История Оливера Сигал Эрик
— Я не могу дать медицинского определения. Похоже, у вашей науки отсутствует терминология для обозначения счастья.
По прежнему нет ответа. Мог бы хотя бы поздравить.
— Доктор, я на подъёме! Как флаг на Четвёртое июля!
Разумеется, это была банальность. Но, чёрт побери, я был возбуждён, и мне невероятно хотелось поделиться. Даже не поделиться — просто кричать об этом. После бесконечных месяцев оцепенения — наконец что-то напоминающее человеческие чувства. Как я мог объяснить это психиатру?
— Послушайте, доктор, мы нравимся друг другу. Создаются отношения. В каменной статуе потекла живая кровь.
— Это — в общем, — предположил доктор Лондон.
— Это главное, — настаивал я, — Вы не понимаете, мне — хорошо?
Пауза. Почему человек, который так хорошо понимал мою боль, выглядит теперь глухим к моему счастью? Я посмотрел ему в глаза.
Всё, что он произнёс, было: «Завтра в пять».
Я кивнул и выскочил на улицу.
Мы уехали из Вермонта в семь сорок пять и, сделав пару остановок на кофе, заправку и поцелуи, в полдвенадцатого прибыли к её дому — крепости в стиле барокко. Машину оставили швейцару. Я взял Марси за руку и привлёк на расстояние приятной близости.
— На нас же смотрят! — запротестовала она. Не слишком настойчиво, впрочем.
— Это Нью-Йорк. Всем до лампочки.
Мы поцеловались. Как я и предсказывал, никому в городе не было дела. Кроме нас самих.
— Давай пообедаем вместе, — предложил я.
— Обед — сейчас.
— Отлично! Мы как раз вовремя.
— У меня дела, — сказала Марси.
— Не переживай! У меня отличные отношения с твоим боссом.
— Но у тебя тоже есть обязанности. Кто стоял на страже гражданских прав, пока нас не было в городе?
Ха! Бэрретт не подрывается на собственных минах.
— Марси, я здесь, чтоб реализовать своё фундаментальное право на счастье.
— Не на улице.
— Хорошо. Давай поднимемся и возьмём по тарелке чего-нибудь...
— Мистер Бэрретт, будьте так добры, идите в свой офис, и займитесь делом. Вернётесь к ужину.
— Когда? — нетерпеливо спросил я.
— К ужину, — повторила она и попыталась удрать. Но я не отпустил её руку.
— Я уже голоден.
— Придётся подождать до девяти.
— Шесть тридцать, — сделал я свою ставку.
— Полдевятого.
— Семь, — настаивал я.
— Восемь и это последнее слово.
— Ты ведёшь бизнес абсолютно беспощадно.
— А я и есть беспощадная сучка, — ответила она. Потом улыбнулась и устремилась к своему невероятному замку.
Зевать я начал в лифте, по дороге к офису. Спали мы по минимуму, и сейчас это начинало сказываться. К тому же вид у меня был изрядно помятый. В одном из автоматов я купил дешёвую бритву и попытался побриться. К сожалению, рубашек в автомате не нашлось. Так что я неизбежно выглядел так, будто всю ночь занимался тем, чем занимался.
— Привет мистеру Ромео, — завопила Анита.
Кто, чёрт побери, сказал ей?
— Это написано у вас на свитере: «Альфа-Ромео». Я решила, что это — ваше имя. И вы точно не мистер Бэрретт. Тот появляется в офисе с первыми лучами солнца.
— Я проспал, — сказал я и попытался укрыться у себя в кабинете.
— Оливер, приготовьтесь к шоку.
Я остановился.
— Что случилось?
— Атака разносчиков цветов.
— Что?
— А вы не чувствуете?
Я вошёл в свой кабинет... точнее, то, что было им. Сейчас я как будто попал в теплицу. Цветочное буйство везде. Даже мой рабочий стол превратился в ложе, украшенное розами.
— Кто-то вас любит, — сказала Анита, наслаждаясь ароматами.
— Было письмо? — спросил я, от души надеясь, что она не вскрывала его.
— На ваших розах — то есть у вас на столе.
Я схватил его. К счастью, оно было запечатано и помечено: «Лично».
— Очень плотная бумага, — сказала Анита, — Даже на просвет невозможно разобрать ни слова.
— Можете идти на обед, — сказал я, подарив ей не самую тёплую улыбку.
— Что случилось, Оливер? — спросила она, пристально разглядывая меня (костюм немного помят, а в остальном всё благопристойно. Я проверял).
— В каком смысле?
— Вы совершенно забыли поинтересоваться, были ли сообщения.
Я ещё раз посоветовал ей идти. И повесить снаружи плакатик «Не беспокоить».
— Откуда у нас ему взяться? Это же не отель, забыли? — она вышла и захлопнула дверь.
Я почти разорвал конверт в клочья.
Письмо гласило:
"Не знаю, какие тебе нравятся и не хочу разочаровывать,
С любовью,
М."
Я улыбнулся и схватился за телефон.
— Она на конференции. Могу я спросить, кто звонит?
— Это её дядя Эбнер, — ответил я голосом доброго дядюшки. Пауза, щелчок и внезапно голос босса.
— Да?
Марси на линии, тон — самый официальный.
— А почему так сухо?
— Я на совещании с менеджерами Западного побережья.
Ага, верхний эшелон. Сливки. И она играет перед ними роль Снежной Королевы.
— Я перезвоню позже, — сказала Марси, отчаянно пытаясь сохранить свой замороженный имидж.
— Я коротко. Цветы замечательные...
— Отлично. Я перезвоню...
— И ещё одно. У тебя самая фантастическая попка...
Щёлк! Эта сучка положила трубку!
Сердце заныло и навалилась усталость.
— Он живой?
Постепенно я стал различать голоса где-то на периферии сознания. Голос принадлежал Барри Поллаку, молодому выпускнику, недавно поступившему в фирму.
— А ещё этим утром выглядел таким живым, — это уже Анита, пробуется на роль безутешной вдовы.
— Как он попал сюда? — спросил Барри.
Я сел. Чёрт, оказывается, я заснул на своём ложе из роз.
— Привет, ребята, — пробормотал я, зевая, но пытаясь изобразить, что сиеста на рабочем столе — обычное дело, — В следующий раз попробуйте вначале стучать, о'кэй?
— Мы пробовали, — робко сказал Барри, — много раз. А потом решили войти, чтобы проверить... что с вами всё хорошо.
— Всё отлично, — ответил я, беззаботно смахнув с костюма пару лепестков.
— Я приготовлю кофе, — Анита вышла.
— Что у тебя, Барри? — спросил я.
— Ну, помните, дело попечительского совета школы. Мы готовили его вместе, помните?
— Ага, — я смутно начинал вспоминать, что где-то в другой вселенной Оливер Бэрретт был адвокатом, — у нас назначена встреча?
— Да. Сегодня в три, — ответил он, перебирая бумаги и переминаясь с ноги на ногу.
— О'кэй, значит встречаемся здесь.
— Ну, это... Сейчас что-то вроде полпятого, — сказал Барри, надеясь, что его аккуратность не сочтут оскорблением.
— Четыре тридцать! О чёрт! — я вскочил.
— Я собрал много материалов, — начал он.
— Нет. Слушай, Барри, давай встретимся завтра и поговорим об этом, о'кэй? — и я направился к двери.
— Когда?
— Назначаешь ты. Первым делом с утра.
— В полдевятого?
Я замялся. Дело попечительского совета определённо не было самым важным в завтрашней утренней деятельности.
— Нет. Я встречаюсь с ... важной шишкой. Лучше к десяти.
— О'кэй.
— В десять тридцать было бы ещё лучше, Барр.
— О'кэй.
Вылетая за дверь я ещё слышал его бормотание:
— Но я на самом деле собрал очень много материалов...
У доктора я оказался раньше обычного, но ушёл с радостью. Лондон, похоже, настроился сегодня на другую волну, да и у меня была куча срочных дел. Например, постричься. И подобрать гардероб. Надо ли надевать галстук? А брать с собой зубную щётку?
Чёрт, всё равно остаётся несколько часов. Так что я решил пробежаться в Центральном парке.
Убить время. Ну и взглянуть на её дом.
21
Замок принцессы стережет охрана.
Вначале вы минуете Стража Ворот, который тщательно проверяет законность вашего визита. Затем, если чистота ваших помыслов сомнению не подлежит, он проведёт вас в приёмную, где верные слуги попытаются посредством коммутатора выяснить, ожидает ли августейшая особа вас, простого смертного.
— Да, мистер Бэрретт, — произнёс ливрейный цербер, — вы можете войти.
Сказано это было тоном, не оставляющим сомнений, что если бы решал он — я вряд ли бы прошёл.
— Это отличная новость, — ответил я, — Могли бы вы проводить меня в покои Биннендэйл?
— Пройдите через двор, дальний проход направо, лифт на верхний этаж.
— А номер квартиры? — уточнил я.
— Там только одна квартира, мистер Бэрретт.
— Спасибо. Чрезвычайно благодарен. (Самодовольная задница).
На единственной двери номера не оказалось. Как, впрочем, и любой другой информации. Сжимая в руке букетик, купленный здесь же на углу, я позвонил — чрезвычайно благовоспитанно.
Марси открыла почти мгновенно. На ней была эта шёлковая штука — из тех, что женщины носят дома — разумеется, если их зовут, например, царицей Савской. В любом случае, то, что не скрывалось под тканью, выглядело очень аппетитно.
— Эй, ты выглядишь так, как будто я где-то тебя видела, — сказала Марси.
— Я собираюсь действовать куда активнее, когда окажусь внутри.
— Зачем ждать?
Я и не стал. Ощутив в руках очень много Марси-в-шелках. Потом я протянул ей цветы.
— Это всё, что мне удалось добыть. Какие-то лунатики скупили все цветы в городе.
Марси взяла меня за руку и повела внутрь.
Всё дальше и дальше.
Места было столько, что это начинало действовать на нервы. Мебель подбирали с великолепным вкусом, но на мой взгляд, её было чересчур много. Но главным образом поражало всё-таки пространство.
На стенах висело множество картин, из тех, которые украшали мою комнату в Гарварде. С той разницей, что эти не были репродукциями.
— Мне понравился твой музей, — сказал я.
— А мне понравился твой звонок, — парировала она.
Внезапно я обнаружил себя на стадионе.
Похоже, это место называлось гостиной. Но оно было чудовищно. Потолки высотой футов двадцать. Громадные окна, выходящие на Центральный парк. Вид из них отвлёк меня от развешанных на стенах картин. Хотя некоторые из них отличались таким же сюрреализмом, как и их воздействие на меня.
Марси развлекало моё изумление.
— Он невелик, но это — дом, — сказала она.
— Боже, Марси, ты же можешь оборудовать теннисный корт прямо здесь.
— Могу. Если ты будешь играть со мной.
Понадобилось время просто, чтобы пересечь эту комнату. Наши шаги в унисон щёлкали по паркетному полу .
— Куда мы направляемся? — не выдержал я, — В Пенсильванию?
— Немного ближе, — ответила она и крепче сжала мою руку.
Мы оказались в библиотеке. Мерцал камин. Бокалы ждали нас.
— Тост? — спросила она.
— За попку Марси! — поднял бокал я.
— Нет, — забраковала она.
— За грудь Марси!
— Попробуй ещё раз, — наложила вето она.
— Хорошо, за мозги Марси...
— Уже лучше.
— Которые так же полны любви, как её попка и грудь.
— Пошляк.
— Я чудовищно сожалею, — раскаялся я, — и готов взять все слова обратно.
— Пожалуйста, Оливер. Не надо. Мне понравилось.
И мы выпили за это.
Несколько бокалов спустя я дозрел, чтоб высказаться по поводу её отчего дома.
— Эй, Марси, как ты можешь жить в этом мавзолее? Да, отцовский дом был большим, но чтобы играть у меня были лужайки. А всё, что есть у тебя — комнаты. Древние пыльные комнаты.
Она пожала плечами.
— Где жили вы с Майклом?
— В дуплексе на Парк авеню.
— Которым он сейчас и владеет?
Она кивнула, потом добавила:
— Впрочем, свои спортивные туфли мне удалось вернуть.
— Чрезвычайно щедро. Но потом ты вернулась под крыло к папочке?
— Пардон, доктор, но я дура не до такой степени. После развода папа предусмотрительно послал меня в командировку по дальним филиалам. И я работала там, как проклятая. Это было что-то вроде терапии-стажировки. Он умер внезапно. Я вернулась на похороны и осталась здесь. Временно, так мне казалось. Наверное, мне надо было закрыть квартиру. Но каждое утро я садилась за то, что привыкла называть папиным рабочим столом. И по какому-то атавистическому рефлексу почувствовала, что... вернулась домой.
— Это бывает. Не оправдывайся, — добавил я. Потом встал, подошёл к ней и положил руку на очаровательную деталь её анатомии.
Не успел я дотронуться до неё, как возникло привидение.
Древний старец весь в чёрном — кроме белого кружевного воротничка и фартука.
Оно заговорило.
— Я стучал, — сказал призрак.
— Да, Милдред? — небрежно ответила Марси, в то время как я пытался втянуть пальцы внутрь рукава.
— Ужин готов, — сообщило видение и испарилось. Марси улыбнулась мне.
И я улыбнулся ей.
Несмотря на странную обстановку, я чувствовал себя счастливым. Потому что рядом со мной был... кто-то ещё. Я совсем забыл, каково это — чувствовать рядом чьё-то сердцебиение.
— Ты не голоден, Оливер?
— Уверен, что буду — к тому моменту, когда мы доберёмся до столовой.
И мы пошли. Прошли ещё одну галерею, пересекли будущий теннисный корт и попали в столовую — хрусталь и красное дерево.
— Чтоб не вводить тебя в заблуждение, — сказала Марси, когда мы сели за огромный стол, — дизайн ужина мой, исполнение — профессионалов.
— Ты имеешь в виду поваров?
— Да. Я не очень хорошая хозяйка.
— Марси, не волнуйся. Моя недавняя диета не слишком отличалась от собачьих консерв.
Ужин не был похож на предыдущий — во всех смыслах.
Еда, конечно, была лучше, а вот разговоры намного хуже.
— Какой соус... Телятина по-веллингтоновски... О, Шато-Марго пятьдесят девятого года... Это суфле просто фантастично.
Вот и всё. В основном я просто жевал.
— Оливер, ты кажешься немного молчаливым.
— Я просто потерял дар речи от всех этих гастрономических чудес.
Она почувствовала иронию.
— Я перестаралась, да?
— Марси, не надо волноваться из-за пустяков. Не имеет значения, что мы едим. Главное, что мы делаем это вместе.
— Да, — согласилась она.
Но я видел, что ей кажется, что я критикую её. По-моему, так оно и было. Но безо всякого намерения обидеть. Надеюсь, она не расстроилась.
В любом случае, я попытался успокоить её.
— Марси, это не значит, что мне не понравилось. На самом деле. Это напомнило мне дом.
— Который ты презираешь.
— Кто это сказал?
— Ты. Вчера.
Ага, факт. Кажется, в ГоДжо. (Неужели прошёл всего один короткий день?)
— Послушай. Прости, если обидел. Понимаешь, когда мои родители ужинали в таком стиле, это казалось чем-то подагрическим. С другой стороны, у тебя это получается элегантно.
— Ты на самом деле думаешь так?
Это требовало некоторой дипломатичности.
— Нет, — искренне признался я.
Читать бесплатно другие книги:
