Книга волшебных историй (сборник) Рубина Дина
Можно, конечно, ориентироваться на прославленную икону Рублева, но тогда зрителям будет нелегко уразуметь Кто есть Кто, лучше, мне кажется, пойти менее эстетски-эффектным, но более понятным путем – представив седобородого величественного старца, белокрылого голубя в золотом сиянии и Иисуса со следами крестных мук.
Все три ипостаси Единого Бога сетуют на эту календарную неразбериху, но соглашаются, что сейчас уже что-то менять поздно (или рано) – во избежание еще горших соблазнов и нестроений. Но это если говорить вообще, а вот в данном конкретном случае?
Жалко же ребятишек. Их и на утренник не пустили.
Бог-Отец склоняется все-таки к тому, чтобы не вмешиваться, ведь праздник-то действительно языческий и сомнительный, и действительно ведь у православных пост в самом разгаре.
Но Святой Дух возражает, мы де не какой-нибудь деистский Перводвигатель и вмешиваться, когда чинятся такие обиды и несправедливости, можем и должны.
Сын же предлагает поручить Николаю Угоднику Мирликийскому (то есть Санта Клаусу) как-то решить этот вопрос, то есть чтобы и дети подарки получили, и вера богомольной старушки не была бы посрамлена.
Св. Николай является, но является также и наглый дух отрицанья, дух сомненья, что, конечно, не совсем вяжется с устоявшимися представлениями о местонахождении Дьявола, но в случае с Иовом Сатана ведь принимал участие в дискуссии.
Происходит перепалка между обнаглевшим Бесом и святым, в которой Демон обвиняет Силы Небесные в нечестности и непринципиальности и, заверив Св. Николая, что он это так не оставит, низвергается в облаке серного зловония вниз на землю.
Далее следует обсуждение подарков – какие и в каком количестве будут уместны.
Айфон вызывает большие сомнения, но потом все-таки решают, что его следует положить в мешочек для Машеньки, а вот мечта Вани об игровой приставке оказывается несбыточной.
Зато ему достанется замок с рыцарями из «Лего» и набор настоящих оловянных солдатиков – и пеших, и верхом, и с маленькими пушечками, которые стреляют горохом.
И «Бибигон» с такими прекрасными картинками, что просто смеяться и плакать хочется.
А сестре все приключения Муми-троллей, и – после некоторого размышления – не рано ли? – 30-томник Диккенса.
Ну и сласти различные – от моего любимого грильяжа в шоколаде до сливочных помадок.
Ну и мандарины, разумеется…
3
Далее все разворачивается точно как в классических советских новогодних мультиках – на стороне Санта Клауса зайчики, снеговики, собака и кошка, разные зимние птицы.
Им противостоят силы мрака – волки, лисица, ведьмы и черти во главе с уже знакомым Демоном.
В данном случае Николаю Чудотворцу строго-настрого запрещено всякое чудодейство – чтоб не вводить во искушение и так не слишком твердых разумом россиян.
А вот Нечистая Сила все свои зловредные сверхъестественные способности проявляет вовсю – и буран поднимает, и усыпляет шофера попутки, так что все летят в кювет, и задействует страшных слободских хулиганов с ножами да бейсбольными битами и глупых полупьяных ментов.
Эти-то полицейские и оказываются на время неодолимым препятствием для Пречистой Силы. Демон, нарядившись в красно-белую форму Деда Мороза, а злую колдунью и потомственную ясновидящую из программы «Третий глаз» представив Снегурочкой, обращается за помощью правоохранительных органов.
Он де настоящий русский Дед Мороз, прямиком из Великого Устюга, вез мешки, полные подарков для российских детишек в детские дома и суворовские училища, а некий самозванец, связанный с концерном «Кока-Кола» и кровавым ватиканским «Опусом Деи», напал со своими бродячими животными и дикими зверями и всё отобрал!
В общем, «План „Перехват!“», «Работает ОМОН!», все повязаны, подарки изъяты, документов, удостоверяющих личность, конечно же, нет, и надежды никакой тоже.
Только псу, и сороке, и трем отважным снегирям удается улизнуть, и они устремляются по следу бесовской шайки.
4
А в это самое время жестоковыйная старуха загоняет внучат в кровати.
Это в новогодний-то вечер!!
Ваня, натурально, ревмя ревет, Маша сдерживается и молчит, но ненавидит и бабушку, и ее религиозные убеждения от всего исстрадавшегося и обиженного маленького сердца.
Но делать нечего.
Бабка на кухне остается одна. Видно, что ей не по себе.
Мученица обрядоверия просто места себе не находит, больно уж ей жалко внучат.
А тут еще за окном началась новогодняя дурацкая канонада, все кому не лень запускают небезопасные китайские ракеты и фейерверки и зажигают бенгальские огни.
Старуха беспокоится – как бы не разбудило это громыханье детишек, открывает дверь в их комнату и застывает на пороге при виде двух маленьких полуголых фигурок на фоне полыхающего разноцветными всполохами окна.
И так хорошо она вдруг понимает, до чего ее внучата завидуют тем визжащим на улице детям, чьи пьяные папаши устроили все это пиротехническое безобразие.
Стоит бабка, смотрит, а видеть уже ничего не видит от слез.
Да как вдруг рванет в прихожую!
Чуть с табуретки не свалилась, таща с антресолей коробки да пакеты.
«Господи Исусе Христе, Сыне Божий! Помилуй мя грешную!»
5
«Господи Исусе Христе, Сыне Божий! Помилуй мя грешную!»
Да, конечно, помилует, старая ты дурочка, уж за это точно не накажет, так что торопись, бабка, вытаскивай подарки, которые припасла на Рождество, пока еще удивительный Президент РФ не закончил свои поздравления и на Спасской башне не пробили часы.
Ура!! Успела!!
С Новым Годом! С Новым Счастьем!
Помилуй нас грешных!
И тут – та-та-та-там!! – в дверь целая толпа гостей во главе с Николаем Угодником!
Санта Клаус, вызволенный Святым Духом из «обезьянника», добрался-таки, хоть с опозданием, вместе со всеми зайчиками, и котами, и собачками, и снегирями и вручает Ванечке и Манечке свои святые дары, выкраденные отважными зверятами у Врага.
Только вот елки никакой, даже искусственной, нет в квартире.
Ну да не беда – лес-то рядом!
И все бегут туда, к огромной старой ели на опушке, которая загорается волшебным светом, и все пляшут и поют в хороводе под музыку…
Ну например… ну не знаю…
Но только не «Щелкунчик» – поднадоел уж…
Ну пусть будет что-нибудь из «Волшебной флейты»… Сочинение, конечно, масонское, я знаю, но слов-то никто все равно не поймет, а музыка самая подходящая.
Ну а попоститься еще время будет.
Жалко только, что Силы Небесные не решились и бабке прислать новогодний подарок, хотели было, да поостереглись – уж очень она строгая, ну ее.
Евгений Клюев
Вишнёвая Тросточка, которая думала, что умеет гулять одна
…хотя, вообще говоря, ни одна тросточка не умеет гулять одна. Тросточкам для этого какой-никакой человек нужен, причём желательно импозантный: тросточку в руку взять, приосаниться и – на прогулку! Мееедленно, значит, вышагивать себе – тросточкой, значит, п-о-с-т-у-к-и-в-а-я!
Вот оно как быть должно, а чтобы тросточки сами по себе гуляли – такого никто не видел.
Конечно, и наша Вишнёвая Тросточка одна гулять не умела. То, что она из вишни была, дела не меняло. Ты хоть из кедра тросточку сделай, а сама всё равно не пойдёт, потому как не то важно, из чего мы сделаны, а то, для чего предназначены: тросточки же не ходить предназначены – они помогать ходить предназначены. Это если кому, например, ходить трудно, тут-то тросточки как раз и требуются. А ходить трудно дедушкам чаще всего бывает: тогда они, раз, на тросточку обопрутся – и давай вышагивать!
Потому и раздаётся над домом, когда Дедушка на прогулку собирается: где моя тросточка вишнёвая да где моя тросточка вишнёвая! И все сразу начинают по комнатам бегать: помогать Дедушке тросточку искать… сама же Вишнёвая Тросточка стоит себе в уголке и посмеивается: ждёт, стало быть, когда её найдут. И её, скорее всего, найдут: как же Дедушке без тросточки на прогулку идти? Мало того что трудно, так ещё и неимпозантно! Между тем неимпозантные дедушки ну очень редко встречаются – есть, конечно, некоторые, но совсем мало.
Только один раз случилось страшное: Вишнёвую Тросточку целый час почти искали, да так и не нашли! Это потому, что она нарочно спряталась: за диван соскользнула и там лежала. Дедушка в тот день на прогулку не ходил и к вечеру стал совсем грустный: даже чай пить не пришёл – беда, в общем…
– Что ж Вы голоса-то не подаёте? – как-то спросил Вишнёвую Тросточку, снова решившую было потеряться, Макинтош (отнюдь не компьютер, заметим в скобках, а плащ такой – специально для прогулок). – Вам, наверное, нравится, когда Вас всей семьёй ищут?
Сам плащ Макинтош никому искать не приходилось: он всегда дремал строго на одном и том же месте в прихожей.
Вишнёвая Тросточка, как раз забившаяся под вешалку, на которой верхняя одежда висела, хоть и сочла вопрос бестактным, но ответила:
– А что? Разве не приятно, когда без тебя обойтись не могут?
– Ммм… не знаю, – отозвался Макинтош. – Я, видите ли, никогда о таком не задумывался.
– Задумайтесь! – посоветовала ему Вишнёвая Тросточка. – Это весьма полезное занятие: задумаетесь – и поймёте, почему Дедушка без меня никуда не ходит.
– У Дедушки ноги болят, особенно к дождю, – некстати, как показалось Вишнёвой Тросточке, вмешалось Задумчивое Полосатое Кашне: ему, вроде бы, полагалось шею прикрывать, а не о ногах заботиться…
– Вас никто не спрашивал! – огрызнулась она. – Мне же Дедушка не раз говорил, что ему без меня никак. И что он без меня неимпозантный. Если я, например, не соглашусь гулять, то он тоже не пойдёт, настолько ему это не нравится – без меня гулять. Правда, я обычно соглашаюсь… потому что сама не очень люблю гулять в одиночестве.
– А Вы можете в одиночестве? – не то с уважением, не то с удивлением спросило Задумчивое Полосатое Кашне и на всякий случай отослало присутствовавших к началу этой истории, где сказано, что ни одна тросточка не умеет гулять одна.
– Конечно, могу! – не пожелав вернуться к началу истории, воскликнула Вишнёвая Тросточка и зачем-то добавила: – Я ещё и не такое могу! Могу за покупками ходить, могу на почту, могу в банк, могу…
– Без Дедушки, то есть, – уточнил Макинтош.
– Со-вер-шен-но без Де-душ-ки! – отчеканила Вишнёвая Тросточка. – Это я Дедушке нужна, в то время как мне Дедушка абсолютно не нужен. И, скажу Вам по секрету, он мне даже иногда мешает, потому что плетётся сзади и плетётся! А должен – вышагивать…
– Нет, это Вы должны ему помогать… вышагивать, – опять некстати напомнило Задумчивое Полосатое Кашне.
– Извинииите!.. – обособилась Вишнёвая Тросточка. – Его дело – вышагивать, мое дело – п-о-с-т-у-к-и-в-а-т-ь! Но п-о-с-т-у-к-и-в-а-т-ь я и без него могу – даже ещё лучше, чем с ним.
– Не сомневаюсь, – вздохнул Макинтош.
Между тем над домом давно уже раздавалось где моя тросточка вишнёвая да где моя тросточка вишнёвая – и быстрые шаги тоже раздавались: это Дедушке его тросточку искать помогали.
– Может, Вам уже отозваться пора? – Макинтош начинал терять терпение. – Или я за Вас давайте отзовусь… сколько можно прятаться?
– Ах, да всё равно без меня ничего не начнётся! – беспечно воскликнула Вишнёвая Тросточка. – Тем более… тем более что как раз сегодня я так и так предпочитаю прогуляться одна. Впрочем, меня, конечно, найдут: меня почти всегда находят. Оно и понятно: куда ж Дедушке без меня? Не ровён час, кто-нибудь из прохожих скажет: «Посмотрите-ка, до чего этот дедушка неимпозантный… просто старец какой-то, а не дедушка!»
Между тем всё еще раздавалось над домом где моя тросточка вишнёвая да где моя тросточка вишнёвая, пока из детской не послышался вдруг весёлый голос:
– Я твоя вишнёвая тросточка!
И сразу стало тихо.
А потом в гостиную прибежал Дедушкин Внук и, вмиг оказавшись около Дедушки, взял его за руку.
– Теперь ты со мной будешь гулять, – сказал Дедушкин Внук, – и я тебе обещаю, что никогда не потеряюсь: я самая надёжная тросточка в мире.
Рассказывали, что в тот день Дедушка – со своей новой вишнёвой тросточкой – выглядел необыкновенно импозантно, гулял на редкость долго, а вечером был радостный и, когда пришёл чай пить, выпил целых три чашки!
Что же касается нашей с вами Вишнёвой Тросточки, то её так никогда и не нашли.
Может быть, она и правда отправилась прогуляться одна, хотя вряд ли, потому что… а вот тут самое время вернуться всё-таки к началу этой истории, как предлагало нам ещё на предыдущей странице Задумчивое Полосатое Кашне.
Григорий Кружков
Сказка про Комариного царя и Лягушку-царевну
Жил-был Комариный царь, и было у него три сына – комары молодые, удалые. Пришло им время жениться. Вышел Комариный царь на свое высокое крыльцо и говорит:
– Ты, старший сын, лети в город, найди там свою суженую, чтобы бойкая была да работящая. Ты, средний сын, лети в поле, найди там себе невесту, чтоб скромная была да пригожая. А ты, мой младший сын, лети куда глаза глядят, ищи свое счастье – да смотри не промахнись.
Вот полетел старший комар в город, встретил там Царскую муху да на ней и женился.
Вот полетел средний комар в поле, встретил там божью коровку – пригожую да такую скромницу, еле-еле уговорил ее пойти не в монашки, а за него замуж.
Вот полетел младший сын, куда глаза глядят. Видит: сидит на крыльце купеческая дочь. Подлетел он к ней и в нос ужалил – для проверки характера. Закричала купеческая дочь, замахала руками, стала комара ловить, да где уж там! Он дальше летит. Увидел: на крыльце сидит боярская дочь, подлетел к ней, ужалил в ухо. Вскочила боярская дочь, заохала, стала кликать слуг – комара ловить, да где уж там! Он дальше несется.
Быстро летит, как стрела. Залетел в лес, залетел в болото. Видит: на кочке сидит лягушечка – такая складная да пригожая. Глаза большие, умные, на лбу – золотой венчик блестящий. «Укушу-ка я эту лягушечку», – подумал комар. Только разогнался, подлетел, а она ротик раскрыла, ам! – и проглотила комара.
Проглотила, с кочки спрыгнула и поскакала в гости к Комариному царю. На крыльцо забралась, в дверь проскочила – и обернулась Василисой Прекрасной. Так и так, говорит, я вашего младшего сына проглотила и теперь хочу за него замуж пойти.
Удивился Комариный царь.
– Как же ты его проглотила? Он у меня такой шустрый да удалый.
– А я, – говорит Василиса, – знаю боевое искусство ням-ням. Да ты, Царь, послушай, вон он у меня в животе жужжит.
Прислушался Комариный царь: что-то вроде жужжит – знакомое такое и родное. Поверил он Василисе, но все-таки сомневается.
– А может быть, он на тебе не желает жениться?
И слышит из живота Василисиного явственное такое жужжание:
– Жжжелаю… жжжжениться…
– Ну, коли так, – говорит Царь, – я вашему счастью не помеха. Даю вам свое царское согласие и благословение. Только как вы с ним будете жить, – призадумался он снова, – если ты, Василиса, снаружи, а муж, обратное дело, внутри?
– Это дело поправимое, – улыбнулась Василиса. И как только она улыбнулась, вылетел из ее рта младший комариный сын, с размаху брякнулся о столб царских палат и превратился в Комара-царевича – статного и пригожего.
Тут и откладывать не стали, сразу свадьбу сыграли. Гостей было тьма, и веселились на славу: пили бражку сладкую да плясали камаринскую.
И я там был, а что делал, забыл.
Да, вот еще что. Как прослышали купеческая дочь и боярская дочь, что проморгали такого жениха, уселись – каждая на своем крыльце, – разинули рты и стали ждать, когда еще такой же Комар-царевич к ним в рот залетит.
Так до сих пор и сидят с открытыми ртами.
Сказка о трех загадках
Жил-был царь. Гадкий-прегадкий. И разослал он с гонцами весть: какой царевич разгадает его три загадки, за того он отдаст свою дочь сладкую-пресладкую.
Приезжает первый жених. На каланчу помолился, царю поклонился, а тот ему:
– Загадам тебе три загадки. Отгадашь – к царевне в шалаш. Не отгадашь – мой острый палаш. Дзынь – голова в полынь!
– А можно, – юлит царевич, – взять задачки на дом, подумать-помозговать, а потом уж отвечать?
– Э, нет! – говорит царь. – Мой обычай не такой. Запру тебя в горнице и стражу приставлю, чтобы мышь не проскользнула, а наутро – пожалуйте мои отгадочки гадкие!
– Ай-ай-ай! – вдруг вспомнил царевич. – Ведь я дома утюг не выключил.
И ускакал.
Приезжает другой свататься. Царь ему снова:
– Загадам тебе три загадки. Отгадашь – к царевне в шалаш. Не отгадашь – мой острый палаш. Дзынь – голова в полынь!
– А сколько надо загадок разгадать? – спрашивает царевич. – Проходной балл какой?
– Проходной балл – три! – рассердился гадкий царь. – Не отгадаешь хоть одну: дзынь твоей голове.
Но царевич оказался сметливым.
– Виноват, – отвечает, – виноват. Только у меня повестка в военкомат. Мигом слетаю, мигом назад.
Вскочил на коня – и след простыл.
Ну, ничего. Заместо этого второго приезжает третий. Царь ему то же самое:
– Хочешь жениться на дочери моей сладкой-пресладкой? Загадам три загадки гадкие-прегадкие. Отгадашь – к царевне в шалаш. Не отгадашь – мой острый палаш. Дзынь – голова в полынь!
Почесал тот голову; а голова у него была крепкая, как репка.
– Нельзя ли, – спрашивает, – мне на вашу дочь хоть одним глазком поглядеть? Чтобы знать, ради кого головой рисковать.
– Одним глазком можно, – ответил царь гадкий-прегадкий.
Повел его к царевнину шалашу, с задней стороны подобрался, дырочку расковырял – смотри, мол!
Прильнул царевич глазом к дырочке. Видит: сидит внутри шалаша – ой, хороша! Ест черешни, а сама – красы нездешней!
Повернулся он к царю и говорит: мол, на вид хороша. Но такая ли она сладкая-пресладкая, как гонцы сказывали? Нельзя ли хоть лизнуть ее с краешку?
– А чего, – согласился царь, – запросто.
Заходят они в шалаш, царь дочке объясняет: так и так.
Засмущалась девка, запунцовела, однако гневаться не стала. Протянула один пальчик самый маленький – мизинчик – и говорит:
– Вот, целуй!
Поцеловал царевич мизинчик, и сделалось ему сладко-пресладко. И говорит осмелевши:
– А не дозволите, прекрасная царевна, еще другой пальчик поцеловать, для сравнения?
Царевна согласилась. Поцеловал царевич безымянный пальчик, а там и третий, и четвертый, и пятый. Все – сладкие-пресладкие.
– Надобно, – говорит, – и другую руку лизнуть. Может быть, царевна этой рукой рахат-лукум ела, оттого пальчики и сладкие.
Согласилась царевна и на это.
Обцеловал и на другой руке царевнины пальчики, поклонился и вышел.
– Да, – говорит царю, – все действительно. Только мне ваша облизанная царевна больше без надобности. Мне бы сейчас соленый огурец хрупнуть.
Рассердился царь, выхватил свой палаш.
Дзынь – и голова в полынь!
Как Вова Жилкин болел
Вова Жилкин заболел.
С утра у него поднялась температура.
– Ты чего так рано поднялась? – спросил Вова.
– Я теперь всегда буду рано подниматься, – ответила Температура и ушла делать зарядку.
В комнату заглянула мама.
– Ты что лежишь? Пора вставать.
– У меня поднялась Температура.
– И где же она?
– Наверное, уже на кухне, чай пьет, – ответил Вова.
– Ну, и ты тоже вставай чай пить, – сказала мама.
– Я больной, принеси мне чаю в постель.
Тут в дверях появилась Температура. Она выглядела намного выше, чем в прошлый раз.
– Фу, какая ты большая, – сказал Вова.
Температура смутилась и упала на целый градус. Градус разбился.
– Ну вот, – сказал Вова. – Был целый градус, а ты его разбила.
– Я нечаянно, – сказала Температура. – Мне кажется, я сейчас снова упаду.
И упала.
– Ты уж лучше лежи, где лежишь, – посоветовал Вова. – А то голову себе разобьешь.
Температура подложила под голову тапок и вытянула руки по швам.
– Мне скучно, – сказала она.
– Почитай книжку, – предложил Вова.
– Не хочется…
– Хватит капризничать! – возмутился Вова. – Кто болеет, я или ты?
Тут в комнату вошла мама с чаем.
– Присядь ко мне и расскажи сказку, – попросил Вова жалостливым-прежалостливым голосом.
Мама присела.
– Хорошо. Жила-была пчелка. Она летала по цветочкам, жужжала и собирала мед в ма-аленький горшочек…
– Принеси мне меду, – потребовал Вова.
Мама ушла на кухню и вернулась с баночкой меда и ложкой.
– Нет! – заныл Вова. – Я хочу в ма-аленьком горшочке.
Мама снова ушла и вернулась с маленьким горшочком меда.
– Ну вот, – сказал Вова. – А теперь немножко полетай и пожужжи.
Вздохнув, мама поднялась в воздух и с жужжанием закружила по комнате.
– А ты меня не ужалишь? – опасливо спросил Вовка.
Мама подлетела и ужалила Вовку в щеку.
– Ой! – вскрикнул Вовка.
– Ой! – вскрикнула мама. – У тебя щека холодная. Наверное, у тебя температура упала.
– Ну да, – подтвердил Вовка. – Упала и лежит. Она совсем нормальная. Не то что ты, мама.
Мама рассердилась и перестала летать.
– Ты грубиян неблагодарный, – сказала она Вовке. – А ну, собирайся и иди в школу!
Делать нечего. Вовка встал с постели, оделся и поплелся в школу.
Майя Кучерская
Сказка о рождествах
Выражаю глубокую признательность режиссеру-мультипликатору Михаилу Алдашину – я не знакома с ним лично, но именно под его «Рождество» и родилась эта сказка, которую советую читать сразу же после просмотра этого мультфильма.
Жила-была девушка. Звали ее Машей. В детстве с ней приключилась удивительная история. Точнее, все началось еще до всякого детства.
Маша никак не рождалась.
Ее родители, Иоаким и Анна, много лет просили Бога о том, чтобы у них родился ребенок, давали разные обещания, постились, приносили жертвы – ничего не получалось. Из-за этого все соседи относились к ним так себе, морщились; у соседей-то этих детей девать было некуда. Буквально. Бегали себе, лазали по заборам, брызгались, хулиганили, играли в футбол, все время визжали – ужас! Но веселый, правильный. А в доме Иоакима и Анны – тишина. Подозрительно.
Тем более что в древней Иудее, где все они жили – и Иоаким, и Анна, и соседи, и будущая Маша, – считалось, что если у мужа и жены нет детей, значит, они большие грешники. Потому что дети – Божие благословение. Кому Бог не дает детей, того Он не любит. А кого Он не любит? Грешников! Значит…
Однажды священник вообще выгнал Иоакима и Анну из храма, сказав: нечего вам тут стоять и молиться, Господу ваша молитва не угодна.
– Почему? – удивились супруги.
– Потому что у вас нет детей!
В горе и тоске пошли Иоаким и Анна прочь. Они не знали, как им еще угодить Богу, как сделаться лучше, потому что и так жили тихо и хорошо. Никогда не ссорились и во всем уступали друг другу. Не верите? Понятно. И все-таки так бывает. Они как будто вообще никого не умели обижать, не только друг друга, но и всех вокруг, помогали бедным и постоянно трудились. Иоаким пас свои стада, у него были и овцы, и телята, и козы, Анна занималась хозяйством – руководила стрижкой овец, дойкой коров и коз, и, конечно, приготовлением ужина для любимого мужа. Потому что ужинать Иоаким очень любил. Так они и дожили до старости, сыграли золотую свадьбу – тихонько, между самыми близкими родными, которые не осуждали их хотя бы вслух. Но та же мысль мучила их даже во время пира – почему Бог так страшно их наказал? За что? И знать не знали, что Бог их вообще не наказывал, он их просто готовил. К тому, что вскоре должно было свершиться.
И вот прошло еще немного времени, и как-то раз Анна пошла в сад немного передохнуть от домашних дел. Она присела на скамейку, которую Иоаким когда-то сам сколотил для нее, под ее любимым деревом (а это был лавр, тот самый, листочки которого иногда плавают в супе), задумалась. А стоило ей призадуматься… те же печальные мысли посещали ее.
– Господи! – говорила Анна. – Взгляни на стадо мужа моего. У овец рождаются ягнята. У коз – козлята. У коров… А я? Значит, я хуже скота? Посмотри, Господи, на птиц небесных.
Читать бесплатно другие книги:
