Трава на пепелище Истомин Евгений

4

Путешествие в седле двига окончилось быстро: Корийен прибыл на железнодорожный вокзал ближайшего к столице города Тарролиона, ведь пересекать половину страны своим ходом довольно утомительно и накладно из-за расхода топлива. В самой же столице вокзала почему-то не было. В бытность той огромным городом еще не появились паровозы, а сейчас такому мелкому городишке вокзал ни к чему. Имелась отдельная ветка, предназначавшаяся для королевского состава, но не более того.

Проследив за погрузкой двига на платформу, Корийен занял место в пассажирском вагоне. На противоположную лавку присела женщина с мальчишкой лет семи, пацан тут же разглядел винтовку, прислоненную к стене, и пару револьверов под плащом.

— Дяденька, вы «чистильщик», да? — спросил он восторженно.

Корийен слегка склонил голову.

— А вы много хотов убили?

Мельком глянув на свой старый кожаный ремень с засечками от ножа, Корийен запахнул плащ.

— Горион, не преставай к послушнику, — строго одернула сына мамаша, — извините, мы пересядем, чтобы вам не мешать.

Корийен посмотрел вслед удаляющемуся семейству. Жители Велетрии по-разному относились к Ордену очищения. Одна половина восхищалась мужественными послушниками Ордена, другая их опасалась, видя в них осколки давно забытой войны.

Состав дернулся, выдав большую порцию дыма, принялся медленно набирать ход.

Корийен достал одну из листовок, распространяемых в предгорьях, и пробежался по ней глазами.

«…велетрийцы и хоты — едины…»

Бред.

«…не позволяйте властям обманывать вас, сталкивать лбами…»

Ублюдки.

«…в Стене оба народа живут вместе, не имея различий…»

Интересно. Скорее всего это действительно разбойники из Великой стены.

«…мы можем стать одним народом…»

Корийен глухо зарычал, скомкал листок и сунул в карман плаща.

За окном постепенно стемнело. Проводницы зажгли четыре масляные лампы, висевшие под крышей.

Корийен увидел свое отражение в стекле окна. Как он поседел за последнее время! Подумать только, ему перевалило за сорок — серьезный возраст для «чистильщика». Сколько еще он сможет гоняться за молодыми, полными сил «мертвецами», пока его не хлопнут? Может, еще пару лет, а может, не больше недели. И что изменилось за эти годы? На место убитых приходят другие, и так может продолжаться вечно. Как бы он хотел, чтобы еще при его жизни власти одумались, подготовили армию «чистильщиков» и освободили Митрену раз и навсегда. Как бы он хотел встать во главе этой армии, ну, или хотя бы отряда и лично повести воинов в бой, а потом, когда все кончится, купить себе особнячок в оазисе Капалина, где сейчас столица этих мерзавцев, и провести остатки дней, любуясь океаном…

Накинув капюшон, он прислонился к стене и заснул под эти благостные мысли и стук колес.

К вокзалу Феллин поезд прибыл вечером следующего дня. Здесь центральная пассажирская ветка заканчивалась, расходясь на север и юг, на запад же продолжалась лишь служебная железнодорожная ветка, ведущая к одному из шахтерских городов, Камелиону, обслуживающая многочисленные рудники в предгорьях Стены.

Город Феллины во время Великой войны сдался без боя, а потому остался одним из немногих на западе, сохранившим старинную архитектуру роскошных зданий, украшенных колоннами, фресками и причудливыми статуями. Корийен редко попадал на восток страны, куда война не докатилась и где подобные строения были обычны, а потому каждый раз с восхищением рассматривал эти произведения искусства.

Перед вокзальной площадью высился памятник королю времен Великой войны Монику Пелетреицкому. Легендарный король хмуро смотрел в сторону Хоты, гордо вскинув подбородок. Вот только на плечо он эффектно забросил почему-то современную винтовку. Корийен не знал, невежество скульптора это или так подчеркнули связь поколений.

Ожидая, пока сгрузят двиг, Корийен купил у уличного торговца кулек сушеных фиников и присел на лавку, любуясь далекими заснеженными вершинами Великой стены, уходящими в облака. Мимо, как и на любом вокзале, сновали спешащие люди, где-то в стороне грустила скрипка уличного музыканта, прямо у ног «чистильщика» задирались два воробья. Покой и умиротворение.

— Добрый вечер, не желаете немного отдохнуть? — раздался голос позади.

Корийен обернулся. Мужской плащ на женщине не оставлял сомнений в ее профессии.

— «Чистильщики» обычно очень опытные и щедрые ребята, — продолжила проститутка, — уверена, что ты такой же.

Корийен всегда считал, что сила истинного велетрийца в умении держать тело под контролем. Похоть делала воина слабее, за это он ненавидел моменты, когда она обуревала и его. В столице Саль мадорский имел трех постоянных любовниц, с которыми утолял плоть, но не более.

— Пошла вон, — сквозь зубы прорычал он.

Лицо проститутки скисло, но удалилась она молча. «Чистильщики» не те ребята, с которыми следует скандалить. Женщина профессиональным взглядом окинула площадь и подошла к роскошной самоходке, в которой восседал полный мужчина в шляпе-котелке. Судя по хищной ухмылке, путана ему приглянулась.

Корийен отметил, что богач одет не в цвета дворянства. Редкий тип. Обычно людям без титула в Велетрии трудно пробиться в большую торговлю, политику или науку. Дворянам отдавались государственные заказы, лучшие торговые маршруты, они пользовались льготами и банковскими кредитами. Это должно было хоть как-то возместить потери собственных крестьян и ежемесячные выплаты от государства после Великой войны. Если незнатный нувориш хотел двигаться дальше, ему нужно было купить титул, стоило это прилично, но продавцов всегда можно было найти. Не всем дворянам удалось приспособиться к новым условиям. Сейчас уже трудно сказать, кого больше — истинных дворян или купленных. И все же власть в городах держали исключительно старейшие дворянские фамилии, входившие в Верховный совет и администрацию при нем.

Сам Корийен был далеко не из знатного рода, как и большинство послушников. Вступление в ряды Ордена позволяло гордо вскинуть подбородок даже в присутствии герцогов, вот только дано это не многим. Отец Корийена был крестьянином, та же участь ждала и его, третьего ребенка из восьми, но с самого детства он решил, что достоин лучшего. Корийен начал отчаянно тренироваться и в семнадцать лет отправился в город на состязания за право стать Сыном Ордена. В первый раз победить не удалось. Через три года отец запретил ему участвовать в состязаниях, заметив, что пора взяться за ум и приступить к строительству собственного дома, в который можно будет привести жену. Но Корийен сбежал, спалив за собой мосты, ведь стоило ему проиграть, и отец домой уже не пустит, а тогда одна дорога — в городские бедняки.

Он победил.

И впоследствии побеждал не раз, дожив до седин и заработав репутацию несгибаемого воина, а также около полусотни шрамов.

От воспоминаний оторвал оклик грузчика, возвестившего о том, что двиг спущен с платформы в целости и сохранности.

Теперь путь «чистильщика» лежал по грунтовому тракту к ближайшей из семи пограничных застав, прикрывавших семь выходов из Стены со стороны Велетрии. А там в лабиринты скал, где за каждым углом ожидает кучка отщепенцев, зарясь на двиг или дорогую винтовку. Да что там, убить в Стене могли и просто ради удовольствия.

Правда, трогать «чистильщиков» все же опасались, справедливо полагая, что без наказания Орден этого не оставит, хотя случалось всякое.

Корийен не раз блуждал по здешним ущельям, однако уверенности в маршруте не испытывал никогда. Горы постоянно выкидывали сюрпризы, и проход, через который проехал неделю назад, мог бесследно исчезнуть под валуном в сотни тонн, а там, где стояла гора, через пару лет зияла пропасть.

Поворот за поворотом в верном направлении. То и дело среди скал мелькали неопределенные тени, но люди ли это, горные козлы или кугуары, точно сказать было трудно. Один раз метрах в ста над собой Корийен заметил, как кто-то наблюдает за ним в бинокль. «Чистильщик» расправил знаменитый плащ, так чтобы не было сомнений в его принадлежности к Ордену, но держаться стал осторожней.

К нужному месту он подъехал уже затемно.

Небольшая избушка, сложенная из камня, с покрытой соломой крышей так здорово вписывалась в пейзаж, что можно было проехать рядом с ней и не заметить, особенно ночью. Выдавал ее лишь приглушенный свет в окне и дымок, струящийся из трубы.

Корийен заглушил двиг, по привычке проверил, заряжено ли ружье, и направился к двери.

Но тут же навстречу ему выскочил небольшой и щуплый даже для велетрийца человечек с лисьим лицом и маленькими хитрыми глазками. Светлая борода, обычное дело для жителей Стены и редкость за ее пределами, смешно топорщилась. Насколько Корийен знал, она всегда очень точно передавала настроение этого проныры.

— Корийен, друг мой, я знал, что ты вот-вот заедешь, — воскликнул он на удивление приятным для своей внешности бархатистым голосом. — Как увидел тебя, так и подумал, что не преминешь заглянуть к старому другу.

Жители Стены говорили на странной смеси хотского и велетрийского языков, используя наиболее яркие словечки и выражения.

— Так это ты был с биноклем?

— Разумеется, я всегда должен знать, кто и куда здесь держит путь, мой друг.

— Болтай больше, Бадвоир, с каких это пор мы стали друзьями? Уж не с тех ли, когда я в первую нашу встречу прострелил тебе ногу, пытаясь заставить говорить?

— Ах, что было, то прошло. Правда, я прихрамываю по твоей вине, и за это ты мне должен.

На самом деле пройдоха нисколько не прихрамывал, попробуй побегай с ним наперегонки.

— Разве я мало плачу тебе за информацию, Бадвоир?

— Что ты, после твоих посещений я не в обиде, мой дорогой «чистильщик», вот именно поэтому мы и друзья. Проходи в дом, для тебя всегда припасено отличное вино.

— Я пришел по делу.

— Разумеется, но дело можно обсудить и за столом.

Корийен кивнул, вошел в избу и замер на пороге.

— Какого беса?! — зарычал он.

Один стул у стола был уже занят, и восседал на нем не кто иной, как здоровый уродливый хот, такой же здоровый и уродливый, как и все хоты, по мнению Корийена.

— Не беспокойся, друг мой, — как ни в чем не бывало проговорил Бадвоир, — это Агон. Он мой знакомый контрабандист, мы как раз решали тут некоторые дела.

— Он — хот!

— Ах, оставьте эти слова у себя на равнинах. В горах нет национальностей, здесь только бизнес. Я прирежу любого велетрийца, который будет мешать мне, и пожму руку любому хоту, оказавшемуся полезным.

— Ты знал, что я еду, и не выгнал его взашей?! — не слушая аргументов, рычал Корийен.

Лицо хота покраснело, на лбу вздулась вена. Он дернулся на стуле, но вовремя одумался. Агон был на голову выше «чистильщика» и раза в полтора шире, но Корийен мог пристрелить его раньше, чем тот поднимется на ноги, а если нужно будет, то и прирезать одним ножом. Известно это было обоим.

— Я зайду позже, — пробормотал Агон и направился к выходу, сверля «чистильщика» взглядом.

Корийен сверкнул глазами в ответ, но, когда хот покинул избушку, все же присел за стол.

— Не повторяй такой ошибки, — сказал он Бадвоиру, — иначе в следующий раз я убью твоего подельника.

— Здесь свобода, мой друг, каждый волен поступать так, как считает нужным. Здесь не властны ни «чистильщики», ни «мертвецы», — отозвался информатор, разливая вино. — И ты знаешь, что я работаю на тебя из-за денег, а не из-за страха. И в любой момент наше сотрудничество может прекратиться.

— Тогда я убью и тебя.

Бадвоир на секунду замер, но затем улыбнулся и поставил перед Корийеном бокал с вином.

— Ты не любишь облегчать задачи другим, мой друг. Это я понял давно. О чем ты хотел поговорить со мной?

Корийен в один глоток осушил половину бокала.

— Что ты знаешь о листовках в предгорных селах? Это хоты или ваши бандюги?

— Понятно. — Бадвоир секунду собирался с мыслями. — Значит, так, ничего точно сказать не могу, но краем уха я слышал, будто и в ближних хотских селах появляются подобные прокламации.

— Значит, обитатели Стены. Кто?

— Не знаю. О революционных настроениях в Стене я не слышал. Зачем им это? Пока их устраивает сложившееся положение вещей и им не нужно лишнее внимание властей.

— Значит, ты не можешь мне помочь? — уточнил Корийен. Бадвоир никогда не выкладывал информацию сразу, нарочно все запутывая, набивая тем самым цену. Бороться с этим можно было только прямыми вопросами, а иначе разговор обещал затянуться.

— Почему же? Я обнаружил закономерность в появлении листовок — последние три дня месяца.

— С завтрашнего дня, — оживленно отозвался «чистильщик». — А место?

— Распространения начались с северных сел и движутся на юг через одно, иногда два села.

— Боятся попасться.

— Возможно.

— Значит, — Корийен сморщил лоб, вспоминая местность, — в ближайшие три дня они придут либо в Гириллион, либо в Сандарию.

— Да, это следующие села. Но в какое из них, сказать трудно.

— В последнем селе было много шумихи? — уточнил Корийен, прикидывая что-то.

— О-о, ты даже не представляешь сколько! Местный глава так испугался, что его вопли еще долго будут вспоминать. Он-то и направил запрос в столицу.

— А промежуток в два села появился лишь в последнее время?

— Да.

— Тогда эти ублюдки могут заявиться в селе, стоящем уже через три от предыдущего.

— Хм, вполне.

Корийен задумался. Три села и три дня. Если в каждом селе устроить засаду по одному дню… точнее, ночи… шансов угадать немного. «Чистильщик» решил положиться на интуицию, не раз подсказывавшую ему верный ход. Третье село. Да, трое суток засады в Лавионне, а если промахнется, что ж, будут еще попытки.

— Считай, что заработал деньги, — заключил Корийен, извлекая пачку банкнот.

— Ты хорошо делаешь свое дело, я — свое, — отозвался Бадвоир, внимательно рассматривая голубого цвета купюры с изображением Велетского собора с одной стороны и Великой стены — с другой. — Не сердись, но хотские бумажки мне больше нравятся, у них рисунок Стены красивее, да и цвет песочный приятнее… да и оазис с обратной стороны…

— Хватит, — рявкнул Корийен, хотя и на его взгляд банкноты Хоты были симпатичнее и аккуратнее, зато велетрийские в подпольных обменниках — дороже.

— Желаю удачи, — возможно, даже искренне крикнул Бадвоир, махнув выходящему Сыну Ордена рукой.

Корийен скрылся за поворотом. Через несколько минут рокот его двига окончательно затерялся в скалах.

5

Рекс Карн притормозил у пограничной заставы.

Со стороны Хоты выходов из Стены было пять, соответственно, столько же и застав. Над каждой болтался воздушный шар, прикрепленный толстым канатом к лебедке. С шара велось наблюдение в мощную стационарную подзорную трубу. Гарнизон состоял из тридцати охранников в сланцево-серой форме и черных фуражках, но его всегда могли усилить дополнительным отрядом и «мертвецами».

— Господин, — приветствовал Карна один из пограничников, взяв под козырек, и прошел к мощным воротам, в сторону которых из-за укрепления грозно смотрели дула четырех пушек.

Рекс кивнул. Правда, никаким господином он не был. Род его корнями уходил в средние слои горожан, но давно уже фамилия Карнов ассоциировалась с кланом «Царская смерть». Прадед, дед, а потом и отец состояли в клане, все они погибли в приличном возрасте, так и не добравшись до титула стража клана. Рекс пошел по их стопам, чем мало отличался от десятков других «мертвецов».

— А можно спросить? Если с той стороны такие же заставы, как вы пробираетесь в Велетрию? — Охранник из хмурого пограничника вдруг превратился в обычного молодого и любопытного парнишку.

Рекс усмехнулся:

— Блокпосты — все равно что двери в пустыне. Может быть, армии они и способны помешать пройти, но одному человеку — никогда.

Парнишка понимающе кивнул и закрыл ворота за двигом «мертвеца».

За время блужданий по коридорам Стены Рекс не встретил ничего, стоящего внимания, и к полуночи прибыл на место — к еле заметному каменному домику среди скал.

У порога его уже встречал старый знакомый проныра-велетриец Бадвоир. Рядом стоял хот-контрабандист и просто разбойник Агон.

— У тебя проходной двор какой-то, — буркнул Агон.

— Да, зачастили что-то спецы, — согласился Бадвоир, но уже в сторону Рекса.

— А что, у тебя уже были гости? — весело поинтересовался Карн, заглушая двиг. — Кто?

— Так я тебе и сказал, — усмехнулся Бадвоир, указывая на дверь избы.

— «Чистильщик»?

— Извини, дружище, но держать язык за зубами — часть моей профессии.

— А я думал, твоя профессия в том, чтобы выбалтывать сведения, за которые другие готовы заплатить, — хмыкнул Рекс, принимая приглашение хозяина и усаживаясь за стол.

— Одно другому не мешает, — заметил Бадвоир, доставая из шкафа еще одну кружку. — Иначе я бы так долго в живых не пробегал.

Рекс кивнул и повернулся к Агону:

— А теперь по поводу тебя. Еще раз грабанешь хотскую самоходку, и Клан возьмется за тебя всерьез. Возможно, даже лично я. Усек? Тебе что, велетрийских мало?

— Эй, — протестующе вскинул руки Бадвоир, — не забывай, что я — велетриец! Не нужно при мне так говорить.

— Как будто тебе есть до этого дело, — отмахнулся Рекс.

— А по мне, так все самоходки едины, — пробурчал Агон, — что велетрийские, что хотские. И добро в них одинаково ценное.

— Я тебя предупредил, — отрезал Рекс, понимая, что угроза его ушла в пустоту. — Теперь выйди и дай нам поговорить о деле.

— Я уже подумываю, а стоит ли с тобой связываться? — пробормотал хот Бадвоиру, выходя на улицу.

Бадвоир безразлично пожал плечами, он неплохо зарабатывал на продаже спецам информации о жизни Стены и смог бы обойтись без заказа Агона.

— Ну, так что за дело? — поинтересовался велетриец.

— Ты слышал что-нибудь про листовки в хотских селах?

Бадвоир приподнял бровь.

— Хм. Я не должен это говорить, но скажу, потому что ты мне нравишься, хот. Правда. — Информатор замолчал и инстинктивно глянул на дверь. — Узнают, что я велетрийца «мертвецу» сдал… В общем, был у меня пару часов назад «чистильщик» и интересовался тем же вопросом, только по поводу велетрийских сел. Знаю я немного, но из того, что знаю, он вывел, будто следующая вылазка состоится в ближайшие три ночи в Лавионне.

Рекс подался вперед, стараясь не пропустить ни слова. Бадвоир продолжил:

— С его выводом я полностью согласен. Говорю тебе это, потому что он устроит там засаду, и если не будешь знать, то можешь сам в нее угодить.

— Спасибо, Бадвоир, с меня двойная плата. — Карн извлек бумажник и положил на стол пачку банкнот.

— Я сказал это не ради денег, — смущенно и даже как-то обиженно произнес велетриец, но деньги взял, так что Рекс не понял, правда ли так или это очередной способ набить цену. И все же доверять информации Бадвоира были все основания.

Агон выпустил клуб дыма через ноздри, наблюдая, как «мертвец» разворачивает двиг и удаляется, после чего вытряхнул трубку и вернулся в избу.

— Вино кончилось, — констатировал Бадвоир, перевернув кувшин, — в следующий раз я не буду пускать гостей без своей выпивки, а то на вас не напасешься.

— Так мы договорились? — уточнил хот, пропустив тираду велетрийца мимо ушей.

— Оружейные фабрики и Велетрии, и Хоты на противоположных концах стран, — заметил Бадвоир. — Каждая винтовка на учете, но вывезти оружие с фабрики — полдела, провезти его через всю страну, а особенно в Стену — вот настоящая проблема. Это будет очень дорого стоить, не легче ли тебе обратится к нашим кустарям?

— Мне нужны фабричные винтовки. Деньги — не проблема. Сколько ты сможешь доставить?

— В ящике — десять винтовок. Больше двух ящиков списать нереально.

— Хорошо, тогда двадцать, но желательно побольше.

Бадвоир пристально посмотрел в глаза собеседнику, пригладив бороду.

— Откуда у тебя такие деньги? На кого ты работаешь? — спросил он, хотя понимал, что Агон не ответит. Но подобная просьба — особый случай, Бадвоир может влезть в опасные дела.

— Так мы договорились? — как ни в чем не бывало проговорил хот.

— Да. Я проверю свои связи и сообщу тебе, когда прийти с задатком.

Агон удовлетворенно кивнул, набил трубку новым табаком и задымил.

— Что ты знаешь о царе Хоты? — вдруг спросил он.

— Ты же хот, тебе должно быть известно больше о своем монархе, — усмехнулся Бадвоир.

— Он не мой монарх, — огрызнулся Агон, сверкнув глазами, — я родился в Стене, в свободной банде.

Бадвоир пожал плечами. Сам он был сыном купца, не сумевшего купить дворянский титул и разорившегося в последующем. Гибкость, хитрость и предприимчивость привели молодого велетрийца в Стену и сделали одним из самых удачливых авантюристов, а связи, вовремя налаженные со спецами обоих государств, обеспечили сравнительную безопасность хотя бы в том, что касается официальных властей.

— Его зовут Тим Ронин Одиннадцатый, ему пятьдесят четыре года, правит в течение вот уже двадцати семи лет. Люди им довольны, монарх он вроде бы неплохой, рассудительный. Живет в резиденции в столице Адире. Да зачем тебе? Чтобы знать все это, не нужно быть Бадвоиром, спроси у любой торговки в Хоте, она расскажет больше.

— Мне и нужно больше. — Агон непроизвольно бросил взгляд на окно. — Мне нужно знать, какая у него охрана, его распорядок дня, подробный план дворца и так далее.

— У-у-у, — протянул Бадвоир и отпрянул от хота, точно от прокаженного, — гнилое дельце. Значит, так, оружие я постараюсь достать, но больше знать ничего не желаю. Ни-че-го. И очень надеюсь, что в деле с листовками ты тоже не замешан, иначе те двое гостей, что посетили меня сегодня, быстро прекратят нашу деятельность.

— Да какие, к горным баранам, листовки! — Агон разочарованно махнул рукой, поднялся и направился к выходу. — Когда прибудут ружья, на тебя выйдут, — произнес он у порога, прежде чем исчезнуть за дверью.

Бадвоир посидел немного в тишине, затем достал из шкафа сигару и закурил, что делал крайне редко.

Агон отошел от избушки Бадвоира метров на триста, когда, точно суслик из норы, перед ним появился мужчина. Похож на велетрийца, одевается как велетриец и представляется велетрийским именем, но он не был велетрийцем и не был даже полукровкой, в чем Агон уже уверился, как из-за заметной разницы во внешности, так и из-за еле заметного акцента, обнаружившегося в тот момент, когда хот попытался заговорить с ним на языке белокурых.

Тогда кто? Никакого образования Агон не имел и о мире за пределами Стены знал мало, но даже того, что знал, хватало, чтобы с уверенностью сказать — о других людях никому ничего не известно. Впрочем, Агону достаточно заплатили, чтобы не задавать лишних вопросов, да и не задумываться об этом.

— Чем можешь порадовать? — тихим вкрадчивым голосом проговорил мужчина. Насколько хот знал, он говорил так всегда.

— С винтовками он обещал помочь, но с царем — отказался.

— И все же теперь он знает… Когда винтовки придут, этого велетрийца нужно убрать.

Агон безразлично кивнул. Что будет с ним самим после выполнения заказов, он, по своему простодушию, не догадался.

— Как думаешь действовать? — спросил мужчина.

— Соображу что-нибудь.

— Будем надеяться. Я неплохо плачу. В этот раз плата будет в велетрийских купюрах.

— Мне все равно, — пожал плечами Агон.

— Если понадобишься, я найду тебя. — Мужчина еле заметно поклонился, отступил в сторону скал и словно растворился во тьме, чему немало способствовали черные одежды.

6

Юный король Велетрии Ситион Зелетрийский уже в который раз пересек личные покои, остановился у собственного портрета в полном монаршем одеянии, законченного всего пару дней назад личным королевским художником, затем снова перешел комнату и пустым взглядом уставился в окно.

Наконец в дверь постучали.

— Да, — нетерпеливым голосом отозвался Ситион.

— Мой король, к вам просится мужчина, представился как Самон Сальда, — объявил слуга.

— Зови.

Слуга низко поклонился и исчез за дверью.

Через минуту, показавшуюся парню вечностью, в покои вошел мужчина в черном плаще. Выше обычного велетрийца, мощнее, но с такими же песочного цвета волосами и всегда хитро прищуренными зелеными глазами. Впрочем, король слишком много знал про гостя, чтобы считать его соотечественником, и слишком мало, чтобы хотя бы догадываться, кто же он на самом деле.

Этот человек познакомился во время праздника весны полтора года назад еще с наследником престола. Ситион в ту пору нимало не заботился о государственных делах и шумно отмечал праздник на охотничьей вилле с ровесниками, детьми других вельмож.

Странный человек быстро сумел подобрать ключик к тщеславному, самодовольному и вспыльчивому юнцу. Он так сладко описал прелести неограниченной королевской власти и напомнил, каким образом она может оказаться в руках наследника: во-первых, он должен стать королем, а во-вторых, должна начаться большая война. Ситиону нужно было лишь сказать, хочет ли он этого. Юнец ответил «да» и только после внезапной смерти отца понял, на что подписался, но обратной дороги уже не было.

Сообразив, что стал пособником в убийстве, новый король заперся в покоях и не выходил две недели. Чувство вины жгло сердце, точно раскаленные угли, мысли блуждали в затуманенном разуме.

Ничего не воротишь, решил юнец, в конце концов, не он убил отца, а если уж стал королем, то должен и вести себя как король, твердо и беспощадно. Он должен вернуть всю власть, по праву принадлежащую королям, чего бы это ни стоило.

Когда таинственный мужчина пришел в следующий раз, он был готов сотрудничать. Сотрудничество стало постоянным.

— Почему не появлялись так долго?! — рявкнул Ситион, дождавшись, пока посетитель закроет дверь.

— Вы нетерпеливы, мой король, — ответил Самон, не скрывая усмешки. — Я был занят тем, что расчищал вам дорогу к большой власти.

— Оставьте эту высокопарность, — отмахнулся король, присаживаясь в кресло. — Я уже второй месяц собираю новобранцев на секретной восточной базе и не знаю, сколько смогу держать такой масштабный сбор в секрете.

— Столько, сколько понадобиться. Если мы хотим сокрушить Хоту, то должны опережать их на шаг. К тому времени, как хоты начнут готовиться к войне, мы будем уже готовы.

— Царь Тим Ронин никогда не поддастся на провокации. Этот старик сделает все, чтобы погасить любой конфликт, и велетрийское старое дворянство поможет ему в этом.

Гость поднял бровь:

— Я рад слышать от вас столь рассудительные речи, мой юный король. Вы станете великим правителем.

Ситион хмыкнул, услышав настолько неприкрытую лесть, но глаза выдавали его. Мужчина улыбнулся: этот гнилой мальчишка — легкая добыча.

— Именно поэтому, — продолжил загадочный гость, — пожилой царь должен скоро погибнуть.

— Вы удивляете меня, — высокомерно отозвался король, затем подался вперед и пристально посмотрел в зеленые глаза мужчины. — Чего же вы все-таки хотите? Деньги? Место при дворе? Вы один или вас много?

— Столько вопросов, мой король. Со временем вы все узнаете.

— И все же хотелось бы знать сейчас, на что я иду, — упрямо заявил монарх.

Мужчина пожал плечами:

— Скажем так, скромное место при дворе меня устроит.