Скрипач не нужен? Комарова Ирина

– Просто чтобы запихать в себя хоть что-нибудь. Иначе к вечеру голова будет болеть. И, честное слово, я понятия не имела, что встречу Витьку. Заявляю официально, на тот случай, если вы решили, что я подстроила нашу встречу.

У Драгомилова хватило совести немного смутиться:

– Что вы, я и в мыслях ничего такого… А вот он? Как вы думаете, мог Акимов специально вас подкарауливать?

– Господи, да откуда же я знаю? Вообще-то, это довольно бессмысленно. Вы сами сказали, что я была в кафе слишком поздно для обеда. А могла и совсем не выйти, если бы догадалась попросить девчонок принести каких-нибудь пирожков.

– А что, бывает и так? Я имею в виду, что вы из вашего, – он бросил быстрый взгляд на лежащий перед ним лист, – литературного агентства можете за весь день ни разу и не выйти?

– Очень часто, – кивнула Светлана.

– И от чего это зависит?

– Мало ли… от погоды, от настроения. От количества работы. Бывает, что авторы идут один за другим, не до обеда.

– То есть вы уверены, что встреча с Акимовым была случайной?

– Теперь, когда вы стали спрашивать… Да нет, все равно, уверена. Знаете, я ведь не узнала его сначала, что, думаю, за жлоб прицепился? Испугалась даже.

– Сначала испугались… а потом?

– Потом узнала и обрадовалась, естественно. Я же говорила, мы дружили.

– А о чем разговор шел?

– Да ни о чем конкретном. Я про себя рассказала. Вспоминали одноклассников, я рассказала про тех, о ком знала хоть что-нибудь. Витька же не только меня, он никого из наших десять лет не видел.

– А он что-нибудь рассказывал? О себе?

– Мало. Сказал только, что уезжал из города. Что родители давно перебрались к родственникам, на Украину, кажется. Ну, и что не женат, – она усмехнулась.

– А о своей работе? Чем он занимается, не упоминал?

– Без подробностей. Вроде он фотокорреспондент в каком-то журнале. Но работа ему не нравится и он собирается уходить, – Светлана вовсе не собиралась пересказывать Драгомилову всю ту ахинею, которую нес Акимов кафе. Не произвел на нее милейший Алексей Николаевич впечатления человека, способного оценить своеобразное Витькино чувство юмора.

– Фотокорреспондентом, – вздохнул старший следователь. – Светлана Дмитриевна, вы ведь, как я понял, писательница, должны значит отличаться наблюдательностью в отношении разных житейских мелочей. Скажите, у вас не возникло ощущения, что Акимов связан с криминальным миром?

Кирилл давал показания пожилому следователю, унылому и невыносимо занудному. Он неразборчиво пробормотал свое имя-отчество и начал задавать вопросы, формулируя их таким жутким протокольно-канцелярским языком, что парень только моргал, пытаясь продраться сквозь словесную шелуху к смыслу. Надо сказать, что это здорово замедляло процесс дачи показаний. Только процедура уточнения паспортных данных заняла минут пятнадцать. Зато потом, перешли сразу к ночным выстрелам.

– Уточните, свидетель, – гнусавил следователь, – по какой стороне улицы вы двигались, когда предполагаемый убийца Акимова, покинул подворотню? Вы ведь наблюдали, как он покинул ее?

– Еще как наблюдали, – кивнул Кирилл. – Этот тип выпрыгнул прямо на нас, чуть Светку с ног не сбил. А двигались мы по четной стороне.

– Вы уверены, свидетель, что предполагаемый убийца прятался именно на четной стороне?

– Ни в чем я не уверен, – запротестовал «свидетель», – может он в каждой подворотне по обе стороны улицы отметился. Я говорю только, что он на нас выпрыгнул, когда мы по четной стороне шли.

– Вы говорите, свидетель, «когда мы по четной стороне шли». А что, потом вы перешли на нечетную?

В общем, выдержать этот допрос Кириллу помогло врожденное чувство юмора и педагогическая привычка двадцать раз повторять одно и то же не раздражаясь. Часа через полтора он даже начал получать некоторое извращенное удовольствие, пытаясь формулировать свои ответы в тон вопросам. К этому времени они добрались до слов, которые шептал Акимов в машине скорой помощи. Кирилл не стал отрицать, что Витька звал его сестру и говорил слова «прости» и «письмо». Во первых, он уже говорил об этом следователю, который допрашивал его в больнице, а во вторых, все это слышали врачи из «скорой» и они, наверняка, тоже об этом рассказали. Но вот объяснить, что именно Акимов имел в виду, отказался категорически. Допустим, имя Светланы он повторял в бреду, просто потому, что увидел ее лицо перед тем, как в него выстрелили – Кирилл очень кстати вспомнил обсуждавшуюся ночью версию. Но почему просил прощения, об этом он понятия не имеет. Тем более, не понимает при чем здесь какое-то письмо. Он, лично, никаких писем от покойного никогда в жизни не получал и не думает, что получит.

Говорил Кирилл убедительно и очень аккуратно – даже и не врал почти, а так, немного недоговаривал. Действительно, он ведь письма не получал, он только достал его из почтового ящика, и адресовано оно было не ему, а Светлане. Вот если бы его спросили, не получила ли письма Светлана, тогда… тогда, пожалуй, пришлось бы соврать.

Его немного отвлекало, то что в кабинет, где шел допрос, все время заглядывали люди. Они почти ничего не говорили – многозначительно переглядывались со следователем, делали непонятные знаки, обменивались записками. Это раздражало и сбивало с мысли. На исходе второго часа, когда Кирилл уже описал подробно все, чему был свидетелем сам, рассказал о Витьке, каким тот был в школьные годы, и с негодованием отверг даже саму мысль о том, что Акимов мог быть связан с бандитами, он набрался нахальства спросить:

– Вы, наверное, очень заняты? Вряд ли вспомню что-нибудь еще, так может закончим?

– Не торопитесь, свидетель, – следователь откинулся на спинку жесткого стула, не мигая, уставился на Кирилла светлыми глазами в обрамлении бесцветных ресниц. – Давайте еще раз уточним последовательность событий. Значит вы утверждаете, что сестра рассказала вам о встрече с Акимовым вчера утром…

Если Светлана, давая показания, топила скользкие моменты, о которых не хотела упоминать, в массе мелочей и подробностей, а Кирилл аккуратно, словно фигурист, вычерчивающий на льду фигуры «школы», объезжал их, уводя разговор в сторону, то Олег просто демонстрировал полную неосведомленность. Нет, конечно, в момент нападения он присутствовал и, являясь непосредственным свидетелем, готов со всеми подробностями изложить, как все произошло. Но вот насчет личности потерпевшего и его взаимоотношений с прочими действующими лицами – тут он, при всем желании, ничем следствию помочь не в состоянии.

При этом, держался Олег с благородной невозмутимостью и полной достоинства вальяжностью. Ему достался самый молодой следователь, скорее всего стажер. Назвался он Сергеем Владимировичем и, немного волнуясь, достал из верхнего ящика стола распечатанную пачку сигарет «Кент», предложил Олегу закурить. Когда тот отказался, вытащил из пачки сигарету и нервно завертел ее пальцах.

В целом, впечатление Сергей Владимирович производил приятное, тем более, что похоже был здесь единственным, которому словосочетание: «скрипач Олег Тернов», хоть что-то говорило. Он с интересом осмотрел заезжую знаменитость, порадовал Олега сообщением, что видел в городе его афиши и, хотя сам специалистом в области классической музыки не является, но место и роль Тернова в мировом культурном процессе представляет себе очень хорошо.

Олег покивал благосклонно и выразил удовлетворение растущим культурным уровнем молодых сотрудников милиции. После чего позволил перейти к допросу. А что допрос? Ну еще раз, подробно, едва ли не на каждом слове останавливаясь и уточняя, он рассказал обо всем, что произошло на ночной улице. Причем обсуждение события трех, не более, минут, заняли часа полтора. За это время, следователь, хватавшийся за сигарету, как только выпускал из пальцев шариковую ручку, распотрошил эту несчастную сигарету, превратив в мелкую табачную труху и обрывки бумаги. Взглянув на кучку мусора, он вздохнул, сгреб ее в ладонь и стряхнул в пластиковую корзинку под столом. После чего, достал из пачки вторую сигарету и продолжил работу.

Сергей Владимирович, с самым серьезным видом, задавал сидящему перед ним свидетелю преступления вопросы, Олег, не менее серьезно отвечал. Очень скоро это стало напоминать какую-то нелепую гимнастику, так часто ему приходилось пожимать плечами. А как еще он мог отреагировать на вопросы, типа: «Не считаете ли вы, что Акимов специально поджидал вас за углом?» или «Как вы думаете, не был ли Акимов знаком с убийцей?» Да ничего он не считал и не думал! И вообще отказывался делать какие-либо предположения по поводу планов и намерений незнакомого ему Акимова.

Следователь вынужден был согласиться, что такая позиция является вполне логичной, но продолжал задавать вопросы. Впрочем, и все прочие попытки Сергея Владимировича убедить Олега в том, что тот знает хоть какую-нибудь мелочь, полезную для следствия, успеха не имели. Тернов признал, что впервые услышал о потерпевшем во время разговора брата с сестрой, накануне печальных событий, но твердо держался версии, что ничего интересного при этом сказано не было, и вообще, особого внимания он на новость о приезде в город некого Акимова, не обратил. В конце концов, это же не его одноклассник.

На прямо заданный вопрос, не произвел ли на него Акимов впечатления бандита, Олег так же откровенно ответил, что первые три секунды он и разглядел-то его плохо: на улице было темновато, ночь все-таки. А позже Акимов производил одно единственное впечатление – смертельно раненого человека. Впрочем, ни о какой его склонности к бандитизму не упоминали ни Кирилл Дмитриевич, ни Светлана Дмитриевна, люди знавшие покойного не в пример лучше. И доверяя их мнению, сам он склонен считать Акимова добропорядочным гражданином.

Сергей Владимирович покивал, отправил в корзинку остатки второй сигареты и вытащил из пачки третью. Его задумчивый взгляд остановился на черном футляре.

– А что это у вас? – спросил он, неожиданно меняя тему, – скрипка?

– Скрипка, – Олег вовсе не был против того, чтобы поговорить о чем-нибудь, не имеющем отношения к убийству Акимова.

– Вы что, всегда ее с собой носите?

– Всегда, – подтвердил Олег. – Понимаете, это слишком, во всех отношениях, ценная вещь, чтобы я мог где-нибудь ее оставить.

– Антонио Страдивари? – восторженно, с придыханием даже, спросил Сергей Владимирович.

– Нет, – Олег так часто отвечал на подобные вопросы, что научился сдерживать улыбку, – Джованни Паоло Маджини. Тоже очень хороший мастер и примерно в то же время работал.

– А-а… – следователь посмотрел на часы, печально покатал по столу сигарету. Потом лицо его просветлело, – а знаете, мы совсем упустили один аспект! Как вы, вообще, оказались на той улице?

– Как же? – удивился Олег. – Я говорил, мы из ресторана возвращались. Шли в сторону центра, там проще машину поймать…

– Да нет, я не об этом, – с энтузиазмом перебил его Сергей Владимирович. – А в ресторан зачем пошли?

Брови Олега поползли вверх.

– Поужинать, – коротко ответил он.

– Но чья была идея? И почему именно в этой компании? Вы ведь с Мироновой и Резниковым совсем недавно знакомы, и вдруг вот так, сразу, в ресторан!? С чего бы это?

– Кх-гх-м, – откашлялся Олег. Впервые за более, чем два часа допроса, он испытал затруднение.

Самым естественным сейчас, было бы сказать задушевно: «Милый мальчик! Мне довольно сложно тебе это объяснить, но посещение вечером ресторана людьми, пусть и недавно знакомыми, но чувствующими друг к другу искреннее расположение, явление скорее естественное, чем уникальное. Собственно, именно для этого, подобные заведения и существуют.» Но парнишка, похоже, считает, что ресторан, это тот самый притон разврата, где по вечерам собираются криминальные элементы, обделывают свои уголовные делишки, пьют водку, а потом дружно пляшут голыми на столах. Олег вспомнил, как всполошилась, при слове «ресторан», Светлана и усмехнулся.

– Идея была моя, – он посмотрел на Сергея Владимировича, не сводившего с него глаз в ожидании ответа. – Видите ли, я редко бываю дома, гастроли, сами понимаете… – Олег дождался понимающего кивка собеседника и продолжил, – поэтому для меня вопрос питания является достаточно серьезным. Можно перехватить на улице булочку с сосиской, можно выпить кофе с бутербродами в гостиничном номере. Есть всякие бульонные кубики, брикеты эти китайские с быстрорастворимой лапшой, но годами сидеть на подобных продуктах невозможно, просто ни один, самый здоровый желудок не выдержит. Вы согласны?

– В общем да… но мы здесь тоже так обычно обедаем – перехватил кусок и побежал дальше, – Сергею Владимировичу было неловко возражать, но что же делать, если это правда? Между прочим, хорошо еще, когда есть время эту самую булочку с сосиской съесть.

– Обедаете, – выразительно подчеркнул Олег. – А завтракаете и ужинаете где?

– По разному… вообще-то, у меня мама. Она хорошо готовит.

– И у меня мама. И тоже готовит прекрасно. Только она в Москве, так что слетать к ней поужинать, довольно сложно. Я вам, Сергей Владимирович, об этом для того говорю, чтобы вы поверили – для меня ресторан, всего лишь место, где можно вкусно поесть и не отравиться.

Следователь смотрел немного озадаченно. Похоже мысль, что можно заглянуть в ресторан только для того, чтобы поесть, была для него неожиданной. Боже, оказывается еще встречаются в провинции такие вот наивные, неискушенные мальчики! Кому рассказать – не поверят! И правильно, в Москве милиционеры на слово «ресторан» совсем по-другому реагируют.

– А почему пригласил именно Миронову и Резникова… Мы, действительно, познакомились всего два дня назад, но это славные люди. Кирилл Дмитриевич тоже музыкант, у нас общие интересы, Светлана Дмитриевна – умная, интеллигентная женщина; мне было просто приятно провести с ними вечер. Кроме того, перед этим я был у них в гостях, хотелось сделать ответный жест. Не в гостиницу же их звать?

– Разумеется, – вынужден был согласился Сергей Владимирович, – гостиница, это не самый лучший вариант.

Судя по кислому выражению его лица, гостиница в списке злачных мест, куда приличным людям вход заказан, шла у него вторым номером. Олег вздохнул: похоже, он не был достаточно убедителен, доказывая, что и порядочный человек имеет право изредка заглянуть в ресторан.

– Допустим, вы правы, Светлана Дмитриевна. Тогда, попрошу, поподробнее про вашу вторую встречу. Ведь зачем-то он пришел к вам на работу? – Драгомилов спокойно выслушал гневную отповедь Светланы, которая с энтузиазмом отмела даже самую малейшую возможность того, что пути ее бывшего одноклассника могли разойтись с законом, хотя бы на миллиметр и задал следующий вопрос.

– Ой, да ни зачем! Поболтали, посмеялись… обсудили возможность собраться небольшой компанией, вспомнить молодость.

– У вас создалось впечатление, что Акимов хотел, что бы вы устроили ему встречу с кем-то?

– Нет, скорее, это я хотела устроить ему встречу. С подружками, с одноклассниками.

– Так, так… а на хранение он вам ничего не оставлял случайно?

– Что… что вы имеете в виду? – Светлана не то, чтобы растерялась, скорее запнулась от неожиданного вопроса, на который уж очень не хотелось отвечать.

– Мало ли… пакет с документами, письмо? Он ведь говорил перед смертью о каком-то письме.

– Нет, – не раздумывая, быстро и уверенно, ответила она. – Ничего такого не было.

В конце концов, Светлана была сестрой Кирилла и маленькие хитрости у них были общие. Ведь фотографии – это не пакет с документами, так ведь? А письмо… письмо Акимов ей на хранение не давал. Письмо она вообще получила после Витькиной смерти. Так что она даже не обманывает Алексея Николаевича, просто немного недоговаривает.

Драгомилов внимательно посмотрел на нее, открыл было рот но его перебил резкий телефонный звонок.

– Слушаю, – сказал Алексей Николаевич. – Угу. Ладно. Как договорились.

Он положил трубку, снова уставился на Светлану. Брови его сошлись на переносице, так, как будто только что услышал что-то очень неприятное.

– Продолжим. Светлана Дмитриевна, а к себе в гости он вас не приглашал?

– Нет, я же вам уже говорила.

– А подумайте, может упоминал, где остановился? Пусть не адрес называл, но ориентир какой-нибудь? У вас не создалось впечатления, что Акимов жил где-то неподалеку от места убийства?

– Да нет же! Сказал, что остановился в гостинице, но о том, в какой именно, речи не было.

Светлана начала сердиться. Разговор снова пошел по кругу – на все эти вопросы, или на их варианты, она уже ответила не по одному разу. Еще немного, и она сама начнет задавать вопросы, причем достаточно ехидные.

Впрочем, до этого дело не дошло. Очевидно Алексей Николаевич устал от бесплодной беседы не меньше нее. Довольно неожиданно, он оборвал себя на полуслове и сказал:

– Что-то мы с вами на одном месте топчемся. Да и устали вы, это заметно. Пожалуй, закончим разговор на сегодня.

– На сегодня? Мне что, еще раз сюда приходить? – испугалась Светлана.

– Только если вспомните что-нибудь интересное. Или если у нас появится новая информация и, как следствие, – Драгомилов улыбнулся и развел руками, – новые вопросы. А пока, вот, просмотрите и распишитесь, – он подтолкнул к ней исписанные листки.

Вовсе не из вредности, а из профессионального любопытства, Светлана внимательно прочитала протокол, дивясь про себя некоторым, особенно дубовым формулировкам, расписалась везде, где стояли галочки и вопросительно подняла глаза на Алексея Николаевича.

– Можете быть свободны и спасибо большое за сотрудничество, – голос его звучал несколько официально. – Вот ваш пропуск, пожалуйста, а вот это мой номер телефона. Если что… ну, сами понимаете.

– Да, конечно, обязательно, – еще не веря, что надоевший допрос закончился, Светлана взяла два картонных прямоугольника и поднялась со стула. – До свидания?

– До свидания, – Алексей Николаевич смотрел, как она торопливо пересекает кабинет, уже на пороге остановил, – Светлана Дмитриевна!

– Да?

– Вас проводить, или сами дорогу найдете?

– Да что вы, сама найду, конечно! До свидания, – Светлана пулей вылетела за дверь.

Старший следователь Драгомилов несколько секунд сидел не шевелясь, потом швырнул ручку на стол и длинно, заковыристо выругался.

В коридоре Светлана остановилась и повертела головой. Ни брата ни Олега не было видно. Их все еще допрашивают? Или уже отпустили и они ждут ее где-нибудь снаружи? Наверное имеет смысл выйти на улицу. Не успела она сделать и трех шагов, как дверь в конце коридора открылась и появился Кирилл.

– Уф-ф! Светка, с тобой тоже закончили, или так, погулять отпустили?

– Закончили. А Олега нигде не видно.

– Может на улице ждет? С ним-то что долго разговаривать, он Витьку вообще не знал. Ты уже разобралась, где здесь выход?

– Там, откуда ты идешь, естественно, – она указала брату за спину.

Кирилл всегда плохо ориентировался и был способен потеряться в любом малознакомом месте. И если он, в таком случае, пытался выбраться самостоятельно, то с невероятным постоянством шел не в ту сторону. Когда нужно было свернуть направо, он обязательно сворачивал налево, а вместо того, чтобы спуститься по лестнице, Кирилл по ней поднимался. В общем, окажись он в милицейском коридоре один, то с почти стопроцентной вероятностью, весь день блуждал бы там, словно фамильное привидение по средневековому замку, а к вечеру оказался бы где-нибудь на крыше.

Олег догнал их у поворота на лестницу.

– Куда пошли? – сердито спросил он. – Сами сматываетесь, а я хоть пропади?

– Олег! – Светлана так обрадовалась, что схватила его за руку. – Наконец-то! Теперь все, теперь пошли отсюда быстрее.

– Кто бы возражал, – пробормотал Кирилл, с некоторым недоумением покосившись на нее. Не то, чтобы он посчитал поведение сестры неприличным, просто… просто такое явное проявление чувств было для нее несвойственно. Впрочем, если ее на допросе вымотали так же, как его, то Светку можно понять. Он сам, чуть на шею ей не кинулся, когда увидел в коридоре.

Не задерживаясь больше, они спустились на первый этаж, вернули на проходной пропуска и вышли, наконец, на улицу. Не сговариваясь, повернули к виднеющемуся неподалеку крохотному скверику, дошли до него, присели на первую же скамейку.

– Как это они нас одновременно отпустили, – сказал Олег, – даже странно. Словно по звонку.

– А может так и есть? – предположил Кирилл. – Может у них как раз перерыв на обед начался, вот они нас и турнули?

– Не знаю, как вас, мальчики, а меня можно было отпустить еще час назад, – пожаловалась Светлана. – Три раза пришлось одно и тоже повторять.

– Тридцать три раза, – фыркнул Кирилл. – Словно специально время тянул. Можно подумать тут повременная оплата: чем дольше допрос идет, тем больше следователь за него получит. Не, что это я говорю! Не допрос, а «снятие показаний с лица, оказавшегося свидетелем подготовки и совершения преступления, связанного с насилием против личности»! Кошмар.

– Кстати, насчет обеда, – Тернова тема затянутого допроса, даже называемого «снятием показаний…», не заинтересовала, хотя самому Олегу, по причине скудости имеющейся информации пришлось ответить на одни и те же вопросы, пожалуй не тридцать три, а триста тридцать три раза. – Перекусить, действительно, не помешало бы…

– Может опять в ресторан заглянем, – предложил Кирилл с видом популярного комика, решившего побаловать публику особенно смешной шуткой.

Светлану передернуло:

– Нет уж, спасибо! Я теперь ни к одному ресторану близко не подойду! И вообще, что мы здесь расселись? Пошли домой, уж там я найду, чем вас накормить… голодающее Поволжье.

По дороге заглянули в магазин. Пока Светлана покупала хлеб, Олег поманил Кирилла к прилавку с тортами в прозрачных пластиковых коробочках:

– Подскажи, какой ей понравится?

– Да ладно, тебе вовсе не нужно…

– Я и не говорю, что нужно, – не дал ему договорить Олег. – Просто в экстремальной ситуации организм нужно подкармливать сладким. Тортики здесь симпатичные и для этой цели вполне годятся. Только их слишком много, вот я и спрашиваю, какой выбрать?

Кирилл несколько секунд внимательно смотрел на него, потом указал пальцем:

– «Киевский». Безе, орехи и масляного крема на два пальца. Светка по нему обмирает.

– «Киевский», пожалуйста, – сказал Олег продавщице, – вон тот, который побольше.

Получил коробку и тут же сунул ее в руки Кириллу.

– Неси ты. Чтобы лишних вопросов не было.

Тот поколебался, но торт взял. Выражение его лица при этом, Олегу категорически не понравилось. Черт побери, кретинизмом Кирюшка не страдает… Да ладно, разве дело в нем? Дело в самой Светлане, в том что она замужем и не допустит никаких ухаживаний. А он и сам не собирается за ней ухаживать! Сколько раз повторять, Олег Тернов не заводит романов с замужними женщинами! Просто захотелось купить торт, вот и купил. Он, между прочим, и сам любит такие, когда безе, орехи и много крема.

– Ой, Кирилл! Какой ты умница! Это именно то, что мне сейчас нужно, – подошла обвешанная сумками Светлана.

– Ты же хотела только хлеба купить, – хмуро проворчал Кирилл и, неловко ухватив коробку с тортом одной рукой, попытался забрать у нее сумки. – Что ты, во все четыре кошелки булок напихала?

– Дай сюда, – отдав ему тяжелые сумки она тут же отобрала торт, – а то уронишь, не дай бог. Все, пошли и не ворчи, пожалуйста, хлеб только в одной. Просто, заодно еще кое-чего купила, по мелочи.

– Вот с ней всю жизнь так, – пожаловался Кирилл Олегу, который молча забрал у него две сумки. – Сбегай, говорит, принеси постного масла бутылочку. А пока я брюки надеваю, у нее уже рюкзак наготове и список из двух десятков наименований.

– Я, между прочим, цветной капусты купила, – четко печатая шаг и глядя прямо перед собой, сказала Светлана. – Хотела пожарить сегодня на ужин одному крайне противному братику. Но можно, конечно и обойтись…

– Да нет, зачем же, – живо возразил Кирилл, – обходиться не надо. Тем более, все равно уже купила. И вообще, я же не это имел в виду.

– А что?

– Ну, так… в целом, – он хотел помахать в воздухе рукой, но получилось только приподнять сумку и качнуть ею. – И еще, что тебе нет необходимости таскать тяжести, когда в твоем распоряжении находятся двое сильных, здоровых мужчин.

– Раб желудка, – Светлана наконец взглянула на брата. – В библии тоже про такого написано. Он за чечевичную похлебку что-то там продал. Право первородства, что ли.

– Нормальная реакция голодного мужика, – коротко хохотнул Олег. – Я бы сейчас тоже что-нибудь продал, до того есть охота.

– Скрипку? – ехидно подняла бровь она.

– А вот святое попрошу не трогать!

Под разговор шли все быстрее и быстрее, есть хотелось всем – вспомнили, что завтрак, практически, остался на столе. Почти вбежали в подъезд, нетерпеливо топтались в лифте, и наконец, Светлана, прижимая коробку с тортом к груди одной рукой, открыла в дверь. Сделав первый шаг она тут же споткнулась о что-то мягкое, валяющееся на полу.

– Мамочка моя!

– Ты что встала? – Кирилл подтолкнул ее в спину, – заходи!

– Мамочка моя… – повторила она, не двигаясь с места. – Ты только посмотри…

– Да я бы посмотрел, но ты же не пускаешь, – Кириллу, наконец, удалось пропихнуть ее подальше в коридор. – Мамочка моя!

Дверцы небольшого шкафа-прихожей были распахнуты, ящики выдернуты, а все содержимое – плащи, ветровки, шляпы, шарфики, перчатки, вперемешку с самой разнообразной обувью, валялось на полу. Светлана сбросила босоножки, прошлась прямо по куче вещей, шагнула было на кухню и тут же попятилась:

– Да что же это?

На кухне разгром производил еще большее впечатление. Неизвестный варвар повыбрасывал из кухонных шкафов все емкости, рассыпая по полу их содержимое. Сахар, соль, чай, мука, кофе, рис и прочие продукты перемешались неаппетитными кучками, повсюду валялись осколки посуды и немногие уцелевшие тарелки и чашки. Холодильник тоже был распахнут и пуст. Из всего, что там стояло, уцелела только кастрюля с борщом – стояла на столе, без крышки. Грязный половник лежал рядом.

Все еще не выпуская из рук коробку с тортом, Светлана повернула в зал. Там, как и в остальных двух комнатах, было не лучше. Одежда, книги, постель, бумаги, видеокассеты, сувениры, прочие житейские мелочи – ничего не осталось на месте. Осторожно ступая, она сделала несколько шагов по засыпанному вещами полу, и обессилено опустилась на кучу платьев, не обращая внимания на высовывающиеся из нее вешалки.

– По крайней мере, хоть какую-то еду нам оставили, – сказал Кирилл. В комнату он зайти не рискнул, остановился в дверях. – Борщ, я имею в виду.

– Неужели ты думаешь, я к нему прикоснусь? – гневно подняла она голову.

– Но… почему?

– Откуда я знаю, что эти гориллы с ним сделали? Может они туда наплевали? Нет уж, – Светлана решительно встала на ноги. – Хлеб мы принесли, сыр, сметаны баночку я купила, торт вот… – она сунула в руки брату коробку, от которой он тут же избавился, поставив на подоконник. Зажмурилась, потрясла головой, – господи боже, да здесь за месяц порядок не наведешь!

– Светлана, надо в милицию позвонить, – негромко сказал Олег.

Брат с сестрой оглянулись, выражение лиц было одинаковое. Похоже, оба забыли о его существовании и теперь пытались понять, кто, собственно, этот человек? Первой опомнилась Светлана.

– Да, наверное ты прав, надо, – она огляделась в поисках телефона. Раскидала смятое постельное белье, вытащила аппарат, удивилась, почти обрадовано, – смотрите-ка, цел!

И тут же, побледнев, бросила его обратно на пол, метнулась, уже не глядя на что наступает, в кабинет. Не сговариваясь, Олег и Кирилл двинулись за ней. Громко щелкнула клавиша, раздалось ровное гудение включенного компьютера. Светлана нервно дергала мышку, дожидаясь, когда закончится загрузка. Наконец, крохотные песочные часики на экране исчезли и она стала торопливо проверять файлы. Судя по том, как через некоторое время, она облегченно вздохнула, все было на месте.

– А я уж испугалась, – с улыбкой обернулась она к мужчинам. У меня, конечно, есть копии, но мало ли… кстати, о копиях…

Очевидно, дискеты с копиями хранились в ящике письменного стола, потому что Светлана растерянно взглянула на то место, где он по замыслу конструктора мебели должен был находиться. Потом на сам ящик, валяющийся среди сброшенных со стеллажей томов.

– У меня весь архив на дисках, – растерянно сообщила она и, присев на корточки, стала неуверенно разгребать завалы из книг.

– Светка, а у Дениса ведь тоже полно этой пакости было, – напомнил Кирилл.

Она бросила на него рассеянный взгляд:

– Нет, он теперь все на работе держит. Служба охраны настояла – там же документация по проектам, материалы составляющие коммерческую тайну… – Светлана откопала какую-то пустую коробку, повертела ее в руках и снова бросила на пол. Порылась еще, перекладывая толстые тома с места на место, и радостно вскрикнула, – есть! – Она нашла сразу три диска. Взглянула на карандашные надписи на наклейках, улыбнулась и тут же нахмурилась. – Вот только не знаю, выдержат ли они такое обращение?

Светлана, наконец, поднялась с пола, еще раз оглядела царящий вокруг разгром и, приложив ладонь к щеке, покачала головой:

– Ой, мамочка моя! – посмотрела на брата и вдруг спросила, неожиданного громко, – а чего мы ждем? Милицию надо вызывать!

– Так Олег сразу так и сказал, милицию… – неловко пробормотал тот, разводя руками.

– О господи! – раздраженно бросила Светлана и торопливо, спотыкаясь о разбросанные вещи, вернулась в зал, к телефону. Схватила трубку, положила обратно:

– Где моя сумочка?!

Сумочка нашлась в коридоре. Несколько секунд она ожесточенно рылась в боковом кармашке, потом вытащила простенькую картонную визитку. Наконец, набрала номер, затараторила взволнованно:

– Здравствуйте, извините пожалуйста, Драгомилова Алексея Николаевича, можно? Алексей Николаевич, это Миронова вас беспокоит… да, да, Светлана Дмитриевна. Да, у нас тут случилось… Мы пришли домой, а тут такое… Нет, полный разгром. Трудно понять, сначала порядок навести надо, но на первый взгляд, все на месте. Да, спасибо большое… хорошо… ждем.

Она положила трубку, тут же сообщила самое главное:

– Сейчас приедут. Велели ничего не трогать.

– Да мы и не рвемся, – довольно тоскливо ответил Кирилл, – натрогаемся еще, пока убираться будем.

Долго ждать не пришлось – Драгомилов приехал минут через двадцать. С ним были два человека в штатском, которых он не потрудился представить. Вообще, вежливый и любезный Алексей Николаевич выглядел довольно хмуро и был заметно раздражен. Он поднял валяющийся на полу стул, сел на него и сердито спросил:

– А вы что на ногах топчетесь? Давно бы сбросили барахло с дивана.

– Так вы же сказали: «ничего не трогать», объяснила Светлана торопливо сгребая вещи и освобождая диван. Двое в штатском пошли по квартире увеличивая общий беспорядок – посыпали всевозможные поверхности специальным порошком и снимали отпечатки пальцев. Драгомилов, тем временем, начал задавать вопросы.

– Что у вас пропало? – начал он почему-то с Олега.

– Ничего, – Тернов, садясь на диван, снял с плеча футляр и теперь крепко прижимал его к себе. – Мои вещи в гостинице, а скрипка всегда с собой.

Тут же потеряв к нему интерес, старший следователь перевел вопросительный взгляд на Кирилла. Тот развел руками:

– Да я тоже здесь не живу, так что кроме одежды кое-какой… может и забрали пару рубашек, пока сказать не могу.

Драгомилов тут же повернулся к Светлане:

– Но вы-то здесь живете? У вас в этой квартире есть вещи?

– Да, – она не смогла сдержать неуместный, в этой ситуации, смешок. – Я немного покопалась, очень осторожно, чтобы общего впечатления не нарушить, и теперь могу сказать наверняка: украшения мои не взяли. Вытряхнули из шкатулки вон там, около трельяжа и шкатулку рядом бросили. Все так и лежит кучкой.

– Украшения ценные?

– Как вам сказать? Ничего особенного, в основном бижутерия, но очень качественная. И вещи довольно оригинальные – бусы чешского стекла, кораллы с Тайваня, болгарское монисто… золота немного и ювелирную ценность оно вряд ли представляет – штамповка.

– Тем не менее, перечислите.

– Цепочка из мелких звеньев, короткая, с кулоном, знак тельца. Еще одна цепочка, подлиннее, с вплетенными шариками, пара колечек – одно с гранатом, второе с аметистом, часы золотые, с браслетом. Отдельный кулон, в форме игрального кубика. Но все это цело, лежит у трельяжа.

– Не густо, – Алексей Николаевич смотрел так, словно прикидывал в уме, верить ему Светлане или не стоит. – Материальное положение у вас, как я понимаю, неплохое, могли бы позволить себе и что-то посущественнее.

– Да я, знаете, как-то никогда украшениями не увлекалась, – пожала она плечами. – И этих вещей не покупала, все подарки.

– Ну-ну. Ладно, раз ценности целы, то об этом, действительно и говорить нечего. А деньги?

– Пока не нашла, но существенных сумм мы дома не держим, так что если они и пропали… – Светлана снова пожала плечами.

– Аппаратура, предметы обихода, мебель, – перечислил Драгомилов, оглядываясь, – это все на месте. Так что же пропало?

– Я же говорю, что вроде все на месте – то есть не на месте, конечно, наоборот, все вверх дном. Но если что и забрали, то я не могу сообразить, что именно. Ничего не понимаю!

– Да чего ж тут не понять? – с неожиданным упреком сказал Алексей Николаевич. – А вы мне еще не поверили! Шум подняли, защищать начали этого вашего Акимова…

– Но при чем здесь…

– А кто, по вашему, все это здесь устроил? Бандиты, акимовские дружки. Ищут документы, которые он спрятал.

– Но почему у меня? – окончательно растерялась Светлана. – Ведь никто… у меня же ничего нет?

– Это вы так говорите, – снова обозлился Драгомилов.

– Простите, – вмешался Кирилл, – вы что, хотите сказать, что подозреваете в чем-то мою сестру?

– Н-нет, конечно, – следователь взял себя в руки. – Просто… она ведь может и не подозревать, что хранит нечто, оставленное Акимовым. Он мог спрятать что-нибудь в квартире и без ее ведома.

– Не мог, – обиженно сказала Светлана. – Он здесь не был.

– А на работе был, – живо вспомнил Алексей Николаевич. – Значит нужно ждать появления бандитов там.

– Глупости, – она тут же спохватилась и сказала, – извините. Я имею в виду, что у нас в агентстве, а тем более, в нашей комнате, всегда кто-нибудь есть. Начальник требует.

– Это днем, в рабочее время. А ночью?

– Но мы запираем… м-да, квартира тоже была заперта.

– Дверь вскрыта профессионально, никаких следов взлома нет, – холодно проинформировал Драгомилов. – Так что, самым разумным, будет оставить на ночь засаду у вас на работе.

– Леня будет в экстазе, – пробормотала Светлана.

– Алексей Николаевич, мы закончили, – подал голос один из штатских.

– Хорошо. Светлана Дмитриевна, вы не откажетесь сейчас заехать со мной в ваше агентство? Хотелось бы поговорить с вашим начальством.