Сестра моя Ольга Комарова Ирина

Шеф молча пожал плечами.

– Он что, ничего толком не объяснил?

– Нет. Просто позвонил и сказал, чтобы я срочно нашел тебя. Что неприятности откуда не ждали, и он все объяснит, когда приедет. И голос был какой-то… психованный.

– Значит, действительно что-то серьезное случилось. Обычно он до того спокойный – пушкой не прошибешь.

Дверь распахнулась, в комнату вошел Доктор. Сказал без улыбки:

– Общий салют.

– Что случилось? – не отвечая на приветствие, спросил Семеныч.

Доктор, забыв о своем презрительном отношении к обшарпанным предметам меблировки, подтянул к себе стул, со вздохом опустился на покрытое затяжками сиденье.

– Сейчас. Тут надо сделать небольшое вступление. Лаврову помните?

Шеф удивленно заморгал – он явно не помнил. А Семеныч спросил осторожно:

– Это та самая? Как раз, чтобы решить с ней вопрос, мы на тебя и вышли.

– Да. Вот именно. Я помог вам решить этот вопрос.

– А-а! – лицо Шефа просветлело. – Эта девочка! А какое она может иметь отношение, так сказать, к нашей современности?

– Самое прямое. Дело в том… в общем, вышло так, что я недавно познакомился с ее сестрой. С Наташей.

– Зачем тебе это надо было? – вытаращился на него Шеф.

– Нет-нет, это очень даже правильно, – не согласился Семеныч. – В таких делах личный контроль никогда не мешает. Молодец, Доктор!

– На самом деле, это произошло случайно. И я сразу хочу сказать, что она очень милая, славная женщина, – Доктор хмурился, словно перечислять достоинства Наташи ему было неприятно. – Одна воспитывает племянницу…

– Это все, конечно, хорошо, – перебил его Семеныч. – Но ты говорил о неприятностях. Или я чего-то не понял и ты собрал нас, чтобы рассказать, какое эта лялька на тебя впечатление произвела?

– Неприятности, – совсем помрачнел Доктор. – Есть и неприятности. Помните вы Лавровой деньги предлагали, в долю взять хотели?

– Ну?

– Оказывается, она успела одному кретину рассказать об этом. А он, вчера, рассказал Наташе.

Шеф издал странный, шипящий звук, словно воздух вырвался из шарика, и обмяк в своем кресле. Семеныч, наоборот, подобрался, напряженно выпрямился и спросил:

– А что она?

– Растерялась, – Доктор усмехнулся. – Вроде и сделать что-то надо, а что именно – она не представляет. Совета спрашивала.

– И что ты ей посоветовал?

– То же, что любой разумный человек на моем месте. Двенадцать лет прошло.

– Она не пойдет в милицию? – слабым голосом спросил Шеф.

– Нет. То, что милиция этим делом заниматься не будет, она поняла. Улик никаких нет, доказательств нет, история болезни Лавровой и результаты служебного расследования в архиве имеются – какой смысл мертвое дело ворошить? Тем более, тот мужик, который ей рассказал, сразу предупредил, что никому свои слова повторять не будет и ото всего отопрется.

– Та-а-ак, – протянул Семеныч. – Согласен, в милиции ее, если и выслушают, то в результате, все равно пошлют подальше. А в какое-нибудь сыскное агентство она сгоряча не кинется? Сейчас это модно.

– У нее доходы не те, – уверенно покачал головой Доктор. – Я же говорю, одна племянницу поднимает.

– А если все-таки, наберет денег? Займет, например?

– У кого? Среди ее знакомых «новых русских» нет.

– У тебя попросит.

– Ты о чем, Семеныч? Откуда у медика деньги? Или ты не слыхал о бедственном состоянии российского здравоохранения? От зарплаты до зарплаты перебиваемся, и на том спасибо.

– Ну да, уж ты-то перебиваешься, – подал голос, слегка оживившийся Шеф. – С одного валютного счета за границей, на другой!

– И ты бы открывал, хоть десяток, – холодно парировал Доктор. – Кто тебе мешал?

– Значит, ты уверен, что активных действий со стороны сестры Лавровой можно не опасаться? – уточнил Семеныч, не обращая внимания на перебранку.

– Уверен. Ну, может, подергается она еще, побегает, попереживает. Или даже проявится в фирме, попробует с кем-нибудь поговорить.

– Ни в коем случае! – встрепенулся Шеф.

– Почему? Все равно, ничего для себя полезного, она не узнает. Зато успокоится – сама поймет, что сделать ничего нельзя.

– А по-моему – так отправить ее вслед за сестрицей, – буркнул Шеф. – И всем спокойнее.

– Вот только попробуй, – угрожающе приподнялся со стула доктор. – Вот только попробуй! Если хоть один волос с ее головы упадет, я тебя… имей в виду, мокрого места не останется!

– Да что вы все время собачитесь! – рассердился Семеныч. – Тоже, нашли время, свары устраивать! Убивать ее сейчас, конечно смысла нет – она пока не опасна. Зачем нам лишние сложности? А уж за тем, чтобы она ничего не раскопала, ты, Доктор, сам присмотри. Девочка ведь, как я понял, тебе не безразлична?

– Нет, – коротко ответил Доктор. – И я проконтролирую ситуацию.

– Вот и ладно. Теперь, с этим мужиком, которому Лаврова про деньги рассказала. Кто он, откуда взялся?

– Отец ребенка Лавровой, той самой племянницы. Двенадцать лет не показывался, а тут вдруг в нем отцовские чувства проснулись. А Наташа, естественно, не хочет, чтобы он с девочкой встречался. Он, сгоряча и проболтался ей.

– Вот от кого надо избавиться! – предложил Шеф. – Если он все эти годы знал, почему Лаврова умерла…

– Если он все эти годы молчал, то теперь, тем более, не скажет, – перебил Семеныч. – И вообще, с чего ты у нас такой кровожадный? Сырого мяса, что ли, с утра поел? Мы же не убийцы, у нас другая статья.

– Вот именно, совсем другая, – странным голосом подтвердил Доктор.

– А ты не сравнивай, – Семеныч быстро обернулся к нему, потряс худым указательным пальцем. – Там случай особый был! Все на кону стояло, Лаврова в любой момент могла нас сдать! Это нам еще повезло, что она заколебалась и мы успели принять меры.

– Ты хочешь сказать – я успел принять меры.

– Да какая разница! И вообще, что с тобой вдруг? Двенадцать лет прошло!

– Конечно, ты прав, – доктор с силой потер ладонями лицо, потом, хотя и с некоторым напряжением, улыбнулся. – А насчет этого мужика… он сболтнул, а потом сам испугался. Начал кричать, что ничего не знает и вообще, Наташе весь этот разговор примерещился.

– О, это хорошо, – почти обрадовался Шеф. – С такими людьми и дело иметь приятно. Но пугануть его еще немножко, по-моему, не помешает. Как вы считаете?

– Можно, – согласился Семеныч. – Для верности. Док, ты его фамилию, адрес знаешь?

– Могу выяснить, – равнодушно ответил Доктор. – Это не сложно.

– Хорошо. Значит, просветительскую беседу с ним, я организую.

– Может, и девицу эту, заодно, пугануть? – предложил Шеф. – На всякий случай.

Доктор медленно поднялся, угрожающе сжав кулаки, шагнул к нему:

– Я же сказал, не трогать ее!

– Да кто ее трогает, красу твою ненаглядную, – раздраженно огрызнулся Семеныч. – Мы, пока что, только обсуждаем, как лучше разрешить наши проблемы. Общие проблемы, позволь тебе напомнить.

– Я помню, – мрачно кивнул Доктор. – Но предупреждаю, если вы к Наташе кого-нибудь подошлете, я этих пугальщиков размажу.

– Тогда бери всю ответственность за девушку на себя. Уговори ее, убеди, увези куда-нибудь, в конце концов. Ни к чему это, если она начнет у нас маячить, да вопросы задавать.

Первую половину дня Наташа честно отсидела на работе, хотя почти ничего не сделала. А с обеда отпросилась на два часа и поехала искать бывшую Олину фирму. Почему-то, только выйдя из автобуса, она сообразила, что за прошедшие годы не только люди могли уволиться, но и сама фирма, прекратить свое существование. Наташа торопливо шла по улице, вспоминая: мимо этой девятиэтажки с продуктовым магазином на первом этаже (магазин, правда, был уже не продуктовый, а обувной, но это большого значения не имело), потом длинный дом с цоколем, выкрашенным облупившейся синей краской (цоколь не подвел, он оставался все таким же синим и облупившимся), свернуть во двор, обогнуть гаражи, выйти прямо к крыльцу булочной… ах да, хлеба же надо купить! Хорошо, вовремя вспомнила! Она взбежала на высокое крыльцо, потянула на себя фирменную, пластиковую дверь и тут же снова выскочила на улицу. Задрала голову, посмотрела на большую синюю вывеску «Парикмахерская» и вздохнула. Опасения, что Олина фирма не выжила в круговороте последних лет, превратились почти в уверенность. Скорее, чтобы довести дело до конца, чем надеясь на успех, перешла через дорогу и остановилась перед входом в аккуратное трехэтажное здание. На стене рядом с дверью, теснилось десяток вывесок самого разного размера и вида. Наташа тщательно изучила их все. Продажа компьютеров, две риэлтерских фирмы, нотариус… В здание она вошла только для того, чтобы окончательно убедиться: фирма «Фармамед» не переехала, не сменила название, а исчезла с лица земли окончательно и бесповоротно.

Холл нельзя было назвать особенно просторным и выгораживать специальное помещение для вахтера там не стали, но вахтер имелся. Около входа на лестницу, за большим столом сидела пожилая женщина и вязала пестрый шерстяной носок. Рядом стоял еще один стол, поменьше, на котором лежало несколько пар уже готовых носков, кое-какая канцелярская мелочь, батарейки и коробочка полная катушек с разноцветными нитками. Из под стола высовывалась неполная упаковка минеральной воды в полуторалитровых пластиковых бутылках.

Женщина подняла глаза от вязания.

– Кого-то ищете? – доброжелательно спросила она.

– Да. Лет десять назад, тут была фирма, «Фармамед», а сейчас я их вывески не вижу.

– Так они давно переехали, еще до того, как я здесь работать начала.

– О-о, – Наташа, конечно, и не рассчитывала, что все окажется просто, но все равно не смогла скрыть огорчения. – Значит вы их теперешнего адреса не знаете.

– Не знаю дочка. А если они тебе нужны, ты сходи на склад, да спроси. Переехали ведь только начальство, да остальные конторские, а склады их здесь остались.

– Склады?

– Ну да. Складам-то, им зачем переезжать? Тут и помещение удобное, и подъезд хороший, и аренда не такая, как в центре… загляни туда, тебе все и скажут. Вход со двора. Там двери железные, так ты не обращай внимания: постучи – тебе и откроют.

Собственно, и стучать-то особенно не пришлось – массивная металлическая створка была распахнута. На всякий случай, Наташа ударила костяшками пальцев по гулкому железу и вошла в сумрачное помещение.

«И почему это на складах всегда так темно? – подумала она, оглядываясь. – До того все мрачно, что даже не по себе, будто в декорацию для фильма ужасов попала. Так и кажется, что сейчас с ближайшего стеллажа вампир спикирует.»

Невольно, Наташа подняла голову вверх. Разумеется, никакой нечисти, среди аккуратно составленных коробок, она не увидела.

«Тьфу ты, глупость какая! Но действительно, что же это здесь творится – двери открыты, а никого нет. Позвать что ли?»

– Здравствуйте! – крикнула она, обращаясь в глубину склада. – Хозяева есть здесь?

– Здравствуйте, – негромко ответил голос за ее спиной.

Наташа ахнула и быстро обернулась. Между ней и дверью стоял человек. На секунду ей стало страшно, хотя ни в его фигуре, ни в позе, не было ничего угрожающего Словно почувствовав это, мужчина успокаивающе улыбнулся:

– Чем могу быть вам полезен?

– Я… – Наташа нервно облизала вдруг пересохшие губы. – Собственно, я хотела только узнать… навести, так сказать, справки…

Она снова вгляделась в человека. Встретить здесь знакомого, через столько лет, это даже меньше, чем маловероятно. Но… пожилой, около шестидесяти лет, лицо бледное, худые щеки плохо выбриты, высокий лоб пересекают четыре глубокие морщины, идущие параллельно, и старомодный берет на голове. Не столько по лицу, сколько по этому берету, она узнала. Всплеснула руками:

– Дядя Сережа! Дядя Сережа, здравствуйте! Я Наташа Лаврова, сестра Оли Лавровой! Помните, Оля у вас работала в бухгалтерии?

– Наташенька? – спросил он немного недоверчиво. – Помню конечно, и тебя и Оленьку, царствие ей небесное. А ну-ка, выйди на свет, я на тебя посмотрю.

Наташа с удовольствием выскочила на улицу, на теплое солнышко, пожилой экспедитор неторопливо последовал за ней.

– Действительно, Наташенька, ты. А похорошела-то так!

– Да ладно вам, дядя Сережа! Скажите уж, постарела. Тогда мне двадцать было, а сейчас уже тридцать два.

– Ничего ты не понимаешь, глупая. В двадцать лет, какая красота? Так, видимость одна. Только и хорошего, что щечки румяные. А после тридцати женщина в самую пору входит.

– Ладно, тогда пусть будет, похорошела, – смеясь, согласилась Наташа. – Вы тоже прекрасно выглядите.

– А как же! – забавно напыжился дядя Сережа. – Я – мужчина в самом расцвете сил!

– Это точно, подтверждаю! А почему вы здесь, на складе? Вы же раньше, кажется, на машине ездили?

– Я и сейчас на машине. Но, в связи с трудными для фирмы временами, пришлось освоить смежные специальности. Так что, я теперь и шофер, и экспедитор, и кладовщик, и завскладом.

– На четыре ставки?

– Смеешься? Это работаю я за четверых, а дополнительно мне только полставки платят.

– Свинство, вообще-то, – посочувствовала Наташа.

– А то нет! И не пожалуешься. У начальства разговор короткий: не нравится – увольняйся! Как будто я, в моем возрасте, так просто другую работу найду. Ладно, что там про меня говорить. Ты сама, как живешь?

– Да неплохо живу, дядя Сережа, не жалуюсь.

– Неплохо живешь или не жалуешься? – усмехнулся он. – Замужем?

– Нет. Мы с Дашкой живем, с Олиной дочкой.

– Понятно, – кивнул дядя Сережа. – помню я ее. Славная такая была малышка. Сколько ей сейчас?

– Четырнадцать. В будущем году девятый класс заканчивает и в музыкальное училище поступать будет, – похвасталась Наташа. – Она у меня скрипачка.

– Ишь ты! Талантливая выходит девчонка. На скрипке, это не каждый сможет. Ну что ж, Наташенька. Я, конечно, человек не сильно верующий, но за то, что не бросила сиротку, вырастила ее, Господь тебе воздаст.

– Да ладно вам! Мне самой, без Дашки, в сто раз хуже было бы. Так что, еще неизвестно, кто кому нужнее оказался.

– Чего ж тут неизвестного, – дядя Сережа засмеялся. – Сколько ей говоришь, четырнадцать? Значит, ясно – она тебе нужнее. Молодежь, она в старших никогда не нуждается. А как ты в наших краях оказалась? Случайно, или дело какое?

– Да как вам сказать…

«Надо же, как глупо! Как это мне не пришло в голову, что мало найти фирму, где работала Оля, мало встретится с людьми. Надо было еще и продумать, как с этими людьми говорить, о чем их спрашивать. Не могу же я сейчас ошарашить дядю Сережу вопросом в лоб: „Извините пожалуйста, вы не знаете, кто и за что убил мою сестру?“. Даже интересно, какое у него будет лицо после этого.»

Подавив нервный смешок, Наташа выпалила первое, что пришло в голову:

– Работу я ищу. Вот и подумала, здесь все-таки, знакомые, может сумею устроиться, – «а что? Для экспромта, совсем не плохо!»

– Работу? А на кого же ты выучилась?

– Как Оля, на бухгалтера.

– У-у! Сразу тебе скажу, в нашу бухгалтерию лучше не соваться. Главбухом такая стервозная баба сидит, Нелли Владимировна…

– Неля? Я помню ее. Но главным у них тогда старичок был, такой милый!

– Вспомнила! Нелька же его и выжила. У нас вообще народ не держится, считай все, кто тогда, при Оле работал, поувольнялись. Только эта зараза и осталась, кошка драная, – он сплюнул. – Ну и я еще. Сам не ухожу, поскольку податься больше некуда, а они меня выгнать не могут, потому что других дураков нет, за полторы ставки так пахать. Но знаешь, Наташенька, все равно, так обидно бывает! С Нелькой ведь столько лет вместе работаем! Я ей в отцы гожусь, а она каждую мою накладную, каждую бумажку, через две лупы разглядывает! Будто я не кадровый рабочий, а вор-рецидивист! А уж девчонок у себя в бухгалтерии – поедом ест! Они у с такой скоростью меняются, что я имен запомнить не успеваю! Ни одна больше двух месяцев не держится. Нет, Наташенька, куда-куда, а к нам идти, Нельке на растерзание, я тебе не советую.

– Ой, дядя Сережа, я уже на все согласна. Понимаете, очень глупо у меня все сложилось. С начальством поругалась, бросила заявление на стол и ушла. Надо было мне, потерпеть немного, сначала место присмотреть, а потом уж скандалить… так нет же, за один день все решила.

– Оно конечно, бывает, что и не потерпишь, – дядя Сережа окинул ее внимательным, понимающим взглядом. – С начальством, говоришь, поругалась? А начальник, наверное мужик? И все тебя в кабинет к себе вызывал, важные бухгалтерские вопросы решать?

– Не хочу я об этом, дядя Сережа, – очень искренне ответила Наташа (врать старику, действительно, было неприятно). – Мне работа нужна, у меня же девочка на руках, а запасов сами понимаете, никаких. Пусть эта Неля грызет – пару месяцев продержусь, а там найду место получше.

– Ох, жалко мне тебя Наташенька, зря ты это надумала. Ну смотри, если что, прибегай ко мне, пожаловаться.

– Спасибо вам дядя Сережа. Так куда они переехали?

Записав адрес и подробные объяснения, как лучше добраться, в блокнотике-ежедневнике, Наташа спрятала его в сумочку.

– Что, прямо сейчас и пойдешь? – поинтересовался старик.

– Нет, сейчас не получится. Я… – Наташа едва не ляпнула, что отпросилась у начальства только на пару часов – вовремя вспомнила свое вранье. Она закусила губу, судорожно соображая, чем бы объяснить нежелание немедленно отправиться на поиски столь необходимой ей работы и, после неловкой паузы, объяснила: – Я договорилась еще в одно место заглянуть. Там у меня девочка знакомая, она похлопотать обещала.

Брови дяди Сережи едва заметно приподнялись, но кивнул он одобрительно.

– Вот это правильно. Есть возможность – попробуй в другом месте. По сравнению с нашим болотом – где угодно лучше будет.

– Я поняла уже. Вот только получится ли там зацепиться, – Наташа с сомнением развела руками. – По крайней мере попробую, а там посмотрим.

– Попробуй, Наташенька, обязательно попробуй, – он улыбнулся. – Ну, а если что – заглядывай, не стесняйся.

– Спасибо, – Наташа взглянула на часы и заторопилась. – О, мне уже пора! До свидания, дядя Сережа, счастливо вам.

– Тебе счастливо.

Отойдя на несколько шагов, Наташа оглянулась, чтобы помахать рукой, но дяди Сережи на улице уже не было – очевидно зашел на склад. Зато она увидела, прислонившегося к металлической стене, высокого парня в затертых джинсах и грязной камуфляжной куртке. Парень был небрит и длинноволос, отчего, вопреки всем привычным представлениям, казался моложе. Только вглядевшись в бледное лицо, можно было понять, что ему не меньше тридцати. Впрочем, разглядывать его у Наташи не было причины. Стоит себе парень и стоит. Хотя… если бы кто-то захотел подслушать ее с дядей Сережей разговор, то лучшего места, чем то, что занял парень, не найти. А может, он и подслушивал?

«Глупости, – одернула себя Наташа. – Вряд ли этот бомжеватый тип может иметь отношение к смерти… к убийству Оли. А те, кто имеет отношение, они обо мне еще ничего не знают, я даже полвопросика никому про Олю не задала! Так что, как ни крути, а получается, что у меня мания преследования разыгралась. А ведь я расследование даже не начинала еще. Что же дальше-то будет?»

Дашка снова загреблась в каком-то особенно сложном пассаже. За стеной что-то стукнуло, грохнуло – девочка выпускала пар – и скрипка заиграла снова. Андрей, расслабленно лежащий на диване, улыбнулся, посмотрел на пристроившуюся рядом Наташу, взъерошил ей волосы.

– О чем так задумалась?

– Да я и не думаю вовсе. Просто тупо таращусь в пространство.

Собственно, так оно и было. Мыслительным, этот процесс можно было назвать только с большой натяжкой. Наташа словно распутывала свалявшийся клубок мягкой пряжи – дернула за ниточку там, потянула здесь, оторвала, связала, посмотрела, что получилось…

«Ладно, допустим. Допустим, Оля узнала какую-то страшную тайну. Ну, например… господи, ну какие бывают тайны, страшные настолько, что из-за них людей убивают? Шпионы международные этим занимаются, но какие шпионы могли быть у нее на работе? Опять-таки, ладно, рассуждая в порядке бреда, пусть будет шпион. Совершенно случайно, сама того не желая, Оля разоблачила крупного шпиона. Иностранного. Разумеется, иностранного, какого же еще. Тем более и деньги он ей предлагал иностранные, доллары. Ага, значит, для удобства, будем считать его американским шпионом. И этот американский шпион сначала попробовал от нее откупиться, а потом, когда понял, что ничего у него не выходит, устроил покушение. Точнее, два покушения: не удалось машиной сразу насмерть сбить, так он до Оли в больнице добрался. Стоп. Наверняка, организовать все это было не просто. И опасно. А это значит, что убить Олю, для него было необходимо. Вопрос жизни и смерти, так сказать. Но почему он так занервничал? Испугался? Чего? Того, что Оля сообщит о нем в соответствующие органы? И еще раз: стоп! Ни в одной серьезной организации, простым словам, ничем материальным не подтвержденным, никто не поверит – мало ли ненормальных по улицам гуляет, шпионов ловит. Значит, это материальное у Оли в руках имелось. Была какая-то конкретная, вполне вещественная улика. Какая? Да Бог ее знает! Например, карта секретная. Или шифровку с указаниями от Центра этот шпион потерял. Ладно, никто не спорит – считаем, что улика имелась. Вопрос в том, куда она потом подевалась?»

Мрачная Дашка вылетела из своей комнаты, протопала на кухню, попила кипяченой воды прямо из чайника и, по-прежнему, ни на кого не глядя, вернулась к себе. Дверь хлопнула и через пару секунд снова понеслись душераздирающие звуки.

– Бедная девочка, – пробормотал Андрей. – Наташ, может бросить ей эту канитель? Мало ли других специальностей? Время еще есть, закончит одиннадцать классов, поступит куда-нибудь, выучится.

– На врача? Или на бухгалтера?

– Не обязательно. Мало ли на свете других профессий? Программистом можно стать, они сейчас неплохо зарабатывают. Или менеджером каким-нибудь. Ну честно, жалко же ребенка.

– Пойди, предложи ей, – усмехнулась Наташа.

– Что, прямо сейчас? Фигушки. Сейчас я к ней даже в бронежилете не сунусь. Потом, когда-нибудь…

Наташа рассеянно кивала ему, улыбалась, а сама уже снова погрузилась в «игру с клубком».

«Конечно, шансов найти эту Олину улику мало, меньше чем мало. Если она даже и спрятана дома, то раз я ее за столько лет не нашла, теперь и искать бесполезно. Или не бесполезно? В конце концов, специально я ни в какие тайники не заглядывала. Ну да, не заглядывала, потому что их нет. Когда нам с Олей надо было что-то спрятать, куда мы это клали? Правильно, в коробку с документами, которая стоит на средней полке книжного шкафа. Или в нижний ящик серванта. Все. Ни в коробке, ни в ящике, ничего подозрительного нет, это точно на сто процентов. Хорошо, там нет, но Оля же могла и в другое какое-нибудь место спрятать. Устроить, может быть, дома классический обыск? По полной программе, как в детективах пишут. То есть, это надо снять крышки с телевизора и холодильника, проверить трубки карнизов для штор, развинтить стулья, посмотреть не прилеплено ли чего снизу, под столешницей, перелистать все книги… бред какой-то. На полгода работы и никакой гарантии, что будет результат.

А может Оля и не устраивала никаких дурацких тайников, а носила эту улику с собой? Не тонну же она, в конце концов, весила! А что, очень логично: нашла что-то подозрительное, повертела в руках и сунула в сумочку. В сумочку? Кстати, где она, Олина сумочка? Какие-то вещи я из больницы забирала и сумочка, кажется, там была. А посмотрела ли я тогда, что в ней? Не помню. Скорее всего, заглянула, ну и что? Я же ничего конкретного тогда не искала. Что ж, значит надо поискать сейчас.»

– Ты куда? – удивился Андрей, когда она неожиданно вывинтилась из под его руки.

– Да так, хочу посмотреть кое-что, – неопределенно ответила Наташа, скатываясь с дивана. Вышла в коридор, подняла голову, посмотрела на антресоли над входной дверью. Если сумочка сохранилась, то она могла быть только там.

Пришлось вернуться в комнату за стулом. Андрей, естественно, не утерпел, поднялся с дивана, тоже вышел в коридор и увидел, как она, взобравшись на стул, открывает выкрашенные белой масляной краской дверцы:

– Чего это ты вдруг на стенку полезла?

– Да я же говорю, хочу найти кое-что, – ответила Наташа, вставая на цыпочки и пытаясь отодвинуть большую картонную коробку, к которой были привязаны сверху крохотные детские валеночки с галошами.

– Что именно? – голос его прозвучал неожиданно требовательно.

– Ну какая тебе разница? – Наташа взглянула сверху на обращенное к ней, напряженное лицо и сдалась: – Хочу найти Олину сумку. Я ее, наверное, после похорон, сюда засунула.

– Так я и знал! – Андрей рявкнул так, что она едва не свалилась – пришлось ухватиться за открытую дверцу. – Наташка, я же тебя просил не устраивать никаких расследований! Ну что за глупость, что за самодеятельность дурацкая!

– При чем здесь самодеятельность? И вообще, что ты на меня кричишь?

– Я не кричу, Наташа, я прошу тебя, не лезь ты в это дело! Неужели непонятно, что ничего ты все равно не узнаешь, только бесполезная трата времени и нервов!

– А если узнаю?

– Тогда еще хуже! Наташа, ты ведь даже не представляешь, какие неприятности ты в результате наживешь. В конце концов, это просто опасно. Вспомни об Оле.

– Да я только ее в последнее время и вспоминаю, – Наташа отвернулась и, снова встав на цыпочки с силой дернула за уголок старый Дашкин ранец, набитый Дашкиными же игрушками. Ранец неожиданно легко выскочил со своего места и плюхнулся на пол. Наташа вскрикнула, качнулась не стуле, нелепо взмахнула руками, безуспешно пытаясь удержать равновесие и, в результате, свалилась прямо на Андрея.

Впрочем, он был наготове с той минуты, как Наташа взгромоздилась на стул. Поймал ее, осторожно поставил на ноги и тут же крепко прижал к себе:

– Наташенька милая, ну ты о себе думать не хочешь, так хоть меня пожалей! Не дай Бог, что с тобой случится, как я без тебя? У меня же сейчас смысл жизни появился, Наташка! Ты ведь просто не представляешь, что ты для меня значишь!

– Андрюша, – она чуть развернулась в его руках, чтобы удобнее было обнять его за шею. – Ну что ты, честное слово! Ничего со мной не случится, обещаю!

– Лучше пообещай, что ты перестанешь изображать из себя сыщика-любителя!

– Ладно, ладно, не сердись, – Наташа поцеловала его. – Вовсе я и не собираюсь из себя никого изображать, я же говорила.

– А зачем тебе тогда понадобилась эта сумка? – Андрей отпустил ее и поднял с пола ранец.

– Просто вспомнила. И решила посмотреть, нет ли в ней чего-нибудь интересного. В конце концов, даже когда ты приведешь сыщика-специалиста, ему нужно будет дать хоть какую-то начальную информацию.

– Вот когда приведу, он сам у тебя, обо всем, что ему интересно, спросит, – Андрей влез на стул, запихнул ранец на антресоли и закрыл дверцы. – И не никакого смысла придумывать заранее, что бы такое ему рассказать. Поняла?

– Поняла, – Наташа смотрела на него, задрав голову. – А кстати, действительно, когда? Я имею в виду, когда ты его приведешь, специалиста этого?

– Видишь ли, это оказалось не так просто. Того человека, на которого я рассчитывал, – он присел на стуле на корточки и положил руки Наташе на плечи, – его нет в городе. Уехал. У нас были общие знакомые, я попросил их узнать, кто еще сможет помочь. Но эти люди мне ничем не обязаны. А когда выяснилось, что речь идет о преступлении двенадцатилетней давности… В общем, никто не видит причин торопиться.

– Ну конечно! Действительно! Есть из-за чего суетиться! – обозлилась Наташа. – И дело давно было, и убили всего-навсего какую-то Олю Лаврову! Кто она такая? Не депутат, не телеведущая, не банкир! Кому это вообще нужно, ее убийц искать?! Только ее ненормальной сестре, так что ли?

– Не кричи, Дашка услышит, – мягко попросил Андрей и спустился на пол. – И потом… я не знаю, может их и ищут, спорить не буду. Но, скажи, когда это у нас убийц депутатов находили? А тем более, телеведущих и банкиров?