Азиатский рецепт Мур Кристофер
– Давайте я угощу вас выпивкой, – предложила Монтана Дювелу.
– И меня тоже, – встряла Нок.
– Ладно, Нок, – кивнул Дювел, – но сперва объясни нашим друзьям – «золотым кобрам», что обозначает твое имя в переводе с тайского.
– Нок – это птица, – ответила девушка. – Мораг – птица, и я птица, – радостно добавила она в расчете на одобрение Дювела.
– Девичий напиок для Мисс Птички! – провозгласил Дювел.
Монтана перехватила взгляд барменши, ткнула пальцем в коробочку с чеками, потом показала на Дювела и Нок. Для себя и Лэнни она попросила «Сингху». Всего один вечер на Уокинг-стрит, а она уже вошла во вкус. Доктор Любовь скакала по жердочке, выдавая на-гора шотландские слова, и к клетке потянулись барные девушки. Им не надоедало слушать, как Мораг, ловко копируя голос Макдональда, по-шотландски приказывает трахаться: «Паммил!»
– Мораг, я буду скучать! – разрыдалась одна из девушек.
Никто, кроме Дювела, не ждал, что появится Тодд. Когда он ввалился в бар с болторезом и бочонком пива, стихли все разговоры. Дешевые китайские часы на стене показывали 23:27. На запястье у Тодда болтался пластмассовый больничный браслет; глаза запавшие, дикие, расфокусированные. Он положил болторез на стойку, опустился на свободный табурет рядом с Дювелом и пробурчал, что ему приснился болторез, и сон этот больше напоминал видение.
Тои придвинула Тодду бутылку пива «Тигр» в зеленом презервативе – не в настоящем, конечно, а в пластиковом охладителе, который тайцы называют презервативом. Тодд презрительно отодвинул бутылку.
– Такое я больше не пью!
Он подставил стакан под краник бочонка, который принес, и налил себе пива. На глазах у всех сделал большой глоток, отставил стакан и улыбнулся.
– Теперь я пью это пиво.
– Вас выпустили? – спросила Тои. Примерно так же она удивлялась приятелям, которых неожиданно выпускали из тюрьмы. Еще ее потрясло, что Тодд перестал пить «Тигра».
– Нас обоих выпустили. – Тодд сделал большой-большой глоток и вытер губы. – Дювел, покажи девушкам свои раны!
– Нас еще на пару ночей оставляли, – проговорил Дювел и поднял рубашку, демонстрируя живот, очень похожий на доску для «Скраббла».
Лэнни уставился на повязки. Что под ними, свежие шрамы от драки с дикарями?
– Хорош, Дювел, опускай рубашку. Общее представление они получили.
Тодд пожал плечами, выпил еще стакан ритуального пива и заметил Монтану с Лэнни.
– За американских морпехов! – провозгласил он, подняв стакан.
– Я служу в ВМФ США, но не морпех, – поправила его Монтана. – Он – тоже.
– Американские военные моряки – желанные гости в моем баре. Пожалуйста, передайте это всем своим приятелям. Наш бар – лучший в Паттайе, а еще единственный, где подают ритуальное пиво. Ритуальное пиво, друзья мои, лучшее в мире. Верно, Дювел?
– Оно довольно популярно, – отозвался тот.
– Что с вами случилось? – спросил Лэнни.
– Пару дней назад экс-супруга ножом пырнула. Я отделался банальной царапиной, но подзапустил ее, вот инфекция и попала. Спасибо доктору – поцеловал рану, и сразу полегчало, – объяснил Тодд и осушил стакан.
– Вас ножом пырнули? – не мог успокоиться Лэнни.
У Лэнни глаза из орбит вылезали. В его мире насилие таилось за каждым поворотом. Только выйдешь за порог – нарвешься на злодея с «пушкой», ножом или гранатой. Никто не верил, когда Лэнни говорил, что как ни осторожничай, насилие догонит тебя и перережет горло. Или, как в случае Тодда, вселится в злодейку и пырнет в живот. У Тодда и борьбы не получилось: его просто застигли врасплох. Экс-супруга устроила ему мини-Перл-Харбор.
– Что ты во сне делал с болторезом? – спросил Дювел, коснувшись пальцем лезвия инструмента.
Тодд показал стаканом на бильярдный стол, рядом с которым стоял морозильник.
– Птичка принесла на хвосте, что какой-то кретин запер морозильную камеру, а ключ не оставил. – Тодд снова глянул на морозильник. – Откуда в замке отвертка?
Тои, вытиравшая стакан, зло на него зыркнула.
Тодд взял со стойки бутылку пива и открыл ее. После пива банды «Свиная голова» это казалось невкусным, и он медленно сполз с табурета. Словно боксер, изучающий противника, обошел морозильник.
Это морозильник со склада? Вообще-то все морозильники почти одинаковые. Они же формой бровей или губ не отличаются… Точно не скажешь. Тодд прищурился и, держась за живот, для храбрости глотнул пива. Он вернулся к стойке и присмотрелся к Лэнни. Этот морячок похож на профессионального спортсмена, кенийского бегуна; на Олимпийских играх такие летают быстрее ветра.
– Помоги мне с болторезом, – попросил Тодд. – Угощу пивом, которое до самой смерти не забудешь.
Нок по-прежнему разминала Лэнни шею. Казалось, ему шевельнуться лень.
– Что я должен делать?
– Срежь замок с морозильника, сумеешь?
– Иди, помоги, – подтолкнула Лэнни Монтана. – Видишь, человек ранен.
Лэнни отцепился от барной девицы, взял болторез и глянул на Мораг.
– Отъе…сь, гондон! – крикнула попугаиха с сильным шотландским акцентом.
– Что сказала птица? – растерялся Лэнни.
– Срежь замок и выиграй бесплатное пиво, – ответил Тодд.
– Не очень мне охота замки срезать! – вздохнул Лэнни, прижав язык к щеке.
– За дело! – снова подтолкнула его Монтана.
«Почему черному парню всегда суют болторез и отправляют на грязную работу? – спросил себя Лэнни. – Кто виноват, если что-то не так? Черный парень». Но групповое давление – сила нешуточная. Лэнни соскочил с табурета и с болторезом в руке двинулся к морозильнику. Он обхватил дужку замка болторезом и со всей силы сжал. Дужка треснула, как зубочистка. Лэнни снял замок и, вернувшись на свое место, положил его на стойку вместе с болторезом.
– Довольна? – спросил он Монтану.
Тодд налил Лэнни пива из бочонка. Моряк осушил стакан одним залпом, глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
– Божественный напиток! – выпалил Лэнни.
– Ты заслужил его.
– Чем это пахнет? – спросила Монтана.
Тодд принюхался.
– Рыбным соусом, а еще… еще… Дай подумать… Еще ритуальным пивом.
– Да-да, рыбным соусом, – закивала Тои, хотя до сих пор запах пива заглушал остальные.
– Тои, завтрашнюю партию «Сингхи» можешь поставить в морозильник.
Тои захлопала глазами, оторвавшись от раковины. На стакане, который она держала в руке, лопалась мыльная пена.
– Вы отодвинете морозильник от стола? – спросила она.
– Эй, ты же только из больницы! – напомнил Дювел. – В таком состоянии морозильники не двигают. Лэнни, помоги мне! Куда ставить камеру?
– За это нальете мне еще стаканчик того пива.
– Лады, – ответил Тодд. – Морозильник поставим за стойку.
Монтана, по весу не легче Лэнни, продемонстрировала силу рук и спины. Вместе с Лэнни и Дювелом они перетащили морозильник через бар и поставили за стойку. Запахи рыбного соуса и домашнего пива распространились по бару, как ультракороткие волны из дальнего космоса. Лэнни налил себе пива из бочонка и залпом осушил стакан. Он радовался, что Монтана вытащила его в Паттайю.
– Дурной запах, – объявила Тои, проковылявшая к морозильнику.
– Просто рыбный соус.
Тои открыла крышку. Губы у нее сложились в аккуратную буковку «о», совсем как когда Уайпорн оставила ей двадцать батов на чай. Или как у Тиффани накануне вечером, прежде, чем ее взяли на прицел. Тои отступила и, пошатнувшись, задела клетку Доктора Любовь.
– Как житуха, гондон? – заорала Мораг с шотландским акцентом, увидев в морозильнике труп Макдональда.
Из управления полиции банда «Свиная голова» отправилась на склад. Склад пустовал: их кинули, не дав кинуть самим. Вывезли все, кроме морозильника. Пиано опустился на колени и вскрыл замок за рекордно короткое время, побив старый рекорд на две минуты. Члены банды заглянули в морозильник и надолго замолчали. Влить в морозильник бочонок ритуального пива и десять бутылочек рыбного соуса придумал Пиво. Они перевезли морозильник к Тодду в бар, на тележке докатили до бильярдного стола, подключили к удлинителю, который змеился за стойку, и улизнули. Макдональд перезаморозился в озерце рыбного соуса.
– Это Макдональд! – прошептала Тои. – Зачем он в морозильник залез? – Не дождавшись ответа, девушка закричала.
Тодд встал коленями на табурет и через стойку заглянул в морозильник. Макдональд напоминал тунца. Колени он подтянул к подбородку и обхватил руками. Промеж глаз темнело одинокое пулевое отверстие.
– Разве он не в Шотландии?
Может, для русских что морозильник, что Шотландия? Фирменное амбре говорило: это работа банды «Свиная голова», но лоб Макдональда утверждал, что проклятие чудища Лох-Морар исполнилось благодаря русской меткости.
Лэнни полез за бумажником, чтобы оплатить счет.
– Куда собрался? – спросил Тодд.
– Обратно на корабль. Я оттуда ни ногой, пока не отслужу четыре года, потом отучусь в колледже и найду приличную работу.
– Ты открыл морозильную камеру и должен рассказать об этом полиции, – заметила Монтана.
– Нет, – покачал головой Лэнни, – сама расскажешь. Черный парень будет нем, как рыба. Я бегу на корабль. Завтра утром у нас тест на наркотики. Чем больше нервничаю, тем вероятнее ложноположительный результат.
Монтана схватила его за руку, но Лэнни вырвался.
– Я поехал с тобой лишь потому, что хотел выяснить, откуда у тебя деньги на колледж.
– Что же ты сразу не спросил? – с улыбкой поинтересовалась Монтана.
– Да как ни соберусь, случается преступление. – Мрачный, подавленный Лэнни покачал головой. – Ничего смешного. Мне пора.
Хихиканье барных девушек переросло в хохот.
– Бедняжка! – Монтана потрепала Лэнни по щеке. – Ты как, ничего?
– Такое ощущение, что меня взяли в заложники, – сквозь хохот ответил Лэнни.
– Убирайтесь отсюда, оба! – велел Дювел, перехватив взгляд Монтаны.
Прежде чем они вышли из бара, Монтана настучала твит: «Президентский сынок срезает замок, находит мертвяка и нажирается в говно. «Шоу Джона Стюарта»[29] стоит пригласить его, только чтобы услышать, как он ржет».
Глава 26
Лучший способ умереть – сесть под дерево, нажраться колбасы, запить бочкой пива, а потом взорваться.
Арт «Фэтсо» Донован, полузащитник футбольной команды «Балтимор кольтс»
Вечер воскресенья, первого после налета на склад.
Банда «Свиная голова» встречается с шанами
Машина Пива и банды «Свиная голова» остановилась у КПП полиции Паттайи. «БМВ» стоял третьим в очереди – мотор ревел, кондер гудел, из колонок «Бозе» лилась песня Кристины Агилеры «Любовь на четыре времени года». Полицейский приблизился и постучал в сильно тонированное окно. Следом подошел Дювел. Ни он, ни коп машину не узнали. Пиво открыл окно, и вечерний сумрак огласила любимая песня Тиффани. Пиво улыбнулся: сейчас его узнают. Неузнающие автоматически заносились в список персон нон-грата.
Пиво глянул на копа, а тот наклонился и фонариком посветил ему в лицо. Пиво отпрянул и заслонил глаза рукой. Банк сидел на переднем пассажирском сиденье, Пиано растянулся сзади, стонал и блевал в пакетик.
– Что с вашим приятелем? – спросил тайский коп, в поясной кобуре у которого лежал пистолет. Он посветил фонариком на Пиано. Тот застонал, раскачиваясь из стороны в сторону.
– А?
– Сделайте музыку тише.
– Я люблю эту песню, – заявил Пиво, но громкость сбавил. Однажды, когда они с Тиффани были наедине, красавица спела эту песню, и с тех пор мотив не шел у Пива из головы. Пиано с Банком уже роптали: надоело, мол.
– С тем парнем что-то не так, – сказал коп Дювелу.
Дювел приблизился еще на шаг и сунул большую голову в окно.
– Похоже, он пьян, – сказал Дювел.
– Мы с вами где-то встречались? – спросил Пиво, глядя то на Дювела, то на тайского копа. Нужно было сосредоточиться, чтобы их лица не расплывались в абстрактный фоторобот. – Вы утверждаете, что я пьян?
– А вы пьяны? – осведомился тайский коп.
– Нет, под кайфом, – ответил Пиво. – Спасибо, что спросили. – Он почесал нос и глянул на Дювела. – Волонтер Дювел! – с издевкой позвал Пиво. – Где ваши дружки-морячки?
– Уплыли.
Пиво говорил невнятно, глотал звуки, переключаясь с тайского на английский – поди разберись, пьян он, или так, дефект речи проявляется. Пиано стонал сзади. Банк сидел, как пес у будки, потом развернулся и глянул в заднее пассажирское окно.
Тайский коп сунул голову в салон и принюхался.
– Пиво, – объявил он.
– Ага, Пиво, – проговорил Пиво.
Коп достал штрафталоны. Пиво выразительно жестикулировал, словно приказывал Дювелу: «Скажите ему, кто я. Он, видать, новенький».
– Я не имею права вмешиваться.
– Ерунда, вы зарабатываете тем, что вмешиваетесь! – Пиво выдал свое фирменное клише. – Он в курсе, кто мой отец?
– Ваш отец в курсе, где находится его сын? – спросил полицейский. – Пожалуйста, выйдите из машины.
– Мой отец – Сиа Дом, – заявил Пиво.
События развивались не по плану. Сперва от гнева у него рассудок помутился, но мало-помалу он сообразил, что, раз его не узнали и не дают привилегий, этим можно воспользоваться – в кои-то веки, шанс блестящий!
– Он попросил вас выйти из машины.
Пиво открыл дверцу, запнулся, потерял туфлю и, хихикая, вывалился на дорогу. Пиано притих на заднем сиденье. Коп, потянувшись к бардачку, вытащил девятимиллиметровый пистолет и несколько пузырьков с таблетками.
– Что это? – спросил он у Банка.
Другой коп осветил фонариком багажник, нашел два бочонка ритуального пива и выкатил один к водительской дверце.
– А это что? – спросил первый коп.
– Пиво.
– А это? – На ладони копа лежали желтые и зеленые таблетки.
– Сушеная крокодилья кровь, – ответил Пиво, поднялся с асфальта и отряхнулся. – У меня серьезное дермозаболевание.
– Я их проверю, ладно? – Коп встряхнул пузырьки с таблетками.
Яа-баа, они же спидбол, на сленге экстази называют по-разному, но про сушеную крокодилью кровь полицейский слышал впервые.
– Давай, рви задницу! Нажалуюсь отцу, и вы, сэр, будете составлять карту бирманской границы.
Пиво глянул на машины, стоящие за ними, и занервничал. Он велел Банку не выпускать шанов из вида. Четверо шанских боевиков сидели во внедорожнике через две машины от «БМВ». Сейчас двое из них, одетые в костюмы-сафари, выбрались из салона, стояли у внедорожника и курили бирманские сигары.
Вот уже целый час Пиво кружил по Паттайе, стараясь сбросить шанский хвост. Шаны – бойцы джунглей, их не сбросишь, пока они сами того не пожелают, а пожелают они, лишь получив то, за чем явились. Они неотступно преследуют жертву, доводят до полного изнеможения, а потом набрасываются, изливая ярость. Всю субботу Пиво мурыжил их обещаниями, мол, к следующей неделе оружие у него будет. Шаны почуяли неладное, а Пиво почуял близость заточения в бочку и погружения в Сиамский залив. Он отказался встречаться с шанами.
Дурилку шаны чуют за милю – бирманцы дурили их целых шестьдесят лет, а опыт – великая вещь. Хитрые бирманцы держали шанов на расстоянии. Бирманцы казались хитрее банды «Свиная голова», пока Пиво не придумал разыскать КПП. Шанам ведь хватит ума не выкидывать ничего радикального в окружении копов?
Тайский коп посветил фонариком на документы Пива и вернул их.
– Можете ехать, – объявил он. – И не забудьте свое крокодилье лекарство. – Коп подмигнул Пиву.
– Вы не можете нас отпустить! – Пиво повернулся к Дювелу. – Я под кайфом, пахну пивом и везу запрещенные медикаменты. Вы должны меня арестовать.
Тот ушам своим не верил. Прикрываться влиятельным отцом, чтобы его арестовали – полнейший абсурд!
– На каком основании?
Пиво задумался.
– Вы меня не слушали, – посетовал он, вернулся к машине, переговорил с Банком и Пиано, потом снова вышел на дорогу. Он украдкой глянул на шанов во внедорожнике и сказал копу: – Транспортировка запрещенного вида пива.
К «БМВ» подошли еще три тайских копа. Арестовывать за транспортировку запрещенного пива не доводилось ни одному из присутствующих. Копы даже не знали, считается ли такое преступлением. Они посоветовались с Дювелом и поручили ему, волонтеру-фарангу, объявить решение.
– Полицейские беспокоятся за вас, – сказал Дювел Пиву. – Развезите друзей по домам и езжайте домой сами. Мы не можем арестовать вас за перевозку пива Сиа Дома. Иначе неприятности нам гарантированы.
– Я об одолжении прошу, – шепнул Пиво, притянув Дювела к себе. – Не бросайте нас здесь, отвезите в управление.
Тайские копы попятились от «БМВ», словно не понимая, о чем толкует Пиво.
– Эй, не уходите, вернитесь!
Отпечаток паранойи на человеческих лицах Дювел видел, когда служил уборщиком в американской психбольнице. Страх на лице Пива выглядел иначе.
– Я попробую помочь. Но полицейские боятся. Вы угрожали им, и они чуют подвох. Вы можете передумать.
– Буддой клянусь, что не передумаю!
Пиво глянул в зеркало заднего обзора и увидел, что один из шанов стоит у машины и, сложив руки на груди, смотрит на «БМВ».
Волонтеры турполиции Паттайи не имеют права арестовывать. Они как боксеры, которым велено не наносить удары, а лишь кружить по рингу, пока противник не рухнет от усталости.
– Решение за тайскими полицейскими.
– Если арестуете меня, мой отец в долгу не останется, – пообещал Пиво. Банк с Пиано смотрели в заднее окно. Неизвестно, сколько шанов таится за тонированными окнами внедорожника, который снова приблизился к «БМВ». – Он наградит вас за помощь.
Вслед за шанами тайские копы и Дювел почувствовали, что Пиво выбит из колеи. Когда палит пушка, сорвавшаяся с лафета, самое разумное – пригнуться.
– В прошлый раз в управлении вы активно выражали недовольство.
– Или арестуйте людей вон из того внедорожника. Они киллеры, – подал голос Банк. – Они до зубов вооружены.
Тайский коп покачал головой и повернулся к Дювелу.
– Яа-баа вызывает паранойю. Взгляните на них! Самая настоящая паранойя.
– Я не могу арестовать сына Сиа Дома, – заявил тайский коп. – Сами арестовывайте.
Объяснять отсутствие полномочий в таких ситуациях для Дювела было так же бессмысленно, как для тайского копа – объяснять свое бессилие. Они посоветовались с тремя другими копами в форме и поставили вопрос на голосование.
К «БМВ» подошел самый младший из копов.
– Приглашаем вас и ваших друзей выпить кофе в управлении. Если вы не против, сэр. Или проблему можно уладить обычным способом: платите сто батов, и я отпускаю вас с миром.
Как водится на тайских КПП, дорожная полиция при аресте демонстрировала потрясающую гибкость. Гибкость эта гарантировала справедливость, объективность и, разумеется, благосклонность при очередном повышении по службе.
– Я совершенно не против, – отозвался Пиво. – И наручники нам наденьте. Мы банда, три мушкетера. Если нужно, слегка поколотите Пиано с Банком, только чтобы следов не осталось. Давайте вместе изобразим сопротивление аресту.
Такое предложение копам не понравилось.
– Мы лучше в участок их привезем и там поколотим.
Пиво стоял на своем, хотя и оценил желание копов действовать по привычной схеме.
– Теперь прикажите нам встать и перебраться в полицейский пикап. Возьмите меня на прицел.
Рисковать Пиво не желал. Молодой коп подошел к «БМВ» с другой стороны. Банк пересел назад к Пиано, а молодой коп устроился на его месте.
– Вас ждет блистательная карьера, – пообещал Пиво.
Три других копа вытащили пистолеты, выволокли его из машины и заковали в наручники. Пиво хихикнул и глянул на внедорожник. Следом выволокли Пиано и отвесили ему оплеуху. Банк выполз с поднятыми руками, но копы врезали и ему. Сопротивление аресту копы изображали со смаком. Они повели членов банды «Свиная голова» прочь от «БМВ» и затолкали в фургон.
Шаны, озаренные красными огоньками своих сигар, наблюдали за действом издалека. Что они выкинут? Вероятно, проследуют за Пивом и К° до самого управления.
– Еще один момент, – начал Пиво, вместе с приятелями устроившись в патрульной машине. – В том внедорожнике шанские боевики. Думаю, вы должны принять меры.
Тайский коп понял, что напрасно боялся перевода на бирманскую границу. Насилие перекинулось с той границы в Паттайю и настигло его.
Глава 27
Я готов отдать всю славу на свете за кружку эля и безопасность[30].
У. Шекспир, «Генрих V».
Буддийский храм на окраине Паттайи,
через шесть месяцев после налета на склад
Без волос и бровей, да еще в оранжевых одеждах Пиво казался ниже ростом, стройнее и моложе. Без прически в стиле скульптур Генри Мура он стал неузнаваем. На вид совершенно чуждый моде, босой, Пиво сидел на возвышении и ждал отца.
В знак солидарности Банк и Пиано удалились от мира в тот же день и по той же причине. Во время буат фра, или принятия монашества, они так же расстались с бровями и шевелюрами, в буквальном смысле отделавшись малой кровью. «Банда «Свиная голова» в монашеских одеждах и без волос – иллюстрация какой-то буддистской заповеди», – думал Сиа Дом, хотя которой из двухсот двадцати семи, он в упор не помнил.
Почти шесть месяцев Дювел в новой роли Шофера мисс Дейзи[31] каждую среду по утрам привозил Сиа Дома к вату. В «Убей Билла» по сценарию Владимира он исполнял эпизодическую роль, и нынешняя нравилась ему куда больше. Каждую неделю Дювел высаживал Сиа Дома у ворот храма и отгонял фургон на главную стоянку. Каждую неделю он парковался все ближе и ближе к лагерю, который шаны разбили на стоянке. Однажды он припарковался вплотную к шанскому внедорожнику, вышел и огляделся. Видимо, шаны устроили временное поселение, решив дождаться дня, когда Пиво сбежит от монахов.
Сразу по вступлении в новую должность Дювел познакомил шанов с ритуальным пивом, налив по одной кружке каждому боевику. В первый раз он увидел костерок, на котором закипал суп. У костерка сидел шан и помешивал суп большим деревянным половником со змеей на черенке. На глазах у шана Дювел вытащил бочонок из фургона и принес к костерку. Сегодня боевики уже ждали Дювела с кружками наготове. Пока Сиа Дом общался с сыном, шаны наливали Дювелу суп, и тот с поклоном принимал миску. Он хлебал суп вместе с шанами, потягивал пиво и курил крепкие сигары.
В обмен на обязательство не душить, не закалывать, не расстреливать Пиво и его приятелей шаны запросили очень-очень много. Целый список. Обязательство они давали с условием, что Сиа Дом доставит оружие по первоначальному заказу, но партию увеличит – нужно же взыскать проценты за неисполнение обязательства. Лидер шанов требовал увеличить партию еще на пятнадцать процентов, чтобы покрыть текущие расходы. Кому-то следовало заплатить за суп, который в ожидании Пива шаны ели целых шесть месяцев. Хотя Дювел сомневался, что без пива по средам боевики продержались бы больше пары недель.
Сиа Дом уполномочил Дювела вести переговоры с шанами. Под давлением Дювела боевики пошли на уступки. Они затребовали поставок ритуального пива на протяжении пяти лет с возможностью продления срока. Чем дольше ожидание, тем больше пива они хотели. К скорейшему устранению проблемы шанов подталкивало еще одно: бирманцы затеяли новую наступательную операцию, поэтому оружие стало нужнее, чем голова Пива.
Сиа Дом прогулялся по территории монастыря, как всегда по средам, с тех пор как банда «Свиная голова» дружно приняла монашество. Каждую среду Сиа Дом останавливался засвидетельствовать почтение настоятелю и слушал доклад об успехах сына и его друзей, потом шел в сала, где ждал Пиво. Настоятель вещал о роли перемен и непостоянстве, как основном свойстве Вселенной. Под конец Сиа Дом всегда обращался с одной и той же просьбой: «Назовите счастливое число для лотереи». Настоятель называл.
Превращение банды «Свиная голова»» в монахов проходило в авральном режиме. Настоятель, старый друг Сиа Дома, не задавал лишних вопросов, лишь самые необходимые, не ответив на которые монахом не стать. Вы страдаете проказой? А фурункулезом? А туберкулезом? А стригущим лишаем? Вы эпилептик? Вы человек? Вопросы вроде «Вы прячетесь от жестоких убийц-шанов, потому что нагрели их, не поставив краденое оружие?» настоятель задавать не стал.
Если бы шаны могли расправиться с бандой «Свиная голова» дважды, второй раз стал бы местью за пятидесятипроцентный аванс, который Пиво едва ли не полностью растратил на наркотики, женщин, азартные игры, погашение кредитов и первоначальный взнос за обновленный «БМВ». В общем, аванса почти не осталось. Обещанных шанам «РПГ» и противотанковых ракет тоже не осталось. Но даже шаны, дикие, кровожадные убийцы с бирманского пограничья, не поднимут руку на монаха. Для банды «Свиная голова» жизнь по двумстам двадцати семи заповедям – сюр и ненаучная фантастика, но раз единственная альтернатива – встреча с шанами, выбирать не приходится.
Пиву сложившаяся ситуация давала дополнительный бонус – моральную компенсацию, которая выплачивалась каждую среду. Пиво наблюдал, как его отец справляет особый обряд. Не попал бы в монастырь, не увидел бы.
Сиа Дом на коленях подползал к каждому монаху и аккуратно складывал перед ним одежду, мыло, зубную пасту, банки с сардинами, свечи, леденцы и палочки фимиама. Старик скрючился перед сыном, пораженные артритом колени так и хрустели.
– Фра, все ли у тебя благополучно?
Клички в монастыре не в почете, так что по средам Пиво становился фра.
Прелесть ситуации усиливал вай Сиа Дома. К монахам относятся уважительно – Пиво наслаждался пиететом и милостиво принимал отцовские подношения. Духовная и возвышающая часть Сиа Дому нравились, а вот строгие правила безмерно раздражали. Старик набирал пунью[32], но черные мысли заполняли разум и, как он их ни сдерживал, поглощали пунью и ухудшали его карму.
Сиа Дом не мог заорать на монаха, мол, ты полное ничтожество, сорвал отличную сделку и нажил врагов, диких головорезов, которые рассчитывают, что он выплатит сыновьи долги. Об этом и речи быть не может!
Монахов глубоко уважают. На сына-монаха непозволительно орать даже отцу. Это такой грех, что жажду в следующей жизни ничем не утолишь: ритуального пива не хватит.
По тайской традиции, каждый мирянин должен делать вай монаху, исходя из предположения, что получать вай должен не мирянин, а монах. Предположению этому никто не верил. Пиво балдел оттого, что отец делает ему вай, тем более что ответный вай ему делать запрещалось. Каждую среду Пиво ждал отцовского вая. Банк и Пиано с не подобающим монахам пылом жалели, что под рукой нет фотоаппарата. Такие моменты нужно запечатлеть и сохранить на фотографиях! В отсутствии фотоаппарата вай Сиа Дома оставалось хранить в памяти.
О фотоаппаратах и воспоминаниях монахам даже думать не следует. При посвящении в монашество настоятель объяснил, что нужно учиться полной отрешенности. Тон настоятеля не давал усомниться: учение будет крайне сложным. В плане воспоминаний Пиво особенно беспокоили мысли о сорванной сделке с шанами. Он знал: шаны, разбившие лагерь у монастырских ворот, о ней не забудут.
Пат между шанами и бандой «Свиная голова» длился уже шесть месяцев. Пока Сиа Дом не договорится с шанами, Пиву и К° оставалось лишь повторять мантры, зубрить заповеди и коротать время, разбирая частично совпадающие воспоминания об обмане и предательстве. Банда «Свиная голова» тосковала в монастыре, а шаны, сами добрые буддисты, тосковали за монастырскими воротами, дожидаясь побега Пива и К°.
На первых порах Сиа Дом очень мучился оттого, что шаны держат Пиво в заложниках. Как-никак это его сын, его провинция, его владения. Порой неделя до очередной встречи с сыном казалась бесконечной. Когда терпеть становилось невмоготу, мысли о будущем и Пиве в оранжевых одеждах доводили старика до слез. Для пуньи слезы – самое то, но что делать с тоской по сыну?
Сиа Дом начал пропускать свадьбы, похороны и даже обеды с начальником полиции Паттайи ради внеочередных поездок в ват, где он в позе лотоса сидел напротив сына. С тем ничего не получалось – счастливые номера, которые выдавал настоятель, в лотерее не выигрывали. Мало-помалу старик погружался в пучину отчаяния.
Только Сиа Дом добился успеха благодаря умению видеть плюсы среди безысходности и мрака. Секрет финансового благополучия почти всегда кроется в способности подниматься над черными тучами горя туда, где светит солнце надежды. В этом основа китайского ритуала почитания предков, который на деле не что иное, как генеральная репетиция борьбы с тягостными мыслями о собственной смерти. Сиа Дом знал, что ритуальное пиво несет людям счастье.
Сиа Дом поставил корзину с фруктами на возвышение.
– Как ты, фра?
Пиво почесал руку, взял яблоко и надкусил.
«Раз ест, значит, счастлив?» – гадал Сиа Дом.
– Хватит думать о тех, кто забрал оружие со склада, – начал Пиво. – Настоятель говорит, от этого одни страдания.
Он откусил большой кусок яблока и зажевал быстрее.
– Нужно смотреть в будущее и помириться с шанами, – проговорил Сиа Дом. – Мы достигли соглашения. Сорванную поставку мы возместим с лихвой и пять лет будем снабжать шанов пивом. Это значит, нам придется открыть мини-пивоварню. Потенциальных заказчиков уже целый список.
Пиво отшвырнул огрызок, на который тотчас набросилась шелудивая монастырская собака. За собакой с огрызком помчались другие псы. Пара секунд рыка и клацанья зубами, и свара закончилась.
– Я давно говорил про пивоварню, – напомнил Пиво. – А ты твердил, что пиво – святыня, мол, продавать его – значит попрать традиции.
– Твоя правда, фра. Я ждал, что ты напомнишь мне про традиции. Если пожелаешь, я объявлю шанам, что соглашение расторгается. Ты сможешь жить в монастыре сколь угодно долго. Не исключено, что в один прекрасный день шаны забудут, что ты их предал. Но, насколько мне известно, память у них отличная. Не веришь мне, спроси бирманцев.
– Хочешь, чтобы я так и остался монахом? – жалобно спросил Пиво, взял из корзины банан и неспешно очистил.