Третья промышленная революция. Как горизонтальные взаимодействия меняют энергетику, экономику и мир в целом Рифкин Джереми

190 000 000 электростанций

Европа определилась и сделала ставку на зеленую энергию. Вслед за этим встал вопрос, где добывать солнечную, ветровую и геотермальную энергию, гидроэнергию и энергию биомассы. Первое, что пришло в голову, — отправиться в места, где всегда светит солнце, вроде южной части Европы и Средиземноморья, и построить там гигантские солнечные электростанции. Освоить территории, продуваемые ветрами, вроде побережья Ирландии. А источники гидроэнергии искать в Норвегии и Швеции.

Для энергетических и коммунальных компаний, не говоря уже о банках и правительствах, которые привыкли к ископаемому топливу, сконцентрированному в месторождениях, применение традиционного подхода к возобновляемым источникам энергии казалось разумным. И вот в разных частях Европы, богатых соответствующими ресурсами, стали появляться крупные централизованные солнечные электростанции и ветроэлектростанции.

Однако где-то в 2006 г. некоторым предпринимателям, аналитикам, представителям неправительственных организаций и политикам в глаза бросилась одна простая вещь, которая в конечном итоге коренным образом изменила дискуссию вокруг экологически устойчивой экономической модели. Солнце светит каждодневно во всех уголках Европы, хотя и с разной интенсивностью. Ветер дует во всех частях света, хотя и непостоянно. Куда бы мы ни отправились, в глубинах земли везде есть тепло. Все мы производим мусор, а в сельских районах всегда можно найти сельскохозяйственные культуры и древесные отходы. На морском побережье, где проживает значительная часть нашего населения, волны и приливы наблюдаются каждый день. Жители долин давно используют для получения электроэнергии реки, берущие начало в горных ледниках. Другими словами, в отличие от ископаемого топлива и урана, этих элитарных энергоносителей, которые встречаются только в некоторых районах мира, возобновляемые источники энергии есть везде. Осознание этого факта коренным образом изменило взгляды моих коллег. Если возобновляемые источники энергии являются распределенными и есть в разной мере во всех уголках мира, то зачем эксплуатировать их централизованно в нескольких точках?

Мы поняли, что опирались на устаревшие представления XX века об энергии, отталкивались от прошлого опыта использования ископаемого топлива. Хотя никто из нас не возражал против гигантских ветроэлектростанций и солнечных электростанций (я даже считаю их принципиально важными для перехода к постуглеродной экономике третьей промышленной революции), ограничиваться ими нельзя.

Если возобновляемые источники энергии имеются везде, то как их эксплуатировать? В начале 2007 г. комитеты Европарламента по энергетике и по изменению климата занимались подготовкой отчетов по переходу к следующему этапу обеспечения энергетической безопасности и предотвращения глобального потепления. Мне позвонил Клод Тюрма, ведущий специалист Европарламента по возобновляемым источникам энергии. Он настаивал на вовлечении в нашу работу строительной индустрии. Клод знал, что у меня были связи с некоторыми крупными европейскими и американскими строительными компаниями, которые работали над созданием экологически дружественных зданий, и что я продвигаю идею превращения домов в мини-электростанции. Он подчеркивал, что строительную индустрию нельзя упускать из виду — ведь это крупнейший в ЕС работодатель и сектор, представляющий 10% ВВП^{82}. По мнению Клода, она вполне могла стать ключевым союзником и противовесом крупным энергетическим компаниям, которые постоянно чинят препятствия реализации зеленого законодательства и политики экологически устойчивого развития на уровне Еврокомиссии и отдельных членов ЕС.

Если смотреть на вещи с точки зрения экономики, то именно строительство порождает деловую активность и создает новые рабочие места. В 27 странах — членах ЕС насчитывается 190 млн зданий^{83}. Каждое из них является потенциальной мини-электростанцией, которая может использовать доступные возобновляемые источники энергии — солнечное излучение, попадающее на крышу, энергию ветра, обдувающего стены, энергию потока сточных вод, выходящих из дома, тепловую энергию недр под зданием и т.д.

Если первая промышленная революция привела к появлению городов с плотной застройкой, многоквартирных домов, таунхаусов, небоскребов и многоэтажных фабрик, вторая промышленная революция — к появлению промзон и пригородных жилых зон, то третья промышленная революция приведет к превращению каждого существующего дома в здание двойного назначения — в жилище и мини-электростанцию. Это и есть второй столп.

В настоящее время строительная индустрия и сектор недвижимости работают совместно с компаниями возобновляемой энергетики над проблемой превращения зданий в мини-электростанции, которые будут обеспечивать эти здания зеленой энергией. Такой мини-электростанцией стала, например, фабрика компании Frito-Lay в Каса-Гранде, штат Аризона. Концепция получила название «нулевого энергобаланса». Фабрика получает всю необходимую для приготовления чипсов энергию от концентраторов солнечной энергии, установленных на ее территории^{84}. На крыше завода GM в исторической области Арагон, Испания, установлена солнечная электростанция мощностью 10 МВт, что достаточно для обеспечения электроэнергией 4600 домов. Первоначальные вложения в размере $78 млн должны окупиться менее чем за 10 лет, после чего электроэнергия будет практически бесплатной^{85}. Во Франции при строительстве гигантского офисного комплекса промышленной группы Bouygues был сделан еще один шаг в направлении использования зеленой энергии. Солнечная электростанция этого комплекса в пригороде Парижа не только обеспечивает все внутренние потребности, но и генерирует избыточную электроэнергию^{86}. Возможность превратить свой дом в мини-электростанцию есть теперь даже у домовладельцев. Примерно за $60 000 домовладелец может установить на крыше солнечные батареи, которые будут давать достаточно электроэнергии для покрытия всех или почти всех бытовых нужд. Избыток электроэнергии можно отдавать за плату в общую электросеть. Чтобы такая установка окупилась, требуется от 4 до 10 лет.

Через 25 лет миллионы зданий — жилых домов, офисных комплексов, торговых центров, фабрик и заводов — будут служить не только в качестве крыши над головой, но и как мини-электростанции. Массовая реконструкция коммерческих и жилых зданий и их переоборудование в мини-электростанции в течение следующих трех десятилетий приведут к строительному буму (созданию тысяч новых компаний и миллионов новых рабочих мест), экономический эффект которого отразится на всех других отраслях.

Как все это будет выглядеть на местном уровне? В Великобритании, например, по оценкам правительства Кэмерона, простая теплоизоляция кровли 26 млн домов для повышения энергоэффективности и подготовки к использованию зеленой энергии может привести к созданию 250 000 рабочих мест^{87}.

Превращение домов в мини-электростанции откроет еще более разнообразные деловые возможности, а вместе с ними и перспективу появления десятков миллионов рабочих мест. Приведу реальный пример возникновения новых коммерческих возможностей в сфере строительства и недвижимости. В 2008 г. моя группа по глобальной политике обсуждала с Раффаэле Ломбардо, президентом Сицилии, пути адаптации экономики острова к третьей промышленной революции. Пятимиллионное население Сицилии жило сравнительно бедно по западноевропейским меркам, но при этом располагало бесценным ресурсом — избытком солнечной энергии. Исследование, инициированное региональными властями, показало, что установка солнечных батарей всего на 6% поверхности крыш в течение следующих двух десятилетий даст острову 1000 МВт генерирующих мощностей. Этого достаточно для удовлетворения потребностей трети населения Сицилии в электроэнергии. В ходе исследования были также идентифицированы 36 000 местных малых и средних строительных компаний, архитектурных и проектно-конструкторских фирм, которые могут участвовать в установке солнечных батарей. Таким образом, частичный переход на экономику третьей промышленной революции должен за двадцатилетний период привести к созданию рынка объемом €4–5 млрд и принести дополнительные доходы в размере €35 млрд малому и среднему бизнесу, а также сицилийским семьям^{88}.

Зеленый тариф в Италии дает существенный коммерческий импульс для быстрого запуска процесса. Расходы на эту льготу перекладываются на население, для которого тарифы за электроэнергию повышаются на 5%. Пока солнечная энергетика по большей части развивается путем строительства крупных солнечных электростанций, проектам, связанным с распределенным генерированием электроэнергии, уделяется значительно меньше внимания. Положение вещей может, однако, измениться, если правительство начнет кредитовать малый и средний бизнес, а также домовладельцев и поддерживать их при установке солнечных батарей.

Ускорить реконструкцию зданий может и зеленая ипотека. Банки и другие кредитные организации могут, например, брать более низкий процент с компаний и домовладельцев, устанавливающих солнечные батареи. Если считать, что эти батареи окупаются за 8–9 лет в результате сокращения платы за электроэнергию, то компании и домовладельцы, получившие 20-летний ипотечный кредит, будут обеспечивать себя бесплатным электричеством в оставшиеся 11 или 12 лет. Ежемесячная экономия на счетах за электричество может идти на уплату ежемесячного платежа по кредиту и служить базой для сокращения процентной ставки. Преобразование здания в электростанцию приведет, в свою очередь, к повышению стоимости этого объекта недвижимости. Некоторые банки уже предлагают специальные зеленые ипотечные кредиты. В будущем зеленая ипотека наверняка приведет к реструктуризации ипотечного кредитования как бизнеса и будет способствовать началу строительного бума по всему миру.

Теперь отступим подальше и посмотрим со стороны на макроэффект повышения энергоэффективности зданий и их оборудования возобновляемыми источниками энергии. Исследователи из группы по энергии и ресурсам и из Школы бизнеса Хааса при Калифорнийском университете в Беркли разработали аналитическую модель создания рабочих мест в энергетическом секторе в 2009–2030 гг. Данные для нее были почерпнуты из 15 независимых научных работ по повышению энергоэффективности и установке и обслуживанию возобновляемых источников энергии в зданиях на территории США. Модель учитывала широкий набор переменных, включая сокращение рабочих мест в других частях энергетического сектора в результате повышения энергоэффективности и перехода на возобновляемые источники энергии, косвенное создание рабочих мест в результате повышения расходов работников, мультиплицирующее воздействие начала экономической деятельности на другие коммерческие предприятия. Это исследование показывает, что «сокращение годового темпа роста выработки электроэнергии в два раза и установление доли возобновляемых источников в портфеле генерирующих мощностей энергокомпаний на 30%-ном уровне (так называемый стандарт использования возобновляемых источников энергии) приведет к созданию в совокупности около 4 млн рабочих мест к 2030 г.»^{89}. Если стандарт использования возобновляемых источников энергии поднять до 40% (некоторые регионы уже достигли 60%-ной доли, а к 2030 г. многие превзойдут и этот уровень), то общее число новых рабочих мест в США превысит 5,5 млн.

Как будет показано дальше, эти оценки числа новых рабочих мест получены с учетом только первого и второго столпов, то есть перехода на возобновляемые источники энергии и превращения зданий в мини-электростанции, и не принимают во внимание аккумулирование энергии, создание интеллектуальной энергосети и перевод автотранспортного парка на электромобили, заряжаемые от сети, и автомобили на топливных элементах. Если уж говорить об аналогиях, то упомянутый выше прогноз создания рабочих мест напоминает сделанный еще в доинтернетовскую эпоху прогноз увеличения занятости за два десятилетия в результате ИТ-революции. Взаимодействие всех пяти столпов третьей промышленной революции даст экономике новую нервную систему, приведет к качественному скачку в сфере энергоэффективности и откроет новые возможности для создания бизнеса и рабочих мест.

После векового доминирования крупных энергетических компаний в экономике, не говоря об их влиянии на внутреннюю политику государств и геополитику, у нас появился новый план демократизации производства и распределения энергии через создание миллионов небольших энергетических предприятий. Как заметил один обозреватель, мы наконец-то пришли к «энергии для людей».

Солнце светит не все время, ветер дует не всегда

Хотя возобновляемые источники энергии распространены повсеместно, являются чистыми и позволяют всерьез рассматривать возможность создания экологически устойчивого мира, они не лишены проблем. Солнце светит не все время, а ветер дует не всегда или дует в неподходящие моменты. Возобновляемые источники энергии по большей части действуют периодически в отличие от традиционных источников энергии, которые, несмотря на их исчерпаемость и выбросы загрязняющих веществ, функционируют непрерывно.

В мае 2002 г. у меня состоялся разговор с Романо Проди, президентом Еврокомиссии на тот момент, в посольстве ЕС в Вашингтоне. Я поделился с ним опасениями относительно того, что в случае доведения доли возобновляемых источников энергии до 20% к 2020 г. электроснабжение Европы почти на треть будет зависеть от ветра, солнца и других периодических источников энергии. Я тогда сказал: «Романо, позволь мне нарисовать небольшую картину. Итак, на дворе 2020 г., ЕС достиг поставленной цели и получает 20% энергии из возобновляемых источников. Лето очень жаркое. В середине июля облака затягивают небо, и Европа не видит солнца на протяжении нескольких недель. Как назло, в этот период на значительной части континента наступает штиль. Если этого недостаточно, то уровень воды в местах, где расположены ГЭС, падает в результате изменения климата, и вся Европа остается без электроэнергии. Что будем делать?»

Романо, профессор и известный экономист, человек, дважды занимавший кресло премьер-министра Италии, и один из самых уважаемых европейских политиков, ничего не ответил. Он сидел, подперев подбородок рукой, словно хотел вникнуть в смысл сказанного, и молчал, а затем вернул мяч мне. «Есть идеи?» — спросил он. «Да, — ответил я. — Нам нужно срочно вкладывать деньги в исследования и разработку технологий аккумулирования возобновляемой энергии. Если этого не сделать, мы не сможем эксплуатировать возобновляемые источники энергии в масштабах, необходимых для постуглеродной эры. Без технологии аккумулирования нас ждет провал». (Восемь лет спустя Билл Гейтс повторил мысль о том, что экономичный, надежный накопитель — это ключ к устойчивому будущему.)

Энергетические и коммунальные компании уже брюзжат по поводу того, что, как только 15–20% электроэнергии будут поступать от возобновляемых источников, сеть станет зависимой от капризов погоды, и нас ждут периодическая нехватка мощности и нарушения энергоснабжения. У нас уже есть целый ряд перспективных технологий аккумулирования энергии, включая проточные батареи, маховики, конденсаторы и гидроаккумуляторы. Я проанализировал различные возможности и пришел к выводу, что, хотя нужно развивать все существующие технологии аккумулирования энергии, наиболее перспективным следует считать использование водорода.

Ученые и инженеры давно смотрят на водород как на Святой Грааль постуглеродной эры. Это самый легкий и распространенный элемент во вселенной — из него состоят звезды, — который не содержит ни единого атома углерода. Водород есть на Земле повсеместно, однако он редко встречается в свободной форме. Обычно он содержится в других источниках энергии. Его можно, например, извлечь из угля, нефти и природного газа. На практике львиную долю водорода, используемого в промышленных и коммерческих целях, получают из природного газа. Водород можно также получать из воды. Каждый помнит опыт с электролизом воды на уроке химии в средней школе. Два электрода, положительный и отрицательный, погружают в чистую воду с добавкой электролита для улучшения проводимости. Когда к электродам подают постоянный ток, на отрицательном электроде (катоде) выделяются пузырьки водорода, а на положительном электроде (аноде) — пузырьки кислорода. Ключевой проблемой является экономическая целесообразность использования безуглеродных возобновляемых источников вроде солнечной энергии, энергии ветра и воды, геотермальной энергии для генерирования электричества, необходимого для разложения воды на водород и кислород.

Я напомнил Романо, что уже почти полвека наши астронавты летают вокруг Земли на космических кораблях, энергию которым дают топливные элементы (то есть водород), и сказал, что пора вернуть эту технологию на Землю и использовать ее для аккумулирования энергии от возобновляемых источников.

Вот как это работает. Когда солнце освещает фотоэлектрические преобразователи на крыше здания, они генерируют электричество, большая часть которого сразу же потребляется в этом здании. Если же появляется избыток электроэнергии, то его можно направить на электролиз. Полученный водород собирается в накопительной системе. Когда солнца нет, водород превращается в электроэнергию в топливных элементах.

Романо заинтересовался. Он кое-что знал о водороде. Его старший брат Витторио, известный физик-ядерщик, был членом Европарламента и экспертом по этому вопросу. Мы с Витторио стали друзьями, и он взял на себя важную задачу просвещения законодателей и делового сообщества в области водородной технологии и ее преимуществ.

В течение нескольких недель после нашей встречи я подготовил для Романо стратегический меморандум по возможностям использования водорода в качестве накопителя возобновляемой энергии. Президент Проди времени не терял. В июне 2003 г. на брюссельской конференции он объявил о выделении €2 млрд на программу исследования водорода с целью подготовки Европы к переходу на водородную экономику. Во вступительном слове Проди объяснил историческую значимость использования водорода в качестве накопителя энергии для создания инфраструктуры третьей промышленной революции: «Давайте прямо скажем, что делает европейскую водородную программу принципиально важной. Это провозглашенная нами цель постепенного перехода к полностью интегрированной водородной экономике, основанной на возобновляемых источниках энергии, к середине нынешнего столетия»^{90}. Так был заложен третий столп.

В 2006 г. я подготовил второй меморандум по этому вопросу для канцлера Меркель, где предлагал Германии начать собственную программу исследований и разработок. Мое предложение нашло поддержку, и Германия выделила значительные средства на создание новой технологии аккумулирования энергии. В 2007 г. Еврокомиссия под председательством Баррозу объявила о вложении €7,4 млрд в частно-государственное партнерство — Совместную технологическую инициативу — с целью перехода от исследований и разработок в области водородной технологии к реализации этой технологии по всей Европе^{91}.

Первые три столпа — переход на возобновляемые источники энергии, превращение зданий в электростанции и частичное накопление энергии в виде водорода — требуют создания четвертого: способа распределения энергии, вырабатываемой миллионами зданий, между сообществами в Европе.

Энергетический Интернет

Идея создания интеллектуальной энергосети, хотя и набирает популярность, пока еще не стала частью официальных программ ЕС или стран-членов. IBM, Cisco Systems, Siemens и GE стремятся застолбить место в этой области, надеясь получить новую супермагистраль для транспортировки электронов. Однако энергосеть должна превратиться в информационно-энергетическую сеть, которая позволяет миллионам людей, производящих собственную энергию, делиться излишками друг с другом.

Интеллектуальная энергетическая сеть затронет практически все стороны нашей жизни. Дома, офисы, фабрики и транспортные средства будут непрерывно поддерживать связь друг с другом, делиться информацией и энергией 24 часа в сутки семь дней в неделю. Интеллектуальные коммунальные сети будут получать информацию об изменениях погоды и непрерывно регулировать поток электроэнергии и тепла в помещениях в зависимости от температуры на улице и запросов потребителей. Сеть станет также управлять бытовой техникой, например при достижении пиковой нагрузки программное обеспечение сможет сокращать число полосканий в стиральной машине и, таким образом, экономить электроэнергию.

Стоимость электроэнергии в сети меняется в течение суток, установка в каждом доме цифровых счетчиков, снимающих показания в реальном времени, даст возможность перейти к динамическому ценообразованию и позволит потребителям автоматически повышать или понижать энергопотребление в зависимости от цены. Потребители, которые согласятся на небольшую корректировку энергопотребления, получат скидки при оплате энергии. Динамическое ценообразование также подскажет местным энергопроизводителям, когда лучше поставлять электроэнергию в сеть, а когда лучше уйти из сети.

Правительство США недавно выделило средства на создание интеллектуальной энергосети в стране. Они должны пойти на установку цифровых счетчиков, датчиков для мониторинга передающей сети, разработку технологий аккумулирования энергии, создание высокотехнологичной системы распределения электроэнергии и в конечном итоге превратить существующую энергосеть в энергетический Интернет. CPS Energy в Сан-Антонио, штат Техас, Xcel Utility в Боулдере, штат Колорадо, а также PG&E, Sempra и Southern ConEdison в штате Калифорния должны в ближайшие несколько лет заложить основу интеллектуальной энергосети.

Интеллектуальная энергосеть — это хребет новой экономики. Если Интернет открыл возможности для создания тысяч новых компаний и миллионов новых рабочих мест, то и от интеллектуальной сети электроснабжения следует ожидать того же, за исключением, пожалуй, масштаба. Как заметила Мари Хаттар, вице-президент по маркетингу группы Cisco по сетевым решениям, «эта сеть будет в 100, если не в 1000 раз больше Интернета». Она подчеркнула, что «в одних домах есть доступ к Интернету, а в других его нет. Электричество же есть у всех, и все дома могут быть подключены к интеллектуальной энергосети»^{92}.

Вот уже два десятилетия я слышу со стороны глав государств и руководителей глобальных компаний один и тот же вопрос: «Ну разве можно удовлетворить энергетические потребности сложной глобальной экономики за счет альтернативных возобновляемых источников энергии?» Старая гвардия в правительствах и в энергетической отрасли даже не подозревает, насколько горизонтальные взаимодействия могут трансформировать характер энергетики, так же как не подозревали этого музыкальные магнаты, когда впервые столкнулись с прямым обменом музыкальными файлами.

Появление сетевой информационной технологии второго поколения изменило экономическое уравнение, баланс сместился от старой централизованной энергетики на основе ископаемого топлива и урана к новым распределенным возобновляемым источникам энергии. Нынешние программные средства позволяют компаниям и отраслям объединять сотни тысяч и даже миллионы небольших настольных компьютеров. После объединения их распределенная вычислительная мощность на порядок превышает вычислительную мощность самых крупных централизованных суперкомпьютеров.

Аналогичным образом сетевая информационная технология используется сейчас для трансформации сетей электроснабжения в ряде районов мира. Когда миллионы зданий будут генерировать возобновляемую энергию, аккумулировать избыток энергии в форме водорода и делиться электроэнергией с миллионами других участников интеллектуальной энергосети, распределенная мощность затмит все, что могут генерировать централизованные атомные, угольные и газовые электростанции.

Исследование, проведенное KEMA, ведущей энергоконсалтинговой фирмой, для GridWise Alliance, американской коалиции ИТ-компаний, энергетических и коммунальных компаний, ученых и венчурных капиталистов, показало, что даже скромные правительственные льготы в размере $16 млрд, направленные на стимулирование интеллектуализации национальной энергетической сети, должны инициировать проекты общей стоимостью $64 млрд и привести к прямому созданию 280 000 рабочих мест^{93}. Поскольку интеллектуальная энергосеть имеет критическое значение для развития других четырех столпов, она приведет к появлению сотен тысяч дополнительных рабочих мест в секторе возобновляемой энергетики, на строительном рынке и рынке недвижимости, в секторе водородных накопителей энергии и в электрическом транспорте — в общем, во всех сферах, для которых интеллектуальная энергосеть является поддерживающей платформой. Эти цифры, впрочем, кажутся маленькими по сравнению с числом рабочих мест, которые должны появиться в результате вложения в течение следующего десятилетия €1 трлн (по прогнозам Еврокомиссии) в создание распределенной интеллектуальной энергосети в крупнейшей экономике мира^{94}.

Сегодняшнее представление о распределенной интеллектуальной энергосети сильно отличается от того, о чем думали в большинстве своем компании информационно-коммуникационного сектора, когда эта идея только возникла. Первоначально им виделась централизованная интеллектуальная энергосеть. Компании готовились к переводу на цифровую основу существующей энергетической системы, к установке интеллектуальных счетчиков и датчиков, позволяющих коммунальным компаниям дистанционно снимать показания, получать поминутную информацию о потоках электроэнергии. Цель заключалась в повышении эффективности передачи электроэнергии по сети, сокращении затрат на обслуживание, увеличении точности учета потребления энергии. Их планы были реформистскими, а не революционными. Насколько мне известно, практически не обсуждалось использование интернет-технологии для превращения энергетической системы в интерактивную информационно-энергетическую сеть, позволяющую миллионам людей генерировать собственную возобновляемую энергию и делиться ею друг с другом.

В 2005 г. руководство IBM в Германии поинтересовалось у меня перспективами использования интеллектуальной энергосети. Я начал говорить о возможности превращения энергетической системы в интеллектуальную сеть для обмена энергией на лекциях для руководителей в Школе бизнеса Уортона и на презентациях в коммунальных компаниях вроде Scottish Power, Cinergy и National Grid. Идея интеллектуальной сети электропередачи стала центральной темой моей книги «Водородная экономика» (The Hydrogen Economy), вышедшей в 2002 г. Замечу, что я был не одинок. К этой теме в течение ряда лет обращался, например, Эймори Ловинс, а также другие представители энергетических и коммунальных компаний.

Еще в 2001 г. в отчете Научно-исследовательского института электроэнергетики (США) «Перспективы развития» было отмечено, что развитие распределенного генерирования энергии может пойти

— во многом по тому же пути, что и компьютерная индустрия. Крупные мейнфреймы уступили дорогу небольшим, географически рассеянным настольным и переносным компьютерам, объединяемым в интегрированные, чрезвычайно гибкие сети. В нашей отрасли центральные электростанции, впрочем, сохранят важную роль. Однако мы все больше ощущаем потребность в небольших, чистых и распределенных генераторах… в сочетании с технологиями аккумулирования энергии. Базовым требованием для них будет создание совершенной системы электронного контроля: это абсолютно необходимо для управления огромным потоком информации и энергии, который неизбежно породит такое сложное объединение^{95}.

Сотрудники IBM в Германии связали меня с голландцем Гёйдо Бартелсом, который занимался продвижением концепции интеллектуальной коммунальной сети. Гёйдо был также председателем GridWise, консорциума энергетических и ИТ-компаний, взаимодействовавших с Министерством энергетики США по вопросам развития интеллектуальных энергосетей. Мы с Гёйдо организовали ряд дискуссий относительно будущего IBM. Вместе с тем было совершенно ясно, что компания нацеливалась главным образом на реформирование энергосети на основе традиционного централизованного подхода. Идея микросетей, подключающихся и продающих энергию большой сети, хотя и признавалась в качестве потенциальной возможности, еще не созрела, чтобы стать стержнем нового экономического видения. Впрочем, IBM была неподдельно заинтересована в движении в направлении третьей промышленной революции. Бартелс и Аллан Шурр, например, оценили потенциал распределенной интеллектуальной энергосети и стали работать над созданием инфраструктуры третьей промышленной революции со своими клиентами по всему миру.

Пьер Набюрс, еще один голландец, генеральный директор KEMA, тоже разглядел достоинства двухсторонней информационно-энергетической сети. Набюрс — коллега Бартелса в ЕС, возглавляющий Европейскую технологическую платформу SmartGrids. Как и коалиция GridWise в США, SmartGrids объединяет коммунальные и ИТ-компании, которые работают над созданием интеллектуальной энергосети в Европе. Набюрс считает, что применение интернет-технологии в сфере энергетики позволит объединять и распределять энергию, генерируемую тысячами микросетей.

Набюрс чувствовал, что в европейских энергетических и коммунальных компаниях происходят перемены, чего пока нельзя сказать об их американских коллегах. В корпоративных залах заседаний шли жаркие дискуссии. Эти компании более столетия были неразлучны с гигантскими поставщиками ископаемого топлива, необходимого для выработки электроэнергии. Руководители более молодого поколения, заметив рост интереса к производству собственной возобновляемой электроэнергии со стороны муниципалитетов, регионов, небольших и средних предприятий, кооперативов и домовладельцев, восприняли это как возможность изменить роль своих компаний. Они увидели шанс приобрести новые функции, а вместе с ними и новую модель бизнеса в дополнение к традиционной модели поставки, передачи и распределения электроэнергии. Почему бы не воспользоваться возможностями интеллектуальной энергосети для улучшения управления существующими потоками электронов от централизованных электростанций на ископаемом топливе и уране при одновременном использовании ее распределенного потенциала для сбора и передачи электронов от тысяч местных микросетей? Иначе говоря, почему бы не перейти от одностороннего к двухстороннему управлению электроэнергией?

При новом сценарии компании должны отказаться от некоторых видов традиционного вертикального контроля над поставкой и передачей электроэнергии, чтобы стать, по крайней мере частично, составной частью электросети с участием тысяч мелких производителей энергии. В новой схеме энергетические и коммунальные компании приобретают намного более важную роль. Они становятся менеджерами информационно-энергетической сети. Они все больше превращаются из продавцов собственной энергии в поставщиков услуг по управлению чужой энергией. Если пойти дальше, то будущее коммунальных компаний — это совместное управление использованием компаниями энергии по всей цепочке создания стоимости подобно тому, как сейчас ИТ-компании вроде IBM помогают бизнесу управлять его информационными потоками. Потенциал у новых бизнес-возможностей значительно больше традиционного бизнеса, связанного с простой продажей электронов.

Поддержка видения молодых руководителей пришла с неожиданной стороны. В начале 2006 г. Нели Крус, комиссар ЕС по конкурентной политике, устроила переполох в энергетическом и коммунальном секторе. Дерегулирование рынка электроэнергии позволило небольшой группе национальных энергетических гигантов протянуть свои провода через границы и скупить небольших игроков. Еврокомиссию сильно обеспокоила способность горстки новых мегаэнергетических компаний контролировать доступ на рынки в результате монополизации поставки электроэнергии и систем ее распределения. Крус объявила войну энергетическим и коммунальным компаниям. Им было предписано разъединить эксплуатацию сетей электропередачи и генерирование электроэнергии. Проще говоря, был введен запрет на одновременное владение генерирующими мощностями и линиями электропередачи. Крус предельно ясно обрисовала намерение Еврокомиссии, заявив, что одной из проблем, вызывающих серьезную обеспокоенность, является связанность инфраструктуры и генерирующих мощностей. Эта проблема характерна для всех сетевых отраслей, где воспроизведение базовой инфраструктуры очень затратно. Собственники и операторы критически важных сетей нередко конкурируют с компаниями, которым нужен доступ к этим сетям. Можно ли рассчитывать на справедливое отношение таких интегрированных компаний к конкурентам? Их корыстные интересы не позволяют сделать этого… Расследование, проведенное в секторе, показало, что новым участникам нередко отказывают в доступе к сетям, операторы которых отдают предпочтение своим собственным дочерним компаниями^{96}.

Говоря о себе лично, Крус отметила, что «очень приветствует меры, направленные на полное структурное разъединение (то есть отделение электрогенерирующего и розничного бизнеса от монополизированной инфраструктуры)»^{97}.

Действия комиссара по конкурентной политике были частью масштабной программы, призванной открыть двери новым зеленым распределенным источникам энергии третьей промышленной революции. Факты говорили о том, что по всей Европе энергетические и коммунальные компании мешают местным производителям возобновляемой энергии поставлять ее в энергосеть. Обструкционистская политика энергетических и коммунальных компаний шла вразрез с директивами ЕС, направленными на стимулирование производства электричества с использованием местных возобновляемых источников энергии.

По мнению Еврокомиссии, как заявила Крус, «предоставление новым компаниям возможности выхода и процветания на рынке — это классический процесс либерализации, который ведет к повышению конкуренции и появлению новых альтернатив для потребителей, например альтернативы “зеленого” электричества»^{98}.

Правительства Германии и Франции не замедлили выразить свое недовольство действиями Крус. В обеих странах находились штаб-квартиры европейских энергетических гигантов — E. ON и RWE в Германии, EDF во Франции. О чем не знали средства массовой информации и публика, так это о светопреставлении, которое происходило за кулисами, как минимум в офисах некоторых крупнейших игроков сектора.

В марте 2006 г. примерно в то же время, когда Крус выступила со своим заявлением о «разъединении», Уц Классен, генеральный директор EnBW, четвертой по размеру энергетической компании в Германии, пригласил меня в Берлин, чтобы я сделал доклад для сотрудников компании и ее клиентов по вопросам изменения климата, энергетической безопасности и преобразования энергетического сектора. Хотя EnBW принадлежала на 45% французской EDF, компании, которая производила на своих АЭС 78% электроэнергии Франции, Классена особенно интересовало распределенное генерирование возобновляемой энергии^{99}. Три месяца спустя он пригласил меня в Хайльбронн, Германия, для выступления перед всей его компанией. В зале собралось около 500 человек. После того как я изложил свое видение третьей промышленной революции, на трибуну вышел Классен. К удивлению многих его подчиненных, которые всю жизнь занимались традиционным ископаемым топливом и атомной энергией и привыкли к централизованной, вертикальной схеме власти, Классен сказал, что энергетический рынок меняется, и вместе с ним должна измениться EnBW. Он заявил, что EnBW нужно идти впереди толпы и встать во главе перехода к новой эре распределенной энергии. Из его слов следовало, что, хотя старые источники энергии и бизнес-модели не отбрасываются, компании необходимо освободить место для новых источников энергии и связанных с ними новых моделей бизнеса.

К началу 2008 г. энергетические и коммунальные компании по всей Европе делали шажки в направлении новой энергетической эры, в том числе ирландская NTR и Scottish Power. Даже в таких бастионах старого порядка, как E. ON, немецкий энергетический гигант, занялись переосмыслением будущего.

E. ON пригласила меня поучаствовать в двухчасовых дебатах с ее председателем совета директоров и генеральным директором д-ром Иоганнесом Тейссеном в марте 2008 г. в Роттердаме. Когда я познакомился с ним, он казался олицетворением традиционного немецкого бизнес-лидера с его внешней строгостью и черным костюмом-тройкой. На деле же это был очень душевный и отзывчивый человек. Тейссен настаивал на том, что для удовлетворения энергетических потребностей Европы в предстоящие десятилетия нам потребуются все мыслимые источники энергии, включая ископаемое топливо, атомную энергию и даже возобновляемые источники. В отношении распределенной энергии он, однако, предпочитал отмалчиваться.

Нельзя было не заметить, что на протяжении всех дебатов, пока я говорил, некий британский джентльмен лет сорока с хвостиком что-то нашептывал на ухо Тейссену. Когда дебаты завершились, он подошел ко мне и представился. Его звали Кентон Брэдбери, он занимал в E. ON должность старшего вице-президента по управлению инфраструктурой и будущим стратегиям. По его словам, компания начала рассматривать в целом проблему интеллектуальных энергосетей, микрогенерирования и распределенных источников энергии, и ему очень хотелось знать больше, особенно о том, как энергетические компании сотрудничают со строительными компаниями в создании интеллектуальных домов, способных выполнять роль мини-электростанций и поставлять электроэнергию в сеть.

В последующие месяцы мы переписывались с ним по электронной почте и не раз разговаривали по телефону. Я связал его с некоторыми членами нашей группы по глобальной политике, в том числе с Гёйдо Бартелсом из IBM, Пьером Набюрсом из KEMA и Руди Провостом, генеральным директором Philips Lighting. Кентон представил некоторые новые бизнес-возможности, связанные с инфраструктурой третьей промышленной революции, на заседании совета директоров E. ON несколько месяцев спустя.

Я уже говорил, что руководители, представляющие более молодое поколение, загорелись идеей перевести свои компании на новую модель бизнеса — не отказываясь от традиционных бизнес-планов — и превратить их в консультантов, помогающих управлять энергией, как это делают IBM и другие ИТ-компании в сфере управления информацией. Так вот, насколько мне известно, E. ON провела выездной практический семинар осенью 2008 г. и использовала подрывную модель изменения IBM в качестве бизнес-кейса для анализа различных сценариев адаптации миссии и стратегии компании к парадигме третьей промышленной революции.

Бизнес-кейс IBM, который в наше время очень известен и стал стандартным для программ MBA, связан с решением компании в середине 1990-х гг. сместить фокус с продажи компьютеров, которая была ее основной деятельностью, на продажу услуг. К тому времени IBM стало ясно, что простая продажа компьютеров приносит очень небольшую прибыль. Когда десятки компаний продают «ящики», а азиатские конкуренты могут выпускать машины сходного качества, но дешевле, продуктовая сторона бизнеса приносит все меньшую и меньшую маржу.

Луис Герстнер, генеральный директор IBM, увидел надпись на стене и сформулировал новую модель бизнеса. Прежде всего он спросил: «В чем заключается ключевая компетенция IBM?» Ответ был: «В управлении потоком информации». Увидев свой новый образ, этот технологический титан XX века развернул свой гигантский корабль, направил его в новые воды и начал продавать профессиональный опыт, помогая компаниям лучше управлять информацией. Вскоре в компаниях по всему миру появилась должность директора по информационным технологиям.

У энергетических и коммунальных компаний ключевой компетенцией является «управление энергией». Однако чего клиенты реально хотят от них, так это консультирования по вопросам, как внедрить более эффективные энергетические системы и как расходовать меньше энергии. В высококонкурентном мире, когда в некоторых отраслях затраты на энергию затмевают затраты на оплату труда, состязание идет в сфере экономии энергии — одной из немногих сфер, где успех позволяет предотвратить снижение, а иногда и полное исчезновение маржи.

Итак, каким же образом E. ON и другие энергетические и коммунальные компании должны переходить от попыток продать больше электронов к новой модели бизнеса, при которой их миссией становится консультирование клиентов и разработка программ снижения потребления электронов? Самым сложным аспектом, с точки зрения управления, является тонкий процесс отказа от старой модели бизнеса — без ее преждевременного отбрасывания — при агрессивном продвижении новой модели бизнеса. Именно он будет тестом на профессионализм и критерием отбора самых способных молодых руководителей в энергетическом секторе.

Что касается IBM, то там, похоже, предвидят появление двух очень разных видов интеллектуальных энергосетей — реформистской в США и революционной в Европе. Как уже говорилось, первоначальное видение суперсети в IBM было узким и ориентированным на реформирование: перевод сети на цифровой формат, повышение ее эффективности и передача информации в реальном времени энергетическим компаниям, позволяющие им лучше управлять операциями. По крайней мере именно это было у всех на слуху.

План игры IBM начал меняться в начале 2007 г., когда Европейский союз и все большее число его членов, регионов и городов, а также представителей бизнес-сообщества стали склоняться к модели третьей промышленной революции. В IBM пошел разговор о распределенной интеллектуальной энергосети для ЕС. По словам одного отраслевого аналитика, распределенная модель лучше подходила для Европейского союза, который в конечном итоге представляет собой сеть населенных пунктов, регионов и стран-членов, управление которыми значительно менее иерархическое и более горизонтальное, чем в других местах. Ну а что можно сказать в отношении США и Северной Америки? Тот же аналитик дает недвусмысленный ответ на этот вопрос. Здесь, пожалуй, больше подойдет централизованная суперсеть.

До сих пор американские энергетические и коммунальные компании по большей части сдержанно относятся к реализации бизнес-модели третьей индустриальной революции. Эд Легг из Эдисоновского электротехнического института, оплота американской энергетической отрасли, прямо высказывается по этому поводу: «Мы вряд ли примем то, что ущемляет наш бизнес. Все находящиеся в собственности инвесторов коммунальные компании выстроены на основе модели с центральными электростанциями, которую предложил еще Томас Эдисон. Существуют крупные электростанции… Распределенное генерирование энергии не вписывается в эту картину — это локальное явление»^{100}.

Очень многое вложено в непростое решение строить две разные интеллектуальные энергосети — централизованную, вертикальную систему в США и распределенную, горизонтальную систему в Европейском союзе. Отраслевые обозреватели оценивают стоимость преобразования в 2010–2030 гг. существующей в США энергосети в интеллектуальную сеть в $1,5 трлн^{101}. Если интеллектуальная энергосеть будет односторонней, а не двухсторонней по своей структуре, то США лишатся возможности присоединиться к Европе в третьей промышленной революции и по этой причине — перспективы сохранить свое лидерство в глобальной экономике.

Транспорт, заряжаемый от розетки

Теперь для того, чтобы третья промышленная революция совершилась, не хватает всего одного столпа — транспорта. Превращение зданий в мини-электростанции и создание энергетического Интернета закладывает инфраструктуру для обслуживания электромобилей, заряжаемых от розетки, и автомобилей на топливных элементах, которые начали сходить с конвейера в 2011 г. Американское правительство не только вложило $2,4 млрд в вывод электромобилей нового поколения на рынок, но и предложило покупателям налоговый вычет в размере $7500 для стимулирования спроса^{102}.

Электромобили, заряжаемые от розетки, означают кардинальное изменение энергетического и транспортного секторов. На протяжении столетия автомобильная индустрия была полностью привязана к нефтяным компаниям, точно так же, как и энергетические компании в прошлом. Сегодня эта взаимосвязь начинает ослабевать. За последний год все крупнейшие автопроизводители заключили соглашения с ведущими энергетическими компаниями о создании новой инфраструктуры для интеллектуального, заряжаемого от розетки электротранспорта XXI века.

Электрогенерирующие компании в спешном порядке устраивают станции зарядки вдоль автомагистралей, на парковках, в гаражах и коммерческих центрах для обслуживания новых электромобилей. General Motors сотрудничала с энергетическими компаниями, включая ConEdison, New York Power Authority и Northeast Utilities, в 2011 г., когда она впервые продемонстрировала публике Chevrolet Volt. Daimler и RWE, вторая по величине энергетическая компания Германии, запустили проект по созданию пунктов зарядки для электрических моделей Smart и Mercedes в столице Германии. Toyota объединилась с EDF, крупнейшей французской энергетической компанией, для строительства пунктов зарядки электромобилей во Франции и в других странах.

Небольшие компании вроде AeroVironment, Coulomb Technologies и ECOtality уже продают станции зарядки электромобилей, а GE, Siemens и Eaton готовятся вступить с ними в конкурентную борьбу. В настоящее время зарядные блоки, стоимость которых колеблется от $3000 до $5000, по большей части предлагаются муниципальным образованиям для создания общественных зарядных станций. Производители, однако, начинают присматриваться к соблазнительному бытовому рынку в расчете на то, что миллионы потенциальных покупателей электромобилей не пожалеют $1000 на домашний зарядный блок. Рынок зарядных устройств, как ожидается, вырастет с текущих $69 млн до $1,3 млрд к 2013 г. с ростом выпуска электромобилей^{103}.

В соответствии с исследованием, проведенным глобальной консалтинговой фирмой PRTM в 2010 г., связанная с электромобилями цепочка создания стоимости будет оцениваться примерно в $300 млрд к 2020 г. и приведет к созданию более миллиона рабочих мест в глобальной экономике. В одних только США активность автопроизводителей позволит создать более 275 000 рабочих мест^{104}.

К 2030 г. пункты зарядки электромобилей и автомобилей на топливных элементах появятся практически везде и образуют распределенную инфраструктуру для получения энергии из электросети и возврата ее в сеть. А к 2040 г., по оценкам, 75% километров, пройденных легковым автотранспортом, будет приходиться на электромобили^{105}.

Огромная распределенная мощь инфраструктуры третьей промышленной революции становится очевидной, если посмотреть на электромобили, заряжаемые от розетки, и автомобили на топливных элементах как на электростанции на колесах. Поскольку типичный автомобиль стоит без движения примерно 96% времени, его можно подключить к интерактивной электросети, и он будет возвращать электричество в моменты его наивысшей стоимости в энергосистему. Парк электромобилей и автомобилей на топливных элементах, заряжаемых зеленой электроэнергией, обладает запасенной мощностью, которая в четыре раза выше существующей мощности национальной энергосистемы США. Если всего 25% автомобилей станут возвращать энергию в сеть, когда цена на электричество будет подходящей, то они полностью заменят традиционные, централизованные электростанции в стране^{106}.

Автопроизводители жестко конкурируют друг с другом за вывод электромобилей, заряжаемых от розетки, и автомобилей на топливных элементах на рынок. Внутри автомобильной индустрии, однако, идет жаркая дискуссия между теми, кто отдает приоритет электромобилям, и теми, кто считает электромобили промежуточным этапом перехода к полностью водородному транспорту. Большинство автомобильных компаний работают над выпуском на рынок как электрических, так и водородных автомобилей, в том числе и Daimler. Ее руководство видит, например, большие перспективы у автомобилей на топливных элементах. Позвольте поведать вам историю о том, как я узнал о планах Daimler.

Как-то я поинтересовался у Енса Вайдмана, экономического советника канцлера Меркель, не могла бы канцлер устроить обед для узкого круга бизнес-лидеров страны с целью обсуждения перспектив зеленой экономики Германии и, в частности, роли Германии в переходе к третьей промышленной революции. Всего за несколько недель до этого обрушилась глобальная финансовая система, и за обедом царило мрачное настроение. Ближе к вечеру в зале появился посыльный и что-то прошептал на ухо канцлеру. Меркель остановила беседу за столом и объявила о том, что палата представителей американского Конгресса только что проголосовала против пакета антикризисных мер президента Буша. Ее сообщение было встречено с недоверием. Участники обеда размышляли над тем, что это означает для их компаний в Германии.

Желая как-то разрядить обстановку и направить разговор о будущем в более оптимистичное русло, канцлер повернулась к д-ру Дитеру Цетше, председателю совета директоров Daimler, и спросила его о планах компании. Цетше ответил, что Daimler намерена революционизировать автомобильную промышленность и готовится начать массовое производство легковых автомобилей, грузовиков и автобусов на топливных элементах в 2015 г. Переход с двигателей внутреннего сгорания на топливные элементы, по его словам, должен стать переломным моментом трансформирования экономики Германии.

Меркель была потрясена, как и все остальные в зале. Хотя было известно, что Daimler и другие компании занимаются разработкой электромобилей и автомобилей на топливных элементах, председатель совета директоров компании впервые прямо заявил о намерении превратить будущее в настоящее.

Канцлер обвела взором сидящих за столом, чтобы оценить общую реакцию, и на мгновение задержала взгляд на мне. Напомню, что я просил ее запустить программу исследований водородной технологии в Германии еще в 2006 г. И это было сделано. Решение Цетше направить старейшую в мире автомобильную компанию в сторону водородного будущего, казалось, возвестило о начале новой экономической эры в стране, которая была родоначальницей второй промышленной революции, представившей миру двигатель внутреннего сгорания.

В сентябре 2009 г. Daimler объединилась с семью промышленными партнерами — EnBW, Linde, OMV, Shell, Total, Vattenfall и Национальной организацией технологии водорода и топливных элементов — для совместной работы над созданием сети станций заправки топливных элементов по всей Германии. Это было сделано в контексте подготовки рынка к массовому выпуску автомобилей на топливных элементах, намеченному на 2015 г.^{107}

Остается только гадать, насколько успешной окажется игра Daimler. Неважно, на чем мы остановимся — на электрических аккумуляторах, на топливных элементах или на их сочетании, ясно одно: работающий на нефтепродуктах двигатель внутреннего сгорания, центральная технология второй промышленной революции, сходит со сцены. Наши дети будут ездить на бесшумных, чистых и интеллектуальных автомобилях, которые подключаются к горизонтальной и распределенной интерактивной сети. Этого достаточно, чтобы понять — мы наблюдаем завершение одной экономической эры и начало другой.

Режим возобновляемой энергии, генерируемой зданиями, частично аккумулируемой в форме водорода, распределяемой через интеллектуальную энергосеть и питающей заряжаемый от розетки транспорт с нулевыми выбросами, открывает двери для третьей промышленной революции. Система в целом является интерактивной, интегрированной и бесперебойной. Такая взаимосвязанность создает новые возможности для межотраслевого взаимодействия и в процессе развития приводит к отказу от многих традиционных моделей бизнеса второй промышленной революции.

Чтобы понять, в какой мере третья промышленная революция подрывает существующую организацию экономической жизни, достаточно посмотреть на изменения, которые произошли в последнее двадцатилетие в результате интернет-революции. Демократизация информации и коммуникации изменила характер глобальной коммерции и социальных отношений не менее, чем революция в печатном деле в начале нового времени. Только представьте себе, каким может быть эффект демократизации энергии в обществе в сочетании с интернет-технологиями.

Третья промышленная революция имеет особое значение для беднейших стран развивающегося мира. Нам не следует забывать, что 40% людей на Земле живут на $2 в день, если не меньше, в ужасающей нищете и в большинстве своем лишены доступа к электроэнергии. Главным рычагом для вытаскивания сотен миллионов людей из бедности является надежный и дешевый доступ к зеленой электроэнергии. Никакое экономическое развитие невозможно без нее. Демократизация энергии и всеобщий доступ к электричеству — это отправное условие улучшения жизни беднейших народов мира. Предоставление микрокредитов для приобретения микроэлектростанций уже начинает изменять жизнь развивающихся стран и дает миллионам людей надежду на улучшения их экономического положения.

Можно ли рассчитывать на скачок? Хотя в Брюсселе начинают понимать, что пять столпов третьей промышленной революции неотделимы друг от друга и образуют единую систему, существует не менее сильный противовес, способный затормозить процесс.

Хватит пилотных проектов

«Хватит пилотных автобусов», — донеслось с дальнего конца огромного стола в конференц-зале. Десять пар глаз одновременно посмотрели на Герберта Колера, вице-президента Daimler, отвечавшего за группу исследований и перспективных разработок. Пьер Набюрс, генеральный директор KEMA, сидевший рядом с Колером, добавил ему в тон: «Мы отпилотировались». Теперь взоры обратились к Жозе Мануэлу Баррозу, председателю Еврокомиссии, который председательствовал на заседании. Все хотели видеть его реакцию. Он выдержал паузу, а затем улыбнулся. Зал вздохнул с облегчением.

Колер разрядил напряжение, царившее в конференц-зале. За столом сидели представители ведущих компаний мира. Их объединяло то, что они начали отходить от архитектуры второй промышленной революции и втягиваться в новую коммерческую эру. У каждой компании было свое представление о том, как лучше вписаться в новую экономическую картину, но все они хотели масштабов, понимая, что это ключ к быстрому выходу на рынок.

Все началось 6 декабря 2006 г. Я попросил председателя Баррозу организовать встречу, которая помогла бы ведущим европейским и американским компаниям обменяться идеями о том, как сделать Европейский союз не только самой экологически устойчивой, но и самой коммерчески успешной экономикой мира.

Программа председателя Баррозу была сложной. Под его руководством ЕС начал готовиться к реализации формулы 20–20–20 к 2020 г., которая должна была вывести ведущую мировую экономику вперед всех в сфере предотвращения изменения климата. Программа предполагала 20%-ное сокращение выбросов парниковых газов к 2020 г. по отношению к уровню выбросов 1990 г., 20%-ное повышение энергоэффективности к тому же сроку и 20%-ное увеличение использования возобновляемых источников энергии. Эти цели требовали согласованных действий со стороны 27 стран-членов. Канцлер Германии Меркель впоследствии сплотила другие страны ЕС вокруг этой амбициозной программы во время ее председательства в Совете ЕС весной 2007 г.

Европейский союз, однако, был в равной степени связан обязательствами по достижению цели Лиссабонской программы, согласованной главами европейских государств еще в марте 2002 г., — превращению Европы в самую конкурентоспособную экономику в мире. ЕС уже был ведущей экономикой мира. Как говорилось выше, ВВП 27 стран-членов превышал, и по-прежнему превышает, ВВП 50 штатов США^{108}. Вместе с тем существовало опасение, что ЕС может отстать от США, так же как от Китая и Индии, этих пробуждающихся азиатских гигантов, в будущем.

Европейский союз поставил цель стать «самой экологически устойчивой» экономикой на планете. Однако может ли он реализовать свою программу по предотвращению изменения климата и при этом добиться экономического роста? Это противоречие создавало постоянное напряжение как среди стран-членов, так и в самой Еврокомиссии под председательством Баррозу.

Компании, которые собрались в конференц-зале, хотели сказать председателю: «Да, мы можем!» Теперь вернемся к исходной реплике «хватит пилотных автобусов», которая изменила ход заседания.

Daimler, чьи основатели Готтлиб Даймлер и Карл Бенц были первыми, кому удалось успешно поставить двигатель внутреннего сгорания на колеса, была полна решимости вновь повести за собой автомобильный мир и выпустить на рынок первую массовую модель автомобиля на топливных элементах. Компания значительно продвинулась в исследованиях и разработках и несколько лет успешно испытывала автомобили на топливных элементах на дорогах. На деле автобусы на топливных элементах производства Daimler (а также других компаний) уже возили пассажиров в Гамбурге, Амстердаме, Лондоне, Берлине, Мадриде и других городах в рамках проекта CUTE («Чистый городской транспорт для Европы»), инициативы ЕС по замене бензиновых двигателей двигателями с нулевыми выбросами, которые выделяют только чистую воду и тепло.

Проблема Daimler, как и других компаний, представители которых сидели за столом, заключалась в масштабе. Заказ в рамках проекта CUTE ограничивался всего 47 автобусами. При таком ничтожном заказе стоимость производства каждого автобуса переваливала за €1 млн. Проект CUTE, как и многие программы, предлагаемые в Европе и других странах, включая США, Японию и Китай, был пилотным. Правительства любят пилотные проекты, поскольку они демонстрируют привлекательные зеленые технологии и не требуют больших бюджетных затрат на создание масштабного производства и формирование коммерческого рынка. Колер фактически сказал, что хватит, пора «либо ловить рыбу по-крупному, либо заканчивать прикормку». Он понимал, что единственный путь эффективного продвижения транспортной революции на потребительский рынок — это крупномасштабное участие правительства со значительным вложением бюджетных средств в приобретение большого числа автомобилей для государственного парка. Массовые правительственные закупки на начальном этапе должны привести к снижению себестоимости производства и созданию масштаба, необходимого для выхода на более широкий коммерческий рынок. Полсотни автобусов ничего не изменят.

Каждый из присутствовавших в конференц-зале мог рассказать похожую историю. Они наелись пилотными проектами и хотели экономической революции, однако чувствовали себя загнанными в угол и опасались, что их прорывные технологии и продукты могут попасть на полку на десятилетия, если не навсегда.

Эффект изоляции

Существовала и еще одна проблема, которая требовала решения, если Европейский союз хотел одновременно остановить изменение климата, обеспечить энергетическую безопасность и создать экологически устойчивую передовую экономику XXI века. Она была связана с тем, что департаменты и агентства Еврокомиссии плодили изолированные инициативы, то есть автономные, самодостаточные и не связанные с усилиями других департаментов и агентств программы и проекты. Брюссель здесь не уникален. Это явление свойственно правительствам по всему миру. Отсутствие связи между инициативами различных департаментов и агентств сокращает возможности получения синергии и выработки более целостного подхода к обеспечению процветания общества. Узкое мышление неизбежно приводит к изолированным пилотным проектам.

Председатель Баррозу и его комиссары знали об этой проблеме и стремились к тому, чтобы инициативы были совместными. На меня произвел очень сильное впечатление масштабный подход некоторых комиссаров, игравших ключевую роль в формировании различных элементов экономического плана третьей промышленной революции, — Гюнтера Ферхойгена и Маргот Валльстрём, вице-председателей Еврокомиссии; Андриса Пиебалгса, комиссара по энергетике; Янеза Поточника, комиссара по науке и исследованиям; Ставроса Димаса, комиссара по окружающей среде; Нели Крус, комиссара ЕС по конкурентной политике; Хоакина Альмунии, комиссара по экономике и денежной политике. Вместе с тем системное мышление — сложная задача в бюрократической среде, где сильно стремление не выходить за пределы своей вотчины и защищать свое пространство. Это приводит к тому, что я называю бездонной ямой для идей генерального директора, — к процессу, в результате которого концептуальные идеи, согласованные на уровне министерств и даже выше, теряют свою широту и мельчают по мере того, как они спускаются в департаменты и агентства, и под конец вырождаются в детали бесконечных отчетов, исследований и оценок, цель которых становится все более туманной даже для тех, кто управляет ими.

К чести генерального секретаря Еврокомиссии Кэтрин Дей, которая отвечает за координирование инициатив различных департаментов и агентств, надо отметить, что она не жалеет сил на удержание усилий по устойчивому развитию в нужном русле, обеспечение синергии и связности многочисленных проектов. Так или иначе, несмотря на старания с ее стороны и со стороны упомянутых выше комиссаров, практически повальное бюрократическое стремление к разъединению инициатив на автономные составляющие не исчезает.

Мы собирались обсудить на встрече с председателем Баррозу, как нам бороться с засильем пилотных проектов и эффектом изоляции. Ряд членов нашей группы активно участвовали в технологических платформах ЕС — официальных частно-государственных исследовательских инициативах в ключевых отраслях и секторах, миссия которых заключалась в выработке рекомендаций по новым общеевропейским программам, направленным на развитие экономики.

Клод Ленгле, инженер, представлявший французский строительный гигант Bouygues, был одним из ведущих участников Европейской строительной технологической платформы. Как уже говорилось, другой член нашей группы Пьер Набюрс, генеральный директор KEMA, являлся президентом SmartGrids Europe, Европейской технологической платформы, объединявшей коммунальные и ИТ-компании. Они в один голос заявили председателю Баррозу, что из 36 европейских технологических платформ лишь некоторые контактируют друг с другом и обмениваются информацией, несмотря на большой синергетический потенциал такого взаимодействия. Мы составили список из 13 дополнявших друг друга технологических платформ, которые нуждались в интеграции для формирования комплексного подхода к продвижению третьей промышленной революции в Европе. В их число вошли строительная технологическая платформа, платформа SmartGrids, платформы по различным возобновляемым источникам энергии, технологическая платформа по водороду и топливным элементам, Европейская технологическая платформа автодорожного и железнодорожного транспорта и платформа по устойчивой химической технологии. В целом эти платформы представляли технологии, отрасли и секторы зарождающейся инфраструктуры третьей промышленной революции. Ответ председателя Баррозу был таким: «Давайте попробуем объединить их, пусть они взаимодействуют, и посмотрим, что из этого получится». При поддержке Марии да Граса Карвальо, главного консультанта Бюро европейских политических советников, мы организовали весной 2007 г. несколько встреч представителей этих 13 платформ для оценки потенциала сотрудничества.

Баррозу по крайней мере пытался соединить некоторые точки. Однако существовала более глубокая причина, по которой ЕС и правительства в других местах играли с пилотными зелеными проектами, плодили изолированные инициативы и, похоже, не могли выйти за их пределы: они просто не знали, что их ждет за этими «пределами». Отсутствовала убедительная объединяющая идея, выражающая суть новой экономической революции и объясняющая, как все эти вроде бы беспорядочные технологические и коммерческие инициативы укладываются в общий план игры. На встрече у Баррозу лидеры бизнеса собирались представить это более широкое видение и надеялись убедить председателя в том, что ЕС необходимо использовать момент и развернуть крупнейшую экономику мира в сторону третьей промышленной революции.

Подготовительная работа была проведена еще в начале года. Чтобы подвигнуть ЕС на изменение такого масштаба — трансформацию промышленной инфраструктуры континентальной экономики и переход к новой экономической эре, — требовалась поддержка Германии, экономического двигателя Европы. По счастливому совпадению обстоятельств всего через несколько месяцев после вступления в должность новый канцлер Германии, Ангела Меркель, пригласила меня в Берлин для участия в дебатах с одним из ведущих экономистов страны по вопросам создания новых рабочих мест и развития немецкой экономики в XXI веке. Я начал с вопроса: «Какие могут быть пути развития экономики Германии, экономики ЕС и, если уж на то пошло, глобальной экономики на последнем этапе великой энергетической эры и промышленной революции, выстроенной на ее основе?» (Цена на нефть на мировых рынках уже росла, но еще не достигла пика, который пришелся на июль 2008 г.) Затем я перешел к представлению видения третьей промышленной революции и выразил уверенность в том, что Германия одной из первых войдет в новую экономическую эру.

По окончании дебатов мы перешли к менее формальному разговору за бокалом вина. Мне было известно, что Меркель, физик по образованию, ранее занимала пост министра по охране окружающей среды в правительстве канцлера Гельмута Коля. Она очень хорошо понимала технологические аспекты создания распределенной, горизонтальной инфраструктуры третьей промышленной революции, видела связанные с ней огромные коммерческие возможности и говорила, что эта идея особенно подходит Германии. Я спросил, почему именно Германии, ожидая, что Меркель станет говорить об экономических причинах, по которым ее страна — на тот момент экспортер номер один в мире — может захотеть возглавить переход и, таким образом, сохранить свое конкурентное преимущество в глобальной экономике. Однако она перевела акцент с экономики на политику и сказала: «Джереми, вам надо лучше знать историю и политику Германии. Мы представляем собой федерацию регионов. Вся политика делается на местах. Федеральное правительство — это посредник. Наша роль заключается в достижении общего согласия и в обеспечении сотрудничества регионов и движения страны вперед. Третья промышленная революция, поскольку она распределенная и горизонтальная по своему характеру, хорошо вписывается в германскую политику».

Энтузиазм канцлера имел критическое значение, особенно после того, как ее правительство в январе 2007 г. в результате ротации возглавило на шесть месяцев Совет Европы. Именно в это время руководители европейских государств должны были принять решение по обязательствам в сфере энергетической безопасности и изменения климата.

Было бы ошибкой не отметить, что социал-демократы, входившие в правящую коалицию Меркель в то время, также были полны энтузиазма в отношении третьей промышленной революции и сыграли важную роль в поддержке Европейским советом ориентиров 20–20–20, предложенных Еврокомиссией. Представлявший социал-демократов Зигмар Габриэль, министр Германии по охране окружающей среды, особенно активно добивался того, чтобы министры по охране окружающей среды всех 27 стран-членов действовали в одном ключе при принятии соглашения о целевых показателях по изменению климата. Министр иностранных дел Германии от социалистов, Франк-Вальтер Штайнмайер, также привлек на свою сторону остальных министров иностранных дел членов ЕС в вопросе по изменению климата. Хотя Партия зеленых не входила в правящую коалицию, она играла роль пророка в политике Германии на протяжении двух с лишним десятилетий, предупреждая об опасности изменения климата и необходимости перехода к постуглеродной возобновляемой энергии. В общем, расположение звезд на политическом небосклоне было идеальным для того, чтобы Германия добилась успеха во время председательства Меркель в Совете Европы, обеспечив принятие формулы 20–20–20 для 2020 г., и, таким образом, выдвинула ЕС на передний край создания новой устойчивой и экологически чистой экономики.

Европейский парламент одобряет третью промышленную революцию

Во время председательства Меркель в Совете Европы значительно вырос интерес к проблеме изменения климата, к обеспечению энергетической безопасности и к экономическим инициативам, необходимым для реализации целевых показателей 20–20–20 к 2020 г. Перспективы перехода Европы на зеленую экономическую модель в XXI веке обсуждались и в коридорах Брюсселя, и в странах-членах.

Наша группа инициировала серию совещаний по стратегии, которые проводились как в Брюсселе, так и дистанционно в форме телеконференций, с целью распространения в Европарламенте видения третьей промышленной революции и плана действий для ЕС. Йо Лайнен, лидер Партии европейских социалистов и один из наиболее уважаемых членов Европарламента, был председателем комитета по конституционным вопросам в то время и отвечал за подготовку проекта декларации. К нему присоединились Клод Тюрма от «зеленых», активный проводник идей противодействия изменению климата, и Анджело Консоли, закаленный политический борец, представлявший в Брюсселе мой офис. Принятие официальной письменной декларации Европарламентом обязало бы этот законодательный орган ЕС взяться за осуществление долгосрочного плана третьей промышленной революции в Европе.

Письменные декларации проходят через Европарламент с большим трудом. Принятые декларации можно сосчитать по пальцам. В нашем распоряжении было всего три месяца, чтобы в соответствии с правилами и процедурами Европарламента получить необходимую поддержку большинства (письменные декларации должны приниматься в течение 90 дней). Поэтому мы решили сконцентрироваться на получении поддержки лидеров партий и председателей ключевых парламентских комитетов, что никогда не было простым делом в законодательном органе, раздираемом массой расходящихся интересов и политических пристрастий. Для получения необходимых голосов Лайнен собрал группу из пяти высокоуважаемых парламентариев, каждый из которых представлял крупнейшие парламентские группировки. В нее вошли Андерс Вийкман от Европейской народной партии, Витторио Проди от Либеральной партии, Зиту Гурмаи от социалистов, Клод Тюрма от «зеленых» и Умберто Гвидони от Партии объединенных левых. Благодаря неустанной деятельности этой группы, и особенно г-на Консоли, нам удалось склонить на свою сторону Ханса Герта Пёттеринга, председателя Европарламента, постоянных лидеров всех ведущих европейских политических партий от правых до левых, а также получить поддержку председателей комитетов, включая Ангелику Ниблер из влиятельного комитета по вопросам промышленности, исследований и энергии, Карла-Хайнца Флоренца из комитета по окружающей среде и Гвидо Саккони из комитета по изменению климата.

В мае 2007 г. Европарламент принял официальную декларацию, обязавшую законодательный орган 27 стран — членов ЕС присягнуть третьей промышленной революции. Твердая парламентская поддержка нового экономического видения ясно показала всему миру, что Европа выбрала новый путь экономического развития^{109}.

В последние недели председательства Германии в Европейском совете правительство Германии попросило меня представить программное обращение к министрам по охране окружающей среды из 27 стран — членов ЕС, которые должны собраться в Эссене, с изложением плана перехода к новой экономике третьей промышленной революции в подкрепление обязательства по реализации формулы 20–20–20 к 2020 г., принятого при посредничестве канцлера. Я сказал министрам, что ЕС нужны не планы по предотвращению изменения климата и обеспечению энергией, а план экологически устойчивого экономического развития, который приведет Европу и, надо надеяться, весь мир в постуглеродную эру с нулевыми выбросами к 2050 г. и таким образом решит фундаментальную проблему как глобального потепления, так и энергетической безопасности. Многие министры уже поняли это, однако оставались и такие, которые не желали выходить за пределы строгой экологической политики и лишь поверхностно взаимодействовали с более широкими инициативами.

Чек-лист

Пять столпов, описанных выше, образуют инфраструктуру новой экономической системы, которая может привести нас в зеленое будущее.

Итак, проверьте себя — переход от энергетического режима на основе углеродсодержащего ископаемого топлива к режиму возобновляемой энергии предполагает следующее.

Функциональную реконфигурацию всех зданий в мире, превращение каждого здания в мини-электростанцию, которая может вырабатывать возобновляемую энергию на месте. Ставим галочку!

Использование водородной и других технологий аккумулирования энергии в каждом здании и в инфраструктуре общества в целом для создания запасов непостоянной возобновляемой энергии и обеспечения непрерывного, надежного снабжения потребителей зеленой электроэнергией. Ставим галочку!

Использование интернет-технологии для превращения электросети в интеллектуальную коммунальную сеть, которая позволит миллионам людей поставлять зеленую электроэнергию, вырабатываемую в их зданиях, в энергосеть и делиться ею в открытых системах подобно тому, как мы генерируем информацию и обмениваемся ею в Интернете. Ставим галочку!

Перевод глобального транспортного парка — легковых автомобилей, автобусов, грузовиков, поездов — на электромобили и транспортные средства на топливных элементах, заряжаемые зеленой энергией, которая вырабатывается миллионами зданий, и создание на территории всех стран и континентов сети станций зарядки, где люди смогут покупать электроэнергию и продавать ее в распределенную электросеть. Ставим галочку!

Когда все эти пять столпов на месте, они образуют цельную технологическую платформу — новую систему, свойства и функции которой качественно отличаются от суммы ее частей. Другими словами, синергия столпов создает новую экономическую парадигму, способную трансформировать мир.

Европа ушла дальше, чем США, Япония, Китай и другие страны, в направлении третьей промышленной революции. Вместе с тем мне не хотелось бы создать впечатление, что Европейский союз несется вперед на полной скорости. Правильнее было бы сказать, что он только нащупывает почву под ногами. В бизнес-сообществе, в гражданском обществе и в политических коридорах правительства углубляется понимание характера того пути, который Европа выбрала для себя. Вместе с тем далеко не все подготовлены и даже просто готовы идти по этому пути. Можно утверждать, что есть намерение и что в воздухе витает чувство долга, однако никто не поручится, что Европейский союз выдержит этот курс. Он может выдохнуться и даже повернуть вспять. Если это произойдет, я не уверен, что другие страны отважатся переступить через порог и привести мир в следующую эру.

НЕИЗБЕЖНОЕ НИКОГДА НЕ ГРОЗИЛО существованию человечества. История видела немало примеров гибели великих цивилизаций, провалов перспективных социальных экспериментов и нереализовавшихся представлений о будущем, но жизнь продолжалась. На этот раз, однако, все иначе. Ставки намного выше. Возможность полного исчезновения жизни — нечто такое, с чем человечеству не приходилось иметь дела до второй половины прошлого столетия. Перспектива распространения оружия массового уничтожения в сочетании с надвигающимся климатическим кризисом склонила чашу весов в сторону конца не только нашей цивилизации в том виде, в каком мы ее знаем, но и человечества как вида.

Третья промышленная революция — это не панацея, несущая мгновенное исцеление всех недугов общества, и не утопия, обещающая привести нас на землю обетованную. Это прагматический экономический план без прикрас, который может открыть нам дорогу в устойчивую постуглеродную эру. Если и есть на свете альтернативный план Б, то я о нем пока не слышал.

Глава 3

Переход от теории к практике