Люди в красном (сборник) Скальци Джон

– Сестричка, что ж тогда происходит? – спрашивает Элеонора, улыбаясь.

– Трудно объяснить.

– Благодаря официанту в нашем распоряжении уйма времени. Так что попробуй.

– Мне прислали посылку. Там фотографии, видео, любовная переписка мужа и жены. Я посмотрела их, прочла.

– Что-нибудь незаконное?

– Нет. Беспокоиться не о чем.

– И почему тебе вздумали послать такое?

– Полагали, что это может быть для меня важно.

– Любовные письма случайной пары?

– Не случайной пары, – возражает Саманта, осторожно подбирая слова. – Был резон отослать их именно мне. Но там много всего. Я долго пересматривала.

– Мне кажется, ты недоговариваешь. И очень многое.

– Я же сказала, объяснить трудно.

– И каково это – ворошить переписку влюбленных?

– Грустно. Сначала они были счастливы, а потом у них забрали счастье.

– Хорошо, что хоть сначала они были счастливы.

– Эл, ты не думала, что было бы, если б твоя жизнь сложилась по-другому? – спрашивает Саманта, меняя тему. – Если бы жизнь повернулась чуть иначе и у тебя оказались бы другая работа, другой муж, другие дети? Может, ты была бы счастливее? А если бы тебе дали возможность увидеть эту другую жизнь – как бы ты себя почувствовала?

– Слишком много философии зараз, – замечает Элеонора, в то время как официант неспешно приближается и водружает на стол салаты. – Сэм, я не думаю о другой жизни. Совсем. Мне нравится своя. Хорошая работа, Брендан – отличный мальчишка, а своего Лу мне хочется придушить вовсе не каждый день. Правда, я о младшей сестренке тревожусь, но тут уж ничего не поделаешь.

– Ты встретила Лу в Помоне, – упоминает Саманта альма-матер сестры. – Но я помню, как ты подбрасывала монетку, решая, где учиться. Если бы выпал орел, ты бы отправилась в Уэслианский университет. Никогда бы не встретила Лу. Не вышла бы за него и не родила Брендана. Один оборот монеты – и все в твоей жизни пошло бы по-другому.

– Может, и так, – соглашается Элеонора, накалывая салат на вилку.

– Представь, где-то есть твой двойник – и у нее монетка легла иначе. Она живет по-другому. И вдруг тебе удается посмотреть на ее жизнь. Что бы ты почувствовала?

Элеонора проглатывает полный рот зелени и указывает вилкой на сестру.

– Насчет той монетки: я схитрила. Мама хотела, чтобы я поступала в Уэслианский университет. А я – нет. Маме нравилась сама идея моего поступления туда. Ей не терпелось завести семейную традицию. Дескать, отцы там учились, и дети туда же. А я всегда собиралась в Помону. Мама изводила уговорами. В коне концов я сказала, что брошу монетку. На самом деле не важно, какой стороной бы она приземлилась. Я все равно бы поехала в Помону. Просто не хотела маму расстраивать лишний раз.

– Но у тебя были и другие развилки в жизни, – не отступает Саманта. – И ты могла бы свернуть позже и жить иначе.

– Но я не свернула. И не сверну. Я живу своей жизнью, и она у меня одна. Никто другой во вселенной не живет моей жизнью, а если бы и жил, меня бы это не заинтересовало, потому что моя жизнь здесь, я ею живу. В ней есть Лу и Брендан, и я счастлива. И я не думаю о том, как могло бы быть. Вероятно, мне воображения не хватает. Зато я не распускаю нюни.

– Я не распускаю нюни, – снова улыбается Саманта.

– Распускаешь. Ладно, буду выражаться приличнее: у тебя экзистенциальная грусть. Кажется, ты насмотрелась видео этой парочки и решила, что они счастливее тебя.

– Они не счастливее, – говорит Саманта. – Женщина умерла.

Письмо Маргарет Дженкинс ее мужу Адаму:

Милый мой, я тебя люблю. Мне так жаль, что ты расстроился. Знаю, «Викинг» должен был вернуться на Землю к годовщине нашей свадьбы, но я нисколечко не могу влиять на приказы и на задания, в особенности срочные – как наше последнее. Увы, когда женишься на девице с флота Вселенского союза, такое подразумевается. Ты же это знаешь. Мы это обсудили. Разлука мне нравится не больше, чем тебе. Но я люблю свою работу. Ты же сказал, предлагая мне руку и сердце, что знаешь и готов смириться. Я попросила не забывать, и ты обещал помнить. И смириться.

Ты говорил, что думаешь сам завербоваться во флот. Я спросила капитана Фейст про вербовку людей с особыми навыками, и она ответила, что флоту позарез нужны спецы по крупным компьютерным системам – такие, как ты. А еще она сказала, что, если ты пройдешь курсы подготовки и попадешь на корабль, ВС оплатит твой заем на учебу в колледже. И над нами одной тучей станет меньше.

Капитан сказала, что в будущем году на «Викинге» ожидается вакансия специалиста по компьютерным системам. Конечно, гарантий нет, но попытаться стоит – ВС старается устраивать семейные пары на службу на одном корабле. Начальство считает, это улучшает душевный климат. Мой душевный климат это уж точно улучшит. Моногамия чертовски достает, когда не можешь пользоваться ее благами. Знаю, ты думаешь так же.

Я люблю тебя. Подумай об этом. Я люблю тебя. Страшно жаль, что я не могу быть рядом с тобой прямо сейчас. Я люблю тебя. Скорей бы к тебе. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Я люблю тебя. Может, ты и будешь. Я люблю тебя. Ты подумай хорошенько. Я люблю тебя.

И еще: я тебя люблю.

(Я) люблю (тебя),

М.

Чем дальше, тем больше тревожится Элеонора, думая о разговоре в «Китайском бистро П. Ф. Чанга». И устраивает Саманте череду свиданий вслепую. Причем и кандидатов выбирает явно вслепую. Саманта соглашается, чтобы успокоить сестру.

Зря. Ничего хорошего не выходит.

Первое свидание – с банкиром-инвестором. Все свидание он пытается объяснить поведение банкиров-инвесторов во время экономического кризиса две тысячи восьмого года. Прерывается он лишь для того, чтобы ответить на «срочные» имейлы партнеров из Токио и Сиднея (по крайней мере, так он говорит). Затем удаляется в туалет, оставив телефон. Саманта быстренько снимает крышку, переворачивает батарею и возвращает крышку на место. Банкир, разозлившись из-за внезапно отказавшей техники, бежит прочь. Правда, на бегу успевает спросить Саманту, не против ли она, чтобы каждый заплатил за себя. Затем мчится на поиски ближайшего магазина «Веризон».

Второе свидание – с учителем английского языка, преподающим в средней школе в Глендейле. Учитель – начинающий сценарист – согласился пойти на свидание, потому что Элеонора намекнула: у сестры могли остаться связи с людьми из «Хроник „Интрепида“», телесериала, в котором она однажды снялась в роли второго плана. Когда Саманта объясняет, что была, по сути, статисткой, роль получила через кастинг-директора, а не из-за личных связей, учитель замолкает на несколько минут. Потом, однако, все же просит ее прочесть рукопись и высказать свое мнение. Пока несут заказ, она читает. Молча. Написано отвратительно. Из жалости Саманта лжет.

Третье свидание – с человеком настолько скучным, что Саманта буквально ничего не может вспомнить о нем к тому времени, когда возвращается к своей машине.

Четвертое свидание Элеонора устраивает со своей коллегой, бисексуалкой, чей пол искусно скрывает, называя ее «Крис». Та оказывается жизнерадостной и общительной, с энтузиазмом принимает объяснения Саманты, и обе прекрасно ужинают. После Саманта звонит сестре и интересуется, в своем ли та уме.

– Дорогуша, у тебя уже так долго не было мужчин. Я подумала: может, ты чего-нибудь недоговариваешь? – отвечает Элеонора.

Пятый кандидат – дебил. Саманта уходит еще до салата.

Шестой – мужчина по имени Брайан. Вежливый, внимательный, обаятельный, выглядит приличным человеком и просто прилично выглядит, но – Саманта не сомневается – не питает к ней никакого интереса. Когда она говорит об этом, Брайан смеется.

– Прошу прощения. Я надеялся, это не так очевидно.

– Да все в порядке, – говорит Саманта. – Но почему вы согласились на свидание?

– Вам приходилось когда-либо спорить с вашей сестрой? Через пять минут с ней легче согласиться, чем объяснить, почему не согласен. К тому же она сказала, что вы симпатичная и очень хорошая. И была права.

– Спасибо, – улыбается Саманта.

Затем она несколько секунд смотрит на него молча.

И выдает:

– Вы вдовец.

– А-а, Элеонора сказала вам, – замечает он, пригубив вино.

– Нет. Я догадалась.

– Ей следовало сказать. Простите, что так вышло.

– Вы не виноваты. Элеонора устроила мне свидание вслепую две недели назад и не упомянула, что с женщиной. Ничего удивительного, что она не упомянула и о вашем положении.

Оба смеются.

– Кажется, вам следует уволить вашу сестру с должности свахи.

– Как давно? Я имею в виду, вы овдовели?

Брайан кивает, давая знать, что понял.

– Восемнадцать месяцев уже. Инсульт. Она бежала полумарафон, споткнулась, упала, потом умерла в больнице. Врачи сказали: наверное, у нее всю жизнь были сосуды в мозгу истонченные, она могла умереть в любой момент. Ей было тридцать четыре.

– Мне так жаль…

– Мне тоже, – говорит Брайан и снова отпивает немного из бокала. – Через год после смерти Джен друзья начали спрашивать, не хочу ли я снова завести подругу. Я не смог выдумать причины для отказа. Я ходил на свидания. Но быстро понял, что никто из тех, с кем я встречался, не пробудил во мне ни малейшего интереса. – Простите, если обидел, – добавляет он быстро. – Дело не в вас, а во мне.

– Я не обиделась. Наверное, вы ее очень любили.

– А ведь странно, – говорит Брайан, и вдруг в его голосе звучит живой интерес – впервые за свидание, а может, как подозревает Саманта, и за многие месяцы. – Сначала любви-то и не было. Может, она и любила меня, а я… Джен-то всегда говорила, что еще с нашей первой встречи знала: я буду ее мужем. Но я этого не знал. Она поначалу мне и не очень нравилась.

– Почему?

– Слишком уж энергичная. И властная, – отвечает он, улыбаясь. – Охотно выкладывала все, что думает, не щадя собеседника. Хочешь слушать или нет – все равно получай. Если без утайки, она была не слишком-то, на мой вкус, красивой. Определенно не из тех женщин, которых я считал подходящими для себя.

– Но вы оказались с ней.

– И сам объяснить не могу почему, – признается Брайан. – Впрочем, нет, неправда. Отчасти могу. Джен решила, что я стоящий вложений долгосрочный проект. А потом я и оглянуться не успел, как оказался под хупой, удивляясь, какого черта меня туда занесло. А потом – да, любил. Больше и сказать нечего. Я уже говорил, сам объяснить не могу.

– Наверное, чудесно было. И удивительно.

– Было, – подтвердил Брайан и допил вино.

– Вы думаете, это правда? Что в мире только один человек, которого можно любить по-настоящему?

– Не знаю. Вряд ли это работает для всех и каждого. Люди по-разному смотрят на любовь. Думаю, есть те, кто искренне любит, а после смерти любимого может так же сильно полюбить кого-то еще. Я был шафером на свадьбе моего приятеля по колледжу, а потом его жена умерла, и через пять лет после ее смерти я видел, как он женится снова. Оба раза он плакал от счастья. Так что вряд ли любовь одинакова для всех. Но кажется, для меня она – единственная.

– Я рада, что она у вас была!

– Я тоже. Только хорошо бы с ней побыть чуть подольше…

Брайан ставит на стол бокал, который вертел в пальцах все это время.

– Саманта, простите меня. Я только что сделал эту ужасную вещь: на свидании стал расписывать, как люблю свою жену. Я не хотел изображать перед вами безутешного вдовца.

– Да неважно, – утешает его Саманта. – Мне не впервой.

– Поверить не могу, это все еще та камера! – говорит Маргарет мужу, снова уставившему на нее объектив.

Пара идет по коридору «Интрепида». Обоих только что перевели на флагман флота ВС.

– Так это же подарок на свадьбу, – отвечает муж. – От дяди Уилла. Он меня прикончит, если выброшу.

– Не нужно выбрасывать. Я могу организовать несчастный случай.

– Меня такие предложения ужасают до мозга костей!

Маргарет останавливается.

– Вот оно, наше семейное гнездышко. Тут мы будем вести безмятежно счастливую супружескую жизнь.

– Попытайся в следующий раз умерить сарказм.

– А ты попытайся не храпеть! – отвечает она, распахивает дверь и машет рукой, приглашая войти. – После вас, мистер хроникер!

Муж заходит и осматривает каюту. Осмотр заканчивается, едва начавшись.

– Хм, она все-таки больше, чем наша конура на «Викинге».

– Иные шкафы побольше, чем наша конура на «Викинге», – указывает Маргарет.

– Да, но эта почти как два шкафа!

Маргарет закрывает дверь и поворачивается к мужу.

– Когда тебе нужно доложить о прибытии в лабораторию ксенобиологии?

– Немедленно.

– Я не о том, – улыбается жена.

– Ты что задумала?

– То, что тебе заснять не удастся!

– Ты хочешь исповедоваться? – спрашивает отец Нейл.

Саманта не может сдержаться и хихикает.

– Не думаю, что смогу всерьез исповедоваться тебе, – признается она.

– Да, непросто приходить к священнику, в школе бегавшему к тебе на свидания.

– Но тогда ты еще не был священником, – замечает Саманта.

Оба сидят на задней скамье в церкви Святого Финбарра.

– Хорошо; если захочешь исповедоваться, только скажи. Обещаю ничего никому не рассказывать. Кстати, это у нас обязательно.

– Я помню.

– Так зачем же ты захотела встретиться? Конечно, мне всегда приятно тебя видеть.

– А может такое быть, что у нас есть другие жизни?

– Вроде реинкарнации? Ты про католическую доктрину спрашиваешь или про что-то другое?

– Да я даже не знаю, как описать. Наверное, это не назовешь реинкарнацией. – Она хмурится. – Как ни скажи, все равно кажется полной чепухой.

– Среди мирской публики бытует мнение, что теологи яростно спорили, сколько ангелов умещается на кончике иглы. Вряд ли твой вопрос покажется нелепее.

– А они выяснили сколько?

– Этот вопрос никогда не рассматривался всерьез. Яростные споры теологов – всего лишь легенда. Но если бы и рассматривался, ответ был бы простым: столько, сколько угодно Богу. Сэм, о чем ты хотела спросить?

– Представь, есть женщина, она будто вымышленный персонаж, ее играют, но она живая, настоящая, – говорит Саманта и поднимает руку, предупреждая вопрос. – Не спрашивай, как это возможно, я и сама не знаю. Просто представь, что она такая. Она будто бы списана с женщины в нашем мире: выглядит так же, говорит так же, по всем внешним признакам они – один и тот же человек. К тому же первая не могла бы существовать, если бы вторая не стала играть ее. Я хочу знать, они один и тот же человек? Одна ли у них душа?

Нейл хмурится, а Саманта вспоминает его в шестнадцать лет и едва сдерживает смешок.

– Значит, первая женщина – копия второй, но не клон? То есть не создана из генетического материала первой?

– Вряд ли.

– Но первая все же произошла от второй, хотя и неким непостижимым образом?

– Да.

– Не буду спрашивать про детали этой процедуры. Приму как данное.

– Спасибо.

– Не могу ручаться за мнение всей католической церкви, но мое личное таково: они – разные люди. Если упростить до крайности, католическое учение по поводу твоего вопроса говорит: то, что может развиться в человека, наделено собственной душой. Сделай свой клон – и он будет другой личностью, отличной от тебя не меньше, чем отличны друг от друга идентичные близнецы. Мы больше чем просто сумма генов. У каждого из нас свои мысли, впечатления и переживания. У каждого – своя душа.

– Думаешь, у нее тоже?

Нейл смотрит на Саманту странно, но отвечает на вопрос.

– Думаю, да. Ведь у нее есть свои впечатления, свои мысли?

Саманта кивает.

– Если она живет свой жизнью, у нее есть душа. Отношения между двумя описанными тобой женщинами – что-то среднее между отношениями матери к ребенку и сестры к сестре. Конечно, отношения твоих женщин основаны на другом и лишь отдаленно напоминают названные мной. Но сути это не меняет.

– А если женщин разделяет время? Будет это реинкарнацией?

– Для католика – нет. Наша доктрина не предусматривает реинкарнацию. Не могу сказать, как вопрос решили бы другие веры. Но, судя по твоим словам, здесь не очень-то и нужна реинкарнация. Как ни определяй, первая женщина – самостоятельный, полноценный человек.

– Ладно, – соглашается Саманта.

– Помни, я всего лишь высказал свое мнение. Ели хочешь официальное заключение церкви, мне придется обратиться к папе римскому. Думаю, процедура слегка затянется.

Саманта улыбается:

– Не стоит. Ты мне ответил, и притом хорошо. Ты мне помог. Нейл, спасибо большое.

– Всегда рад. А ты не могла бы объяснить, к чему все это?

– Сложно объяснить.

– Сдается мне, ты собираешь материал для фантастического рассказа.

– Да, очень похоже на то, – отвечает Саманта.

Дорогой!

Добро пожаловать на Циркерию! Знаю: Коллинз загнала тебя работой по проекту, так что я не увижу тебя перед тем, как спущусь на поверхность планеты для переговоров. Я в группе охраны капитана. Он считает, что дело предстоит скучное и утомительное. Не трать на работу ни секунды больше, чем требует Коллинз. Встретимся завтра!

Целую-целую, люблю-люблю.

М.

P. S. Целую!

P. Р. S. Люблю!

Саманта покупает принтер и чернила на две сотни долларов, распечатывает письма и фотографии, переданные ей месяцем раньше. Странный проектор, как и было обещано, загадочно испарился, превратился в кучу мелких обломков и пыли, исчезнувшую в течение часа. Но перед тем как проектор исчез, Саманта сняла на свою маленькую цифровую камеру все письма и видео. Не раз просмотренные и прочитанные файлы остались на карте памяти в камере и на жестком диске компьютера. Распечатывала Саманта их для другой цели. Совершенно.

Распечатка занимает пятьсот листов. На каждом – письмо от Маргарет Дженкинс либо ее фото. Не вся жизнь Маргарет – но подробное описание той части, какую она провела с мужем. Описание дней, прожитых в любви и ради любви.

Саманта поднимает эту кипу бумаги и несет к купленному ради того портативному шредеру. Сует в него по листу за раз. Обрезки выносит в свой маленький задний двор и кладет в небольшой металлический бак для мусора, тоже купленный именно с этой целью. Слегка уминает бумагу, зажигает спичку и сует в бак, удостоверяется, что бумага занялась. Когда разгорается, Саманта прикрывает бак крышкой, чтобы не разлетались пылающие клочки, оставив щель для притока воздуха.

Бумага превращается в пепел. Саманта открывает крышку и высыпает на тлеющие остатки ведро песка с пляжа. Затем идет в дом и приносит с кухни деревянную ложку, размешивает ею песок с пеплом. Потратив на это несколько минут, Саманта переворачивает бак и аккуратно высыпает смесь в ведро. Закрывает ведро крышкой, ставит в машину и едет к Санта-Монике.

Здравствуй!

Я не знаю, как звать тебя. Не знаю, прочтешь ты это и поверишь ли, прочтя. Но я буду писать так, как если бы ты обязательно прочитала и поверила. Иначе писать смысла нет.

Ты – источник радости всей моей жизни. Ты меня не знала и не могла знать. Но это неважно. Ты – все. Без тебя женщина, ставшая моей женой, не была бы тем, кем стала и для себя, и для меня. В твоем мире ты играла ее как актриса, и, насколько я знаю, совсем недолго – так недолго, что, наверное, и не помнишь сама, как играла ее.

Но за это краткое время ты дала ей жизнь. В моем мире она разделила свою жизнь со мной и дала смысл моей жизни. А когда она перестала жить – перестал жить и я. Я уже несколько лет всего лишь существую.

Но я хочу вернуться к жизни. Я знаю: она хотела бы, чтобы я вернулся к жизни. И для этого я должен отдать ее жизнь тебе. Вот она.

Хотел бы я, чтобы ты ее знала. Хотел бы, чтобы ты говорила с ней, смеялась с ней и любила ее, как я. Сейчас это невозможно. Но, по крайней мере, я могу показать, что она значила для меня, как жила со мной и делила жизнь.

Я не знаю тебя и никогда не узнаю. Но я верю – мне нужно верить, – что большая часть ее произошла от тебя и до сих пор живет в тебе. Моей жены нет, но я утешаюсь тем, что где-то есть ты. Я верю, что все хорошее в ней, все то, что я любил в ней, живет в тебе. И я надеюсь, что в твоей жизни есть любовь, какая была у нее. Мне нужно надеяться, что ты любишь так или, по крайней мере, можешь любить так, как она.

Я мог бы написать и больше, но мне кажется, что лучший способ все объяснить – попросту показать. Потому я показываю. Вот она.

Мою жену звали Маргарет Элизабет Дженкинс. Спасибо за то, что ты дала ее мне, спасибо за то время, что она провела со мной. Теперь она снова твоя.

С любовью,

Адам Дженкинс

Саманта Мартинес стоит по щиколотку в океанской воде неподалеку от пирса Санта-Моники и разбрасывает останки жизни Маргарет Дженкинс над местом, куда та однажды приедет в медовый месяц. Саманта не торопится. Медлит перед каждой новой пригоршней смеси песка и пепла, вспоминая слова Маргарет, ее жизнь и ее любовь, повторяя, осаждая в памяти, позволяя им сделаться частью себя – то ли впервые, то ли снова.

Закончив, оборачивается и видит человека на пляже, он наблюдает за ней. Она улыбается и идет к нему.

– Вы рассыпали пепел, – говорит он.

Это скорее не вопрос, а утверждение.

– Да.

– Чей?

– Моей сестры. В некотором роде.

– В некотором роде?

– Это сложно объяснить, – произносит Саманта.

– Я соболезную.

– Спасибо. Она прожила хорошую жизнь. Я рада, что стала ее частью.

– Наверное, ничего более неподходящего нельзя сказать в такой момент, но… Клянусь, я вас где-то видел!

– Да, и вы кажетесь мне знакомым.

– Честное слово, мне и в самом деле показалось, что вы – актриса. Я не ошибся?

– Нет. Я снималась когда-то.

– Случайно, не в «Хрониках „Интрепида“»?

– Да. Однажды.

– Вы не поверите – но я играл мужа вашего персонажа!

– Я знаю.

– Вы меня помните?

– Нет. Но я знаю, как выглядит ее муж.

Мужчина протягивает руку:

– Я Ник Вайнштайн.

– Здравствуйте, Ник, – говорит она, пожимая его руку. – Я Саманта.

– Очень приятно встретить вас, – говорит он. – В смысле, снова.

– Да. Ник, я думаю пойти и чего-нибудь съесть. Составите компанию?

Теперь черед Ника улыбаться.

– С удовольствием. Да!

Они идут по пляжу.

– Какое совпадение, – замечает Ник спустя несколько секунд. – Мы снова встретились, и в таком месте.

Саманта улыбается и обнимает его.

Божьи двигатели

Повесть

Глава 1

Настало время высечь бога.

Капитан Иен Тефе ступил в божью камеру с лакированным ларцом филигранной работы в руках. По палубе растеклась кровь – она хлестала из раны прислужника; тот содрогался, растянувшись на полу. Бог распростерся в железном кольце – сковывавшие его цепи ушли в пол. Лекарь Омлл бормотал над раненым, а бог, выпуская язык промеж красных губ, хихикал в железную плиту, к которой припечатался ртом. Священник стоял над богом, вплотную придвинувшись к кольцу. Еще двое прислужников в ужасе застыли у противоположной стены.

Тефе опустил ларец на заваленный воспитательными инструментами стол и повернулся к священнику, Крою Эндсо.

– Объясните, – велел он.

Эндсо ощетинился. Номинально он был не ниже рангом, чем капитан. Но дело касалось «Праведника», и в данном случае у Тефе было больше полномочий.

– Оскверненный отказался выполнять приказы, поэтому я велел Драйну его наказать, – сказал священник.

Он перевел взгляд на длинную железную пику, лежавшую за пределами божьего кольца. Кровавая дорожка тянулась от нее к прислужнику Драйну.

– Оскверненный схватил пику, когда Драйн его ткнул, затащил прислужника в кольцо, укусил и отпустил, только когда я приказал втянуть цепи и прижать его к плите.

Не отводя взгляда от священника, Тефе обратился к лекарю Омллу:

– Как прислужник?

– Оскверненный отхватил от него кусок, – ответил Омлл. – С плеча. Кость выдрана, сосуды разорваны, большая кровопотеря. Я остановлю кровотечение, но рана серьезная. Лекарю Гардеру придется взять лечение на себя – его навыки в этой области куда лучше моих.

– Почему его здесь нет?

– Не было времени позвать, – ответил Эндсо. – Лекарь Омлл как раз проходил мимо, когда произошло нападение. Он оказался в камере, как только услышал крики.

Страницы: «« ... 1718192021222324 »»

Читать бесплатно другие книги:

Для вас автор публикует сенсационно найденный им дневник молодого москвича, погибшего в теракте 2003...
«За чертой» – пронзительная история Ильи Быкова, бывшего опера из отдела наркотиков, которого после ...
Жуткие события, происходят за одну ночь, в бандитском лагере. Ужас обитателей лагеря,странные убийст...
История противостояния медведя-гомофоба и организации людей нетрадиционной ориентации, поселившихся ...
В монографии определена система требований к осуществлению комплексной жилой застройки в городах.Рас...
Городское фэнтези-антиутопия о простом парне, который попал в перипетии судьбы и понял, что это вещь...