Владыка Асгарда Шведов Сергей
– Велена уже спрашивала о тебе, – шепотом доложил Весеню Володарь. – Если ты не против, я пошлю за ней человека. А стол для вас я уже накрыл.
Дусеней разместили на первом ярусе большого дома, хозяин с гостем поднялись на второй. Стол здесь действительно был накрыт, но не для большого пира, а для серьезного разговора, в котором сам хозяин, похоже, участвовать не собирался.
– Ты уж прости меня, боярин Весень, – отвесил Володарь поклон гостю, – но чем меньше знаешь, тем дольше живешь.
– Тебе виднее, – усмехнулся посланец Слепого Бера, намекая на солидный возраст хозяина. Впрочем, и сам Весень был уже далеко не молод, хотя своих шестидесяти лет он пока не ощущал и легко носил свое полноватое тело по путям-дорогам Великой Скифии. – Слышал я, что княгиня Олена разрешилась от бремени, – осторожно полюбопытствовал Володарь. – Неужели опять девочкой?
– Угадал, – беззвучно рассмеялся Весень.
О договоре Слепого Бера с Вием и в Асии, и в Себерии, и в других землях знали многие, но пока что кагану Яртуру везло. Княгиня Олена родила ему пять дочерей и не одного сына. Старшая из княжон, Лада, уже вступила в возраст невесты. От женихов у нее, естественно, не было отбоя. Ибо многие полагали, что именно муж Лады станет преемником кагана Яртура.
– Похоже, боги простерли над Яртуром свою длань, – задумчиво проговорил Володарь, – и не позволят Вию завладеть душой великого человека.
У Весеня на этот счет были кое-какие сомнения, но делиться ими с боярином он не стал.
Первый ближник Слепого Бера не без некоторого тщеславия числил себя представителем Навьего мира, а потому интересы Вия были ему куда ближе интересов всех прочих богов. – Время все расставит по своим местам, боярин Володарь, – сухо сказал гость. – Передай Велене, что я жду ее.
Весень никогда не жаловался на отсутствие аппетита. Чревоугодие было второй его слабостью после сластолюбия. К сожалению, яства, выставленные на стол простоватым боярином Володарем, были слишком грубоваты для изнеженного желудка. Зато вино было превосходным, и Весень с удовольствием осушил один за другим два кубка. Опьянения он не почувствовал, зато настроение его значительно улучшилось. Пока дела складывались удачно. Слепой Бер уверенно шел к цели. Жар-цвет был у него почти в руках. А вместе с жар-цветом он получал руку той, о которой тайно мечтал все эти годы. Весень не без основания рассчитывал, что отблеск славы хозяина падет и на его слугу. Во всяком случае, Слепой Бер уже обещал ему если не бессмертие, то уж, по меньшей мере, тысячу лет беззаботного существования. А к большему боярин Весень и не стремился. Велена появилась столь внезапно, что Весень даже вздрогнул, увидев ее на пороге. Впрочем, испуг быстро прошел, и боярин поднялся навстречу давней любовнице с улыбкой на устах и наполненным до краев кубком в руке. Вилена выпила вино одним махом и блаженно причмокнула пухлыми губами. Минувшие годы не оставили разрушительных следов ни на ее теле, ни на лице. Она была столь же ослепительно красива как и двадцать лет тому назад в пору своей юности. А ведь боярин Весень знал ее мать ягыню Репницу, жуткую страхолюдину, обладавшую редкостным магическим даром. К большому для себя несчастью Репница имела склонность к представителям человеческого рода. И неоднократно вступала с ними в любовную связь, что, конечно же, не могло понравиться ее постоянному сожителю орику Сипоку. Когда эта развратница не то в шестой, не то в седьмой раз произвела на свет вампиршу вместо орика или, на худой конец, ягыни, разгневанный Сипок взялся за секиру. Убийство Репницы, пользовавшейся покровительством тролля Ильма, стоило глупому орику головы, но, к сожалению, вернуть ягыню к жизни оказалось не по силам даже бывшему титану. В последние годы жизни тролль сильно ослабел и все чаще впадал в оцепенение, превращаясь в огромную каменную глыбу. И даже кровь его детей, которую он время от времени вливал в свои жилы, уже не могла вернуть ему прежней мощи. Что и позволило Студеню без больших усилий прибрать к рукам Заколдованный замок.
– Довольно ли богиня Морана свадебным даром Слепого Бера? – спросил Весень гостью, одновременно широким жестом приглашая ее к столу.
– Ты имеешь в виду жар-цвет или красавца-витязя? – спросила Велена, поднимая на боярина свои лучезарные глаза.
– Не понимаю, о чем это ты? – насторожился Весень. – Морана ведь получила жар-цвет с нашей помощью?
– Получила, – кивнула вампирша.
– Тогда причем здесь витязь? – рассердился Весень. – Или она забыла, что ее договор со Слепым Бером скреплен Вием, который не склонен шутить подобными вещами.
– У Мораны, как ты знаешь, был еще один жених, сын Вия Аспид, – напомнила Велена.
– И что с того? – удивился Весень. – Аспид ведь находится в пещере, куда его поместил Перун. А между Вием и Перуном был заключен договор, что пока Аспид жив и томится в заключении, богиня Девана никогда не ступит ногой в мир Яви. Насколько я знаю, этот договор был выгоден и Вию, и Ударяющему богу, который всегда побаивался своей воинственной дочери.
– Все это так, Весень, но Аспид убит, и у богини Деваны развязаны руки. Боярин, уже поднесший, было, кубок к губам, замер в недоумении. На миг ему показалось, что Велена просто шутит. Но, глянув в глаза вампирши, он вынужден был изменить свое мнение.
– Надеюсь, волкодлаки понимают, чем для них обернется смерть Аспида? – зловеще прошипел Весень.
– Волкодлаки здесь не при чем, – холодно заметила Велена. – Аспида убил витязь Асгарда. И он же стал мужем Деваны в ее земном воплощении. То, чего так опасались боги Перун и Вий, все-таки свершилось.
– Ты сошла с ума, женщина! – завопил Весень, захлебываясь от ярости.
– Я не женщина, – возразила Велена, – я дочь ягыни. И ты, боярин, знаешь это не хуже меня. Моя цель – обретение крыльев. И я добьюсь своего, чего бы мне это не стоило. – Я очень хорошо тебя понимаю, девочка, – пошел на попятный слегка опамятовавший Весень. – У нас с тобой один путь, и мы пройдем по нему рука об руку. Но, согласись, вести, которые ты мне принесла, не из самых приятных.
– Моей вины здесь нет, – вздохнула Велена. – Торжеству Деваны поспособствовали две ее ведуньи. Ты хорошо знаешь обеих, Весень. Я имею в виду княжну Злату и княгиню Лелю. Сын первой убил Аспида. Сын второй влюбил в себя богиню Морану, и эта вздорная девчонка совсем потеряла голову. Не забывай, она спала слишком долго, и возвращение в мир Яви стало для нее полной неожиданностью.
Боярин Весень очень хорошо знал обоих витязей. Но ему никогда бы и в голову не пришло, что Божидар, сын Бутуя, шалопай из шалопаев, бабник из бабников, способен на такие подвиги. Убить Аспида – это же уму непостижимо! Но этому мерзавцу убийства сына Вия оказалось мало, и он затащил в постель дочь Перуна. Но и богиня Девана хороша – отдалась простому смертному как шлюха из притона. То-то, наверное, воцарился переполох в мире Прави!
– Надо же, – покачал головой Весень, – а я ведь считал воеводу Стемира разумным человеком.
– Стемир тут не при чем, – покачала головой Велена. – Морана потребовала освободить своего жениха Аспида. И по договору волкодлаки обязаны были это сделать. Но прежняя Хозяйка Муромских лесов, мать нынешней, стала тянуть время. И Вий покарал ее, на что имел полное право. Ты, понимаешь, что это означает?
– Не совсем? – растерянно произнес Весень.
– Это означает, что Вий далеко не в восторге от предстоящего брака Слепого Бера с Мораной и попытался вмешаться в ход событий.
– Даже бог Смерти не вправе препятствовать Обновлению, заповеданному нам Родом, – в задумчивости покачал головой Весень. – А Слепой Бер и Морана – это грядущее. – А Вий не препятствует Обновлению, просто в качестве преемника Аспид нравился ему больше, чем Слепой Бер.
– Ах, вот оно что, – протянул боярин. – Выходит, мы еще должны поблагодарить Божидара за то, что он устранил соперника Слепого Бера.
– Боюсь, что Аспид не единственный его соперник, – вздохнула Велена.
– Нет, красавица, шалишь, – трескуче рассмеялся Весень. – Слепой Бер заставит Морану соблюдать договор, и после смерти Аспида Вий уже не посмеет вставлять нам палки в колеса.
– Твоими устами да мед бы пить, – покачала головой Велена. – Не забывай, что мужем Мораны может стать не только Коломан, но и любой представитель его рода. – Это исключено, – отмахнулся Весень. – Ни Волох, ни Яртур никогда добровольно не вступят в брак с царицей ночи. Они для этого недостаточно безумны. А что касается витязя Мортимира, сына альва и княгини Лели, то его попытка, лишить девственности богиню Морану закончится его немедленной смертью. Надеюсь, ты сказала ему об этом?
– Сказала, – усмехнулась Велена. – И тем навлекла на себя гнев царицы ночи.
– Перебесится, – презрительно скривил губы Весень. – И сама падет в объятия Слепого Бера. Вот тогда, дорогая, пробьет наш с тобой час. Не скрою, я всегда мечтал переспать с гарпией.
– А просто вампирша тебе уже в тягость, – прищурилась на него Велена.
– Ты для меня всегда желанна, дорогая, – расплылся в ослепительной улыбке боярин. – И впереди у нас с тобою целая ночь.
Однако Весеню в эту ночь, похоже, не суждено было вкусить блаженства в полной мере. Шум, донесшийся снизу, привлек его внимание, но все-таки не сумел оторвать его от желанного тела. Зато стальное жало, упершееся боярину в затылок, оказалось куда более существенной помехой. Желание покинуло Весеня раньше, чем он успел удовлетворить страсть своей любовницы. Велена слизнула с губ свежую кровь и открыла глаза.
– Ратмир! – вскричала она в ярости. – Как ты посмел мне помещать!
Боярин Весень, полагая, что имеет дело всего лишь с ревнивым дураком, чуть повернул голову и уже готов был обрушить весь свой гнев на недостойного княжича, но тут у самого его уха прозвучал голос, полный презрения:
– Именем Велеса!
Весень похолодел. Рука его потянулась к мечу, но тут же бессильно упала. Сопротивление было бессмысленно. За спиной ведуна, произнесшего роковые для распутного боярина слова, стояли мечники, вооруженные до зубов. В недобрый час Весень решил предаться блуду, понадеявшись на защиту боярина Володаря.
– Боярин Володарь уже понес заслуженную кару, теперь очередь за тобой, Весень. – Ермень! – узнал голос говорившего верный слуга Слепого Бера. – Вот кого не чаял здесь встретить.
– Главная встреча тебе еще предстоит, – насмешливо произнес сын рахмана Приама. – И это будет очень горячая встреча. Свяжите их и бросьте в телегу.
Грубые руки подхватили Весеня, скрутили его тело веревкой и забили в рот кляп. Боярин понял, что влип, но присутствие духа не потерял. Наверняка Ермень действует не по своему почину. Слишком уж он нерешительный человек. А с князем Биармии Волохом у Весеня есть возможность договориться. Этот не станет плясать под дудку волхвов и не отдаст им столь ценную добычу на забаву. А Весеню есть, что предложить сыну Слепого Бера в обмен на свою жизнь.
Долгий путь в телеге не сумел вытрясти из Весеня природного оптимизма. Боком он чувствовал бедро Велены, лежащей рядом, и тихонько посмеивался про себя. Близок локоть, да не укусишь. Игривое настроение боярина раздражало вампиршу, и она лишь рычала сквозь кляп в ответ на движения его опутанного веревками тела. Весеня и Велену поили водой и даже пару раз накормили прокопченным мясом. Из чего Весень заключил, что смерть пленников не входит в планы похитителей. К сожалению, он не сумел определить направление. Боярина и вампиршу накрывали дерюгой сразу же, как только телега трогалась с места. Предосторожность, конечно, не лишняя, если исходить из того, что Ермень бесчинствует на чужой земле. Ибо Себерия ныне находится под рукой кагана Яртура, а не князя Волоха. Было бы совсем неплохо, если обоз лже-купца наткнулся бы на дозор темника Хмары. Но, увы, Весеню не повезло, и его путь закончился в незнакомом замке, куда телеги вкатили на исходе третьего дня. Пленников втащили в подвал и сняли с них путы. Боярин Весень, три дня пролежавший почти без движения, с удовольствием разминал затекшие ноги и руки. В баню их не повели, но воду, чтобы смыть грязь с тела, дали. Весень заикнулся, было, об одежде, но получил довольно грубый ответ от своих мрачных тюремщиков:
– Тебе не только одежда, но даже саван не понадобится, упырь.
После чего тяжелая дубовая дверь закрылась, оставив Весеня в некоторой задумчивости. Падающий из узенького оконца свет позволил боярину освоиться в тесном помещении, и он с наслаждением раскинулся на довольно свежей соломе рядом с притихшей Веленой.
Разлучать их почему-то не стали. Весень решил, что это добрый знак.
– Все-таки неловко являться на глаза князю в голом виде, – посетовал на неразумие мечников боярин.
– Какому еще князю? – очнулась от долгой задумчивости Велена.
– Волоху, разумеется, – пожал плечами Весень. – Ермень ведь служит ему.
– А ты дурак, боярин, – трескуче рассмеялась вампирша. – Замок Оскол принадлежит не князю Биармии, а его матери, княгини Турице.
– Что?! – Весень подхватился с соломы словно ужаленный. – Что ты сказала, стерва?!
– Она снимет с тебя три шкуры, боярин, а потом поджарит на вертеле.
Несколько томительных мгновений Весень раскачивался как дуб на ветру, а потом рухнул в беспамятстве на каменные плиты.
Боярин Ермень никак не мог выспаться за последние дни. Стоило ему только закрыть глаза, как до его ушей долетали жуткие крики Весеня, пытаемого в Темной комнате. Почему княгиня Турица выбрала именно это помещение для сведения счетов со своим давним врагом, боярин не знал. Но в любом случае, этот выбор княгини доставил массу хлопот не только Ерменю, но и ее домочадцам. Впрочем, перепуганные слуги затаились по углам, мечники перебрались в приворотную башню, и только сын Приама не смог найти тихого места в замке Оскол. В подручные себе Турица взяла только Ратмира. И Ермень догадывался почему. У обманутого Весенем княжича появилась, наконец, возможность, расплатиться со своими обидчиками сполна. Биармский боярин несчастного аса не судил, однако полагал, что даже в мести должен быть предел. А вопли несчастного Весеня уже четвертые сутки неслись из Темной комнаты и конца-края этому, похоже, не предвиделось. Гораздо реже кричала Велена. Но визжала дочь ягыни Репицы на такой высокой ноте, что у Ерменя все холодело внутри и начинали дрожать руки. Несколько раз он порывался войти в Темную комнату и остановить пытки. Но в самый последний момент мужество оставляло боярина, и он, скрипнув зубами, спешил укрыться в своей ложнице. Время от времени из Темной комнаты выходил Ратмир. Глаза княжича горели безумным огнем, а сам он буквально вибрировал от пережитого ужаса. Осушив залпом несколько кубков подряд, он начинал делиться впечатлениями. Всего княжич, конечно, Ерменю не рассказывал, но и того, что боярин услышал, было вполне достаточно, чтобы тихо возненавидеть тетушку за жестокость, переходящую все мыслимые пределы. – Она решила помешать браку Слепого Бера с Мораной, – поведал своему единственному слушателю Ратмир, клацая зубами.
– Кто она?
– Княгиня Турица. Это она подговорила Морану похитить витязя Мортимира. У Турицы есть свои люди в окружении княгини Лели.
– А причем здесь Мортимир? – поразился известию Ермень.
– Не понимаю, – покачал головой Ратмир. – Ведь мужем Мораны может быть только Слепой Бер или кто-то из его кровных родовичей по мужской линии. Либо Волох, либо Яртур. Так решили боги и никто ни в силах отменить их приговор. А Мортимиру связь с Мораной грозит смертью.
Вообще-то Турица для достижения своих целей готова пожертвовать кем угодно, в том числе и близкими людьми. Но неужели она решила извести собственного правнука только для того, чтобы досадить Слепому Беру? Конечно, Мортимир тоже потомок рахмана Коломана, ибо бабушкой его была Майя, дочь Турицы и Слепого Бера. Но ведь в мире Яви родство давно уже считают по отцу, а не по матери. И вряд ли боги станут менять устоявшийся порядок вещей в угоду княгине Турице.
– Они все ее рассказали, – продолжал Ратмир. – Все что знали. Я этого не выдержу, Ермень. Мне уже вино не помогает. Я схожу с ума от их криков. У этой женщины железное сердце. Они приходят и терзают его на моих глазах. Это невыносимо!
– Кто они? – спросил Ермень хриплым голосом.
– Не спрашивай, – замахал руками в его сторону Ратмир. – Тебе лучше этого не знать.
Боярин Ермень ждал появления кудесника Богумила как спасения. Первый ближник Велеса приехал в сопровождении десятка волхвов, но и эти люди не сумели сразу остановить бесчинствующую княгиню. Богумил трижды наведывался в Темную комнату, но только на четвертые сутки Турица соизволила передать в его руки два обрубка окровавленного мяса, которые когда-то были боярином Весенем и вампиршей Веленой. Даже видавший виды Богумил побледнел от этого чудовищного зрелища. А Ерменя вырвало прямо на блистающий мраморный пол. Он даже не смог определить кто из двух этих несчастных Велена, а кто Весень.
Костер волхвы соорудили возле южной стены замка. Перепуганные мечники почти бегом внесли тела боярина и вампирши на кучу хвороста, который вспыхнул сразу же, как только нога последнего из них ступила на землю. Кудесник Богумил вершил обряд с достоинством уверенного в своей правоте человека. Ибо Весень и Велена были далеко не первыми жертвами, которые он приносил к стопам своего грозного бога.
– Да исчезнет навь с тела Матери Земли, да пребудет на веки вечные с нами мудрый бог Велес.
Последние слова Богумила утонули в воплях жертв и злобном гуле набирающего силу огня. Боярин Ермень отвернулся, не в силах больше смотреть на жуткое зрелище. Однако злобную усмешку на глазах тетки он все-таки успел разглядеть и содрогнулся от дурного предчувствия.
О чем кудесник Богумил говорил с Турицей и княжичем, боярин Ермень так и не узнал, но Ратмир вышел из покоев княгини окрыленным. Видимо, первый ближник оценил рвение аса в борьбе с нечистой силой и пообещал ему помощь своего бога в трудном деле очищения крови.
– Я уезжаю, Ермень, – сказал Ратмир, расстроенному боярину. – Мир Яви еще услышит о младшем брате княжича Родегаста, можешь мне поверить.
Ермень лишь уныло кивнул головой вслед уходящему княжичу. Переживания последних дней отразились далеко не лучшим образом на сыне рахмана Приама, он потерял и вкус к жизни, и веру в справедливость богов. Более всего он сейчас хотел, чтобы его оставили в покое. Увы, у кудесника Богумила и княгини Турицы были, оказывается на боярина Ерменя свои виды. О чем тетушка не замедлила известить своего любимого племянника.
– Ты поедешь в Биармию, боярин Ермень, и отвезешь от меня письма Студеню и княгине Леле. Читать эти письма, тебе не обязательно. Но мы с кудесником Богумилом должны знать обо всем, что происходит в окружении князя Волоха и особенно княгини Лели. – Так ведь я не числюсь в ближниках Лели, – возмутился Ермень. – Вряд ли она станет делиться со мной своими тайнами.
– Тем не менее, мы на тебя надеемся, Ермень, – поддержал Турицу скрипучим до отвращения голосом кудесник Богумил. – Мир Яви в опасности, и нам потребуется много усилий, чтобы спасти его от беды. Мы не пощадим никого – ни тех, кто переметнется на сторону наших врагов, ни тех, кто попытается бежать с поля битвы. Ты понял меня, ведун?
– Понял, – с готовностью отозвался струхнувший Ермень. – Я сделаю все, что от меня потребуется. Во имя Велеса!
– Да пребудет с тобой его сила! – вскинул руку к потолку кудесник.
Богумил принадлежал к старому биармскому роду, истоки которого терялись в глубине веков. В молодые годы он служил князю Коломану, но в тяжкий для Слепого Бера час переметнулся на сторону его врагов. Говорили, что Богумил был любовником княгини Турицы. Сейчас в это трудно было поверить. Дочь царя альвов пронесла сквозь время свою красоту нетленной, зато на лице и теле кудесника Богумила пролетевшие годы оставили неизгладимые следы. Этот согбенный, заросший седыми волосами старик, с морщинистым как печеное яблоко лицом выглядел даже старше своих восьмидесяти лет. Живыми на этом почти мертвом лице смотрелись только глаза, острые как наконечники стрел и абсолютно безжалостные.
Ермень покидал Оскол с чувством похожим на облегчение. Все увиденное и пережитое им в этом замке оставило в душе боярина столь мутный осадок, что он почти проклял тот день, когда впервые ступил на его порог. Проходя по коридору, боярин все-таки бросил взгляд на рисунок, поразивший его две седмицы тому назад. Тур, взалкавший любви, все так же нависал над альвийкой с лицом княгини Лели. И все так же кружил в отдалении белый лебедь. Боярин уже прошел мимо этой картины и вдруг застыл, как громом пораженный. До него вдруг дошло, кто и зачем поместил быка и девушку на стену роскошного дворца, построенного рахманом Коломаном. Это была магия. Магия, принесшая нужный результат. Бык добился благосклонности Лели. И плодом этой любви стал витязь Мортимир, единственный сын кагана Яртура.
Глава 9
Витязь Мортимир
Мортимир не помнил, как он попал в этот странный замок. Последнее, что сохранила его память, был жуткий вопль издыхающего Аспида и окровавленное лицо Божидара, недвижимо лежащего на земле. Подтверждением реальности происходящего была шишка на голове, довольно приличной величины. Мортимир вспомнил удар, погрузивший его во тьму, но, к сожалению, никак не мог сообразить, кто же его нанес. Неужели это неблагодарные волкодлаки решили в последний момент посчитаться с витязем Асгарда за действительные или мнимые обиды, чинимые им каганом Яртуром? Правда, помещение, в котором сейчас находился Мортимир, ничем не напоминало убогие жилища обитателей Муромских лесов. Волкодлаки строили свои дома из дерева. Деревянным был и терем их хозяйки Деваны. А этот замок сложен из камня. Причем сложен так давно, что даже роскошные гобелены, развешанные по стенам, не в силах скрыть его почтенный возраст. Удивительным было и то, что плененного витязя не бросили в подвал на охапку гнилой соломы, а поместили на роскошном ложе, заваленном пуховиками и застеленном алым покрывалом. Оружие у него, правда, отняли, одежду тоже, но никто не помешал ему подойти к окну, выходящему во двор. Пол ложницы был застелен коврами с таким длинным ворсом, что нога витязя утопала в них едва ли не по щиколотку. Ковров такой выделки Мортимиру прежде видеть не доводилось. Витязь выглянул в окно, но ничего примечательного не обнаружил. Двор был пуст. Огромные каменные плиты черного цвета были украшены белыми звездами, но что эти символы означают, Мортимир так и не понял. Рисунки на стенах и гобеленах, которые он тщательно изучил, рассказали ему об обитателях замка чуть больше, но все же не дали ответа, зачем и кому понадобилось его похищать. Хозяева замка то ли боготворили, то ли восхищались гарпиями. Во всяком случае, изображения женщин с огромными перепончатыми крыльями в ложнице были повсюду, даже на потолке. Изображения очень реалистические, с точной прорисовкой всех деталей. Создавалось впечатление, что художник рисовал гарпий с натуры, возможно даже по их настоятельной просьбе, и заказчицы внимательно следили, чтобы он неверным мазком не исказил их черты. От невероятного количества обнаженных грудей, животов и бедер Мортимиру стало немного не по себе. Нет слов, гарпии красотой лиц и тел могли поспорить с женщинами, но их принадлежность к навьему миру ни у кого не вызывала сомнений. Однако центральное место в этом странном хороводе было отдано все же не гарпиям. Прямо с потолка на Мортимира, вновь расположившегося на ложе, смотрели удивительно красивые и почти живые карие глаза. А принадлежали эти глаза женщине, совершенное тело которой вызывало восхищение даже у самого строгого ценителя, каковым не без основания считал себя витязь Мортимир. Лицо красавицы было столь нежным и пленительным, что способно было влюбить в себя даже камень. Мортимир камнем не был, и явись сейчас перед ним эта красавица он бы, конечно, не устоял. Громкий лающий голос, долетевший из приоткрытой двери, заставил Мортимира насторожиться. Слов он не разобрал, зато очень быстро сообразил, что подобные звуки могут издавать только псиглавцы, с которыми витязю уже доводилось иметь дело. Неслышно ступая, благо ковер это позволял, Мортимир подкрался к двери и выглянул наружу. Двери в его ложницу действительно сторожил псиглавец, обнаженный по пояс, но с мечом у бедра. Впрочем, сейчас этот урод с телом человека и головой пса уже не лаял, а жалобно скулил, стоя на четвереньках. А причиной тому была плеть, которая со свистом взлетала над спиной псиглавца, оставляя на ней после каждого удара багровеющие рубцы. До сих пор Мортимир считал псиглавцев хоть и отвратительными, но гордыми существами, не признающими над собой ни чьей власти. Этот же раболепствовал так, что витязю, наблюдающему за ним, стало противно. Самым удивительным было то, что плеть в руке держала самая обыкновенная девушка, облаченная в короткую тунику темного цвета, усыпанную белыми звездами. Лицо девушки было прикрыто копной черных как сажа волос, но фигура ее была безупречной.
Это Мортимир ухватил сразу, и вслух посетовал на жестокость столь милого создания. Его голос был услышан, девушка выпрямилась и откинула назад спутавшиеся волосы. Два карих глаза сердито глянули на витязя, а изящная ножка, обнаженная едва ли не до бедра, коротким злым толчком опрокинула псиглавца на блистающий мраморный пол. Мортимир опознал незнакомку с первого взгляда, это ее изображением на потолке он только что любовался.
– Я Морана, – произнесла юная красавица голосом звенящим как серебряный колокольчик.
– И я не разрешала тебе говорить.
– Меня ты тоже будешь бить плетью? – спросил с усмешкой витязь.
– Пока нет, – надменно бросила Морана. – Мои рабыни займутся тобой.
Морана круто развернулась на голых пятках и скрылась за углом. Зато ей на смену выпорхнула целая стайка женщин самого обычного вида, в длинных рубахах из белого полотна. Они окружили растерявшегося Мортимира и почти силой потащили за собой.
– Куда мы идем? – спросил витязь у одной из них, самой зрелой на вид.
– Тебя умоют, причешут и лишь потом явят пред грозные очи богини, – усмехнулась та.
– Какой еще богини? – возмутился Мортимир.
– Царицы ночи, повелительницы гарпий, хозяйки Подлунного мира. Постарайся заслужить ее расположение и не перечь ей по пустякам.
– А тебя как зовут? – спросил витязь.
– Меня зовут Веленой, – негромко отозвалась женщина. – Мы все рабыни богини Мораны.
– И тебя устраивает такое положение? – успел спросить Мортимир.
– Молчи, несчастный, – зло прошипела Велена, – иначе не поздоровится ни мне, ни тебе.
Больше Мортимир никому вопросов не задавал и даже не мешал расторопным рабыням Мораны омывать в бассейне свое тело. Трудились женщины с заметным старанием, и заслужили от витязя похвалу.
– Верните мне мою одежду и меч, – попросил Мортимир у Велены.
– Твоя одежда не для этих палат, – отрезала строгая женщина. – А мечи здесь носит только охрана.
В замке Мораны было тепло, и особой необходимости в одежде не было, но витязь, тем не менее, чувствовал неловкость, прохаживаясь обнаженным среди одетых женщин. Тунику ему все-таки дали, но уверенности Мортимир не обрел. Он по-прежнему не понимал, зачем его притащили в этот замок, и зачем Моране потребовалось мыть и умащивать благовониями тело залетного витязя, не претендующего на внимание столь высокой особы. И вообще – не слишком ли много богинь топчет ныне грешную землю? И не лучше ли им вернуться в мир Прави, дабы не смущать и не сбивать с толку благородных витязей.
– Ты очень болтлив, сын Лели, – негромко предостерегла Мортимира Велена. – И, видимо, не совсем понимаешь, куда тебя занес злой рок.
– Так объясни, – развел руками витязь. – Надеюсь, мне не придется убивать дракона, как моему другу Божидару, дабы заслужить благосклонность богини?
– Я все тебе объясню, Мортимир, – шепнула Велена. – Но только позже. А пока молчи и наблюдай. Тебе это пригодится.
Как успел заметить Мортимир, Велена годами была старше прочих рабынь и успела, видимо, повидать мир, прежде чем злодейка-судьба забросила ее в эту роскошную обитель. Новая знакомая витязя была очень хороша собой, но разум подсказывал Мортимиру, что от этой женщины следует держаться подальше. Во всяком случае, верить ей на слово он не собирался.
Видимо, богиня Морана уже созрела для встречи с плененным витязем, а потому Мортимира прямо из бассейна отвели в роскошный зал, посреди которого стоял огромным стол, заставленный яствами, подле которого не сидела, а возлежала красивая девушка, виденная им по утру. Одета она была еще скромнее, чем в первый раз, ибо кроме набедренной повязки и серебряной диадемы в роскошных вьющихся волосах, на ней ничего не было. На витязя Морана взглянула с интересом, и широким жестом пригласила его возлечь рядом с собой. Ложе богини, могло бы вместить и шестерых, тем не менее, Мортимир присел на самый его край, поближе к выходу.
– Твоя скромность достойна похвалы, – бросила богиня на витязя удивленный взгляд, – но если я приказываю возлечь, то тебе следует подчиниться.
– Меня волнует твоя плоть прекрасная Морана, и я опасаюсь даже нечаянно нанести тебе вред, – криво усмехнулся Мортимир.
– Каким образом?
– Например, лишить девственности.
– Я ошиблась на твой счет, – нахмурила брови Морана. – Ты не скромен, ты нагл. У меня появилось почти непреодолимое желание скормить тебя псам, Мортимир.
Теперь пришел черед удивляться витязю. Рядом с ним находилась удивительной красоты девушка, с нежным почти детским лицом и поразительно чистыми безгрешными глазами, что не мешало ей грозить жуткими карами ни в чем не повинному человеку. Причем у Мортимира были все основания полагать, что Морана вполне способна исполнить любую свою угрозу.
– Прости, если я случайно тебя обидел, богиня, – медовым голосом проговорил Мортимир.
– Твоя красота ослепила меня и лишила разума.
– Совсем лишила? – с интересом спросила Морана, хлопая ресницами.
– Кое что осталось, – не стал ее разочаровывать витязь.
– Следовательно, ты способен понимать связную речь?
– Способен, – подтвердил Мортимир.
– Тогда почему ты сидишь, а не лежишь, как я тебе приказала.
Вот ведь упрямая девчонка! Витязь едва не выругался вслух, но в последний момент всетаки удержался от грубых слов. Глупо было ссориться с хозяйкой этих чертогов до тех пор, пока не отыщет выход на свободу. Мортимир прилег, едва при этом не коснувшись головой пышной прически богини. – Подкрепись, – предложила гостю Морана.
– Вообще-то я привык есть сидя, – начал, было, витязь, но, перехватив взгляд хозяйки, тут же исправился: – Однако из уважения к тебе, божественная Морана я готов на любые лишения.
– Твоя прабабка, княгиня Турица, сказала мне, что ты отличаешься добрым покладистым нравом, – вздохнула богиня. – Не разочаровывай меня. – А ты разве знакома с Турицей? – удивился Мортимир.
– Мы поддерживаем с ней магическую связь. Я иногда снисхожу для разговора с простыми смертными. А твоя прабабка была очень настойчива в своих призывах ко мне.
Она ведь давняя моя ведунья. Разве ты не знал об этом?
– Кажется, да, – не очень уверенно отозвался Мортимир.
– Так кажется или да? – Да!
Насколько Мортимир знал, его прабабка княгиня Турица была родом из Угорья, а в тех местах действительно в давние времена почитали какую-то жутковатую богиню, большую охотницу до человеческих жертв.
– Она уверила меня, что в твоих жилах течет кровь Слепого Бера.
– Ей виднее, от кого она родила мою бабушку Майю, – усмехнулся витязь.
– Речь не о Майе, а о Яртуре, так, кажется, зовут твоего отца, – сказала Морана. Мортимир едва не поперхнулся куском мяса, который он неосторожно сунул в рот. О коварстве своей прабабки Турицы витязь слышал от многих людей, но он никак не полагал, что моложавая старушка опуститься до того, что станет клеветать на родственников. Своего отца Мортимир никогда не видел. Князь Родегаст умер еще до его рождения. Этим и воспользовался каган Яртур, прибравший к рукам власть, по праву принадлежащую другому. Княгиню Лелю обвинили в том, что она прижила своего сына с альвом. Но добрые люди объяснили витязю Мортимиру, что это не так. Что эту ложь волхвы вынуждены были подтвердить под давлением Яртура и бога Вия.
– Мой отец умер еще до моего рождения, – пожал плечами Мортимир. – Но звали его отнюдь не Яртур.
– Выходит, твоя прабабка мне солгала? – нахмурилась богиня.
– С нее и спрос, – увильнул от прямого ответа витязь.
– Жаль, если это так, – покачала головой Морана. – Ты мне понравился, несмотря на свой дурной нрав и упрямство. Я уже почти видела тебя в своей постели.
– Что ж поделаешь, – как можно жалобнее вздохнул Мортимир, – не судьба. Надеюсь, ты отпустишь меня?
– Конечно, нет, – удивилась его претензии Морана. – Я просто обязана подвергнуть тебя испытанию. И если ты не сын Яртура, она испепелит тебя своим взглядом.
– Кто она? – насторожился витязь.
– Увидишь, – неопределенно махнула рукой Морана.
Похоже, богиня потеряла к гостю всякий интерес, узнав правду о его истинном происхождении. Такой поворот событий Мортимира нисколько не огорчил. Он отнюдь не жаждал, стать игрушкой в руках капризной колдуньи. В божественный статус Мораны он не верил, но эта девушка, видимо, обладала достаточной магической силой, чтобы подчинять себе как псиглавцев, так и людей.
– Не вздумай возлечь с ней на ложе, – шепнула витязю Велена, когда он в сопровождении все тех же служанок вернулся в отведенные ему покои. – Соитие с ней будет означать для тебя верную смерть.
– А почему тебя это так волнует? – нахмурился Мортимир.
– Я служу Слепому Беру, – тихо отозвалась Велена. – Он жених богини Мораны. Только он способен лишить ее девственности. Помни это.
– Тогда скажи своему хозяину, пусть поторопится, – рассердился витязь. – Я вовсе не хочу умирать по прихоти глупой девчонки.
– Я выполню твой наказ, Мортимир, – улыбнулась Велена. – Но если ты хочешь сохранить свою кровь чистой, не заглядывайся на служанок в мое отсутствие.
– Ты что, ревнуешь? – засмеялся витязь.
– Они вампирши, – пояснила Велена, – такие же как я. Как только Морена станет женой Слепого Бера мы все обретем крылья, чтобы уже в новом качестве верно служить царице ночи.
Ну, спасибо прабабке Турице! Угодила она своему правнуку Мортимиру. И с какой это стати ей пришло на ум выдавать сына Родегаста за сына Яртура. Может, глупышка Морана сама все перепутала? Тот был владыкой Асгарда, и этот владыка Асгарда. Но если это так, то ошибка Мораны может дорого стоить Мортимиру. Витязь хотел спросить у Велены, что это за существо, способное убить человека взглядом, но, к сожалению, осведомленная вампирша уже покинула его ложницу. Какая досада, что его поездка в Биармию, сулившая такие блестящие перспективы, закончилась столь неудачно. А ведь все уже было готово к мятежу, если верить княгине Леле. Но сначала Мортимиру встретилась на пути одна богиня, потом другая… Все-таки в Асии не даром считают, что Биармия и соседние с ней земли буквально кишат колдунами и колдуньями. Сам Мортимир прежде не очень верил в рассказы о демонах и прочей нечисти, но последние события заставили его изменить свое мнение.
Целую седмицу Мортимира вообще никто не тревожил, а он был настолько скромен, что не стал напоминать Моране о себе. Со скуки он даже подружился с псиглавцами, которые по-прежнему охраняли его дверь днем и ночью, сменяя друг друга. Псиглавцы испытывали перед богиней Мораной священный ужас и поклонялись ей с истовостью, достойной изумления. Псиглавец Крон, тот самый, которого богиня собственноручно выпорола на глазах у Мортимира, теперь почитался своими товарищами, как избранный, как удостоенный величайшей чести. Он с гордостью показывал всем рубцы на своей спине и очень сокрушался, что рано или поздно они исчезнут. Именно от своих стражей витязь узнал, что богиня Морана сначала хотела сочетаться браком с сыном Вия Аспидом, но потом поддалась уговорам и посулам Слепого Бера, не устояла перед его подарками, и изменила свое решение. Впрочем, иного выбора у нее просто не было, поскольку Аспид был убит витязем Асгарда, посланным в Муромские леса то ли каганом Яртуром, то ли самим Перуном.
– А откуда она появилась, эта Морана? – спросил Мортимир у Крона, самого словоохотливого и простодушного из своих знакомых. – Прежде о ней не было слышно. Псиглавец обиделся на витязя. Оказывается, Морану всегда почитали как в Подлунном царстве, так и в окрестных землях. Просто культ ее всегда был тайным, и многим показалось, что она уснула навсегда. Количество приносимых ей жертв резко сократилось, и богиня сочла себя жестоко оскорбленной. Несколько лет назад она явила разгневанный лик своим нерадивым подданным, и те пали ниц перед ее божественным величием.
– Но ведь псиглавцы служили кагану Яртуру, – напомнил Мортимир. – И даже принимали участие в его войнах.
– Мы служили не кагану, а Слепому Беру, – возразил Крон, – ибо именно он встал во главе Обновления, заповеданного богом Родом. Так говорили наши волхвы и вожди.
– А разве в вашей земле почитают бога Рода? – удивился Мортимир.
– Как же мы можем не почитать бога, создавшего этот мир и всех нас, – удивился псиглавец. – Мы и Велеса чтим и Вия, и даже Ярилу, несмотря на светозарный блеск в его глазах. Правда, Ярилу мы чтим только в час принесения Великой Жертвы. В час его Перерождения.
– А что это за Великая Жертва? – спросил Мортимир.
– Спроси у волхвов, – пожал плечами Крон. – Я слишком молод, чтобы быть посвященным в Таинство.
Приглядевшись к псиглавцам, Мортимир научился их различать. Все-таки человечьего в них было больше, чем собачьего. Даже в мордах, заросших шерстью, но все-таки хранивших человеческие черты. Да и рассуждали псиглавцы вполне здраво, а главное, совсем по-людски боялись вампирш.
– Вы же из мира Нави? – удивился их разборчивости Мортимир. – Какая вам разница, кем вы станете после смерти?
– Ты не прав, витязь, – обиделся псиглавец. – В мире Прави у нас есть свое заповедное место, где нас ждет отец и прародитель бог Семаргл. Это он породил богиню Морану. И поэтому мы кланяемся дочери столь же истово, как и отцу.
– А о матери ее ты что-нибудь слышал, Крон?
– Ее имя нельзя произносить вслух, – понизил голос до шепота псиглавец. – Говорят, она настолько ужасна, что всякий, взглянувший на ее лик, окаменеет.
– Скажи, а я могу осмотреть этот замок?
– Можешь, – пожал плечами Крон. – Ты волен гулять, где тебе вздумается.
– А зачем вы тогда стоите у моих дверей?
– Охраняем тебя от вампирш. Это очень докучливые твари. Перед обретением крыльев на них нападает страшная жажда, особенно по ночам, и они готовы сосать любую кровь, даже свиную. Зато когда вампирши становятся гарпиями, тут уж – вольному воля. Кровь гарпии не сосут, но способны залюбить неосторожного псиглавца до смерти. Ты их тоже бойся, витязь, ибо гарпия, вошедшая в раж, частенько рвет своего любовника на куски.
– Спасибо за предупреждение, – усмехнулся Мортимир. – Так я пошел.
– Конечно, иди, – кивнул Корн. – Я буду приглядывать за тобой на расстоянии.
Псиглавцы действительно не мешали Мортимиру осматривать замок, однако неизменно следовали в десяти шагах позади него. Разумеется, витязю, обученному всем приемом рукопашной борьбы, не составило бы труда избавиться от соглядатая, даже вооруженного мечом. Другое дело, что толку от этого не было никакого. Замок был настолько велик, что, казалось, Мортимиру жизни не хватит, чтобы его обойти. А когда он спустился во двор и прошелся по черным плитам, украшенным звездами, то уперся в высокую и совершенно гладкую стену. Он довольно долго шел вдоль стены, но приворотной башни так и не обнаружил.
– А зачем гарпиям ворота? – удивился его вопросу Крон. – Они ведь летают по воздуху.
– Но ведь вы, псиглавцы, летать не умеете, – рассердился Яртур.
– Нас внесли сюда гарпии на руках, они и вынесут, если возникнет такая потребность. Упрямый Мортимир псиглавцу не поверил, и еще долго ходил по двору, освещаемому бледноватым светом.
– Это лунный свет, – пояснил Крон. – Нашу землю совсем не случайно называют Подлунным царством.
– А солнце-то у вас бывает? – возмутился Мортимир.
– Бывает, – успокоил его Крон. – Сначала у нас много месяцев день, а потом много месяцев ночь. Сейчас наступила ночь. Время Мораны. В эту пору она особенно сильна, и в Подлунном царстве все подвластно ее воле. А ты никак бежать собрался, витязь? – Не такой уж я дурак, что бежать от своего счастья, – криво усмехнулся Мортимир. – На твоем месте я бы тоже не побежал, – вздохнул псиглавец. – Ведь смерть в объятиях Мораны, это счастье для простого смертного.
– И много было таких отчаянных? – насторожился Мортимир.
– Я мелкая сошка, – вильнул глазами в сторону Корн. – Откуда же мне знать.
Только через две седмицы Морана вспомнила, наконец, о пленнике и приказала привести его к себе. Среди псиглавцев и вампирш поднялся страшный переполох. Мортимира отыскали в одном из залов и почти на руках отнесли в бассейн. Перепуганные рабыни Мораны смывали с витязя грязь столь усердно, что едва не содрали с него кожу. Мортимир стоически вынес столь небрежное с собой обращение и не попрекнул вампирш ни словом, ни жестом. Его разбирало любопытство, и он обратился с вопросом к одной из вампирш, особенно усердствовавшей над его телом: – Уж не жених ли жалует ныне в гости к богине Моране?
– Ты угадал, витязь, – оскалила острые зубки рабыня. – Слепой Бер будет здесь с часу на час.
Мортимир не знал горевать ему по поводу приезда прадедушки или радоваться. Все зависело от того, какие мысли и желания сейчас обуревают капризную и своенравную Морану. И насколько она жаждет видеть своего жениха. Хотя, по мнению Мортимира, которое он не стал никому навязывать, рахман Коломан был все же куда более приличной партией для богини, чем, скажем, Аспид. Жуткий урод, убитый доблестным витязем Божидаром. Будь на месте Мораны любая другая женщина, купаться бы сыну Бутуя до конца дней своих в злате да серебре, но у богинь, как известно, свой вкус и свой норов. И порой они дарят свою любовь существам, явно недостойным их благосклонного внимания, чтобы в результате удивить мир Яви новым чудищем, носителем всяческих бед.
Если судить по одежде, в которую была облачена Морана, то готовилась она не к брачным утехам, а к походу. На богине были штаны и куртка из кожи, плотно облегающие ее тело. Талия Мораны была перехвачена поясом, богато украшенным серебром и драгоценными каменьями, на котором висел короткий меч.
– Ты готов к испытанию? – строго глянула Морана на Мортимира.
– Конечно, нет, – возмутился витязь. – Я раскис и размяк на твоих пуховиках.
– Тем хуже для тебя, – отрезала Морана.
– Дай мне меч, – попросил Мортимир. – И доспехи. Не могу же я идти на дракона с голыми руками.
– Твое испытание будет куда более серьезным, – произнесла Морана замогильным голосом и тряхнула перед носом у витязя серебряным сосудом: – Знаешь, что это?
– Вероятно, вино, – попробовал угадать витязь.
– Это жар-цвет, – пояснила богиня. – Он способен разбудить даже мертвого. Следуй за мной.
Богиня, видимо, не опасалась безоружного витязя, а потому не взяла с собой охрану. Куда она повела несчастного Мортимира, можно было только догадываться. Витязь очень надеялся, что в результате они выберутся за стены замка. И вот тогда он покажет этой самоуверенной девчонке, что сын Родегаста Асгардского способен не только ласково улыбаться капризным красавицам, но и пребольно бить. Ему почему-то казалось, что пары увесистых оплеух вполне хватит, чтобы вогнать колдунью в разум и навсегда отбить у нее охоту гоняться за благородными витязями.
К сожалению, они спускались в подземелье. Как только Мортимир это осознал, его настроение резко ухудшилось. Ибо подземная часть замка не уступала по размерам надземной его части, и выбраться отсюда в одиночку казалось делом абсолютно невозможным. Логово царицы ночи стояло, видимо, в очень сыром и нездоровом месте. Во всяком случае, стены подземелья были покрыты плесенью и слизью, а кое-где между камней сочилась вода. Свет в подземелье был, хотя каким образом он проникает в это место, наглухо отрезанное от внешнего мира, Мортимир поначалу не догадывался. И лишь спустя приблизительно час, он сообразил, что свет исходит от самой Мораны. Точнее, колдунья каким-то непостижимым образом рассеивает тьму именно там, куда направляет свои стопы, обутые в изящные кожаные сапожки.
– В первый раз вижу столь светоносную женщину, – не удержался от замечания Мортимир.
– Это похвала? – спросила, не оборачиваясь, Морана.
– Я бы не посмел возводить хулу на богиню, – поддакнул витязь. – Я только одно не пойму, почему тебя назвали царицей ночи, а не царицей дня?
– Разве луна менее важна, чем солнце?
– Без солнца, конечно, можно обойтись, особенно ночью, а вот без луны никак, – ехидно заметил витязь.
– Глупец, – вздохнула Морана. – Какое счастье, что ты не сын Яртура.
– Представь себе, что я этому обстоятельству тоже рад.
– Тогда ты дважды глупец, – подвела окончательный итог разговору разгневанная богиня. Пройдя довольно большое расстояние по подземному переходу, богиня и витязь оказались в огромной пещере, чьи каменные своды угрюмо нависали над головами непрошенных гостей. Мортимиру стало не по себе. Если верить записным рассказчикам баек, то именно в таких жутких логовах обитают монстры и демоны всех мастей и рангов. Витязь принялся шарить глазами по пещере в поисках камня поувесистей, дабы встретить злобного врага. К сожалению, подходящего камня он так и не нашел и поплелся вслед за богиней в неизведанное. Шум воды, падающей неизвестно откуда, заглушал звук их шагов, и от этого Мортимиру становилось еще страшней. Морана вывела его к небольшому водопаду, и замерла на краю пропасти. Витязь глянул вниз и ужаснулся, под ногами его разверзлась бездна, возможно, та самая, что поглощала души людей, разочаровавших богов своим неразумным поведением.
Морана поставила на ближайший камень серебряный сосуд и открыла его крышку. Мортимир много слышал о загадочном жар-цвете и ждал чудес, однако ничего примечательного не произошло. Витязь отступил от края пропасти и присел на валун в пяти шагах от жар-цвета. Похоже, их с Мораной прогулка по подземному царству закончилась, и они пришли именно в то место, куда богиня стремилась попасть. – Ты собираешься разбудить местного демона? – спросил Мортимир, кивая на сосуд, из горлышка которого поднималась тоненькая струйка дыма.
– Молчи, витязь, – сверкнула глазами в его сторону Морана. – Ты встанешь с этого камня, только если она этого пожелает.
– Кто она? – громко, стараясь перекричать шум водопада, спросил Мортимир.
– Моя мать. Медуза Горгона. Именно в ее глаза тебе придется заглянуть, чтобы заслужить право на жизнь.
О Медузе Горгоне Мортимир не знал практически ничего. Кажется, она была дочерью титана, бросившего вызов богам. И еще говорили, что она способна взглядом обращать человека в камень. Видимо, на это и намекала ее достойная дочь Морана, когда тащила сюда ни в чем не повинного витязя, не угодившего своей нареченной невесте только тем, что матушка зачала его от Родегаста, а не от Яртура. Но причем здесь, скажите на милость, сам Мортимир? И каким таким невероятным образом он мог повлиять на свое зачатье?
Шум воды оборвался столь неожиданно, что у Мортимира зазвенело в ушах. Завеса воды, прикрывавшая от нескромных взглядов отвесную каменную стену на противоположной стороне пропасти, исчезла, и витязь увидел женщину, закованную в цепи. Рост женщины раз в пять превосходил человеческий, но фигура ее была столь совершенной, что у Мортимира перехватило дыхание. Женщина не подавала признаков жизни, а стоявшая на краю пропасти Морана не пыталась ее окликнуть и тем самым пробудить от сна, возможно даже вечного. Витязю вдруг пришло в голову, что он может разом избавиться от всех проблем. Для этого ему всего лишь следует встать с валуна и слегка подтолкнуть в спину самоуверенную Морану. Богиня эта женщина или колдунья, но падения в бездну ей не пережить. К сожалению, Мортимиру не достало мужества на убийство из-за угла. Да и девчонка Морана слишком мало была похожа злодейку, чтобы витязь Асгарда мог бестрепетной рукой оборвать ее жизнь. Все-таки люди часто видят только оболочку и очень редко ощущают скрытую в них суть.
Читать бесплатно другие книги:
