Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена Борисов Олег
Не дожидаясь, когда хозяин дома ответит, бастард медленно встал и заговорил снова:
— Гномы приняли меня, признав за мной право на оружие. Темные боги сохранили жизнь, когда я гремел цепями в каменоломнях и дрался с моим верным другом в пещерах Огаттеслутас. Пусть мое имя треплют бродяги Фарэстаттен, но я иду к своей цели и достигну ее. Я стану хозяином Мертвого перевала, закрыв грудью соседей с юга. Я открою рынки для гномов Фьерранлонда и рыбаков Эльгсенваттена. Я буду драться за свою свободу и право моих будущих подданных жить мирно и в достатке в зеленых долинах и между горных кряжей, потому как я это пообещал. И я это сделаю. А что можешь сказать ты, тень былого могучего народа?
— Слова… — тихо прошелестел в ответ тролль, скривив морду. — Я слышу лишь, как мальчик звенит языком, прерывая разговор действительно достойных и мудрых мужей.
— Я — делаю, — оборвал гиганта Хейдер. — И пусть где-то ошибаюсь, но я иду вперед, а не стою на месте. Даже твой смутсаг признал меня, не тронув и когтем. Признал человека, имеющего право говорить и действовать. А где твои дела, подтверждающие каждое слово? Где они? — Бастард, шагнув вперед, посмотрел на скрытые во тьме окна и продолжил бросать слова вверх, где они эхом начали гулять между каменных стен: — В гранитных городах Ока отверженных я видел бойцов Утэссот. Сотни лет они готовятся вернуться домой, куют оружие и тренируют дружину. Они дали слово, и они сдержат его. Я видел это… В зеленом мареве подземелья я держал золотые монеты, чтобы оплатить свою свободу. Я дрался за это и получил награду. Я держал это золото в ладонях и сыпал его под ноги стражу подземелья. Я выжил и победил… Меркер пытался убить меня, бросив горы на голову раба. Королевские ратники и наемные убийцы полосовали меня мечами и дырявили стрелами, но я выжил… Через мрак подземелий и снежные пустоши, через болота и леса я пришел сюда. Пришел, чтобы сказать: я, лорд Хейдер, иду домой. Я иду на мои земли, чтобы стать тем, кто я есть… И хочу услышать: кто вы, скрытые во тьме? Где великий и могучий народ, сказки про который до сих пор слагают в бескрайних просторах Фарэстаттен? Кто здесь и сейчас говорит со мной, обвиняя в пустословии и насмехаясь над человеком, действительно живущим во тьме?
Сидящий у ног тролля смутсаг резко повернул голову и одним прыжком перемахнул через ближайший подоконник. Через несколько тапп на крыльцо стали выходить грациозные звери, окружавшие сгорбленного старика, который с трудом переставлял ноги. Опираясь на почерневшую от времени клюку, древний йотта медленно подошел к крыльцу, касаясь свободной рукой спин окруживших его зверей. Постояв, он аккуратно спустил одну ногу, потом другую. Так, постукивая окованным сталью посохом, старик выбрался на площадь и подошел к замершему в поклоне седому гиганту.
— Наставник, я…
— Ты слеп, как новорожденный котенок, — просипел старик. — Вместо того чтобы видеть, ты холишь чужую обиду, закрыв глаза. Не о делах прошлого надо говорить с гостями, не о покрытых пылью заброшенных городах. Надо спросить о другом…
Шаркая ногами, древний тролль медленно подошел к Хейдеру и протянул к его груди ладонь. Прошептав что-то, старик прислушался.
Мужчина ощутил, как неожиданно нагрелся медальон, спрятанный от любопытных глаз под рубахой. Слабо кольнуло в груди, но боль тут же прошла, оставив после себя лишь слабое жжение на коже и легкое покалывание в кончиках пальцев.
— Откуда у тебя это? Где ты взял фьорбаннелз?
Всхрипнув, оборотень сиплым голосом ответил за бастарда:
— Это мой дар. Я хранил его долгие годы и подарил милорду от чистого сердца. Я не знал, что это…
— Да, я вижу… Проклятие богов фьорбаннелз нельзя украсть или взять силой. Народы, давно сгинувшие во тьме, собрали окаменевшие слезы богов и превратили в украшения. Страшные украшения, способные выбирать, кто достоин носить их рядом с сердцем… Это было очень давно, когда боги еще не успели передраться на небесах и не разделились на светлых и темных… Но теперь, когда люди заполонили наши земли, ты, странный человек, носишь на себе отметку самой Комбрены. До самой смерти богиня будет присматривать за тобой, играя с дарованной тебе судьбой. Ибо ты принял фьорбаннелз и разделил его проклятие перед роком. И сколько бы тебе ни осталось, ты теперь будешь совершать подвиги и творить чудеса, потому как избран богами, а не назначен глупыми людьми…
— Я всего лишь воин, который хочет вернуть свой хегтигдем, — тихо прошептал Хейдер.
— А я всего лишь наставник домашних любимцев и лекарь для больных и увечных… Я — последний из древнего рода, вернувшийся в эти мертвые стены с остатками фотт'н йотт. Три сотни родных и близких — вот и все, что осталось после атаки проклятых люрвигов, как их называют лилла-тро… Сначала дикие звери, потом люди, а напоследок затаившиеся люрвиги… И мой народ исчез. Не прошло и трижды по тио лет,[66] как йотт растаяли во мраке тьмы.
— Почему? — не выдержал мужчина.
— Потому что мы одни. И наша свеча на ветру гаснет.
— Тогда спроси себя, арьевьорда,[67] зачем брести в одиночестве среди мертвых скал, когда можно опереться на плечо друга? Посмотри на меня… Пока я был один, меня изгнали из дома, продали в рабство и обрекли на смерть. Но теперь я опираюсь на поддержку друзей, доверивших мне право победить или умереть. Зачем гибнуть здесь, теряя родных и близких, когда можно позвать на помощь бывших соседей и вместе с ними снова зажечь огонь потухших очагов?
— У нас нет друзей.
— Так примите новых! Откройте сердце и скажите себе: вот пришли те, кто разделит с нами хлеб и соль, кто встанет плечом к плечу в годину беды и станет названым отцом для новорожденного. Утэссот возвращаются домой. Не успеет снег сойти и вернуться вновь, как они снова разожгут жаркий огонь в кузнях и пробудят звоном молотов древние города. И когда гномы вернутся, задай себе вопрос: стоит ли прятаться и умирать во тьме, когда можно жить рядом с добрым другом, готовым протянуть руку помощи? Подумай, арьевьорда, здесь есть о чем поразмыслить.
Старик долго стоял молча, опершись костлявой ладонью о грудь человека. Многочисленные смутсаги перестали кружить вокруг своего воспитателя и разлеглись по двору, подобно разноцветному пушистому ковру. Жалкие остатки могучего народа троллей спустились вниз, заняв тонкую балюстраду на первом этаже, окружавшую двор. Гиганты молча разглядывали странных гостей: мужчину, склонившего голову к древнему мудрецу, и полугнома-полуволка, играющего с маленькими котятами, которые облепили его с ног до головы.
Наконец старик с горечью произнес:
— Боюсь, мы не дождемся твоих друзей, избранник богини смерти. Мы здесь уже год. И с первыми морозами в наши владения вторглись тысячи лилла-тро. Они разграбили кладовые, заполонили подземные города. Мы теряем в схватках с ними лучших питомцев. Еще две или три такие битвы, и бесчисленная зеленая орда сметет нас. Так же, как они убивают моих воспитанников, они убьют и последних из фотт'н йотт. Смерть поселилась в наших очагах, и нет нам спасенья.
— Лилла-тро? Гоблины?.. Ты говоришь, они напали первыми или ваши защитники атаковали нарушителей границ? Кто первым ударил, арьевьорда?
— Разве это важно, — неохотно ответил мудрец. — Кровь пролилась, поздно спрашивать, кто первым обнажил оружие.
— Значит, переговоров не было, — вздохнул бастард.
Накрыв рукою иссушенную веками ладонь собеседника, он посмотрел в печальные глаза старика и медленно произнес, тщательно выговаривая каждое слово:
— Насколько я знаю, гоблины не любят скалы. Сюда их наверняка загнали морозы и пурга. Здесь ваша малочисленная охрана атаковала чужаков и положила начало бессмысленной войне. Я думаю, что это надо прекратить. Потому как вам нечего делить…
— Мы не можем, — прошептал старик.
— Я иду домой. Там, под ярким солнцем, найдется место и крестьянам с рыбаками, и гоблинам. Когда я верну перевал, я щедро одарю воинов, поддержавших меня. Я ходил по этим землям несколько раз с торговыми караванами. Места хватит всем. И Мертвый перевал станет живым. Нужны лишь желание и труд… Дождитесь гномов, которые возвращаются домой, и примите их как друзей. А я пойду разговаривать с гоблинами. Им также предстоит сделать выбор: или поддержать своего лорда и обрести дом, или скитаться по чужим горам, платя жизнями за каждый шаг.
— Лилла-тро не пойдут с тобой. Они никогда не слушали людей.
— Пойдут, — усмехнулся Хейдер. — Пойдут или погибнут. Настали жестокие времена. И либо твою спину прикрывает друг, либо твои кости достанутся падальщикам… Выбор прост: или со мной, или во тьму. Ты сам сказал, арьевьорда, что Комбрена выбрала меня. И лучше драться плечом к плечу с избранником богов, чем пасть от его меча.
Медленно посмотрев на молчаливую толпу вокруг, бастард повторил еще раз, убеждая самого себя:
— Они пойдут. Как и другие. Лорд Хейдер вернется домой и подарит мир жителям перевала. Какого бы цвета они ни были…
ГЛАВА 15
Блэссилла, третья неделя, «королевские» дни
(32-й день 2-го месяца)
Вчерашний день закончился всеобщим раздражением. Король рассердился на упрямых лордов, бубнящих про свои вольности, лорды разозлились на короля, обвинявшего верных подданных во всех смертных грехах, патриархи сорвали голос сначала в попытках примирить враждующих, а потом отбиваясь от обвинений в любви к золоту и бесконечным поборам, наложенным на паству.
Потеряв целый день, к вечеру так и не начали обсуждать новые законы, подготовленные королевским домом. Не желая больше тратить время, Кайлок просто приказал раздать приготовленные свитки и отправил всех отдыхать. Его величество прекрасно понимал, что вместо отдыха благородных гостей ждет паршивая ночь, слезы по утраченным вольностям и желание вцепиться ему в глотку. Пожелав хорошего сна, король закончил аудиенцию.
К полудню ворота замка снова открылись, и гости потянулись в ярко освещенный зал. Как было указано в конце каждого документа, сегодня следовало принять новую присягу, сложив «избыточные вольности» к ногам короны, и насладиться праздничным обедом. После чего вечером ожидали торжественный парад и городские гуляния.
Выстроившись полукругом перед троном, мужчины и женщины тихо перешептывались. Вольные владыки хегтигдемов смешались с сопровождавшей их челядью и зло смотрели на пустующий помост. Большую часть дружинников и телохранителей оставили у входа в зал рядом с мрачной личной королевской охраной. С собой благородным господам позволили провести лишь безоружных сопровождающих. Но личное оружие титулованным гостям все же оставили, не посмев унизить столь наглым предложением.
Несмотря на толпу богатых горожан, сгрудившихся вдоль стен, атмосфера в зале тихо накалялась. Мелькающие между собравшимися праздничные белые одежды патриархов не могли разбавить многочисленные темные пятна гвардейцев, сбившихся в кучки поближе к центру зала. Предстоящая церемония принятия присяги тем временем колебалась между легкой истерикой и кровавой свалкой, не желая поворачивать в мирное русло.
По залу прошелестел тихий вздох, и все головы, как одна, повернулись к трону. Медленно вышагивая, к украшенным багровым ковром ступенькам двигался наряженный господин с позолоченным жезлом в руках. Замерев у края ковра, мужчина вздернул острый нос и визгливым голосом объявил:
— Его величество король Кайлок Мудрый, владыка и повелитель Фарэстаттен! Его высочество принц Нидс, верный помощник короля! Его высочество принц Гудернар, опора и защита трона! Его высочество принц Йорен, патриарх Храмового ордена!
Громыхнул жезл, и королевское семейство проследовало в зал. Рыжебородый гигант занял трон, а его сыновья устроились на креслах с резными спинками, установленных по бокам от короля.
Обежав глазами зал, Кайлок громко произнес, и его голос прогремел над замершими гостями:
— Вчера мы обсудили новые законы, благодаря которым раз и навсегда будет пресечена возможность замышлять зло против престола, а также все попытки устраивать бунты и прочие волнения! Сегодня, сейчас корона примет клятву верности от своих подданных, готовых поддержать нас в трудный час, а не продолжать баламутить ни в чем не повинных горожан и крестьян во благо врагов внешних и внутренних!.. Кто из лордов первым преклонит колено перед своим повелителем и прочтет клятву?
Сбоку от матери Мэры появился невзрачный человек в сюртуке писца, буром плаще и с кучей писем в руках. Внимательный взгляд успел бы заметить, что наряд сидит на его господине криво, едва не расползаясь по швам на крепкой фигуре. Незнакомец еле слышно скороговоркой зачастил хозяйке на ухо, успевая косить глазом на невозмутимых молодых девушек, оградивших главу клана от чужаков:
— Кандальник подтвердил, он выступит первым. Монах успел заболтать старика и выпустит того следом. Старому идиоту заморочили голову, нашептав про роспуск Храмового ордена, разгон совета и прочие ужасы. Как только ударит колокол, по всему городу наши люди начнут смуту, заявив, что Бьофальгаф взбунтовал гвардию и убил короля. Храмовники тут же удавят верных Йорену людей, и орден будет выполнять приказы альдста. Надо лишь, чтобы король сорвался и устроил какую-нибудь глупость.
— Он сорвется, — кончиками губ улыбнулась мать Мэра. — Старик с утра вне себя от бешенства. Вчера вечером я неплохо повеселилась, разглядывая постные рожи милых лордов, осознавших всю глубину предстоящих неприятностей. Кайлок просчитался, надеясь на покорное блеяние. Все же мы получили свои земли не за любовь к королю, а завоевали их с оружием в руках…
Растолкав людей впереди себя, на открытое пространство вышел красный от ярости лорд Рестед. Глядя прямо в глаза своему повелителю, он закричал, и эхо испуганно метнулось в зал, уколовшись о закрытые витражные окна:
— Присяга?! Кому, хотел бы я знать?! Кому я должен присягать, заплатив кровью моего отца и деда за разоренные земли на границе королевства?! О какой верности может идти речь, если вместо обещанной защиты и помощи я получаю лишь бесконечные бумаги с описанием налогов?! И это в то время, когда проклятые орки без перерыва терзают мою землю набегами!.. Скажи мне, могучий король, в чем я должен присягать тебе и короне, если вместо настоящей поддержки я вижу лишь толпы крыс с гусиными перьями в лапах, которые рыскают по всему хегтигдему!
Кайлок наклонился вперед, наливаясь желчью, и проорал в ответ, не желая сдерживать переполняющие его эмоции:
— О чем может говорить человек, ни разу не обнаживший оружие за своего короля?! Твой дед и отец были благородными людьми, проливавшими со мной кровь на поле брани, а их сын смеет жаловаться на тяготы и лишения, вцепившись в дарованный надел, подобно клещу! Если тебе так трудно править унаследованными землями, так положи меч к моим ногам и скажи: «Хватит, я не хочу больше нести столь тяжкую ношу!» Так ведь нет, ты с упорством нищего держишься за Фэттигамрэден, но не желаешь поступиться чужими вольностями, доставшимися тебе по недоразумению!
— Отец… — попытался вмешаться в спор Нидс, но король лишь яростно рявкнул в его сторону:
— Я знаю, о чем говорю! И как говорю!..
— О да! — тут же вновь перешел в атаку Рестед. — Мой любимый король способен лишь требовать бросить к его ногам меч, не послав на помощь ни единого солдата, ни паршивой алебарды или копья! Мой король способен лишь брать, возвращая в ответ упреки и оскорбления! Нужен ли нам такой король?!
— Что?!! И после такого ты еще смеешь называть себя лордом?! Ты, паршивый недоносок, вздумавший выступать от имени своего надела?! Вы слышали? Слышали, что он говорит?! Теперь я вижу, с чего начинается «истинная» любовь моих хитрозадых подданных! Я вижу того, кто готов ударить в спину, кто лишь ждет момента, чтобы разрушить с трудом созданное государство! Не удивлюсь, если твоим грязным золотом заплатили наемникам, посмевшим напасть на мою семью!
— Ложь! — завопил застывший перед троном мужчина. — Я готов послать вызов любому в этом зале, чтобы защитить свои честь и достоинство! Если бы мне хотелось проткнуть чье-нибудь царственное брюхо, я бы немедленно прислал андарра![68] Никому не позволю мешать мое имя с грязными наемниками в одну вонючую кучу! Королю следует хорошенько поискать среди отребья, заполонившего замок, а потом уже тыкать пальцем в людей, на чьих костях выстроен Фарэстаттен! Мои предки завоевали для меня Фэттигамрэден, и ни боги, ни спятивший от злобы старик не смогут лишить меня завоеванных земель!
— Господа, господа! — Надтреснутый голос зазвенел над остолбеневшей толпой, и сбоку к спорщикам выбрался бывший владыка Храмового ордена, старый Кригэре.
Лицо старика осунулось, глаза слезились, глубокие морщины прорезали лицо. Тонкий шрам росчерком устремился вниз от правого угла рта, багровой полосой разделяя короткую седую бороду.
— Господа, я прошу вас прекратить! Как можно говорить в таком тоне, бросая друг другу в лицо обвинения в предательстве и убийстве! Я прошу вас успокоиться, сейчас не время…
— Чертов старик, — рассерженной кошкой прошипела себе под нос мать Мэра. — Как бы все не испортил…
Кайлок откинулся на спинку трона, рванул рукой узкий воротник вышитого золотом камзола и на полтона ниже заворчал в ответ:
— Кригэре, я — король! Я забочусь о своих верных подданных день и ночь, не жалея сил. И что я получаю в ответ? Обвинения в жадности и стяжательстве? Крики и ругань, злословие и насмешки? О чем можно говорить с человеком, который вместо покорности и служения королю стоит предо мной и поносит корону последними словами?! О чем ты?
— Я о другом, ваше величество. — Голос старика чуть не сорвался, но Кригэре замолк на секунду и продолжил: — Я прошу подумать о тех, кто действительно служит верной опорой трону и кого вы решили отринуть в безмерной гордыне. Я о верных сынах церкви, которые готовы жизнь отдать за королевскую семью, а…
— При чем тут церковь, — вновь рассердился рыжебородый гигант на троне. — Мне нет сейчас дела до церкви, я хочу услышать, кто из моих верных лордов готов принести присягу, а кто готовил покушение.
Но храмовник не дал королю прервать себя, сердито топнув ногой:
— А я говорю, что именно сейчас нужно закончить этот спор! И не следует церковь гнать на улицу, как нашкодившего щенка, не следует! Я уже жалею, что доверил Храмовый орден столь ненадежным рукам, ведущим его к гибели! Распустить верную опору трона, отобрать монастыри и храмы, отдать на поругание наши святыни! Как можно, ваше величество! Кому интересны несчастные лорды, когда вы подрываете основы государства и губите все, столь тяжким трудом выстроенное!
— Да сколько можно! — взревел Кайлок. — Мне нет дела ни до ордена, ни до храмов! Если ты или церковный совет хотите встретиться, завтра днем мы обсудим это, а сейчас… Сейчас я хочу…
— Никто не смеет отбирать завоеванное предками!.. Верность королю превыше всего!.. Ур-р-род толстобрюхий, ты куда прешь!.. Ваше велич… Хоть завтра пришлю вызов!.. Изменить законы, изменить!.. Мой дед воевал, когда!..
В зале все смешалось. Крики неслись со всех сторон, лорды сбились в кучу, чуть не хватая друг друга за грудки, и размахивали кулаками друг у друга перед носом. Разряженная свита толпилась вокруг повелителей, наскакивая на противников, подобно бойцовым петухам. Замерший рядом с лордом Рестедом старый Кригэре сипел что-то невразумительное то в сторону трона, то соседу в раскрасневшееся лицо. Казалось, еще миг, и разгоряченные головы возьмутся за оружие.
Но мать Мэра не собиралась пускать дело на самотек. Она уже не раз была свидетелем, как хлебнувшие лишнего мужчины дерут глотки, а потом сдуваются, подобно болотным жабам. Вся спесь и древняя кровь уходят в крик, аккуратно обходя острую сталь: а то вдруг резкое необдуманное движение, и боги под локоток соперника подтолкнут.
Скосив глаза, госпожа Гудомилл нашла взглядом невзрачного «писаря» и еле заметно кивнула. Заговорщик в ответ прикрыл на миг водянистые глаза, сделал шаг в сторону и прижался к замершей столбом миловидной девушке рядом с хозяйкой, спрятав руки в многочисленных складках драпированной бархатной юбки. Потом поправил полу наискось наброшенного бурого плаща и исчез в толпе. Не успел шум утихнуть, как откуда-то из центра зала заверещали:
— Измена! Лорды не повинуются королю! Измена!
— Измена! — подхватили осторожно с разных сторон, и вскоре волнение и метания горожан распространились по всему залу: люди в панике пытались найти выход, толкаясь в запертые двери.
— Измена, — удовлетворенно потер руки Гудернар и вскочил с кресла.
Выдернув из кармашка тонкий свисток, поднес его к губам и подал визгливый сигнал. Не успел принц вдохнуть во второй раз, как по верхней балюстраде разнесся грохот доспехов и вдоль каменного балкона стали выстраиваться закованные в железо воины с закрытыми забралами и взведенными арбалетами в руках. Увидев вооруженных гномов, оттеснивших редкую цепь гвардейцев сверху, толпа еще больше заволновалась.
Пока купцы и уважаемые главы почтенных торговых и промышленных гильдий роняли жен и детей в свалке, в центре зала медленно расходились в стороны взъерошенные лорды и их окружение. Даже сорвавший голос лорд Рестед отошел подальше от трона, на котором крутился как на иголках король. Старик что-то сердито выговаривал разгоряченным сыновьям, не давая никому открыть рот. Его голос потерялся в общем шуме, и принцам пришлось подойти ближе к отцу, чтобы услышать его.
«Писарь» незаметно встал за спинами лорда Бьофальгафа и его дружинников. Аккуратно отбросив длинную полу бурого плаща, мужчина плавным движением достал взведенный маленький арбалет и направил в сторону трона. Прежде чем кто-либо успел заметить его движение, убийца спустил курок.
Тонкий арбалетный болт ударил короля в левое плечо, развернув тело и пришпилив залитую кровью руку к деревянной спинке. В то же мгновение из середины зала тонкий голос, верещавший про измену, заорал снова:
— Бьофальгаф короля убил! Лорд Бьофальгаф убил короля! Измена! Гвардейцы с Бьофальгафом убили Кайлока! Убили!
Изумленный хозяин Химмелсталда успел лишь развернуться, чтобы посмотреть на упавший к ногам арбалет, как лязгнувший с балкона залп обрушился на него и стоящих рядом дружинников. Больше сотни кованых наконечников пробили доспехи и растерзали несчастных. Кто-то из неудачников, стоявших рядом, также повалился на пол, поймав чужую смерть. В зале воцарился хаос…
Половина гномов на балюстраде перебросили из-за спин щиты и обнажили топоры. Быстро перестроившись, они ударили в бок растерянным гвардейцам, сбрасывая убитых в зал и тесня остатки солдат в крохотную комнату над закрытыми тяжелыми дверьми. Другая половина спешно перезарядила арбалеты и выстрелила еще раз. В этот раз летящая смерть ударила по королевской семье и охранникам внизу, которые бросились к трону.
Кайлок Могучий не успел вырвать тонкое жало, пришпилившее его плечо к деревянной спинке, как еще четыре болта ударили ему в грудь. Гудернар рухнул на ступени с пробитой головой, рядом медленно осел Нидс, хрипя пробитыми легкими. Лишь Йорен успел рывком развернуть кресло перед собой, прикрывшись от жалящих стальных игл, и выиграл несколько лишних мгновений жизни, опередив бородатых стрелков. Когда он отшвырнул расщепленные деревяшки прочь, сжимая в руках обнаженный меч, на покрытые окровавленным ковром ступени шагнул лорд Дейста. Старик криво оскалился и выдохнул в лицо принцу:
— Земель моих захотелось?! А как насчет оплаты кровью?
— Предатель, — с холодным бешенством в глазах процедил патриарх Храмового ордена и нанес удар.
Легко парировав выпад, кряжистый хозяин Ланграссена проревел:
— Он мой! Кто тронет — убью!
Два мастера начали стремительный смертельный танец на ступенях, обрушивая друг на друга тяжелые удары. Похожий на сутулого коротколапого тролля старик и поджарый высокий рыжеволосый мужчина в белоснежном плаще. Два бойца, не знающие сомнений в праве лишить жизни другого. Два разных лика одного государства, чью историю кровью и сталью переписывали здесь и сейчас.
Укол в лицо, и рука в перчатке тут же крутанула рукоять меча, прочертив стремительный росчерк на уровне глаз. Бам-м-м! Блок и ответная вертикальная «мельница» снизу вверх… Гномы перезарядили арбалеты и добивали остатки охраны в толпе, прошивая тела острыми стальными росчерками насквозь… Двойная атака с верхних ступеней, кромсающая спертый воздух, и пропущенный на противоходе удар в бедро… Крик несчастного, чье тело острые топоры сшибли вниз, на холодные каменные плиты… Сапогом в колено, рукоятью меча в лицо, промах и уход кувырком от неминуемой смерти, располосовавшей расшитый драккарами плащ… Остатки солдат заперлись в комнатке, завалив пустыми столами и лавками закрытые двери… Блеск широкой дуги, где только что были ноги противника, и серия выпадов: в живот, в грудь, снова в живот… Пока топоры громят хлипкие двери, арбалетчики готовы спуститься вниз, чтобы прочесать зал и добить раненых… Проклятый старик легко взбежал спиной вперед к трону, семеня по ступеням и со звоном отбив град ударов…
На последнем шаге лорд Дейста неожиданно порвал узор безумного танца и чуть качнулся вперед, встретив чужой клинок ближе к перекрестью меча. Правая нога, согнутая в колене, резко поднялась к груди, и страшный удар в живот отбросил Йорена в зал. Тяжело ударившись о нижнюю ступеньку, принц выронил меч и вскрикнул от боли в раненой ноге. Его враг медленно начал спускаться вниз, вытирая рукавом вспотевшее лицо.
Растолкав замерших в смятении лордов, к ученику рванулся Кригэре. Казалось, что старик забыл про измученные подагрой колени, про одышку и головокружение. Достав оружие, он бежал к воспитаннику, в надежде помочь и защитить его от обезумевших бунтовщиков:
— Прочь с дороги! Именем короля!
Бывший патриарх успел сделать несколько шагов, когда здоровяк в расшитых серебром зеленых одеждах одним движением оказался у него за спиной и быстро ударил в правый бок широким мечом. Провернув в ране клинок, Болард Дейста отступив в сторону, с усмешкой глядя на медленно оседающее тело. Найдя глазами отца, старший сын изобразил шутливый поклон и крикнул:
— Хватит возиться! Пора заканчивать…
Но владыка Ланграссена не торопился. Остановившись на середине лестницы, он внимательно посмотрел вокруг. Закованные в железо гномы заканчивали наводить порядок в зале, уничтожая последние очаги сопротивления. На балконе осталось не больше двадцати арбалетчиков, внимательно следивших за смертельно испуганными горожанами. В центре полукругом замерли лорды и их свита. Отступив от убитых Бьофальгафа и его телохранителей, остальные благородные господа предусмотрительно держали руки на оружии, но не обнажали клинки. Никто не может выстоять в одиночку против отлично экипированного противника под прицелом стрелков. И слишком стремительно изменилась ситуация с момента выступления лорда Рестеда. Одно дело — спорить с королем, и совсем другое — пытаться понять, кто управляет мятежом, убивая без сожаления.
Посмотрев, как Йорен пытается нашарить рукоять меча, лорд Дейста плюнул себе под ноги и проворчал:
— Ресанреновское отребье… Ни драться, ни править не умеете. Только бумажки писать да паршивые законы придумывать… Ты не воин, храмовник, ты необученный тиллагнад. Много чести для тебя — разрешить умереть с почетом.
— Будь ты про…
Холодная сталь ударила принца в грудь, и Йорен замер на полу, подобно груде испачканного кровью тряпья.
Вытерев лезвие о распоротый плащ, старик подошел к настороженно замершим лордам и посмотрел на их бледные лица. Потом уколол взглядом мать Мэру, скрестившую руки на груди, и ткнул мечом за спину в сторону трона:
— Наши предки не для того с Иннадом создавали государство, чтобы спятившая семейка превращала нас в рабов! Вы видели, как они обращались с нами, истинными хозяевами хегтигдемов. И видели, как мы отвечаем на такое. Ударом на удар. Кровью на оскорбление… Кайлока больше нет. И его род никогда больше не поднимет флаг над стенами Денгулленвалда… Бешеная собака убила короля. Лорд Бьофальгаф взбунтовал гвардию и уничтожил того, кто столь опрометчиво приблизил его к подножию трона… Осталось навести порядок и истребить мятежников. Кто поможет богам покарать врагов веры и клятвопреступников? Кто с нами?
Лорд Дейста внимательно разглядывал хмурые лица: мрачный Рэдда, ошарашенный Дритт, возбужденный без меры Рестед, испуганный толстяк Лэксеф. Кто готов пойти против?
У кого душа настоящего бойца, а не перепуганной лягушки из вонючей лужи? Кто первым откроет рот и скажет самое главное слово?
Сцепив трясущиеся пальцы, лорд Лэксеф пробормотал:
— Если Бьофальгаф действительно напал на короля, то это нехорошо… Это достойно… — и перепуганный хозяин Спрэкедетты замолк.
— Мятежник наказан, — мягко продолжила за ним мать Мэра, холодно рассматривая остальных благородных господ. — Но его войска еще в городе, и нам нужно разоружить их или уничтожить. Потому что никто из нас не сможет вернуться домой, пока враги творят непотребство в столице королевства. Вместе мы вернем порядок на улицы города. Вместе мы спасем государство…
— Вперед, мой друг! — Лорд Дейста подхватил перепуганного толстяка под локоть и развернул его к все еще запертому центральному входу в зал. — Видишь, сюда рвутся предатели! Они думали, что смогут нас истребить здесь, загнав в ловушку и лишив поддержки дружин. Но они просчитались…
Подняв меч, старик закричал, и его голос перекрыл шум вокруг:
— Проклятый Бьофальгаф взбунтовал гвардию! Они убили короля! Смерть предателям! Смерть!..
— Они убили… — зашевелил посеревшими губами лорд Лэксеф. Получив крепкий тычок в бок, он заверещал уже в полный голос: — Смерть бунтовщикам! Они убили короля, смерть им, смерть!
Тяжелые двери распахнулись, и, выстроившись в «коробочку», гномы пошли наружу. Следом за шумом завязавшейся схватки устремились и новые хозяева королевства. Испуганных горожан согнали в угол зала, где под охраной продержали до самого утра.
Прежде чем мать Мэра успела подойти к выходу, рядом с ней мрачным призраком возник Рэдда Каменный. Зло подергивая левым глазом, он прошипел:
— Хорошая идея — бросить нас на чужие мечи без войск и поддержки. Одним ударом очистить трон и проредить соседей.
— Вы что-то путаете, — с легкой улыбкой склонила голову набок женщина. — Никто не собирается обижать верных друзей, оказавших…
— За поддержкой вы всегда сможете заглянуть ко мне в замок, госпожа Гудомилл. Я лишь повторю, что говорил неоднократно: я не лезу в чужие дела и не люблю, когда меня туда пытаются сунуть силой. Вы всегда можете рассчитывать на кров и пищу в Сторагеле, но сейчас я немедленно возвращаюсь домой. Можете громить город, как сочтете нужным, и вешать на заборах остатки гвардейцев. Но я собираю охрану и ухожу. Мы так не договаривались…
— А как мы договаривались? — Женщина повернула к собеседнику лицо, расцвеченное сердитым румянцем.
— Вы делите власть, я сохраняю нейтралитет, — бросил в ответ лорд Рэдда. — И для всех будет лучше, если так и останется.
Помолчав, мать Мэра вернула кислую улыбку и вздохнула:
— Хорошо. Я благодарна, что вы поддержали нас в столь трудное время. И не буду требовать невозможного… Надеюсь увидеть вас в добром здравии позже, когда все закончится.
— Конечно. В отличие от Кайлока, в ближайшее время я не собираюсь устраивать бал и парад…
Небрежно кивнув, мужчина вернулся к своим сопровождающим. Посмотрев на их мрачные лица, лорд отдал приказ:
— Пропускаем остальных, идем следом. Ищите оставшихся людей, надеюсь, они не полезли в драку с гвардейцами или коротышками. Лошадей раздобудем в любой таверне. На королевское подворье не стоит даже соваться, там сейчас должно быть жарко… Не думаю, что все обладатели королевских цветов готовы погибнуть вслед за хозяином. Самые умные уже наверняка дерутся за лошадей…
Подождав, когда гномы выстроят безопасный коридор для госпожи Гудомилл с сыном, лорд Рэдда пристроился в конец процессии. За стенами замка лежал город, взбудораженный сообщениями о мятеже и гибели короля. А до безопасных домашних стен нужно было еще добраться, пробивая себе дорогу с оружием в руках…
Отряд наемников двигался к центру Денгулленвалда, по прихоти судьбы повторяя путь разгромленных в конце осени бунтовщиков. Только в этот раз мостовые топтали не пьяные и слабо вооруженные голодранцы. Сейчас мимо спешно закрытых домов шли отлично подготовленные воины в ладно сидящих доспехах и с обнаженными мечами в руках.
В середине отряда двигался Хиарлосса, закутанный в теплую накидку. Длинные серые волосы были небрежно заплетены в косу, сутулые плечи спрятались под длиной кольчугой. Младший сын лорда Дейста не хотел поймать шальную стрелу в день своего триумфа. Сегодня хитрый комбинатор собирался подняться на самый верх пирамиды власти, чтобы оттуда пощекотать пятки богам. Пусть на троне сидит новый король, а рядом дарит улыбки подданным его мудрая мать. Пусть чернь смотрит на новых правителей и кричит славословия в их честь. Главное, чтобы позади нашлось место и для него. А дергать веревочки можно и из темноты. Так даже сподручнее: укрыться в тени трона и оставаться неизвестным большей части жителей государства. Пусть тебя числят на вторых ролях, не обидно. Королевства хватит на всех. А торопиться примерить корону — верный путь кануть во тьму. Слишком часто в последнее время льется благородная кровь. Поэтому Хиарлосса оставит столь опасное занятие Гудомиллам, чей стяг гордо трепещет на ветру над отрядом.
Сквозь плотные ряды к командиру пробился гонец, взмокший от быстрого бега:
— Господин! Храмовый орден просит поддержки! Они столкнулись с бунтовщиками у центральной площади. Там враг собирает силы в кулак. Если мы не подоспеем, монахов опрокинут!
— Что дальше по улице?
— Пусто. Горожане попрятались, остальные войска или собраны рядом с замком, или отошли к городским стенам.
Младший Дейста прикрыл глаза, вспоминая хитросплетение улиц рядом с площадью, потом посмотрел на быстро наступающие сумерки и принял решение:
— Хорошо. Возьми двух сопровождающих и предупреди храмовников, что мы подходим…
Бросив несколько слов сотникам, Хиарлосса поправил пояс с оружием и скомандовал:
— Первая полусотня вперед! Следом арбалетчики! Плотный строй! Бегом… Марш!
Гремя железом, наемники медленно устремились вперед, навстречу шуму сражения и густым столбам дыма, раскрасившим холодное небо.
Потеряв больше половины людей, гвардейцы с боем пробились из замка и захватили центральный храм на площади. Сюда стекались остатки отрядов, присягнувших убитому королю. Здесь оболганные солдаты собирались дорого продать свою жизнь. Самые отчаянные надеялись, что сумеют продержаться до темноты, а там вырвутся прочь из охваченного мятежом города, прочь от холодных стен, превратившихся в ловушку. Подальше от захватчиков, командующих в засыпанной снегом столице. На юг, где в Мэктигагэрене правит клан Бьофальгаф, где никто не забудет предательство вероломных соседей и укроет верных присяге солдат.
Но за наспех устроенными баррикадами были и те, кто уже не верил в закатившуюся счастливую звезду. Эти покрытые грязью и кровью люди просто собирались умереть с честью. Они понимали, что никто не позволит гвардии Ресанренов уйти. Никто не станет сохранять жизнь солдатам, которые готовы сталью ответить на нанесенное оскорбление. Тем, кто не поднял трусливо руки и кого не получилось зарубить, подобно блеющим овцам. Под высоким куполом храма собрались бойцы, а не трусливые зайцы. В отличие от слабых духом, истинные воины не знают слов пощады. Истинные воины могут выкрикнуть лишь «убей!» и верят только в силу оружия и друга, с которым встанут плечом к плечу.
Вокруг трупов, разбросанных у храмовых стен, стражники спешно сооружали хлипкую баррикаду. За нею копили силы штурмующие войска. Пока гномы под руководством матери Мэры занимали замок и добивали в подвалах остатки королевской охраны, по всему городу небольшие отряды городской стражи и вооруженных монахов зачищали хитросплетения кварталов от гвардейских патрулей. От дома к дому летела страшная весть: мятежный лорд Бьофальгаф взбунтовал дружину Кайлока и попытался захватить трон. И хоть подлый предатель уничтожен, но король погиб, а взбесившиеся солдаты не желают сдаваться. Поэтому каждый верный короне мужчина должен взять в руки оружие и оказать помощь церкви Слаттера и лордам, спасающим королевство.
Как только столь страшная весть разнеслась по городу, страх вымел обывателей с улиц, подобно урагану. Лишь изредка под крышей открывалось маленькое окошечко, и скрюченный палец тыкал в соседний проулок, вторя визгливым словам:
— Туда, туда бежали мятежники! Там они укрылись! Я видел!
И очередной вооруженный отряд шел по следам беглецов, новые двери падали под градом ударов, и снова лилась кровь. Смерть равнодушно смотрела, как в переулках, сараях, домах и тавернах остервенело рубили друг друга люди, как на морозе стыли трупы в белых плащах, сутанах или черных камзолах. Кэйрри еле успевала считать, кто еще отвесит страшной богине последний поклон, навсегда отправившись в царство теней с истерзанных мятежом улиц.
С трудом переводя дыхание, Хиарлосса подошел к группе командиров, взобравшихся на составленные в ряд бочки. Найдя взглядом кривую фигуру Хувьюддера, Дейста поприветствовал помощника «голоса церкви» и произнес:
— Господа, мы двигались в восточный лагерь, когда гонец сообщил о беде. Можете рассчитывать на моих людей, мы окажем помощь в подавлении мятежа. Кто старший?
Усталый монах с замотанной тряпками правой рукой на перевязи мрачно кивнул, разглядывая быстро занимающие центр площади отряды:
— Брат Хэмм к вашим услугам. Кого боги послали нам в помощь?
— Хиарлосса Дейста. Верный слуга короны и церкви Слаттера. Со мной пять сотен наемников. Из них сотня арбалетчиков, остальные — пехотинцы.
— Отлично, господин Дейста. — Монах просветлел лицом и распрямил плечи. — Мы дважды отбивали атаки, еще один удар, и мятежники прорвутся на улицы.
— Командуйте, брат Хэмм. Взбесившихся собак надо уничтожить до того, как они разнесут заразу по округе.
Развернувшись, Хиарлосса глубоко вдохнул и прокричал:
— Здесь спрятался враг! Враг, вероломно напавший на короля, проливший его кровь и поправший заветы богов! Вы поможете Храмовому ордену и городской страже навести порядок! Вы покроете свое имя славой и спасете королевство! Вместе с братьями по вере мы уничтожим скверну, тайком прокравшуюся в сердце Фарэстаттен! Отомстим! За короля!
— За короля! — нестройно прогудели наемники в ответ.
Отойдя в сторону, младший Дейста смешался с монахами и не спеша, подошел к закутанному в теплую накидку Хувьюддеру. Горбун потянул воздух задранным носом и процедил:
— Дымом пахнет. Где-то успел мечом помахать?
— Да, у заставы пришлось пробиваться. Помогли страже выкурить пару десятков «чернобрюхих». Сначала мои арбалетчики загнали их остатки в сторожку, потом спалили сарай вместе с предателями.
— Неплохо, неплохо, — усмехнулся личный помощник альдста. — А мы тут веселимся с обеда… Первыми прикончили соглядатаев Йорена, потом пошли по городу.
— И как Храмовый орден? — тихо спросил Хиарлосса, осторожно скосив глаза на монахов, раздающих команды с импровизированного помоста.
— Они мстят за короля и церковь Слаттера, — довольно оскалился горбун. — Пока молча следуют приказам, но через день-другой начнут задавать вопросы.
— Главное, чтобы к утру закончили, — сердито прошипел любовник матери Мэры. — У них есть враг, убивший монарха. У них есть приказ, который надо выполнить. И есть пастыри, указавшие путь. Пусть наведут порядок, а завтра они получат нового короля.
— Сделают. — Монах потер замерзшие уши и натянул на голову капюшон. — Для этого их и тренировали, чтобы слушать патриархов и карать заблудшие души. Здесь — последний крупный отряд, который надо додавить. По городу отлавливают лишь мелкие группы гвардейцев — патрули и прорвавшихся из дворца. Городская стража в стычках потеряла треть, мы тоже понесли потери. Но дело почти сделано. Осталось лишь закончить на площади, и можно возвращаться домой.
— А это кто сбоку стоит? Застыл, будто ему копье в одно место забили.
— Лорд Рэдда. Пытался пройти через площадь и столкнулся с дружинниками. Потерял почти всех людей, когда мы подоспели, но зато задержал ублюдков. После столкновения они успели занять храм, а мы теперь топчемся вокруг… Твой отец с братом где-то у северных стен, ловят удравших из замка солдат. Рестед вешал пленных у западных ворот, потом убрался куда-то в торговые кварталы. Лорда Лэксефа видели на южных площадях, он там звал горожан спасать корону… Ведьма засела в замке и лишь рассылает гонцов по всему городу. Почти все при деле…
Хиарлосса посмотрел на перестроенные сотни, послушал резкие выкрики команд. Отряд Храмового ордена вместе с наемниками готовился к штурму.
— Сейчас пойдут? Чего утра не подождать?
— Если мятежники взломают подвал, смогут уйти по подземным ходам. Или просто пойдут на прорыв, им терять нечего. Нельзя ждать ночи, надо атаковать сейчас.
— За короля? — усмехнулся сутулый мужчина.
— Само собой, — вернул циничную ухмылку горбун. — Надеюсь, твои люди не подведут.
— Им заплачено с лихвой. За столько золота они готовы воевать хоть за короля, хоть за темных богов.
У ступеней церкви закричали, и первая волна атакующих двинулась на штурм.
— Пошли вон туда, — предложил Хувьюддер. — Оттуда все будет видно, и мы не будем болтаться рядом с братом Хэммом. С него станется и нас послать в бой. А я предпочитаю встретить утро живым, а не с выпущенными кишками…
Рыжеволосый мужчина медленно отошел от окна и опустился на скрипнувший стул. Вцепившись руками во всклокоченную бороду, он невидящим взором уставился на стену. Отворилась дверь, и в комнату вошла молодая девушка в усыпанном мукой переднике. Положив на стол тяжелые ножницы и тонкую бритву, она повернулась к Халефгену и сказала:
— Я не знаю, как тебя зовут, и не хочу знать. По крайней мере, мне не придется лгать на исповеди. Но людей с твоим цветом волос на площадях сейчас вешают без разговоров.
— Они убили короля, — прошептал принц, медленно повернув голову к хозяйке. — Пока я пил вино и ласкал незнакомку, эти мерзавцы убили короля…
— И убьют тебя, если ты не сумеешь спрятаться… И меня заодно, раз посмела дать тебе кров.
Халефген стал медленно подниматься:
— Я пойду… Действительно, если узнают, что ты…
— Сядь. И молчи… Что случилось, того нельзя исправить. Но я не собираюсь умирать из-за рыжих волос моего гостя. Сейчас я приведу твою голову в порядок, а на рассвете ты вместе с моим братом поедешь в монастырь. Монахи любят свежую выпечку. Мы подберем тебе одежду, маслом оботрем голову и присыплем мукой. Никто не сможет отличить тебя от подмастерья. Поможешь собрать телеги, потом в монастыре разгрузите мешки и поддоны с хлебом. И лишь когда караван пойдет обратно в город, отправишься по своим делам. На юг ведут сотни дорог и тропинок. Если будешь осторожен, сумеешь исчезнуть.
— Почему ты помогаешь мне? — тихо спросил мужчина, с болью разглядывая юное лицо, уже расчерченное тонкими морщинками от тяжелой работы.
— Потому что не все можно купить, — прошептала девушка. — Ты добр, ты не швыряешь золото в лицо и не кричишь, что купишь любовь. И я не думаю, что старый король был настолько плох, что его личная гвардия устроила мятеж… Я не возьму в руки оружие и не пойду воевать с Гудомиллами. Но и не стану звать городскую стражу, вопя от восторга. Я всего лишь хочу дожить тихо и спокойно до старости, как и большинство в этом городе…
Положив руку на холодную ладошку, Халефген прошептал:
— Спасибо, Фликка.
Осторожно освободив руку, девушка погладила рыжую голову и со вздохом взяла ножницы:
— Сиди смирно, незнакомец. До утра осталось не так много времени…
Когда холодное солнце вновь взглянуло на исчерченный клубами дыма город, сражения на улицах почти закончились. Наемники вместе с отрядами Храмового ордена сумели после третьего штурма ворваться в полуразрушенную церковь. Там, среди разбитой мебели и обвалившихся стен, погибли остатки гвардии Ресанренов.
Гарнизон королевской крепости рассыпался по замку и прилегающим к нему городским кварталам. Тех солдат, кто пытался сражаться в цитадели, уничтожили гномы. Беглецов переловили городская стража и отряды церковников, патрулирующих город.
Лорд Рэдда Каменный все же сумел добраться до загородного поместья, где заперся за его невысокими стенами. Отправив гонцов за подмогой, взбешенный хозяин Индерфлератты метался в доме, как попавший в ловушку волк. Пиная ни в чем не повинные стулья, лорд ругался себе под нос:
— Проклятая старуха всех нас вымазала в крови! Хитрая тварь сумела каждого сделать своим помощником, каждого! Стерва засунула нас в дерьмо так же легко, как зацапала желанную корону! Надо выбираться домой, пока в ее маленькую голову не пришло желание поквитаться с остальными. Дождусь дружину и немедленно прочь отсюда!
В другом поместье спрятался перепуганный лорд Дритт. Старик приказал сыну никого не принимать и лихорадочно раздумывал, как теперь добираться в родной хегтигдем. В столицу он прибыл в сопровождении почетного королевского эскорта. И теперь, после мятежа, не имел ни одного солдата, способного спасти шкуру дряхлому лорду. Похоже, придется идти на поклон к новым хозяевам Денгулленвалда и униженно выпрашивать отряд для защиты.
Остальные лорды собрались на площади, где только что закончили убирать трупы. На обугленный с одного края помост взобрались глашатаи, призывно трубящие в звонкие горны. Горожан звали услышать последние новости.
Притопывая на морозе, Болард Дейста плясал рядом с отцом, шепотом поминая всех богов Слаттера и городских духов в придачу. Старик лишь косился изредка на сына после очередного замысловатого словесного коленца.
— Сколько можно тут топтаться?! С прошлого утра не присел ни разу! И в животе как в пересохшем лесном колодце — ни живительной влаги, ни паршивого куска хлеба…
— Погоди. Старухе не терпится объявить о победе… Как только закончит, так вернемся в замок и перекусим.
— Ага… Вон Хиарлосса хорошо устроился. Сначала помог монахам разметать церквушку по камушку, потом вскрыл винный подвал и отметил победу. Когда я его увидел, он уже языком почти не ворочал. С горбуном на пару высосали почти полный бочонок. А когда я попытался прихватить парня с собой, так проклятый киргэгмэд чуть голос не сорвал, призывая все беды на мою несчастную голову. Подумаешь, его храм разгромили. К лету отстроят заново…
Лорд Дейста задумчиво погладил коротко постриженную бороду и хмыкнул:
— Надо же, а я думал, что ведьма сама выйдет к народу. А она эту тряпку вперед себя выставила… Хитра, хитра… Теперь мятеж и всю кровавую кашу народ свяжет с трусливым идиотом, а когда все наладится, Гудомиллы тихо выйдут из тени…
На краю помоста встал лорд Лэксеф — в испачканном костюме, с мечом на поясе и топором в руках. Глядя на собравшихся на площади людей, он визгливо кричал, и его слова разлетались вокруг, подобно кускам вонючей грязи:
— Предатели напали на короля и преданных лордов, мечтая захватить власть! Благодаря помощи северного престола нам удалось отбить неожиданную атаку. И хотя его величество погиб, мы, верные данному слову, уничтожили мятежников и восстановили порядок! Лишь жалкая их часть сумела покинуть город и сбежать на юг. Но мы найдем всех и каждого, кто посмел отринуть богов и с оружием в руках пошел на братьев своих! Церковь Слаттера и лорды защитили вас, граждане вольного государства! И пока солнце светит с небес, мы…
Лорд Дейста с усмешкой повернулся к сыну:
— Ты смотри, как наш великий воин распелся… Вчера вечером я думал, что он со страху испачкал штаны, а ночь вот побегал с монахами и набрался святости, окреп духом. Того и гляди, станет «великим полководцем», как сдохший Гудернар. Будет таким же бестолковым и напыщенным идиотом…
— Ха… Ты бы видел, как его выворачивало под утро. Мы как раз заканчивали трясти купцов и глав гильдий, которые активно помогали Кайлоку. Больше сотни семей навестили за ночь. И в последней наемники как раз прибивали клиньями хозяйку к воротам, как любезный господин Лэксеф сунулся к нам в помощь с молитвой и утешением. Увидел, чем мы заняты, и уткнулся в углу. Пока всю желчь не выхаркал, так и стоял, вцепившись в доски…
Читать бесплатно другие книги:
