Архангелы: Битва за Землю Истомин Евгений

28

Вера и Грассатор покинули особняк Креза сразу же — желания оставаться в доме с покойниками не было, да и револьверные выстрелы могли услышать с улицы.

В ожидании Ареса парочка перебралась поближе к столице Коста-Рики, но в городе решили не останавливаться и обосновались на побережье, в небольшом уютном бунгало. Арес без труда найдет их здесь.

Вера решила не терять времени даром — война войной, а не искупаться в здешнем море просто преступление. Грассатор сидел неподалеку в шезлонге и просматривал на ноутбуке новости.

Новости, надо сказать, были не самые веселые. За день, прошедший с ночи убийства Креза, мир буквально сошел с ума. Не успели люди разобраться, насколько серьезные финансовые потрясения выпали на их долю, как по миру прокатилась серия таинственных терактов, причем в один день, все чудовищного масштаба и загадочного происхождения.

Экипаж французского истребителя, выполняющий плановый полет, вдруг плюнул на приказы командования, пересек воздушное пространство Белоруссии и атаковал российский пассажирский лайнер, после чего стремительно ушел к Скандинавии, где сбил шведский аэробус А-300. Уже там его нагнали белорусские истребители, и после короткого воздушного сражения он был уничтожен.

Не успели растерянные французские власти отреагировать на чрезвычайное происшествие, как истребитель ВВС Индии сбил над Индийским океаном уже австралийский пассажирский лайнер. А затем подобные инциденты пошли один за другим: американский истребитель уничтожает мексиканский лайнер при посадке, причем многочисленные жертвы оказались и на земле, японский истребитель сбивает южнокорейский «боинг» над Китаем, а британский — два принадлежащих американским компаниям пассажирских лайнера над Атлантикой.

Ни один взбунтовавшийся истребитель заставить сесть не удалось, все пришлось уничтожить. Военные тех стран, которым принадлежали машины, в один голос заявляли, что понятия не имеют, как такое могло случиться, и характеризовали пилотов как вполне адекватных людей, зарекомендовавших себя только с лучшей стороны.

Мир не успел опомниться, как тут же произошел еще ряд странных и ужасных событий — в различных городах мира отмечены нападения на крупные торговые центры, отели и офисные центры. Такое случилось в Сиднее, Амстердаме, Берлине, Санкт-Петербурге, Дублине, Вашингтоне, Праге, Париже, Шанхае, Анкаре, Оттаве, Алжире и Кейптауне. Нападавшими оказались спецподразделения полиции, отряды военных либо обыкновенные постовые. Они расстреливали людей без всякой причины, не захватывая заложников, не выдвигая требований и не выкрикивая лозунгов. Последствия в различных городах были самыми разными. Так, в Дублине полиция не носит табельного огнестрельного оружия, и четверо полицейских ворвались в супермаркет со своими охотничьими ружьями, из которых до прибытия спецгруппы успели убить только трех и ранить пятнадцать человек. Зато там, где действовали особые подразделения с автоматическим оружием, жертв оказалось куда больше. Самое кровавое нападение пришлось на Сидней, где погибло триста тридцать восемь постояльцев отеля и всего трое оказались ранеными, да и то очень тяжело, поскольку террористы методично добивали жертв. Если бы не героические действия одного офицера полиции, жертв могло оказаться гораздо больше.

Параллельно с этим в нескольких уголках планеты произошли подрывы шести судов с использованием мощных магнитных зарядов, какие стоят на вооружении боевых пловцов. Три судна уничтожили прямо в порту — теплоход в Марселе и два танкера в Касабланке и Тунисе, еще три — при выходе из портов, причем все, пассажирские лайнеры. Но если два — не очень большие, то третьим оказался самый крупный в мире океанский лайнер «Царица морей», подорванный недалеко от Азорских островов. Вместе с «Царицей» погибло три тысячи семьсот пять пассажиров и тысяча сто три члена экипажа, а спаслось лишь тысяча шестьдесят два члена экипажа и две тысячи шестьсот пятнадцать пассажиров. Эта трагедия стала крупнейшей на море за всю историю и по количеству жертв переплюнула все случившиеся в этот день события, вместе взятые.

Мир находился в оцепенении. Конечно, в истории случались происшествия куда кровавее, но чтобы так, чтобы сразу и везде, в разных местах разными людьми, да еще и солдатами, полицейскими! Что произойдет завтра, где это случится, от кого ожидать удара? Власти не могли дать вразумительных ответов. Никакой связи между людьми, пошедшими на эти чудовищные преступления, не наблюдалось. Ни одна из террористических группировок ответственность на себя не взяла, да по-другому и быть не могло, ведь даже легендарная Аль-Каида, если она даже и существовала, на такое способна не была — теракты совершали далеко не смертники и религиозные фанатики, а представители власти и вооруженных сил.

Все это усугублялось предсмертными конвульсиями международной финансовой системы. Опасаясь продолжения терактов или даже войн, а также стараясь расстаться со стремительно обесценивающимися деньгами, люди сметали с полок продукты и предметы первой необходимости, что только подстегивало инфляцию. Кое-где драки в очередях перерастали в массовые беспорядки. Те, кому не досталось продуктов, шли громить магазины, и если с продуктовых полок взять было нечего, тащили технику, одежду и вообще все, что попадалось под руку.

Все ждали, что же будет дальше.

Грассатор откинулся на спинку стула.

— Что-то произошло? — осторожно поинтересовалась Вера, заворачиваясь в полотенце.

— Да, — пробормотал Грассатор, не открывая глаз и повернув к ней ноутбук экраном. — Удивительно, какую работу он проделал, сколько людей подчинил своей воле. Просто не верится. Да, он действительно могуч, черт его побери! Сущий дьявол во плоти. И все же это не конец, далеко не конец. Люди могут выкарабкаться и даже, скорее всего, выкарабкаются. Мир не рухнет. И Экзукатор это знает. А значит, он придумает что-то еще.

Вера пробежала глазами заголовки новостей.

— Он убивает людей! — воскликнула она. — Вот так просто убивает невинных людей чужими руками, как обычный террористический главарь!

— К сожалению, не совсем обычный. Хотя методы схожи. — Грассатор достал трофейный наладонник, повертел его в руках и, решившись, набрал тот самый номер контакта Grande. — Интересно, он все еще таскает с собой гаджет, созданный столь ненавистными ему людьми?

Пошли гудки — уже хорошо. Затем сняли трубку, и Грассатор тут же узнал голос врага.

— Так и думал, что ты не выдержишь и позвонишь, — насмешливо отметил Экзукатор. — Я почувствовал, что мои ребятки мертвы. Боялся, что они окажутся чересчур глупы и нападут на вас обоих сразу, ведь если за двумя зайцами погонишься… Но было сработано на славу. Твой очередной дружок мертв, а ты, как обычно, выбрался из заварушки невредимым. Что это — трусость или везение?

— Что ты творишь? — прорычал Грассатор.

— Ничего такого, к чему бы людишки уже не привыкли. Бомбежки мирных городов сотнями самолетов и ядерными бомбами, уничтожение небоскребов, расстрелы в школах, массовые казни. Да брось ты! Все это они видели и видят каждый день, продолжая спокойно завтракать. Я им представил лишь сжатый конспект. О, дорогой Грассатор, посуди сам, да я просто детскими играми занимаюсь по сравнению с ними. Оторвет их от завтрака единственно осознание того, что это может произойти именно с каждым из них, а не с кем-то другим. Правда ведь, они на редкость эгоистичные существа? Цинизм как форма защиты в современном мире переизбытка информации. Страх за собственную шкуру — вот что может пробить эту оборону. К тому же открою тебе маленький секрет: оказывается, я не могу заставить человека сделать то, что кардинально расходится с его внутренним кредо. Для меня это стало неприятным открытием, а тебя должно порадовать. Несколько моих подопечных, когда дошло до дела, вышли из-под контроля. Но большинство не подвело. Я лишь помог им выпустить тех самых «демонов», а дальше уж они сами. И ведь с виду не убийцы и не головорезы, верно? Получается, что свободу воли я не нарушаю, как могло показаться вначале, а значит, наша миссия продолжается. Тем безосновательнее твои аргументы, дорогой мой. Вся ответственность за происходящее лежит на них, и только на них самих.

— Зачем, Экзукатор, зачем все это?

— Потому что могу. Устраивает такой ответ, если тебе никак не хочется поверить, что я лишь делаю то, что не удосужились сделать вы? Да, и вот еще что: мне не хочется гоняться за тобой по всему свету. Если желаешь нашей встречи, отправляйся в Вашингтон. Или же забейся в самую дальнюю щель и не путайся у меня под ногами, тогда проживешь чуть больше. Увидимся.

Судя по стуку и скрежету, Экзукатор бросил мобильник на землю и растоптал.

— Потому что может… — пробормотал Грассатор. — Просто потому что может… Желает поиграть одновременно в бога и дьявола.

— И все же он не всесилен, — заметила Вера, слышавшая весь разговор. — Люди способны противостоять ему. Хорошая новость, да?

— Да, что-то в этом есть. Значит, он может навести хаос только силовыми методами. Нашептать на ухо тем, кто жмет на ядерные кнопки, недостаточно, нужно быть уверенным, что они окажутся такими ублюдками, что, не задумываясь, повинуются. А если нет? Значит, он будет осторожнее, и это хорошо, это дает нам время.

— Но все же странно, — пробормотала Вера, — как легко он окрутил тех богачей в лондонском особняке. Все-таки Крез был прав — это не среднестатистические люди и расстаться со своими богатствами для них должно было быть морально неприемлемо.

— Да, но Крез еще и толково сказал, что они попали в свою же ловушку. Они не делали ничего для себя необычного, поскольку будоражили финансовую систему и раньше, только для своей пользы. Да и вообще люди у власти морально готовы к такому, что у обычного человека волосы зашевелятся. Властолюбцы — все, как один, клиенты Экзукатора. И при этом именно они могут натворить действительно серьезных дел.

— Возможно…

— Ну хотя бы на твои похороны не опоздал, — послышался в стороне сиплый голос, говорящий на латыни. — Не хотелось бы воевать с этим вашим дьяволом один на один.

Грассатор поднял голову. Из-за всех этих дум он умудрился не почувствовать его приближения.

Арес!

29

Вера с интересом рассматривала очередного ангела. На бога войны он похож не был, а вот на осколок войны — вполне. Одного роста с остальными, крепенький. Черты лица такие же правильные и привлекательные, как и у других, причем в них явно просматривалось нечто ближневосточное, однако все портила неряшливая уже не щетина, но еще и не борода и сальные растрепанные волосы, выбивающиеся из-под потертой бейсболки цвета хаки. Крепкий рельефный торс обтягивала на удивление чистая белая футболка, резко контрастирующая с песочного цвета полинявшими военными штанами с многочисленными карманами и военными же высокими стоптанными ботинками. В мускулистых волосатых руках он держал видавший виды вещмешок.

— Арес, мать твою! — воскликнул Грассатор, направляясь к нему.

— Здравствуй. — Арес чуть заметно кивнул. Приветствие прозвучало как-то уж очень сухо, да и улыбка на лице не появилась, но взгляд темных глаз смягчился, выдавая эмоции.

Мужчины обнялись.

— Перейдем на русский — так легче будет девушке. Знакомься, это Вера, она все знает и помогает нам, однажды даже спасла мне жизнь.

— На русский так на русский. Я люблю этот язык почти так же, как латынь и французский. Особенно ругательства. И солдаты у них — что надо.

Вера улыбнулась и благодарно кивнула.

— Выглядишь, как всегда, так, словно только что с передовой! — Грассатор осмотрел друга с ног до головы.

— Я и так, считай, с передовой.

— А эту отвратительно чистую футболку-то зачем натянул?

— Старая порвалась, сука, ну я и решил, что глупо новую сразу же марать, верно? — И снова ни тени улыбки.

— Где воюешь сейчас?

— Воюешь? Не пачкай это слово. Одни босоногие из джунглей выбежали, другие их обратно загнали. Детские игры. Чертова герилья — ни умения, ни тактики, ни желания, баловство да и только.

— Не то что раньше, верно?

— Верно. Не знал, куда податься, столько войн толковых и противников достойных, что боялся, как бы чего не пропустить. — Арес бросил вещмешок на шезлонг и подхватил стакан с коктейлем со складного столика.

— Ты говоришь так каждый раз, когда мы встречаемся, — усмехнулся Грассатор. — Пойдем под тент, там и столик есть, и напитки интереснее, чем коктейль этот.

Вся компания расположилась на трех плетеных креслах вокруг плетеного же столика.

— Рассказывай все и по порядку, — потребовал Арес, прикрыв глаза.

Когда Грассатор закончил, Арес еще долго сидел с закрытыми глазами, и в какой-то момент Вера даже подумала, что он уснул, однако ошиблась.

— Серьезный парень этот твой Экзукатор, — пробормотал наконец Арес. — Мне не нравится, что я услышал.

— Это точно, — кивнул Грасс.

— Жаль наших. Я знал, что рано или поздно что-то подобное с кем-нибудь из нас случится. Даже странно, что все мы пробыли здесь так долго. И все же в какой-то момент мне стало казаться, что мы будем жить вечно. Однако вечен лишь Архитектор. Даже те наши, что еще витают в пространстве, и они рано или поздно «погаснут»…

Помолчали.

Арес взял один из револьверов Грассатора, лежавших на столике.

— И что, даже «магнум три-пять-семь» его не берет? — поинтересовался он.

— Еще не пробовал, но уверен, что несколько выстрелов он переживет без проблем, — ответил Грасс, отправив в рот виноградинку.

— Возмужали братишки наши небесные, — задумчиво проговорил Арес, лихо, словно заправский ковбой, покручивая револьвер в руках. — Или мы с тобой стали уже не те? Я помню, как мне в основание черепа из снайперской винтовки прилетело во время Второй мировой. Думал, что все — конец, но очухался, хотя двигаться не мог около часа. Повезло, что не добил никто — за мертвого приняли.

— Как ты вообще умудрился выжить, если только и делаешь, что воюешь? — поинтересовалась Вера. Конечно, эти парни живучи, но ведь не бессмертны. Налет авиации, артиллерийский взрыв или прямое попадание в голову из мощного оружия — и привет.

Арес повернулся к ней, и Вера пожалела, что спросила. Что-то было в выражении его лица, во взгляде… что-то черствое, окаменевшее, словно мозолистая рука старого солдата, загрубевшая от рукояти сабли.

— Умение воевать, девочка, в том и заключается, чтобы избегать таких моментов, когда могут убить. — Он снова откинулся на спинку и прикрыл глаза. — Поначалу мне серьезно доставалось. Первое мое сражение было в самом начале Столетней войны. Я за французов пошел. Порубали меня знатно, долго восстанавливаться пришлось, причем я тогда еще и не умел этого делать толком. Но с каждым боем становилось все проще и интереснее. Я уже чувствовал настроения бойцов — потоки, которые есть в каждом крупном сражении, сродни течениям в морях, — преду гадывал действия врагов, последствия той или иной атаки и в какой-то момент понял, что способен читать баталию, как книгу. Это непередаваемое ощущение. Конечно, были ошибки, были ранения, и серьезные, но в те времена и тем оружием убить меня было сложно. А когда появилось оружие действительно опасное, я уже плавал во всем этом как рыба в воде. При должном опыте, поверь, можно предугадать, куда попадет бомба или снаряд. Засады мне, сама, наверное, понимаешь, не страшны, уж сколько я ребят уберег от них! Да и снайперы, вроде того что в голову мне угодил, попадаются лишь тогда, когда слишком расслаблюсь. За способность вылавливать снайперов меня всегда ценили.

— А за кого ты во время Второй мировой войны воевал, если не секрет?

Арес все же улыбнулся, пусть и самым краешком рта, и кивнул, понимая, почему интересуется девушка.

— Уж больно мне ваши солдатики по душе. Впервые с русскими я столкнулся во время Северной войны, когда со шведами пришел. Шведы тогда были хорошими солдатами, мне нравилось за них воевать. Но врезали вы нам знатно, и я взял русские войска на заметочку. А присоединился к вам только во время Семилетней войны. Поначалу думал, что зря — нужно было за Фридриха идти, популярный был тогда полководец, да и за пруссаков мне воевать уже приходилось, но потом не пожалел — дали мы Фридриху прикурить. С тех пор я часто с вашими плечом к плечу бился. Парни в бою храбрые, крепкие, а на биваках простые, непривередливые, веселые — все, что я люблю в солдатах. Изменил вам только с французами во время наполеоновских войн, так как во французскую армию под началом этого удивительного мужика влюбился сразу же и навсегда.

— Но все-таки «хобби» у тебя несколько… необычное, — аккуратно заметила Вера. — Приходится убивать людей, как-никак, а это…

Улыбка слетела с его лица мгновенно, и Вера закусила губу, проклиная себя за излишнюю болтливость.

— Может быть, но я всегда придерживался жестких правил. Не знаю, зачем мне это, но так есть. Я не перехожу на другую сторону. Я убиваю только солдат и только на поле боя, а значит, тех, кто пришел убивать или умереть, и когда правила игры всем понятны. Не собираюсь оправдываться, так как никогда в святые и не записывался, но я воюю не ради убийства, а ради азарта борьбы.

Вера кивнула и решила больше вопросов не задавать. Действительно, имеет ли она право упрекать его? Чем он обязан людям, что должен переживать за них больше, чем переживают друг за друга сами люди? Когда-то эти шестеро уже принесли в жертву свое бессмертие, ради того чтобы помочь человечеству. Человечество от помощи отказалось. Больше они никому ничего не должны.

— Война — такое же неоднозначное явление, как и все в нашем мире, — зачем-то продолжил Арес, смотря куда-то вдаль. — С одной стороны, отва га, честь, доблесть, характер, взаимовыручка, с другой — грязь, кровь, смерть, вонь от трупов и загнивающих ран, ребята с перекошенными лицами и обреченными взглядами, размазывающие кишки по полю боя. И так все в этом нашем гребаном мире, все…

Никто ему не ответил. Все трое меланхолично наблюдали за чайками, ссорившимися у линии прибоя по понятной только им причине.

— Итак, — все тем же загробным тоном произнес Арес, словно очнулся от тяжелых мыслей, — каковы наши дальнейшие действия?

— Я звонил ему перед самым твоим приходом, — сказал Грассатор.

— Что? Звонил? Куда?

— На сотовый по номеру телефона одного из убийц Креза. Но про этот номер уже можно забыть. Вообще, надо сказать, он довольно смело пользуется людскими вещицами.

— Как и мы все. Так где же он?

— Сказал, что завтра будет в Вашингтоне.

— Не очень-то это хорошо, когда принимаешь бой на территории, удобной противнику… не очень хорошо. Впрочем, Вашингтон — нормально. Я знаю там местечки, где можно раздобыть оружие. Кстати, если мы хотим туда добраться побыстрее, нам тоже стоит пошевеливаться — у американцев есть план на случай чрезвычайных ситуаций, и сдается мне, после недавних событий они вот-вот закроют небо для гражданской авиации. В аэропорт!

Арес оказался прав: пару часов назад Штаты перестали принимать коммерческие рейсы из-за рубежа. Внутренние маршруты еще совершались, но до ближайшего американского города, где имелся бы крупный аэропорт, а именно до Макаллена, что на юге Техаса, нужно было еще добраться. И главное — пересечь американскую границу. Впрочем, как это сделать, вопросов не возникало — конечно же, через Мексику.

Из Сан-Хосе до Мехико добрались обычным рейсом и без каких-либо проблем — власти Центральноамериканских государств были подвержены паранойе куда в меньшей степени, чем их могучий северный сосед. Билеты снова достались им задаром и без всяких документов. Вера уже начала привыкать к такому нахальному способу передвижения. Пассажиров было не густо, но половину мест в небольшом самолете все же разобрали.

В Мехико троица оказалась уже ближе к вечеру.

— Ну, — обвел рукой окрестности аэропорта Арес, — командуй, дружище Грассатор. Мексика — это по твоей части.

— Почему это? — поинтересовалась Вера.

— Наш Грассатор когда-то всласть повоевал здесь. Разве он не рассказывал?

— Не рассказывал, — буркнул Грасс.

— Американо-мексиканская война, то бишь «война сорок седьмого года», как ее здесь называют. Грассатор пару лет проходил в солдатах славного генерала Санта-Анны.

— Да уж, славнее некуда… Я к тому времени успел семь лет прожить в Калифорнии, — пояснил он Вере. — И мне нравилась тогдашняя Мексика.

А на американцев я был в обиде за индейцев, помнишь, рассказывал тебе…

— О да, — хмыкнул Арес, — и как только американцы пережили твою обиду…

Грассатор не обратил внимания на иронию друга.

— Вот и ввязался в заварушку, хотя уже тогда было понятно, что мексиканцам ничего не светит.

— А ты, Арес, судя по всему, эту войну проигнорировал, — уточнила Вера.

— Войну? Для середины девятнадцатого века и в сравнении с войнами в Европе это было небольшое приграничное недоразумение, а не война. Горстки людей решили пустить друг дружке немного крови, вот и все. Хм, война…

— Может быть, — согласился Грасс. — Я и сам надолго не задержался. Как только понял, что Санта-Анна не собирается складывать с себя полномочия правителя, да еще и опять лезет лично командовать войсками, так и плюнул на все. Его еще после войны с Техасом должны были турнуть пинком под зад. И политиком-то никудышным был, а уж полководец из него… как из болотной тины текила. Вот я и решил, что, раз уж он так по душе мексиканцам, пусть сами за него и отдуваются.

— Да уж, — вздохнула Вера. — А вам есть что вспомнить из своей немаленькой жизни, кроме войн?

— Вся история человечества — это история войн, — заявил Арес, причем с серьезной миной. — Не помню, кто сказал.

— Глупости, — отмахнулась девушка.

— Ну, если тебе интересно, — пожал плечами Грассатор, — то в Калифорнии до сих пор стоит особняк, в котором я жил те самые семь лет, а рядом с ним небольшая дубовая роща, посаженная лично мною. Сейчас она выглядит довольно внушительно. Пойдет?

— Ну, это уже кое-что, — кивнула Вера. — И кто там сейчас живет? Ну, в том особняке.

— Понятия не имею. Я был там около десяти лет назад, специально заглянул, но видел лишь издалека. Частная собственность.

— Все это хорошо, но вернемся к делу. Итак, Грассатор, куда держим путь?

— К границе, куда же еще? Доберемся до городка Рейноса, а там и до нужного нам аэропорта недалеко. Рейнос стоит прямо на границе, там несколько пропускных пунктов. Может быть, удастся пройти и без приключений.

От Мехико до Рейноса по прямой оказалось не меньше семисот километров. Не желая терять времени, троица тут же на месте договорилась с владельцем и по совместительству пилотом небольшого двухмоторного самолета. Пожилой невысокий мексиканец передал выплаченный ему задаток такой же пожилой женщине, видимо жене, и пригласил пассажиров в салон.

По пути пилот сообщил, что пересечь границу вот так вот запросто не получится, даже с американскими паспортами. Штаты отнеслись к последним событиям чрезвычайно серьезно, они не ограничились закрытием неба, но и перекрыли море, а также обе сухопутные границы — с Канадой и Мексикой.

Новости погрузили Грассатора и Ареса в задумчивость. Они бы могли уболтать пограничников во время проверки документов, например, но если пропускные пункты закрыты, то им просто не подобраться к объектам «обработки» так близко. Оставался способ, проверенный годами, десятилетиями и даже столетиями, — незаконное пересечение американо-мексиканской границы.

Самолет сел в маленьком аэропорту Рейноса с единственной взлетной полосой, способной принять воздушные суда максимум чуть больше, чем тот, на котором они прилетели. До границы, проходящей по знаменитой реке Рио-Гранде, отсюда действительно было недалеко — каких-то пять-семь километров, но места здесь оказались довольно людными, а значит, и охранялся рубеж хорошо.

Немного посовещавшись, мужчины решили, что правильнее будет довериться в этом деле профессионалам, а не пытаться действовать самостоятельно. Пограничники — люди суровые и хорошо вооруженные, а с ними все же Вера, которая к огнестрельным ранениям относится не столь спокойно, как Грассатор и Арес.

Чтобы найти подходящих людей, пришлось попотеть. Округа погрузилась в ночь, а ночью местные жители не склонны беседовать с первыми встречными чужаками о незаконных делишках. Грассатор и Арес оставили Веру с вещами в ресторанчике при аэропорте, а сами разбежались в разные концы города. Разумеется, им пришлось воспользоваться своим иррациональным даром убеждения, иначе затея была бы обречена на провал изначально.

Наконец около часу ночи Вера залезла в старенький пятиместный пикап, где сидели Грассатор, Арес и незнакомый мексиканец за рулем. Мексиканец имел необычайно приличные для своего народа габариты и поистине бандитскую физиономию. Для довершения образа ему не хватало лишь сомбреро и перекрещенных патронташей на груди. Волнистые волосы висели грязными сосульками, а густоте щетины мог позавидовать даже Арес. Одна мощная лапища вцепилась в руль, во второй он держал растрепанную сигару, выпуская дым через щель в передних зубах. Говорил мексиканец в основном с Аресом, видимо из-за внешнего вида приняв его за родственную душу, изредка косился в сторону Грассатора, выглядевшего куда интеллигентнее, а на Веру, усевшуюся сзади рядом с Грассом, он даже не взглянул, игнорируя ее полностью.

— Что он говорит? — тихонько поинтересовалась Вера у Грасса.

— Говорит, что мы выбрали немного не то место, — так же шепотом отозвался тот. — Обычно нелегалы пересекают границу северо-восточнее, в пустынных или горных районах.

— Значит, он нам не поможет?

— Поможет, но деньги просит зверские, да еще и вперед.

— И вы согласились, правильно?

— Да. Теперь Арес пытается популярно объяснить мексиканцу, что если тот нас сдаст, а вероятность этого имеется, особенно когда деньги уже в кармане, то ему не поздоровится. Короче, обычный криминальный диалог — обе стороны пытаются доказать, что они неимоверно круты и шутки с ними плохи.

Когда наконец мужчины закончили «мериться рогами и клыками», пикап двинулся к выезду из города. Взяв восточнее, автомобиль какое-то время несся по трассе и перед самым въездом в город Рио-Браво свернул на север, к границе, двигаясь вдоль кукурузных полей, раскинувшихся покуда хватало глаз. Затем пикап неожиданно свернул в поле, безжалостно сшибая стебли и давя початки, оставалось только удивляться, как водитель разбирается в этом дремучем кукурузном лесу, но уже скоро они выскочили на укатанную проселочную дорогу, начинающуюся из ниоткуда прямо посреди поля.

Мексиканец повернулся к Аресу и заговорил. Грассатор принялся толмачить для Веры:

— Он говорит, что подъезжает к этой дорожке всегда с разных сторон. Немного помятая единожды кукуруза восстанавливается, тем самым снаружи эта тропинка не видна, а среди самого поля хорошо укатана, что позволяет добираться до места ночью, когда он, собственно, обычно и добирается. Еще говорит, что людей они здесь не перевозят — слишком опасно. Довольствуются контрабандой, но система отработана, так что какая разница?

Со стороны Мексики никаких ограждений на границе не имелось, и подъезд к реке Рио-Гранде был свободен. Еще посреди кукурузного поля мексиканец погасил фары и снизил скорость, так что берега достигли в полной темноте и относительной тишине.

Оставив машину под прикрытием кукурузы, мексиканец вылез и повел нелегалов за собой через заросли ивы. Достигнув воды, он долго копался среди веток, пока не извлек на свет обычную деревянную лодку-плоскодонку с двумя веслами внутри и канатом, привязанным к корме. Другим концом канат уходил в сторону деревьев, а там обнаружилась лебедка. Мексиканец указал на лодку. Судя по всему, сам он плыть не собирался, а когда подопечные переберутся на тот берег, он просто подтянет лодку лебедкой обратно. Таким образом, мексиканец не нарушит границы и останется в безопасности даже в случае обнаружения.

Когда все трое сели в лодку, Грассатор взялся за весла, а мексиканец отпихнул суденышко от берега, что-то сказав на прощание.

— На той стороне надо будет держаться левее, — перевел Грасс для Веры, — здесь недалеко пограничный пост. Пойдем вдоль дороги, но не выходя из леса. Через полтора километра будет трасса, на которой нас подберет барражирующий там старенький форд. Это кузен нашего друга, он ему уже позвонил.

— Только платить кузену будем отдельно, — добавил Арес, махнув проводнику рукой, — и бьюсь об заклад, что цену чуть большую, чем таксистам.

Именно так и случилось. Кузен безымянного проводника оказался таким же могучим и при этом еще и безмерно толстым. Он без лишних слов остановился рядом с бредущими по трассе людьми так, словно решил подобрать обыкновенных попутчиков, и так же молча доставил их в город Идальго, находящийся совсем рядышком с уже знакомым Рейносом. А первыми и последними словами, которые они от него услышали, были: «Двести баксов». На просьбу отвезти их к аэропорту Макаллена кузен ответил резким движением головы. Пришлось искать другого перевозчика.

Таким образом, луна только-только взобралась на небосвод, а троица уже была в Соединенных Штатах. Миновать границу оказалось не так уж сложно, хотя Вера и осознавала, что главную роль при этом сыграли сверхспособности сопровождающих ее мужчин, а также их финансовые возможности.

Еще через час все трое были уже на борту «боинга», отбывающего в Вашингтон, и тут им повезло, поскольку это был единственный рейс в ближайшие сутки, а то и в несколько. И они успели.

Самолет оказался полупустым. Троица разместилась в задней части салона, подальше от чужих ушей, и продолжила обсуждение, но теперь, когда они начали непосредственно приближаться к цели, настрой стал более деловым, а лица — тревожными.

— Итак, друг мой Грассатор, — начал Арес, поглядев по сторонам, — нам нужно разработать план. Пока все, что я слышал, было чистой воды импровизацией, а она, может, где-то и хороша, но не в бою.

— Я не против. Предлагай.

— В первую очередь — оружие. Японские мечи — это, конечно, очень мило, да и против револьверов твоих я ничего не имею, но мы не домашнего воришку пытаемся поймать. Нам нужны хорошие мощные стволы, чтобы разнести его в пух и прах при первой же возможности и не играть в кошки-мышки. Хорошо бы при этом действовать от обороны. Но как выманить его в нужное место и в нужное время — вопрос. Что думаешь?

— Трудно сказать. Ноксу удалось схлестнуться с ним именно там, где он рассчитывал. Но тогда еще мы не предполагали, с кем связались. Теперь Экзукатор будет осторожнее.

— Нокс… Он — да, он мог… В любом случае нужно окопаться как можно быстрее. Итак, по прилете отправляемся добывать оружие, я покажу где. Потом оборудуем укрепленную позицию — квартиру, дом, сарай, не важно. Убежище, где сможем чувствовать себя уверенно и куда сможем в случае чего отступить. А уже опираясь на него, будем действовать дальше.

— Звучит неплохо. — Вера взглянула на Грассатора.

Тот кивнул:

— Во всяком случае, кое-что. Итак…

Мужчины начали обсуждать детали. Вера, убаюканная мерным гулом самолета, прикрыла глаза и только сейчас поняла, насколько устала. Налетала она за последние дни столько, сколько не налетала за все предыдущие годы. Да и вообще путешествие получилось впечатляющим. Веки стали тяжелыми, поднимать их совсем не хотелось. Она решила, что полежит немножечко с закрытыми глазами и все, но сама не заметила, как задремала.

Ей вдруг приснился странный сон. Она ощущала себя по-прежнему в кресле самолета, вокруг черная пустота, и в этой пустоте отчетливыми серыми силуэтами проступали люди. Два ангела, что тихонько беседовали рядом, светились яркой позолотой. А вот и пассажиры, сидящие чуть впереди. Стюардесса проходит мимо, еще две спрятались за ширмой и выставляют напитки на тележку. Пилоты в кабине. Впрочем, где же им еще быть… Все это рядышком, вот оно. Но есть что-то еще… или кто-то. Далеко… и тоже в небе. Оно приближается… или они приближаются… кучка силуэтов, что рядом с ней в этом самолете, и тот дальний… сближаются. Он тоже светится золотистым светом. Сейчас-сейчас, можно постараться и даже ухватить образ… знакомый образ… Экзукатор!

Вера мигом проснулась и даже, кажется, вскрикнула.

30

Роскошный белый самолет «Howker-400» уверенно коснулся земли и покатился по взлетной полосе Вашингтонского аэропорта имени Даллеса.

Экзукатор терпеливо дождался, когда самолет остановится, затем поднялся с бежевого кожаного кресла и направился в кабину пилотов.

Самолет этот он позаимствовал у высокопоставленного коста-риканского дипломата вместе с пилотом. Дипломатический статус позволил с легкостью приземлиться в Лондоне, но после того шума, что поднялся в мире, перебраться обратно в Америку оказалось уже не так просто. Однако подобное развитие событий Экзукатор, разумеется, учел: чем лучше пойдет его дело, тем больше проблем с мобильностью это принесет, а как же иначе. Во всяком случае, до тех пор, пока кто-то вообще будет наблюдать за небом. Коста-риканский дипломат заранее получил все разрешения, а когда обнаружат его тело, ни он, ни его самолет Экзукатору будут уже не нужны.

У выхода из самолета Экзукатора ожидали восемь здоровенных мужиков бандитского вида, который не скрывала даже пристойная одежда. Глазами, исполненными беззаветной, просто-таки щенячьей преданности, они пожирали хозяина. Экзукатор раздобыл здоровяков в полицейском участке английского городка Дартфорд для мелкого дельца, а затем оставил при себе на всякий случай. Он поморщился, вспомнив, как некий молоденький, даже по людским меркам, констебль прострелил ему бок — ничтожный червь, недостойный, казалось, даже внимания, не поддался внушению и очухался от наваждения на удивление быстро, а в конце концов умудрился выскочить в окно. Рана — пустяк, о ней и думать не стоит, но то, что этот крысеныш сбежал, бесило Экзукатора куда больше.

Освобожденных же заключенных «обработать» труда не составило, но от ярости Экзукатор немного перестарался — он промыл им мозги хорошенько, с чувством, с толком, с расстановкой, вычистив оттуда память, эмоции, реакции. По сути — выжег разумную составляющую, оставив лишь биологическую. Результат получился неплохой, однако фанатик, пусть даже сохранивший личность, но при этом боготворящий Экзукатора, все же предпочтительнее, в этом он успел убедиться — ярости и преданности у них тоже хватает, плюс к тому остается способность к импровизации, да и навыки, часто полезные, никуда не деваются.

Пилот при появлении Экзукатора закончил переговоры с диспетчером, снял шлемофон, поднялся и уставился на своего повелителя. В глазах парня не было той пустоты, что отмечалась у мордоворотов в салоне, но неизгладимый отпечаток некоторой бессознательности, разумеется, присутствовал.

— Какие будут приказания, Великий? — пробормотал он и тут же опустил голову, словно извиняясь, что посмел заговорить первым.

— Ты хорошо послужил мне, — отозвался Экзукатор, рассматривая через лобовое стекло улицу. — Теперь ты снова запросишь взлет, поднимешься как можно выше и обрушишься на этот аэропорт. — Он глянул на часы. — Но не ранее чем через полчаса. Понял?

Пилот молчал.

Экзукатор скривился — его начинали раздражать внутренние терзания людишек, они должны повиноваться, повиноваться слепо, безрассудно и беспрекословно. В любом случае Экзукатор разорвет пилота на части, если и это ничтожество посмеет ослушаться.

— Посмотри на меня, — зарычал он.

Пилот тут же поднял глаза.

— Понял?

Разум в глазах парня погас. Экзукатор победил.

— Выполняй.

Столица Штатов медленно погружалась в ночь, однако аэропорт Даллеса, как и любой другой, не должен знать покоя, хотя сегодня он был малолюдным, более того — практическим пустым. Американские власти замораживали гражданские воздушные перевозки. Замечательно, значит, они действительно напуганы. Но этого мало, сегодня столица Соединенных Штатов должна погрузиться в ужас и тьму настолько, чтобы ни о чем другом правительство и думать не могло. И Экзукатор позаботится, чтобы местные жители получили достаточную порцию ощущений…

Проводив взглядом взлетающий самолет с «камикадзе» у штурвала, Экзукатор снял с пояса спутниковый телефон, набрал номер и произнес лишь одно слово: «Действуй». Затем второй, третий, всего семь номеров и семь одинаковых слов. После чего, выбросив и этот телефон, повернулся к своим слугам… или рабам — он не определился, как их для себя обозначить — и приказал раздобыть машину, очень надеясь, что их мозгов еще хватит.

Не хватило. Все восемь уставились на него смущенным и непонимающим взглядом. Как раз в этот момент где-то что-то громко ухнуло (не взорвалось, нет, просто ухнуло) и свет в аэропорту погас. Остались гореть лишь окна в нескольких самолетах. Чуть позже к ним присоединились навигационные фонари и еще какие-то лампы, работающие от аварийных генераторов.

«Агенты» сработали на славу — саботаж на подстанциях удался. Во тьму погрузилось все Восточное побережье Штатов.

Экзукатор усмехнулся, он прямо-таки ощущал, как в людях растет напряжение. Ком страха, сорвавшийся три дня назад с верхушки горы, теперь потихоньку набирал скорость и вес. Одно за другим, одно за другим.

Встретив первый же автомобиль — большой голубой джип службы аэропорта, Экзукатор указал на него рукой. Все восемь мордоворотов за его спиной сорвались с места, точно стая спущенных с поводка демонов. В темноте, лишь слегка подсвеченной красным аварийным светом от ближайшего фонаря, водитель заметил их не сразу, а когда заметил, не успел даже закричать. Дверца распахнулась, его выволокли на асфальт и за доли секунды превратили в окровавленное месиво. Прекратили избиение только тогда, когда к ним приблизился Экзукатор.

— В машину, — коротко бросил он, перешагивая через тело, усаживаясь на водительское сидение и при этом раздумывая, не завести ли себе ребят по-сообразительнее.

Они успели отъехать на несколько километров, когда позади раздался страшный взрыв, тряхнувший асфальт под колесами автомобиля, затем последовала яркая вспышка, и наконец расцвел громадный огненный бутон. Потом взорвалось еще, и еще, и еще — вероятно, «камикадзе» все же умудрился попасть в какой-то самолет, автомобили на стоянке или резервуары с топливом. Пламя бушевало и ревело так, будто сам дьявол решил именно в этом месте выбраться из преисподней на грешную землю, заставив даже Экзукатора сильнее надавить на педаль газа.

Вскоре послышались разноголосые звуки сирен, по встречной полосе спешили на место происшествия полицейские, пожарные, кареты «скорой помощи» и даже несколько «хаммеров», скорее всего с военно-воздушной базы «Боллинг», находящейся неподалеку. Но стоило Экзукатору удалиться от аэропорта, как на смену этим сиренам пришли другие, теперь уже охранные сирены бутиков, супермаркетов, банковских филиалов, работающие от аварийного питания.

Экзукатор удовлетворенно кивнул. Его вашингтонская «ячейка» начала свое дело, показала пример, и местные жители с радостью подхватили почин. Ночная мгла, не тревожимая своим электрическим врагом, нашла дорогу к сердцам людей, окутала разум, потащила наружу потаенных демонов. Все так, как он и ожидал, — сотни воришек, разбойников, а вчера еще с виду приличных людей, решили воспользоваться ситуацией и всласть пограбить. Кое-где над жилыми кварталами, состоящими из многочисленных одноэтажных домиков вдоль трассы, ведущей от уничтоженного аэропорта к центру, уже виднелось зарево пожаров. А чудовищная катастрофа где-то там, на западной окраине города, и общий хаос лишь создавали ощущение нереальности происходящего, которое опьяняло людей, отрывало от действительности, словно утром они проснутся, и ничего этого не будет, а значит сейчас можно все.

Вскоре автомобиль вывернул на Кастис-Мемориал-Паркуэй, но только когда достиг районов Лайон Виллидж, стало ясно, что масштаб беспорядков в городе разрастается в геометрической прогрессии. Кое-где начались откровенные погромы, горели машины и магазины, дорогу перебегали тревожные люди с битами и монтировками в руках, а также те, что катили тележки из супермаркетов, наполненные самым разным добром.

Первый обнаруженный Экзукатором мост — имени Теодора Рузвельта — оказался перекрыт полицией. Впрочем, у въезда на второй — Арлингтонский — меж двух статуй с гордыми орлами также дежурил отряд спецназа при броне, щитах и резиновых дубинках, напоминающий римскую манипулу, прикрывающую подступы к крепости.

Экзукатор резко остановил машину. За мостом простирался громадный мемориальный комплекс с Капитолием, Белым домом и прочими американскими святынями. Экзукатор не собирался наведываться ни к одной из них — то, что он сказал когда-то Крезу насчет президентов, было абсолютной правдой, — однако ему нужно было в ту часть города. Там у него была назначена важная встреча, способная показать, придется ли ему и дальше полагаться лишь на «завербованных» лично, или же многие будут готовы сотрудничать и ради вполне стандартных форм оплаты, невзирая на то, кем является заказчик и как предстоит отрабатывать гонорар.

Вообще различных «завербованных» по всему миру у Экзукатора насчитывалось несколько сотен, ради чего было потрачено немало времени и сил. Лишь только он определился, чего хочет, и научился влиять на людей, как тут же с энтузиазмом принялся за дело. Оказалось, что куда проще овладеть душами, если не ломиться в запертые двери, а подобрать нужный ключик. В каждой стране имелись свои заморочки, существовали группы граждан, чем-то недовольных, чего-то фанатично желающих, готовых на многое и имевших некоторую организацию, а значит, и своих лидеров. Таким образом, не нужно было «обрабатывать» каждого, достаточно завербовать верхушку, а те уже, по мере своих способностей, подтянут и остальных. Такими ключиками стали: религиозный экстремизм, национализм, сепаратизм и другие «измы», не дающие многим душевного покоя.

Впрочем, на подобные «ячейки» Экзукатор особенно не рассчитывал — пушечное мясо, не более. Они могли помочь ему немного раскачать лодку, но, для того чтобы перевернуть ее, их бы не хватило ни при каких обстоятельствах. К тому же власти внимательно следили за такими ребятами, и, если те проявляли излишнюю активность, спецслужбы их накрывали. Несмотря на четкие инструкции и предупреждения, Экзукатор так потерял четырнадцать «ячеек» за два года. Да и о том, чтобы свести их в будущем в некое подобие единой армии, можно было даже и не мечтать — слишком разные взгляды, слишком разные цели, да и сам Экзукатор для них «другой».

Поэтому, формируя «ячейки» в массовом порядке, основной упор Экзукатор делал все-таки на точечную вербовку «агентов» в строгом соответствии с планом — эти помощники были единичны, не знали друг о друге и не высовывались до поры, а сейчас, за редким исключением тех, что «сорвались», подтверждали свою полезность.

Но ему по-прежнему нужна была массовая грубая сила. Универсальная армия, не замороченная какой-либо дополнительной идеей, кроме службы ему. Прибирая к рукам ближневосточных террористов и дальневосточных экстремистов, он мог надеяться, что запылают эти регионы, но только эти, ведь, как оказалось, вопреки его расчетам, на большее их силенок не хватит. С западными странами придется разбираться отдельно. И кое-какие мысли на этот счет у него имелись.

Первый удар — именно по финансовой системе — убил гораздо больше зайцев, чем полагал даже Крез. Это воистину ахиллесова пята нынешнего мироустройства. Помимо того что Экзукатор вывел из игры могущественных серых кардиналов и разрушил основу их могущества, помимо того, что выбил почву из-под ног у сотен миллионов обычных людей, зародил в них страх перед завтрашним днем, помимо того что приоткрыл банку для кучи мелких пауков, готовых сцепиться над тушками погибших тарантулов за ставшие вдруг ничьими лакомые кусочки, помимо того, что он завладел средствами, на которые пока еще можно было в массовом порядке скупать гнилые души — помимо всего этого он еще и лишил корпорации достаточных средств для того, чтобы иметь такую роскошь, как собственные вооруженные силы. Теперь, когда с деньгами напряженка и содержать столь дорогое удовольствие корпорации позволить себе уже не могут, карманные армии оказались предоставленными сами себе. А люди, готовые убивать за деньги, а не за какую-то идею, — словно пустые сосуды, которые он заполнит тем стимулом, какой посчитает нужным, либо просто золотом, для экономии времени. Идеальный вариант. Остается лишь подобрать то, что плохо лежит. Раз уж никто не способен угробить западную цивилизацию лучше, чем сами ее представители, так тому и быть.

Он долго искал человека, знающего всю эту кухню и способного предоставить ему армию, не обремененную принципами. Наконец нашел, еще год назад, побеседовал с ним и в результате решил не «обрабатывать», а сделать неким подобием партнера. Ведь если тот станет появляться перед командирами наемников с безумным блеском в глазах, то лишь отпугнет их. А так — солидный человек, бизнесмен. К тому же, если материальное вознаграждение действует на него так же, как «обработка», — зачем время терять?

Однако, как часто случалось с ним в последнее время, на пути у великих целей вновь стояла жалкая горстка людей, и эти полицейские на мосту иллюстрировали данную мысль чертовски точно.

Бросив взгляд на восьмерых попутчиков, чудом уместившихся на заднем сиденье и в багажном отсеке, Экзукатор вылез из машины. Кроме его голубого джипа перед мостом стояло еще с дюжину брошенных машин, половина из которых горела, да и народу хватало — центр города манил богатой добычей. Пока толпа ограничивалась лишь перебранкой с полицейскими в духе: «Не имеете права!», «Это свободная страна!» — разумеется, сдабривая все это ругательствами. Полицейские с помощью громкоговорителя строгим безликим голосом просили граждан разойтись по домам.

Экзукатор прикинул их количество. Полсотни, может, чуть больше. Взглянул на часы. Рассусоливать некогда, время встречи приближается. Южнее, насколько он помнил по предыдущим посещениям Вашингтона, через реку Потомак имеются сразу три автомобильных, а также железнодорожный и метромост, и все рядышком, однако они, скорее всего, тоже перекрыты и охраняются наверняка куда большим количеством полиции. Значит, здесь.

Экзукатор вернулся к машине, открыл дверцу:

— Ты — пересаживайся за руль. Ты — рядом с ним. Остальные располагайтесь удобнее. Когда я скажу, ты нажмешь на эту педаль и поедешь в ту сторону. Когда машина остановится, выскакивайте из нее и крушите всех, кто окажется рядом. До самого конца. Поняли меня?

Здоровяки что-то невнятно пробубнили и начали рассаживаться как было велено.

Экзукатор выровнял руль, установил передачу и скомандовал давить на газ. Тяжелый джип взревел и начал набирать скорость. Главное, чтобы придурок за рулем не промахнулся, не проехал мимо моста.

И тот не промахнулся. Под дружные вопли полицейских и толпы джип влетел в ряды полиции, раскидывая людей вокруг себя, но быстро увяз в телах и остановился. Разом открылись четыре дверцы, и оттуда с диким, нечеловеческим воем выскочили восемь бесноватых, вооруженные лишь пудовыми кулаками и лютой яростью. Но и этого хватило, чтобы привести в замешательство и без того расстроенные тараном полицейские ряды.

Экзукатор извлек из наплечных ножен кинжалы в форме когтей. У него имелось оружие и посерьезнее, но он опасался, что звуки выстрелов могут спугнуть толпу, а пробиться без их поддержки будет сложнее, чем с поддержкой, только и всего.

Ободряюще крикнув, Экзукатор бросился в атаку.

Его поддержали не все — вероятно, вид тяжелого внедорожника, врывающегося в группу людей, остудил иные горячие головы, и теперь кое-кто с ужасом смотрел на происходящее. Однако примерно сотня отморозков, вышедших сегодня на улицу с вполне определенной целью, все же нашлась. Метнулся один, размахивая над головой дубинкой, за ним второй, подняв кусок арматуры, словно меч, а дальше уже к драке присоединялись целыми шайками.

Сам Экзукатор особенно не увлекался: пырнул одного, пихнул второго, полоснул третьего — только тех, что мешались на пути. По дороге наткнулся на одного из восьмерых «берсерков», лежащего с пробитой головой, впрочем, они ему больше были не нужны, он в любом случае собирался их здесь оставить.

Вскоре полицейские уже помышляли не об обороне моста, а лишь о спасении своих жизней, так что прорваться не составило большого труда.

Полицейские, надо отдать им должное, бились отчаянно, но, вооруженные лишь дубинками и уступающие в численности, победить, конечно же, не могли. Прикрывшись щитами, они жались друг к дружке, образовав круговую оборону и отмахиваясь дубинками. Наверное, так же тысячу лет назад смыкались обреченные легионеры Квинтилия Вара под ударами германцев в Тевтобургском лесу.