Неореализм. Жанрово-стилевые поиски в русской литературе конца XIX – начала XX века Тузкова Инна
25 Пиксанов Н. Лиризм в творчестве В. Короленко // От Грибоедова до Горького: Из истории русской литературы. – Л., 1979. С. 142.
1.2
1 Полоцкая Э. «Первые достоинства прозы…» (От Пушкина к Чехову) // Связь времён: Проблемы преемственности в русской литературе конца XK – начала XX в. – М., 1992. С. 138.
2 Там же. С. 116.
3 См., напр.: Генри П. Импрессионизм в русской прозе (Гаршин и Чехов) // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1994. № 2. С. 17–27.
4 Гиршман М. Литературное произведение: теория и практика анализа. – М., 1991. С. 147.
5 Как остроумно определил В.Б. Катаев, все писавшие о «Чёрном монахе», в зависимости от того, чью точку зрения в рассказе они считают наиболее близкой Чехову, разделились на «ковринистов» и «песоцкистов». См.: Катаев В. Проза Чехова: проблемы интерпретации. – М., 1979. С. 193.
6 См.: Романенко В. «Чёрный монах» А. Чехова и его критики // Журналистика и литература. – М., 1972. С. 203.
7 См. об этом: Катаев В. Чехов и мифология нового времени // Филологические науки. 1976. № 5. С. 73.
8 Любопытно, что М. Рев сближает «Чёрный монах» с другой музыкальной формой – с серенадой. См.: Рев М. Специфика новеллистического искусства Чехова («Чёрный монах») // Проблемы поэтики русского реализма XIX в. – Л., 1984. С. 222.
9 Фортунатов Н. Пути исканий. – М., 1974. С. 127.
1 °Cм.: Максименко В. Проблемы личности в повести А. Чехова «Чёрный монах» // Вопросы русской литературы. – Львов, 1988. Вып. 2. С. 84.
11 См.: Гиршман М. Литературное произведение: теория и практика анализа. – М., 1991. С. 149–150.
12 Характерно, что М. Рев также выделяет «четыре сегмента судьбы Коврина». См.: Рев М. Специфика новеллистического искусства Чехова («Чёрный монах») // Проблемы поэтики русского реализма XIX в. – Л., 1984. С. 224.
13 Цит. по: Фортунатов Н. Пути исканий. – М., 1974. С. 127.
14 На органичное сочетание в художественной структуре рассказа романтического и реалистического начал в исследовательской литературе указывалось неоднократно. См.: Полоцкая Э. Реализм Чехова и русская литература конца Х!Х – начала XX в. // Развитие реализма в русской литературе: В 3 т. – М., 1974. T. 3. С. 106; Маевская Т. Романтические тенденции в русской прозе конца XIX века. – Киев, 1978. С. 151–152; Семанова М. О поэтике «Чёрного монаха» Чехова // Художественный метод Чехова. – Ростов н/Д, 1982. С. 55–56 и др.
15 Катаев В. Проза Чехова: проблемы интерпретации. – М., 1979. С. 196.
16 Чехов А.П. Собр. соч. в 12 т. – М., 1985. T. 8. Далее цитаты из рассказа «Чёрный монах» приводятся по этому изданию с указанием страниц.
17 На эту особенность сюжетно-композиционной структуры рассказа А. Чехова исследователи, как правило, не обращают должного внимания, разве что Н. Фортунатов, выделяя в архитектонике «Чёрного монаха» черты сонатности, указывает, что «все важнейшие лирико-тематические линии развития устремляются к последней, IX главе произведения». См.: Фортунатов Н. Пути исканий. – М., 1974. С. 123.
18 Чудаков А. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. – М., 1986. С. 118.
19 Семанова М. О поэтике «Черного монаха» Чехова // Художественный метод Чехова. – Ростов н/Д, 1982. С. 56.
20 На эту особенность чеховского повествования указывает А. Чудаков. См.: Чудаков А. Поэтика Чехова. – М., 1971. С. 65.
21 В ходе повествования ориентацию на память поддерживают и многочисленные авторские ремарки: «…эти мелочи опять напомнили Коврину его детство и юность» [с. 189]; «У него пронеслось в памяти его прошлое…» [с. 200]; «Почерк на конверте напомнил ему, как он года два назад был несправедлив и жесток…» [с. 211] и т. п.
22 В отличие от распространённого понимания иронии как средства осуждения и насмешки, чеховская ирония допускает сочувствие, иногда – боль и грусть автора за судьбу героя. Подробнее об этом см.: Полоцкая Э. Реализм Чехова и русская литература конца XIX – начала XX в. // Развитие реализма в русской литературе: В 3 т. – М., 1974. T. 3. С. 102–103.
23 См.: Катаев В. Проза Чехова: проблемы интерпретации. – М., 1979. С. 195; Максименко В. Проблемы личности в повести А. Чехова «Чёрный монах» // Вопросы русской литературы. – Львов, 1988. Вып. 2. С. 87 и др.
24 Ироническому эффекту здесь в значительной степени способствует и то, что абсолютно нормальные в психическом отношении Таня и её отец в этот период испытывают нечто похожее на раздвоение личности, а Коврин, в действительности страдающий раздвоением личности, наоборот, ощущает внутреннюю гармонию.
25 На наш взгляд, В. Линков совершенно справедливо воспринимает болезнь Коврина как «проявление неудовлетворённой духовной потребности человека постичь смысл жизни». См.: Линков В. Проблема смысла жизни в «Чёрном монахе» Чехова // Известия АН СССР. Отделение лит. и языка. – М., 1985. T. 44, Вып. 4. С. 341.
26 См., напр.: Сухих И. Проблемы поэтики А. Чехова. – Л., 1987. С. 109–110 и др.
27 Фортунатов Н. Ритм художественной прозы // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. – Л., 1974. С. 182.
28 В этом же ряду стоит контрастное описание образа жизни Коврина в период лечения: «…он пил много молока, работал только два часа в сутки, не пил вина и не курил…» [гл. 8, с. 207].
29 См., напр.: Сухих И. Проблемы поэтики А. Чехова. – Л., 1987. С. 109–110.
30 Там же. С. 104.
31 Эта точка зрения является наиболее традиционной в литературе о А. Чехове: подобным образом трактовали «Чёрного монаха» В. Ермилов, 3. Паперный, В. Катаев, а вслед за ними И. Сухих, В. Максименко и др.
32 Следует учитывать, что понятие «чеховский идеал» очень условно. Как справедливо полагает А. Чудаков, «оно означает лишь то, что этот идеал наиболее часто обсуждается в чеховских произведениях и что ему отдано авторское сочувствие. Сочувствие, но не более – автор нигде открыто не провозглашает его от своего имени и не присоединяется явно и полностью к герою, этот идеал декларирующему». См.: Чудаков А. Поэтика Чехова. – М., 1971. С. 266.
33 В тексте произведения немало деталей, указывающих на бегство Коврина от реальной действительности; одна из них – мостик, по которому Коврин, чтобы отдалиться от дома, переходит на другой берег реки, когда впервые встречает Чёрного монаха (гл. 2) и в надежде снова встретить его (гл. 8).
33 Полоцкая Э. Реализм Чехова и русская литература конца XIX – начала XX в. // Развитие реализма в русской литературе: В 3 т. – М., 1974. T. 3. С. 106.
34 См., напр.: Егоров Б. Структура рассказа «Дом с мезонином» // В творческой лаборатории Чехова. – М., 1974. С. 253–269; Цилевич Л. Сюжет чеховского рассказа. – Рига, 1976. С. 147–160; Катаев В. Проза Чехова: проблемы интерпретации. – М., 1979. С. 226–238; Сухих И. Проблемы поэтики А. Чехова. – Л., 1987. С. 117–129 и др.
35 Как справедливо указывает И. Гурвич, «…у А. Чехова суждение персонажа не получает авторской санкции, но притом не дискредитируется», так что «социальное обобщение, выходящее за пределы сюжетной истории, вправе быть воспринято как нечто самоценное, самодостойное». См.: Гурвич И. В поисках жанра // Вопросы литературы. 1998. № 6. С. 317.
36 Сухих И. Проблемы поэтики А. П. Чехова. – Л., 1987. С. 120.
37 Для А. Чехова, как представляется, повествование от лица «антигероя» нехарактерно, почти невозможно (ср. «Моя жизнь», «Огни», «Скучная история» и др.).
38 Чехов А.П. Собр. соч.: В 12 т. – М., 1985. T. 9. Далее цитаты из рассказа «Дом с мезонином» приводятся по этому изданию с указанием страниц.
39 На антиномию двух усадеб: уютность дома с мезонином и неуютность усадьбы Белокурова, – указывает Б. Егоров. См.: Егоров Б. Структура рассказа «Дом с мезонином» // В творческой лаборатории Чехова. – М., 1974. С. 254–255.
40 Подробнее об этом см.: Маевская Т. Романтические тенденции в русской прозе конца XIX века. – Киев, 1978. С. 147–151.
41 Чехов А.П. Собр. соч.: В 12 т. – М, 1985. Т. 6. С. 305. Далее цитаты из рассказа «Без заглавия» приводятся по этому изданию с указанием страниц.
42 Как убедительно показывает А. Чудаков, анализируя художественный мир А. Чехова, «в пейзажах преимущественное внимание повествователя сосредоточено на деталях как бы необязательных». См.: Чудаков А. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. – М., 1986. С. 154.
43 На эту особенность чеховской поэтики указывает, в частности, А. Чудаков, полагая, что А. Чехов в подобных случаях «обозначает не объективное качество предмета, явления, но показывает эмоциональное состояние персонажа», ср.: «Время тянулось длинно, а часы в нижнем этаже били часто» («Попрыгунья»). См.: Чудаков А. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. – М., 1986. С. 251.
44 О контаминации анекдота и притчи в творчестве А. Чехова см.: Тюпа В. Художественность чеховского рассказа. – М., 1989. С. 13–31.
45 Шаталов С. Время – метод – характер. – М., 1976. С. 153.
46 Паперный 3. Чехов и романтизм // К истории русского романтизма. – М., 1973. С. 504.
Глава 2
1 Усенко Л. Импрессионизм в русской прозе начала ХХ века. – Ростов н/Д, 1988. С. 225.
2 Русская литература рубежа веков (1890-е – начало 1920-х годов). – М.: ИМЛИ РАН: Наследие, 2000. Кн. 1. С. 197.
3 См.: Заманская В. Экзистенциальная традиция в русской литературе ХХ века. Диалоги на границах столетий. – М.: Флинта: Наука, 2002.
4 См.: Каманина Е. Русский Серебряный век: писатели и направления // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2003. № 3. С. 184.
5 См.: Лотман Ю., Минц З., Мелетинский Е. Литература и мифы // Мифы народов мира: В 2 т. – М.: Сов. энциклопедия, 1980. T. 2. С. 58–75.
6 Кожевникова Н. Из наблюдений над неклассической («орнаментальной») прозой // Известия АН СССР. Сер. лит. и языка. – М., 1976. T. 35. № 1. С. 58.
2.1.1
1 См.: Усенко Л. Импрессионизм в русской прозе начала XX века. – Ростов н/Д, 1988; Генри П. Импрессионизм в русской прозе / В. Гаршин и А. Чехов // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1994. № 2 и др.
2 Цит. по: Русская литература XIX века. – М., 1916. T. 3. Кн. 8. С. 66.
3 См.: Колтоновская Е. Новая жизнь. – СПб., 1910; Морозов М. Очерки новейшей литературы. – СПб., 1911; Коган П. Очерки по истории новейшей русской литературы (современники). – М., 1910. Вып. 1. T. 3.
4 См.: Горнфельд А. Лирика космоса // Книги и люди. – СПб., 1908; Коробка Н. Борис Зайцев // Вестник Европы. 1914. Кн. 9; Соболев Ю. Борис Зайцев // Сполохи. 1917. Кн. II.
5 Соловьёвскую философию Вечной женственности (Мировой души) Б. Зайцев пронёс через всю жизнь как исповедание веры.
6 Келдыш В. Русский реализм начала XX века. – М., 1975. С. 265.
7 Коробка Н. Борис Зайцев // Вестник Европы. 1914. Кн. 9. С. 300.
8 Зайцев Б.К. Осенний свет: Повести, рассказы. – М., 1990. С. 323. Далее цитаты из произведений Б. Зайцева даются по этому изданию с указанием страниц.
9 Генри П. Импрессионизм в русской прозе / В. Гаршин и А. Чехов // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1994. № 2. С. 24.
10 Этапный характер этого произведения осознавал и сам писатель: «Из ранней полосы писания, думаю, главное – роман «Дальний край» и большая повесть «Голубая звезда». Не случайно именно этой повестью Б. Зайцев открыл свою итоговую книгу «Река времён» (Нью-Йорк, 1968).
11 Добин Е. Сюжет и действительность. Искусство детали. – Л., 1981. С. 303.
12 См.: Романенко А. Земные странствия Б. Зайцева // Зайцев Б. Голубая звезда: Повести и рассказы. Из воспоминаний. – М., 1989. С. 20.
13 Полонский В.П. Борис Зайцев. Земная печаль. Рассказы. – М., 1916 // Летопись. 1916. № 9. С. 313.
14 В творчестве Б. Зайцева, как отмечает Л. Иезуитова, преобладают герои двух типов: «земные» женские и «надмирные» мужские образы. См.: Иезуитова Л. В мире Бориса Зайцева // Б. Зайцев Земная печаль: Из шести книг. – Л., 1990. С. 15–16.
15 В переводе с греческого Христофор – христоносец, мученик, служитель Христа.
16 В своё повествование Б. Зайцев нередко вводит приём «игры» с каким-либо известным читателю произведением другого автора и через наложение образов героев, ситуаций, сюжетов рисует мир своих персонажей, пользуясь литературной проекцией. Так, образ героини рассказа «Петербургская дама» построен на отзвуках образа «пиковой дамы»; в рассказе «Актриса» Б. Зайцев как бы дописывает один из возможных вариантов судьбы Нины Заречной; ситуация в рассказе «Грех» аналогична ситуации в романе Л. Толстого «Воскресение»; в рассказе «Мой вечер» ощущаются сюжетные отголоски «Войны и мира» (первый бал Наташи Ростовой) и т. п.
2.1.2
1 См.: Берков П. Александр Иванович Куприн. – М.; Л., 1956; Афанасьев В. Александр Иванович Куприн. – М., 1972; Волков А. Творчество А. Куприна. – М., 1981; Кулешов Ф. Творческий путь А. Куприна. – Минск, 1983–1987 и др. В современных работах А. Куприн представлен in corpore; см., напр.: Михайлов О. Жизнь Куприна: «Настоящий художник – громадный талант». – М., 2001.
2 А. Куприн прожил в России торок девять лет; затем, на втором году революции, эмигрировал: семнадцать лет провёл за границей, дольше всего в Париже; в 1937 году неожиданно вернулся в Россию, но через 15 месяцев (без трёх дней) умер, не дожив одну ночь до дня рождения, когда ему исполнилось бы 68 лет.
3 Об истории советского куприноведения см.: Дружников Ю. Куприн в дёгте и патоке // Новое русское слово. – Нью-Йорк, 1989. 24 февраля.
4 Чупринин С. Перечитывая Куприна // Куприн А.И. Собрание сочинений: В 6 т. – М., 1991. T. 1. С. 23.
5 В этом смысле А. Куприн – полная противоположность И. Бунину, чьи произведения, чем позднее написаны, тем гуще, пронзительнее и талантливее.
6 Почти всё, написанное о «Яме» А. Куприна в дореволюционной критике, относится ко времени издания её первой части. Этим обусловлена односторонность отзывов (по большей части – восторженные). Вторая и третья части, законченные через несколько лет после первой, не оправдали ожидания читателей. В советском литературоведении повесть «Яма» рассматривалась как творческая неудача А. Куприна главным образом из-за «непонимания им законов общественного развития и признания низменности человеческой природы» (П. Берков). В качестве недостатка повести называлась и натуралистическая описательность, снижающая обличительный пафос произведения (А. Волков). На этом фоне диссонансом звучит реплика В. Шкловского – «неудача, но талантливая».
7 Куприн А. Яма: Повести и рассказы. – Киров, 1991. Здесь и далее цитаты из повести А. Куприна «Яма» приводятся по этому изданию с указанием страниц.
8 Юнг К. – Г. Психология бессознательного. – М., 1998. С. 72–96.
9 Дружников Ю. Куприн в дёгте и патоке // Новое русское слово. – Нью-Йорк, 1989. 24 февраля.
10 В повести А. Куприн оговаривает, что русские писатели, как правило, не пишут на тему проституции («Может быть, по брезгливости, по малодушию, из-за боязни прослыть порнографическим писателем, наконец, просто из страха, что наша кумовская критика отождествит художественную работу писателя с его личной жизнью и пойдёт копаться в его грязном белье»), а если и пишут, то «всё это или ложь, или театральные эффекты…» [с. 141–142].
11 В России в начале 1900-х годов особенно жарко разгорелись споры между «регламентаристами» и «аболиционистами», иными словами, между сторонниками и противниками врачебно-полицейского надзора за проституцией. Кроме того, с 1908 г. началась подготовка к Первому Всероссийскому съезду по борьбе с проституцией, состоявшемуся в 1910 г. А. Куприн разделял точку зрения, которой руководствовались наиболее передовые участники съезда и которую частично излагает в «Яме» журналист Платонов.
12 С большой долей вероятности можно предположить, что склонный к переимчивости А. Куприн мог позаимствовать сюжетную линию «Любка – Лихонин» из повести М. Арцыбашева «Бунт».
13 Пожалуй, можно согласиться с А. Волковым в том, что как бы А. Куприн ни хотел внушить читателям симпатию к Платонову, «этот резонёрствующий и, в сущности, пассивно-эгоистический человек не воспринимается как положительный герой». Ещё более уничижительную характеристику Платонова даёт В. Афанасьев, упрекая его в бессилии решения вопросов, которые он, изрекая благородные банальности и пророчествуя, столь пространно обсуждает в беседе с Лихониным. См.: Волков А. Творчество А. Куприна. – М., 1981. С. 300; Афанасьев В. Александр Иванович Куприн. – М., 1972. С. 111.
14 К сожалению, эта мысль писателя утрачена в существующих экранизациях повести «Яма» (реж. Мартов, 1915; К. Мидзогути, 1936; С. Ильинская, 1990 и др.). Здесь мы имеем дело попросту с не-чтением: потеряна интонация А. Куприна.
2.1.3
1 См., напр.: Баранов И.П. М. Арцыбашев как художник-психолог и импрессионист и как певец смерти старого и жизни нового человека. – Киев, 1908; Новополин Г. Порнографический элемент в русской литературе. – СПб., 1908; Чуковский К. От Чехова до наших дней. – СПб., 1908 и др.
2 В связи с этим особый интерес, естественно, представляет мнение самого М. Арцыбашева: «…меня понимали всегда как-то с одной стороны, часто навязывая мне идеи, которые я или совсем не имел в виду, или касался только мимоходом, стремясь к другой, для меня – главной, цели. Вспомните, что в «Санине» большинство увидело проповедь свободной любви, а в «Последней черте» – проповедь к самоубийству». См.: «Я человек жизни, и только жизни, земной, человеческой…» Письма М. Арцыбашева // Вопросы литературы. 1991. № 11–12. С. 362.
3 Ерёменко Л., Карпова Г. Хотел быть услышанным // Арцыбашев М. Санин; Кровавое пятно; Рабочий Шевырев; Деревянный чурбан. – Кемерово, 1990. С. 413.
4 Цит. по: Ерёменко Л., Карпова Г. Хотел быть услышанным // Арцыбашев М. Санин; Кровавое пятно; Рабочий Шевырев; Деревянный чурбан. – Кемерово, 1990. С. 413.
5 «Я человек жизни, и только жизни, земной, человеческой…» Письма М. Арцыбашева // Вопросы литературы. 1991. № 11–12. С. 363.
6 Арцыбашев М. Ужас. – М., 1992. Здесь и далее цитаты из произведений М. Арцыбашева даются по этому изданию с указанием страниц.
7 Эмоциональная атмосфера ужаса поддерживается в ходе повествования различными средствами: само слово «ужас» употребляется в разных контекстах более 20 раз. Не случайно им же и заканчивается рассказ.
8 «Я человек жизни, и только жизни, земной, человеческой…» Письма М. Арцыбашева // Вопросы литературы. 1991. № 11–12. С. 366.
9 Показательно, что Л. Толстой, как правило, негативно относившийся к творчеству своих младших современников, весьма сочувственно отзывался о произведениях М. Арцыбашева, – особенно нравилась ему повесть «Смерть Ланде».
1 °Cм.: Генри П. Импрессионизм в русской прозе / В. Гаршин и А. Чехов // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1994. № 2. С. 21.
11 Ореола святости образ Ланде окончательно лишается, когда мужики находят в лесу его труп, от которого «сразу пахнуло таким ужасным, омерзительным запахом, что мужиков шатнуло…» [с. 221].
12 Заманская В.В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX ве-ка. – М.: Флинта: Наука, 2002. С. 182.
13 См.: Генри П. Импрессионизм в русской прозе / В. Гаршин и А. Чехов // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1994. № 2. С. 21.
2.2.1
1 См.: Максим Горький – художник: проблемы, итоги и перспективы изучения: Горьковские чтения – 2000: Материалы междунар. конф. – Н. Новгород, 2002 и др.
2 См.: Баранов В. Много Горького // Литературная газета. 10–16 дек. № 49. 2003. С. 10; Келдыш В. О ценностных ориентирах в творчестве М. Горького // Неизвестный Горький: Материалы и исследования. – М., 1995. Вып. 4. С. 8.
3 См.: Ходасевич В. Воспоминания о Горьком. – М., 1989; Кускова Е. Трагедия Максима Горького // Новый журнал – Нью-Йорк, 1954. Кн. 38; Вольский Н. Встречи с Максимом Горьким // Новый журнал – Нью-Йорк, 1965. Кн. 78 и др.
4 Современная «телегорьковиана» пополнилась документальными фильмами «Покушение на покойника» и «Красная Мата Хари», в которых сообщаются некоторые ранее неизвестные факты из жизни М. Горького и его окружения, а также предлагаются различные версии его смерти: сначала ТУ внушает нам, что покушаться на жизнь М. Горького, по сути, «покойника», не было необходимости, и умер он естественной смертью, а затем воспроизводит историю «устранения» Сталиным опального и остающегося опасным писателя при помощи агента ОГПУ Марии Будберг накануне запланированной встречи М. Горького с Луи Арагоном. В связи с этим особого внимания заслуживает позиция Вяч. Вс. Иванова: «При Горьком не мог начаться большой террор»».
5 В этом вопросе мы склонны доверять В. Ходасевичу, который во второй части своих воспоминаний о М. Горьком (1938), опубликованных в России лишь через полвека, убедительно показал, как развивались его отношения с властью: «Великий поклонник мечты и возвышающего обмана, которых по примитивности своего мышления он никогда не умел отличить от обыкновенной, часто вульгарной лжи, он некогда усвоил себе свой собственный «идеальный», отчасти подлинный, отчасти воображаемый образ певца революции и пролетариата. И хотя сама революция оказалась не такой, какою он её создал своим воображением, – мысль о возможной утрате этого образа, о «порче биографии» была ему нестерпима… Какова бы ни была революция – она одна могла ему обеспечить славу великого пролетарского писателя и вождя при жизни, а после смерти – нишу в Кремлёвской стене для урны с его прахом. В обмен на всё это революция потребовала от него, как требует от всех, не честной службы, а рабства и лести. Он стал рабом и льстецом. Его поставили в такое положение, что из писателя и друга писателей он превратился в надсмотрщика за ними. Он и на это пошёл. Можно бы долго перечислять, на что он ещё пошёл. Коротко сказать – он превратился в полную противоположность того возвышенного образа, ради сохранения которого помирился с советской властью» (См.: Ходасевич В. Воспоминания о Горьком. – М., 1989. С. 47). В сущности, М. Горький стал заложником своего огромного авторитета, который – и сам он, по-видимому, это прекрасно осознавал – был основан не на силе его художественного таланта, а на той роли, которую он играл в русской литературной жизни начала ХХ века. В качестве подтверждения данной мысли хотелось бы привести, может быть, отдающее лёгким снобизмом, но в целом близкое к истине высказывание В. Набокова: «Художественный талант Горького не имеет большой ценности. Но он не лишён интереса как яркое явление русской общественной жизни». См.: Набоков В. Лекции по русской литературе. – М., 2001. С. 380.
6 См.: Пьецух В. Горький Горький // Столица. 1991. № 38.
7 Парамонов Б. Горький, белое пятно // Октябрь. 1992. № 5. С. 146.
8 Барахов В. Трагедия Горького в интерпретации современных критиков // Неизвестный Горький: Материалы и исследования. – М., 1995. Вып. 4. С. 30.
9 Хьетсо Г. Максим Горький сегодня // Неизвестный Горький: Материалы и исследования. – М., 1995. Вып. 4. С. 17.
10 Разумеется, мы имеем в виду только прозу писателя: драматургия – за скобками.
11 См.: Агурский М. Великий еретик: Горький как религиозный мыслитель // Вопросы философии. 1991. № 8. С. 54–74; Семёнова С. Мыслительные диапазоны Максима Горького // Человек. 1999. № 5, 6. С. 113–124, 115–131; Любутин К. Размышления на тему «Максим Горький как философ» // Философия и общество = Philosophy a. Society. 2002. № 1. С. 5 – 15 и др.
12 Горький М. Две души // Максим Горький: Pro et contra: Личность и творчество Горького в оценке русских мыслителей и исследователей. 1890–1910 гг. Антология. – СПб., 1997. С. 103.
13 Там же. С. 98.
14 Там же. С. 106.
15 Келдыш В. О ценностных ориентирах в творчестве М. Горького // Неизвестный Горький: Материалы и исследования. – М., 1995. Вып. 4. С. 14.
16 К ним примыкают незаконченные произведения – «Большая любовь» и «Записки d-r'a Ряхина». Первое должно было стать частью «окуровского цикла», который изначально задумывался как трилогия. Идея второго возникла, вероятно, спонтанно и обдумывалась до тех пор, пока не нашла более полного и разностороннего воплощения в «Жизни Клима Самгина».
17 Подробный обзор критической литературы 1910-х годов о повести «Городок Окуров» см.: Корецкая И. К полемике вокруг «окуровских» повестей // Горький и его эпоха: Исследования и материалы. – М., 1989. Вып.2. С. 143–159.
18 Горький и его эпоха: Исследования и материалы. – М., 1989. Вып. 2. С. 160; Зобнин Ю. По ту сторону истины (случай Горького) // Максим Горький: Pro et contra. – СПб., 1997. С. 35.
19 Преобладают работы, в которых осуществляется демифологизация повести «Мать», см., напр.: Есаулов И. Жертва и жертвенность в повести М. Горького «Мать» // Вопросы литературы. 1998. Вып. 6. С. 54–76; Сухих И. Между Марксом и Богоматерью: 1906–1907. «Мать» М. Горького // Звезда. 1998. № 10. С. 227–235; Спиридонова Л.
Повесть Горького «Мать» как евангелие новой веры // Литература, культура и фольклор славянских народов: Материалы конференции. – М., 2002. С. 157–174.
2 °Cм.: Иваницкая Е. Парадокс о мещанстве: (К проблеме этико-эстети-ческих исканий серебряного века русской литературы) // Время Дягилева: Универсалии серебряного века. Третьи Дягилевские чтения. – Пермь, 1993. Вып. 1. С. 52–58; Семёнова А. «Россия? Государство она, бессомненно, уездное…»: К вопросу о проблематике окуровских повестей М. Горького // Русская литература XX века: итоги столетия. – СПб., 2001. С. 58–74.
21 См.: Корниенко Н. Единство стиля повести М. Горького «Городок Окуров» // Жанрово-стилевое единство художественного произведения. – Новосибирск, 1989. С. 94.
22 Там же. С. 94–95.
23 Горький М. Полное собрание сочинений: В 25 т. – М., 1971. T. 10. Далее все цитаты из повести М. Горького «Городок Окуров» приводятся по этому изданию с указанием страниц.
24 В качестве примера можно привести в целом довольно интересную статью Н. Корниенко, где детально рассматривается стиль экспозиции повести М. Горького, но первая фраза остаётся без внимания. См.: Корниенко Н. Единство стиля повести М. Горького «Городок Окуров» // Жанрово-стилевое единство художественного произведения. – Новосибирск, 1989. С. 93—102.
25 Сохранилось свидетельство М. Горького о том, с каким трудом ему далась первая фраза повести: «Вероятно, я сидел часа три, прежде чем удалось подобрать и расположить слова… Мне показалось, что я написал хорошо, но, когда рассказ был напечатан, я увидел, что мною сделано нечто похожее на расписной пряник или красивенькую коробку для конфет». См.: Горький М. Полное собрание сочинений: В 25 т. – М., 1971. T. 10. С. 713.
26 Тот факт, что эпиграф – не точная цитата, а парафраз из Ф. Достоевского («в уезде далёком и зверском») может рассматриваться как авторская установка проникнуть в глубины национальной психологии вслед за Ф. Достоевским, но не утрачивая внутренней свободы.
27 Идеи М. Горького любопытно сопоставить с концепцией «духовного Китая» Д. Мережковского («Грядущий Хам») и культом «нового Средневековья» Н. Бердяева, которые также восходят к противопоставлению «деятельной личности» Запада – «пассивному фатализму» Востока.
2.2.2
1 См.: Мережковский Д. В обезьяньих лапах. О Леониде Андрееве // Русская мысль. 1908. № 1.
2 И для них, и для Л. Андреева главной и самой очевидной правдой было одиночество человека («животного, знающего о том, что оно должно умереть») перед небом и другими людьми, – одиночество, на которое каждый обречён с момента своего рождения. Подробнее об этом см.: Богданов А. «Безумное одиночество» героев Л. Андреева с точки зрения литературной преемственности // Связь времён. Проблемы преемственности в русской литературе конца ХК – начала ХХ века. – М., 1992. С. 188–204.
3 Брусянин В.В. Леонид Андреев. Жизнь и творчество. – М., 1912. С. 115.
4 Иванов-Разумник. О смысле жизни. Фёдор Сологуб, Леонид Андреев, Лев Шестов. – СПб., 1908. С. 159.
5 Андреев Л.Н. Собрание сочинений: В 6 т. – М., 1990. Далее цитаты из произведений Л. Андреева приводятся по этому изданию с указанием тома и страниц.
6 Иезуитова Л.А. Творчество Л. Андреева 1892–1906 гг. – Л., 1976. С. 126.
7 Чичерин А.В. Идеи и стиль. О природе поэтического слова. – М., 1968. С. 57.
8 Кожевникова Н.А. О некоторых особенностях словоупотребления в прозе Л. Андреева // Творчество Леонида Андреева: Исследования и материалы. – Курск, 1983. С. 86.
9 Колтоновская Е. Новая жизнь. Критические статьи. – СПб., 1910. С. 92.
1 °Cм., напр.: Игнатов И. Литературные новости // Русские ведомости. 1902. № 17. 17 января; Войтоловский Л. Социально-психологические типы в рассказах Л. Андреева // Правда. 1905. № 8.
11 Московкина И.И. Проза Л. Андреева. Жанровая система, поэтика, художественный метод. – Харьков, 1994. С. 74.
12 В повести «Красный смех» функционируют почти все символические образы, возникшие и получившие развитие в ранней новеллистике Л. Андреева: смех, безумие, молчание (тишина), ночь (тьма) и др. Уже накопленный потенциал символической семантики этих образов, а также их интенсивное взаимодействие в контексте повести резко увеличивает степень экспрессивности её жанровой структуры.
13 Выражение «оно» находим во многих произведениях Л. Андреева. В «Жизни Человека» его художественным воплощением является Некто в сером, в «Жизни Василия Фивейского» с ним связан мотив безумия и т. п. Подобную неведомую силу изображали и другие писатели: А. Пушкин воплотил её в образе «женщины в белом», Н. Гоголь – в экстатическом видении «птицы-тройки», В. Гаршин – в образе Красного цветка, А. Чехов – в образе Чёрного монаха и т. д.
14 Подборка рецензий (В. Розанова, Н. Минского, М. Волошина, З. Гиппиус) на повесть Л. Андреева приводится в книге: Чуковский К. Леонид Андреев большой и маленький. – СПб., 1908.
15 Исследователи неоднократно писали об оригинальности интерпретаций Л. Андреевым евангельских образов. См., напр.: Арсентьева Н. О природе образа Иуды Искариота // Творчество Леонида Андреева: Исследования и материалы. – Курск, 1983. С. 63–75; Михеичева Е. Жанровые особенности «библейских рассказов» Л. Андреева // Жанры в историко-литературном процессе. – Вологда, 1985. С. 88 – 101 и др.
16 Характерно, что и современные исследователи склонны рассматривать андреевского Иуду как «вочеловечившегося сатану». См.: Арсентьева Н. О природе образа Иуды Искариота // Творчество Леонида Андреева: Исследования и материалы, – Курск, 1983. С. 66.
17 Открытая концовка повести оставляет возможность для иных интерпретаций финала. В частности, И.И. Московкина полагает, что истины Иуды и Христа относительны, – в их споре нет победителя. См.: Московкина И.И. Проза Л. Андреева. Жанровая система, поэтика, художественный метод. – Харьков, 1994. С. 97.
2.2.3
1 См., напр.: Мочульский К. Александр Блок. Андрей Белый. Валерий Брюсов. – М., 1997; Дмитриев В. Два этюда о В. Брюсове // Новый журнал = New rev. 1992. Кн. 187. С. 193–217; Михайлова М. Литературное окружение молодого В. Брюсова // Вестник Моск. унта. – Сер. 9. Филология. 1999. № 6. С. 115–123; Богомолов Н. Ещё раз о Брюсове и Пастернаке // Новое литературное обозрение. 2000. № 46. С. 123–131.
2 Более подробно об эволюции В. Брюсова см.: Клинг О. Брюсов: Через эксперимент к «неоклассике» // Связь времён. Проблемы преемственности в русской литературе конца ХК – начала ХХ в. – М., 1992. С. 264–280.
3 См.: Валерий Брюсов. Исследования и материалы: Сб. науч. тр. – Ставрополь, 1986; Брюсовские чтения: Избранное. – Ереван, 1998 и др.
4 Гиппиус 3. Проза поэта // Весы. 1907. № 3. С. 70.
5 Ауслендер С. Проза поэта // Речь. – 1910. 1 ноября – № 300.
6 См.: Гиппиус 3. Живые лица. – Л., 1991; Ходасевич В. Некрополь: Воспоминания. – М., 1991; Цветаева М. Герой труда: Записи о Валерии Брюсове // Согласие. 1991. № 3. С. 179–214.
7 Особенно много в этом направлении делает Василий Молодяков: его многочисленные исследования согреты убеждением, что В. Брюсов великий поэт и выдающийся мыслитель. Он собирает по крохам наследие В. Брюсова (неизданные или никогда не переиздававшиеся произведения, письма и другие документы), изучает его духовный мир и защищает от пристрастных критиков.
8 См.: Молодяков В. «Мой сон, и новый и всегдашний…» Эзотерические искания Валерия Брюсова. – Токио, 1996.
9 Мочульский К. Александр Блок. Андрей Белый. Валерий Брюсов. – М.: Республика, 1997.
10 Чаликова В. Настоящее и будущее сквозь призму утопии // Современные буржуазные теории общественного развития. – М., 1984. С. 83.
11 3верев А. «Когда пробьёт последний час природы…» Антиутопия. ХХ век // Вопросы литературы. 1989. № 1. С. 40.
12 Вероятно, саму идею «болезни противоречия» В. Брюсов почерпнул из новелл Э. По «Чёрный кот», «Бес противоречия», «Разговор с мумией».
13 Брюсов В. Повести и рассказы. – М.: Сов. Россия, 1983. Здесь и далее все цитаты из произведений В. Брюсова приводятся по этому изданию с указанием страниц.
14 См.: Жолковский А. Блуждающие сны. Из истории русского модернизма. – М., 1992. С. 220–222.
15 На типологическую близость повести Н. Фёдорова «Вечер в 2217 году» с классическими антиутопиями Е. Замятина и О. Хаксли указывается в нашей монографии, см.: Тузков С. Русская повесть начала ХХ века: от И. Бунина до А. Белого. – Кировоград, 2004. С. 136–137.
16 Здесь явная перекличка с названием брюсовского сборника, которое, по-видимому, восходит к фразе из авторского предисловия к роману «Сыны земли» Станислава Пшибышевского: «Ось нашей жизни – любовь и смерть» и отражает стремление В. Брюсова к постижению тёмных сторон человеческого сознания. В повести «Республика Южного Креста» ось земли проходит через здание Ратуши – центр Звёздного города: здесь происходит последняя битва между любовью и смертью, разумом и безумием.
17 См.: Крамарь О. Замятин и Брюсов // Науков1 записки ХНПУ. – Сер1я лгтературознавство. – Харгав, 2004. Вип. 4 (40). Частина друга. С. 77.
18 Гальцева Р., Роднянская И. Помеха – человек. Опыт века в зеркале антиутопий // Новый мир. 1988. № 12. С. 219.
19 Штурман Д. «Человечества сон золотой…» // Новый мир. 1992. № 7. С. 151.
20 В социологии этот синдром обозначен метафорически: «слишком многие» (Ф. Ницше), «человек-масса» (Х. Ортега-и-Гассет), «одинокая толпа» (Э. Фромм), «одномерный человек» (Г. Маркузе) и т. п.
21 В авторском предисловии к сборнику «Земная ось» В. Брюсов снимает с себя ответственность за поверхностные максимы героев-рассказчиков и в том числе за воспроизведённый им в «Республике Южного Креста» «газетный стиль репортёра, малосведующего, ко всему довольно равнодушного, но старающегося щегольнуть научными познаниями и выказать много чувства» [с. 9].
22 Принято считать, что у начала цепочки антиутопий ХХ века стоит Ф. Достоевский: «он полемизировал с утопиями, владевшими ещё умами, а не жизнью» (Р. Гальцева, И. Роднянская), ему принадлежит целый ряд произведений («Записки из подполья», «Бесы», «Братья Карамазовы» etc), включающих в себя метаутопические мотивы.
23 Гарин И. Серебряный век: В 3 т. – М.: Терра, 1999. T. 2. С. 223.
24 Бердяев Н. Новое средневековье. – М., 1991. С. 71.
25 Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде // Сумерки богов. – М., 1992. С. 308.
26 Итог – простудные болезни, одолевавшие В. Брюсова с весны 1924 г., которые он упорно отказывался лечить и которые осенью перешли в неизлечимое воспаление лёгких. Всё это наводит на мысль о медленном самоубийстве, о нежелании жить.
27 На эту повесть В. Брюсова наше внимание обратила Елена Елисеева, несколько лет назад ушедшая из жизни.
28 Гречишкин С., Лавров А. Брюсов-новеллист // В. Брюсов. Повести и рассказы. – М., 1983. С. 15.
29 Обзор критических отзывов современников В. Брюсова на повесть «Последние страницы из дневника женщины» см.: Брюсов В. Повести и рассказы. – М., 1983. С. 350–351.
30 Гаспаров М. Брюсов и античность // Брюсов В. Собр. соч.: В 7 т. – М., 1975. С. 543.
31 Цветаева М. Герой труда: Записи о Валерии Брюсове // Согласие. 1991. № 3. С. 179–214.
32 Уколова В. Поздний Рим: Пять портретов. – М., 1992. С. 3–4.
33 Барковская Н. Поэтика символистского романа. – Екатеринбург, 1996. С. 103.
34 Статья А. Малеина «Валерий Яковлевич Брюсов и античный мир» цит. по: Брюсов В. Повести и рассказы. – М., 1983. С. 360.
35 См.: Медведева К. Брюсов как исследователь «Медного всадника» Пушкина // 100 лет Серебряному веку: Материалы междунар. науч. конф. – М., 2001. С. 80–84.
36 См., напр.: Перзеке А.Б. Эрос как структурно-семантическая основа поэмы А.С. Пушкина «Медный Всадник» // Науков1 записки. – Се-р1я: Фшолопчш науки (л1тературознавство). – Юровоград, 2004. Вип. 56. С. 319–334; Фесенко Ю. История и современность в «Медном всаднике» А.С. Пушкина // Пушкин и Крым: Материалы К Междунар. науч. конф.: В 2 кн. – Симферополь: Крымский Архив, 2000. Кн. 1. С. 149–152.
37 Фесенко Ю. История и современность в «Медном всаднике» А.С. Пушкина // Пушкин и Крым: Материалы Ж Междунар. науч. конф.: В 2 кн. – Симферополь: Крымский Архив, 2000. Кн. 1. С. 149.
38 Спиридонова Л. М. Горький: диалог с историей. – М., 1994. С. 199.
39 Категории «Восток» и «Запад» имели у М. Горького многозначный смысл, наполнялись в разные периоды жизни и творчества различным содержанием. В самых общих чертах определяя направление философского, духовного, политического пути М. Горького, можно сказать, что «он пролегал с Востока на Запад, вслед за движением солнца. Однако каждому, кто путешествует вокруг света, известно: если всё время шагать на Запад, – в конце концов неминуемо попадёшь на Восток. То же самое случилось и с Горьким: он упрямо двигался на Запад, а достиг в конце жизни Востока». См.: Примочкина Н. Антиномия «Восток – Запад» в мировоззрении и творчестве М. Горького // Известия РАН. Сер. лит. и языка. 2005. T. 64. № 1. С. 21.
40 Провести чёткую границу между двумя типами мышления – экзистенциальным и мифологическим – невозможно.
41 Даниелян Э. Валерий Брюсов. Проблемы творчества. – Ереван, 2002. С. 57.
2.3.1
1 См.: Хольтхузен И. Фёдор Сологуб // История русской литературы XX века: Серебряный век. – М., 1995. С. 300.
2 Иванов-Разумник. О смысле жизни. Фёдор Сологуб, Леонид Андреев, Лев Шестов. – СПб., 1908. С. 44.
3 Сюжет её прост: однажды рыцарь взял в плен смерть и решил её истребить: «Смерть, я тебе голову срубить хочу, много ты зла на свете наделала… Что ты скажешь в своё оправдание?» Но она посмотрела на него и ответила: «Пусть жизнь поговорит за меня». Оглянулся рыцарь и увидел – стоит возле него «румяная и дебелая бабища» жизнь… Ужаснулся и отпустил смерть.
4 Иванов-Разумник. О смысле жизни. Фёдор Сологуб, Леонид Андреев, Лев Шестов. – СПб., 1908. С. 35.
5 Хольтхузен И. Фёдор Сологуб // История русской литературы XX века: Серебряный век. – М., 1995. С. 296.
6 Сологуб Ф. Человек человеку – дьявол // Сологуб Ф. Творимая легенда. – М., 1991. Кн. 2. С. 156.
7 Сологуб Ф. Капли крови. Избранная проза. – М., 1992. С. 262–263. Далее все цитаты из произведений Ф. Сологуба приводятся по данному изданию с указанием страниц.
8 Замятин Е. Фёдор Сологуб // Замятин Е. Избранные произведения: В 2 т. – М., 1990. T. 2. С. 257.