Маски Черного Арлекина Торин Владимир
– На этот раз все обошлось без магов. Ты не поверишь, но, падая с самого высокого уступа Тэриона, я свалился – кто бы мог подумать? – на летающий корабль гномов, прямо на их кожаный шар с воздухом внутри.
– Да, удачлив ты, как сам Бансрот, братец.
Ричард вздрогнул. В этот самый миг, глядя в глаза брату, боковым зрением он уловил едва заметное движение на лестничной площадке. Черно-желтая портьера слегка пошевелилась. Там прятался кто-то из его людей. Но кто же: Тагур, Риз или Кеннет? Как же это выяснить? Нужно точно знать, чтобы уловить всю выгоду от присутствия того или иного из мастеров убийства, ведь, Бансрот их всех задери, у них у каждого разные таланты, да и оружие!
Но пока положение у того, кто там прятался, было безвыходным – вздумай он лишь на миг показаться или даже пошевелиться, его сразу заметят... и пришпилят арбалетными болтами к стене.
В голове Ричарда складывался план: сперва узнать, кто там, а потом дать ему возможность выйти из-за портьеры и обнажить оружие – нужно как-то отвлечь их всех.
– Но на этот раз ты поймал меня, братец, и мне не уйти. Как жаль, что я пришел сюда один...
– Не лги мне! – зло исказил лицо Рейне. – Вы пришли сюда втроем: как глупо было брать этого старика Тагура, он ведь уже потерял былую хватку и попался, как щенок. А этот Делатель Вдов... от его искусства, как и тела, не осталось больше и следа. Неужели ты, взяв этих двух недоумков, надеялся захватить мою цитадель? Ты ведь прекрасно знал о том, что такое Дом Анекто.
«Значит, за портьерой – Грегориан Риз», – понял Ричард.
– А как ты узнал, что мы в особняке? – поинтересовался младший брат, оттягивая время.
– В тот миг, когда мяукнул Броуди, я уже знал, что в доме чужие.
– Не зря Тагур перерезал ему глотку, – усмехнулся Ричард, глядя, как от этих слов хозяин особняка еще больше наливается злобой.
– Парни, не забудьте старика в Глухой комнате, когда разберемся с этим.
«Значит, Илдиз Тагур жив...»
– Я пришел сюда убить тебя, Рейне, и я это сделаю, – пообещал Ричард и вдруг свистнул. Девятеро Вольных едва не нажали на спусковые крючки арбалетов, но Ночной Король вовремя остановил их.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся Рейне. – Ты думал, что твои люди помогут тебе? За час до рассвета в город прибыли все члены Первой Гильдии, слыхал о такой? Твои люди уже лежат в канавах и колодцах с перерезанными глотками.
Только он это сказал, как с улицы раздался петушиный крик, и в открытое окно влетел каленый арбалетный болт с утяжеленным наконечником.
Стрела попала в стоящую на каминной полке статуэтку Аргиума. Маленький образ бога упал навзничь, зацепив при падении шкатулку с драгоценными камнями, та рухнула на пол и открылась: блестящие и переливающиеся в свете огня изумруды, рубины и сапфиры рассыпались по всему полу. Но помимо этого, когда шкатулка падала, она «случайно» задела кочергу, а та, уж совсем волшебным образом – высокую трехногую стойку с восточной вазой. Ножка стойки подломилась, и ваза свалилась на голову одного из воинов старшего Анекто, стоявшего под ней. Тот пошатнулся и упал, нажав при этом спусковой крючок арбалета. Болт впился в пол у самых ног Рейне.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся Ночной Король. – Ловко. Я тебе аплодирую, братец. – Он и правда несколько раз хлопнул в ладоши. – Но неужели ты думал, что эта, хоть и четко разработанная, но совершенно бессмысленная цепочка действий может меня убить? Слишком много случайных факторов, чтобы сработать как надо!
Ричард должен был в этот момент казаться сокрушенным – его план с треском провалился, единственная попытка убить Рейне обернулась неудачей, но он все так же стоял, скрестив руки на груди, и безмятежно улыбался.
– Нет, братец, – сказал он, – все это было сделано для того, чтобы мой друг смог незаметно натянуть тетиву.
Лишь только он это сказал, как лицо Рейне исказилось. Он обернулся и увидел Риза, застывшего в десяти шагах от него на лестничной площадке. Убийца больше не вжимался в стену – он стоял в боевой стойке, с приготовленным к выстрелу луком: тетива оттянута до самого уха, серооперенная стрела смотрит прямо в голову Ночного Короля.
В следующий миг пальцы отпустили тетиву, и стрела полетела к цели. Рейне Анекто рухнул на дорогой ковер с пробитой глазницей; яблоко выкатилось из разжатой руки и ударилось о каминную решетку.
Воины Ночного Короля пришли в себя через какую-то секунду. Они нажали спусковые крючки своих самострелов, но именно этой задержки хватило Ричарду, чтобы вовремя убраться с линии стрельбы. Он ловко отпрыгнул в сторону, выбросив вперед обе руки. С пальцев сорвались две остро отточенные метательные звездочки, вошедшие одному из телохранителей Рейне в лицо, другому – в горло. Риз тоже не терял времени даром, выхватывая стрелы из колчана с такой скоростью, что спустя всего лишь пять секунд на пол упали убитыми еще четверо приспешников графа.
Двух, оставшихся на ногах, добил сам Ричард. Последний, девятый, до сих пор лежал без сознания, оглушенный анхарской вазой. Бывший королевский шут просто перерезал ему горло. Все Девять Вольных выбыли из игры.
– Молодец, Риз, я уж думал, конец.
– Всегда к вашим услугам, ваше величество. – Грегориан склонился в поклоне.
Теперь, после скоропостижной кончины брата, Ричард имел все права на законном воровском основании именоваться Ночным Королем, хотя «законное» – это с какой стороны посмотреть.
– Вот и вся твоя самоуверенность, братец, – сказал он и, переступив через труп старшего брата, направился к коридору.
Риз поспешил за ним.
С каждым шагом Ричард чувствовал, как тяжелая ледяная пустота начинает заполнять душу. Пятнадцать лет он желал этого дня, пятнадцать лет жил своей местью. И вот сейчас, когда брата не стало, он вовсе не почувствовал облегчения. Словно некто свыше отметил очередной этап пройденного пути, и только. Груз в душе никуда не исчез – лишь вырос, обогатившись еще одним мертвецом, одним из многих, и до конца было еще далеко. Тропа, на которую он теперь встал – он знал, – его не отпустит. Как не отпустила брата, превратив в то, к чему тот пришел. В лежащее на полу бездыханное тело.
– Скажи мне, Риз, когда вас учат убивать в Озерном Храме, – обратился к идущему позади молчаливому спутнику Ночной Король, – как вы избавляетесь от своих мертвецов?
– Вы говорите о телах, сир? Или...
– Я говорю о душе.
– Мы не впускаем их в душу, сир. Это стрела забирает жизнь – не тетива и не пальцы, что ее спустили.
Ассасин поправил колчан у себя за спиной.
– Хотел бы и я смотреть на мир так же, – вздохнул братоубийца.
Их путь лежал к винному погребу особняка, который находился за самой дальней дверью в коридоре первого этажа. Со смертью Рейне дом должен был повиноваться Ричарду, но что-то не спешил этого делать, и крепкая дубовая дверь, окованная стальными пластинами, не желала отворяться. Положение исправил Риз, преподнеся Ночному Королю связку больших ключей на кольце.
– Откуда они у тебя? – удивился Ричард.
– Их нашел Кеннет, когда пытался пробраться в спальню Рейне. Они были прицеплены к поясу статуи стражника, стоящей возле входа. Ловкая подделка под часть композиции, висели на самом видном месте. Бедняга Кеннет нашел их незадолго до того, как ловушка расправилась с ним. Тело было жутко обезображено: ноги отделены от туловища, так же, как и голова.
– Стальная нить, – вздохнул Ричард. – Отключается, если повернуть голову второй статуи назад.
– Да, сир. Но он не мог этого знать. Ужасная смерть.
Вместо ответа новый Ночной Король вставил ключ в замочную скважину. Первый попавшийся сразу подошел, дверь отворилась.
Они оказались в наполненном бочками, бутылями, склянками и кувшинами помещении с низким потолком. Едва лишь Ричард Анекто и Риз стали на первую ступеньку лестницы, как тут же зажглись факелы – дом демонстрировал, что он жив и не спит.
– Ступай через ступеньку, – прошептал Ночной Король, внимательно оглядывая плиты под ногами и узкие щели в проеме арки.
Широкими шагами, ступая на носки, он спустился вниз; его спутник последовал его примеру.
– Как мы найдем проход к камерам, сир? – полюбопытствовал Грегориан.
– Мне не впервой бывать в винных погребах, – усмехнулся Ричард. – Эй, Билл Большой Нос!
Риз не поверил своим глазам. В следующую секунду из-за ряда бочек вылез толстый-претолстый карлик с большим красным носом и длинной облезлой бородой.
– Тебе передали, что я приду? – спросил карлика король.
– Да, мой гортенский друг предупредил меня. Третья бочка имперских вин. – Клуракан махнул рукой, указывая направление, и скрылся так же, как и появился.
– Так, – шептал Ричард, выискивая нужную бочку, – имперское... Имперское...
Наконец он нашел целый ряд пузатых бочек, сделанных из какой-то светлой породы дерева, на сургучном гербе была изображена олива. Шико подошел к третьей бочке и начал простукивать ее костяшками пальцев: она была полна – везде гулко отдавалось вино. Наконец он повернул краник, и вместо темно-фиолетовой жидкости, которая должна была из него политься, открылся потайной люк в полу.
– Это еще не все, – прошептал Ричард. – Риз, ты должен остаться здесь. Если со мной что-нибудь случится, ты завершишь дело и освободишь нужного нам человека. Ты понял меня? А пока что я иду один...
– Но, сир... – заспорил было лучник.
– Ты понял меня? – сурово повторил Ночной Король.
– Да, как вам будет угодно.
– Замечательно. – Ричард исчез в люке...
Подземелье представляло собой длинный коридор, по бокам которого шли решетки и запертые двери камер. Освещен он был одним-единственным факелом, сиротливо висящим на стене. Под ним стоял стул, а на стуле сидел человек: высокий, широкоплечий и совершенно лысый. В свете факела его глаза казались алыми, но Ричард знал, что это не иллюзия, он помнил, что у этого существа действительно «кровавый взгляд».
– Мэтр Дик! – воскликнул здоровяк хриплым голосом. – Давно не виделись!
Ричард не собирался тратить время еще и на разговоры с этим монстром. Он просто выхватил из ножен два коротких меча и бросился к нему. Харред стремительно вскочил со стула и ринулся навстречу. В его руке блеснул длинный кривой кинжал.
Противники столкнулись примерно в центре подземного коридора. С лету Ричард вогнал один из мечей в живот врага, другим попытался было пронзить ему горло, но громила наклонил голову с такой скоростью, что клинок прошел мимо, проскользнув по ключице. Второй атаки людоед не выдержал – все-таки ему было далеко до тех демонических Крадущихся-в-Тенях, которых убивал новый Ночной Король.
Харред упал на пол. Ричард несколько секунд стоял, не понимая, что происходит, после чего медленно опустился на колени. В глазах потемнело, тело отчего-то начало дрожать. Он провел рукой по груди и со странным равнодушием осознал, что это все, конец: ладонь его была вся в крови, а под пальцами прощупывался широкий разрез, оставленный кривым ножом. Кругом все поплыло, и Ричард Анекто упал на ледяные плиты коридора подземной тюрьмы.
Пришел в себя он от того, что рана так дико заболела, будто запекшуюся кровь с нее содрали одним движением, и разрез снова разошелся. Потом в голове возникла одна-единственная мысль:
«Откуда бы взяться запекшейся крови, если я лежу здесь всего несколько минут?»
– Не шевелитесь, ваше величество, – раздался откуда-то сверху голос Риза.
– Что ты... А-а-а-а! – закричал Ричард от нового приступа боли.
Лучник сыпал что-то на рану, какой-то порошок. Будто соль, он впивался в его плоть, прожигая в ней, казалось, сквозные дыры. Ужасный жар прошелся по всему телу, и Ночной Король почувствовал, как кровь бурлит, а кожа на ране стягивается. Уже через секунду боль начала отступать, жар постепенно спал, и Ричард смог снова открыть глаза.
– Это снадобье – тайна нашего ордена, – прошептал Риз. – Кровяной песок может заживлять почти любые раны, если, конечно, они свежие. Минут через пять вы почувствуете себя лучше и даже сможете подняться на ноги.
Как лучник сказал, так и произошло. Опираясь на его руку, Ричард, пошатываясь и качаясь из стороны в сторону, как маятник на больших часах Таласа, каким-то чудом добрался до стены. Упершись в нее ладонью, он прикрыл глаза другой рукой. Дыхание все еще было прерывистым, а перед глазами витал кровавый туман.
– Риз, – простонал он, – у него должны быть ключи от камер, найди их.
Лучник склонился над мертвецом и начал обшаривать его карманы. В одном из них на самом деле оказалась большая связка ключей.
– Отпирай узников, ищи его.
– А как быть с остальными? – поинтересовался воин Поющей Стали. – Здесь добрых полтора десятка темниц.
– Выпускай всех – они нам не враги.
– Слушаюсь.
Зазвенели ключи, проскрипела первая открываемая дверь. За нею вторая, третья, четвертая.
– Сир, они не выходят, они настолько измучены, что у них нет сил даже подняться с коек.
– Ищи его, – только и сказал Ричард, все так же пытаясь прийти в себя после тяжелого ранения.
Он сделал неуверенный шаг, опираясь о шершавую, выложенную грубыми камнями стену, и едва не упал... Второй шаг был тверже, а третий он уже смог совершить без стены.
«Кровяной песок, говоришь? Надо будет запомнить».
– Сир, я нашел его! – воскликнул Риз.
Ричард направился к лучнику; учитывая самочувствие Ночного Короля, это делалось не слишком быстро. Держась рукой за решетку, он заглянул в угловую камеру и увидел там скрюченного на старом тюфяке человека в грязном и изорванном тряпье, которое когда-то было королевской мантией – на оторочке осталось несколько клочков беличьего меха.
– Освободи остальных пленников, Риз. Здесь я сам разберусь.
– Слушаюсь. – Грегориан кивнул и исчез за дверью.
– Сир? – вопросительно посмотрел на пленника Ричард.
– Предатели... – прохрипел тот. – Предатели, изменники. Деккер – изменник... гномы – мелкие изменники... двор – рассадник предателей... Беатрис – змея подколодная... маленький Ричард – ублюдок, прижитый королевой от какого-то нищего бродяги, и отцеубийца... Я знаю, знаю, что он хочет меня свергнуть... он строит планы... примеряет мою корону...
Раскачиваясь в такт словам, пленник хрипел и дрожал всем телом. Длинные нечесаные пряди, бывшие некогда блестящими, вьющимися и шелковистыми, висели грязными лохмами и из каштановых превратились в какие-то наполовину бурые, наполовину седые.
– Что ты такое говоришь, братец? – спросил Ночной Король, глядя на безумного правителя Ронстрада. – Принцу Ричарду всего лишь пять лет.
– Ты кто? – поднял на вошедшего затравленный взгляд пленник. В его торчащей во все стороны грязной бороде была какая-то слизь, лицо – все в грязных потеках. – Еще один предатель? Знаю я вас всех, твари гнусные, ждете моей кончины, не дождетесь...
– Тели, братец, – взмолился Ричард, – это же я, твой друг, твой любимец-шут, твой Шико.
– Хе-хе-хе, – хрипло расхохотался-прокаркал король. – Тварь. Богомерзкий душегуб и провокатор беспринципный...
– Вот тут ты прав, – прошептал Ричард. – Прости меня, братец.
Ночной Король подошел к сидящему монарху и со всей силы зарядил ему такую пощечину, что тот отлетел к стене и распростерся там, так и не поднимаясь с грязного пола. Пленник дрожал всем телом, и когда Ричард повернул его лицом вверх, то увидел, что он плачет. Слезы катились по грязному лицу и терялись в лохматой бороде.
Бывший шут сел рядом с ним, прижал его к груди, отчего в глазах сразу помутнело – рана не давала о себе забыть. А король Ронстрада тем временем плакал, как ребенок.
– Прости меня... – сипел он. – Прости меня, Шико, я очень плохой...
– Нет, Тели, ты не плохой, – вздохнул Ричард, – тебя просто сломали, как и меня когда-то.
В памяти встал он сам, еще мальчишка, вжавшийся в высокий борт летучего корабля, вспомнил, как кричал на всех, чтобы оставили его в покое, дали забыться, дали увидеть во сне Мари, еще живую и веселую... Тогда гном-инженер, которому принадлежал тот корабль, понял его... Лишь сейчас он догадался почему – видать, и в жизни того гнома случилось нечто похожее. Теперь и он отлично понимал впавшего в отчаяние короля Инстрельда.
– Я вытащу тебя отсюда, Тели, – пообещал Ричард.
– Мой сын... – прошептал король. – Рис, где она, где моя Беатрис? Я слышал, как тюремщик говорил, что они убьют регента, отца Мариуса, а маленького Ричарда захватят в плен, после того как позабавятся с его матерью...
– Королева в безопасности, – успокоил его Ричард. – Ее спас Лютер Миттернейл, сам при этом получив украшение на всю жизнь – шрам через левую щеку. Я увез ее величество и принца в Истар, к герцогу Тенору.
– Я обязан тебе, Шико... я обязан своим рыцарям...
– Нет, Тели, мы всего лишь выполняли свой долг, – отрешенно промолвил Ричард. – А тебе пора выбираться отсюда, братец. Королевство заждалось своего короля.
Он встал на ноги и помог сюзерену подняться.
– Сир, – в камеру вошел Риз и склонился в поклоне перед двумя королями, – вам будет любопытно на это взглянуть...
– Я – новый Ночной Король, братец, – усмехнувшись, пояснил Шико, глядя на недоуменного Инстрельда. – Так что мы с тобой одного положения, если можно так выразиться. Риз, проводи его величество наверх и найди Тагура, пусть наши люди осмотрят дом и убедятся, что он больше не препятствует нам. Никому не заходить на третий этаж, где комната Бастарда и спальня Рейне. Я сам там все улажу. Помни, ты лично отвечаешь за короля. И не приведи Хранн, с тобой опять случится то, за что ты отбывал у меня наказание...
– Не извольте беспокоиться, – склонился в новом поклоне Грегориан. – Ваше величество, – теперь он обратился к Инстрельду, – позвольте проводить вас наверх, я помогу вам...
– Иди, братец. – Шико разжал руку, освобождая ладонь короля. – Я взгляну на то, о чем говорит Риз, и поднимусь...
– Камера напротив, – указал Грегориан и повел короля, поддерживая под руку, к выходу из подземелья.
Ричард пересек коридор и вошел в открытую камеру. Там, в дальнем углу, на корточках, вжимаясь в холодную стену, сидела обнаженная женщина лет тридцати. Все ее тело было в шрамах и порезах, а кожа – от долгого пребывания без солнечного света – бледной, как у покойника. Длинные спутанные волосы цвета ржавчины доходили до поясницы, точно накидка, не позволяя разглядеть лицо.
Она подняла голову и посмотрела на незнакомого тюремщика.
– Что, и ты в гости зашел? – просипела она сорванным голосом.
Ричард подошел, встал перед ней на колени, легонько взяв одной рукой за плечо, другой убрал волосы с ее лба. Показалось бывшее некогда очень красивым, но теперь изуродованное лицо: высокий лоб с фиолетовыми ссадинами, узкие крылья нежно-рыжих бровей, перечеркнутых шрамами, под ними – большие зеленые глаза, которые окружали черные, как у мертвеца, круги, тонкий изгиб губ с застывшим на них кровоподтеком и тонкий нос со слегка вздернутым кончиком.
– Мари, – прошептал Шико, чувствуя, что сердце пытается пробиться сквозь ребра и выбраться на волю. – Моя Мари...
– Дик? – она узнала его. – Это ты?
Он не ответил, просто прижал ее к своей раненой груди, и плевать на боль, главное – чувствовать ее, чувствовать ее тепло... и заплакал. Впервые за пятнадцать лет. Слезы текли из глаз, и всего через секунду он уже перестал что-либо видеть и ощущать, зарывшись лицом в ее волосы. Это походило на потерю сознания, только вот, когда падаешь в обморок, не чувствуешь, как на куски разрывается сердце...
Под черными сводами Умбрельштада
Сколько же раз Сероглазу доводилось бывать на верхней площадке этой лестницы, и всегда его уверенность в собственных силах, его искусственно возведенное бесстрашие и все движущие им принципы подле этой двери подвергались сомнениям и сходили на нет. Это было единственное место во всем Умбрельштаде, где он начинал сомневаться, а роящиеся по темным закоулкам души страхи вылезали изо всех щелей, обнажая уродливую плоть, скользкие щупальца и мириады глаз, которые рождали отчаяние и чувство обреченности... Совершая последний шаг, преодолевая трехсотую ступень и выходя на площадку, Сероглазу всегда казалось, будто пред этой толстой и низкой дверью, окованной металлом, он предстает нагим, а мысли его, эти роковые предательские хитросплетения сознания изменника, вываливаются из его головы, точно винные ягоды из переполненной корзины. И всякий раз Магнус силой уверял себя, что все это напускное, а излишняя мнительность и усугубленная авторитетом того, кто обретается здесь, неуверенность травят его, словно яд гадюки.
Что ж, сегодня он явился сюда в последний раз – это он знал точно. А потом – домой, наконец... Спустя столько лет. Эх, и долгой же была дорога. Ничего – скоро он отдохнет от этого Бансротова театра, скоро Черный Арлекин улыбнется всем в последний раз, скоро он вернется туда, гдеона его ждет. Осталось пройти только несколько шагов, всего лишь одна дверь. Уж кто бы мог подумать, что овеянного самым темным и жутким ореолом тайны и непреодолимого могущества некроманта, самог отца и учителя их ордена, придется собственноручно убивать ему, Сероглазу. Помнится, стравливая собратьев по ремеслу, убирая одного за другим как рядовых некромантов, так и существ весьма опасных и наделенных огромными силами, вроде древних вампиров, ужасных черных ведьм, вожаков кланов оборотней и даже Ступивших за край, он и помыслить боялся о том, чтобы покуситься на жизнь и благоденствие Черного Патриарха. Несмотря на то что Черный Арлекин, как и другие его личности – некромант Магнус Сероглаз и принц крови Кларенс Лоран, – всегда с недоверием и презрением относился как к различным религиям и культам, так и к всевозможным сектантским ересям и простонародным суевериям, в данном случае он заставлял себя не зарекаться и не тревожить лишний раз судьбу опасными мыслями.
Сейчас же все пришло к тому, что путь назад для него был лишь через труп старика, в прямом и переносном смысле. И пусть этот древний некромант способен на поистине ужасные вещи, он, Сероглаз, сегодня прервет его дни. А чтобы уж наверняка, после убийства он выколет мертвецу глаза и проткнет их серебряными иглами, дабы душа ни за что не смогла вернуться в этот мир в виде ревенанта. После этого он обезглавит старого могильного червя, выкопает для него яму на перекрестке двух дорог, причем на глубине не шесть, а тринадцать футов, посыплет солью и сожжет тело прямо в могиле. Земля скроет все следы.
Сегодня Магнус Сероглаз впервые, должно быть, за всю свою жизнь чувствовал подлинную ответственность. Незнакомое дотоле чувство долга и осознание того, что сделали другие, чтобы дать ему эту возможность, правили его движениями, прибавляя ему уверенности и твердости. В эти мгновения больше всего он переживал за свой успех: все его существо было напряжено до предела, а сознание начало выделывать какие-то странные выходки – такое бывает, наверное, у начинающего актера, который в первый раз в жизни выходит на сцену.
Некромант заставлял себя думать о том, что его сообщник в этом убийстве, Арсен Кровавое Веретено, отдает свою жизнь ради исполнения их заговора, и он, Сероглаз, просто обязан быть достойным его жертвы. С этими мыслями Черный Арлекин пересек площадку. На двери висела табличка: «Магнус Сероглаз. Добро пожаловать». Что ж, его уже ждут – кто бы сомневался. Некромант проверил под плащом наличие длинного серебряного веретена с крохотным алмазом, вправленным в его тупую оконечность, и толкнул дверь. Последним сомнением перед тем, как переступить порог, было странное осознание того факта, что он сам в точности не знает, кто именно сейчас готов совершить убийство: Черный Арлекин, Магнус Сероглаз или же Кларенс Лоран.
Помещение, в котором он оказался, выглядело отнюдь не таким, какой должна была выглядеть комнатка на верхушке башни, и уж точно совсем не таким, каким он видел логово Семайлина Лайсема раньше. Когда-то, он хорошо это помнил, покои Черного Патриарха представляли собой крохотную комнатушку, больше смахивающую на чердак под остроконечной крышей, всю заставленную колоннами книг, среди которых ютилось рабочее место хозяина: кресло и письменный стол. Узкое ложе было скрыто в нише и задернуто портьерой. Ни стен, ни почти всего пола нельзя было разглядеть из-за свитков развернутых, свитков в трубках, обрывков свитков, свитков бумажных и выделанных из кожи, сшитых из тонких полосок прессованного тростника и выкованных при помощи магии из серебряной бумаги. Это было королевство знаний и владение тайн. И где-то среди всех вопросов мироустройства и их решений, помещенных дотошной рукой на бумагу, как раз и обреталась эта тень, питающаяся лишь непознанным и скрытым.
До сегодняшнего дня в комнатке на верхушке башни было просто не развернуться, а сейчас Сероглаз даже поежился от ощущения бесконечности окружающей пустоты и безбрежной тьмы, облизывающей его своим чернильным языком. Место, где оказался Магнус, представляло собой огромный зал, пол которого был вымощен черными и белыми плитами, как шахматная доска. Подобное он видел в тронном зале Асхиитара, королевского дворца в Гортене. Первой мыслью, зародившейся в голове после того, как он открыл дверь, было:
«Что здесь, Бансрот подери, такое творится?»
Сероглаз сделал шаг, и звук этого движения эхом вознесся под скрытые мраком своды. Некромант решил было ретироваться – к подобному он был явно не готов, но двери за спиной уже не было: она просто растворилась, как и стена. Завертевшись, словно волчок, он с ужасом осознал, что находится в центре зала, а выхода просто нет. Это походило на ту самую ловушку, куда заманил его Семайлин в прошлый раз: башню-тюрьму[17]. И как он мог купиться на подобный фокус дважды?! Как теперь выбираться отсюда?!
Неимоверным усилием воли Магнус задавил в себе зарождающееся отчаяние.
«Так, – подумал он; мысли его напоминали удары ножа: стремительные и короткие, четкие до остроты. – Свет. Нужен свет. Входы и выходы. Не существует ловушек без выхода, ведь у них всегда есть вход. И чтобы найти его, нужен свет».
Сероглаз царапнул ногтями левой руки по ногтям правой и завершил движение щелчком пальцев. На его ладони тут же загорелось изумрудно-зеленое, как глаза ведьмы, пламя.
На миг некромант даже вздрогнул и отшатнулся, когда свет открыл ему, что в зале он не один. Мысли начали путаться... Он даже потряс головой, будто это могло помочь. Это совершенно точно был тронный зал Асхиитара! У дальней, северной, стены находился помост с двумя тронами, такие знакомые ряды колонн, даже огромная люстра в виде черепа дракона на цепях под потолком. Здесь были люди: много людей, но никто из них не шевелился и, казалось, даже не дышал. Каждый был окутан мутным туманом, таким же, который начал стелиться по полу с возникновением источника света, затягивая человеческие фигуры будто серым ковром. Король и королева застыли на тронах, сжимая руки друг друга. На ступеньках помоста сидел Шико, играя одной из своих извечных кукол-марионеток. Придворные, словно статуи, в различных положениях стояли по всему залу, остановившись в момент танца. Платья дам не шевелились; края их подолов зависли в воздухе под невозможными углами, взметенные в быстром движении, но так и не опавшие. Мужчины пребывали в картинных позах: кто-то вытянул носок в изящном па, кто-то изогнул спину в низком поклоне.
«Они будто из воска», – подумал Сероглаз и тут заметил движение за одной из колонн...
– А ну, стой! – закричал он, и эхо усилило его крик.
Некромант сплел в правой руке клуб черного пламени и с двумя огнями в ладонях, смолянистым и изумрудным, бросился к тому месту, где уловил шевеление. За колонной никого не было, зато в тумане меж застывших танцующих пар двигалась невысокая фигура. Сероглаз бросился к ней и швырнул в пол прямо перед подолом ее одежд сферу черного пламени. Незнакомец отпрянул, но больше бежать не пытался. Коротышка достигал некроманту до пояса и был облачен в алый неподходящих размеров балахон с капюшоном. Рукава одежды были так длинны, что волочились по полу, а капюшон полностью скрывал лицо: его край болтался на уровне груди низкорослого – и как тот что-то видит?.. Подол балахона растекся вокруг незнакомца, точно лужа крови. От коротышки исходила невыносимая вонь: так дышит вскрытая могила.
– Ты кто такой?! – прорычал Магнус Сероглаз, сплетая в руке очередную черную сферу.
Стало ощутимо холодно – и это при том, что некроманты не могут испытывать холод. Изо рта Сероглаза начали подниматься облачка пара, руки покрылись гусиной кожей. Хранн Великий, он уже и забыл это ощущение! Подобное могло случиться, только если рядом находился призрак, возвращенец с того света.
– Отвечай немедленно! Кто ты такой?!
– Я – это выход... – прошипело существо.
Его голос проникал в сознание, будто игла, которой ковыряются вмозгу. Или нет – скорее как игла, пытающаяся пробить черепную коробку изнутри. Этот голос шел будто из головы самого некроманта.
– Я не собираюсь играть с тобой. Еще раз спрашиваю, кто ты?
– Я – это выход отсюда. Я то, за чем ты явился сюда.
– Семайлин? – Магнус вскинул руку, намереваясь спустить пламя с цепи.
– Не совсем. Почти нет. Едва ли.
– Это ты выстроил ловушку? Что это? Морок? Или действительно сбросил меня в какую-то яму?
– А ты так и не понял? Оглянись кругом, Черный Арлекин. Ты догадаешься.
Магнус послушался. Это место было знакомым. Ну и что из того? Тронный зал Асхиитара – он видел его тысячи раз. Но почему все не двигаются?
– Ты не даешь им, – прочитало его мысли существо в балахоне. – А все потому, что ты не знаешь, как именно они будут двигаться в следующий миг. Это момент отчуждения, грань между присутствием и покиданием. То самое мгновение, когда ты бросил последний взгляд, развернулся и вышел. Они не двигаются, потому что ты этого не помнишь. А память очень тонкий инструмент – ты можешь что-то додумать после, предположить, составить мысленно список дальнейших событий, действия людей, которых ты покинул в местах, откуда ты ушел, но все это будет искажением. Все это будет размытостью воспоминаний с присутствием догадок. Но это не есть правда, даже если так и было. Возникает «быть может». А я не люблю возможность, мой меч – уверенность. Правда для тебя заканчивается именно в эту секунду, когда ты ушел. Теперь ты понимаешь, где находишься?
Сероглаз слушал эту тираду и шаг за шагом его мысли складывались в дорожку, которая вела к верному ответу. «Магнус Сероглаз. Добро пожаловать»... Как такое возможно?! Только сейчас он понял, что на двери, ведущей в покои Черного Патриарха, висело отнюдь не приглашение, мол, его ждали и звали войти. Это было название места, как вывеска над харчевней. И место это было Магнусом Сероглазом.
– Я внутри своей головы?
– Сознания. Памяти. Как пожелаешь... Ты здесь хозяин.
– Зачем?.. Зачем это все?
– Чтобы ты понял.
– Я не хочу ничего понимать. – Сероглаз высоко поднял над головой руку с изумрудным огнем; на стенах, полу, потолке и неподвижных людях заплясали черные тени и зеленые отблески. – Кто ты вообще такой?! Или что ты такое?!
– Тот, кого ты пришел убить. И тот, кого ты не убьешь. Знаешь почему?
– И почему же? Ты мне помешаешь, мерзкий коротышка?
– Ты не убьешь меня, потому что не хочешь этого делать, Черный Арлекин. Ты пришел отнять жизнь, но не сможешь этого сделать. Не нужно обманывать себя.
– Неужели? – прошипел Сероглаз, выхватывая из-под плаща веретено и совершая шаг в сторону коротышки. Существо отпрянуло. – Скольких я уже убил...
– Ты сам просил, – собеседник взмахнул руками, и широкие рукава описали дугу, словно птичьи крылья.
В тот же миг зеленый огонь в руке некроманта погас.
Сероглаз остановился и сразу же вновь зажег его. Теперь он был в другом месте.
– Что за...
Магнус в ужасе отшатнулся. Зрелище было настолько пугающим, что у, казалось, бесстрашного некроманта даже руки затряслись, а язык влип в небо. Он оказался на бескрайней выжженной равнине, на которой ровными рядами, на некотором отдалении друг от друга, точно надгробные камни, опустив головы и преклонив колени, стояли женщины в серых ободранных одеждах. Десятки, сотни женщин в одинаковой позе, с судорожными руками и болезненно скрюченными пальцами, зарывшимися в спутанные волосы, которые закрывали лица. Именно этот умопомрачительный порядок, именно эта идеальная ровность шеренг и колонн, безупречное единство поз и немыслимый масштаб пугали больше всего. И еще непонимание причины. Незнание. Сомнения. Это все вгоняло в подлинный ужас. Подобного некромант не видел даже в стране Смерти.
– Изыди! Сгинь! Растворись! – Магнус взмахнул рукой перед глазами в надежде, что ужасная картина, открывшаяся ему, развеется, точно сон. Но нет, он не спал. – Бансротов колдун, это все твои чары!
– Самое печальное, что это не мои чары, – раздался столь знакомый голос сбоку.
Семайлин Лайсем! Черный Патриарх в длинном алом балахоне стоял прямо возле него. Теперь он походил на себя, но при этом был мертвенно бледен... Впрочем, вспомнилось Сероглазу, он всегда был бел, как статуя. Старик в капюшоне глядел, не отрываясь и не моргая, на коленопреклоненных женщин.
Недолго думая, Магнус повернулся к Черному Патриарху. В руке у него блеснуло веретено. Размах. Удар в сердце. Глаза старика прямо напротив глаз его убийцы.
– Ну, наконец... – прорычал Сероглаз в самое лицо своей жертве.
– Прости, мой дорогой ученик, – спокойно сказал Семайлин. – Все не так просто.
Он опустил взгляд. Магнус сделал то же самое.
Веретено хоть и было погружено в тело старого некроманта, но, по всей видимости, не причинило ему ни малейшего вреда. Не проступило ни капли крови на одеждах, не было даже дыры на балахоне, не дрогнуло старческое тело. Магнус вытащил орудие убийства, и оно выскользнуло, чистое и блестящее. В плоти Черного Патриарха не было и следа от ранения.
– Но как?..
– Все просто, Черный Арлекин, – пояснил Семайлин. – Нельзя убить уже мертвого. Это все, – он сделал широкий жест рукой, указывая на окружающую равнину, – не мои чары, так как я уже давно не в силах колдовать.
– Ты мертв? – Известие о мертвом состоянии Черного Патриарха стало сродни известию о гибели от сердечного приступа человека, убившего всю твою семью и выставившего все таким образом, будто это сделал ты. Как будто смерть эта случилась всего за день до того, как ты сбежал из каменоломни, чтобы отомстить. – Но как же тогда?..
– А вот тогда мне действительно помогли чары. – Семайлин печально улыбнулся. – Один из экспериментов удался... Почти. Я уже двести лет не совершал ни одного заклятия, ну, и ни одного вдоха воздуха, как ни прискорбно, тоже.
– Но ты как живой! Как такое может быть?!
– Всего лишь призрак. На многое способный, сохранивший видимость плоти и возможность контактировать с материальными предметами. Дверные ручки, подсвечники, любимый посох. Могу, если хочешь, сломать тебе нос – враз все сомнения отпадут... Но хватит обо мне. Это ведь ты пришел. Что тебе нужно? Убить меня, Черный Арлекин? Ты честно попытался – я дал тебе возможность. Что дальше?
– Не знаю, – опустошенно произнес Сероглаз. Все стало бессмысленным и ненужным. – Я хочу домой... Я так устал. Я от всего устал. С меня хватит. Убей меня или выпусти...
– Прости, но я не могу. Ты сам должен найти выход.
– И где же его искать?!
– Я полагаю, что тебе просто нужно догадаться. Увидеть и понять. Ты ведь умеешь находить причинно-следственную связь? Строить выводы?
– И что же я должен увидеть?
– Например, это... – Семайлин указал на ровные ряды женщин.
– Что это такое?
– Это грань, Черный Арлекин. Та грань, где заканчивается людская природа. И начинается природа твари. Смотри... – Он указывал, а Сероглаз смотрел. – Это все вдовы, мой дорогой ученик. Вдовы тех, кому не повезло оказаться у тебя на пути. Здесь их много, очень много, как видишь. А вот это кое-кто другой... – Черный Патриарх кивнул в сторону второго ряда женщин, где за спиной одной из них выросла высокая фигура.
Худосочное, как скелет с налипшей на кости белой кожей, существо было полностью обнажено и походило на паука, у которого всего лишь четыре конечности. У него была совершенно лысая голова и длинные тонкие пальцы. На месте лица у чудовища зияла огромная клыкастая пасть. Ни глаз, ни носа, ни ушей у него не было.
Монстр склонился над вдовой, стоявшей перед ним. Одной рукой он схватил ее за плечо, а другой – за волосы, резко оттягивая ее голову в сторону. Открылось лицо бедняжки.
– Не-е-е-ет!!! – закричал Сероглаз.
Это была Агрейна.
– Стой, – велел Семайлин и схватил его за руку так крепко, что бьющийся Магнус не мог вырваться, как ни пытался. – Тебе всего лишь кажется, что это она. Но это обман. Твое собственное видение.
– Не-е-е-ет!!! – Он не хотел ничего слушать. – Не-е-е-ет!!! Агре-е-ейна!!! Не-е-е-ет!!!
Монстр не обращал внимания на крики некроманта. Он приблизил пасть к шее Агрейны и сомкнул на ней клыки. Перекусив ее, как тростинку, он отделил голову от тела. Труп безвольной куклой рухнул на землю, расплескивая кругом кровь. Кисти уродливых рук монстра, его плечи, грудь и морщинистый лоб были все омыты горячим багрянцем. Отшвырнув ненужную более голову, он шагнул к следующей жертве, склонился над ней, убрал волосы с ее лица. И этой оказалась Агрейна. Словно всего какой-то миг назад ее не постигла ужасная участь на глазах у ее возлюбленного, теряющего последние крохи разума перед натиском безумия.
– Это все обман, Черный Арлекин. Слушай меня! Это обман! Перестань дергаться!
Магнус застыл в руках Семайлина и зажмурил глаза – у него не было сил смотреть на это. Ушей коснулся хруст позвонков очередной несчастной.
– Что вс-се эт-то т-такое?.. – Он даже начал заикаться от ужаса и непонимания.
– Позволь представить тебе Совесть, мой дорогой ученик, одну из ее личин. Никаких чар, клянусь Кровью Хранна. Ты сам настолько сожалеешь о своих поступках, что твоя совесть каждое мгновение твоей жизни уничтожает по частям твою душу. О, и пусть барды заткнутся, а святоши-церковники подавятся языками, утверждая, что совесть дает раскаяние и успокоение душе. На самом деле... Открой же глаза, Черный Арлекин, погляди, как Совесть упокаивает душу.
Он не хотел открывать глаза. Он знал, что там сейчас эта тварь расхаживает меж рядами безвинных женщин, у каждой из которых лицо его любимой, и откусывает им головы.
– Открой глаза, Черный Арлекин. Совести здесь больше нет.
Сероглаз испуганно поднял сперва одно веко, затем другое. Действительно, жуткой твари с пастью на месте лица здесь уже не было, как и бесконечных рядов скорбящих вдов. Зато в некотором отдалении возвышался огромный холм из сваленных друг на друга тел детей различного возраста. Все они были мертвы. Крошечные годовалые младенцы, дети трех лет, пяти, семи, пятнадцати. Бансрот подери, там были мальчики всех возрастов! У них были тела столь белые, будто кровь из них высосали до последней капли. Прямо перед собой незряче глядели широко распахнутые безжизненные глаза, тусклые и затянутые пленкой. Невыносимая вонь сотен трупов, запах гниения и разложения проникал в ноздри, от него мутнело перед глазами, в желудке начинались спазмы. А еще... лица. Лица многих показались некроманту очень знакомыми, но он не мог вспомнить, где он видел их.
– Сам догадываешься, кто это?
– Я не мог убить столько детей... – прошептал Сероглаз.
И вдруг усомнился: или все же мог?
– Конечно, нет. Это все сироты, которые видели смерть близких благодаря твоим стараниям. Это те дети, чьи души ты покалечил, даже не бросив на них взгляда, даже не будучи с ними знаком, даже не имея представления об их существовании. Ну и часть, само собой, твои жертвы. На самом деле, конечно же, многие из них не мертвы, но жизнь их похожа на это. – Семайлин протянул руку и указал на холм из трупов. – Ты ведь узнал их. Твое сознание рисует для тебя их в подобном виде. Лицо каждого – это твое лицо. В том или ином возрасте. Это все курган, возведенный из тебя. Ты в подножии, ты на вершине. Ты материал, из которого он навален. Я вижу, ты не хочешь больше смотреть, Черный Арлекин, но это еще не все...
Читать бесплатно другие книги:
