Ловушка для опера Сухаренко Алексей
– Он и есть брат – вырвалось у Сергея Ивановича.
– Во Христе или из братвы? – усмехнулся Хорин, полагая, что приятель шутит.
– Да нет, молочный. Я сам только недавно это обнаружил – автоматически признался Бодряков, все проворачивая в голове сложившуюся ситуацию.
– Может быть я Вам больше не нужен? – молчавший все это время Харчевский стал прощаться.
Когда он ушел Хорин обстоятельно расспросил Бодрякова.
– Что же ты мне в самый первый раз не сказал, я бы тебе помог достать Городецкого – сокрушался Иван.
– Да не знал я.
– Во жизнь как поворачивает – зачесал в затылке Хорин – Теперь я даже не знаю как тебе быть. Чем тебе я могу помочь?
– Вань позвони в областное УВД, и договорись о снятии отпечатков для экспертизы – моментально отреагировал на его предложение Бодряков – Вам с СИЗО проще объяснить необходимость этой процедуры – он же Ваш бывший клиент.
Иван достал справочник и позвонил в местный морг.
– Что, уже кремирован? – он протянул трубку Бодрякову – Они говорят, что то что от него осталось не годилось для опознания и его кремировали.
Сергей Иванович выхватил трубку.
– Кто распорядился?
Трубка ответила короткими гудками.
– Что будешь делать? – участливо поинтересовался Хорин своего коллегу.
– Начну свою игру – неопределенно, но полным решимости голосом заявил Сергей Иванович.
– Без правил? – усмехнулся Хорин, зная про приятеля такую способность.
– Почему же без правил? По правилам. Только по их правилам. – Зло заблестел глазами Бодряков.
Вечером, подъезжая к казино, он еще раз вспомнил намеки покойного Городецкого на организацию похищения Максима его матерью.
«А если это так и есть? И меня просто пытались использовать, играя на моих отцовских чувствах?» – эти мысли, подняли в Сергее Ивановиче волну гнева, и он даже притормозил, пытаясь успокоиться. Придя в себя он позвонил Татьяне, и сообщил о плачевных результатах визита к Хорину.
– А отпечатки Городецкого в деле есть? – схватилась за последнюю соломинку его подруга.
– Боюсь, что они уже уничтожены, а вместо них в деле отпечатки Егора. – пессимистически заметил оперативник.
– Не ужели они пойдут на фальсификацию? – все продолжала удивляться женщина.
– Это единственный способ для начальствующего состава остаться в своих должностях – рассеивал ее сомнения Бодряков.
– Ты поосторожней с этой женщиной – неожиданно перескочила на Надежду Татьяна – Боюсь, что от нее следует ждать неприятных сюрпризов.
– Ты, что ревнуешь? – пошутил Бодряков.
– Дурак… – трубка «обиженно» загудела короткими гудками.
При входе в казино его встретил незнакомый охранник. О визите милиционера он был уже заранее предупрежден так, как взглянув на его удостоверение, знаком пригласил следовать за ним. У хозяйского кабинета Сергея Ивановича встретил еще один сотрудник безопасности, и предложил выдать пистолет.
– Что за фокусы? – стал возражать Бодряков, но удар сзади электрошоком лишил его возможности сопротивляться.
Очнулся он в знакомом президентском кабинете. Кобура была пустая. Рядом ни кого не было.
– Вы, что с ума сошли!? – донесся до него из-за двери рассерженный голос Надежды.
Она вошла в кабинет, и извинившись, вернула Бодрякову его оружие.
– Теплая встреча. Ни чего не скажешь – принимая «макара», произнес Сергей Иванович.
– Сережа, я уже извинилась – сухо напомнила хозяйка казино, словно извинялась за отдавленный мозоль.
– Надя, я давно ждал твоего приезда, что бы наконец выяснить те недомолвки – на счет Максима – начал с самого важного для себя оперативник – Ты что-то говорила про какие-то сложности.
– Давай сначала поговорим о твоей встречи с Городецким – уклонилась от разговора Надежда.
– Тебе, кто об этом рассказал? Не снайпер ли случаем? – разозлился за ее манеру уклоняться от ответов оперативник – Или может быть Эдуард – твой верный пес.
– Причем мой бывший охранник? – удивилась Надежда.
– Уже бывший? Ты его уволила за то, что он упрятал твоего мужа в подвал, или за то, что он выкрал у тебя Максима? – продолжал допытываться Бодряков – А может, за то, что попал не в того?
– О твоей встрече с Борисом мне рассказал Харчевский Илья Ильич – словно не услышала в его словах обвинительного намека Надежда.
– Ну, тогда мне нечего добавить, зачем повторяться – зло отрезал Бодряков.
– Я с его слов не поняла – сказал тебе Городецкий сейфовый шифр или нет? – определила женщина предмет ее интереса.
– А разве, Максима освободили не ценой содержимого сейфа?-
Сделал удивленное лицо его отец.
– Так эта гнида Городецкий дал неправильный шифр, и мне пришлось отдавать все наличные сбережения и отписывать все семейное имущество для его спасения – негодовала женщина – Говори не томи, у нас с твоим сыном последняя надежда на деньги в в этом сейфе.
– Городецкий начал говорить, но на третьей цифре подскользнулся, упал, ударился головой о камень, выбил пару искр и дом загорелся – стал зло иронизировать Сергей Иванович – потом, он из последних сил заполз в горящий дом, видимо за шпаргалкой с цифрами шифра, память-то от удара отшибло, и все. Я ждал его ждал, прислушивался – может выкрикнет, но тщетно.
– Очень смешно – злая гримаска исказила ее губы – Ну так три цифры он все же назвал, или это выдумка автора юморески.
– Назвал – как можно серьезней соврал Бодряков.
– Назовешь?
– Покажи шифр, я скажу правильные цифры или нет – предложил альтернативу оперативник.
Надежда, молча, протянула ему сейфовый ключ, на бирке которого были пропечатаны семь цифр. Последняя была восьмерка.
– Да правильные – не зная зачем попытался запомнить шифр Бодряков.
– Сережа, а может станем партнерами? В сейфе денег на всех хватит, а кроме того тебя не может не волновать будущее твоего сына – Она не верила в его искренность, или провоцировала Бодрякова пытаясь еще раз удостовериться, что он говорит правду.
– Я сказал все что знал – не сморгнув глазом соврал в очередной раз оперативник.
– Ну что же, теперь я могу прояснить ситуацию с Максимом – Женщина, словно собираясь с духом, выдержала долгую паузу – Я ошиблась он не твой сын.
– Я знал, что этим все кончится – не соврал оперативник, предчувствуя такой оборот, но все ровно с болью воспринявший этот приговор судьбы – Можно узнать чей он все же? Покойного Бориса Семеновича?
– Нет. Да и это уже не принципиально. Не так ли? – обратилась она к обескураженному Бодрякову.
– Да это не принципиально. Принципиально другое, – пристально вглядываясь в собеседницу, продолжил Сергей Иванович – то, что ты меня сознательно использовала, то, что ни какого похищения не было, и то, что убрал Городецкого тот, кто боялся разоблачения организации его побега, и обвинения Бориса в применении к нему пыток.
– Ну и что дальше? спокойно поинтересовалась Надежда Петровна.
– А дальше – государство получит свои деньги, которые скорее всего даже не Городецкий, а кто-то еще, – при этом он многозначительно ей подмигнул – спланировано вывел за рубеж.
– Ты меня обманул с шифром! – догадалась смекалистая женщина.
– Считай как знаешь – Бодряков встал, давая понять, что разговор закончен.
– А как же твой родственничек? – вслед уходящему бросила Надежда – Ты не боишься, что он просто не доживет, до разоблачительных заявлений?
– Адвокат у тебя шустрый – остановился у двери Бодряков, понимая, что она может поставить на карту и жизнь его брата.
– Не ужели ты думаешь, что Борис смог бы выйти из тюрьмы без поддержки в камере? – Надежда почувствовала, что пришло ее время – Нам стоит только передать в камеру писульку, и твоего брата, в тот же день, обнаружат повесившемся.
– Потерял сына, так не теряй и брата – жестко по-мужски угрожала Надежда.
– У меня в Бутырке тоже есть людишки, мне не нужно писать, мне достаточно позвонить и Егора переведут – как можно уверенней выдвинул свой аргумент Бодряков.
– Хорин Ванечка? Да брось, всей Бутырке смерть Круглова как манна небесная. После его смерти, и уголовное дело о хищением миллионов будет закрыто за смертью обвиняемого «Городецкого», и побег не всплывет наружу – уверенным тоном произнесла страшная женщина.
– Все просчитала? – Бодрякову захотелось двинуть ей в зубы.
– Все Сереженька.
– Ошибаешься. Стратег ты наш в юбке. Борис успел шепнуть мне поболее… – невольно вырвалось у Бодрякова в отместку этой криминальной особе.
– Ну наконец-то перешли к деловой части. А то все сплошные эмоции – обрадовалась Надежда Петровна – Шифр, Сереженька!?
– А отмычку мою видела? – сделал определенный жест себе между ног оперативник – Сначала брата из камеры вытащишь, потом получишь свои бабки.
– Как же я его вытащу? – сделала удивленное лицо притворщица.
– И сроку три дня – добавил Бодряков – потом государству сдам твой сейф. На блюдечке преподнесу – как выражался классик.
– Переговоры зашли в тупик. Жаль – помрачнела хозяйка казино, и нажатием кнопки вызвала охрану.
На пороге оказался Эдуард и еще трое охранников. «Глыба» поигрывала мускулами, словно бультерьер в ожидании команды «фас». Сергей Иванович, вспомнил судьбу Бориса Семеновича, и моментально выдернул пистолет. Лязгнул затвором.
– Ну, что проредить Вашу волчью стаю? – обратился он к Надежде.
Все только засмеялись. Дружно. Словно на представлении Жванецкого. Бодряков, засомневался, и для проверки выстрелил в потолок. Выстрела не последовало.
– Сережа, у меня же нет склероза, чтобы отдать тебе пистолет с патронами. Я их предварительно вытащила – окрысилась в хищной улыбке Надежда – Эдик, займись хакерством. Вот тебе очень упрямый, жесткий «диск». Вытащи шифр.
Эдик радостно сорвался с места, но в дверь вбежал еще один охранник.
– Там наряд милиции с отделения его ищут. Человек пять – растерянно поведал хозяйке секьюрити.
– Что делать? – задал вопрос Эдуард, стоящий на вытянутой руке от Бодрякова.
– Пусть идет – мрачно процедила его хозяйка, понимая, что в данной ситуации уже ни чего не предпринять.
– Ну так как? – пришедший в себя Сергей Иванович, напомнил Надежде Петровне о своем предложении – Три дня?
– Да, я решу этот вопрос – также мрачно, с болезненной гримасой отреагировала его проигравшая противница.
– Патроны!? – протянул руку оперативник, уже раздумывая об аресте Эдика.
«А что ему предъявишь? Городецкий уже прах» – с сожалением проанализировал он ситуацию, и понял что не время.
Эдуард сдерживаясь, что бы не укусить Бодрякова высыпал ему на ладонь восемь патронов, который тот переслал в пустой магазин.
– А это тебе на чай – Бодряков наотмашь саданул по физиономии «Глыбы» кулаком с заряженным пистолетом
Туша съехала на пол, отхаркиваясь кровью и выбитыми зубами. Его крехтенье пролилось на душу милиционера женьшеневой настойкой.
Выйдя из казино, он столкнулся с Петром Замутиловым и другими сотрудниками его отделения.
– Здорово, чертяка, как я рад тебя видеть! – бросился обнимать выздоровевшего коллегу Бодряков – Ты как здесь оказался в такой нужный момент?
– Татьяна попросила подстраховать. Говорит иди и сними его с бабы – засмеялся Замутилов.
– Вот ведь женщина! Я все больше и больше начинаю к ней привязываться – не сдержался Сергей Иванович присутствия коллег.
– А какой эксперт – криминалист! – подтрунивал над другом Петр – Лучший в управлении.
Бодряков посветил своего коллегу в то, что произошло за время его вынужденного отсутствия.
– Е мое! Так у тебя есть шифр банковского сейфа, где хранятся двести пятьдесят миллионов баксов? – не сдержался его приятель, выделив только это известие – Как это радует мой пострадавший организм.
– Не только шифр – оперативник достал украденный в суматохе сейфовый ключ.
– Так что же мы ждем?
– Не понял? – Бодрякову показалось, что Замутилов на что-то намекает.
– Чего же тут не понятного. Надо брать отпуск и лететь в Швейцарию брать наши деньги. Ты же, я надеюсь, шутил про государство? – радостно блестели глаза у приятеля Бодрякова.
– Я же тебе рассказывал, что она должна вытащить брата в обмен на шифр – недовольно поморщился Сергей Иванович, начинающий сомневаться в выздоровлении его коллеги.
– У тебя теперь не только шифр. Не равноценный обмен – уперся Замутилов – На эти деньги мы и брата твоего вытащим, и свадьбу твою с Татьяной на Багамах сыграем, и Егору креолку подыщем, и…
– И тебе третью жену – оборвал полет его фантазий Бодряков.
– Подумай Серега! Не гони. – не обратил внимание на его подколол приятель.
– Ладно подумаю – согласился Сергей Иванович, опасаясь за его психическое состояние – Но тогда мне самому необходимо вытащить Егора, и чем быстрее тем лучше.
– Нам – поправил его его напарник.
Действовать они решили через показания Харчевского, которые помогли бы доказать побег Городецкго и засвидетельствовать личность Егора. Используя в качестве стимула доступ к украденным миллионом можно было быть уверенным, что перевербовать адвоката им не заставит много труда. Для этого они, вернувшись в отделение зарегистрировали заявление Зои Николаевны о пропаже ее сына, и придав документу процессуальное значение, отправились к его защитнику.
На дверной звонок, ни смотря на позднее время, ни кто в квартире не реагировал. Выручил Замутилов, умению которого пользоваться булавками и шпильками, мог позавидовать любой медвежатник. Войдя в квартиру оперативники ощутили резкий запах газа. Забежав на кухню, они увидели тело Харчевского, голова которого была засунута в газовую духовку. Отключив плиту, и открыв настежь окно, они вытащили тело адвоката, и попытались нащупать пульс. Илья Ильич был мертв. На кадыке его шеи была небольшая ссадина, которая могла свидетельствовать о том, что его горло было сильно зажато дверцей плиты, но этого было явно не достаточно, что бы утверждать о механическом удушении. Все выглядело как самоубийство.
– Вон как старательно отработал гонорар – зло иронизировал Замутилов, разочарованный в их опоздании.
Бодряков ни чего не успел ответить, так как раздался звонок телефона. Предчувствуя, что звонок не случайный он молча поднял трубку.
– Сережа, нехорошо красть чужие вещи – раздался в трубке голос Надежды Петровны – Вон Илья Ильич пытался со мной играть, и я отказалась от его услуг. Как он там не сильно переживает потерю клиента?
Видя, что ей отвечать не намерены, она повысив интонацию, продолжила.
– Ладно, через три дня верну тебе твоего полоумного родственничка, так что смотри не делай опрометчивых поступков, а то не только брата не сможешь выгуливать в парке, но и с матерью его помянуть не сможешь. Улавливаешь?
Он повесил трубку, опасаясь, что через мгновенье не сдержится и выдаст свое присутствие.
– Она? – по его лицу догадался Петр – Вот ведь тварь!
Они покинули квартиру Харчевского.
– Ну и что теперь? – поинтересовался их ближайшими планами Петр, когда они сели в машину.
– Ждать! – Бодряков произнес это таким тоном, что Замутилов не рискнул предложить один из своих альтернативных планов.
Черные дни для «Сороса»
После встречи у хозяйского «родственничка» с приятным мужчиной, который напомнил арестованному о его матери, Егора охватила смертельная тоска по дому. Вдобавок ко всему от братушки Сороса давно не было ни каких известий, а сокамерники стали относиться к нему менее доброжелательно, опять принуждая его выполнять различную работу в камере. Смотрящий больше не пытался соблюдать конспирацию, и Егор напомнил ему о договоре с Соросом.
– Был человек-был договор, нет человека – нет и договора – как-то непонятно выразился Смотрящий, и посмотрев на непонимающее лицо сокамерника, добавил протягивая грязную миску из-под еды – ты, Веник, теперь нашему обществу полезен будешь в прежнем качестве.
Егор огорчился не о потери своего привилегированного положения. То, что он «поднялся», а теперь «опустился» его не беспокоило, поскольку ему было приятно чувствовать себя нужным в этом спрессованном, в прямом и переносным смысле, коллективе. К тому же он не только жил не по «понятиям» но и мыслил так же. Его огорчило, что таким образом он подводит братушку Сороса. Но решение Смотрящего для обитателей хаты было сильнее судебного вердикта, и он смирившись, вернулся к своим прежним обязанностям.
В завершении ко всему в их камеру перевели его старого знакомого – брата Светланы Вовчика, который приглядевшись к камерному «шнырю», узнал Егора, и был весьма удивлен, что его еще не выпустили. Смотрящий отозвал вновь заехавшего в сторону, и долго что-то ему растолковывал. Слушая старшего братана очень внимательно, Вовчик только изредка перебивал его, не сдержав своего удивления, отборной феней. После этого «толковища», своего удивления от пребывания в камере Егора он больше не выказывал, и сосредоточился на собственном обустройстве. Вовчик в отличие от многих арестованных чувствовал себя в хате как у себя дома. Его, как авторитетного вора, сразу приняли в «семью» смотрящего, и «подогрели» из продуктовой передачи. После «басяцкого подгона» братвы Вовчик разомлел словно в бане. Раздевшись в жаркой и душной камере по пояс он не без гордости продемонстрировал другим «пассажирам» свою авторитетную нательную роспись. Егор снова, как в тот раз у себя дома, зачаровано стал разглядывать произведения тюремной живописи.
– Ну, Веник, помнишь я обещал тебе тоже как-нибудь намалевать? – поймал его взгляд «брат» Светланы – Считай, что тебе повезло. Теперь у меня для этого есть пару минут. Чего хочешь изобразить?
– Мне бы чего-нибудь про маму и про Светлану – обрадовался Егор.
– Про мать – это ты правильно, а что до Светки, так эта стерва не заслуживает даже и сантиметра на члене – со злостью вспомнил Вовчик про свою подругу, «заложившую» его ментам.
Егору стало неприятно, что брат Светланы так плохо отозвался об его жене. Он вспомнил эту хрупкую девушку, похожую на фарфоровую статуэтку, которая наверняка ждет своего мужа, как многие другие жены здешних сокамерников. Только правда почему-то не пишет и не приходит на свидания?
«Может она помогает моей больной маме и ей некогда?» – подумалось Егору, вспомнившему как хотелось его матери, что бы он женился на медсестре.
Вовчик сдержал слово, и на следующий день на теле Егора неровными кривыми буквами засинела стандартная воровская наколка: «Не забуду мать родную». На этом энтузиазм Вовчика иссяк, как иссяк его интерес и к самому Егору.
Однажды Егора стали выдергивать из хаты, называя фамилию его братушки Сороса – «Городецкий». Егор посмотрел на Смотрящего, ожидая его указаний, но тот повернулся к нему спиной, предоставляя ему право выбора. Егор не вышел, помня напутствие смотрящего о его старом качестве. Контролер повторил команду на выход, а затем построил хату и провел проверку. Без особого труда он выяснил, что Егор не откликается на Городецкого.
– Что, говно, память отшибло? – охранник ткнул его дубинкой в живот.
– Я не Сорос, я Веник… то есть обвиняемый Круглов Егор Георгиевич – попытался объяснить ему свое поведение арестованный.
– Если ты Веник, я тогда кто – Мусор?. Так что ли по – твоему? – провоцировал его контролер на получение очередного удара.
В хате радостно захмыкали, оценив удачную игру слов.
– Да так – Егору показалось, что такой ответ должен всех развеселить.
Вместо всеобщего веселья, его увели за нарушение режима в карцер, и контролер Мусор дважды наведывался к нему со своим напарником, для «профилактических» бесед, после которых Егор каждый раз терял сознание.
Во время этих обмороков его сознание, словно совершивший побег арестант, покидало тюрьму, и оказывалось в родных стенах городской квартиры. В эти моменты он видел свою выздоравливающую мать, и даже мог ее обнять. Единственное, что его угнетало после прихода в себя, что мать в этих виртуальных свиданиях не видела своего сына, и, не ощущая его присутствия, проходила сквозь него, как через туманную дымку.
На третьи сутки его повели не в камеру, а в крыло оперативной части СИЗО. Егор подумал, что видимо его ведут опять к «хозяйскому выбледышу», и обрадовался в надежде встретить там того мужчину, который принес ему хорошие новости о его матери. Вместо этого его осмотрел какой-то человек в белом халате, который водил перед его глазами каким-то молоточком, заставлял скалить зубы, доставать кончик носа, и ряд других глупостей. Кроме этого он стал расспрашивать Егора о его имени и других анкетных данных. Егор называл, но врач постоянно морщился, словно у него была зубная боль, и через какое-то время задавал их снова. К концу осмотра в кабинет зашло еще два человека.
– Что можете сказать? – обратился один из них к врачу.
На нем был форменный китель с одной большой звездой.
– Амбулаторного обследования не достаточно, необходимо провести стационарную психиатрическую экспертизу – ответил ему врач.
– В Серпах? – спросил второй в гражданской одежде.
Он был большого роста с очень развитой мускулатурой, похожий на борца.
– Да в Сербского – кивнул доктор.
– Это нам подходит – согласился «борец», обращаясь к человеку в форме.
– Вот постановление следователя о производстве психиатрической экспертизе – человек со звездой протянул какую-то бумагу мужчине в белом халате – Сейчас и направление оформим.
Через пять минут Егор сидел в «сборной» камере в ожидании неизвестных ему перемен. Вместо обеда его посадили в автозак. Через час его приняла «радушная» обстановка института судебной психиатрии им. Сербского. У Егора создалось такое впечатления, что он вообще ни куда из Бутырки не выезжал. Словно его перевели в другой корпус тюрьмы – настолько здесь все было похоже. Те же охранники, те же команды, те же металлические решетки дверей. Только помещения с пациентами назывались не камерами, а по больничному – палаты, да и народу в них было ни в пример СИЗО – меньше. Народец в его палате подобрался очень симпатичный. Из шести человек, только один заметил его присутствие, и отреагировал на это радостным лаем, попытавшись укусить его за ногу. Егор, не ожидавший такого «теплого» приема от человека-пса стал звать на помощь санитаров, и через некоторое время два могучих дядьки, преодолев его сопротивление, натянули на лицо скулящего человека обычный собачий намордник. Тот сразу затих, и даже не попытался его снять, когда надсмотрщики вышли из палаты.
«Ах да, у собак же нет рук» – перестал удивляться его поведению Егор.
Вскоре троих из соседей по палате, вывели к врачу, а когда через два часа те возвратились обратно Егор, обнаружил в них существенную перемену. Они стали на него обращать внимание. Правильней было бы сказать, что они даже не отрывали от него глаз, словно проводили какое-то изучение его персоны. Ему было неуютно от столь пристального внимания, и он обратился к одному из них – худому, с горбатым носом мужчине, чья кровать была к егоровой самая близкая.
– Мы с Вами, наверное, раньше встречались?
Сосед не ответил, а только заморгал глазами.
– А мне Ваше лицо кажется очень знакомым – попытался завязать с ним хоть какой-нибудь контакт Егор.
– Ты тараканов есть будешь? – неожиданно опрашиваемый мужчина достал спичечный коробок, и полуоткрыв словно коробку монпасье, протянул его Круглову.
– Нет спасибо, я уже завтракал – как можно тактичней отказался Егор от копошащихся насекомых.
– Я так и знал – злорадно засверкал воспаленными глазами «гурман», и повернувшись к двум другим, словно изрек приговор – Он не ест тараканов.
Его приятели кивнули ему в ответ, словно определившись с статусом их нового соседа в этой палате.
– Он сам таракан, правильно доктор говорил – прошипел один из них, раняя струйку слюны сквозь беззубый рот.
Они собрались вместе, и словно заговорщики стали по очереди заглатывать насекомых, с вызовом поглядывая на опешившего соседа.
– Все – изрек горбоносый, закрыв пустой коробок – остался всего один.
После отбоя Егор все ни как не мог заснуть, вглядываясь в сумасшедшую троицу, пытаясь определить спят они или нет. Его обескуражило и напугало наличие таких странных соседей. По сравнению с этими тремя, тихо скулящий во сне человек в собачьем наморднике, казался ему безобидным «щенком». Кажется все спали. Егор, смертельно уставший после «шизо», попытался заснуть, и чтобы сон пришел побыстрее стал вспоминать хорошее. А хорошего раньше было не мало. Он вспомнил, как вместе с мамой подметал ее территорию вокруг дома. Особенно ему нравилась подметать после дождя, когда на асфальте не успевали высохнуть лужи. Тогда Егорова метла, словно кисть художника, обмокнутая в дождевую воду принималась рисовать на сухом асфальте невиданные картины. Здесь можно было увидеть море горы, а если очень постараться, то и портреты людей… А однажды они с мамой и какой-то дальней родственницей поехали в лес за грибами, и Егор на лесной поляне наткнулся на ежа. На большом сером клубке он увидел белый гриб, и обрадовался своей удачной находке. То что это был ёж Егор узнал потом от матери, которая прибежала на его крики, и дула на его наколотые об иголки лесного монстра пальцы. Зато после, они сели на той же полянке, и разложили на опавшей листве домашнюю снедь. Даже колючий монстр, уловив манящий запахи еды, не спешил убегать, и его черный носик, смешно подергивался, ловя направление ветра. Мама потом бросила ему «мундир» от варенной картошки, в компенсацию за отобранный белый, и колючий стал их поглощать раздавая чавкующие звуки.
Все эти воспоминания, словно сладкая дрема, окутала уставшее тело Егора, погружая его в беспробудный сон. А потом была вспышка боли в голове. Одна потом еще одна и еще. И он опять впал в какой – то странный сон, где кроме кромешной темноты и тишины ни чего не было.
Матери
Зоя Николаевна, после визита к ней Сергея Ивановича, находилась в поникшем состоянии. Судьба, которая и ранее ее не баловала, под конец жизни, видимо решила вывалить на нее все тяжкие испытания. Сначала ее болезнь, потом исчезновение Егорушки, заключение его под стражу. Правда перед пожилой женщиной забрезжил лучик солнца, когда она, прейдя в отделение с заявлением, встретилась с Бодряковым Сергеем Ивановичем. Сначала она подумала, что это просто однофомилиц и тезка его сына, которого она оставила в Москве, но одного взгляда на него хватило, что бы наполнить материнское сердце безграничной радостью. Капитан милиции как две капли воды был похож на ее покойного мужа Бодрякова Ивана Ивановича. Да и по возрасту все сходилось. Каких только усилий стоило Зое Николаевны, что бы с превой встречи не расплакаться в его присутствии, и не назвать его сыном. В тот момент ее наверное удержало необходимость исповедоваться перед Сережкой за прошлое, объяснить почему они расстались. Она чувствовала себя к такому разговору не готовой, и боялась его реакции на ее признания. А потом этот его визит и вопрос про их семейную фотографию. В тот момент ее душа, обретшая утраченного сына, ликовала, и казалось, что в ее жизни наступает самый счастливый день. И вдруг у него оказались другие родители! После его ухода Зоя Николаевна, все еще на что-то надеясь, попыталась выяснит в отделение его семейное положение, но с ней ни кто разговаривать не стал, и она опять осталась наедине со своей главной жизненной проблемой – возвращением Егора. Помня слова Сергея Ивановича, что ее сын, по какой-то ошибке, все еще остается обитателем Бутырке, она приготовилась к нему на свидание, но на оформлении «свиданки» ее оглоушили известием, что Круглов в их учреждении не значится. Она попыталась связаться с Бодряковым, и дважды приходила в отделение, но не заставала его на рабочем месте.
И тут началось самое страшное. Ей позвонили из областного морга, и попросили забрать урну с пеплом ее сына.
– Здесь какая-то ошибка! – открестилась она от предложения, с таким жаром и уверенностью, словно кто-то банальным образом ошибся телефонным номером.
– Ошибки быть не может. При сгоревшем теле были обезоружены документы – голосом не принимающим возражений настаивал какой-то мужчина.
– Так почему же Вы меня не вызвали на опознание тела? – продолжала не верить в страшное известие мать Егора.
– Его тело после пожара не возможно было опознать. Он обгорел до скелета. Мы просто пощадили Ваши нервы – устало привел последний аргумент работник морга – Так Вы заберете урну, или нам его хоронить за государственные средства.
Зоя Николаевна вспомнила об адвоката ее сына и об освобождении Егора, что, как в прошлый раз, так и сейчас подтверждалось справками из Бутырки. Все сходилось. Она не понимала только одного. Зачем же тогда Сергей Иванович сказал ей о том, что ее сын продолжает оставаться в тюрьме. Из жалости или просто из-за того, что ему не хотелось работать по ее заявлению?
– Если сегодня Вы не заберете урну с прахом, то завтра мы ее сами захороним – напомнил об своем существовании позвонивший человек, и повесил трубку, чем вывел женщину из горьких дум.
«Может у них в морге есть хотя бы фотографии тела?» – Зоя Николаевна стала собираться в дорогу, в надежде устранить это страшное недоразумение на месте.
Ни каких фотографий в морге не оказалось. Встретивший ее санитар, сказал, что они все приложены к милицейскому протоколу осмотра и находятся в деле.
– Его что убили? – Зоя Николаевна почувствовала как к ее горлу стали предательски подкрадываться спазмы.
– Да нет. По результатом экспертизы он просто сгорел. Возможно залез в пустой дом и развел костер. Так часто погибают бомжи – равнодушно высказал свое мнение санитар.
– Он не был бомжем – Зоя Николаевна почувствовала, как слезы наполняют ее глаза.
– Но он ведь был с отставанием в развитии – продолжал отстаивать свою линию работник морга.
Он зашел в какую-то маленькую комнату, оставив женщину на пороге, и вернувшись протянул ей металлическую урну.
– Распишитесь в получении праха – протянул ей так же маленький журнал.
Взяв в руки урну с прахом ее сына Зоя Николаевна, словно зомби поплелась обратно домой, и забыв про взятую сумку, всю дорогу не выпуская из рук дорогие останки.
Надежда Петровна слушала доклад Эдуарда. Ее телохранитель докладывал, о проделанной работе по подготовке обмена с Бодряковым, но не смотря на важность ситуации, женщина его практически не слушала, а все ее мысли были посвящены стоящему перед ней мужчине.
«Странная это штука судьба. Ведь этот мужской экземпляр ни чего из себя практически не представляет, за исключением огромной мужской силы и красивого тела» – думала женщина, привыкшая выделять противоположный пол по несколько другим признакам, отдавая больше всего внимания умственным качествам мужчин – «Однако именно этот кусок мышц является отцом Макима, и моим желанным любовником».
Надежда всматриваясь в его подобострастное лицо, радовалась, что этот сексуальный монстр, так и не догадывается какую власть он мог бы над ней иметь. Она всегда держала его на коротком и жестком поводке, как свирепого пса.
«Если бы он знал, что Максим это его ребенок? Как бы он себя повел?» – продолжала фантазировать Надежда
– Сегодня мать Круглова получила в морге прах Бориса Семеновича. Так, что можно сказать, старушке теперь скучно не будет. Будет за могилкой Вашего мужа следить как за своим сыном, и Вам хлопот ни каких. – осторожно улыбнулся Эдик, помня, что Городецкий все же отец ее сына.
– Не забудь, после обмена с Бодряковым, убрать нашего капитана и его убого брата, что бы в обратную сторону наш клубочек не раскрутился – напомнила женщина о своей «головной боли».
– Подчистим в лучшем виде – оскалился Эдуард.
– Ну ладно, с делами покончено, – улыбнулась Надежда, словно отдавая какую-то неслышимую команду.
Телохранитель, словно поманенный приманкой, осторожно приблизился к своей хозяйке, все не решаясь приступить к более приятным обязанностям телохранителя.
– Я же сказала, что с работой покончено – Призывно улыбнулась хозяйка казино, подтверждая команду.
Эдуард взял ее на руки, и посадил на ее рабочий стол.
В этот момент в дверь вбежал Максим. Увидев свою мать сидящей на столе в обнимку с дядей Эдиком, он удивился и захлопал широко раскрытыми глазенками.
– Почему не стучишься? – Недовольно повысила голос Надежда Петровна на сына.
Она слезла со стола.
– Я к папе хоСЮ! – захныкал мальчик – Где он? Когда он пЛиедет?
– Не надо капризничать. Ты уже большой мальчик – мать подошла и погладила его по голове – Он может больше и не приехать к нам?
– Почему? – удивившись, ребенок на несколько секунду перестал плакать.
– Он сказал, что мы плохие и он с нами не будет больше жить – Надежда Петровна решила раз и навсегда покончить с сыновьем ожиданием.
– А как же без паочки? – У малыша из глаз опять брызнули слезы.
Читать бесплатно другие книги:
