Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена Борисов Олег

Тяжелые снежные тучи проползли над Денгулленвалдом, столицей королевства, лишь чуть-чуть обновив белоснежный покров на улицах и крышах домов. Ослабевший мороз спрятался в глубине сугробов, позволив солнцу порадовать уставших от зимы горожан. Даже ветер предпочел отдохнуть, оставив в покое истыкавшие небо дымные столбики, привязанные хвостами к прокопченным трубам.

Курносый мальчишка, одетый в многократно штопанный армяк, бросил криво сколоченные санки в сугроб и заверещал друзьям внизу раскатанной горки:

— Гномы, гномы идут! Уже ворота Норры прошли!.. Кто последний, тот рульста![63]

И, не дожидаясь, пока мальчишки успеют взобраться на косогор, помчался из проулка на улицу, чтобы оттуда проскочить перекресток с Гончарным подворьем и ввинтиться в плотную толпу, запрудившую подходы к королевскому замку.

Пуская слепящие зайчики начищенными доспехами, по утоптанной широкой мостовой мерно вышагивали шеренги бородатых воинов. Придерживая левой рукою заброшенные за спину щиты и положив правую на пристегнутые топоры, гномы двигались бесконечной змеей, гремя доспехами. Стараясь не выказать удивления, гости бросали косые взгляды на радостно вопящих горожан, на деревянные двух- и трехэтажные дома с узкими застекленными окнами, на тонкие сосульки, вцепившиеся в островерхие крыши. Великие Гудары, чего только эти странные люди не придумают, лишь бы только выпятить свою избранность, свои отличия от домовитых соседей! И жилища ставят так плотно, будто нет вокруг города бесконечных полей. И одеты по большей части в серое, не в пример раскрашенным модникам на улицах гномьих городов. И, судя по запаху, топят печи не только редкой в горах древесиной, но и бесценным углем… Дикие создания, любимые игрушки светлых богов. Легкомысленные и ветреные, как сам Меркер. То ли дело истинные дети и внуки Троллудов, трудолюбивые жители горных лабиринтов…

Впереди двух тысяч гномов гарцевал Гудернар, пожелавший лично возглавить присланный отряд по дороге в замок. Черный конь под «великим полководцем» недовольно мотал головой, примеряясь к размеренной поступи пехотинцев. Крепко сжимая поводья, принц горделиво поглядывал сверху на море человеческих голов и слушал, как из толпы долетают обрывки хвалебных криков в адрес короля. Похоже, Кайлок Могучий не зря вчера объявил жителям города через глашатаев о приходе гостей. Как вещали замысловато украшенные листы на площадных столбах: «для укрепления дружбы, для торжественных проводов зимы и общего парада, во славу богов и обоих престолов».

Пустив коня боком, мужчина бросил взгляд на ровные ряды бойцов, четко печатавших шаг. Как стараются, как ногу придерживают… Похоже, королевская гвардия не зря муштровала сборную полусотню. Пройдут по городской площади ничуть не хуже. А вот пентюхи из городской стражи опозорятся. Как ни обидно, но гости и строй держат лучше, и не мотает крайние ряды из стороны в сторону…

Вернувшись во главу колонны, Гудернар довольно улыбнулся: солнцу, приветственным крикам и ощущению мощи, сосредоточенной в его руках. Пусть брат кичится спешно мобилизованным Храмовым орденом. Но именно он, усмиритель бунта на болотах, обладает сейчас реальной силой. Дружина, королевская гвардия, стражники и летучие отряды — все собраны вместе под его мудрым командованием. Собраны, чтобы обеспечить безопасность королевской семьи и пресечь любые беспорядки. Дать укорот любому безумцу, вздумавшему баламутить город. Тем более что сегодня утром в заранее указанное поместье прибыл последний из задержавшихся в дороге лордов королевства. Все великие дома оставили хозяйства на доверенных слуг и приехали на встречу с Кайлоком. Ни один не рискнул прослыть смутьяном и мятежником. Все уже успели побывать с краткими визитами в замке и склонили головы перед вершителем судеб Фарэстаттен. Склонили один раз, склонят и другой. Когда король объявит о новых законах, раз и навсегда изменяющих старые пыльные установления, по недоразумению действующие до сих пор.

Всадник въехал в распахнутые ворота крепости и поприветствовал родственников, высыпавших на обметенный от снега балкон. Великий воин во главе воистину неустрашимого войска, способного одним видом обратить в бегство любого врага. Тайного или явного.

Гудернар с сожалением спустился с коня и бросил поводья слуге. Момент триумфального возвращения завершился. Сотники распределят гномов по спешно подготовленным казармам, и «полководцу» придется лишь мечтать о возможном моменте, когда его услуги понадобятся отцу. Но все равно, что бы ни случилось, именно ему доверена судьба государства. И именно его гений поможет королю принудить к миру и спокойствию трусливых хозяев хегтигдемов.

Кивнув столь приятной мысли, низкорослый кривоногий «гроза королевства» засеменил вверх по лестнице, насвистывая фривольную солдатскую песенку. Время обеда. Время пить горячий пунш и снисходительно слушать, как отец с братьями обсуждают государственные вопросы, которые можно заменить буквально парой слов: или они подчинятся, или сгниют в кандалах.

— Боги Слаттера не дадут соврать: действительно, отличное завершение зимы! Отличное!..

И, резво пробежав оставшиеся ступеньки, Гудернар скрылся в распахнутых дверях.

Седой старик со стянутыми в длинный хвост волосами покрепче сжал трость и медленно пошел по коридору. Сбоку пристроился патриарх Храмового ордена принц Йорен. Поджарый рыжеволосый мужчина старался приноровиться к медленному ковылянию бывшего наставника и делал вид, что внимательно слушает его брюзжание:

— Оружие, оружие, кругом одно оружие. Можно подумать, мы воюем со всем миром и нужно отбить очередную осаду.

— Вы почти угадали, уважаемый Кригэре, мы в самом деле воюем. Вот только враг этот невидим и прячется под ворохом славословий и клятв в вечной преданности.

— Враг… Мне кажется, что мой ученик в метаниях пытается на это место посадить любого, кто попадется на глаза… Чем тебе не угодила церковь Слаттера, Йорен? Почему со всего королевства собраны отряды ордена и в городских монастырях не протолкнуться от опоясанных оружием воинов?

— Потому что мой брат только три дня как встал и начал ходить, а любимую сестру я никогда уже не увижу за семейным столом. Вот почему…

Старик, передавший бразды правления своему любимцу, тяжело вздохнул и осторожно взял его за локоть:

— Поверь, я скорблю вместе с вами. Со всей королевской семьей. Ты же знаешь, я любил Иннэте, как свою дочь. Если это только возможно — любить принцессу, словно свою собственную малышку… Я усаживал ее на колени, и мы играли в храбрых рыцарей, победивших разбойников на южных дорогах. Или водили вырезанные из коры драккары в горячей ванне с душистыми травами… И когда твоя сестра подросла, она никогда не забывала угостить старика горячим пуншем или пригласить на свежие пироги… С ее утратой замок осиротел. И ты знаешь, что если бы я знал хоть что-нибудь, то его величество тут же был бы поставлен в известность. Я, как и все вы, мечтаю найти ублюдков, посмевших поднять руку на королевский дом.

Тяжело дыша, Кригэре остановился. Похоже, это была его последняя зима — старик очень плохо переносил наступившие морозы и еле ходил на распухших ногах. Крепкое когда-то тело начало сдаваться напору времени, и бывший патриарх уже с трудом вставал с кровати.

Принц осторожно придержал учителя за руку и с печалью посмотрел на его осунувшееся лицо.

— Я знаю… Знаю, что ты с нами. И что ты без малейшего колебания обнажишь меч в нашу защиту. Но ты и я — это еще не вся церковь Слаттера. И не все лорды, затаившиеся по занесенным снегом замкам. Где-то рядом притаилась гадина, рискнувшая нанести удар. И пока мы ее не найдем, нам не будет покоя.

Старик сердито дернул плечом и жарко зашептал:

— Так ищи! Ищи врага, а не подозревай всех и каждого без нужды! Сколько можно повторять — без верных сторонников престол падет. Нельзя удерживать власть лишь страхом и кровью. Нужна вера и поддержка подданных! А вы пытаетесь стравить церковь и орден между собой! Так нельзя… Не для этого ты стал патриархом, не для братоубийственных войн!

— Никто не…

— Хватит, Йорен! Я стар, но еще не слеп… Церковный совет и сам альдст заверили его величество, что окажут любую помощь в расследовании этого преступления. Мало того, после бунта именно церковь приютила обездоленных и помогла восстановить разрушенные дома. Пепелище еще не успело изойти дымом, как пострадавшие кварталы расчистили и отстроили заново… Но тебе все мало! Ты все подозреваешь своих братьев по вере, мечтая поймать их на каких-то противоречиях… Мне больно видеть это. Ведь я учил тебя защищать веру и короля, а не выискивать надуманную крамолу среди патриархов… Твоя обида за отказ обучать тайной магии затмила тебе разум. Ты раз за разом лишь ищешь повод для оскорбления, унижения равных тебе по званию… Это не может красить ни главу Храмового ордена, ни принца… Мне горько видеть на старости лет, что мой ученик хочет разрушить все, созданное такими трудами. Ты стал подобен шарлатанам в рясах, что кричат о новом походе на колдунов и ведьм. А ведь именно ты первым сказал, что обвинять без причины и тащить на костер — недостойно истинно верующего!

Солнечные лучи падали сквозь вымороженные цветные стекла на двух рыцарей церкви и раскрашивали их белоснежные плащи яркими красками. Казалось, что весна пробралась тайком в холодный замок и попробовала выглянуть в занесенный снегом мир. Расцвеченный бирюзой и золотом мужчина примирительно поднял руку и ответил старику:

— Хорошо, я согласен. Возможно, я где-то слишком строг и подозрителен. Возможно, это так же влияет и на отца… Но на это были причины. И как только мы получим присягу лордов и укрепим гарнизоны в столицах хегтигдемов, все успокоится.

— И для этого вы пригласили наемников, — горько усмехнулся Кригэре. — Богомерзких коротышек, поклоняющихся тьме.

— Гномы усилят на пару недель гарнизон. И только. Это лучше, чем оказаться в одиночестве во время очередного мятежа.

— Не будет мятежа, мой друг… Не будет… Открой глаза. Все лорды оставили войска дома. Даже ваша вечная соперница предложила своих людей, чтобы навести порядок. Ее отборные отряды заперты вместе с набираемой армией в восточном лагере, под надежной охраной, и не помышляют о походе на столицу… Храмовый орден, городская стража, дружина и ополчение, да еще темные коротышки в придачу… Мне кажется, что весной вы собираетесь завоевать Пустошь.

Принц лишь устало усмехнулся:

— Болота и солончаки Энсамстивулда подождут. До них дойдет черед в свое время. А сейчас мы лишь заботимся о безопасности близких…

Продолжив медленную прогулку по коридору, Йорен успокоительно похлопал наставника по руке и как можно мягче сказал:

— Хорошо. Я признаю, что стал излишне подозрительным. И брат Фойрадиск не зря шарахается от меня в сторону. Я постараюсь успокоиться и перестану дергать всех вокруг без причины. Нам осталось прожить три-четыре дня, и станет намного легче.

— И нужно помириться с патриархами. Все же это твои братья по вере, а не «спятившие пердуны в рясах».

— Хорошо, я помирюсь, — вздохнул мужчина. — И когда мы найдем безумца, устроившего эту кровавую заваруху, я отдам его церковному совету. Они как раз мечтали устроить одну-другую показательную казнь.

— Найдем, Йорен, найдем. И церковь поможет королевской семье в этих поисках, можешь не сомневаться…

Холодный ветер к вечеру набрал силу, и на засыпанных снегом полях снова появились языки поземки. Горожане покрепче закрыли ставни и подбросили дров в жарко пылающие печи. Церковь Слаттера дважды покупала огромные караваны колотых поленьев и угля и раздавала верующим на площадях рядом с храмами. Лучше, когда подданные его величества Кайлока Могучего сидят по теплым домам, чем бегают по городу и затевают очередную смуту.

В ожидании намеченного праздника проводов зимы в столицу приехали все независимые хозяева хегтигдемов. Для каждого лорда был выделен отдельный загородный дом, где под присмотром небольшого отряда гвардейцев размещался сам высокородный господин и его крошечная дружина. В полученных от его величества письмах жестко ограничивалось количество сопровождавших пятью десятками человек. И как хочешь, так и ломай голову, кого лучше — взять пару поваров и обедать в привычной обстановке или заменить их на двух угрюмых латников, чтобы ворочаться с голодным брюхом в холодной постели за спинами надежной охраны.

Мать Мэра приехала с сыном, десятью дамами сопровождения и двумя десятками дружинников. На удивленный вопрос гвардейца, где остальная свита, худенькая женщина лишь фыркнула и выдала в ответ:

— Неужели у его величества не найдется для меня хороших слуг и поваров? Если это так, придется отправить вас, милейший, в город, где вы организуете все необходимое. Раз Кайлок на старости лет стал бояться собственной тени, пусть потрясет кошельком и позаботится о своей любимой подданной, в столь трудный час вынужденной выполнять все его дурные прихоти.

Следующим же утром в поместье появились многочисленные слуги. Оставив своих солдат на охране личных покоев, мать Мэра с удовольствием стала отдавать распоряжения. Она успела проверить, насколько хорошо приготовили завтрак, и, довольная результатами, выдала целый эделл[64] главному повару за старания. Затем проверила, как расчистили двор и убрали лишний снег. Заглянула на конюшню и устроила разнос конюхам за плохо вычищенных лошадей. К обеду все слуги ходили по струнке и бежали со всех ног, выполняя любую прихоть госпожи Гудомилл. Даже начальник охраны вынужден был оправдываться и объяснять, почему его солдаты проводят больше времени в доме, разглядывая красивых служанок, а не торчат на морозе, охраняя дом от возможного нападения бунтовщиков. При этом мать Мэру совершенно не смущало, что в поместье набилось больше трех сотен человек и первая половина их бежит с докладом к гвардейцам, а вторая строчит донесения напрямую в королевский замок. Маленькая хрупкая женщина лишь кривила в усмешке губы и просила подать горячий чай, чтобы скоротать время до праздника.

Другие лорды разместились с меньшим комфортом. Рэдда Каменный привел с собой пятьдесят отборных головорезов и после визита вежливости к Кайлоку заперся в указанном доме, вежливо отказываясь от визитов к старым городским друзьям. Чуть в стороне поселился лорд Дритт, прихвативший с собой будущего наследника. Старик впал в обратную крайность, попросив короля выделить ему эскорт. И прибыл на встречу в окружении поваров, лекарей и шутов, прихватив в дорогу всего лишь пару титульных телохранителей, которых заставил таскать за собой родовой вымпел и пухлую подушку для дряхлого седалища. Весь этот шумный табор в дороге и по приезде охранял отряд гвардии, любезно выделенный Гудернаром. Мудрый «великий полководец» решил, что ему будет спокойнее, если под ногами не станет путаться чужая дружина.

Лорд Рестед привез с собой пятнадцать монахов и три десятка солдат. Большую часть времени хозяин Фэттигамрэдена проводил в молитвах и размышлениях о таинствах божественных явлений. Остальное время занимали упражнения с оружием и вялые препирательства с охраной. «Кандальный» лорд откровенно скучал и хотел пригласить в поместье пару-другую бродячих трупп — посмотреть представление. Но гвардейский сотник боялся брать на себя ответственность и требовал на столь необычную просьбу личное разрешение короля. Потому как обида и желчные замечания гостя — это одно, а вот гнев Кайлока Могучего и плаха за оплошность — совсем другое.

Хозяин Мэктигагэрена привел с собой две сотни латников, обученных по приказу его величества. После короткой передышки лорд Бьофальгаф с десятком телохранителей поселился в крошечном домике в загородной деревне, а солдаты отправились дальше на восток, к лагерю будущей непобедимой армии лорда Дейста. Любимец короля решил, что эта поездка — отличный повод забыть о воздержании, и в первый же вечер устроил шумную попойку в ближайшем трактире. На следующей день бывший дуэлянт побывал во всех публичных домах столицы и отобрал наиболее симпатичных дам себе в свиту. В окружении красоток лорд Бьофальгаф заперся в снятом доме, где под неумолчный шум и дамские визги дожидался королевской аудиенции.

Лорд Лэксеф приехал во дворец одним из первых. Потерявший от летних волнений пару виктов, толстяк стал похож на лягушку, попавшую под колесо телеги: кособокий, нервный без меры, с суетливыми движениями и хаотичными перебежками из одной комнаты в другую. Владыка Спрэкедетты не мог усидеть дома ни дня и метался по всей округе, совершая визиты без приглашения к остальным лордам. Любой разговор в его присутствии сводился в итоге к жалобам на безбожников, разоривших несчастный хегтигдем, безмерные выплаты пострадавшим и упреки короля в плохом управлении унаследованными землями. Седой рыхлый мужчина скулил, подобно побитой дворняге, и говорил, говорил без умолку, захлебываясь словами. Дело дошло до того, что его просто перестали принимать. И, приехав с очередным визитом, лорд Лэксеф топтался у въезда в поместье, пытаясь понять, куда это спешно «хозяин только что отъехал». В итоге обиженный на судьбу жалобщик стал навещать королевский замок, откуда его пока еще не гнали, разрешив донимать бесконечными разговорами тихо звереющих писарей в приемной.

Последним появилось семейство Дейста. Старый лорд в сопровождении старшего сына захватил с собой пятнадцать егерей и примчался по заснеженным дорогам, подобно бурану. Свалив неразобранные вещи на пороге поместья и оставив Боларда обустраиваться, лорд Дейста прихватил пять королевских гвардейцев и тут же направился к Кайлоку. Подняв на уши всю прислугу, красный с мороза старик нашел монарха за столом, заваленным бумагами, и с порога заворчал:

— Ты представляешь, эти мерзавцы решили взбаламутить мою армию! Мою! Армию!.. Поквитаться с тобой и помешать мне выжечь скверну на западном побережье!.. Мерзавцы…

Стремительно шагнув к заставленному снедью столу, лорд Дейста плеснул себе вина, положил кусок копченого мяса на краюху хлеба и вцепился в еду зубами. Потом повернулся к несколько ошарашенному королю, постоял мгновение в задумчивости и разыграл целую пантомиму с набитым ртом: приветствие его величеству от верного подданного, вопрос о разрешении попробовать угощение, благодарность за полученное разрешение и одобрение мастерству поваров. Закончив представление, старик продолжил жевать, выискивая глазами свободный стул.

Рыжеволосый гигант спихнул с ближайшего кресла свитки и жестом пригласил гостя устраиваться.

— Как дорога?

— Холодно и ветрено, чтоб у Гударов пятки позамерзали! Мне не привыкать, но ополченцы из-за морозов плетутся хуже обожравшихся речных крокодилов. Так мы и к лету не закончим набор желающих.

— Половину ты уже собрал, — ехидно заметил король.

Лорд Дейста лишь фыркнул в ответ, рассыпав крошки по коротко стриженной бороде:

— Да, я пока экономлю золото на найме, но если потащить эти несколоченные отряды к морю, пожиратели жира истыкают их стрелами и обратят в морских ежей. Мне же потом будут плевать в спину за то, что погубил ополченцев… А эти лодыри лишь пиво жрать горазды да в соседние деревни бегать за юбками. — Дожевав остатки мяса, лорд Дейста отхлебнул вина и повернулся к Кайлоку: — Кстати, я совсем забыл спросить: может, тебе помочь весной? Найдешь паршивую крысу, которая вздумала нагадить, да покажешь на нее пальцем? Побережье подождет, а я с радостью спущу ребятишек пощипать глупца, вздумавшего поднять руку на моего старого друга.

— Спасибо, не нужно, — усмехнулся рыжеволосый бородач. — Мне будет спокойнее, если ты весь набранный сброд отправишь подальше от города. И совсем не буду плакать, если из этих голодранцев вернется от силы десятая часть. Хоть на восточных дорогах спокойнее станет… Кстати, раз ты хочешь наполнить кубок снова, налей и мне, а то из-за этой бумажной возни даже горло промочить некогда.

Пока стремительный в движениях гость наливал вино, король устало потянулся и раздраженно сдвинул в сторону груду писем, освобождая свободное место на полированной столешнице.

— А чего сам? Больше некому? — поинтересовался лорд Дейста, протягивая кубок.

— Нидс пока слаб, приходится самому. Без должного пригляда всегда найдется хитрец, который попытается нагрести в карман от бегущих мимо денег.

— Это точно. За слугами надо присматривать с палачом за спиной. Чтобы помнили, кто в доме хозяин… Мне даже пришлось младшего в лагерь отправить. А то за фураж прислали счета, будто золотом скотину кормили. Пусть разберется и поотрывает головы жулью, вздумавшему меня грабить.

— Главное, чтобы твой сын… Как его? Хиарлосса?.. Чтобы Хиарлосса там не сцепился с дружинниками матери Мэры. Ее люди тоже стоят в лагере, следят за порядком.

Ланграссенский тролль лишь сердито фыркнул в ответ:

— Вот еще! Мне только Фьорстассэновской Вороны там не хватает! Ты отдал мне армию, и я за нее отвечаю! Вздумают в моем лагере рот не по делу открывать, я их или выпну домой, или прямо в ближайших сугробах и закопаю!.. Хе, хозяйка нашлась…

— Ладно, разберешься, — вздохнул Кайлок, поставив опустевший кубок на стол. — Есть что-нибудь срочное?

— Нет, я лишь забежал выпить хорошего вина, — расхохотался лорд Дейста. — Остальное расскажешь сам через пару дней.

— Расскажу… Рад был, что зашел… А то я уже устал видеть эти кислые рожи каждый день. Будто я враг каждого, кто держит ленный стяг над замком…

— Все, ухожу, ухожу… Можешь снова глотать бумажную пыль…

Лорд шагнул к столу, отрезал кусок хлеба, положил сверху мясо и направился в коридор, напоследок махнув рукой. Шагая по гулким плитам, старый Дейста жевал и криво улыбался неизвестному собеседнику:

— Это точно, чтобы помнили… Кто в доме хозяин… И как хозяин руки-ноги поотрывает любому, кто на семейное добро вздумает руки наложить… Любому…

— Ваше высочество, к вам госпожа Гудомилл.

Одетая в теплую вязаную кофту служанка склонилась в поклоне и приоткрыла дверь. В жарко натопленную комнату не торопясь вошла невысокая стройная женщина, одетая в темно-синее платье, сияющее золотой вышивкой. Наследник удивленно посмотрел на нежданную гостью и жестом пригласил ее в резное кресло у камина. Сам хозяин комнаты полулежал на кушетке, удобно устроившись в груде подушек и укрывшись теплой медвежьей шкурой.

Расправив плечи, мать Мэра присела напротив Нидса и заговорила, тихо роняя фразы:

— Я рада, что будущая опора королевства поправляется. Надеюсь, к лету вы сможете сесть в седло и порадовать себя охотой.

— Я тоже надеюсь, госпожа Гудомилл.

— Как я уже говорила королю, моя семья готова оказать помощь в поисках злоумышленников. Для меня большое горе, что в волнениях принимали участие жители приграничья. И пусть среди бунтовщиков не было никого из моего хегтигдема, но я все равно обеспокоена столь нежданным проявлением застарелой вражды и ненависти.

— Да, крестьяне Кэтэгринфлода до сих пор не могут простить отцу поражения в последней битве.

— Вы говорите о тех, чьи родственники были казнены за поддержку моей дружины, — поправила женщина собеседника, ласково улыбаясь. — Но как бы ни было, с той поры прошло уже много лет: и я, и король заключили мир. И, в отличие от баламутов, наши дома этот мир поддерживают всеми силами.

— Я знаю, — ответил Нидс, внимательно разглядывая гостью.

Он никак не мог понять, чем вызван этот визит, и теперь прислушивался к любым оттенкам голоса и наблюдал за мимикой на застывшем худом лице. Но привыкшая повелевать и прятать свои чувства мать Мэра не давала возможности прочесть затаенные мысли.

— Мне хочется, чтобы и Кайлок, и будущий король понимали: я не бью в спину. И не хочу, чтобы за чужие мерзости заставляли платить мой клан. Мы и раньше не раз сходились на поле боя, и если боги решат — то такое может случиться еще не раз. Но это будет честный вызов, это будет поединок на поле битвы, а не толпа оборванцев, вздумавших убить ни в чем не повинную женщину.

Мужчина помолчал, потом медленно кивнул:

— Я понимаю. И лишь готов повторить слова отца: мы заключили мир ради общего благополучия. И мы будем его поддерживать ради процветания и Гудомиллов, и Ресанренов. Мало того, престол заинтересован в дальнейшем укреплении личных и торговых связей.

— Пусть так и будет… Что касается личных связей… — Женщина на мгновение задумалась, но потом все же продолжила: — Надеюсь, Кайлок прекрасно понимает, что, отправив к нам свататься Халефгена, он поступил не слишком разумно. Все же за молодым человеком тянется несколько специфичная слава. Если уж королевский дом хочет породниться с нами, стоит говорить о более серьезной партии. Например, господин Гудернар. Очень многообещающий мужчина, отлично зарекомендовавший себя этим летом. Если наши отношения не будут испорчены в ближайшие дни, как я опасаюсь, то летом эту тему можно обсудить подробнее. Будущий военный кулак государства достоин, чтобы его ждала дома верная супруга из благородной семьи.

Ошарашенный Нидс перевел глаза на всполохи огня в камине и быстро оценил сказанное. Похоже, соседи решили не только забыть древнюю вражду, но и отозвались на многочисленные мирные предложения. Такой шанс не следовало упускать. Обратить опасного противника в возможного друга, породниться и укрепить шаткие тылы — о таком можно было лишь мечтать.

— Госпожа Гудомилл, для меня неожиданно услышать это, но я рад, несомненно рад… От себя хочу лишь добавить, что обязательно встречусь с отцом, и мы обсудим это предложение. Мало того… Я хочу сказать, что как бы ни показались вам странными или неприятными новые законы, но для близких друзей и тем более родственников мы всегда готовы пойти на уступки. В любое время. Я буду рад, если после завершения праздника вы останетесь на пару-другую дней и еще раз навестите меня и короля. Мы сможем детально обсудить и летнюю встречу, и любые иные вопросы. Для вас мы готовы пойти на уступки и предоставить любые льготы, которые можно будет согласовать при встрече…

Улыбка чуть тронула губы матери Мэры, и женщина попрощалась с Нидсом:

— Хорошо. Думаю, мы еще вернемся к этому вопросу через неделю. Я задержусь, чтобы потом не спеша обсудить наши проблемы без лишних глаз и ушей…

Еле слышно цокая каблуками, хрупкая женщина плыла по галерее в сопровождении личных телохранителей. Сбоку от матери Мэры серой тенью двигался брат Фойрадиск, бессменный альдст и «голос церкви Слаттера» при дворе короля. Монах еле слышно говорил, внимательно вглядываясь в темноту пустого коридора:

— Я рад, что вы нашли для меня пару минут. К сожалению, в поместье у вас просто не протолкнуться от соглядатаев.

— Я специально их собрала поближе, чтобы Кайлок не беспокоился зря.

— Разумно. Но вот пообщаться можно лишь так, урывками.

— А зачем нам лишний раз встречаться? Полагаю, мы согласовали все вопросы.

— Не совсем. Я до сих пор не получил от вас обещание поддерживать цер…

— Уважаемый альдст, не нужно бегать кругами, подобно беременной телушке. Если вы решились помочь мне, то должны понимать, что я не рыжий спятивший старик, который вздумал разрушать собственное королевство. И я своих друзей не бросаю ни в бою, ни после шумного пира. Мы, Гудомиллы, всегда держим данное слово и не забываем ни обид, ни пролитой вместе крови… Что именно вы хотите услышать от меня?

— Я говорю от имени всей церкви Слаттера. И я хочу, чтобы вы пообещали, что в случае поддержки новый король не будет преследовать ни патриархов, ни простых братьев.

— Я обещаю… Я не Кайлок и не собираюсь грабить храмы и отбирать подаренные земли. Мало того, мы хотим использовать всю накопленную в ваших руках мощь и привести государство к процветанию. Да, вы не станете выше короля и не будете диктовать нам, как следует управлять королевством. Но вы будете рядом. Король и церковь вместе и на века. Это нынешние правители предпочитают схему власти: один король — и церковный совет на побегушках.

— Это все, чего я хотел услышать, госпожа. Буду рад предложить вам любую помощь в выжигании скверны, сгубившей нынешнего правителя…

— Тогда я тоже желаю задать вопрос… С кем будет Храмовый орден? Сейчас его возглавляет Йорен. И это очень опасное оружие в неразумных руках.

— Мы сделаем так, чтобы острый клинок церкви не был направлен в сторону ваших последователей.

— Вы действительно сделаете это или лишь пытаетесь меня успокоить?

Мать Мэра вперила жесткий взгляд в лицо собеседника. Но брат Фойрадиск не смутился и повторил еще раз:

— Я обещаю, что выведу орден из игры. Монахи будут защищать церкви, монастыри, подавлять возможные волнения по вашему приказу. Для этого все готово. И нынешний патриарх ничего не успеет изменить, поскольку уверен, что именно он отдает приказы. Приказы, которые так и останутся лежать в сумках его гонцов — вместе с мертвыми гонцами…

— Хорошо, — расслабилась владычица. Застыв на мгновение, она взглянула на горбуна, открывшего одну из дверей в стене. — Вам пора… Это была последняя встреча. Думаю, в следующий раз мы увидимся при более благоприятных обстоятельствах.

— Надеюсь, король вас ни в чем не подозревает.

— Это уже неважно. Я только что бросила им сахарную кость. Ближайшие дни они не смогут думать ни о чем другом.

— А войска? Город и замок буквально забиты ими.

— Не страшно. Поверьте, мой друг, даже отличные доспехи не спасут их владельца, если удар наносит настоящий мастер в неприкрытую спину. Кайлок может посадить меня и других лордов в подвалы на хлеб и воду, но это уже ничего не меняет. Когда мы увидим первые весенние лучи, Фарэстаттен возглавит истинный король, который вернет себе захваченную узурпатором корону. Время Ресанренов прошло, хотя они и не подозревают об этом. Нам не нужны их подачки и разрешение жить на завоеванной предками земле. Мы сами будем решать, что нам делать и как править без чужих наставлений и глупых законов.

— Кто счел себя равным богам, должен быть готов познать их гнев и падение, — прошептал альдст.

— Совершенно верно… Вместе мы перевернем эту позорную страницу. Гудомиллы и церковь Слаттера. Как и завещано богами.

Серая тень скрылась за дверью, и черноглазый горбун закрыл за хозяином неприметную дверь. Мать Мэра с телохранителями продолжили свой путь, направляясь к крытой теплой повозке. Впереди хозяйку Фьорстассэна ждал праздничный ужин и отдых. Ближайшие дни обещали быть хлопотными, надо было как следует подготовиться…

Бросив испачканное чернилами перо на стол, король покосился на медленно вошедшего в комнату сына.

— Даже не представлял, сколько бумаг приходится писать, сидя в этом кресле. Удивительно, что ты не зачах здесь еще раньше… Что стряслось, если ты поднялся с постели?

— Можно сказать, что мне надоело отлеживать бока, и это будет отчасти правдой. А можно сказать, что я удивлен неожиданным визитом нашей соседки. И это тоже будет правдой.

— Что? Проклятая старуха решила навестить тебя? После того как отправила наемников за нашими головами?

— Ну, — Нидс доковылял до пустого кресла и аккуратно устроился в нем, — про ее участие мы можем лишь гадать. Доказательств нет. Мало того, этот глупый бунт сильно напугал всех лордов. И госпожа Гудомилл решила помириться с королевским домом. Видимо, до нее все же дошло, что с нами лучше торговать и жить в мире, чем устраивать очередную кровавую заваруху.

— Что она предложила? — Рыжеволосый старик подался вперед, так его заинтересовали слова сына. — Ведьма решила отказаться от притязаний на трон?

— Вряд ли. Но она готова подыскать хорошую пару Гудернару. Братишка сумел этим летом произвести приятное впечатление на соседей. Бравый вояка, не испачканный в политике, не потерявшийся в бутылке и не протирающий рясу за грудами книг. Человек, способный оставить многочисленное потомство.

— Потомство… Хитрая бестия. Она наверняка уже подумывает, как продвинуть неродившихся детей поближе к трону… Тебе надо озаботиться этим, мой сын! Я знаю, как ты любишь дочь, но для престола нужен наследник. И очень неплохо, если это будет твой мальчик, а не сын Йорена или тем более Гудернара.

— Конечно. Я вот прямо сейчас все брошу и пойду в спальню — спасать королевство.

Кайлок на мгновение смутился, потом рассмеялся и махнул рукой:

— Ладно, можешь отдохнуть до весны. Подготовься и приступай к решению новой проблемы спокойно и без спешки. Так же обстоятельно и неторопливо, как ты делаешь все остальное…

— Как бы ни было, я предлагаю обсудить это втроем: ты, я и мать Мэра. Она согласилась задержаться на неделю после праздников, чтобы встретиться без лишних свидетелей и согласовать детали… Мне пришлось пообещать ей, что, если все будет хорошо, мы тоже пойдем на уступки и смягчим законы для будущих родственников.

— Разумеется, — не задумываясь, отозвался король. — По такому случаю я готов предоставить им любые скидки. Если клан Гудомиллов решил закончить вражду, это можно лишь приветствовать.

Нидс помолчал, крутя в руках трость, потом тихо спросил:

— Но если за нападением стоит все же мать Мэра, что мы будем делать?

— Во-первых, мы узнаем сначала правду, — ответил Кайлок, и его глаза загорелись недобрым огнем. — Во-вторых, если это дело рук хитрой лисы, то мы найдем способ поквитаться. Да, новых родственников нельзя будет показательно казнить на площади. Но помочь подавиться куском пирога или сломать шею на охоте — богоугодное дело. Думаю, что Фриддэф только скажет нам спасибо, если мы тайно принесем в жертву этих мерзавцев…

— Хорошо… Но ты прав, надо сначала выяснить, кто наш враг, посмевший ударить так подло… И понять, чем вызвано это предложение: страхом перед нашей справедливой яростью или попыткой замести следы.

Король медленно поднялся, подошел к сыну и похлопал его по плечу, с грустью разглядывая осунувшееся лицо будущего правителя государства:

— Найдем. Золото развяжет любые верные языки. Не успеет закончиться этот год, как мы получим имена. И тогда враги проклянут небеса, позволившие им напасть на мою семью… — Кайлок выпрямился рядом с креслом и усмехнулся. — Мы готовы. Войска собраны и расставлены на позициях. Гудернар, как боевой конь, роет копытами землю и мечтает о заварушке, чтобы бросить туда латников. Храмовый орден забил своими монахами всю округу и ждет приказов Йорена. Гвардия и гномы контролируют каждый чих в замке и в десяти кварталах вокруг. Подземный престол подтвердил свою готовность оказать любую помощь, если этих двух тысяч бойцов будет мало… Когда лорды услышат свой приговор, они склонят головы и дадут нерушимую вассальную клятву. После чего вернутся домой в сопровождении чиновников и преданных нам людей. Блэтэлла не только принесет нам весну, это будет первый месяц, когда мы перестанем оглядываться на своенравных подданных, возомнивших себя равными короне. Наступают новые времена.

— Жаль, что Халефген не посмотрит на предстоящую церемонию. Слуги говорят, что он сумел удрать в город и забился в какую-то нору. Братец никак не может привыкнуть, что свободной жизни скоро наступит конец.

— Ничего, как дети пойдут, так и остепенится… Кстати, на свадьбу можно будет ведьму пригласить. Заодно и о предстоящей помолвке объявим. Думаю, что кандидатура у соседей давно готова. А после Гудернара и ты с мальчиком подоспеешь.

— Эк тебя с наследником разобрало. — Нидс лишь крякнул с досады. — Как по писаному, одно к другому складываешь.

— Правильно, чего тянуть. Боги любят нас. Вот и помогают. Одно, другое, бусина к бусине. Мне бы только на внука еще успеть полюбоваться, на его первую стрелу и на первого добытого им кабана. Надеюсь, доживу до этого. Потому как очень хочу.

— Значит, доживешь.

Будущий король медленно поднялся из кресла и встал рядом с отцом. Тяжело опираясь на трость, он посмотрел на заваленный бумагами стол и повернулся к старику:

— Здесь всегда сбывается то, чего ты хочешь. Поэтому и внука понянчишь, и лук со стрелами для него справить успеешь… Бросай все дела, пойдем спать. Послезавтра у нас тяжелый день, надо успеть набраться сил…

В кромешной тьме еле слышно дышал человек, изредка ворча что-то сквозь сон. Издалека долетали звонкие шлепки капели, иногда шуршал песок в боковых штольнях. Но удобно устроившийся на раскатанной шкуре Хейдер спокойно спал, не обращая внимания на звуки подземного лабиринта. Чуткое ухо не слышало, чтобы скалы жаловались на непосильную тяжесть и грозили обвалом, вот и спал бастард без сновидений и тревог.

Верхом на оборотне парень успел домчать до северных предгорий Брэндабергена прежде метели, укрывшись от непогоды в скалах. Освобождаясь от наездника и лямок поклажи, Варулл застывал на половине трансформации и походил на гротескную пародию на гнома: огромный мужичина с мордой волка и лоснящейся шерстью по человеческому телу. Путешествие по болотам и лесам благотворно повлияло на угасший было разум, и хищный зверь уступил место разумному созданию, появляясь лишь в случае необходимости. Хейдер с удовольствием общался с попутчиком вечерами перед сном, обсуждал заинтересовавшие бастарда вопросы: историю клана Утэссот, таинства работы с огнем, особенности использования оружия в запутанных подземных туннелях. В свою очередь бастард рассказывал, как проще поймать оленя, как лучше определить направление ветра и замаскировать собственный запах, как не попасть в хитрую ловушку на волка или медведя в лесу.

Добравшись до первых гранитных глыб, гном покрутил носом и ткнул крючковатым пальцем в непролазный кустарник:

— Там. Старые шахты делали с отводами для воды, потом по ним же сбрасывали пустую породу. Самый простой способ попасть внутрь и пройти мимо крепости — это забраться в заброшенные города клана Аска. Там нам не страшны ни морозы, ни снег.

Покосившись на заботливо укутанные сани, Хейдер вздохнул:

— Придется тащить на себе продукты и оружие. Может, все же дальше поднимемся, ближе к перевалу? По снегу проще грузы тянуть.

— Когда родня ушла на юг, последние мастера завалили ворота рядом с людьми. Лучше попытать счастья здесь, чем терять время и возвращаться назад.

— Родня? — не понял бастард. — Вы же сразу перебрались в Огаттеслутас, а здесь обитали Аска.

— Все гномы — родня, — отрезал оборотень и затрусил к кустам. — Пошли, милорд. Продуктов нам хватит до выхода к морю. Там или я найду спрятанные припасы, или пойдем охотиться. Олени с любой стороны гор одинаковы и полезны…

Повернувшись на бок, бастард нашарил рукой мохнатое тело рядом. Почесав шерсть, мужчина хотел было заснуть снова, как услышал довольное урчание в ответ. Открыв висящий на поясе мешочек с кресалом, Хейдер высек огонь и запалил крошечный факел в изголовье лежки. Сбоку от расстеленной шкуры лежал мохнатый кот с бурой шкурой, украшенной редкими пятнами. Кот, размерами превосходящий медведя. Настороженно косясь на огонь, зверь принюхался к человеку и замер в недоумении.

Еще не проснувшись окончательно, бастард протянул руку и снова начал чесать смутсага за ухом, тихо бормоча вслед рокочущему мурлыканью:

— Какой кот в гости пожаловал… Большой, пушистый… Я люблю котов. Жаль, сметанки для тебя нет… Дома всегда любимцу своему сметанку давал. Он как с охоты вернется, так у печки сядет и ждет, когда я из казармы вернусь. Хвост дыбом поднимет и орет, стервец, ждет чего-нибудь вкусненького… Хороший кот был, жаль, оставить пришлось… — Подперев рукой голову, мужчина разглядывал гостя, продолжая теребить загривок зверя. — Интересно, ты чей? Вон у тебя ошейник наборный, с узорами. Значит, не просто бродячая животина. Значит, хозяин где-то ждет. А ты тут прохлаждаешься… Надо будет навестить его, успокоить. А то волнуется поди…

Чернильным пятном рядом с освещенным пятачком появился оборотень. Монстр бесшумно сел рядом, втянул в себя воздух и тихо заворчал. Смутсаг повел ухом в его сторону, но продолжил лежать, мурлыкая.

— Пр-р-рости, милорд, я недоглядел, — вздохнул Варулл.

— Ты о чем? — удивился бастард.

— Он мог убить тебя. Это его территория, они убивают чужаков, кто смеет пересекать границу. А я ушел в шахты и бросил тебя.

— Мы уже сутки идем по тоннелям, не встречая ни живых, ни мертвых, только пыль вокруг. С чего бы нам волноваться?

— Я должен был предвидеть, — упрямо склонил голову гном. — Даже то, что смутсаги исчезли в местных горах столетия назад, не оправдывает мою беспечность. Я вернулся, как только почувствовал его след, но все равно опоздал.

Хейдер сел, потянулся и нашарил бутыль с водой. Утолив жажду, с интересом посмотрел на замолчавшего «кота» и спросил напарника:

— Интересно, раз ты его сразу не заметил, то он пришел откуда-то издалека. Может, на шум, может, на дым костра.

Оборотень чуть наклонился, разглядывая еле видный в слабом свете ошейник. Зверь тут же напрягся и тихо заворчал. Так же медленно качнувшись обратно, Варулл произнес:

— Я думаю, тебя мой запах спас. От тебя больше пахнет мною, чем человеком. Вот он и не тронул… Но слушать нас не станет, это боевой смутсаг. Специально тренированный для войны в подземельях.

— И кто хозяин?

— Сыновья Сэттена.

— Тролли? — Брови Хейдера полезли вверх. — Это же сказки, что тролли существуют. Сказки про двухстэговых великанов-силачей, спящих в снегу и обитающих в пещерах у подножий гор.

— Фотт'н йотт[65] — не сказка. Просто они ушли, покинув обжитые леса. Ты не заметил, что везде, куда приходит человек, не остается места для коренных жителей? Вы терпите рядом с собой лишь дичь, которую можно убить и съесть. А другим охотникам говорите: «Этот лес теперь мой, убирайтесь!»

— Я так не говорю, — поправил оборотня мужчина. — Я сам вырос в лесу и знаю его законы. А еще я ношу клеймо раба, поэтому говорю с другими не как зажравшийся лорд с высокого трона.

Варулл помолчал и хмыкнул в ответ:

— Наверное, это так. Поэтому я и пошел за тобой… Хорошо, если мой милорд останется таким, когда возьмет свою крепость.

— Останусь, или боги покарают меня…

Не став продолжать разговор, молчаливый попутчик вернулся в свою странную форму полугнома-полузверя и начал разжигать костер. Мохнатый смутсаг перебрался подальше от огня к стене, где и устроился на песке, с интересом разглядывая гостей подземелья. Хейдер попытался было угостить огромную кошку копченым мясом, но та понюхала незнакомую еду и отказалась.

Дождавшись, когда путники позавтракают и соберут вещи, бурый хищник выбрался в коридор и посмотрел на навьюченных бойцов.

— С собой зовет, — проворчал Варулл. — Зверь молодой, недавно ошейник получил. Значит, где-то рядом должны быть йотты.

— Думаешь, они нас пропустят? Если тролли заняли подземные города, им могут не понравиться чужаки.

— Мы, родственники Йюллара, никогда не обижали сыновей Сэттена. Это вы, люди, жгли их пещеры и убивали смутсагов. А мы жили в мире и делились куском мяса и солью. Наши дети играли с котятами, пока тем не ковали доспехи и не отправляли на защиту городов. Нам нечего делить.

— Хорошо бы сказать этим самым йоттам, что я тоже не враг гномам и другим подземным жителям, — с сомнением пробормотал Хейдер. — Сам понимаешь, я смогу справиться лишь с одной такой кошкой, но пара меня порвет на кровавые лоскуты.

— Скажешь, — отрезал оборотень, шагнув в коридор. — Сам и скажешь. А я подтвержу. Будущему лорду надо уметь договариваться с соседями. А раз йотты пришли сюда, они вряд ли уйдут обратно во тьму. Что-то заставило их покинуть насиженные места. И надо узнать, насколько опасно это «что-то». Моему клану надо знать, с чем придется сразиться, когда твой хегтигдем займет перевал, а Гэйлин Утэссот приведет родню в эти подземелья…

Ближе к вечеру путники добрались до окраин подземного города. Резные арки проходов мелькали в тусклом свете чадящих факелов. Разрушенные временем плитки мостовых сменялись ажурными мостками, переброшенными через бездонные провалы. Один зал плавно переходил в другой, а путешественники все шли и шли. Лишь чаще стали мелькать бурые и черные спины смутсагов на соседних галереях, да изредка доносилось сердитое мяуканье, эхом разносясь вокруг.

Наконец проводник легко вбежал в украшенный глазурью дворик, сжатый с трех сторон многоэтажными домами, которые вросли крышами в гранитный потолок пещеры. Развалившись рядом с мраморным крылечком, зверь прищурил глаза и сделал вид, что дремлет.

Оборотень аккуратно сложил на чисто выметенные плиты поклажу, после чего сел рядом, сняв пояс с оружием. Но меч устроил так, чтобы мог обнажить его в любой момент.

Хейдер посмотрел на попутчика и поступил так же: заплечный мешок и торбу с продуктами поставил сбоку, оружие сложил под правую руку и замер неподвижным истуканом слева от Варулла.

Догоревшие факелы пришлось сменить дважды, пока из глубины одного из домов донесся легкий шум. Бастард мог поклясться, что все это время их внимательно разглядывали невидимые глаза.

Тяжело шагая, на крыльцо выбрался хозяин дома. Сгорбленный тролль с тронутым серебром голубым мехом походил на вставшего на дыбы медведя с почти человеческим лицом и вытянутыми до колен руками. Гигант с трудом наклонился, проходя в двери, и теперь застыл на холодных плитах двора рядом с довольным смутсагом, вскочившим на ноги и заурчавшим от удовольствия. Зверь явно гордился своей находкой и показывал хозяину, какую диковинку он привел.

— Народ фотт'н йотт хочет знать, кто потревожил наши границы, — пророкотал тролль.

Подняв волчью морду, Варулл ответил:

— Кузнец клана Утэссот и друг пришли к вам, живущие во тьме.

— Утэссот? — удивился гигант, внимательно разглядывая гостей. — Что делать изгнанным в наших землях?

— То же, что и вам. Мы возвращаемся домой.

Между открытых окон пронесся еле слышный шелест: в домах собрались многочисленные зрители и внимательно слушали каждое слово, донесшееся с площади.

— Да. Мой клан идет домой в горы. Скалы Огаттеслутас так и остались мертвыми, не подарив нам ни радость домашнего очага, ни металлов или угля. Поэтому мы хотим увидеть снега Фьерранлонда хотя бы через перевал. Хотим восстановить заброшенные города, прикрыть спину братьям, которые дерутся на юге.

— И изгнать мой народ? — вздохнул тролль, сгорбившись еще сильнее.

— Разве уважаемых йотта обидели наши слова? Разве кто-то из детей и внуков Троллудов, бородатых гномов, посмел поднять руку на добрых соседей? — вмешался в разговор Хейдер, не дав оборотню ответить.

Надолго замолчав, седовласый гигант разглядывал дерзкого человека, посмевшего помешать чужой беседе. Бастард не двигался, нока тролль буравил его недобрым взглядом, потом услышал вопрос, адресованный гному:

— Кто этот «друг», не знающий правил приличия?

Варулл недовольно оскалился в сторону Хейдера, потом все же ответил:

— Это мой лорд. Он сохранил мне жизнь, и теперь я сопровождаю его домой, на перевал. К Лэгпассе, которая должна принадлежать ему по праву крови.

— Дейста?.. Младший человек, изгнанный из клана?.. Я слышал про него. Глупый человек, дающий неразумные обещания.

— Надо же, даже под землею слышали обо мне, — вздохнул Хейдер. Потом расправил плечи и с усмешкой спросил: — Но разве почтенные йотта слышали, чтобы я не сдержал данное мною слово?

— Ты слишком молод, чтобы твое слово что-либо значило, — пренебрежительно отмахнулся тролль.

Но бастард не позволил смеяться над собой. Его голос налился силой, прорезались жесткие нотки:

— Я хожу во тьме с тех пор, как покинул родной дом. И больше получаю помощь от Гударов, чем от светлых богов. Люди смеются мне вслед и плюют, обвиняя в нарушении заветов предков. Мне говорят, что я должен сдохнуть в канаве, потому что посмел взять силой обещанные отцом земли. Но это семейные проблемы, которые я решу самостоятельно. А вот что мне может сказать тень из легенды, шагнувшая на мостовые гномьего города? Чего стоит твое слово, чужак среди скал, чтобы я мог его взвесить и сравнить с моим?

На площадь волной накатил шум: в окна высовывались рассерженные морды и кричали что-то на непонятном языке. К сожалению, Хейдер не мог разобрать ни слова, он успел освоить лишь несколько диалектов гномьего и не понимал древние наречия других народов.