Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена Борисов Олег
К удивлению Хейдера, Берра начал только что законченную партию. Все так же далеко выводил гном конницу, все так же бросал легкую пехоту на сбитые ряды пикинеров. Уверенно отвечая, бастард готовил контратаку, выстраивая ядро гвардии в центре потрепанных боевых порядков. Взяв кубок, молодой человек собирался сделать очередной глоток, как замер, разглядывая позицию. Похоже, молчаливый противник его перехитрил. Конница стояла чуть дальше, чем в предыдущей атаке, да и не все латники завязли в потасовке на флангах.
Гном постучал пальцем по столу:
— Ты забыл? Не больше пяти тапп на ход! Командир не может себе позволить думать часами. В битве решения принимаются быстро и верно. Ты или отдал приказ вовремя, или стал трупом. Ходи…
Лихорадочно оценивая изменившуюся позицию, Хейдер начал оттягивать войска назад, стараясь оседлать маленький холм в углу поля битвы. Но вцепившиеся в растерзанные ряды свежие пикинеры не давали разорвать дистанцию. Лучники без прикрытия, уничтоженные контратакой в прошлой игре, в этой схватке легко маневрировали, не забывая осыпать стрелами расстроенные ряды противника. В довершение всего до того прохлаждавшаяся конница легко обошла почти уничтоженные фланги и отрезала дорогу к отступлению.
Гном не стал одним ударом заканчивать партию, добив оголенного хрустального короля. Нет, бородач методично уничтожал отряд за отрядом, пока мрачно нахмурившийся бастард не положил украшенную короною фигурку на доску, прекратив бессмысленное избиение. Полюбовавшись делом своих рук, Берра отхлебнул терпкого пива и спросил:
— Решил повторить подвиги Скайка-Безумного? Так старик хоть и выходил один против целой рати, но головою соображал быстрее, чем ты стрелу пускаешь во тьму. И так бездарно армию не гробил при штурмах подземных городов…
— Согласен, — вздохнул бастард. Допив воду, Хейдер поставил пустой кубок на соседний столик и произнес, внимательно вглядываясь в весело прищуренные глаза учителя: — Повторяться нельзя, поймают. И прошлый раз атака удалась за счет дерзости и твоего желания захватить мою армию в плен.
— И это все, что ты понял? — хмыкнул гном.
— Нет, не все… Пора перестать смотреть на солдат как на фигуры на доске… Пора мне осознать, что каждый погибший в бою — это мой воин, на которого потрачены деньги, силы и время… И их ждут дома, куда они должны вернуться после битвы…
Тяжело заскрипел стул, и к играющим подсел старший Утэссот. Посасывая любимую трубочку, Гэйлин полюбовался полем боя, которое было завалено хрустальными фигурками, потом скосил глаза на бастарда, одетого в чистую полотняную рубаху и широкие штаны в многочисленных заплатах. Повернувшись к Берра, здоровяк прогудел:
— Кто бы мог подумать, что мальчишка столь быстро за ум возьмется… Мне казалось, что он будет играть в солдатики до старости…
Младший брат допил пиво, аккуратно вытер бороду и потянул со стола толстую книгу, украшенную изображениями скрещенных топоров и мечей.
— Держи… Похоже, ты в самом деле готов постигать науку управления войсками. Только каждый раз, когда будешь принимать решение, помни: не всегда мы должны помнить о наших близких, оставшихся дома. Иногда приходится умирать во имя клана, государства и данного слова. И тогда колебание будет губительным. Бей, не оглядываясь назад…
— Теряя солдат?
— Теряя друзей… Каждая схватка, каждая битва — это тяжкий выбор. Между победой и поражением. Между мертвыми друзьями и разгромленными врагами… Повелитель получит должную толику радости, когда его братья по оружию бросят к ногам его коня чужие знамена. Но он же будет входить с непокрытою головою в отмеченные трауром дома, чтобы покаяться в своих ошибках, посмотреть в глаза вдовам и сиротам, потерявшим кормильцев… Это — настоящая цена победы. Это — твой крест, будущий лорд. Это твое проклятие…
Молча разглядывая гномов, Хейдер поглаживал толстую книгу, слыша шум будущих сражений, звон оружия и крики павших. Вздохнув, он положил учебник полководца на колени и поблагодарил:
— Я постигну все тонкости войны. Чтобы мои друзья возвращались домой, а не платили своими жизнями за мои ошибки…
— Это хорошо, — усмехнулся Гэйлин. — Похоже, ты немного повзрослел и готов учиться, а не играть… Теперь, читая про великие свершения прошлых героев, ты не будешь мечтать о славных пирушках в разоренных городах, а начнешь считать раненых и убитых, увидишь за цепочками слов горы слопанного провианта, сбитые в кровь ноги на горных перевалах и павших от бескормицы лошадей. Ты увидишь истинное лицо войны, от которого с криками просыпается ночью полководец, потерявший все резервы в вымороженных болотах или засыпанных снегом лесах.
— Я готов, — упрямо повторил бастард.
— Отлично… А как насчет терпения и глупых цифр, что я пытался вдолбить в пустую голову?
— Надеюсь, мы оба научились терпению, — усмехнулся Хейдер. — Почтенные учителя сделают крошечное снисхождение ученику-переростку… Пусть я все столь же непоседлив и любопытен не по делу. Но свою лишнюю энергию буду тратить в упражнениях с оружием, а любопытство позволит мне перед сном заглядывать за спину сухим цифрам, чтобы найти их тайный смысл… Уважаемый Гейлин, вам больше не придется объяснять мне, зачем лорду знать тонкости скотоводства в засушливых землях. Я постараюсь это понять самостоятельно… Если же не догадаюсь, посмею потревожить вопросом… Позже… По окончании урока…
Глава клана Утэссот долго молчал, разглядывая ученика сквозь клубы дыма. Потом кивнул и довольно пробурчал:
— Согласен… Похоже, преподанный урок не пропал зря… Ты все тот же пустоголовый оборванец, которого мы подобрали на болотах. Но сейчас я вижу, что ты готов слушать и пытаешься думать хотя бы на шаг вперед. Это меня радует… Значит, я действительно могу обучать будущего соседа, а не тратить зря время над древними книгами… У тебя неделя, чтобы закончить все дела внизу. Мастер сказал, что основы ты постиг, этого достаточно для понимания, как должно выглядеть хорошее оружие и каким трудом достаются доспехи для будущей армии. Кузнеца из тебя готовить — лишь потерять еще сотню-другую лет. Людям не дано ощутить в полной мере душу металла, это доступно лишь подземному народу. Но теперь хоть пройдоха-торговец не подсунет тебе ломкий пережженный клинок на торгах, и то хорошо… — Усмехнувшись, гном повернулся к человеку и похлопал его тяжелою рукою по плечу: — У тебя целая неделя отдыха. В кузне и по дороге наверх с груженой тележкой… Как вернешься, мы дадим тебе второй урок. Урок — как надо учиться… Потому как быть лордом — это тяжкий труд. Мы заставим тебя постигать науки быстро и качественно. Мы научим тебя работать с полной отдачей и отдыхать. Я хочу, чтобы ты понял: это еще ученичество. Когда ты отвоюешь свой перевал, тебе придется трудиться в десять раз больше. Мало заслужить титул, его надо еще сохранить и передать детям. Готовься, бродяга, тебя ждут веселые дни…
Легкий снег сиял в лучах медленно поднимающегося солнца, укрыв невесомым покрывалом луг и лес за домом. С удовольствием вдыхая морозный воздух, мать Мэра прогуливалась по расчищенной тропинке. В хрупкой тишине так хорошо было обдумывать предстоящую атаку, просчитывать возможные варианты и блокировать потенциальные угрозы. Действия других лордов, активность церкви, возможное выступление цеховиков и черни — каждому находилось место на огромной доске великой битвы. И каждый должен был сыграть назначенную ему роль. Согласно ее воле…
Резко обернувшись, женщина настороженно посмотрела на человека, бегущего к хозяйке по снежной целине. Оставляя в воздухе клубы пара от горячего дыхания, гонец пробирался по сугробам, срезая дорогу от конюшни.
Жестом придержав телохранителей, мать Мэра шагнула навстречу.
— Госпожа!.. Беда, госпожа!.. Собранные в лагере будущей армии бунтовщики позапрошлой ночью перепились и пошли на город! Их испугало, что король послал отряды к лагерю. Сброд посчитал, что их перебьют раньше, чем они успеют пощипать столицу!.. Наших людей почти не было, поэтому никто не смог удержать толпу… Дэйре повел своих людей на замок. Он приказал передать вот это письмо и умчался вместе с нанятыми головорезами…
Мужчина протянул крошечный свиток, пропахший потом.
Быстро пробежав глазами кривые строчки, мать Мэра в бешенстве топнула ножкой, обутой в вышитый сапог:
— Проклятый идиот! Как он мог! Еще ничего не готово! Войска только начинают выходить к берегам Кэтэгринфлода, лорды в пути, в городе никого нет, кто бы поддержал бунтовщиков и наших посланцев! А этот болван решил, что сможет с неполной полусотней пробиться во дворец и свергнуть узурпатора!.. Чтоб его Гудары сожрали!..
Раздраженно махнув рукою, женщина отослала гонца:
— Отдыхай! Возможно, вечером тебе придется отправиться снова в путь… Ступай…
Спешно вернувшись домой, хозяйка Фьорстассэна приказала срочно найти сына. Меряя нетерпеливыми шагами зал, женщина обдумывала возникшую ситуацию. Когда в двери шагнул Слутсамма, мать Мэра уже приняла решение.
— У нас беда… Чернь пришла в ужас от одного вида королевских войск. Не знаю, что им взбрело в голову, но бунтовщики решили, что лучше они ворвутся в столицу сейчас, чем им придется пробиваться туда же с оружием в руках.
Претендент на престол расхохотался, недоверчиво разглядывая разъяренную женщину:
— Что?! Они полезли в город, который как раз сейчас набит войсками? Эти идиоты решили, что боги позволят им палками и камнями прогнать отлично подготовленную гвардию и усиленную городскую стражу?!
— Не знаю, что им привиделось спьяну. Но две ночи назад часть лагеря перепилась и двинулась в поход. Думаю, что сегодня вечером они попытаются ворваться в Денгулленвалд.
— Идиоты, какое дело загубили! — только и смог выдохнуть мужчина, пнув подвернувшийся под ноги ни в чем не повинный стул. — Им бы подождать еще месяц, тогда у нас появился бы шанс.
— Хуже всего, что Дэйре возомнил себя мастером тайных игр и сорвался следом. Его отряд ударит внутри замка, как только первые оборванцы атакуют городские улицы.
— Ну, его можно понять. На парне полно грехов, записанных в сыскных списках. После того как король подавит бунт, в лагерь набежит прорва стражников. И милого Дэйре тут же опознают и вздернут на ближайшем суку в назидание другим…
— Как бы ни было, все наши приготовления пошли твоим любимым псам под хвост… Даже если мы загоним лошадей, подготовленные войска не успеют к столице. Тот, кто смог взбунтовать оборванцев, сделал королю отличный подарок. Кайлок теперь легко сможет разгромить нас по частям, не потеряв при этом и десятой части войск, собранных в кулак. Мятеж в городе обречен. Как и идиот Дэйре, который так опрометчиво помчался убивать Ресанренов. Даже если какая кухарка и откроет ему тайно дверь, в самом замке у него нет никаких шансов…
Слутсамма замер у края стола, кусая в ярости губы.
— И что мы будем делать?! Пойдем на штурм города или попытаемся выманить их в поле?
— Мы? — Мать Мэра усмехнулась. — Мой милый, мы не будем делать ни-че-го… Мало того, мы срочно уведомим короля, что не причастны к этому безобразию, но готовы оказать всю возможную помощь в подавлении мятежа…
— Как это — ничего?!
— Так… Наши отряды встанут на границе хегтигдема. Ни один латник не пересечет реку без разрешения его величества… Мало того, я немедленно пошлю весточку лорду Дейста, чтобы он с набранными наемниками и своими людьми остался рядом со Сторагелом и не пробовал даже приближаться к столице. Мы — верные слуги короля, не замышляющие ничего дурного…
— Но мятежники!
— Они обречены. И погибнут. Я лишь молю, чтобы они успели нанести хоть какой-нибудь урон гвардии и городской страже. Но мы в заваруху не полезем… Пока…
Женщина хищно улыбнулась.
— Да, план старого лорда был отличным. К сожалению, кто-то смог разглядеть под ворохом пустых слов истину и сыграл первым. С этим уже ничего не поделать.
— А если Дэйре повезет?
— Если он уберет всех, ты взойдешь на престол. Если ему не повезет, то временно власть останется в руках детей Кайлока. Временно… Но эту зиму им все равно не пережить…
Черноволосый красавец начал прохаживаться по залу вслед за матерью, медленно успокаиваясь. Хмуря брови, он обдумывал сказанное, выстраивал свою линию поведения и прикидывал, как лучше всего вести себя в сложившейся ситуации.
— Значит, мы верные слуги короля… После столь звонкой оплеухи Кайлок будет в бешенстве… И хоть все знают, что мы ненавидим друг друга, но явного повода для ответного удара мы не дали… И не дадим… Наоборот, готовы оказать любую поддержку любимому королю и его прихвостням…
— Совершенно верно, — кивнула мать Мэра. — И если нужно, мои люди смогут окружить разбежавшийся лагерь и встать плечом к плечу с Ресанренами.
— А ведь правда, — обрадовался Слутсамма, — найм ведь никто не отменял! Со всего королевства туда идут люди, значит, лагерь придется оставить на месте и продолжать принимать наемников и прочих желающих сгинуть далеко на западе!
— И будь уверен, что Дейста проест печенку Кайлоку, но притащит своих оборванцев поближе, дабы «возглавить великую армию ради великого похода»!
— Это точно, оба старых ублюдка друг друга стоят… Значит, королю придется часть войск поставить для охраны.
— И оголить этим город. Немного, но все же… И выставить усиленные гарнизоны на основных дорогах. И этим еще ослабить столицу… Мы же, как примерные дети, будем сидеть тихо-тихо, даже не приближаясь к Златоглавому городу. И без нас найдется кому пощекотать сталью чужую глотку…
— Поэтому?.. — замер в ожидании ответа мужчина.
— Мы не будем делать сейчас ни-че-го… Еще рано. Пусть Кайлок изводит себя страхами, пусть мечется и ждет удара в спину… Когда он убедится, что мы не участвуем в мятеже, он успокоится. Пройдет день, другой. Минует неделя, месяц. Войска устанут быть в постоянном напряжении. Нюхачи истопчут ноги, перетряхивая будущую армию лорда Дейста. А когда его величество призовет нас на праздник, мы приедем в гости, вложив меч в ножны…
— Можно даже в злополучный лагерь отправить часть наших войск для поддержания порядка. Чтобы охранять их вместе с набранным сбродом, королю придется выделить в три раза больше войск.
— Согласна… Но зато в гостях мы сможем ответить ударом на удар. Потому что будем готовы. И я не допущу, чтобы повторилась столь досадная оплошность.
Слутсамма разгладил тонкие усики и усмехнулся:
— Жаль лорда Дейста. Он так старался, столько сил вложил в эту заваруху.
— Ничего, мы используем это временное поражение себе во благо. Ни одной отрубленной головы не пропадет зря… Пусть план тролля Ланграссена развалился. Это не значит, что у меня нет ничего про запас… Я никогда не кладу все золото в один кошель… Кайлока ждет крайне неприятная зима. Последняя зима в его жизни.
И женщина тихо засмеялась…
Закутанный в теплый серый плащ человек тихо постучал в узкую дверь. Не успел он поднять руку еще раз, как заскрипели петли и в щелку выглянула испуганная девушка в обсыпанном мукой переднике.
— Дэйре?
— Да, любимая…
— Что ты здесь делаешь?
— В городе беспорядки, пьяные крестьяне устроили пожар на городской площади. Я за тебя беспокоюсь. Одной так поздно возвращаться домой очень опасно!
Кухарка улыбнулась, приоткрыв дверь пошире:
— Не волнуйся, я сегодня ночую здесь. Как только стража сообщила о волнениях, собрали всю челядь и объявили, что его величество приказал обеспечить должную защиту слугам. Мы тут как за каменной стеной.
— Я очень рад! — обрадовался мужчина, шагнув ближе к девушке. — А то просто места себе не находил, бросил все дела и помчался к тебе…
— Ну не стоило, право слово, — засмущалась кухарка, — да и с отцом я тебя пока еще не познакомила…
— Давай дождемся, как в городе наведут порядок, и я заеду к вам знакомиться с родителями… Но сейчас — один поцелуй… Один… За все мои волнения…
— Дэйре, что ты делаешь, — прошептала девушка, для приличия тихо толкнув в грудь ухажера. — Ну, если один… Чтобы ты не волновался…
Одной рукою обняв жертву, убийца прижал к себе горячее тело девушки и нанес выверенный удар ножом в спину. Обветренные губы впитали последний выдох, задавив крик, и мужчина подхватил обмякшую кухарку. Оттащив несчастную в сторону, Дэйре выглянул из арки и тихо мяукнул. Еле слышно гремя доспехами, к вожаку потянулись остальные: тридцать пять человек, отобранных для нападения на королевскую семью. Бывшие воины и вольные наемники, насильники и грабители с большой дороги. Все, у кого имелся зуб на Кайлока и его детей, кто отлично владел оружием и готов был за обещанную награду рискнуть головою.
— Двинули…
Отряд прошел уже половину кухни, когда дорогу им перегородила крепко сбитая женщина с огненно-рыжими волосами. Согнав с лица улыбку, Иннэте нахмурила брови и уперла руки в бока:
— Это еще что такое? Кто позволил шататься по замку с оружием?!
— Приказ короля, — буркнул в ответ командир наемников. — Приказано перекрыть проходы наверх.
— Приказ? Не слышала я о таком приказе… И где ваши знаки отличия? Почему не вижу нашивок?
— Мы из городской стражи, призваны в помощь гвардии.
— Да? Может быть… Но тогда вам нужен сопровождающий. Не дело, чтобы стража путалась у солдат под ногами… Как твое имя? Я прикажу позвать наряд, и вас встретят.
— Меня уже встретили, — буркнул Дэйре, решив не терять зря время.
Он успел заметить, что все двери на кухню закрыты, значит, вряд ли кто-то в коридорах успеет услышать шум. Коротко ударив обнаженным мечом, наемник перешагнул через упавшую принцессу и, походя, рубанул остолбеневшего повара. За спиною у командира несколько раз щелкнули арбалеты, зазвенело оружие. Перепрыгивая через столы, убийцы быстро настигли закричавших людей.
Дождавшись, когда последние вопли стихнут, Дэйре тихо приоткрыл дверь, ведущую в верхние коридоры замка, и прислушался.
— Тихо… Никого…
Вернув тяжелую створку на место, наемник обернулся к подельникам:
— Добить каждого. Чтобы ни одного подранка не осталось. Обшарьте все углы. Все кладовки, все закутки… Вошли удачно, нужно так и продолжить. Чтобы никто не успел тревогу поднять. Никто…
Бесшумно пробраться к королевским комнатам не удалось. Предусмотрительный Гудернар не разрешил отправить гвардейцев на подавление беспорядков в городе, заполнив солдатами замок до отказа. Мрачное настроение отца передалось «великому военачальнику», и принц расставил стражу на всех углах, усилив патрули втрое против обычного.
Наемники прошли большую часть коридора, когда им навстречу шагнули пятеро солдат в начищенных доспехах. Остолбенев на секунду, караульные заорали: «Тревога!» — и перегородили проход.
— Чтоб вас, — ругнулся Дэйре и рванул вперед на выставленные пики.
Следом за ним помчался остальной отряд. До желанной цели оставалось так немного.
Расстреляв двоих гвардейцев, нападавшие смяли оставшийся наряд, потеряв при этом одного бойца. Успев выбежать на перекресток, атакующие повернули направо, где столкнулись с другой группой закованных в железо мужчин. Не позволяя гвардейцам выстроиться, наемники напали на них, бешено работая оружием.
Распахнулась дверь, и в коридор выскочил невысокий мужчина с бритой налысо головою в наспех надетой кольчуге. Легко парировав чужой удар, Нидс ударил врага тонким клинком в лицо и добил упавшего к ногам противника. Бросив взгляд налево, наследник заметил набегающую толпу стражи и улыбнулся. Похоже, паранойя брата сыграла добрую службу — бандиты будут сметены буквально за минуту.
В узком коридоре в схватку вовлекались все новые люди. Уже по всему залитому кровью проходу рубили, кололи и рвали друг друга на куски гвардейцы и редеющий отряд заговорщиков. С обеих сторон прибывали все новые и новые солдаты и блокировали противнику пути к отступлению. Охрана активно нападала на любого чужака, вывалившегося из общей куча-малы.
Наемник со свежим порезом через все лицо взобрался на узкий подоконник и вскинул перезаряженный арбалет. Быстро найдя взглядом нужную цель, он нажал на спуск прежде, чем прилетевшее копье пробило ему грудь. Арбалетный болт проскользнул мимо подставленного щита и вонзился в бок Нидсу, отбросив его к открытому дверному проему.
— Принца убили! — истошно заорал один из гвардейцев, и разъяренные солдаты усилили натиск.
Уже не считаясь с потерями, они двинулись навстречу друг другу, круша остатки наемников. Последних врагов подняли на пики и выбросили в разбитые окна вниз на замковую площадь. Потеряв восемнадцать человек, стража покончила с вражеским отрядом.
Лекарь проверил, насколько крепко прилегает повязка к ране, и ополоснул окровавленные руки в тазу с водой.
— Ну?! — Кайлок наклонился к невысокому врачевателю.
— Всю Мачэллу придется полежать, потом помаленьку буду поднимать его, мой король… Рана глубокая, но не смертельная. К весне ваш сын сможет ходить без чужой помощи, а к лету вернется в седло.
Помолчав, рыжебородый гигант пошарил в кармане и вложил в мокрую ладонь лекаря горсть золотых. Тот попытался возмутиться:
— Ваше величество! Я же…
Но Кайлок уже его не слушал, жестом отправив прочь. Присев на кровать рядом с бледным сыном, старик сердито зашипел:
— Как же ты так, Нидс?! Ведь просил поберечься! Так нет, полез в драку!
— Все нормально, отец. Боги решили напомнить, кто правит миром… Все нормально. Ты же слышал, уже к Рэгнелле мы с тобою поедем добывать кабана.
— Поедем, Нидс, поедем… Но сначала я пройдусь с мечом и огнем по восточным землям, чтобы…
— А вот этого делать не надо. — Ослабевший от потери крови принц с трудом положил ладонь на сжатые кулаки отца. — Можно здесь и сейчас проклинать Гудомиллов и других непокорных лордов, можно грозить им любыми карами… Но как только ты покинешь комнату, прошу тебя быть сдержаннее. Мы не знаем, кто действительно стоит за мятежом. И кто виноват в гибели моей сестры и моих ранах…
— Фьорстассэновская Ворона, кто же еще! — вспылил король, но сын лишь усмехнулся в ответ.
— Ее люди штурмовали город? Или, может быть, она лично жжет сейчас дома на городской площади? Нет… А раз нет прямых улик, то и обвинять, а тем более атаковать ее земли мы не имеем права… Лучше попытаться взять в плен побольше бунтовщиков да расспросить их раскаленным железом как следует. Нам надо знать, кто в самом деле устроил беспорядки. Знать, а не гадать.
— И простить? — Кайлок вскочил с кровати, в ярости размахивая руками: — Простить этому отребью пролитую кровь Ресанренов?!
— Никогда. Ни ты, ни я никогда не простим… Но раз уж стряслась такая беда, не надо все королевство повергать в хаос. Вполне возможно, что это лишь последняя попытка вольного люда погреть руки на чужих проблемах… Я предлагаю не рубить сплеча. Это не красит короля — проливать чужую кровь ради того, чтобы погасить ненависть в груди… Такое может себе позволить паршивый барон с крошечным наделом, но не король…
— Я сам решу, что мне дозволено, а что оставить продажным баронам! — выдохнул Кайлок, вцепившись себе в бороду.
— Конечно, отец… Но ты меня сам учил, что времена «топорного суда» прошли. Мы не на палубе драккара, где рубим головы соседям, отказавшимся присоединиться к походу. Мы уже выросли из дикости и варварства темных веков. Мы устанавливаем законы и требуем их исполнения от простого народа. Но и сами должны следовать этим законам. Как велит король…
— Законы… — простонал старик, вновь опускаясь на край кровати. — И ты хочешь, чтобы я стерпел, позволив крючкотворам вершить месть?!
Помолчав, Нидс перевел дух и тихо заговорил, с болью глядя в искаженное отчаянием лицо отца:
— Да, отец. Я предлагаю перетерпеть наше горе. Не забыть, ни в коем случае! Нет, я предлагаю узнать правду. Узнать, чтобы ответить. Но покарать истинных виновников, а не просто крушить без разбора… Я предлагаю использовать мятеж в нашу пользу. Кто бы ни начал заваруху, но через два месяца мы соберем лордов. И поверь — приедет каждый. Каждый, кто не захочет быть обвиненным в измене. И каждый принесет нам вассальную присягу. Сложив большую часть вольностей к трону, молча приняв тяжелую королевскую длань. Кто вздумает взбрыкнуть, того вздернем. В назидание другим. И оставим часть их семей здесь, в качестве возможных заложников… И поверь, люди скажут, что король поступил справедливо.
— И ни одна тварь из благородных не посмеет выступить против, — прошипел Кайлок. — Ни одна… Они лишь готовы ударить в спину, но трусят смотреть мне в глаза…
— Именно, отец. Мы заставим их выполнять законы, которые пишешь ты, а не восточные варвары, до сих пор мечтающие о чужой короне…
Медленно встав, король поправил теплое одеяло и прикоснулся сухими губами к горячему лбу больного.
— Отдыхай. В комнате кроме сиделок я оставлю несколько гвардейцев… Пока Гудернар перетрясает замок, дождусь вестей от Йорена. Он с Храмовым орденом помогает городской страже наводить порядок на улицах. Надо послать ему весточку, чтобы захватили хоть кого-нибудь из предателей живыми. Я мечтаю услышать, что они споют, когда палачи начнут свою работу… Мечтаю вдохнуть запах паленого мяса, послушать их крики и увидеть, как душа стекает с остатками крови на пол, поближе к темным богам… Но ты прав, сначала они расскажут, кто вложил в их руки оружие… Кто… Церковный совет, мятежные лорды или какой-нибудь очередной бастард, вздумавший разграбить беззащитный город… Мы узнаем правду, сынок. И отомстим. За твои раны и за мою любимую дочь, не заслужившую столь страшной участи… Я вырву их черные сердца, заставлю заплатить за каждую каплю пролитой крови. Мы отомстим…
Жаркий огонь пожирал остатки квартала, примыкавшего к центральной городской площади. Снуя между выстроившимися стражниками, горожане поливали стены домов на другой стороне улицы, не давая огню перекинуться дальше. Где успевали, так же старались гасить разбушевавшийся огонь, но не лезли в узкие переулки, усыпанные углями. Пусть угрюмый Эйлдер[50] сам решает судьбу несчастных, посмевших забиться в глубину раскаленного ада.
Несмотря на полученный донос, король не счел нужным предупредить стражу о возможных волнениях. Да и не ожидал никто в городе, что столицу захлестнет хмельной поток, добравшийся по заснеженным дорогам за два дня от засыпанного снегом лагеря будущей армии лорда Дейста. Пока все новые ополченцы занимали крытые соломой палатки и плетеные избы и писали корявыми буквами свои имена в учетных книгах, сбитая плотной толпой безоружная масса людей отправилась в столицу. Все те, кто мечтал поквитаться с королем, кто копил давние обиды за притеснения, гибель отцов и дедов в междоусобных сечах, кто внимательно слушал про счастливое будущее без проклятого богами Кайлока, — все они поднялись, как один человек, и двинулись на запад, повторяя: «Лорды нам помогут…»
Неизвестно, кто именно пустил этот слух: переусердствовавшие шпионы Гудомиллов или соглядатаи короля, старательно провоцировавшие набранный сброд на измену. Кто бы ни старался взбудоражить толпу, кто бы ни шептался по углам, но эффект превзошел все ожидания. В отличие от наемников и будущих солдат, польстившихся на легкие деньги вербовщиков, первые отряды будущей армии целенаправленно набирали для жаркой потасовки. И, не дождавшись команды «фас», все полторы тысячи бунтовщиков обильно полили настоящие и выдуманные обиды выпивкой, после чего отправились в поход. Убеждая каждого встречного, что часы короля сочтены, а впереди их ждет вольная жизнь без налогов, притеснений и проклятых богами мытарей, сующих нос в чужой карман. Разминувшись с медленно ползущими к лагерю войсками, хмельная вольница втянулась в город, заняв все таверны и кабаки, попавшиеся по пути.
Потом говорили, что волнения начались в «Старой короне». Кто-то проломил табуреткой голову хозяину, посмевшему потребовать плату. Но как бы ни было на самом деле, волнения начались ближе к вечеру и распространились, подобно палу по сухой траве. Пока городская стража металась, пытаясь хватать смутьянов, волна погромов прокатилась от южных границ города к центральной площади. Вооружившись чем попало, бунтовщики орали: «Долой короля!» — и шли вперед.
У подворья купца Компана пролилась первая кровь. Патруль попытался задержать двух оборванцев, бивших окна в таверне, но разгоряченные люди навалились на стражников, решив отбить арестованных. Поначалу солдатам удалось отогнать нападавших, убив при этом троих. Но разъяренные пролитой кровью мятежники не побежали, а отрезали врагу пути к отступлению, выволокли скамьи, бочки и кухонные ножи из таверны и пошли в атаку. Одержав первую победу, толпа двинулась дальше, круша все на своем пути и пуская огненного петуха. Разгромив оружейную лавку на подходе к площади, опьяненный успехом отряд вывалился на опустевшую брусчатку. Где и получил первый залп арбалетчиков, выстроенных тонкой шеренгой у северных домов. Остаток вечера городская стража и бунтовщики гонялись друг за другом вдоль южного квартала, устроив партизанскую войну на истребление.
Лишь к полуночи солдаты получили подкрепление. Запечатав южные кварталы со всех сторон, вместе с закованными в железо пехотинцами выдвинулись отряды Храмового ордена. Облаченные в доспехи монахи отжимали взбудораженную толпу к северу, штурмуя редкие баррикады и проверяя каждый дом, каждую щель. Все чаще в рядах защитников короны мелькали бритые головы отцов-киргэгмэдов и прогустов. Церковники проклинали безумцев, посмевших посягнуть на короля, и благословляли на ратный подвиг истинных сынов веры. Призвав на помощь всех богов Слаттера, рядовые служители церкви отправляли в атаку воодушевленных солдат, противопоставивших сталь и доспехи палкам и кухонным ножам.
Ближе к утру остатки мятежников загнали в оцепленный многочисленной охраной квартал, который примыкал к югу центральной площади. Начавшийся пожар теперь с яростью уничтожал своих создателей, обрушивая на их головы пылающие крыши и охваченные огнем стены. Тех, кто пытался вырваться из смертельной ловушки, со смехом швыряли обратно в огонь. Лишь приказ Йорена остановил избиение, и теперь обожженных людей вязали и складывали снопами прямо на холодный камень рядом с храмом, сияющим ночными огнями.
У распахнутых дверей выстроились патриархи в парадном облачении. Прикрытые от скопившихся внизу зевак цепью вооруженных монахов, старики подпевали спешно собранному церковному хору, выводя дребезжащими голосами:
— Слава богам Слаттера! Слава нашему королю! Да прольется очищающий огонь на нечестивцев, посмевших поднять руку на истинного избранника небес!
Рядом с пленниками появился «глас церкви» — господин альдст в сопровождении двух плечистых телохранителей в рясах. Поклонившись, отец Фойрадиск обратился к Йорену, облаченному в доспехи, запачканные сажей, и плащ, прожженный во множестве мест и уляпанный городскою грязью:
— Принц, прошу принять соболезнования мои лично и всех братьев по вере… Мы узнали о горе, обрушившемся на королевскую семью. Поверьте, всем сердцем мы скорбим вместе с вами и готовы оказать любую помощь…
Зло посмотрев на церковника, патриарх Храмового ордена все же отвесил чисто ритуальный поклон в знак благодарности. Сделав вид, что не обратил внимания на столь явные знаки пренебрежения, альдст продолжил:
— Вы, как глава карающего меча церкви, достойно приняли удар и оказали всю возможную помощь городской страже. Позвольте нам, вашим братьям, поучаствовать в богоугодном деле. Мы можем прислать лекарей к раненым солдатам. Кроме того, окрестные церкви примут погорельцев, дав им кров и хлеб на ближайшие дни. Горожане не должны гибнуть зимними ночами.
— И как долго мы сможем держать их в храмах? — заинтересовался принц, вытирая латной рукавицей пот.
— Пока их дома не отстроят заново, — медленно ответил Фойрадиск. — Еще новый день не успеет закончиться, как церковь выделит средства для помощи пострадавшим. Мы не можем платить премию стражникам, исполнившим свой долг, это дело короны. Но восстановить город и облегчить муки ни в чем не повинных горожан нам по силам. В столь богоугодном деле не вижу ничего обидного для королевского дома…
Йорен задумался на миг, потом обнял остолбеневшего монаха и улыбнулся:
— Брат мой, я рад услышать столь неожиданные слова от главы церкви Слаттера. Именно об этом я говорил, когда просил не пустых разговоров, а дел. Именно такими деяниями братья по вере заслужат истинное признание народа и моего отца… Я оставлю с тобою трех порученцев. Одному укажешь, где будут собраны лекари для лечения солдат. Второму — куда отводить погорельцев, а третьего пошлешь с наказом в монастыри, чтобы готовили провизию и теплую одежду для пострадавших. К утру мы закончим с последними безумцами и начнем тушить пепелище. Надеюсь, к вечерней молитве горожане успокоятся, получив надежду и помощь от короля и церкви…
Далеко за полночь патриарх Храмового ордена пришел с докладом к отцу. Перед этим Йорен успел заглянуть к раненому брату, затем наскоро перекусил у себя. Покончив с трапезой, он прошел в крохотный зал мимо бдительно несущих стражу гвардейцев. Сбросив грязный плащ, принц устало опустился в кресло рядом с королем, который застыл рассерженным медведем у заваленного бумагами стола.
— Что скажешь? — поднял воспаленные глаза Кайлок.
— Легко отделались, — хмыкнул в ответ командир «карающего меча» церкви Слаттера. — По первым следам мы успели смахнуть голову еще не родившейся гадине.
— Я читал допросные листы, — кивнул старик. — Но как-то складно получается…
— А вся эта мелочь и не знает, что там было на самом деле. Их поманили сладкой морковкой, как тупых ослов на каменоломнях. Потом напели в уши про старые обиды. Трясли заплесневелыми знаменами и рассказывали про несметное войско, готовое прикрыть их щитами при первой опасности. Только непонятно, специально всю эту шваль собрали в лагере будущей армии или армию собирали для будущего набега.
— Непонятно… Нюхачи пока весточки с границы хегтигдема не подали.
— Да и вряд ли они что-то быстро раскопают… Вспомни умершего доносчика. Человек из ниоткуда. Принес весть и умер… Никаких реальных ниточек не осталось. Одни обрывки и догадки. Так и тут…
— Не скажи, сынок… Здесь у нас торчат две головы над болотом, просто вылезли как можно выше и орут в полный голос… Старуха с востока и старик с запада…
Йорен устало усмехнулся:
— Слишком очевидно. Не стали бы настоящие заговорщики так подставляться. А вот прикрыться давней враждой — это можно. Да и слишком бездарно был организован мятеж. Если бы госпожа Гудомилл приложила руку, мы бы еще рубились на улицах.
— Возможно… Хотя оба уже прислали письма с предложением помощи. Встали рядом с границами, ждут приказа. Приказа своего короля… Понимают, что теперь к ним доверия ни на ломаный минт. Но обещают исполнить любую волю, готовы выжигать скверну вместе с гвардейцами. И не поймешь, то ли в самом деле за королевство радеют, то ли хотят последние следы затоптать… Я еще подумаю над этим на досуге…
Король поворошил бумаги и достал мелко исписанный листок.
— Это что, храмовники в самом деле потрясли мошной и платят за восстановление города?
— Да. Я так понимаю, что церковный совет перепугался до смерти. Учитывая накопленную с лета неприязнь, старики решили не ждать обвинений в измене, а побежали впереди наших коней, устилая дорогу цветами… Альдст приказал разместить погорельцев в храмах, где вместе с другими горожанами они сейчас молятся без перерыва. Пепелище залили водой, теперь собрали всех желающих, щедро оплачивая работу на морозе. Уже к концу месяца завалы разберут и отстроят квартал заново. К ущербной неделе закончат.[51]
— Они бы с таким рвением за порядком в деревнях следили. Не было бы ни набега спятившего бастарда, ни этого бунта… Ведь кто-то же ходил по дворам, подбивал людей, теребил старые раны. Почему на исповедях никто и слова не проронил? Или рассказал, да церковники предпочли промолчать об услышанном?
— Ничего, отец, разберемся… И за год-другой наведем должный порядок. Пока я предлагаю не давить на церковь. Надо поблагодарить за сделанное, за проявленное усердие. И пусть радуются, что откупились золотом за нерадивость… Прижмем их чуть позже, когда с вольницей лордов закончим.
— Закончим, — хищно оскалился старик. — Они мне и за дочку, и за сына заплатят. За все заплатят… Но ты прав, сделаем все аккуратно. Зачем одураченным крестьянам головы сшибать, когда голодранцев на стены погонят? Надо колдуна вылавливать, что морок на толпу наводит. Как колдуну шею свернешь, так у людей и глаза откроются. Сами же покаются, что их мрак попутал… Время играет на нас. Мы успеем каждого спросить, кого в подвалы притащили. А сказанное сверим да любую мелочь заметим и используем. Как бы ни крутили тайные шепталы, но частым гребнем все королевство прочешем и выловим… Так и до главных кукловодов доберемся.
Тяжело опершись на стол, Йорен поднялся и попрощался с отцом:
— Именно так. Найдем и спросим. Чтобы другим неповадно было… Отдыхай, отец, ты выглядишь очень усталым. Не волнуйся, враги промахнулись. И крупно ошиблись, заявив о своем существовании. Что бы ни было, мы распутаем весь клубок. А потом вместе посмотрим, как очищающий огонь сжигает их тела. Услышим их крики во славу клана Ресанренов, который будет править по воле богов тысячи лет.
Старик слабо улыбнулся в ответ и жестом отпустил сына.
Сидя в ночной тишине, король мрачно глядел на всполохи огня в очаге. В его ушах звучал веселый смех дочери, огненно-рыжие волосы которой так любил трепать веселый ветер, налетавший на замок. Горько усмехнувшись, Кайлок пробормотал:
— Вы посмели поднять руку на моих детей. Наверное, боги помутили ваш разум, и вы решили: «Король стар, король немощен!» Я найду вас. Каждую тварь, посмевшую замыслить такое… И вы убедитесь, насколько тверда моя рука, насколько беспощаден меч. Я узнаю правду, вырву ее щипцами палачей из бунтовщиков. И тогда лично вспорю животы вашим проклятым детям, чтобы, подыхая на кострах, вы видели их смерть, слышали их вопли… Вы до последнего вздоха будете поминать Кайлока Могучего, вашего короля…
На другом конце города рядом с холодным очагом без сил опустился на лавку глава церкви Слаттера, брат Фойрадиск. Обхватив замерзшими руками голову, мужчина мрачно размышлял, вспоминая прожитый суматошный день. Перед глазами мелькали отблески пожара, груды связанных тел на заледенелых камнях, сипящие на морозе патриархи с перепуганными глазами. Насколько ему удалось узнать, семья сумела направить бешенство монарха в продуктивное русло. И пока тысячи сыскарей рыщут по замерзшим деревням, король придержал занесенную руку, не стал проливать кровь… Пусть ищут, пусть лучше ищут. Церкви бояться нечего. Потому как в этом глупом мятеже церковь не замешана. Наоборот, нужно активно помогать его величеству в поисках. Хуже не будет. Но вот чего ждать дальше?..
Кайлок ударил первым. Храмовый орден на его стороне, армия собрана рядом со столицей и легко выдержит любую атаку. Простой силой эту проблему не решить. А весною старик прижмет к ногтю своенравных лордов, оставив королевскую семью единственной владычицей на просторах Фарэстаттен. Кончились времена, когда вождь слушал советы верных друзей и наделял их землями. Теперь король хочет править единолично, собрав в загребущих руках все дарованные ранее вольности. И рядом с таким королем церковь превратится в жалкое подобие самой себя. В служку, кормящуюся подачками с королевского стола…
Зябко поежившись, альдст слепо уставился в покрытое морозными узорами черное окно и прошептал:
— Чтобы сохранить нашу веру, мне придется помочь Гудомиллам. Без нашей помощи они не справятся. Как бы ни старались… Если мы не решим проблему в ближайшее время, вслед за лордами король уничтожит и церковный совет, и меня. Время заканчивается, я чувствую, как стремительно бегут песчинки из опустевшей колбы в песочных часах. Боги не простят мне, если церковь отступит без боя, склонив голову перед человеком, бросившим вызов богам и посмевшим назвать себя единственною властью на земле… Нам нужен новый король… И ради этого я готов помочь и старой ведьме, и ее преданному союзнику, младшему Дейста…
Услышав тихий стук в дверь, горбун спрятал в ладони нож и медленно поднялся с кровати. Не успел гость постучать вновь, как Хувьюддер выглянул в коридор. Увидев своего господина, верный слуга пропустил альдста в келью. Затем замер черной тенью в коридоре, внимательно вслушиваясь и вглядываясь во тьму. Убедившись, что никого рядом нет, бесшумно вернулся к себе, плотно закрыв дверь.
Брат Фойрадиск достал из рукава тонкий листок:
— Выучишь, возьмешь золото в дорогу и отправишься к госпоже Гудомилл. Перескажешь слово в слово. И будешь ждать ответа. Постарайся, чтобы ни одна живая душа не обратила на тебя внимания. Если кто будет задавать вопросы, сошлешься на оставленные в Трэссивалде ценные дары, которые вынужден был бросить при спешном отъезде вслед за королевским сыном… Если ведьма начнет юлить, можешь передать ей мои слова: «Господин желает услышать только одно слово в ответ. И это слово — да».
В крошечном кабачке на границе с северными шахтами Салки Форфаден встречался с тайным посланником королевского престола. Клан Лингэнэл желал услышать ответ на заданный вопрос. И спрятавшись за хвалебными речами в честь местной пивоварни, Форфаден Мясник тихо говорил, мрачно разглядывая неприметного гнома, сидящего напротив:
— Я разделяю тревогу короля и Теневых кланов. Действительно, мои родственники в последнее время забыли законы подземного народа и не слышат мудрые слова, которые я пытаюсь вложить в их забитые золотом уши… Но я — Форфаден и не собираюсь обижать старших, даже если они утратили разум.
— Что тогда предлагает уважаемый Салки? — поинтересовался коротышка, заросшей кочкой торча над краем стола.
— Я считаю, что Бэвера с семьею и Гуйдена с преданными гномами можно отправить на юг, для возрождения опустевших земель Брэндабергена. Пусть воюют с орками, с нежитью и прочими монстрами подземелий. Пусть бодаются с затворниками Ока отверженных. Пусть пашут землю, как вконец обнищавшие члены клана Аска. Но без кровопролития, без королевской опалы. Во благо всего народа, без позора изгнания и клейма предателей.
Собеседник сморщил нос и осторожно произнес, внимательно разглядывая мрачного здоровяка в начищенной кольчуге с двумя мечами за поясом:
— Уважаемый Салки должен понимать, что благополучие клана как тяжело создать, так столь же легко разрушить. Люди приходят к нам с золотом и товарами, люди предлагают закрыть торговые площади у западных границ и мечтают отстроить новые на севере. Долго вы продержитесь без рабов, без леса и продуктов, без торговли? Да и что скажут другие гномы, когда корона покажет пальцем на истинных виновников всех бед?
— Хе, — оскалился в ответ Мясник. — В головах людей никогда не было мозгов, одна прелая солома с мышами в придачу. На севере пустые шахты, ни металла, ни товаров на продажу. Вы все будете покупать у нас, а им продавать втридорога. После первого же лета купцы побегут назад… Да и к чему пугать меня разоренными лавками, если я кормлюсь с рабов? Королю нет смысла обижать Салки.
— А что почтенный гном хочет просить у короля? — спросил коротышка.
— Я прошу передать под мою руку лишь мастерские, оставить все шахты и дать должность придворного поставщика металла. Все остальное я с радостью передам Лингэнэл и Теневым кланам. Не люблю возиться с бухгалтерскими книгами да дышать сырым воздухом на торговых площадях среди скрипучего леса. Мне, как настоящему гному, милее запах кузни да звук кирки в недрах гор.
— Очень интересное предложение, — засуетился посланник короля, от волнения даже расплескав пиво. Смахнув лужицу на пол, он жарко зашептал: — Его величество также мечтает все решить миром. И очень смущен, что ваши братья сорят золотом рядом с троном, подбивая Теневые кланы на новые беспорядки. Никто на севере не хочет, чтобы существующий шаткий мир был разрушен, чтобы вновь пролилась кровь… Ваше предложение очень, очень интересно! Но сможет ли уважаемый Салки убедить братьев отправиться в дальний поход? Согласятся ли они оставить все нажитое?
— Все не оставят, — отрезал Форфаден. — Поход потребует немало золота и оружия. Да и верных друзей придется вооружать и готовить в дальнюю дорогу. Но пусть король не волнуется, в кладовых останется еще очень много. А я постараюсь, чтобы братья прибрали с собою всех смутьянов, пытающихся сейчас баламутить северные кланы. И чем быстрее я это сделаю, тем лучше будет оставшимся…
Подозвав кабатчика, гном повторил заказ, похвалив отменное пиво. Дождавшись, когда перед ними поставят новые кружки с густою пеною, Салки тихо продолжил:
— Много лет тому назад старый король изгнал баламутов Утэссот с этих земель. Изгнал грубо, опозорив клан и лишив их возможности обустроиться на новом месте. Сколько лет прошло, а каждый гном до сих пор помнит, как стражники взламывали чужие двери и древками копий гнали несчастных на мороз. Неужели Лингэнэл хочет снова покрыть позором свое имя?..
Отхлебнув пива, здоровяк хмыкнул и постучал пальцем по столешнице:
— Зачем повторять старые ошибки? Зачем ради лишней пары золотых озлоблять оставшихся? Надо действовать аккуратнее. Без лишней спешки и неприятного шума… Я знаю, как надо все сделать. И я готов помочь королю решить проблему красиво, мирно и без затрат. Мне лишь необходимо получить согласие короны на этот поход. А уж как именно я его организую и как спроважу упрямых родственников — моя головная боль. Но зато когда у престола дойдут руки до заселения опустевших пещер южнее Лэгпассы, на самой дальней границе уже будут стоять гномьи дозоры, отбивающие набеги нечисти. Нам даже не придется строить крепости, потому как лучшей защитой будет семья Форфаден, своею грудью закрывшая холодные тоннели в горах Брэндабергена.
— И никакого кровопролития, — хмыкнул гость.
— Именно. Все по-дружески, без скандала и звона оружия…
Коротышка повозился на жесткой скамье, потом влил в себя остатки терпкого напитка и расправил встопорщенные усы:
— Я передам его величеству все, что услышал.
— Передай, — усмехнулся Салки. — От себя добавлю, что если ты передашь это правильно, с должным почтением, то я попрошу прислать мне в помощники давно знакомого гнома, который легко найдет себе место или в опустевшем богатом торговом дворе, или в меняльной лавке рядом с местным банком. Не думаю, что загребущие руки семьи его величества сумеют вцепиться во все лакомые куски…
Посланник довольно ощерился:
— Его величество услышит все в лучшем виде. Я сделаю все возможное, чтобы слова уважаемого Салки произвели должное впечатление.
— Разумеется. И последнее… Как я и сказал, я хочу получить официальную бумагу за подписью короны, где не забудут правильно на века закрепить за мною все шахты, мастерские и прииски в землях Фьерранлонда. И должность придворного поставщика металла.
— Будет письмо, — пискнул коротышка. — А ты пока готовь поход родственников. Такую толпу надо еще раскачать для дальнего путешествия.
— Чем быстрее вернешься с бумагами, тем быстрее я начну шевелиться, — недобро усмехнулся Мясник. — Его величество знает, что я в политику не лезу и на трон не претендую. Но работу делаю лишь после оплаты. Мне так как-то спокойнее…
ГЛАВА 12
Кэлла, первая неделя, стенгетты
(9-й день 12-го месяца)
Дождавшись, когда прогуст закончит молитву, лорд Дейста сдержанно поклонился ликам богов на освященных иконах и вышел на морозный воздух из церкви. Надев медвежью шапку, старик скосил глаза на появившегося словно из-под земли сына:
Читать бесплатно другие книги:
