона? Вот, значит, минусуем восемь человек, я девятый. Круг подозреваемых резко сузился.

– А что же теперь делать? – с ужасом спросила Лена. – Как искать, среди миллиона?

– Минус девять, – подмигнул ей Костя. – А пожалуй, еще можно твою маму исключить, и Лешку Щурова. Толя, ты за своих родителей, как, ручаешься?

– Да что ты веселишься? – возмутилась Лена. – Или так и будешь, по одному, по двое отсеивать?

– А действительно, что это я? – спросил он с недоумением и склонил голову на бок. «Неужели действительно, настроение улучшилось только лишь потому, что Танечка… то есть, секретарь-референт Татьяна Кадомцева, в этой поганой истории, ни при чем? Надо же, глупость какая!» – Ладно, будем считать, я радуюсь тому, что ваши сослуживцы оказались порядочными людьми.

– Это достойный повод, – серьезно согласился Анатолий. – Но Лена права: что дальше-то делать будем?

– Что значит «будем»? Ты, мой друг, ни на какие активные действия теперь не способен. Леночку я, сам понимаешь, близко не подпущу…

– Я сам ее не подпущу, – проворчал Анатолий.

– Следовательно, – Костя продолжил так, словно его и не перебивали, – вы будете заниматься своими рабочими проблемами, а я – делать работу, для выполнения которой вы меня и наняли – искать преступников. Кстати, если я достаточно знаю жизнь, то завтра у вас будет очень насыщенный день.

– Можно подумать, сегодня мы измаялись от скуки и безделья, – усмехнулась Лена.

– Нет, Леночка, Костя прав, – не согласился с ней Анатолий. – Завтра начнется такое, что нам небо с овчинку покажется.

– О, Толя тоже разбирается в человеческой природе! – обрадовался поддержке Костя. – Кстати, Леночка, о природе… есть хочу, умираю. Хоть корочку хлеба, а?

Готовить персонально для Кости, Лена категорически отказалась и ему пришлось обойтись все тем же хлебом с колбасой. Правда, молоку он предпочел кофе. Но тут, даже Анатолий согласился, что включить электрический чайник и залить кипятком растворимый порошок – работа не требующая чрезмерных физических усилий. Наевшись, Костя важно заявил, что его рабочий день на сегодня закончен и посчитал возможным удалиться, предварительно перечислив все меры предосторожности, которые Анатолий с Леной обязаны были соблюдать. Уже на пороге, вспомнил и сообщил, что ребята перегнали брошенный «мустанг» на штрафную милицейскую стоянку, заверил, что есть там специальное местечко, для своих, и, проконтролировав, что дверь за ним, заперта с подобающей тщательностью, наконец, ушел. Проводив его, Лена подошла к зеркалу, остановилась, разглядывая свое отражение.

– Все. Пора устраиваться ночевать, – она устало потерла глаза, провела пальцами по волосам. – Пожалуй, надо мне тоже слегка умыться.

– Ты переоденься, – не глядя на нее, предложил Анатолий. – Надоело, наверное, в этих джинсах за целый день… поройся в шкафу, наверняка найдешь что-нибудь подходящее.

Лена снова посмотрела в зеркало, покрутилась, разглядывая мятые и не слишком чистые, после сегодняшних приключений джинсы.

– М-да-а. И кофтенку тоже простирнуть не помешает. Что ж, спасибо за предложение, – она открыла шкаф, бросила невнимательный взгляд на вешалки с костюмами и занялась полкой, где, не слишком аккуратными стопками, было сложено белье. Наугад взяла серую трикотажную футболку с короткими приспущенными рукавами, развернула, встряхнув, и приложила к себе. – Вот эта вполне сгодится. Я быстренько, пять минут, не больше.

И махнув ему футболкой, скрылась в ванной.

Разумеется, за пять минут она не управилась. Анатолий следил, как менялись зеленые цифры на электронных часах: семерка на восьмерку, восьмерка на девятку, и дальше, через нолик, единичка, двойка, тройка… Глупо, нелепо, смешно, но он чувствовал себя покинутым. Знал прекрасно, что Лена рядом, за тонкой перегородкой, за фанерной дверцей; понимал, что ей нужно привести себя в порядок, а у женщин этот процесс всегда занимает больше времени, чем у мужчин, но все равно, было страшно одиноко. Даже рука разболелась сильнее. Наконец, когда пятерка дрогнула и превратилась в шестерку, Лена выглянула:

– Ты не скучаешь?

– Скучаю, – с неожиданной для себя самого откровенностью, ответил он.

Лена тоже не ожидала такого, похоже, она хотела просто пошутить. Пробормотала смущенно:

– Я сейчас, только кофточку прополощу. А то и завтра на работу придется твою футболку надевать, – и снова скрылась в ванной. Но дверь на этот раз за собой не закрыла.

– А было бы совсем не плохо, – сам себе, усмехнулся Анатолий. И тут же повысил голос. – Ленка! Ты зачем в холодной воде стирку затеяла? Согрей чайник, а то руки застудишь!

– Вот еще, – донеслось из ванной. – Тут всех дел на тридцать секунд.

– Я сейчас встану и сам тебя выволоку! – пригрозил он.

– Не надо меня выволакивать, – Лена появилась в комнате, встряхивая покрасневшими кистями рук. – Я же сказала, что я быстро.

У Анатолия перехватило дыхание. Совсем, как вчера, когда она прибежала к нему на кухню с этим дурацким байковым одеялом. Но вчера Ленка была в своем, хотя и очень коротком халатике и в тапочках. А сейчас, она стояла босиком и в его футболке! Пусть эта футболка была ей велика – длиннее того халатика, а рукава закрыли руки почти до локтей, но это была его, Анатолия, футболка! В общем, кто понимает, тому объяснять не надо.

Лена неловко переступила на месте босыми ногами, оглянулась по сторонам:

– Я не спросила сразу, у тебя раскладушки нет? Собственно, тут и кресло такое большое, в нем вполне можно очень удобно устроиться…

– Не… – голос вернулся не сразу, пришлось кашлянуть, – не глупи. Раскладушки у меня нет, а в кресле мучиться я тебе не позволю. Диван здоровенный, уместимся. Вон, в углу тумба, там у меня подушки. И махровые простыни есть. Или ты предпочитаешь одеяло?

Лена старательно отворачивалась и от него и от «здоровенного» дивана. Конечно, Толя, как всегда, прав – надо ложиться на диване. Тем более, что никакой опасности ее целомудрию это не представляет, он сейчас просто по состоянию здоровья не способен на активные действия. А в кресле она не выспится… Ха, можно подумать, что в одной постели с Саранцевым выспится! Да она всю ночь глаз не сомкнет!

– Лучше одеяло, – вздохнула она. – Я всегда мерзну.

«Еще бы она не мерзла, одна-то! – Анатолий почти с бешенством посмотрел на сломанную руку. – Если бы не этот гипс проклятый, если бы не боль, которая скручивает его при каждом неверном движении, – ей бы сегодня никакое одеяло вообще не понадобилось!»

Лена, снова вспыхнула, словно прочитала его мысли, и нырнула в тумбу, чуть ли не с головой. Вытащила подушку, нашла одеяло, не плед даже, а зимнее, ватное, сразу закуталась в него и мелкими, семенящими шагами, подошла к дивану. Забралась на него так, чтобы сразу оказаться слева от Анатолия, и отодвинулась подальше, к самой стенке.

– Не глупи, – повторил он, на этот раз очень тихо, и протянул руку. – Иди сюда.

Она придвинулась чуть ближе.

– Ладно, – Анатолий улыбнулся, – привыкай. Спать хочешь?

– Нет. Даже странно, такой день был: устала, как не знаю кто, сил нет ни капли, а спать не хочу.

– Нервное. Я тоже, когда из больницы вышли, на ходу засыпал, а сейчас разгулялся. Давай поговорим?

– Давай. А о чем?

– О будущем, естественно, – он лежал на спине, глядя в потолок, поэтому не заметил, как она испуганно замерла и натянула одеяло до самого носа. Повторил задумчиво: – О будущем. Надо же как-то выгребаться.

Лена поняла, что он имел в виду не их конкретное, а так сказать, будущее в более общем плане, и немного расслабилась. Хотя, когда мгновенный приступ паники прошел, она почувствовала, что была бы вовсе не против, если бы Анатолий заговорил о чем-то, более личном. Например о том, что, собственно, между ними происходит? У них что, роман? Вернее, то, что она, Лена, Толе нравится, это понятно, но хотелось бы узнать поподробнее. Уточнить несколько пунктов. Или хотя бы один, самый важный. Иначе она, в какой-то момент, может оказаться в довольно глупом… да что там, в совершенно идиотском положении! Собственно, она и сейчас чувствует себя не слишком уверенно. Толя, между прочим, мог бы немного подбодрить ее, поцеловать, например. Или, хотя бы, обнять… ах да, она слишком далеко, он просто не дотянется.

Немного поерзав, словно устраиваясь поудобнее, Лена придвинулась к нему.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Анатолий. Подумал секунду и подгреб еще ближе к себе, так что голова Лены, незаметно и естественно, оказалась у него на плече. – Так еще лучше, – не скрывая удовлетворения, заключил он.

– Так что ты начал говорить? Какое будущее у нас пока вырисовывается?

– Честно? Довольно мрачное. Сплетен теперь будет море, а фирма без директора…Милиция тоже…теперь придется им все рассказывать, с подробностями. Убийство, тут общими словами не отделаешься. И с нашими ребятами придется говорить откровенно. Наезд на фирму можно было попытаться замолчать, а смерть Бориса не скроешь. Оксана… ей надо будет как-то помочь попытаться.

– И все это начнется завтра утром, – Лена приподнялась на локте, посмотрела ему в лицо, потом села, скрестив ноги и придерживая одеяло у горла.

– Да. Завтра. Нет, на самом деле, не хочу сейчас об этом думать. И вообще, что ты из себя суслика изображаешь? А ну-ка, прими исходное положение.

Лена снова послушно легла рядом.

– Надо же, нелепость какая, – неожиданно пожаловался Анатолий. – Даже обнять тебя по-человечески не могу. Так обидно. А тебе?

– А мне странно, – она снова приподнялась, чтобы заглянуть ему в глаза. – Толя, мы же с тобой четыре года знакомы. Почему вдруг?

– Лежи смирно, – широкая ладонь мягким движением вернула голову Лены ему на плечо. – Откуда я знаю почему? Эти четыре года я тебя в упор не видел, а вот уже три дня ни о чем больше думать не могу. Все время перед глазами твоя мордашка маячит, – он помолчал немного, потом продолжил, но с непривычной робостью в голосе: – Лена, я понимаю, что это очень глупо, но… скажи, я-то тебе нравлюсь? Хоть немного?

– Ничего себе, вопрос! – Лена поперхнулась нервным смешком. – Как ты думаешь, если бы ты мне был безразличен, где бы я сейчас была? Правильно, дома. А я здесь. И что, тебе непонятно, почему?

– Мало ли. Может ты осталась исключительно в силу природной доброты, – нежно ответил он. – Пожалела убогого.

– Да уж, убогий, ничего не скажешь, – расхрабрившись, она коснулась пальцами его загорелой груди. Тренированные мышцы рефлекторно напряглись и Лена снова засмеялась. – Ну просто «мистер Олимпия»! Наверное, в тренажерный зал каждый день ходишь?

Прежде чем ответить, Анатолий перевел дыхание.

– Не-а. Времени жалко. У меня гантели есть. Прекрасно заменяют любые тренажеры и идти никуда не надо.

– А ты, оказывается, еще и лентяй! – обрадовалась Лена. – Я-то думала, что у тебя всего один недостаток!

– Один? Даже интересно. Это ты какой имеешь в виду?

– Ты очень не любишь, когда с тобой спорят.

– А разве есть кто-нибудь, кто любит?

– Не знаю. Но ты становишься совершенно невыносим. Помнишь, я программульку рисовала вспомогательную, для кассовой книги? Как ты тогда разорался из-за схемы ввода? «Усложненная, неудобная, корректировка не продумана!»

– Неужели правда орал? – он коснулся губами ее виска. – Прости.

– Ну, может и не совсем орал, но в целом, вел себя отвратительно. Я тогда чуть заявление об уходе не написала.

– Как заявление? – дернулся Анатолий. Руку сразу прострелила резкая боль, но он только скривился на секунду и крепче прижал к себе Лену. – С ума сошла? Почему я ничего не знал?

– Так я же его, в конце концов, не стала писать. Генка отговорил.

– Да-а? И как ему это удалось?

– Очень просто. Сначала он выслушал все мои жалобы на твою несправедливость, а потом посмотрел программу и сказал, что ты прав. Мало того, он еще пару ошибок там нашел и носом меня в них потыкал. А когда мне стало стыдно, велел не устраивать истерик. Сказал, что когда умный человек совет дает, надо к смыслу прислушиваться, а не на манеру изложения внимание обращать. И еще, – Лена хихикнула и потерлась щекой о его плечо, – что я должна день и ночь Бога благодарить, что он мне такого дельного начальника послал.

– Надо же, – Анатолий был искренне удивлен. – Честно говоря, не ожидал от Генки… А знаешь, приятно такое о себе слышать. Тем более от Дятлова. Он, по моему, даже Билла Гейтса, считает не дельным человеком, а везучим выскочкой.

– А я с ним согласна – куда Гейтсу до тебя! Выскочка, однозначно! А ты… хотя, что это я тебя хвалить взялась? Кажется, мы говорили о твоих недостатках?

– Это не мы, это ты говорила, – улыбнулся он. – Ты сказала, что я лентяй и грубиян.

– Разве? Не помню.

– Сказала, сказала! Но ты еще не знаешь обо мне самого плохого. Я совершенно невыносим по утрам, особенно, когда не высплюсь.

– Это ты еще меня ни разу не видел, – утешила его Лена. – Если я не выспалась, то становлюсь самой сварливой женщиной в мире.

– А еще, я терпеть не могу отдыхать на курорте. В Крыму или в Египте, без разницы. А ты?

– Что я?

– Тебе курорты нравятся?

– Понятия не имею. Для того, чтобы определить это, мне надо там сначала побывать.

– Не надо. Давай ты поверишь мне на слово, что это скучища дикая. Тем более, что я с тобой ехать отказываюсь, а одну тебя не отпущу. Я, видишь ли, кроме всего прочего, еще и ревнив ужасно.

– Ты? – Лена снова вывернулась из под его руки и села. – Не верю. У тебя совершенно не тот психологический тип.

– Да я бы, неделю назад, и сам не поверил, скажи мне кто такую глупость. Наверное, дело не во мне, а в тебе. Не знаю почему, но я тебя ужасно ревную.

– Меня? – искренне удивленная, она захлопала глазами. – Да кто на меня внимание обращает? К кому меня можно ревновать? К Косте что ли?

– К Косте, – согласился Анатолий. – К Гене. К Пете. К фонарному столбу. К тому типу, про которого ты мне рассказывала.

– Господи, к какому еще типу?

– К тому, – упрямо повторил Анатолий, – который у тебя был.

– А-а. Но я тебе про него не рассказывала вовсе. Вообще не люблю вспоминать эту историю.

– Но ты… ты его до сих пор любишь?

– Да я теперь не уверена, что и тогда его любила. Не помню, честно говоря. Шесть лет прошло.

– Ты была совсем девочкой.

– Ага. А он моим мальчиком, еще со школы. Мы были прекрасной парой, так все считали. Кроме его родителей, разумеется. Сначала они смотрели на наш роман сквозь пальцы: пусть ребенок развлечется, пока это учебе не мешает. Понимаешь, он был такой перспективный, такой умный!

– Но ты, вроде тоже в дурах никогда не ходила.

– Но и не блистала никогда. Потом, согласись, что наш политехнический институт, не самый престижный вуз в России. А он закончил школу с золотой медалью, поехал в Москву, в Баумановское на ура прошел. Первый год все было хорошо – мы переписывались, перезванивались, он приезжал на каникулы, разок и я в Москву вырвалась. Одним словом, Ромео и Джульетта в двадцать первом веке. А потом его родители поняли: вместо того, чтобы обустраиваться в Москве и подыскивать себе подходящую партию, их обожаемый сыночек собирается вернуться в родной город и жениться на бывшей однокласснице. Естественно, это им очень не понравилось. Крушение надежд и все такое. Со мной провели три полноценных, внушительных беседы. Не знаю, какое давление оказали на него, но надо думать, еще более серьезное. Он стал поддаваться: действительно, на хорошем счету, поговаривали уже о стажировке в Англии, а тут какая-то детская любовь… Разумеется, я это почувствовала. Запаниковала, поехала в Москву, по телефону на такие темы говорить трудно – хотела с ним встретиться.

– Встретились?

– Да. Встретились, поговорили, все выяснили, – она немного помолчала, потом сказала отвернувшись в сторону: – Знаешь, это было так гадко. Я чувствовала себя кем-то вроде побирушки. И поклялась, что никогда, никогда в жизни не позволю себя так унизить, – Лена резко дернула головой и посмотрела ему прямо в глаза. – Никому.

– Даже не думай об этом, – Анатолий сжал здоровой рукой ее ладонь. – Запомни, Ленка, со мной ты в безопасности, раз и навсегда. Поняла?

Разумеется, утром они проспали. Разбудил их Костя, который умудрился наскрести достаточно деликатности, чтобы позвонить по телефону и сообщить, что подъедет минут через пятнадцать. Правда эффект от такой неслыханной вежливости был слегка подпорчен заключительным намеком, что он не против присоединиться к завтраку.

Зевающая Лена, наскоро заглянув в ванную, отправилась на кухню, жарить яичницу с колбасой на троих, а Анатолий снова повторил номер «умывающийся кот» и устроился перед зеркалом с электрической бритвой. Бриться левой рукой оказалось настолько неудобно, что все то время, пока скреб щеки и подбородок, он непрерывно, хотя и шепотом, ругался.

Костя не просто присоединился к завтраку, а принял в этом мероприятии участие с похвальным и достойным подражания энтузиазмом. По крайне мере, Лена, не удержавшись, поставила его в пример Анатолию, уныло ковыряющему вилкой в своей тарелке. Он в ответ объяснил, что как человек больной и не выспавшийся, имеет право на отсутствие аппетита. И вообще, левой рукой есть крайне неудобно. А вот она сама, Лена, просто решила всех обдурить, положив себе микроскопическую порцию, которой не хватило бы даже для того, чтобы заморила червячка инфузория-туфелька. Впрочем пререкались они недолго. Костя, получавший искренне удовольствие от их вялой перебранки, услышав про инфузорию, не выдержал и расхохотался. Лена с Анатолием моментально объединились и высказали свое общее мнение о всяких нахальных типах, которые… Обвинив его в семи смертных грехах и наскоро придумав еще полдюжины, они, очень довольные, быстренько закончили завтрак. После чего Анатолий сообщил слегка ошарашенному Косте, что несмотря на все вышеперечисленные недостатки, он, Анатолий, тем не менее склонен позволить ему, довезти их с Леной до офиса.

– Класс! – восхитился Костя и покрутил головой. – Здорово вы меня сделали, просто высший пилотаж! Хотя я, собственно, затем и приехал, чтобы вас на работу отвезти.

– И немножко позавтракать, – не удержалась от ядовитого замечания Лена.

– И послужить вам громоотводом, – в тон ей, ответил Костя. – Голубки!

Теперь заржал Анатолий и, обняв Лену одной рукой, крепко поцеловал ее в губы:

– А ты и правда, когда не выспишься, просто прелесть, какая сварливая!

Лена вспыхнула и стукнула его по шее найденным, наконец, полотенцем. (Кстати, тайна его исчезновения оказалась проста до неприличия: Анатолий бросил грязное полотенце в стирку, а свежее повесить на соответствующий крючок, забыл.) Одним словом, из дома вся компания вывалилась в настроении, если и не прекрасном – в связи с последними событиями это было бы и неуместно – то вполне сносном.

Костя не просто довез Анатолия с Леной до офиса, оказывается, он хотел немного покрутиться среди сотрудников, побеседовать с ними. Как выяснилось, он снова опоздал.

– Долго спишь, частный сыщик, – приветствовал его Володя, с комфортом устроившийся за столом Татьяны. – Мы, госслужащие уже в трудах, словно пчелки. И имей в виду, ничего из того, что мы уже выяснили, я тебе не расскажу – сам себе на хлебушек зарабатывай.

– И не надо, – равнодушно пожал плечами Костя, – все равно, ничего важного у тебя нет.

– Это пока нет, – убежденно ответил Володя и переключил внимание на Анатолия с Леной. – Госпожа Лазарева, вы ведь программист? Сейчас все сотрудники фирмы собрались на кухне, пройдите, пожалуйста, туда.

– Я тоже, – Анатолий повернул было к дверям, – мне надо с людьми поговорить. Сообщить им…

– Совершенно никакой нужды в этом нет, Анатолий Николаевич. Обо всем, что им нужно знать, мы ваш коллектив проинформировали. Так что, я вас попрошу, не теряя времени на бесплодные разговоры, помочь следствию и поприсутствовать при обыске кабинета Крюкова. Вы ведь хорошо знали покойного, так что сразу заметите, если там будет что-то несоответствующее.

– Что значит, несоответствующее, – сердито спросил Анатолий, провожая взглядом Лену, которую некто в штатском уже вывел в коридор. Вполне вежливо, впрочем, вывел.

– Несоответствующее характеру Бориса Петровича Крюкова, его привычкам. Общему обыденному распорядку жизни. Это может быть предмет какой-нибудь или запись на календаре, телефонный номер, которого он не мог знать… да мало ли что еще.

– А, понятно. То есть, если замечу у Бориса под столом заряженную гаубицу, сразу вам на нее укажу. Абсолютно, скажу я вам, не в его характере, артиллерию в кабинете держать.

Оперативник в штатском проводил Лену на кухню – то ли опасался, что сама она дорогу не найдет, то ли хотел убедиться, что она действительно присоединилась к остальным. Дверь, обычно стоявшая нараспашку, так что Лена и забыла о ее существовании, на этот раз была закрыта. Оперативник потянул ее на себя, вежливо пропустил девушку вперед и снова плотно прикрыл. Услышав за спиной выразительный щелчок, Лена изумлено оглянулась:

– Он что, запер нас тут?

– Не говори глупостей, – сердито ответила Лиля. – Там замка сроду не было, только собачка. Ты сядешь, наконец, или будешь торчать, как гвоздь в ботинке?

Кухня в офисе была маленькая, пенальчиком, переделанная из бывшей подсобки и потому, довольно тесная. Вдоль одной стены тянулся длинный стол, рядом с ним, в уголке, приткнулся холодильник. Кроме того, имелась двухконфорочная газовая плита, компактный шкафчик для посуды и раковина, с висящим над ней заляпанным зеркалом. И оставался еще крохотный пятачок свободного пространства, на котором в данный момент, «торчала» Лена. За столом сидели четверо: Татьяна забилась в уголок и съежилась, обхватив себя руками, как будто мерзла; рядом с ней – злая, с красными пятнами на щеках и следами недавних слез, Лиля; хмурый Гена устроился на торце, навалившись на стол локтями, а Виталя, бледный и напряженный, занял место на другой стороне, словно подчеркнуто отделившись от них. Пятый – Михал Михалыч, единственный курящий в коллективе, обосновался на подоконнике и мрачно дымил в форточку.

– Сяду, – Лена опустилась на стул рядом с Виталей. Он вздрогнул, бросил на нее затравленный взгляд и еле заметно отодвинулся.

– Что с тобой? – удивилась она, но Виталя отвернулся и промолчал. Вместо него, снова заговорила Лиля.

– Ты почему опоздала?

Лена пожала плечами и хотела, по Виталиному примеру, промолчать, но посмотрела на Лилю и передумала.

– Так получилось.

Гена обернулся, открыл холодильник, заглянул в него и, невнятно ругнувшись, захлопнул дверцу.

– А Толя? Он приехал?

– Да. Он сейчас у Крюкова в кабинете, при обыске присутствует.

– Заметьте! – Гена поднял руку и потряс в воздухе указательным пальцем, – заметьте! Она не спрашивает, что случилось! Она прекрасно все сама знает! – он снова открыл холодильник и с отвращением заглянул в него.

– Да хоть сто раз еще посмотри, – холодно проинформировала его Лиля, – водка там все равно не появится. А ты, Ленка, действительно, кончай над нами издеваться! Знаешь ведь обо всем, что происходит, вот и колись по-быстрому!

– Я ведь еще вчера… нет, позавчера, у тебя спрашивал! – снова привстал Гена. – Я чувствовал! Я еще тогда понял, что добром это не кончится! А ну, рассказывай, а то я за себя не ручаюсь!

– Успокойся, пожалуйста, – Лена не слишком удачно попыталась скопировать тон Лили. – Ты пойми, я же не знаю, о чем можно говорить, о чем нельзя. Вам-то, что сказали?

– Да ни хрена нам не сказали! – рявкнул Гена. – Явились сюда к девяти, глушанули новостью, что Бориса вчера убили, а потом только спрашивали уже.

– О чем? – удивилась Лена. Ей как-то не пришло в голову, что хотя они, с Костей и Анатолием, исключили всех сотрудников фирмы из числа подозреваемых, у милиции могут быть свои методы и свои вопросы.

– Естественно, их интересовал самый главный ментовский вопрос всех времен и народов: кто где был, в момент убийства? И кончай реветь! – обернулся он к неожиданно громко всхлипнувшей Лиле. – Ты его никогда не любила!

– Не любила, – снова всхлипнула Лиля, – а все-таки, живой человек был. Царствие ему небесное, – она торопливо, несколько раз, перекрестилась.

– Главное, откуда мне знать, когда его убили? – продолжал громко возмущаться Гена. – Говорю им: у Лильки был, весь вечер, никуда не ходили. Поужинали, телевизор посмотрели, потом спать легли. Нет, косорылятся! Лилька им не свидетель, им постороннего подавай! Где я им возьму постороннего свидетеля, который подтвердит, что я в одиннадцать часов с бабой в постель завалился? Дебилы! Так что, мы с Лилькой оба под подозрением.

– Посторонние свидетели здесь тоже не помогут, – подал голос от окна Михал Михалыч. – У меня их два десятка, все подтвердили, что я не то что из дома ни на минуту не выходил, в туалет, и то не отлучался! Все равно не верят. Я тоже подозреваемый.

– Да все мы тут подозреваемые, и Татьяна главная! – Лиля небрежно вытерла глаза смятым, мокрым уже платочком.

– Господи, к Татьяне-то они почему вдруг прицепились? – Лена оглянулась на еще больше съежившуюся, опустившую голову девушку.

– А вот потому! – неожиданно мстительным тоном заявил Гена. – Не сиди на работе до ночи, не выслуживайся перед начальством! – и пояснил Лене: – У нас у всех, хоть какие-то свидетели есть, а у нее – никого. Домой вернулась поздно, а где была… поди, теперь, докажи, что в офисе задержалась! – он почти машинально, словно выполняя привычную, давно надоевшую работу, заглянул в холодильник, сплюнул, захлопнул дверцу. – Ну как же это так? Нет, я попрошусь в магазин сбегать – это же невозможно! У меня нервы на пределе!

– Кстати, Лена, ты ведь еще про Виталю не знаешь, – Лиля хихикнула. – Он у нас Дон-Жуан, оказывается, да еще какой!

– Я вас попрошу! – высоким, тонким голосом воскликнул Виталя. – Моя личная жизнь никого не касается!

– Это точно, не касается, – согласилась Лиля. – Ты представляешь Лена, он за один вчерашний вечер два свидания успел провернуть. Стахановец, да и только! А когда около Татьяны трется, так такой зайчик, такой романтический, возвышенный мальчик…

– Глупости это все, – перебила ее Лена. – Лилька, не цепляйся к парню, пусть у него хоть по двадцать два свидания за вечер, тебе какое дело? И ты, Татьяна, не расстраивайся. Наверняка это они все эти алиби только так, для порядка, проверяют. Никому из наших не было необходимости Бориса убивать.

– А у кого такая необходимость была? – уставился на нее Гена. – Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее? И кстати, сама ты где находилась с пяти до восьми вечера? Я лично, тебя вчера вообще не видел! Выходит, это ты у нас самая подозрительная?

– Да ничего подобного не выходит. Потому что это мы с Толей Бориса нашли… – она запнулась, но договорила: – Он еще жив был.

– Господи, – Лиля снова перекрестилась.

– А вот это совсем интересно, – Гена дернул дверцу холодильника и, не глядя, захлопнул ее. – Вы с Толей Бориса нашли, это я понимаю. А вот где ты самого Толю нашла? Ты же вчера на весь день к заказчику уехала?

– Какая тебе разница? – поморщилась Лена. – Мы встретились.

– Случайно? – с самым невинным видом спросила Лиля.

Лена вздохнула. Похоже, тема ее взаимоотношений с Саранцевым, волнует родной коллектив даже больше, чем безвременная смерть директора фирмы. Ладно Гена с Лилькой, от них ничего другого ждать не приходится. Но и Михал Михалыч, закуривая очередную сигарету, не сводит с нее глаз, не скрывая своего интереса, и Виталя слегка расслабился, забыл про свои обиды и таращится с любопытством. Даже Татьяна уставилась блестящими глазами, шею вытянула в своем уголке, словно черепашка. От этой компании просто так не отделаешься.

Она помолчала, потом сказала ровным, спокойным голосом:

– Нет. Мы встретились не случайно.

– Ага! – искренне обрадовался Гена, – вчера вы не случайно встретились, а сегодня… Ленка, вы же сегодня вместе на работу явились, так? Ты что, у него ночевала? Все, можешь не отвечать, по лицу вижу, у него!

– Ой, Лена, это правда? – Лиля даже в ладоши захлопала. – Ну и как тебе?

– Что как? – Лена только глазами моргала. Они что, всерьез ждут подробностей? И каких же, интересно?

– Ленка, не тяни! Рассказывай, что у вас было?

– Да отстань ты от меня! У него рука сломана, что там могло быть?

Глаза у Лили округлились:

– Ты что, ломом от него отбивалась?

– Ну, Ленка, – осуждающе покачал головой Гена, – ну ты даешь. Нельзя же таким зверем быть! Отшила бы словами, Толик же не маньяк, он бы понял. Что уж так сразу-то, руки ломать?

Лена растерянно посмотрела на него, на Лилю, перевела взгляд на вытянувшееся лицо Михал Михалыча.

– Да вы что? Решили, что это я ему руку сломала?

– А… не ты? – осторожно уточнил Виталя, вставая и отодвигаясь, вместе со стулом, подальше.

– С ума вы все сошли, что ли? Нет, конечно. На нас бандиты напали.

Это заявление имело потрясающий успех. Лиля ахнула, схватившись за сердце, Гена вскочил, Виталя, наоборот, снова рухнул на стул. Михал Михалыч закашлялся, поперхнувшись табачным дымом, а Татьяна впервые подала голос – пискнула что-то невнятное.

– Бандиты? – повторил Гена. – Да что же это у нас творится, ребята? Мы же всегда были тихим заведением: сидим себе, никого не трогаем, строгаем программы… не олигархи какие-нибудь, приличные все люди! Мы же программисты – самая мирная профессия! А тут, нате вам: в один день и директора убивают, и ведущему программисту руки ломают! Ленка, ты наконец объяснишь, что с нашей фирмой происходит?

– Это просто нечестно, Лена, – поддержала его Лиля. – В конце концов, мы все имеем право знать.

Остальные тоже загомонили что-то обиженно-возмущенное. Лена растерянно смотрела на сослуживцев. Собственно, они были правы – действительно, то, что происходило с фирмой, касалось всех. К счастью, именно в этот момент распахнулась дверь и на кухню вошел Анатолий. Все, как по команде, замолчали и уставились на него. А Саранцев, сделав всего два больших шага, подошел к Лене и опустился на стоящий рядом стул. На секунду коснулся ладонью ее плеча, как будто хотел удостовериться, что глаза его не обманывают, она действительно здесь. Потом потряс головой и выдохнул, словно усталая лошадь:

– Ф-ф-у-у. Вымотался, как… а что, чайник никто не догадался поставить?

Татьяна тут же вскочила, метнулась к чайнику, нажала кнопку. Гена тоже вскинулся:

– Какой чай? Толя, у тебя в сейфе заветная бутылочка стояла! По сто грамм, просто необходимо, для баланса нервной системы!

– Вот ты мне еще пьянку сейчас на рабочем месте устрой! А то мало приключений, добавить надо!

– Какая пьянка, Толя, какие приключения! Исключительно, чтобы нервы успокоить! А то я просто чувствую, как у меня резьба с правой на левую меняется! Слечу ведь с катушек, где ты потом такого классного программиста найдешь?

– Валерьянки выпей, – отмахнулся от него Анатолий. – Хоть сто грамм, хоть двести. Только не мешай мне говорить. Значит так: милиция у нас свои дела закончила и удалилась. Ни к кому из нас они особых претензий не имеют, – он посмотрел на Виталю и нахмурился. – С тобой, юное дарование, я потом отдельно поговорю.

– А что такое? – ненатуральным голосом спросил парень, катастрофически краснея.

– Мне сказать? – поднял брови Анатолий. – Прямо сейчас?

– Не надо! – торопливо перебил его Виталя. – Не надо, я понял! Лучше вы потом…

– Вот и я тоже самое говорю. Ладно, значит повторяю: милиция оставляет нас в покое. Но намного лучше наше положение не становится. Лена, ты ввела всех в курс дела?

– В общем-то, нет, – чайник закипел и Лена, не вставая с места, достала чашки из шкафчика и придвинула их к Татьяне.

– Угу, ладно. Коротко говоря, несколько дней назад, на нас наехали. Потребовали пароли и коды доступа к системам двух наших клиентов.

– Ни … … …! – обалдело выдал Михал Михалыч. Поскольку Саранцев в этот момент сделал паузу, слова эти прозвучали неожиданно громко.

– Вот-вот, моя первая реакция была примерно такой же, – усмехнулся Анатолий.

– Ой, девочки, извините, – спохватился Михал Михалыч.

– Ничего, – милостиво кивнула головой Лиля, передавая ему чашку с чаем. – Просто вы за всех высказались, – и добавила одобрительно: – А я и не знала, что вы так умеете.

– Бандиты предупредили, – продолжил Анатолий, – что собираются добиться своего, так или иначе. Мы уже столкнулись с целым рядом неприятностей и сложностей (в этот момент все, естественно, посмотрели на его правую руку). Я не хочу сейчас обсуждать смерть Бориса… Петровича, но это тоже их рук дело. Поэтому говорю честно: наступают трудные времена. Клиенты, если хоть что-то пронюхают, начнут разбегаться от нас, как зайцы. Так что, наша задача сейчас – молчать и делать вид, что ничего не случилось. Если мы все хотим, чтобы фирма осталась на плаву, естественно.