Ловушка для опера Сухаренко Алексей

Светлана

Невеста Егора лежала на материной кровати вся мокрая от пота. Рядом, тяжело дыша, от только что закончившегося интенсивного секса, лежал Вовчик. Девушка уже перевела дух и поэтому «сладко» зевнув, потянулась за сигаретами.

– И мне, – Вовчик взял пепельницу, и поставил ее на живот девушке.

Ему нравилась ставить пепельницу на это место. Они закурили. Одеяло, сползшее с плеч девушки, оголило ее голую грудь, с татуированными сосками. Это был Вовчиков подарок на 8 марта. Ему нравились наколки, и Светлане с трудом удавалось отказываться от очередных подобных подношений любовника.

– Да… Так как я, Светик, тебя твой женишок бомбанутый не ублажит – самодовольно оскалился мужчина, зная, что девушка именно только за его неутомимость и отличает его от других.

– А что я с ним спать буду? – округлились большие глаза партнерши.

– А как же свадьба без первой брачной ночи? Прейдеться тебе принять муку ради нашего общего дела – закашлялся смехом бывший уголовник.

– Да может и не муку? Может он даже ни чего окажется. Он ведь, наверное, девственник – Светлана, пытаясь досадить Вовчику, сменила тактику.

– Что же хорошего, если у него баб не было? – насторожился, покрытый многочисленными наколками, мужчина, – Он же не будет знать как к тебе пристроиться, еще чего доброго промахнется.

– Так я его быстро сориентирую в нужном направлении – разошлась Светлана, все больнее задевая самолюбие уголовника.

– Шлюха! – не выдержал Вовчик, и треснул девушку ладонью по лбу.

– Ты что делаешь, козел! – заорала на него от боли любовница, не ожидавшая такой развязки.

Любовник подскочил на кровати, и весь напрягся, синим от наколок телом.

– Это я козел? Ответишь?

– Отвечу! – раздухарилась обиженная Светлана.

– Ну, давай? – сжал кулаки, готовый растереть ее в порошок, три минуты назад еще страстно обнимавший ее мужчина.

Светлана испугалась, что ей сейчас «наварят» так, что предстоящая свадьба сорвется. Вовчик не делал скидки на ее слабый пол, когда дело касалось «понятий». Этому его научила тюремная жизнь. Один раз Вовчик уже «поучил» ее так, что она в течение двух недель не могла выйти на работу, и перевела на запудривание синяков половину своей зарплаты.

– Ну, что ответишь или мне придется с тебя «получить»? – занес для удара ладонь руки хранитель воровских понятий.

– Ну «получи», если простить не можешь – сдалась женщина, перевернувшись на живот, и кошкой выгнув спину.

Она знала, чем можно заменить его побои. Пока ее сожитель «получал» за козла Светлана вспомнила, как впервые с ним встретилась. Скорая помощь получила вызов к водоему, где как передала диспетчер, утонул пьяный мужчина. Когда скорая прибыла на место, оказалось, что утопленника еще не вытащили. На берегу стояла толпа зевак, наблюдающая, как несколько мужчин ныряют в трех метрах от берега в поисках тела утопленника. На берегу лежали бесхозные сандалии и другая одежда разыскиваемого тела. К врачу подошел синий от долгих ныряний и от наколок мужчина, активно принимающий участи в безрезультатных поисках.

– Братана моего ищем. Нырнул, сука, полчаса назад, а всплывать не хочет – объяснил случившееся приятель погибшего.

– Ну, так мы уже не нужны, – вырвалось у Светланны, – теперь надо водолазов вызывать.

Неожиданно у берега раздались крики, толпа раздвинулась и на берег вытащили тело утопленника. Тело положили на колено и слили из него с ведро воды. Пульс не прощупывался, но народу было много и девушке ни чего не оставалось, как попробовать искусственное дыхание. Вопреки всем законам медицины мужчина стал подавать признаки жизни, и первое что сделало это синее от наколок тело – запустило свою руку под халат откачивающей его врачессы. Так началось знакомство Светланы и Вовчика. Прошло два года и от былой уголовной романтики, и пения уголовных шансонов, вышибающих слезы ни чего не осталось. Только постель продолжала удерживать Светлану от разрыва с надоевшим мужчиной. Его трудно было даже сравнить с кем-либо. Впрочем, один мужчина, несколько лет назад еще задолго до Вовчика, взволновал ее тогда еще девичье сердце. В то время семнадцатилетняя девушка заканчивала медучилище и проходила практику в неврологическом отделении 13 городской больницы. Как-то в ее ночное дежурство к ней зашли ее подруги из училища, вместе с ней проходившие практику в хирургии, и одна из них – Лариска, с ходу, стала зазывать подруг в морг.

– У нас сегодня на апендиците зарезали двухметрового негра, он сейчас там лежит – глаза ее возбужденно горели.

– Да ты что, в морг? – испугалась Светлана, которая, проходя практику в анатомичке, однажды уже грохнулась в обморок.

Подруги, знавшие ее слабость, стали ее успокаивать, говоря, что в новом морге все «цивильно» и ни какой крови нет.

– А покойники? – продолжала пугаться их подруга.

– А чего мертвых бояться, что они тебе сделают? Бояться надо живых мужиков – умудренная большим жизненным опытом, не сдавалась подруга, – Я вон уже и ключ взяла.

– Нет, я боюсь – честно призналась медсестра.

– Неужели тебе не интересно на негра посмотреть? Как у него там и что? – привела последний аргумент заводная Лариса.

– А чего там смотреть – все тоже, что и у нормальных мужиков – неуверенно пожала плечами Светлана, у которой уже был небольшой сексуальный опыт.

– А мне не страшно? Что ты думаешь, потащилась бы я с Ларкой на наших мужиков смотреть, – вставила, молчавшая до сих пор третья подруга – У негра все не так должно быть.

Наличие еще одной любопытной трусихи придало Светлане смелости, и она согласилась. Перед дверьми морга девушки опять «задергались», видимо вспомнив американские фильмы про живых мертвецов.

– Может, Ваньку позовем из терапии, он тоже сейчас дежурит – вспомнила Светлана о еще одном практиканте из их группы – все же пацан.

Вторая трусиха ее поддержала.

– Да Вы что сбрендили! – разозлилась Лариска, уже вставившая ключ в замок – он же трепло. Раструбит по училищу, что мы некрофилки, потом стыда не оберешься.

Она открыла дверь, но девчонки не шли, переминаясь у входа. От корпуса токсикологии по темной аллеи в сторону морга, навстречу к практикантам, стала приближаться мужская фигура. Первая ее заметила Лариска, и, прикрыв дверь, пошла к нему на встречу, оставив испуганных девчонок ее ждать.

– У Вас закурить не будет? – донесся до ее подруг ее вопрос.

– Да, пожалуйста – мужчина достал пачку, и собрался свернуть на боковую аллею.

– А Вы не покурите с нами? У меня там две подружки, а уже темновато и они боятся, – следуя своему плану попросила его Лариска.

Она подвела к ним мужчину лет сорока, приятной внешности.

– Сергей – представился он, чиркнув зажигалкой.

Девушки представились.

«Симпатичный мужичок» – подумали три головки.

– А Вы кого-то навещали? – поинтересовалась настырная Лариска.

– Да, – после небольшой паузы ответил он, – мать у меня здесь на обследовании.

– А Вы на практике? – в свою очередь поинтересовался мужчина.

– А что на врачей не тянем? – закокетничала Ларка.

– Просто Вы такие молодые и красивые… – сделал он комплемент, и перевел взгляд на морговскую табличку.

– Чего это Вы с таким «соседством» перекур устроили? – удивился он.

Лариса, словно ожидая этого вопроса, сразу «запудрила» ему мозги, что ее попросили взять в морге журнал, а ее подруги боятся туда войти.

– Вы же медики – люди без предрассудков – засмеялся приятный мужчина.

– Там негр двух метровый лежит, страшно – непроизвольно вырвалось у Светланы.

– На журнале что ли лежит? – мужчина прошил девушку внимательным, изучающим взглядом.

– А может, Вы зайдете с нами на несколько минут или тоже боитесь? – увела разговор от опасной темы Лариска, решив спровоцировать Сергея.

– Ну, пойдемте, если Вам это нужно – он пожал плечами.

Лариска с подругой, успокоенные присутствием мужчины «рванули» в мертвецкую, а Светлана все не решалась зайти. Сергей ждал ее у входа, видно понимая, что ей страшнее всего.

– Ну, что может, и не будете заходить? Тогда оставайтесь снаружи, а я пойду провожу Ваших подруг – он сделал движение в сторону мертвецкой.

– Нет, я с Вами. Только дайте, я Вас за руку возьму – девушки явно не хотелось оставаться одной.

В морге чувствовался характерный сладковатый запах тления. Светлане, идущей по коридору с этим сильным мужчиной страшно уже не было. Даже было немного приятно, чувствовать себя защищенной. Она стала испытывать знакомое чувство возбуждения. Из мертвецкой раздался веселый смех подруг.

– Наверно журнал нашли – последовал комментарий ее спутника.

Подойдя к двери в холодильное помещение, они увидели вспышку света, и щелканье затвора фотоаппарата. Затем жужание перемотки и опять вспышка.

– Что это? испугалась Светлана, и встала как вкопанная.

– Постой я сейчас посмотрю – высвободил руку мужчина.

В мертвецкой горело дежурное освещение. Приоткрыв дверь, Сергей увидел двух практиканток, в распахнутых белых халатах, под которым ни чего не было. Они по очереди фотографировались на фоне огромного тела фиолетового негра, еле помещающегося на специальной тележке. Сергей, не ожидая увидеть такую вакханалию, застыл, разинув рот. Лариска, придвинув к мертвому гиганту, пустую каталку, расстелила свой халат, и осторожно боясь испачкаться, прилегла, рядом с трупом на импровизированную кровать.

– Ты только обстановку мертвецкой не бери в кадр. Только нас крупным планом – командовала она своей подруге с фотокамерой.

– По пояс или все? – интересовалась та.

– Нет, надо все, иначе спора не выиграть – решительно выдохнула Лара – тем более, здесь есть чего посмотреть.

– Ну, давай же быстрей, пока Светка с этим хреном не вошли, чего копаешься – подгоняла не расторопную подругу «любовница» мертвого негра.

«Если бы покойный мог видеть, что здесь творится, то наверное встал бы, или как минимум поднял бы знак «восклицательный» – подумал Сергей и решил, что это надо прекращать, а то неизвестно куда фантазии молодых «отмороженных» девок могут завести тело покойного.

Он резко захлопнул железную дверь в мертвецкую и задвинул засов. По ту сторону двери раздался грохот, видимо свалившейся с «супружеского» ложа Ларисы и дружный девичий вой. На лязг засова и крик подруг прибежала бледная Светлана.

– Что там? – у нее дрожали губы.

Сергей представился сотрудником милиции, предъявил удостоверение, и в двух словах описал ей цель их с подругами визита в морг. Светлане стало плохо. В дверь стали ломиться обезумевшие от страха подруги.

– Не орите, покойников разбудите – пытался усмирить их Сергей.

На какую-то минуту все затихло, но потом, видимо еще больше испугавшись, девчонки зашевелились опять. Правда, без криков. Заскрипели колесики тележки, и дверь стала громыхать под ударами тарана.

«Интересно пустая телега или с телом» – промелькнула мысль у их более осмотрительной подруги, и она на всякий случай отошла от двери подальше.

Выбившиеся из сил девушки перешли на мольбу, пытаясь упросить мужчину их выпустить из адского капкана. Но у этого милиционера была своя система дознания, и он, пользуясь ситуацией, стал допрашивать их через дверь. Выяснилось, что девчонки поспорили с одним из богатых больных из их хирургического отделения, что сфотографируются с мертвым негром. Этот пожилой мужчина, известный кинорежиссер, легший к ним на удаление геморроя лежал в одноместной VIP палате. К нему приезжали известные шоумэны и другие элитные посетители. Когда в отделении появился негр, он в беседе с девчонками, которые приходили ставить ему свечи, сказал о своей давней задумке – снять фильм под названием «В постели с мертвым негром». И тут больной умирает от перитонита, под ножом молодого хирурга. Все как в известной песне «Убили негра». Сегодня вечером на очередной жопной процедуре и состоялся разговор, в результате которого родился спор. Если девчонки не испугаются сфотографироваться без одежды с мертвым африканцем, то он возьмет их на основные роли, а ту, чье фото будет откровенней, на первую. Услышав их «чистуху», сердце милиционера смягчилось, и он открыл дверь. Оттуда, зареванные, с размазанной по лицу тушью, выползли еле живые «кинозвезды». Сергей изъял, у несопротивляющихся, и готовых ко всему практиканток, фотопленку, и вся компания покинула страшное место.

– Сереженька, отдайте пленку, не говорите ни кому, что здесь произошло, – заканючила Лариска, как только дверь в злополучное место была закрыта.

– Накажите нас как Вам угодно, только не заводите дело – вторила ей вторая героиня.

«А, что я им предъявлю? Уголовным кодексом их действия ни как не квалифицируются. Хулиганство? Нет. Даже эта «резиновая» статья не предусматривает их случай. Они же не глумились над телом» – заработал профессионализм.

– Ну, давайте я для Вас что-нибудь сделаю – видя раздумья мужчины, стала наседать лишенная всяких комплексов их заводила.

Лариса быстро оправилась от страха, и ее поведение говорило, что она пойдет на все.

– Нет Ларочка, после Ваших интимных сцен, мне вряд ли понадобятся Ваши услуги – брезгливо поморщился милиционер.

Подруги, не сговариваясь, устремили полные мольбы глаза на Светлану. Света прочла их однозначно – «Выручай!!!». Получив их сигнал SOS, Светлана, чувствующая себя то же виноватой, да к тому же желающая реабилитироваться перед мужчиной, чтобы он не подумал, что она с подругами одного поля ягода, то же включилась в просьбу. Милиционер заколебался. Это было видно по тому, как он оценивающие на ее посмотрел. Он так же был ей симпатичен, а чувство легкого возбуждения, которое она испытала прижавшись к нему в морге, опять стало ее обволакивать с головы до ног. Сергей поддался на просьбы последней, и отпустил девчонок, пообещав уничтожить пленку только вместе со Светланой. Обрадованная Лариска быстро договорилась подменить подругу в неврологии, и прощаясь с ней, вложила ей в руку ленту аромматизированных презервативов. Сергей по приезду к себе на квартиру первым делом сжег злополучную пленку, чем еще больше расположил к себе Светлану. Пережившая приключения, Светлана находилась в таком эмоциональном состоянии, что вся ночь слилась в один любовный акт, в котором девушка впервые испытала настоящий оргазм. На утро они расстались, стесняясь смотреть друг другу в глаза. Милиционер видимо потому, что поддался на соблазн. А Светлана из-за того, что чувствовала себя на утро продажной девкой. Больше они не виделись, но воспоминания о той ночи поселились в ее голове очень прочно. Может поэтому, она и сошлась с Вовчиком. Переживая с ним страх и унижение, похожее на тот безысходный случай у морга. Ее воспоминания прервал звонок в дверь. Вовчик еще не успел получить сполна, и разразился нецензурным потоком брани.

– Мать твоя, что ли приперлась? – он недолюбливал тещу в точности, как и она его.

– У нее свой ключ, да она еще на работе – Светлана запахнулась в халат, и ушла открывать дверь.

На пороге стояла почтальонша, доставившая срочную телеграмму…

Провинциальная штучка

Как не пытался вспомнить имя той девушки в электричке Бодряков ни чего не выходило.

«Вроде Наташа, а может и Настя – не помню. Да ладно, пусть будет все-таки Наташа, а там при встрече разбереммся» – успокоился наконец оперативник, отправляясь на поиски очередной кандидатки.

Познакомился он с ней по нелепой случайности, следуя из Москвы на пригородной электричке в надежде хорошо отдохнуть и набрать немного грибов. Народу было ужасно много, но Сергею Ивановичу удалось сесть и уткнуться в утреннюю газету. Он всю ночь просидел в засаде, устал, и теперь решил умереть – но доехать сидя. После отправки из Москвы, за три-четыре остановки до его станции в переполненный вагон из душного, прокуренного тамбура, протиснулся пожилой старик с орденом Отечественной войны. Он остановился на против двух молодых девушек, явно полагая, что ему уступят место. Не тут – то было. Одна из них – черноглазая брюнетка, окинув старика недовольным взглядом, который, из-за давки прислонился своим телом к ее плечу, недовольно поморщила носик. Этот взгляд молодой девчонки окончательно вывел ветерана из себя.

– Ты бы хоть место уступила, сыкуха вертлявая – заскрипел тоненьким голоском вспотевший старик.

– Кому тебе? Перепреешь! – неожиданно зло отрезала девчонка.

Вся электричка неодобрительно зашумела, но своего места ни кто не уступил. Бодряков, оторвавшись от газеты, стал следить за происходящим. Старик подбодренный гулом общественности продолжал наседать.

– Тебя мокрощелку надо было к нам на Курскую Дугу в горящий танк засунуть, ты бы там перепрела паршивка – старого вояку казалось сейчас кантузит от гепертонии.

– Да пошел ты дед на хер! – взвизгнула в ответ уязвленная девушка.

– Да разве так можно? – встала на защиту ветерана пожилая и толстая женщина шестьдесят какого-то размера, чье расползшееся, словно опара, тело занимала сразу два места на скамейке.

– И ты пошла на хер, жаба беременная – досталось, чуть не задохнувшиейся в приступе астмы толстушке.

– Да, что ты всей на хер посылаешь – пошел в «лобовую» атаку орденоносец, – Ты – то хоть его еще видела? Живой-то?

– Ой – Ой– Ой, напугал – скривилась от смеха гадкая девчонка – я их столько перевидела, что если их все на тебя натыкать, ты будешь на ежа похож.

Дед стал сползать на заплеванный пол держась за сердце. Бодряков встал, и уступил ему свое место. Он чтил ветеранов. По этой причине он предъявил служебное удостоверение, и на следующей станции стал выводить хулиганку из общественного транспорта. Народ радостно загудел ей в след.

– Чего радуютесь придурки, мне и так здесь выходить – не сдавалась упорная нарушительница, пытаясь вырвать руку из цепкой ладони Сергея Ивановича.

Электричка ушла. Ее подруга то же вышла, но видимо испугавшись невольного соучастия, сразу же испарилась из поля зрения. Узнав, что девушка работает на местном хлебзаводе, и живет в общежитии, Бодряков решил сдать ее коменданту для проведения воспитательной работы. В общаге все и началось. Как только они вошли во внутрь девушка взмолилась не «стучать» на нее комендантше, которая «такая стервоза, что сразу лишит ее временной прописки». Сергей Иванович разазленный на пропавший день не знал, что ему делать, но в это время показалась ее подруга, и пригласила его на день рождения. Дальше все произошло настолько по похожему сценарию, который Бодряков уже неоднократно проходил с симпатичными нарушительницами и потерпевшими, что даже не мог вспомнить как именно. Помнил только, что с самого утра, соблазненный, выглядывающей из-под одеяла опетитной попкой, похожей на две сдобные булки, не удержался, и получил компенсацию за испорченный выходной. Правда потом, через месяц, она ему позвонила, и сказала что забеременила. Он встретился с ней в Москве пытаясь выяснить ее дальнейшие планы.

– Какие там планы? – потягивая из горла холодное пиво, чуть не захлебнулась девушка – Аборт буду делать, только денег нет.

Сергей Иванович не стал ее уговаривать об обратном, и как джентльмен спросил только размер необходимой суммы. Потом он очень им удивился так как эта сумма составляла больше половины его заработной платы.

– Ну правильно, что же я у нелегала буду делать, мне свое здоровье дороже – обижено надувала губки девушка, – Я в хороший центр хочу, что бы в свое время еще родить.

Бодрякову было трудно с этим спорить, и он попросил пару дней. За эту пару дней он прозвонил ряд клиник и выяснил, что сумма, запрошенная девушкой превышена раза в три. При новой встречи он ей не сказал, о зародившихся подозрений по поводу ее обмана. Он только предложил ей съездить к врачу вместе и подождав конца операции, отвезти ее обратно. Реакция была негативной.

– Ты что меня лечишь папик. Сделал ребенка – плати, а то в партком пойду.

То ли от того, что он был в твердой решимости сделать так как сказал, то-ли от того что не был членом партии, но он не поддался на шантаж и повторил свое предложение усилив его тем, что уже договорился с очень классным и дорогим специалистом. Ее словно ветром сдуло. Он тогда подумал, что это ее способ подработать к основному доходу и успокоился, радуясь, что не дал себя объегорить.

Сидя в своем рабочем кабинете он вдруг вспомнил не только имя но и фамилию той девушки – Булкина Наталья.

«Вот как иногда помогает образное мышление» – обрадовался он своим мысленным сравнением ее форм с хлебными изделиями.

Еще он обрадовался, что с имеющимися в голове данными ехать в общежитие не было необходимости. Проводить расследование по телефону не выходя из рабочего кабинета он умел хорошо. Звонок в область дал ему телефон общежития. Звонок в общежитие дал ему телефон коменданта. Заговорив с камендантшей о том, проживает или нет Булкина в подведомственном ей доме – получил ответ, что гражданка Булкина погибла три года назад, выбросившись в час пик из пригородной электрички.

– Детей то не оставила сиротами – насторожился Бодряков, и услышав – нет, успокоился.

«Может дед сквитался за ежа» – подумалось ему – «слишком злой у покойнице был язычок, что бы умереть своей смертью».

Дома Бодряков обнаружил на АОНе неизвестный номер, и решив, что это мог звонить его ребенок перезвонил. На том конце сработал аналогичный определитель, и трубку долго не подымали, и он хотел уже ее повесить, но послышался откашливающийся мужской кашель.

– Говорите.

– Извините, а Киру можно? – спросил он первой попавшейся на язык фразой.

– Какой телефон набираешь? – прохрипела трубка.

Он назвал высвеченные определителем цифры.

– Неправильный тебе дали телефон, здесь такой нет…

– А мне ни кто и не давал, он у меня на определителе – пояснил Сергей Иванович.

– Значит не правильно соединили – в трубке раздались короткие гудки.

«А жаль» – мелькнуло в голове.

Он взял серьезно поредевший список из трех оставшихся кандидаток.

1. Галина. Примерно 24 года Серебряный бор (нудистский пляж, подвел презерватив) -4,

2. Надежда хозяйка казино «Чикаго» – 5+,

3. Светлана – медсестра – 5.

«Пойдем по порядку, и проверим нудисточку, хотя ее найти не просто» – наметил он свои очередные поиски, опасаясь, что если Галины не будет в выходные в Серебренном бору, то где ее дальше искать он не знает.

Операция начинается

В зале регистрации брака была помпезная и торжественная обстановка. Ну как обычно в таких случаях. Обычный марш Мендельсона по «фанеру». Жених, опьяненный то-ли любовью к своей суженной, то-ли поллитрой выпитой с тестем в ванной комнате перед выездом на регистрацию брака. Родственники, больше смотрящие на другие свадебные пары, сравнивая их со своими молодыми, и конечно сочувственно им (другим) вздыхая – «Беднинькие какие…» Невеста, старающаяся не прихрамывать, и кривя губы от боли в ахилесе из-за натертости новыми, неразношенными туфлями. Но несмотря на все это, всегда получается торжественно и чувственно.

Татьяна Гипократовна за свои двадцать лет работы зарегистрировала сотни пар, и конечно свадебный конвейер уже стал нагонять на нее дремоту, но профессионализм, каждый раз заставлял ее одевать на лицо маску радостно – торжественного выражения, а голосу придавать душевную чувственность. Эта была ее вторая церемония. Первая прошла на удивление быстро, словно все очень тяготились происходящим. Единственно, что отвлекло ее от обыденности процедуры – это поведение невесты. После соблюдения всех формальностей, когда она предложила молодым поздравить друг друга, новоиспеченная жена протянула мужу руку для поцелуя. Ни поцелуя в губы ни чего больше. Сухо как как на великосветском рауте. Хотя бывали поцелуи длиной в десять минут, когда приходилось тактично выпроваживать слившихся в поцелуе новобрачных. А один раз у невесты начались предродовые схватки и ее подпись на свидетельстве была похожа на японский иероглиф. Так прям из церемониального зала, мимо свадебной чайки на машину скорой помощи и в роддом. Как потом рассказывали пока жена рожала вся свадьба гуляла под окнами роддома в течении двух суток за импровизированными столами, сдвинув капоты шести машин.

– Дорогие Георгий и Анастасия, в этот знаменательный для Вашей жизни день… – , стряхнув воспоминания, она включилась в работу на свадебном конвейере.

За спинами родственников послышалась какая-то возня, и церемонимейстерша увидела свою дочь в рабочем медицинском халате. Она стала делать матери какие-то знаки, проводя рукой себе по горлу и стуча костяшкой пальцев по часам.

«Если дочь влезла в бракосочетания, значит случилось что-то непредвиденное и срочное» – отреагировал мозг Татьяны Гипократовны, зная тактичность и деликатность своей малышки.

– Секундочку, – извиняюще обратилась она к новобрачным и их родственникам.

Она сняла с груди атрибут церемонии – красивый медальон, похожий на орден, и выскочила за дочерью из зала. За дверьми стояли Вовчик и коллега Светланы. Вовчик протянул «атаманше» почтовую телеграмму.

– Вот, в натуре! Надо «подламывать» быстрее – он был возбужден.

– «Приезжаю послезавтра. Встречай. Семен.» – прочитала в слух женщина. И перевела полный решимости взгляд на своих подельников.

– Все взяли?

Вовчик ударил ногой по большой сумке, которая звякнула металлом.

– Идите в машину, я следом – скомандовала Гипократовна озираясь по сторонам в поиске выхода из ситуации.

У нее на сегодня было еще четыре пары. В ее поле зрения попала уборщица ЗАГСа тетя Зина, делавшую влажную уборку в фойе. Тетя Зина всегда восхищалась и завидовала работе церемониймейстера. Она не раз говорила ей о своем самом заветном желании попробовать себя на этом месте

– Стоишь словно королевна, медальон золотом отливает на грудях, и все на тебя как на богиню смотрят. А я что? Плевки за ними вытираю – сокрушалась она.

Один раз Татьяна Гипократовна случайно застала уборщицу в церемониальном зале. Та стояла на ее месте и противным, скрипучем голосом читала церемонию невидимым новобрачным.

– Зин, – она решилась рискнуть и поманила поломойку, – замени меня, мать умирает, нужно успеть ее обнять перед смертью – она сделала «испуганное неожиданным известием» лицо.

– Да ты что! – обрадовалась пожилая «Золушка», словно к ней прилетела фея, – так у меня платья нет?!

Она засуетилась, предчувствуя свой звездный час, поспешно вытирая грязные руки о подол рабочего халата. Всем своим видом, не испытывая и тени сомнения, она выражала полную готовность осчастливить регистрирующихся своим присутствием.

– Реши это сама как – нибудь, я убегаю. Меня уже ждет машина скорой помощи – передав эстафету, и совершено не заботясь возможными последствиями, а думая, только о оставшемся сроке до приезда Семена, работница загса выбежала на улицу.

– Беги к мамке, голубушка, уж я не подведу – ласково посмотрела ей в след поломойка, и сняла рабочий халат.

Под халатом было выцветшее серенькое платье с лиловыми цветочками. Уборщица подошла к зеркалу и, оглядев себя с разных сторон, удовлетворенно кивнула.

Свадьба роптала в ожидании продолжении процедуры, но когда в зал вошла женщина в пестром платьице, явно из работниц ЗАГСа, успокоилась, ожидая ее пояснения происходящей проволочке. Но женщина не отвечая на град посыпавшихся вопросов, подошла к столу церемониймейстера, и одела себе на грудь его торжественный атрибут. Она взяла в руки подготовленное свидетельство, и подняла на процессию оскалившееся в улыбке лицо. Все в оцепенении обнаружили во рту нового регистратора отсутствие двух передних зубов.

– Гоша и Настена. Родненькие, – услышали все продолжение церемонии, – че говорить, дайте я Вас расцелую, а подписать – подпишем потом.

Она вышла из-за стола, протянув вперед руки с явным намерением поставить жениху компрометирующий засос…

«Розовый фламинго»

В субботу начальство хотело припахать Бодрякова на сверхурочную работу, но Сергей Иванович, стремящейся побыстрей пройти список, взял больничный. В свое время, он обслуживающий территорию 13 городской больницы, поймал на подделке больничного листа работницу регистратуры в поликлинике, но не стал давать этому делу ход, а просто периодически пользовался ее услугами.

С утра пораньше, натянув на себя, ставшие из-за давности полинялыми, синие плавки, он отправился в Серебренный Бор. Пять лет назад, он был прикреплен к группе МУРа занимающейся раскрытием ряда преступлений совершенных в окрестностях популярного пляжа. Основной группой раскрываемых преступлений, совершенных на половой почве, и поэтому являющимися тяжкими занимались коллеги с Петровки. Их задача была простая – выявлять и задерживать подозрительных лиц, подсматривающих голую натуру, и проверять их на причастность к ряду совершенных в этом районе изнасилований. Приданные Петровке силы, в состав которых входил и Бодряков занимались более банальными преступлениями – кражами ценностей у купающихся. В тот летний сезон местное отделение буквально было завалено заявлениями, преимущественно с нудистского пляжа, на территории которого заниматься профилактикой было, по ряду известных причин, крайне проблематично. В то время пройти на нудистский пляж не сняв купальные принадлежности было невозможно. Прохаживаться по периметру, пытаясь от туда вычислить вора было неразумно, по скольку любителей ходить голышем периодически атаковали эксгибиционисты, и они, видя выглядывающих из-за кустов оперативников, сразу вызывали наряд милиции или просто шли бить морду. Поэтому на очередной планерке, когда оказалось, что за предыдущий день оперативных мероприятий на пляже, под носом оперов было совершено четыре кражи, нервы оперативников не выдержали. Было решено «откомандировать» двух голых сотрудников в самый эпицентр возможных событий – на нудистский пляж. Все приняли решение начальства на ура, а потом в течении двух часов не могли подобрать достойные кандидатуры. Каждый из оперов не хотел быть в авангарде борьбы с преступностью ссылаясь, кто на нарушенные пропорции тела, кто на шрам после язвенной операции, кто из боязни выдать себя среди нудистской братии предсказуемой реакцией. Проспорив, наконец решено было тянуть жребий. Один молодой опер нарисовал на шести кусочках бумажек две голые задницы, смешал скрученные трубочки. Задница досталась Бодрякову и самому старому – 50 летнему оперу из местного отделения милиции по фамилии Грозный.

Надо понимать мента, что бы понять какие душевную муки испытывали Бодряков и Грозный. Настоящий милиционер, облеченный властью, без определенных ее атрибутов, становится беззащитным как младенец. Одно дело когда на тебе бронежилет, автомат или на худой момент резиновая дубинка, называющаяся в народе «рычаг перестройки» или «демократизатор», и совсем другое когда ты без штанов в общественном месте. Ладно оперативники более рискованные и авантюрные ребята, и им бывает достаточно и одой муровской ксивы, но когда даже «мурку» не куда заныкать – это уже перебор. Но есть у оперов такое понятие как профессиональный кураж. А когда этот кураж подогрет литром водки, тогда мент может выполнить любое задание. Пока Бодряков с Грозным пили «Русскую» пеняя друг другу на профессиональные издержки, их коллеги заполняли химические ловушки радомином. Эти спецсредства были придуманы милиционером – Кулибиным, и не смотря на свою простату, помогали раскрывать преступления и проводить их профилактику очень эффективно. В красивую картонную коробочку ставилась маленькая металлическая катапульта – наперсток, в емкость которой насыпался радомин – химическое вещество по цвету напоминающее марганцовку, с той только разницей, что открывший коробочку потенциальный вор, получал в лицо и на тело этот порошок, который не смывался даже с ацетоном. Чем больше поймавшийся на этой химловушке вор стряхивал с себя вещество, тем сильнее оно въедалось в кожу, принимая ярко малиновый цвет. Обычно это спецсредство использовалось на больших предприятиях, в организациях где в родном дружеском коллективе заводился вор. На эту коробочку из иностранного каталога вырезалась и наклеивалась провоцирующая вора картинка драгоценностей или парфюмерии, и после ее открытия красная от радомина личность с позором изгонялась из родного коллектива «за недоверием».

Сегодня согласно намеченной операции, оперативники должны были кроме проведения личного сыска по обнаружению вора, еще и положить к своей одежде красивую приманку в виде этих химловушек. «Заминировать» – как было принято говорить на их рабочем жаргоне. Сами же они должны были уйти от одежды по дальше, рассчитывая, что вор соблазненный этой легкой добычей обязательно клюнет. Наконец Бодряков и Грозный дошли до такого состояния, когда появиться без трусов на пляже им уже не казалось чем-то из ряда вон выходящего. Группа выехала. Жара уже немного спала, но в жаркой машине пьяные опера «поплыли» еще не доехав до реки. Как ни странно, но в полусвинском состоянии снять трусы особого труда не составило. На последнем дыхании Сергей Иванович сложил одежду, подложил в нее заправленную химическую «мину» и отойдя метров пять упал на живот. Через пять минут он пришел в себя от холодной воды, которой его окатил веселый Грозный, которому здесь даже очень понравилось.

– Ну чего лежишь, пойдем сыском заниматься, – он был весь мокрый, видимо только вылезший из реки, – я пока ты дрых искупался с двумя русалками так сразу пришел в себя.

Сергей Иванович огляделся по сторонам. С большими интервалами, в метров десять-двадцать, лежали и стояли голые мужчины и женщины. Рядом с ними тут же носились и ребятишки, с любопытством рассматривая анотомические подробности взрослых. Кроме детей, других явно любопытствующих здесь не было. Ну кроме Грозного, а теперь и Бодрякова. К Сергею Ивановичу вернулось сознание, а вместе с ним и стыд. Он ни как не мог себя заставить встать в полный рост, и поэтому он по-пластунски прополз в сторону от своей одежды с химловушками еще на пять метров. Рядом с ним шел Грозный, и все посмеивался над его комплексами, но тут в их сторону пошла одна из обнаженных купальщиц с идеальными женскими формами, и Грозный, видимо почувствовав какие-то изменения, происходящие в его организме упал рядом с Бодряковым. Женщина продолжала приближаться, напрягая в прямом и переносном смысле оперативников, которые готовы были уже начинать рыть под собой ямку.

– Ребята, пойдемте в волейбол поиграем – обратилась она к лежащим на животах новым членам нудисткого коллектива.

Сергей Иванович зажмурился от резающих глаза соблазнительных форм. Грозный наоборот открыл их так широко, что стал похож на филина.

– Да мы это, как его, попозже… – пробормотал он пересохшим от волнения голосом.

– Смотрите, а то вы совсем бледненькие, а загар за волейболом лучше ложится – она удивлено рассматривала их бледные задницы, ни как не походившие на шоколадные ягодицы ее соплеменников.

– Первый раз у нас? – не выдержала любопытная Афродита, поймав на своем интимном месте глаза «филина».

– Агу! – выдохнул Грозный.

– Пойдем охладимся, а то я себя выдам – когда голая женская натура отошла, обеспокоенный за конспирацию предложил коллега Бодрякова.

Сергей Иванович с радостью согласился. Они пошли, точнее поползли или что-то в этом роде, своими движениями напоминая больных церебральным параличом. Вода охладила их пыл, и заставила немного подумать о работе. Из воды они стали выглядывать оставленную на берегу одежду. Их одежда, казалось, ни кого не интересовала, но через несколько минут они заметили молодого человека лет двадцати пяти, который проходя мимо одежды Грозного, остановился и скосил в ее сторону взгляд. Затем он стал смотреть на купающихся, пытаясь определить хозяина. Опера не сговариваясь поднырнули, стараясь не привлекать его внимание, а когда вынырнули, то его уже не было. Выбравшись на берег, и подбежав к одежде они не обнаружили заложенной в нее химловушки. Грозный выругался, но видно было, что его больше беспокоило наличие своей одежды.

– Ни чего, ребята выходы перекрыли, ему не уйти – Грозный стал поспешно одеваться, – я пойду им на помощь, а ты полежи еще минут десять. Мало-ли что. Может он не один «пашет».

Сергею Ивановичу не хотелось оставаться на пляже одному, но в словах коллеги была определенная логика. Грозный ушел, а Бодряков принял исходное положение на животе, притворившись спящим, но сквозь прищуренные глаза внимательно следя за оставленной одеждой. Тут и появилась Галина. Живое воплощение Афродиты. Она попросила зажигалку и «контуженый» ее прелестями Бодряков кивнул в сторону своей одежды, совершено забыв про химловушку. Он вспомнил когда она достала красивую коробочку, но было уже поздно. Афродита покрылась химическим реактивом и по инерции стала отряхивать красный порошок со своего шикарного тела.

– Не надо перепачкаетесь – Бодряков, виноватый в произошедшем, попытался уберечь ее от еще более страшных последствиях, но девушка его не слушала.

– Дурацкие у Вас шутки – хмурилась она видя приближающего Сергея Ивановича, и размазывая химикат по лицу и телу.

Пришлось Бодрякову объясниться, и рассказать, что здесь он вроде как на работе. Галина узнав, о хитром химическом соединении, заойкала и побежала к воде.

– Не надо! – в очередной раз, совершено бесполезно, пытался остановить ее оперативник.

Солнце стала идти на закат. Бодряков наблюдая за, становившейся все розовее от воды с реактивом девушкой, испытывал глубокий конфуз. Сначала от того, что ее тело и лицо стали ярко малинового цвета, а потом от того, что в закате солнца это было по особенному сексуально. Женщина, с остервенением оттирающая с помощью речного песка въедливую краску была похожа на грациозную речную птицу, чистящую свои перышки. Ну прямо как розовая фламинго. Дальше, после взгляда в зеркало, были обильные ручьи слез, и неуклюжие попытки Бодрякова успокоить перепачканное существо. Прибежал Грозный с радостной вестью о задержании вора, но Бодряков уже решил остаться со своей «пернатой» жертвой. Тем более, что она на отрез отказалась в таком виде ехать домой. Так он и просидел с ней всю ночь, успокаивая ее и прося прощение. Галина простила Сергея, и в доказательство того пошла даже на большее… и достала презерватив. В свой список Бодряков ее внес по причине того, что изделие из латекса порвалось. Видимо день такой был – магнитных бурь. Правда скорее всего даже не из-за этого, а из-за банального брака китайских товарищей или, что тоже вполне реально, из-за разъедающего свойства химического реактива, обильно покрывающего тело «фламинго».

Он ее нашел в дальнем углу огороженного нудистского пляжа в компании волосатого мужчины.

– Это Леша, мой муж – представила она супруга.

– А это работник милиции, я тебе кажется рассказывала, тогда пять лет назад. Ну, помнишь?

– Это когда не пришла ночевать, а потом заявилась с красной рожей как после краснухи?! – вспомнил ее волосатый Леша.

– Я тогда еще подумал, что пьяная уснула и обгорела как стерва – засмеялся Леша, предлагая Бодрякову «скидывать портки» и отдыхать вместе с ними.

Оперативник отказался, пояснив, что зашел по работе узнать нет ли последнее время краж вещей. Потом несколькими вопросами, стараясь все это время не смотреть на голую женщину, вышел на детскую тему.

– Детей много тонет, за ними глаз да глаз нужен, особенно в возрасте пяти лет, они в этом возрасте самые шустрые – закинул он «наживку».

– Наши в деревне с бабушкой – успокоенно покачал головой папаша.

– Большие? – подтягивал его к нужному ответу сыщик.

– По пять лет.

Сердце Бодрякова учащенно загромыхало.

– Как и одному и второму? – задал глупый вопрос Бодряков.

– Ну да близнецы у нас – девочки, – заулыбалась Галина.

«Вот так, искал одного – найду сразу двоих детей. Хотя вряд ли это была одна из близняшек. Тому ребенку было страшно и одиноко» – моментально отработал целую логическую цепочку оперативник, но для успокоения задал еще один вопрос.

Получив ответ, что они уехали почти три месяца назад, и телефона в деревне Гадюкино нет, он покинул голых супругов совершено успокоенный.

«Итак, осталось две женщины. Светлана и Надежда. Светлана – вряд ли. Молодая, да и наша встреча была явно лишена романтики и смысла, что бы оставлять ребенка. Медичка наверняка бы избавилась от незапланированной беременности. А вот Надежда…» – он почувствовал, что с самого начала был уверен, что если от кого и мог быть у него ребенок так это только от нее – зрелой, материально более чем независимой женщины. Да и их связь, в отличии от всех предыдущих носила устойчивый характер, длительное время, почти три месяца. Одним словом НАДЕЖДА.

Свадьба Егора

Егорша пребывал в каком – то новом, приподнятом состоянии. Ожидание чего-то важного и безусловно хорошего во всех отношениях.

«Ах да у меня сегодня свадьба!» – промелькнуло в его голове.

Мать, с утра переодетая заботливым сыном, лежала на возвышении из подушек. На ней была не очень старая зеленая кофта, поверх которой красовалась гирлянда разноцветных бус. Егор долго решал как одеть мать, что бы она на его свадьбе была самой красивой. Ну может кроме невесты. Он перерыл весь ее не хитрый гардероб, но так и не знал, что выбрать, а мать как «назло» ему не отвечала. А потом он вспомнил как прошлый новый год, точнее Старый Новый год, мать принесла с улицы раньше времени выброшенную кем-то елку. И он сам самостоятельно ее украшал. Вспомнив это, Егора осенило, и он надел на мать зеленную кофту, украсив ее шею бусами, наподобие «серебряного дождя». Теперь, каждый раз оглядывая родного человека, его сердце наполнялось радостью и теплом, как в тот день, когда они сидели по елкой и ели мороженное. Сам он оделся быстро, потому, что у него была одна белая рубашка и более менее приличные брюки. Правда пытаясь отутюжить брюки, он не когда до этого не бравший в руки утюг, вывел на них тройные стрелки, от чего они теперь больше напоминали музыкальный инструмент. Но Егору это было не важно. Самое главное, что он делал как полагается, а не просто надел мятые штаны. День сегодня был такой – торжественный.

Первыми приехали Татьяна Гипократовна с «сыновьями». Разложили сумки с продуктами, поставили стол посреди комнаты, стали его накрывать. Все как-то молча и с какой-то спешкой. Одну из сумок медбрат пронес в смежную комнату и поставил возле кладовки. Сумка издала металлический звук – «Дж-з». Егор с благодарностью смотрел на свою новую родню, занимающуюся свадебными приготовлениями. Когда стол был накрыт пришла Светлана. На ей был чисто выстиранный медицинский халат, белоснежные чулки и такие же белые туфли на высоком каблуке. В волосах у нее были шелковые подснежники, а на груди нитка жемчуга.

– Ты, зятек, извини, что не в свадебном платье. Светлане еще на работу – извинилась за отсутствие главного атрибута невесты ее мать.

Егор не понял о чем говорит теща, так как был настолько ослеплен и раздавлен той ангельской чистотой и стерильностью своей будущей жены, что почувствовал себя жалким и грязным. Все сели за стол, обильно уставленный водкой и пирогами с капустой.