Кара за хебрис Вавикин Виталий

– Все уже давно изменилось, мистер Арвал.

– Лед растаял, и началось лето?

– Ну, не так капитально…

Они замолчали. Минералка кончилась. Кофе остыл.

– Хельда все еще там? – спросил Арвал. Нолан кивнул. – А дети?

– Твои уже выросли.

– Мои? Значит, она вышла замуж еще раз?

– Да.

– Хорошо, – Арвал кивнул.

– За Бартона, – добавил Нолан.

– Хорошо.

И снова молчание… Корра улыбается где-то в глубинах памяти. Все они улыбаются, и Арвал улыбается им в ответ.

– Что-то не так? – спросил Нолан.

– Да нет, – пожал плечами Арвал. – Просто с годами все плохое почему-то забывается. И остается лишь… – он улыбнулся. – Остаются лишь улыбки. Понимаете?

– Вы еще не так стары, мистер Арвал.

– Может быть, – согласился он. Снова вспомнил Корру. – Моя последняя жена как-то спросила: сколько у тебя было женщин? Я сказал, что не помню. И она сказала: хорошо. Тогда мне было… Кажется, тридцать шесть. Да, – Арвал позвал официантку и попросил еще одно кофе. – Так о чем я? – он посмотрел на бывшего капитана. – Ах да, про жену. Так вот. Прошло пятнадцать лет, и она спросила меня: когда ты последний раз был с женщиной? Я снова сказал, что не помню. Но она уже не сказала «хорошо». Она уже ничего не сказала, – Арвал улыбнулся. Ни грусти, ни радости. Просто улыбка. – И знаете, капитан, кого я вспомнил в тот день?

– Прис?

– Именно, – взгляд Арвала стал далеким, блуждающим где-то на пыльных задворках памяти. – Даже странно, – сказал он. – У меня было так много женщин, а вспоминаю я только одну. Не первую, не последнюю. Просто одну. И порой мне кажется, что никого кроме нее и не было. Понимаете? А все остальные лишь вариации, образы, в которых я находил нечто принадлежащее ей. И тот далекий разговор, капитан, когда вы сказали, что знаете меня лучше, чем я сам. Может быть, вы были правы. Последнее время мне действительно кажется, что я совсем не знаю себя. Все эти памятники, строения, шедевры, которые я создал, – все кажется каким-то ненужным, лишним. Теперь куда важнее кажется осознание близости кого-то рядом. Кого-то, кто тебе по-настоящему дорог. Кто смеется вместе с тобой и грустит, кто понятен тебе так же, как ты понятен ему, кто готов прощать тебя и кого готов прощать ты, с кем можно стареть, глядя друг другу в глаза, и не бояться морщин. А все остальное лишь камень, лед, которому нет дела до своего создателя. И все так просто… Даже слишком просто… Но, к сожалению, необратимо, – Арвал посмотрел на бывшего капитана. – Я утомил вас?

– Нет.

– Хотите посмотреть памятник доктору Милту? Думаю, это последнее достойное творение, которое я создал здесь.

– Бартон тоже так думает.

– А что думаете об этом вы?

– Думаю, вам нужно сменить обстановку.

– Значит, Бартон хочет, чтобы я вернулся?

– Помните «золотую зажигалку», мистер Арвал? Помните, что сказали мне, когда бежали с Крита?

– Иногда это единственное, что остается?

– Именно.

– Нет.

– Такова ваша жизнь, мистер Арвал.

– Я ее не выбирал.

– Ложь.

– Хотите сказать, что я вру самому себе?

– Вы сами это только что сказали.

– Но я не хочу этого.

– К сожалению, иногда бывает поздно что-то менять. Там, на Афине, много-много лет назад, возможно, у вас и был шанс, но не сейчас.

– Вы же знаете, что выбора не было.

– Был, – Нолан грустно и устало улыбнулся. – Вот видите, мистер Арвал, я все еще знаю вас лучше, чем вы сами себя.

– Так помогите мне.

– Я помогу вам, забрав вас с этой планеты.

– Я останусь здесь.

– Почему?

– Потому что я устал бегать.

– Тогда возвращайтесь.

– На Афин?

– На Крит, мистер Арвал. На Крит. Разве вы еще не поняли, с какой планетой связана ваша жизнь?!

– Я ухожу.

– Куда, мистер Арвал?

– Не знаю. Мне все равно.

– Снова ложь.

– Плевать!

– Есть лишь один путь.

– Вы хуже, чем доктор Милт!

– Мне не поставят памятник. А вот вам, может быть, да, но не на этой планете, – бывший капитан улыбнулся. – Давайте сделаем так, мистер Арвал. Сейчас вы выйдете на улицу. Подумаете. А потом либо вернетесь за этот стол, либо забудете обо всем, что я вам сказал, и продолжите жизнь здесь.

– Я не вернусь.

– За этот стол или в свою пустую квартиру?

– Не важно, – Арвал вышел на улицу. – Все уже неважно.

Опустив головы, прохожие шли мимо него. Автомобильный поток переливался десятками цветов и сотнями оттенков. Молоденькая официантка, облокотившись о барную стойку, с кем-то мило беседовала по телефону. Ее темные глаза то вспыхивали, то гасли. На губах играла мимолетная улыбка. И она, наверное, была счастлива…

Глава вторая

Афин. У каждой истории есть начало и конец. Безгранична лишь жизнь. Безбрежна. А человеческая судьба – она всегда заперта в рамках отведенного ей времени и обстоятельств. Вернемся назад? На пару десятков лет? В момент, когда эта подошедшая к концу история еще только начиналась. Слышите шум волн? Слышите крики чаек? Желтый песок тянется узкой прибрежной линией за горизонт.

– Мистер Арвал! – кричит доктор Милт, спускаясь по отлогому склону. – Мы познакомились с вами вчера, в баре. Помните?

– Смутно, – Арвал улыбается. – Кажется, с вами еще была женщина. Фрея.

– Да. Вы танцевали с ней. Помните?

– Я?!

– Ну да. Ваша девушка еще закатила вам скандал и все такое…

– Ну, дела!

– Это у вас серьезно? С вашей девушкой?

– Не знаю. А что?

– Да так… Просто я навел кое-какие справки… Оказывается, вы – гений, молодой человек.

– Ну, это еще надо доказать, – смеется Арвал.

– Ну, собственно, за этим я и здесь…

Они идут вдоль кромки моря и обсуждают перспективы работы на Крите… А потом сон заканчивается и остается одноместная тюремная камера и вкус крови во рту. Дверь открывается. Брат Прис стоит на пороге.

– Тарнер, не надо, мы же друзья! – говорит Арвал.

– Были друзьями.

Мир катится в пропасть.

– Почему ты не плачешь?! – кричит Тарнер, продолжая наносить удары. – Почему не отчаиваешься?!

– Я не виноват, – шепчет Арвал, сплевывая кровь. – Я не виноват.

Утро.

– Вы признаете себя виновным? – спрашивает судья Кондем.

– Нет.

Арвал смотрит на собравшихся в зале суда людей. Встречается с лектором Кройдом взглядом, и тот смущенно отводит глаза.

– Вас ждет самое светлое будущее, – говорил он так часто, что Арвал даже иногда из-за этого пропускал его курсы.

Виндичи тоже здесь. Он предложил ему работу еще до того, как он получил диплом. Да и не только он. Перспективы. Перспективы. Перспективы. Все в прошлом. Все рушится, разваливается.

– Это была случайность.

– Случайностей не бывает, мистер Арвал, – говорит судья Кондем.

Адвокат делает заявление.

– Хорошо, мы проведем дополнительное расследование, – судья смотрит на Арвала и спрашивает, способен ли он оплатить свой выход под залог.

Арвал смотрит на Виндичи. «Просите у меня все что угодно», – говорил он, но теперь «все» превратилось в дырку от бублика. Никто не вкладывает деньги в неудачника.

– Ты сгниешь здесь! – говорит Тарнер.

Арвал молчит. К чему слова? Все равно никто не слушает. Все равно никто не понимает. Да он и сам не понимает. Столько предложений! Столько вариантов!

– Я всего лишь инженер.

– Ты – убийца! – Тарнер закрывает дверь.

* * *

Мать испекла черничный пирог и зовет обедать. Арвал бежит к ней по яблоневому саду. Ему шесть, и мир кажется таким огромным! Мать сажает его на колени и расчесывает спутанные волосы.

– Тебе нужно было родиться девочкой, – говорит она.

– Ненавижу девчонок! – кривится Арвал.

Джори зовет его запускать воздушного змея. Они бегут по песчаному берегу и смеются…

Школа.

– Я горжусь тобой, – говорит отец.

– Плевать на уроки! – говорит Джори. Море теплое, и дни такие длинные… – Давай угоним у твоего отца флайер.

– Ты спятил?!

– Нам уже двенадцать!

Машина взмывает в небо. Джори обмочился, и отец ругается больше за испорченную обивку, чем за совершенный проступок.

– Мыть тебе! – говорит Арвал, бросая другу щетку и тюбик пятновыводителя.

Женщина. Она старше Арвала на двенадцать лет, и ее грудь совсем не такая, как у одноклассниц. Она лежит на шезлонге, добавляя и без того смуглому телу загар, и читает книгу.

– У моего друга есть фильм, где такие же телки такое вытворяют! – говорит Джори.

– Не хочу фильм, – говорит Арвал.

– Губу закатай!

Они смеются…

Иолара дрожит. Жадно хватает ртом воздух и боится открывать глаза.

– Не бойся, – говорит Арвал.

– Откуда ты знаешь, чего я боюсь? – выдыхает она.

– А чего тут еще можно бояться?! – он сильнее прижимается к ней…

– Ты врешь! – говорит Джори. Смотрит на Иолару за соседней партой и мотает головой. – Не верю!

Арвал улыбается. Иолара оборачивается, смотрит на него и краснеет.

– А ведь и правда! – шепчет Джори…

Стипендия покрывает все расходы за обучение, но отец настаивает оплачивать будущее сына лично.

– Держи, – говорит Арвал, отдавая другу полученные деньги. – Тебе они пригодятся больше.

– Я так не могу, – хмурится Джори. – Да и вообще, мне кажется, быть инженером – это не мое.

Он работает в мастерской своего отца, и детская дружба заканчивается, словно ее и не было.

– Мы можем навестить его, – говорит Прис.

– Может быть, позже, – Арвал целует ее в губы.

Яблони цветут, осыпая их белыми лепестками.

– Хочешь сделать это здесь?

– Почему бы и нет?

– Тогда ты первый, – Прис улыбается.

– Почему я?

– Потому что если я первая сделаю это тебе, то потом ты уже ничего не захочешь делать мне.

Птицы чирикают. Трава наливается соком…

– Мне нравится твой выбор, – говорит отец.

– Это всего лишь девушка, – говорит Арвал.

– Тогда мне нравится твой выбор вдвойне, – отец улыбается. – Я разговаривал с мистером Енингом о тебе. Если ты дашь ему слово не обременять себя женитьбой в ближайшие пять лет, то он готов принять тебя на работу.

– Я ведь еще не доучился!

– Это неважно, – отец сжимает его плечо. – Ты моя гордость. Ты знаешь об этом?

Волны накатываются на берег.

– Ты простишь меня? – спрашивает Прис, рассказывая об измене.

– Это просто молодость, – пожимает плечами Арвал.

– Что это значит? – он рассказывает ей о подруге. – Ах ты кобель!

– А ты сука.

– Значит, сука, да?!

Они занимаются любовью в зарослях кипариса. Стоя. Совсем рядом ходят люди.

– Ты сумасшедший, – шепчет Прис.

– Ненавижу тебя, – Арвал натягивает брюки.

– Знаешь, как говорят: от любви до ненависти один шаг, – она сжимает ладонями его лицо, целует в губы и опускается вниз.

– Что ты делаешь?

– Хочу еще.

– Я не хочу.

– Не ври.

– Не вру.

– Я же вижу…

Ночь. Родители уехали, и дом свободен. Прис в ночной рубашке подходит к постели.

– Сними ее, – говорит Арвал.

– Нет.

– Почему?

– Потому что нет, – она забирается под одеяло. – Убери руки.

– Это еще почему?

– Хочу представить, каково это – жить с тобой.

– Причем тут мои руки?

– Притом, что мать говорит, на второй год ни один мужчина уже не хочет свою жену.

– И что мне тогда делать сейчас?

– Ничего. Просто лежи.

– А ты?

– Я тоже буду лежать.

– Рядом?

– Да.

– Просто лежать?

– Ты хочешь, чтобы я спела?!

– Нет. Я хочу, чтобы ты…

– Заткнись. Представь, что рядом спят дети.

– Наши дети?

– Не знаю, по крайней мере, мои.

– Это нечестно.

– Почему?

– Дети твои, а терпеть мне.

– Представь, что не хочешь меня.

– А кого я хочу?

– Никого.

– Ну уж нет!

– Представь тогда свою секретаршу.

– У меня нет секретарши.

– Но ведь будет.

– Не хочу секретаршу.

– Ну, не знаю! Представь тогда какую-нибудь другую бабу.

– А кого представишь ты?

– Детей.

– Как детей?!

– Ну я же мать.

– И что, теперь тебе уже не надо?

– Надо, но уже не так.

– А как?

– Не знаю. Подожди. Я еще не вжилась в роль.

– В какую роль?

– Многодетной матери.

– Так у нас много детей?

– У меня.

– А я?

– Думаешь, что они твои.

– Надеюсь, что не рыжие.

– А это имеет значение?

– Конечно, имеет! Людям-то я как объяснять буду?!

– А, ну да. Значит, не рыжие.

– Ну и за то спасибо.

Страницы: «« ... 678910111213 »»

Читать бесплатно другие книги:

Книга Арсена Баянова, увидевшая свет в 2005 году, была уже переиздана несколько раз и давно приобрел...
Настоящее издание представляет собой практическое пособие.В данном пособии рассмотрены все вопросы, ...
Растения – это уникальнейший дар природы человеку, призванный сохранить его здоровье ради продолжени...
В книге описаны растения, для которых основное действие – это тонизирующее или успокаивающее, но, по...
В наше время об антибиотиках – органических веществах, подавляющих рост и развитие бактерий, вирусов...