Шпионы и все остальные Корецкий Данил
Впереди мелькнул десяток знакомых уже силуэтов, светлые точки глаз. Карлы – длиннорукие, облепленные рыжей шерстью и насекомыми – выскочили из боковой ветки, бросились навстречу. Не раздумывая ни секунды, не замедляя бег, Леший выстрелил… Шарахнулись в стороны, припали к земле, прижались к стенам, короче – ушли с дороги, исчезли. Через несколько секунд нога угодила во что-то еще живое, что-то хрюкнуло под башмаком, чьи-то пальцы попытались ухватить за штанину… Проехали.
Казалось, сама земля движется им навстречу, стелется под ноги, как электрическая беговая дорожка.
Все живое бежит, покидая эти места.
От чего оно бежит?
Он перестал считать мелькающие по бокам тоннеля ветки. В горле застрял сухой кусок дерева, дыхание со свистом просачивалось сквозь узкие поры.
Хрясь, хрясь.
Уже близко.
По стеклянному забралу «самоспаса», постукивая острыми коготками, деловито пробежал огромный хвостатый паук. Он светился дрожащим пульсирующим светом, как огонек на новогодней елке, а рисунок на брюхе напоминал человеческое лицо с закрытыми глазами и шевелящимися длинными усами…
Жуть! Что же это творится?!
Наконец кошмар закончился. Над «Адской Щелью» плавали клочья красного тумана. В воздухе вспыхивали тонкие капилляры молний. Снизу, то нарастая, то стихая, шел непрерывный гул.
Леший остановился у края пропасти, согнулся, уперся руками в колени.
– П…ц, – выдохнул он. – Три минуты отдыха…
Здесь никого и ничего – ни насекомых, ни крыс, ни подземных жителей. Чисто. Даже микробы и те, наверное, давно сбежали отсюда.
Ринго смотрел перед собой, уронив челюсть. Рудин привалился к стене, отдыхал – он все это уже видел. Его ноги мелко вздрагивали от перенапряжения.
Лешему показалось, что противоположная сторона разлома словно отступила назад. Хотя… Так оно и было на самом деле. Кусок фанеры с выведенной когда-то Башмакиным надписью «Территория СССР» находился теперь почти у самого края пропасти. Разлом растет.
Словно в подтверждение этих мыслей отвалился и рухнул вниз кусок породы почти у самых ног Ринго. Он отскочил назад, неуклюже взмахнув руками.
– Леший, слышь… Здесь и раньше замес был хреновый, – прохрипел в наушниках голос Рудина. – Но все равно не так, как сейчас. Это вообще жопа, зацени… Чего мы приперлись-то сюда?
– Мы приперлись за золотом, – сказал Леший.
Тяжелое дыхание в наушниках. Кажется, Рудин и в самом деле успел забыть.
– Там его тонны. – Леший махнул рукой в сторону разлома. – Это наша последняя удача. И мы уже здесь. Осталось взять и свалить отсюда…
Рудин пошевелился.
– Два швеллера торчат на той стороне, – сказал Леший. – Как «коза» из пальчиков. Видишь?
– Вижу, – сказал Рудин уже другим голосом.
– Готовь тросомет. Попадешь?
– Наверное. Попробую.
– Ринго, сюда! Страховать будешь!
Ринго как-то странно двигается – маленькими шажками, руки подергиваются, бедра покачиваются. Улыбка на всю рожу. И зубы – клац-клац.
– Ты что, б…дь, танцевать сюда пришел?
Леший сорвал с него шлем с нагубником, отвесил пару пощечин. Немного переборщил, кажется. Рудин сзади подхватил его, не дал упасть. Леший вернул шлем на место, встряхнул Ринго за плечи.
– Ну? Или тебе всю рожу разукрасить?
Ринго покачал головой: нет-нет, я в порядке, все нормально. Но улыбка приклеенная осталась.
– Всё! Работаем! Времени нет!
Рудин уже вставлял в тросомет анкер со сложенными крючьями – будто арбалет заряжал.
Первая попытка. Массивная стрела, разматывая трос, перелетела через багровую пропасть, но не зацепилась. Мимо!
Вторая.
Отчетливо звякнуло железо. Рудин дернул трос – анкер намертво заклинило между двумя швеллерами.
– Я пойду, – сказал Леший, застегивая широкий пояс с роликовым зацепом.
Раньше переправы проходили проще. Он надел зацеп на трос и покатился на роликах. Вниз не смотреть. Там бурлящий багровый ад. Трос нагрелся за каких-то две минуты – приходится часто-часто перебирать руками, иначе удержать невозможно. Комбинезон как раскаленная фольга. Быстрей, еще быстрей!
Леший добрался до края, отцепился, быстро закинул конец своего троса Рудину – тот установит блоки для быстрой переправы. А пока…
Золото. Сколько успеет вынести.
Леший развернулся и пошел.
От КПП остались одни руины: грибок для часового свален и порублен в щепы, мешки с землей, за которыми стоял огромный ДШК, разбросаны и распороты, как трупы, все вокруг изрыто и изгажено – карлы, как могли, осквернили форпост Стража Неба.
Но пробраться на склады они не могли, там стальные двери… Ведь так?
Он вошел в тоннель, ведущий к Хранилищу.
– Леший!!! – пропищало в ухе.
Он обернулся. Рудин там, на другой стороне, прыгал и махал ему рукой. Леший до отказа прибавил громкость в переговорном устройстве.
– Что случилось?
– Ты что, не видел?! Б…дь!!! Возвращайся скорее!!!
– Что я должен был видеть?
Рудин будто не слышит. Руками машет, как мельница.
– Бегом, Леший!!! Скорее!!! Или – п…ц!!!
– Да что там такое, мать твою?!
– Начинается! Уже началось!! Ахнуло так, что тросы чуть не перегорели!!
Леший застыл. Что именно началось, он не знал. Но он слышал идущий из глубины гул, он помнил, как уходила из-под ног земля, как ворочался и вздрагивал во сне там, где-то у самого центра Земли, невидимый великан…
И что? Он в двух шагах от десятитонного склада с золотом. Его последняя удача. Другого шанса не будет.
А если сгорят тросы?
Тогда тоже… Ни шанса.
Ни там, ни там. И как быть?
Ответ пришел из разлома. Взметнулось вверх красное облако, от которого даже на расстоянии шел дикий жар, будто по лицу врезали раскаленной сковородой. Протянулись вверх и погасли тончайшие нити молний. И земля качнулась так, что он едва удержался на ногах.
– Леший!!!
Он бросился назад. Набросил капюшон, согнул голову, вдавил в грудь подбородок, сколько позволило забрало «самоспаса». Воздух трещал от жара. Стальные тросы светились красным – то ли отсвет, то ли их раскалило облако.
Выхватил из кармана запасные перчатки, надел на ходу – нырнул к тросу, подцепился.
Рудин с Ринго отступили почти к самому тоннелю.
– Тащите!
Едва он закрепил зацеп, как они начали тянуть его трос. Теперь он почти летел над огненной пропастью. Ролики визжали.
И все равно задымилась ткань, и кожа задымилась, запахло паленым мясом. Как барашек на вертеле, подумал он. Визжат блоки, трос гудит, сквозь зубы прорывается вопль: да скорее же!
Пролетел, выкатился на землю, и тут же его подхватили под руки, поволокли, поволокли… И вдруг швырнули вверх, вбок… Да вы чего, пацаны, с ума посходили? Нет, Рудин и Ринго тут ни при чем, это сотрясается, бьется в конвульсиях земля.
Фьюу-у-у… Бац! Рядом хлестнул сорвавшийся с анкера трос.
– Уходим в тоннель!
На тоненьких ножках молний из глубины разлома торжественно, как невиданный воздушный шар, поднялось еще одно облако… И тут же вслед за ним с ревом взметнулся ослепительный бело-красный поток, встал, как стена, от края и до края разлома, ударил в потолок, разорвал его и разлился миллионом обжигающих искр…
Леший ослеп. Его вытолкнуло куда-то, как пробку из бутылки шампанского, он ударился, несколько раз перекатился через себя, встал, побежал, упал, опять поднялся.
Он видел собственную тень, длинную, бесконечную, протянувшуюся в глубь тоннеля. И еще две тени – Рудина и Ринго. Тени шевелились, качались и ударялись друг о друга, словно фигурки в кукольном театре ужасов. Они бежали. Их спины сжигал огонь. А впереди зловеще ждала темнота.
Покрытая копотью площадка «Бухена» показалась вдруг уютной и безопасной, как родная квартира. К тому же теперь здесь было почти светло. Они лежали, раскинув руки, смотрели на сполохи света на потолке и не верили, что спаслись.
– Сюда оно не доберется, – сказал Рудин.
– Слишком высоко, – сказал Ринго.
Леший ничего не сказал. Не хотел их расстраивать. Заставил себя приподняться, заглянул в колодец. Тот был наполнен светом и жаром. Нижний тоннель, скорее всего, уже не существует. Интересно, карлы поднялись сюда? Тогда встречи с ними станут чаще…
Снова лег. Нестерпимо хотелось содрать с себя «самоспас», вдохнуть полной грудью. Но здесь все пропитано сернистым и угарным газом, лучше не рисковать.
Долго молчали. Обожженная кожа саднила. Леший следил за сполохами. Они не разгорались, но и не гасли. В наушниках слышалось хриплое дыхание товарищей.
– У «Битлов» песня есть такая – «A Day in the Life»… Там в финале симфонический оркестр вступает, все начинают с самой нижней ноты и постепенно так, постепенно поднимаются до самой верхней. Всю душу вынимают. А потом – дикий такой аккорд на шести роялях. Ба-бамм! Как взрыв. Вот сейчас было что-то похожее… Не, честно. У меня, б…дь, чуть мозги не вытекли.
Это Ринго. Красавчик Ринго.
– Так что это такое было? А, Леший? – спросил Рудин. – Землетрясение, да? Типа извержения что-то, да? Как на Гавайях?
– Не знаю, – сказал Леший. – Хрень какая-то.
– А дальше что будет? Ну, если оно все-таки вверх попрет? Весь «минус» накроет, да?
– Не знаю, – повторил Леший.
На самом деле не только «минус». Город накроет тоже. Вторые Помпеи будут. Не сейчас, так потом когда-нибудь, через месяцы или годы. Леший даже не знал, что ему больше жалко – «минус» или Москву. Не хотелось об этом думать. Вообще ни о чем.
– Слушай, а ты успел что-то взять из Хранилища? – встрепенулся вдруг Ринго. – Хоть один слиток?
– Нет, – сказал Леший. – Когда бы я успел? Вы же орали: давай назад!
– Так я думал, ты уже сбегал, взял чего надо… Нет, ты что, серьезно? Ни кусочка?
– Я даже подойти к нему не успел.
– Вот блин! – разочарованно протянул Ринго. – А я-то думал…
Леший хрипло рассмеялся.
И Рудин вслед за ним.
Огненные сполохи на потолке играли, прыгали, кружились в танце – видно, тоже смеялись. То ли радовались вместе с диггерами, что те остались в живых. То ли насмехались над ними.
Эпилог
Главное за сутки
«Землетрясение магнитудой 4,5 балла зарегистрировано в Москве. В полдень жители центральных районов столицы ощутили подземные толчки: в квартирах передвигалась мебель, раскачивались люстры, на стенах некоторых домов образовались трещины. Перепуганные люди выбегали на улицу. В 12–10 была произведена эвакуация из горбольницы № 23 на улице Яузской и НИИ Неотложной детской хирургии на Большой Полянке. Также был эвакуирован персонал из несколько офисов внутри Садового кольца. Толчки продолжались в течение 18 минут. Жертв и серьезных разрушений не зафиксировано».
Lenta.ru
Наступает новая сейсмическая эпоха
«…Уникальность этого явления заключается в том, что Москва находится в зоне слабой сейсмической активности, и все землетрясения здесь – это лишь отголосок далеких катаклизмов, – заявил агентству РИА „Новости“ директор Российского института географии Михаил Авдеев. – Например, землетрясение в Южных Карпатах весной 1977 года отозвалось в Москве серией толчков силой в 4 балла. Были и другие случаи. Но то, что произошло сегодня, это исключение из всех правил. Согласно предварительным данным, эпицентр находился непосредственно под Москвой на глубине 60 километров! Мы перепроверяем эти сведения, но не исключаю, что в истории сейсмических исследований наступает новая эпоха, и Восточно-Европейская платформа, на которой находится Москва, уже не так безопасна, как нам казалось раньше…
…Огромный город растет не только вверх и в ширину, он растет вглубь, он вгрызается в землю, меняет геологическую структуру. Метро, коммуникации, бездумная несанкционированная застройка… И не только это. Происходят невероятные вещи. Мне, ученому, доктору наук, не пристало это говорить, но… Хотя мы и живем в Европе – так считается, – наша алчность, коррумпированность, безоглядность, безбашенность наша – они характерны скорее для какой-нибудь примитивной островной цивилизации папуасов в Океании. Где, как известно, находится целая россыпь так называемых сейсмических дуг… В этом есть какая-то связь. Хочешь жить как дикарь – будь готов платить за это! Земля уходит из-под наших ног. Мы сами готовим свою погибель – исподволь, сантиметр за сантиметром. Это лишь первый сигнал. Главное, чтобы он был услышан…»
РИА «Новости»
Едва перестали раскачиваться люстры в квартирах на Арбате и Тверской, над Москвой вдруг разразился сильнейший ливень. Люди боялись заходить в дома и вынуждены были мокнуть на улице. В шлепанцах и домашней одежде. Зонтов, естественно, никто с собой не прихватил. Офисные работники вызывали такси и разъезжались кто куда – по друзьям и знакомым, по кафешкам в окраинных районах Москвы. Остальные стояли. Домой нельзя. И уйти – нельзя: а вдруг мародеры?
В 13–00 МЧС объявило, что опасности больше нет, можно возвращаться по квартирам. И дождь тут же прекратился. К нескольким десяткам пострадавших с инфарктами, ушибами и приступами истерии добавилась еще дюжина с простудой и даже один случай крупозного воспаления легких.
Разбитые сервизы. Упавший шкаф. Сломанная ножка кабинетного рояля. Прорвавшаяся труба канализации в доме шесть по Брюсову переулку. Несколько трещин на фасадах вдоль Воздвиженки.
Других последствий землетрясения не было. Если не считать невидимых трещин, которые неожиданно прошли между некоторыми людьми. Между старыми друзьями, коллегами, добрыми знакомыми. Хотя на самом деле неизвестно, землетрясение тому виной или какие-то иные процессы. Человеческие отношения – дело тонкое, темное, всяких сюрпризов здесь таится куда больше, чем в любой сейсмологии…
Трепетов слушал, прижав трубку плечом и придирчиво разглядывая только что остриженные и обработанные ногти. Придирчиво трогал, проверяя – нет ли неровностей и заусенца, сгибал и разгибал пальцы, подносил их то к самому лицу, то отодвигал подальше. Немудрено – дело-то важное.
– Н-ну… Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, Кир…
– Только не прикидывайся дурачком. Тебе это уже не поможет, – голос личного советника президента Сулимова в трубке был холоден и бесстрастен. Так могла бы говорить, например, вот эта посеребренная ванночка с водой на столике. Или пилка для ногтей, которую держит наготове симпатичная маникюрша, дожидаясь, когда клиент закончит разговор. – Тебе это не поможет, – повторил Сулимов. – Твой план провалился. Хотя продуман он был тщательно…
– Какой план? – на ногте большого пальца он обнаружил острый край и протянул руку маникюрше, она все поняла без слов и принялась аккуратно работать пилочкой.
– Ты подсунул мне этого карлика, раскрутил его дешевыми приемами и пытался захватить власть в стране! – выкрикнул Сулимов. Он никогда не кричал, значит, ситуация была крайне серьезной. Видно, ему грозило увольнение с волчьим билетом.
– Я тебе никого не подсовывал. И никаких планов не строил. Если бы не ты, он бы до сих пор тихо-мирно работал у меня в «пристяжи».
– И это не ты готовил для него тексты речей? – еще сильнее закричал Сулимов.
– Конечно, не я!
– И в Америку его отсылал не ты? Не ты дал ему возможность вылить ушат помоев на нашу избирательную систему?
– Конечно, не я!
Сулимов некоторое время молчал. Было слышно только его тяжелое дыхание.
– И на политический Олимп ты не собирался? – ехидно спросил советник президента. – А у нас есть запись, что именно собирался! Так что точка невозврата пройдена. Шеф в ярости!
Черт! Трепетов растерялся. Такой разговор действительно был. И не применительно к этому долбаному карлику, а в связи с подземным золотом. Неужели Лев Николаевич слил? Вот ведь… Но это дело серьезное…
– Это не касалось чего-то конкретного! – озабоченно сказал он. – Просто вырванная из контекста фраза! Хотя, конечно, враги могут использовать ее против меня… А карлика я давно не видел и видеть не хочу…
– Еще бы! Не ставшая козырем «шестерка» сбрасывается в отбой.
– Послушай меня, Кир…
– Твои объяснения никому не нужны! – злорадно перебил Сулимов. – При чем здесь карлик? Жалкий, отработанный материал. Он никому не интересен. Если его даже повесят на Триумфальной арке, никто не обратит внимания…
– А если повесят меня – обратят? – с какой-то легкомысленной игривостью поинтересовался Трепетов и, протянув руку маникюрше, кивнул – та стала наносить на ногти бесцветный лак. Девушка была очень недурна собой: смуглая кожа, азиатский разрез глаз, симпатичные ямочки на щеках.
– Повесят – не повесят, но за тебя возьмутся, Семен. Крепко возьмутся. Скажу по старой дружбе: на тебя открывают три уголовных дела. И это только начало. Ближайшие четверть столетия ты гарантированно проведешь где-нибудь в болотах Карелии. С бензопилой в мозолистых руках…
Сулимов не выдержал, рассмеялся злорадно.
Трепетов улыбнулся и опять посмотрел на свои ногти. Они были безукоризненны.
– Мне очень страшно, – сказал он и благосклонно улыбнулся маникюрше.
– Бойся, не бойся, а тебе все равно кирдык. Ты заигрался, Сёма. Потерял нюх. Потерял страх. И как следствие, потерял доверие у определенных людей.
– Когда меня арестуют?
– Как бывшему другу скажу – это вопрос минут. За тобой уже поехали. И все дороги в Жаворонки перекрыты…
– Ай-ай-ай! – Трепетов протянул девушке купюру и слегка помахал рукой: сдачи не надо.
– А если клетка пуста? Вдруг птичка улетела? – насмешливо спросил он и бросил взгляд в окно. Прямо за террасой начиналась пальмовая аллея, а еще дальше плескался лазурный бескрайний океан. Одетая в розовое кимоно маникюрша поднялась из-за столика, присела в поклоне, произнесла короткую певучую фразу на каком-то экзотическом наречии и удалилась, дробно стуча деревянными подошвами.
– …И чистит перышки где-нибудь в другом месте?
– Врешь, – хмыкнул Сулимов. – Этого не может…
– Может, Кир. Очень даже может.
Трубка замолчала на некоторое время. Там просчитывали возможность блефа.
– А твои активы? А недвижимость?
– Ну, что-то я успел перевести или продать, что-то не успел. Но это мелочи, Кир.
– А твои бабы? – чуть не взвизгнул Сулимов. – Маша? И эта новая, как ее… Полина?
– А что бабы? – рассмеялся Трепетов. – Были эти, будут и другие. Здесь, кстати, попадаются очень неплохие экземпляры.
– Ты никогда не сможешь вернуться сюда!
– Весьма сожалею.
– Тебя все равно вычислят! Ты…
Трепетов отключил связь и убрал телефон в карман. Послышался знакомый дробный перестук. Из соседней комнаты вышли две другие девушки – в таких же розовых кимоно. Правда, сшиты они были из тончайшего прозрачного шелка – местные обычаи запрещают работницам массажных салонов выходить к клиенту без одежды. Правда, когда сам клиент попросит их раздеться, они это делают с удовольствием.
– Ну что, готовы, девочки? – пророкотал Трепетов и смешно подвигал бровями.
Девушки рассмеялись, радостно защебетали на своем птичьем языке. Русский олигарх, кряхтя, величественно поднялся из кресла.
– Что ж, тогда – вперед!
В квартире на Сивцевом Вражке все оставалось по-прежнему. Даже батарея пустых бутылок, украшавшая подоконник и шкафчики в кухне, благополучно пережила землетрясение. В ушах у Лешего еще стоял грохот светопреставления, болели обожженные руки и спина. Но это было там, в глубоком «минусе». Здесь в минуты катаклизма, похоже, лишь позвякивала посуда и ныли автомобильные сигнализации. Леший был даже несколько разочарован.
Неделю провел дома. Никому не звонил, выходил только один раз – за продуктами и пантенолом для лечения ожогов. Его тоже никто не беспокоил.
Но… Когда деньги закончились, ему пришлось снова достать из тайника обкоцанный золотой слиток, делать отпилы и искать покупателей. Получалось так себе. Скупы боялись брать немаркированное золото, а если и брали, то пытались его обмануть, сбивали цену ниже плинтуса. Пару раз его пытались пощупать бандиты. Пришлось показывать им гранату – универсальный пропуск в рай или ад, в зависимости от заслуг каждого. Это действовало.
Однажды он попал в поле зрения полицейского информатора, и получивший очередное звание майор Комаров прочел агентурное донесение:
«…Объект, известный в диггерских кругах под кличкой Леший, пытался продать десять граммов непробированного золота…»
Но отреагировал на это Комаров весьма своеобразно: разорвал и бросил в корзину со словами:
– И насрать! Это не самый большой преступник в стране!
Потом майор позвонил Лешему (немало его этим удивив), расспросил о здоровье, о том о сем, а потом, замявшись, сказал:
– Так это, слушай… Помнишь, ты обещал взять меня в «минус»? Может, на недельке все-таки выберемся? У меня тут как раз три дня отгула… А?
– Ничего я не обещал, – сухо ответил Леший. – И в «минус» я не хожу.
Майор Комаров мог и обидеться, конечно. Но, судя по тому, что за Лешим так никто и не приехал, и даже повестки он не получал, и продолжал исправно снабжать московских скупов непробированным золотом высшей 999-й пробы – все-таки не обиделся.
Зато приехали другие. Толстомордые, крепкоголовые, немногословные, на черном BMW X6 с тонированными стеклами.
– Лев Николаевич в гости приглашает. Гранаты, стволы, ножи есть?
– В других брюках остались, – развел руками Леший.
– Тогда езжай в чем стоишь.
Стоял Леший в одних домашних трениках и тапочках. Впрочем, его все равно обыскали.
– Мне надо Льву Николаевичу видеокамеру передать.
– Камеру бери.
Лев Николаевич ожидал его в тихом придорожном кафе, за столиком на пустой террасе. Угощение программой визита предусмотрено не было.
– Мои люди ждали вашего возвращения в условленном месте, – сказал он. – Вы не пришли.
– Пришлось выйти в другом месте. Были обвалы. Решили не рисковать.
– Наверное, диггеры – очень осторожные люди, – предположил Лев Николаевич.
– Живые диггеры – да. А мертвые – такие же, как и все остальные. Кстати, останки наших предшественников я снял.
– Камера не пострадала?
– Цела. Но кроме погибших мы ничего не снимали.
– Почему?
– Не дошли до Хранилища. Не успели. Про землетрясение слышали?
– Ну, еще бы…
– Мы оказались в самом эпицентре. Если бы прошли дальше – сейчас бы не разговаривали… Вот, полюбуйтесь…
Леший показал следы ожогов на руках.
– И спина обгорела. Могу показать для убедительности.
– Спасибо. Вы достаточно убедительны. Пока все сходится.
Лев Николаевич задал еще несколько уточняющих вопросов. И, наконец, главный:
– Значит, Хранилище больше не существует?
– На уровень выплеснулась раскаленная лава. Думаю, не только Хранилище накрылось медным тазом, но и весь горизонт, – сказал Леший. – Проверять не рискну.
– Золото – и медным тазом… У вас образное мышление.
– Спасибо.
– Столько драгоценного металла пропало зря. Жаль, – посетовал Лев Николаевич.
– Почему же пропало? Наверное, когда-нибудь люди наткнутся в этом месте на россыпь золотых самородков непонятного происхождения. Или на один огромный спекшийся самородок весом в десять тонн. Но это будет уже в другую геологическую эпоху. Ваш шеф до этого не доживет.
Лев Николаевич пошевелился, проводил взглядом проезжавшую мимо фуру. Выпил стаканчик воды без газа. Вздохнул.
– Трепетов больше не участвует в этом проекте, – сказал он. – И в других проектах тоже. Телевизор смотришь? Газеты читаешь?
– Нет.
– Он здесь уже не живет. По крайней мере до следующей геологической эпохи.
– Ничего, – сказал Леший. – Миллиардеров в России много. Без работы не останетесь.
Лев Николаевич приподнял брови и прокашлялся. Возможно, он и рад бы отдохнуть, но при таком количестве миллиардеров это весьма проблематично.
– Работаем, – коротко заметил он.
– Значит, все снаряжение я могу оставить себе? – спросил Леший. – Вряд ли оно понадобится вашему следующему миллиардеру…
– Оставляй, мне оно как-то ни к чему, – сказал Лев Николаевич. – Только одно условие, диггер: когда-нибудь оно может понадобиться мне. И ты тоже можешь понадобиться. В Жаворонках с гранатой ты хорошо выступил. Зачетно. Будешь у меня в резерве…
Леший даже не поморщился. Он сам определял, кто у кого в резерве. Но сказал спокойно и безразлично:
– В резерве так в резерве. Ваши мордовороты мой адрес знают.
Лешего усадили в черный Х6 и отвезли обратно на Сивцев Вражек.
Оставшись один, Лев Николаевич внимательно осмотрел видеокамеру, достал кассету, отогнул подвижную планку, проверил состояние пленки. Затем взял пинцет и извлек откуда-то изнутри крохотный прибор, похожий на обычную радиодеталь на двух металлических ножках. Завернул ее в салфетку, спрятал в потайное отделение бумажника. После этого Лев Николаевич слегка приподнял ладонь и пошевелил пальцем. Из припаркованной рядом с кафе легковушки вышел молодой человек интеллигентного вида.
– Присаживайся, Цифра. – Лев Николаевич указал ему на стул, где только что сидел Леший. – Кто пеленговал диггеров по радиомаяку?
Читать бесплатно другие книги:
