Большая книга летних приключений Веркин Эдуард
Тоска поморщилась. Но интересы дела – на первом месте.
– Мы с удовольствием нанесем вам визит, – сказал я.
– Вот и отлично, – улыбнулся Агранцов. – Давно ко мне никто не заходил, тут старухи одни. И дед с ружьем. О Рукасовых я уже не говорю.
Наш новый знакомый легко поднял пятнадцатилитровые ведра и понес их к дому, который располагался как раз напротив дома Захаровны. Я подхватил Тоску под рукав и поволок ее за Агранцовым.
Возле калитки он обернулся и мотнул головой в знак подтверждения приглашения.
– Давайте смелее, ребята. Не бойтесь, я не кусаюсь.
Мы переглянулись и вошли в дом нашего нового приятеля.
– Не снимайте обувь, проходите так. Зовите меня просто – Николай. И давайте сразу на «ты». Я люблю, когда так, по-простому. Чаю хотите? Лимонад, кажется, кончился...
Мы с Тоской не отказались.
– На каникулы к бабушке приехали? – весело спросил Николай, продолжая хлопотать на кухне.
– Угу, – ответила Тоска, – к бабушке Наде.
– Я ей десятку задолжал, – вздохнул Агранцов. – Хорошая бабушка, никогда в одолжении не отказывает. Я в погреб сбегаю, у меня там лед.
Агранцов, позвякивая посудой, удалился. Я оглядел жилище сельского интеллектуала. Жилище состояло из одной лишь большой комнаты. Книг было много. Я быстренько проверил корешки. Удивился. На полках у Агранцова стояли собрания сочинений всяких философов, от Платона до Ницше. Я насчитал более тридцати наименований.
– Тебе не кажется странным все это? – я обвел глазами полки.
– Что человек читает? – ухмыльнулась Тоска. – Тебе это кажется странным? Но и ты сам много читаешь! Значит, ты тоже странный?
– Я самый странный тип, с которым ты встречалась, Тоска. Запомни это. И со временем ты сможешь сказать, что шла рука об руку с великим человеком. И даже ему помогала. Это почетная роль... Ну-ка, ну-ка, что это там...
Я подошел к полке. Между двумя толстыми томами философа Шопенгауэра теснилась маленькая книжка без обложки. Я отодвинул Шопенгауэра и достал брошюру. На ней был нарисован волк.
– Что это?
Я быстро перелистал книжицу.
– Про оборотней? – поинтересовалась Тоска.
– Про охоту. Про охоту на волков. С флажками.
– И что?
– Ничего. Может же у человека быть брошюра про охоту?
Я вернул книжку обратно. Больше в комнате ничего интересного не наблюдалось. Хотя нет. Заглянув под кровать, я с удивлением обнаружил там сейф. Маленький, аккуратненький сейф с круглой ручкой с цифрами.
– Знаешь, что тут? – спросил я у Тоски.
– Неужели волчья шкура? – усмехнулась моя подруга.
– Сейф. Тут сейф.
– И что необычного в сейфе?
– Ничего, конечно. Просто это прекрасно характеризует человека.
– Может, у него там ружье? – предположила Тоска.
– Ружье не влезет. Да и в деревне никто ружья в сейфах не держит. Если есть сейф, значит, есть что скрывать.
– Идет!
Я быстренько поднялся, отряхнул колени и сел на табуретку с шланговым видом.
– Не скучаете? – появился Агранцов с подносом. – А я калифорнийский чай подготовил.
Калифорнийский чай оказался довольно вкусным. С лимоном, мятой и кубиками льда. Я сразу выпил стакан.
– Хороший чаек, – сказал я. – Интересный.
– Пейте на здоровье.
Мы еще попили чаю, потом я спросил:
– Так, значит, ты в этого оборотня не веришь?
– А чего вам этот оборотень-то так дался? – прищурился Агранцов.
Чтобы не вызвать подозрений своими расспросами, я толкнул нашу старую легенду:
– У нас в школе организован кружок «Юный этнограф». Нам задание на лето дали. На каникулах собирать различную информацию о месте своего отдыха.
Тоска согласно закивала головой и пустилась в рассуждения о названии деревни. Она изложила уже известные мне версии и кое-что добавила от себя:
– Лично я считаю, что этимология слова «Сорняки» восходит к индоиранским корням и может быть истолкована как... – и тут Тоска понесла такую околесицу, что я только диву давался, где она понабралась такой ученой мути.
Агранцов оказался парнем крепким, он достойно выдержал натиск совершенно ненужной информации.
– Интересен следующий факт, – я продолжил наступление с другой стороны, – у многих народов существуют довольно схожие поверья. Легенды о своих односельчанах, будто бы превратившихся в оборотней. Случай, имевший место в Сорняках, весьма любопытен с этнографической точки зрения. То есть я хочу сказать, что ничего удивительного в том, что местные жители объясняют непонятные происшествия происками потусторонних сил...
– Как хорошо теперь в школах учат, – покачал головой Агранцов.
– Ты сам веришь в этого оборотня? – повторил я свой вопрос.
– Я-то? Нет, конечно, – как-то довольно поспешно ответил Агранцов. – Я, как человек современный, с твердой уверенностью могу сказать – никаких оборотней в природе не существует и существовать не может. Все это вымысел. Суеверия.
– Я тоже так думаю. Но мы не можем не признать факт появления в Сорняках некоего существа. Тем более что его видели целых три свидетеля, три старушки, – возразил я.
– Я еще раз повторяю, – сказал Николай, – оборотень – это вымысел. А правда заключается в том, что вокруг Сорняков в последнее время развелось слишком много бездомных собак. Вот их-то надо бояться. Эти четвероногие друзья и посетили одиноких старушек. А в семьдесят лет у страха глаза велики.
Одинокие старушки... Одинокая старушка – очень удобный объект для нападения, подумал я. Сопротивления – ноль.
– От бродячей собаки можно ожидать чего угодно, – продолжал Агранцов, – поэтому я вам настоятельно рекомендую приобрети вот такую очень полезную вещь, – и Агранцов достал из кармана перцовый баллончик. – Просто незаменимый помощник.
Я внимательно осмотрел баллончик и подумал, что до сих пор никаких бродячих собак здесь не видел...
– А как же охотник? – спросила Тоска. – Ну, этот, Митрофаныч? Чего он не примет меры против собак?
– Старый дурак, – поморщился Агранцов. – Просто старый дурак. Контуженый. Вы знаете, однажды они с друзьями пошли на охоту, стали стрелять, и пуля ему попала прямо в лоб. Так она отскочила! Отскочила от его лба! Только шишку набила! Какой дурак, однако, даже пули ото лба отскакивают! Вот и все тут. Старый дурень и старые бабки. Живем, как в болоте.
– А сам ты что тут делаешь? – спросил я. – Чем занимаешься?
– Я свободный художник, – ответил Агранцов.
– Картины рисуешь? – я оглядел голые стены.
– Художник в широком смысле этого слова, – поправил Агранцов. – Сейчас я работаю над новой парадигмой существования в эпоху постиндустриального общества...
Тоска непонимающе на меня поглядела.
– Смысл жизни ищет, – объяснил я.
– Удивляюсь вам, – снова покачал головой Агранцов. – Такие умные! Задания на лето выполняете, в кружки ходите, про ликантропию знаете... И откуда такие?
– Не надо недооценивать современную молодежь, – сказал я. – Молодежь не только в компьютеры играется, молодежь еще и делом занята...
– Пойдем, Куропяткин, – толкнула меня в бок Тоска. – Нам обед пора готовить.
– Ну, не смею вас задерживать, – Агранцов встал, поклонился. – Держите меня в курсе ваших этнографических изысканий.
– Всенепременно, – сказал я.
– Если пойдете ловить оборотня, кликните меня. Интересно будет.
– Всеобязательно, – Тоска подтолкнула меня к выходу.
Мы выбрались на улицу.
Тоска достала блокнотик, записала: «Николай Агранцов, знакомый. Оборотни – вымысел, во всем виноваты собаки. Перцовый баллончик». А потом добавила: «Зачем сейф???»
– Тоска, неужели ты будешь готовить обед? – спросил я.
– Нет, конечно. Обед прекрасно приготовишь ты. Насколько я помню, ты искушен в кулинарном искусстве.
Я вздохнул. Тоска была права. Готовил я гораздо лучше, чем она. Обедать подгоревшей яичницей мне вовсе не хотелось. Я вознамерился накормить общественность окрошкой, но судьбинушка распорядилась иначе.
Когда мы вернулись, бабушка была уже дома.
– Где вы все бродите, с утра ничего не ели. Сейчас я скорых оладьев напеку. Молоко-то прокисшее опять привезли, – проворчала баба Надя и погрозила кому-то кулаком.
Тоска засмеялась и шепнула мне на ухо:
– Вот у кого на самом деле ядовитые слюни, так это у Мобилы. Даже молоко прокисло.
Бабушка строго посмотрела на Тоню. Антонина сразу перестала улыбаться.
– Мы заходили в гости к одному интересному человеку. Ты его знаешь, – сказала Тоска. – Коля Агранцов, интеллигент и философ.
– Знаю, как не знать этого бездельника. Всю жизнь на шее родительской просидел. Как сыр в масле катался. Ничего не делал. Родители ему и квартиру в городе сделали, и денег давали. А он что? Как был лодырем, так и остался, – ответила бабушка. – Даже не выучился ни на кого, дурак какой. Родители умерли, царствие им небесное, так он приехал дом ихний продавать. Нечего к нему ходить, плохой он парень.
Вообще, по большому счету, Агранцов мне понравился, я решил, что бабушка просто ворчит.
– Вы лучше бы заглянули к Митрофанычу, – сказала она. – Он старый охотник и такого вам может порассказать. Он сейчас в совхозном саду работает сторожем. Все развалилось, а сторожа сторожат... Смешно. Ладно, хватит болтать, садитесь к столу. Оладьи надо есть горячими.
На кухне зашкворчало масло, и уже через пять минут мы рубали скорые оладьи со сметаной, с вареньем, с медом. Вкусно. Богато вредным холестеролом, разрушающим сердце, сосуды, суставы, но очень вкусно.
Глава 7
ПОЧЕМУ ЗАКРЫТ АМБАР?
После обеда мы отправились к Митрофанычу.
Ну, не совсем после обеда, после такого обеда двигаться было тяжело. Поэтому целый час мы валялись на веранде и пили квас для улучшения пищеварения.
– Что ты скажешь про Агранцова? – спросила меня Тоска.
– Ничего.
– Он мог быть оборотнем?
– Всякий мог быть оборотнем. Всякий.
– И что нам делать?
– Пока ничего сделать мы не можем. Одна бабушка выбыла, кто остался?
– Захаровна, моя бабушка, бабка Оля, Митрофаныч – он охотник, Агранцов, еще старушки, штуки три-четыре... Ну, Рукасовы. Всего человек пятнадцать, наверное. Больше всего бабушек.
– Что ж, мы имеем классическую ситуацию «закрытой комнаты», – сказал я. – Есть жертва, есть преступник, есть ограниченное пространство. Убийца в этой комнате. Осталось его только найти.
– То есть подозревать нельзя только Никитичну, которая загремела в больницу?
– Ну, я бы не стал ее исключать однозначно. Но по большому счету да.
– И даже мою бабушку ты подозреваешь? – удивилась Тоска.
Я не ответил.
– Да, – Тоска потерла лоб. – Я несколько не ожидала... Поэтому...
– Поэтому будем ждать. А пока не мешай, я буду думать.
На самом деле я совсем не думал, я дремал. Думать после обеда вредно, вся кровь отливает к желудку, мозг от этого испытывает кислородное голодание, мысль не идет.
Как следует кислородно поголодав, мы двинули к старому охотнику, неплохо было бы чего-нибудь из него выудить... Может быть, он что-то слышал или видел. Наверняка видел. Ведь домики старушек, которых посетил ночной гость, находятся рядом с садом. А он его вроде как охраняет.
Митрофаныча пришлось долго искать. Ведь он жил в сторожке, расположенной почти в самой глубине сада. Это было хорошо, подворачивалась возможность поближе познакомиться с местной фруктовой легендой.
Сад меня не особо впечатлил. Видимо, раньше он и в самом деле был грандиозный и величественный, теперь же от него осталась одна небольшая рощица. Размером, может быть, с футбольное поле или чуть больше.
– Я думал, яблоневый сад будет... Ну...
Я широко развел руками, как бы показывая, каким должен быть мой сад – от горизонта до горизонта.
Вокруг футбольного яблочного поля распространялся лес корявых засохших деревьев. Некоторые яблони упали, другие были уже спилены. То ли на дрова, то ли на художественные поделки.
– А чего остальное, засохло все? Плодожорка одолела?
– Какая плодожорка? Раньше по речке лес сплавляли, уровень воды был высоким. Лес весь вырубили, плотину спустили, вода ушла. И яблони стали засыхать. Так все и получилось.
Живых яблонь осталось мало, а аромат остался. Убойный, мощный аромат, он растекался вокруг, как густое желе, у меня даже зачесалось в носу.
А яблоки...
Яблоки на самом деле оказались выдающиеся. Большие, размером, наверное, с хороший грейпфрут. И золотистые. Как будто светятся изнутри. Такие яблоки изображают в мультиках.
У меня заурчало в животе.
– Пробовать нельзя, – ответила Тоска. – Они еще не созрели.
– Как не созрели? Видно же, так и светятся!
– Ну, попробуй, – усмехнулась Тоска.
Я направился к ближайшей яблоне. Шагал, разбрасывая ногами прелую листву, насвистывал марш фрезеровщиков. И вдруг что-то меня остановило. Внутренний голос, интуиция, чутье, можно называть как угодно. Я замер. Нога зависла в воздухе.
– Ты что? – спросила Тоска. – Замирайка случилась?
Я не двигался. Стоял в позе цапли или там одинокого журавля.
– Куропяткин, – позвала Тоска. – Ты не умер по случаю? Чего стоишь?
Я медленно опустил ногу на землю. Прямо передо мной из опавшей листвы торчала блестящая стальная дуга. Капкан.
– Осторожно, Тоска, – сказал я. – Лучше не двигайся.
– Почему это?
– Тут, кажется, капканы.
– Капканы?
– Угу. Сейчас посмотрю поближе.
Я осторожно присел. Отыскал прутик. Ткнул перед собой. Лязг. От прутика осталась ровно половина.
– Мощный капкан, – сказал я. – Наверное, на волка или на рысь, я точно не разбираюсь.
Я поворошил прутиком и обнаружил еще три капкана. Яблоня была окружена настоящим железным кольцом.
– Тут надо осторожнее, – я начал медленно отступать к тропинке. – Капканы могут быть еще не самым худшим.
– Да? – насторожилась Тоска. – А что еще?
– Волчьи ямы, удавки, противопехотные мины.
– Ты думаешь, тут есть противопехотные мины? – испугалась Тоска.
– Ну, если есть капканы, то вполне могут быть и противопехотные мины. Все эти старые сторожа – такие гады. Частные собственники... Прикарманил сад...
– Сад принадлежит всем, – сказала Тоска. – Всем жителям деревни Сорняки. Так записано в деревенском уставе. А Митрофаныч получает зарплату из общего деревенского фонда.
– Бабушка Надя тоже имеет долю?
– Конечно, – кивнула Тоска. – Я же говорю, все. Каждую осень они вместе собирают яблоки, часть берут себе, большую часть продают. С этих денег и живут, пенсия же маленькая.
– Интересно, – я почесал подбородок. – А сколько денег за яблоки выручают, не знаешь?
– Не знаю. Но хватает. Бабушка мне всегда к праздникам подарки посылает.
– А что, кто-нибудь раньше на яблоки покушался? Зачем такие капканы? Зачем такая охрана?
– Да вроде не покушался. Ребятишки лазали, ну, как обычно. Митрофаныч с ружьем сидел, по ребятишкам солью палил. А в последнее время везде стало неспокойно, наверное, Митрофаныч из-за этого капканы и поставил.
– Понятно, – сказал я. – Все-таки надо попробовать яблочко...
– Не стоит, – сказала Тоска.
Но я ее не послушал. Снова вернулся к яблоне, осторожно просунулся между капканами. Выбрал яблочко побольше и покрасивее. Сорвал. Яблоко держалось крепко, пришлось его отворачивать.
Потом снова осторожно вернулся к Тоске.
– Не рекомендую, – сказала она.
Я не послушал. Протер яблоко о полу куртки, откусил. Яблоко брызнуло соком, как будто взорвалось – так бывает, когда кусаешь свежий помидор. Взрыв – и вся морда в томатном соке.
Но только я успел ощутить вкус яблока, как у меня едва не выскочили глаза. Яблоко было горькое. Причем не просто горькое, а какое-то активно горькое. Дыхание сбилось, язык распух, покатились слезы.
– Что это? – спросил я, выплевывая кусок. – Это и есть ваши хваленые яблоки? Да горчее я ничего в жизни не пробовал!
– Ты думаешь, Мичурин дурак был? – усмехнулась Тоска. – Он специально вывел этот сорт. Они созревают сразу, в одну ночь. Сегодня были горькие, а завтра бац – уже сладкие. Чтобы всякие придурки раньше времени их не обрывали. Ясно?
– Ясно, – промычал я. – И когда этот день «Ч» наступает?
– Точно не скажу, но бабушка говорит, что не сегодня-завтра.
– Понятно. Пойдем к этому охраннику. Куда тут?
– Туда, кажется, – ткнула пальцем Тоска.
Мы углубились в сад. Тропинка виляла между деревьями. Я подобрал палку – длинный корявый сук, и тыкал ею перед собой на предмет капканов. На тропинке капканов не было, зато они обильно встречались вокруг, под яблонями. Весь сад оказался одним большим минным, вернее, капканным полем.
– Вообще, этого вашего Митрофаныча можно привлечь, – сказал я.
– За что?
– За капканы. Нельзя такие капканы ставить на людей. Даже в саду. Бабушка говорила, что Митрофаныч на волков охотился?
– Да вроде бы. Только понять не могу, зачем ему оборотнем прикидываться?
– Кто знает? Может, тутошние старушки его в детстве лопухом дразнили? И он им отомстить хочет. А чем заниматься на старости лет, как не тешить свои комплексы?
– А что это за веревки свисают с деревьев? – указала Тоска.
– Не знаю, наверное, тоже какие-нибудь ловушки, – ответил я. – Может, это вредителей отпугивает?
– Каких вредителей?
– Разных.
Мы прошли еще немного и наконец встретили сторожа. Он стоял под яблоней на коленях и, бурча себе под нос, настораживал очередной капкан. Вид Митрофаныч имел неопрятный. Отшельник-замшельник, борода из ваты. Камуфляжный костюм, кирзовые сапоги. Герой в отставке. Я решил подождать, пока Митрофаныч закончит. Расставлять капкан – занятие сложное и опасное. Мешать нельзя. Бац – и пальца нет.
Митрофаныч работал на совесть. Растянув пружину и насторожив капкан, он принялся маскировать его прошлогодними листьями. Делал он это с усердием и любовью – старые охотники на пенсию не уходят, всегда готовы загнать пару граммов свинца в глаз какой-нибудь там белке-летяге или енотовидной собаке.
Покончив с капканом, Митрофаныч выпрямился и с удовольствием посмотрел на выполненную работу. Отряхнул руки, счастливо вздохнул.
Тоска деликатно покашляла.
Охотник вздрогнул и быстро развернулся в нашу сторону. Я заметил, что в глазах у Митрофаныча блеснул какой-то дикий огонь.
– Кто вы такие? – глухо пробурчал он.
– Мы... – начал было я.
– А ну уходите вон отсюда, – скрипучим голосом сказал охотник.
Пока мы раздумывали, что ответить, Митрофаныч в буквальном смысле попер на нас. Как старый скрипучий бульдозер.
– Давайте убирайтесь, – бухтел он. – Тут охраняемая территория, просто так нельзя болтаться! Болтаются тут всякие разные! Ворье! – дед напирал. – Если увижу еще, что кто-то лезет, всю башку откручу напрочь! Так всем и передайте!
Мне даже показалось, что дед щелкнул зубами, отчего нас обдало «приятным» запахом лука и недорогих самодельных напитков.
– Мы это... – замялась Тоска. – Мы хотели просто...
– Нечего здеся шастать! – рявкнул дед, и волосики в его носу зло задергались.
– Может быть... э... поговорим, – Тоска сделала последнюю робкую попытку завязать беседу.
– Нечего мне с ворьем разговаривать!
Мы предпочли ретироваться.
На улице Фадеева мы смогли спокойно отдышаться. Глупо, конечно, было предполагать, что сторож преклонного возраста побежит за нами. Но мы изрядно напугались и поспешили отойти подальше от совхозного сада, находившегося под такой надежной охраной. Мало ли что там есть у этих ворошиловских стрелков? В башке бардак, а в сарае какой-нибудь там шестнадцатый калибр. И не с солью.
Мы прошли немного по улице, увидели под забором кучу бревен и сели передохнуть.
– Ты заметил, что этот дед чем-то похож на волка? – спросила меня Тоска.
– Даже не знаю. Не исключено. Я его как-то хорошо не успел разглядеть, – с сомнением в голосе ответил я.
– А по-моему, очень похож. Он вполне мог шастать по ночам к старушкам, старый пендель, – весело сказала Тоска. – Да ему даже харю не надо маскировать.
– Тут что-то не вяжется. И потом, ты, помнится, сама говорила, что человек даже спросонья не перепутает звериную морду с человечьей, – резонно заметил я.
– Хорошо, допустим, – продолжила свои рассуждения Тоска, – а заметил ли ты, мой друг Куропяткин, одну странную вещь?
– Какую? Сросшиеся брови на челе Митрофаныча? Так это может быть вызвано просто старостью. У многих в этом возрасте растительность начинает куститься. На пальцах, на бровях, на ушах...
– Заметь! – Тоска уставила в небо палец. – Заметь, мы постепенно сами стали рассуждать, что имеем дело с настоящим оборотнем. А прошло всего чуть больше суток.
Тоска была права.
– Надо рассуждать так, – сказал я. – Бабушки видели оборотня? Оборотня. Пока не доказано обратного, мы будем считать, что это вервольф. Так на самом деле ведь интереснее. О чем ты там говорила?
– Ну, это как раз в тему. Ты не заметил, что у сторожа отсутствовала собака? Что это за сторож без собаки? – и Тоска посмотрела на меня с явным превосходством.
Какая молодец, а я даже не обратил на это внимания, подумал я. А вслух сказал:
– Ты, Тоска, как-никак ума за лето набралась? Книжки, видимо, читала? Энциклопедии, да? Умница!
– А ты, Куропяткин, думал, что ты один такой умный на всем белом свете? Каждый знает – оборотень рядом с собакой жить не будет, – констатировала Тоска.
Я зевнул и сказал уставшим голосом:
– Это, конечно, факт. Про собаку. Но факт не бесспорный. Знаешь, я тут ни у кого не заметил собак. Ни у Захаровны, ни у Агранцова, ни у бабы Нади. Так что это не показатель. По такому принципу в оборотни можно любого записать. И бродячих псов тоже, кстати, не видно. Не, ну, может, они в лесу обитают...
– Нападения были совершены только на бабушек, – не унималась Тоска, – хотя логичнее было бы сначала напасть именно на Митрофаныча.
Читать бесплатно другие книги:
