Секреты леди Бартон Анна

– Почему же?

– Во-первых, она слишком большая, чтобы таскать за собой.

– Тогда поедем к тебе на квартиру, – проворковала соблазнительница.

– Идея многообещающая. – Хэллоуз уже почти пускал слюни. – Жаль, что портрета нет и там.

– О! – Она выпрямилась, изображая жестокое разочарование. – Да ты просто со мной играешь!

Хэллоуз бесцеремонно обнял ее, и Бенджамин мгновенно насторожился. Лучше бы негодяй не переступал черту.

– Не имею обыкновения играть с такими кошечками, как ты, – процедил тот сквозь зубы. – Картина сейчас в магазине.

В магазине? Бенджамин попытался сосредоточиться, чтобы не пропустить ни слова, и даже слегка подался вперед.

– Значит, хочешь продать? – уточнила официантка.

– Туго соображаешь. – Хэллоуз заговорил нарочито медленно, как с глупым ребенком. – Я уже объяснил, что собираюсь устроить аукцион. А в магазине, точнее, в багетной мастерской ее должны вставить в новую раму. Замена стоит немалых денег, потому что я выбрал для своего бриллианта лучшую оправу из всего, что есть в городе. Мистер Лимор уверяет, что правильная рама намного повысит цену произведения. В его интересах, чтобы так оно и было, иначе он вообще ничего не получит. – Хэллоуз расхохотался, довольный своей не слишком тонкой шуткой.

Фоксберн взглянул на Аверилла, и тот коротко кивнул. Дело сделано, вся нужная информация прозвучала. Оставалось лишь извлечь официантку из жарких объятий Хэллоуза. Перспектива вырисовывалась заманчивая.

Она украдкой посмотрела в его сторону, и он показал на дверь за стойкой бара.

– Меня зовет хозяин, – объяснила смышленая девица. – Пожалуй, узнаю, что ему нужно, а заодно предупрежу, что сегодня уйду с работы пораньше.

Хэллоуз не сразу отпустил новую подругу, а когда наконец позволил встать, не преминул ущипнуть за мягкое место. Прелестно.

Покачивая бедрами и привлекая заинтересованные взгляды, официантка прошла между столами, а следом за ней направился Аверилл с гонораром в кармане.

Лорд Фоксберн дождался той минуты, когда противник начал нетерпеливо поглядывать на дверь, за которой скрылась соблазнительница, и решительно приблизился.

– Как игра, Хэллоуз? Карты ложатся удачно?

При звуке собственного имени негодяй обернулся, а следом за ним обернулись и оба головореза. При одной лишь мысли о том, на что способна троица, нога начала ныть.

– Фоксберн, – прорычал Хэллоуз, встал и воинственно надулся. – Ребята, это тот самый тип, который сломал мне нос, – пояснил он сообщникам.

Оба тут же поднялись и встали непробиваемой стеной тупо накачанных мышц.

– Должен признать, что сейчас нос выглядит лучше, чем во время прошлой встречи. – Бенджамин прищурился, всматриваясь. – Хотя довольно неуклюже указывает вправо.

– Иди ко всем чертям, Фоксберн!

Бенджамин пожал плечами.

– Не переживайте, на вашем распухшем лице это практически не заметно. Да и синяки все скрывают.

Хэллоуз сжал кулаки.

– Забавно, что ты заговорил о синяках.

Вокруг начала собираться толпа. Свидетели – это хорошо, подумал граф: меньше вероятности, что подлец убьет его на глазах у людей.

– Не ожидал увидеть вас в городе. В долговой тюрьме – другое дело.

– Скоро я расплачусь со всеми кредиторами. Правда, для этого придется продать портрет твоей любовницы.

– Поосторожнее в выражениях, – предупредил Бенджамин.

– Жаль с ней расставаться. Такие спелые сиськи, а задница так и просится…

Договорить он не успел. Лорд Фоксберн с силой стукнул его в нос. Снова. Брызнула кровь. Вокруг поднялся шум, а внезапно появившийся рядом Аверилл схватил друга за руку и потащил его к выходу.

– Нам пора.

Они быстро зашагали к углу ближайшего дома, где ждал экипаж, однако громилы уже мчались вдогонку. К сожалению, нога отказывалась сотрудничать. Бенджамин резко остановился и, отвечая на вопросительный взгляд друга, пояснил:

– Я займусь вон тем лохматым.

– Хорошо. Значит, верзила за мной.

Он едва успел произнести эти слова, как в воздухе замелькали тяжелые кулаки. Граф отбросил трость и склонился, стараясь перенести вес тела на здоровую ногу. Тот из бандитов, кого окрестили лохматым, шагнул навстречу и выставил плечо, явно намереваясь сбить противника с ног. Бенджамин успел вовремя повернуться и предупредить его ударом в живот. Тот застонал и уперся ладонями в колени, но в этот миг заметил на тротуаре трость. Бенджамин разгадал намерение, однако предотвратить нападение не успел. Разбойник схватил оружие и, угрожающе перекладывая его из ладони в ладонь, принялся кружить возле жертвы. За спиной Аверилл издевался над своим спарринг-партнером. Искусному боксеру ничего не стоило сразу отправить в нокаут любого, даже самого крепкого уличного драчуна, но разве это интересно?

– Помощь нужна? – окликнул адвокат.

– Нет. Но потом было бы неплохо пропустить стаканчик-другой. Ты уже освободился? – Бенджамин не выпускал из виду собственного оппонента.

– Почти. И даже начинаю скучать.

– А у нас тут ничего, довольно забавно. – Лохматый поднял трость и рубанул по воздуху, едва не попав Бенджамину по шее. Но, прежде чем успел восстановить равновесие после промаха, граф ухватился за конец трости и с силой толкнул. Бандит опрокинулся навзничь и стукнулся затылком о тротуар.

Лорд Фоксберн склонился над поверженным врагом, вырвал свою любимую трость и повернулся к Авериллу, который с удовлетворенной улыбкой ждал завершения потасовки.

– Неплохое окончание вечера.

– Должен признаться, что такой результат значительно приятнее противоположного: скорее всего бандиты связали бы меня по рукам и ногам и бросили бы в Темзу.

К огромной радости возницы, господа поспешили сесть в экипаж и захлопнуть двери.

Бенджамин откинулся на подушки и посмотрел в окно, дожидаясь, пока сердце вернется к нормальному ритму. Победа в уличной драке стала не самым плохим завершением поисковой операции, но назвать потасовку лучшим из всех возможных занятий было трудно.

Он скучал по Дафне.

И заранее знал, как проведет остаток вечера.

Будет сидеть в кабинете, пить бренди и смотреть на портрет.

А еще обдумывать следующий ход.

– Твое бальное платье готово! – Аннабел с торжествующим видом появилась в спальне сестры, нежно сжимая в объятиях облако шуршащего золотистого шелка.

И случилось это без четверти семь утра.

Дафна с трудом открыла глаза.

– Неужели ты совсем не спала?

– Немедленно примерь. – Герцогиня безжалостно стянула одеяло; прохладный воздух сразу прогнал сон.

– Что, прямо сейчас? – Ответ Дафна знала: сестра с детства отличалась нетерпеливым характером.

– Это недолго. Хочу убедиться, что воланы на рукавах лежат идеально. Померила бы сама, но уже растолстела так, что вряд ли влезу.

Дафна послушно вылезла из постели и взяла платье.

– Тот, кто не знает, ни за что не догадается, что ты в положении.

– Но зато удивится внезапному увеличению бюста.

Дафна подняла золотистое облако над головой.

– Нет, – категорично запротестовала Аннабел. – Только не поверх ночной рубашки. Разве можно так портить фасон?

Хотя ранним утром в спальне было свежо, Дафна не стала спорить и сняла сорочку. Хотелось порадовать сестру, тем более что половину ночи та наверняка провела, согнувшись над шитьем, выверяя каждый стежок и каждую бусинку. Подобного поведения трудно ожидать от дамы аристократического круга, но что поделаешь? Давние привычки неискоренимы. В первые недели после свадьбы Оуэн сгоряча пытался запретить молодой жене работать, но вскоре выяснил, что Аннабел начала скрывать свои занятия, и отступился. Если шитье доставляет радость, то, собственно, почему бы и нет? Герцог ни в чем не мог отказать своей герцогине.

Дафна надела платье и вздрогнула: мягкий шелк скользнул по коже и обдал холодом. Аннабел еще не успела затянуть на боку шнуровку, как уже стало ясно, что линии фигуры учтены с безукоризненной точностью. Декольте выгодно открывало шею и грудь, при этом не переходя черту скромности, а расшитый бисером широкий пояс подчеркивал тонкую талию. Юбка спускалась к полу глубокими, сияющими на солнце волнами.

Дафна восторженно посмотрела в зеркало. Несколько мгновений в комнате царила тишина, пока Дафна наконец вновь не обрела дар речи.

– Потрясающе. Настоящий шедевр. Ничего прекраснее ты еще не шила.

Аннабел гордо улыбнулась.

– Да-да, так и есть. Кажется, превзошла саму себя. – Она удовлетворенно вздохнула, как творец, гордый своим произведением.

– Спасибо. О таком красивом платье даже мечтать невозможно.

– А это означает, что надо снова начать выезжать – хотя бы для того, чтобы показать наряд. Может быть, есть на свете человек, на которого хотелось бы произвести впечатление? – не без умысла предположила Аннабел.

Дафна покачала головой.

– Нет, не могу выделить никого особенно. – Кроме Бенджамина. Но он высказался прямо и до боли откровенно. Совместного будущего для них нет и быть не может.

– Значит, надо надеть платье на бал и подождать, пока особенный человек подойдет сам.

– До ближайшего бала осталось чуть больше недели.

Аннабел просияла улыбкой.

– И ты туда поедешь?

– Да. – Бал в доме лорда Фоули скорее всего окажется для нее последним, так почему бы не появиться во всей красе? А если платье придаст уверенности в том невероятно трудном испытании, которое предстоит пережить, тем лучше.

– Странно, но выглядишь ты печальной и какой-то странной… словно отсутствуешь.

Дафна моргнула.

– Что?

Аннабел взяла сестру за руку и подвела к уютной софе напротив незажженного камина.

– Дафна, – начала она осторожно, – вот уже много дней я не видела твоей настоящей улыбки; той, которая освещает все вокруг. Ты же знаешь, что мне можно рассказать обо всем. В Билтмор-Холле произошло что-то серьезное?

Дафна спрятала лицо в ладонях. Обманывать она не могла.

– Да. Хотя, если говорить честно, все началось значительно раньше.

Аннабел вскочила.

– Я так и знала! Немедленно признавайся, что случилось? Речь идет о джентльмене? – Она повернулась к Дафне и мстительно прищурилась. – Кто бы он ни был, он горько пожалеет! Как только Оуэн узнает, сразу…

– Нет.

– Что значит, нет? Если кто-то тебя унизил, он должен понести наказание за оскорбление.

– Ничего подобного не произошло. Прости за то, что не смогла скрыть переживаний. Меньше всего на свете хочется нарушать безмятежную радость твоего ожидания.

– Не беспокойся. – Аннабел на миг смягчилась и светло улыбнулась. – Ничто не способно омрачить моего счастья. Но мы с тобой всегда вместе преодолевали трудности, и тот факт, что я вышла замуж и готовлюсь стать матерью, ровным счетом ничего не меняет. Ты – моя единственная сестра, самая близкая подруга и останешься ей, даже когда вокруг будет бегать дюжина ребятишек. А если дать Оуэну волю, то через несколько лет так оно и будет.

С благодарным смехом Дафна обняла верную наперсницу.

– Я знаю, что всегда могу на тебя рассчитывать. Ты надежнее, чем звезды и луна. Но в то же время хочу убедиться, что способна самостоятельно разобраться в собственной жизни. В последнее время я стала смотреть на мир не так наивно, как прежде. Много лет подряд ты ограждала меня от неприятностей, но ведь что-то приходится решать самой. Дело не в том, что я не хочу делиться с тобой секретами. Я с радостью рассказала бы свою историю и выслушала тонкие, мудрые советы. Но пришло время повзрослеть. Уверена, что если найду силы противостоять демонам, которые меня осаждают, то снова стану собой. Возможно, выйду из испытания более приземленной, но в то же время спокойной, уверенной и… счастливой.

Губы Аннабел дрогнули.

– Я уже говорила, что искренне тобой горжусь?

Дафна пожала плечами.

– Нет, но в последнее время ты была очень занята. К тому же некоторые чувства не обязательно выражать словами.

– Что ж, позволю тебе поступать так, как считаешь нужным. Но прежде выслушай последнюю лекцию своей старшей опытной сестры.

Дафна шутливо закатила глаза.

– Я готова. Можешь начинать.

Аннабел пристально посмотрела в глаза.

– Ты всегда и во всем проявляла силу характера. Когда заболела мама, ты держалась невероятно мужественно, не сдавалась перед несчастьем. В то время как я видела вокруг одну лишь тьму, ты не теряла способности петь. И это не оттого, что ты не чувствуешь боли, ты просто отказываешься ей уступать. Источник твой силы кроется в душевном тепле и свете – гораздо более ярком, чем видится тебе самой.

Дафна проглотила застрявший в горле комок.

– Спасибо. Пока не знаю, что меня ждет, и не хочу разочаровывать ни тебя, ни маму, но, что бы ни случилось, я не испугаюсь.

Аннабел крепко обняла сестру.

– И когда только ты успела стать такой умной?

Дафна вдохнула знакомый аромат лаванды. Правда оказалась совсем простой: когда боишься потерять единственного на свете мужчину, все остальные трудности и неприятности бледнеют и мельчают. Если разлука с Бенджамином превратится в расставание, какая разница, что случится в пустой, ненужной жизни? Когда хватаешься за выступ скалы, чтобы не сорваться в пропасть, царапины и синяки волнуют мало.

– Если вдруг захочешь поделиться, помни, что я рядом, – продолжила Аннабел, так и не дождавшись ответа.

– Знаю, Белла. Ты – моя крепость.

– Прекрати немедленно. – Аннабел вытерла вдруг повлажневшие глаза. – У меня-то есть оправдание слезливой сентиментальности, а вот ты… – Она внезапно побледнела. – Бог мой, а ты, часом, не…

– Нет! – Дафна густо покраснела. Что касается той незабываемой ночи, то она твердо знала: критических последствий можно не опасаться.

– Ну, вот и прекрасно. Только что я исключила один из возможных источников меланхолии. Если продолжить расследование, то скоро картина прояснится.

– Можно мне вернуться в постель?

– Только сначала разденься.

– Смотри. – Дафна откинула одеяло и сделала вид, что собирается лечь в новом бальном платье.

– Что ты делаешь? Не смей!

– Шучу. Обожаю все, что ты шьешь. В каждом стежке, в каждой бусинке чувствуется любовь. Ты будешь лучшей на свете мамой.

– А ты – лучшей на свете тетей. – Аннабел подошла к двери. – Отдыхай, но дай слово, что, как только снимешь платье, сразу повесишь его в шкаф.

– Обещаю. Белла?

– Да?

– Спасибо за понимание и доверие.

Герцогиня небрежно отмахнулась.

– Для этого и существуют сестры. Кстати, если Оуэн спросит, что я делала два последних часа, скажи, что все утро провалялась в постели.

– Договорились.

Как только дверь закрылась, Дафна подошла к туалетному столику и посмотрела в зеркало. Даже сейчас, с растрепанными волосами, она выглядела восхитительно: золотое платье придавало облику элегантность и даже величие. Отражение представляло особу королевской крови – никак не меньше.

В то время как в душе она оставалась загнанной в угол мышью – растерянной и дрожащей от испуга. И совершенно одинокой.

Письмо от Томаса Слейта пришло еще накануне, но Бенджамин принял конверт за очередное приглашение и открыл только сегодня, за завтраком. Вернувшись с прогулки в Воксхолл-Гарденз, он написал художнику в надежде выяснить, кто заказал портреты… и вскоре забыл.

Из письма явствовало, что Томас только что вернулся в Лондон; на конверте был указан его адрес.

Итак, отныне лорд Фоксберн знал все. Найти вторую картину особого труда не составляло, да и связаться с художником ничего не стоило: Слейт сам выразил готовность помочь. Основной вопрос заключался в том, что делать с ценным знанием. Яичница с ветчиной стыла в тарелке, а Бенджамин прокручивал в голове один сценарий за другим.

Хотелось немедленно написать Дафне и успокоить, пообещав все уладить. Но почему-то казалось, что покровительственный тон и самоуверенность она не одобрит: мисс Ханикот уже не та, какой была в начале их знакомства. Во время разговора на Бонд-стрит, возле галантерейной лавки, голубые глаза светились решимостью. Она уже не боялась открыто принять вызов.

Возможно, надо позволить ей это сделать.

Однако небольшая помощь все-таки не помешает.

– Флемингс! – скомандовал граф.

Дворецкий немедленно возник на пороге.

– Милорд?

– Мне нужен экипаж. Срочно.

Бенджамину не терпелось встретиться с человеком, сумевшим с поразительной точностью понять и передать сущность души и характера своей героини. Кроме того, поскольку Слейт с детства дружил с Дафной, он мог предвидеть ее реакцию на план графа – план, который сам он считал заведомо безрассудным. Но, может быть, именно в силу безрассудства затея успешно осуществится?

Уже через час лорд Фоксберн сидел на деревянном стуле в мастерской художника. Томас в испачканной краской рубашке навыпуск, с закатанными по локоть рукавами устроился напротив. Темные круги под глазами подсказывали, что работает он, должно быть, с раннего утра, забыв и об отдыхе, и о еде. Несколько мгновений хозяин мастерской пристально рассматривал трость, а потом перевел взгляд на ногу. Нескромное внимание могло бы показаться оскорбительным, но только не со стороны художника: мастер всего лишь профессионально изучал отдельные детали нового объекта, чтобы составить представление о целом.

Бенджамин, в свою очередь, отметил убогую обстановку, густой слой пыли, покрывавший все, кроме подрамника, крысиный помет в углу. Судя по всему, художник витал в облаках, не обращая внимания на среду обитания бренной плоти.

– Спасибо за ответ на письмо и за адрес, – заговорил граф. – Дело в том, что у меня находится один из портретов Дафны… то есть мисс Ханикот.

Томас с подозрением прищурился.

– Откуда вы знаете Дафну? И известно ли ей, что вы здесь?

Вдохновленный проявлением воинственной преданности, Бенджамин решил открыть правду, пусть даже и не всю.

– Мы познакомились на званом обеде, а потом подружились. О том, что я здесь, мисс Ханикот не знает, как, должно быть, и о вашем возвращении из путешествия по Европе.

Художник виновато пожал плечами.

– Я был занят своими картинами.

– Но уж точно не уборкой.

Томас посмотрел вокруг, словно видел мастерскую впервые.

– У каждого из нас собственные приоритеты, сэр.

– Согласен. Мне удалось выяснить, что ваш покровитель – лорд Чарлтон. А вам известно, что он болен?

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Состояние было очень тяжелым, но во время моего последнего визита наметилось небольшое улучшение. – Воспоминание о жутком дне дополнилось физическим ощущением каблука Хэллоуза на больной ноге, и мышцы судорожно сжались.

– Вижу, что вы уже успели получить ответы на свои вопросы. Так позвольте узнать: что вы здесь делаете?

– Дафне угрожает серьезная опасность.

Слейт резко выпрямился.

– А именно?

– Один из портретов собираются выставить на аукцион. Как только публика его увидит, репутации придет конец.

– Никогда не предполагал, что Дафна попадет в высшее общество. Собственно, как и я сам.

Бенджамин презрительно фыркнул.

– Речь идет вовсе не о вас. Меня волнует исключительно судьба мисс Ханикот. Готовы ли вы помочь ей?

– Готов, несомненно и безусловно. Скажите, что от меня требуется, сделаю все и сразу.

Граф провел ладонью по колючему подбородку: побриться сегодня не удалось.

– Для начала просветите меня относительно некоторых живописных приемов. А настоящее приключение состоится сегодня ночью.

Томас вопросительно вскинул брови.

– Да-да, и вы примете в нем самое активное участие. Причем понадобятся кисти и краски.

Удивительно, но пока безрассудный план работал на редкость гладко. Теперь предстояло включить в сценарий еще один элемент – точнее, еще одного участника. Вернувшись из мастерской художника, лорд Фоксберн сел за письменный стол и задумался о подходящей кандидатуре.

Прежде всего это должна быть молодая дама. Умная, находчивая, смелая и при этом спокойная. А главное, умеющая надежно хранить секреты.

К сожалению, знакомые леди не могли жить без сплетен и болтовни. Все, кроме…

Да, какие сомнения? Есть безупречная кандидатура. Настолько скромная, что вполне могла бы остаться незамеченной. И все же граф подозревал, что за внешней сдержанностью скрывается натура отважная и преданная.

Скоро это выяснится.

Лорд Фоксберн достал из ящика лист бумаги, обмакнул перо в чернила и торопливо, не заботясь о совершенстве почерка, изложил свою просьбу в письме, адресованном леди Роуз Шербурн.

Глубокой ночью, в тот магический час, когда самые выносливые гуляки уже улеглись спать, а самые трудолюбивые работники еще не поднялись, три закутанные в черные плащи фигуры бесшумно прокрались по Флит-стрит и скрылись в переулке рядом со старомодной, но чрезвычайно уважаемой багетной мастерской. Никто не слышал, как взломали дверь, и никто не видел долго светившегося окошка задней комнаты. Потом свет погас, а трое неизвестных скрылись так же тихо и незаметно, как появились.

Утром мистер Лимор пришел на работу. Служебный вход почему-то оказался незапертым, однако внутри, в мастерской, царил полный порядок. Все вещи оставались на местах, не пропало ни единой мелочи. Даже деньги в ящике лежали точно так же, как он положил их вчера. Хозяин решил, что сын, уходя последним, забыл проверить замок. Надевая фартук, он потянул носом воздух. Странно: запах краски сегодня почему-то казался более резким, чем обычно. Должно быть, все дело в сырой лондонской погоде.

Глава 28

И вот наступил решающий вечер.

Сомневаться не приходилось: бал в доме лорда Фоули должен был стать самым ожидаемым событием светского сезона и, к огромному огорчению Дафны, обещал привлечь внимание всего города. И все же, несмотря на тревогу и дурные предчувствия, собираясь и надевая новое, сшитое сестрой платье, мисс Ханикот почти забыла, что считает минуты до собственного громкого провала.

Она попыталась представить, что почувствует в тот момент, когда с картины упадет занавес, однако так и не смогла постичь всю глубину позора и раскаяния. Просто не хватило фантазии. Разве можно представить, как тебя убивают выстрелом в грудь? Ясно, что будет очень и очень плохо, но вот как именно плохо и как именно больно, заранее узнать невозможно.

Когда же наконец Дафна вышла из комнаты и спустилась в холл, то почувствовала облегчение сразу по двум причинам.

Во-первых, выяснилось, что она не утратила способности ходить. Почему-то казалось, что в ответственный момент тело перестанет повиноваться разуму и она окаменеет. Случись нечто подобное, Роуз и Оливии пришлось бы втащить ее в зал под руки и пристроить где-нибудь в районе стола с пуншем. Очевидно, удастся обойтись без крайностей.

Во-вторых, мучительное ожидание наконец закончилось. Что бы ни произошло дальше, неопределенности больше не будет. Последствия окажутся безобразными, грязными… и одинокими. Но по крайней мере можно будет отвернуться от прошлого и посмотреть вперед, чтобы начать новую жизнь.

Поскольку все большое семейство собралось отправиться на бал, Оуэн расщедрился на два экипажа: в первом ехали герцог и герцогиня вместе с мамой, а во втором – Роуз, Оливия и Дафна.

Мисс Ханикот смотрела в окно и прикидывала, сколько времени осталось жить до страшного момента разоблачения, позора и осуждения.

Оказалось, что еще очень много: целых сто тридцать девять минут. Она напомнила себе о необходимости дышать и поздравила с успехом: небольшой подвиг удался.

– Слава Богу, что Оуэн согласился взять второй экипаж, – вздохнула Оливия. – Представляю, что было бы, если бы пришлось всем втиснуться в нашу семейную карету. На моем платье сразу появилось бы больше морщин, чем на лицах всех наших тетушек, вместе взятых. К тому же так не приходится терпеть хмурый взгляд брата.

– Хмурый взгляд направлен не на тебя, а на твое декольте, – уточнила Роуз.

Оливия улыбнулась и кокетливо повела плечом.

– Согласна, довольно смело. Зато Джеймс наверняка обратит внимание.

– Джеймс непременно обратит на тебя внимание, – искренне пообещала Роуз. – И вовсе не из-за декольте. Ты выглядишь восхитительно. И Дафна тоже.

Дафна попыталась улыбнуться, однако лицо онемело. Хорошо еще, что в карете царил полумрак. Фонари, прикрепленные с внешней стороны, позволяли рассмотреть силуэты и тени, но не больше. Ах, если бы можно было забиться в укромный угол и просидеть в темноте до окончания вечера!

Несмотря на добрые слова Роуз, Дафна совсем не ощущала себя красивой. Больше того, пришлось крепко сжать зубы, чтобы не стучали от страха, а руки сложить на коленях, чтобы не тряслись. Весь день она ничего не ела, и теперь в пустом желудке уныло плескался чай. Ладони взмокли, а по спине отвратительно ползла капля холодного пота.

Нет, слова «красивая», а тем более «восхитительная» к этому состоянию никак не подходили.

– Не возражаете, если открою окно? – спросила Дафна, уже взявшись за задвижку.

Роуз наклонилась, чтобы помочь.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Немного нервничаю, – призналась Дафна. – Давно не выезжала в свет.

Оливия хлопнула в ладоши.

– Вам, конечно, известно, кого мне не терпится встретить на балу. Будет честно, если вы тоже расскажете, о ком из джентльменов мечтаете.

На лице Роуз появилось встревоженное выражение; она сочувственно взглянула на подругу.

– Это окно ужасно тугое, правда?

Обе они старательно делали вид, что общими усилиями пытаются открыть маленькую раму, – до тех пор, пока экипаж не остановился в длинной веренице, представлявшей собой не что иное, как очередь к подъезду дома лорда Фоули. Пока дожидались возможности спуститься на твердую землю, Оливия, к счастью, забыла о расспросах и принялась увлеченно комментировать наряды дам, заполнивших тротуар перед особняком.

Хотя Дафна честно старалась уловить, что конкретно Оливия думает о новом фасоне рукавов, сосредоточиться на ее болтовне никак не удавалось. Мысли текли в ином направлении: может ли случиться такое чудо, что внезапно начнется пожар и бал отменят? Ведь если портрет сгорит, то проблема разрешится сама собой. Конечно, лучше бы обошлось без пострадавших. Но если кудри мисс Старлинг слегка обуглятся, ничего страшного не произойдет – разумеется, совсем немножко: ровно настолько, чтобы белокурая бестия впредь не могла перекидывать пряди через плечо таким движением, от которого у Дафны непроизвольно сжимались кулаки.

Страницы: «« ... 1516171819202122 »»

Читать бесплатно другие книги:

Имя Анны Петровны Керн обессмертил Пушкин своим лирическим шедевром «Я помню чудное мгновенье». Обще...
Кожинов Вадим Валерианович (1930–2001) – российский критик, литературовед, философ, историк. Он прин...
Сергей Георгиевич Кара-Мурза – известный российский ученый, политолог и публицист, автор нескольких ...
В этой книге вы найдете множество разнообразных рецептов варений, джемов, желе, повидла из ягод, фру...
Наша книга познакомит читателей с народными способами лечения самых распространенных гинекологически...
Главный герой романа «Под подозрением» – рядовой опер обычного городского ОВД, капитан полиции Алекс...