Семейка Лампри. Танцующий лакей Марш Найо

— Его убили ударом в затылок боевым каменным топориком, который висел на стенке в курительной в качестве украшения. Он сидел, склонившись к приемнику. Убийца подкрался сзади. — Ройал попробовал вмешаться, но Мэндрейк его остановил: — Погодите, Джонатан, дайте мне закончить. Сидя в библиотеке, мы слышали, как он включил радио. А затем через некоторое время его убили. Курительная расположена между библиотекой и Зеленой гостиной, где находились вы. В курительную можно попасть из обеих комнат, там есть двери, а также из холла. Так вот, нам доподлинно известно, что с момента включения приемника до момента обнаружения трупа — эта тяжелая участь пришлась на долю леди Херси — в курительную никто не входил.

Харт побледнел.

— То есть вы намекаете, что это я его убил? Но как? Дверь в курительную была заперта.

— Откуда вы знаете?

— После вашего ухода я ее подергал. Он ведь опять включил музыку на полную громкость. Я просто не мог этого вынести и подергал дверь. А потом, не в силах выдерживать эту пытку, поднялся к себе и принял снотворное. Но дверь туда была заперта.

— Да, но в курительную можно попасть из холла. А эта дверь заперта не была.

— Это не имеет значения, потому что я тут ни при чем. Его убил брат, и я его понимаю. Он ненавидел этого человека так же, как и я, а может, сильнее. Он безумно любил мать, а она им пренебрегала, все внимание отдавая младшему сыну. И девушка тоже.

Мэндрейк откашлялся.

— Доктор Харт, но убит не Николас Комплайн, а его брат Уильям.

— Что? — Доктор округлил глаза. — Почему Уильям? Этого не может быть!

Сколько Мэндрейк ни силился, но разглядеть очевидные признаки притворства у Харта ему не удавалось. Доктор был напуган, когда думал, что убит Николас, но выяснив, что погиб Уильям, он успокоился и только удивлялся.

Джонатан потребовал от него подробного отчета о действиях после того, как Мэндрейк оставил его одного в будуаре, до момента, когда он заснул в этой постели. И доктор согласился.

Сказал, что довольно долго сидел, пытаясь оправиться от взрыва, свидетелем которого был Мэндрейк. Потом в соседней комнате опять заработал приемник, не так громко, но все равно ужасно раздражающе. Мэндрейк вспомнил, что его тоже раздражает, когда во время спектакля зрители шуршат конфетными обертками. Вроде бы тихо, но очень противно.

Харт представил, как Николас с гадкой ухмылкой вертит ручку настройки. Обрывки английских, немецких и французских фраз перемежались музыкальными фрагментами и шумами приемника. Затем Николас прибавил громкость, и доктор не выдержал. Вскочил и подергал дверь в курительную. Потом, выругавшись, выключил свет и пошел к себе. В холле он встретил нового лакея с подносом, тот видел, как он выходил из будуара. Добравшись до середины пролета, Харт повернулся. В этот момент лакей вышел из библиотеки и находился в холле, пока доктор не скрылся из виду.

— Он может подтвердить, что я не заходил в курительную.

— Вы вполне могли успеть прикончить Уильяма еще до появления в холле лакея, — холодно произнес Джонатан. — А потом вернулись в будуар и снова вышел, услышав его шаги.

Мэндрейку хотелось крикнуть: «Неужели вы не видите?..» Он едва сдержался. Ройал ошибался, но надо подождать, посмотреть, как будут развиваться события.

— Вы сказали, что у него пробит череп, — продолжил Харт. — Надеюсь, комната заперта и до орудия убийства никто не дотрагивался. На нем могут быть отпечатки пальцев убийцы. Наверное, и в холле тоже. Вызовите полицию. И врача. Я, в связи с моим положением, участвовать в этом не смогу.

— Да как вы смеете даже говорить такое? — воскликнул Джонатан.

— Доктор Харт, — спокойно произнес Мэндрейк, не слушая хозяина дома, — а вы согласны в присутствии свидетелей взглянуть на тело Уильяма Комплайна?

— Конечно, — ответил тот. — Но только взглянуть. Хотя никакой пользы от этого не будет. Повторяю, вам надо немедленно вызвать врача и полицию.

— Вы что, забыли, что мы отрезаны от мира? — напомнил Мэндрейк. — А снег все валит и валит.

— Это большое затруднение, — отозвался Харт.

И тут Джонатан не выдержал, разразившись потоком обвинений. Мэндрейк никогда не видел его в таком состоянии. Хозяин кричал противным визгливым голосом, путаясь в словах, блестя очками, брызгая слюной. Куда девалась его невозмутимость!

Только и слышалось:

— В моем доме… в моем доме…

Он требовал от Харта признания вины, грозил всевозможными карами. Вспомнил изуродованное лицо миссис Комплайн, угрозы Николасу, вынужденное купание Мэндрейка в бассейне.

Как ни странно, этот взрыв доктора успокоил. Казалось, в этом доме действовал странный закон, позволяющий устраивать истерику только кому-то одному. Наконец Ройал плюхнулся в кресло и вытащил платок, чтобы утереться. Но, заметив на нем темное кровяное пятнышко, в ярости отбросил. Затем взглянул на Мэндрейка и, видимо, уловив в его взгляде удивление, произнес в своей прежней манере:

— Вы должны извинить меня, Обри. Это такой удар. Ведь я знал мальчика с рождения. Его мать одна из моих старинных друзей. Ну и что нам сейчас делать?

Мэндрейк подумал.

— Давайте уйдем отсюда и запрем за собой дверь. Думаю, доктор Харт нас извинит.

— Делайте что хотите, — проворчал Харт. — Я вас прошу только объяснить ситуацию моей жене. Может, леди Херси согласится к ней зайти. Но лучше, если бы я поговорил с ней сам.

Джонатан вскинул голову.

— О какой жене идет речь?

— О жене доктора Харта, — ответил Обри. — Оказывается, мадам Лиссе на самом деле мадам Харт. — Он повернулся к доктору. — Леди Херси с ней поговорит. А я с вашего позволения заберу этот пузырек с вероналом.

Не слушая возражений доктора, он опустил пузырек в карман и вместе с Джонатаном вышел за дверь. После чего запер ее на ключ и повернулся.

— Джонатан, мы сильно заблуждаемся. Давайте найдем Николаса и поговорим.

Николас стоял в конце коридора у двери комнаты матери, нервозно передергивая плечами. Увидев их, поспешил навстречу.

— Ну что? Что-нибудь выяснили?

— Пока ничего, — ответил Мэндрейк.

— А зачем же тогда кричал Джонатан? Я слышал. Значит, Харт у себя? И вы его там оставили?

— Под замком, — успокоил его Мэндрейк. — Пойдемте вниз, Николас, надо поговорить.

— Если бы вы знали, как я устал! — произнес Николас. Мэндрейк увидел, что он действительно выглядит изможденным. — Думаете, приятно было рассказывать все маме?

— Как она? — спросил Джонатан, беря его под руку и направляясь к лестнице.

— С ней Херси, но она в ужасном состоянии. Вбила себе в голову, что это все из-за… ну, из-за того, что он сделал с ее лицом. Думает, что Билл набросился на него с обвинениями. И я не мог ее переубедить. И тут еще… страшно даже произносить… но она вроде как рада, что это не я. Можете представить, что творится у меня в душе. Просто ужас. — Он подошел к комнате матери. — Подождите. Я скажу Херси, что она может выходить без опасений.

В библиотеке Клорис сидела в кресле, сцепив на коленях руки.

— Как дела? — спросил Мэндрейк.

— У меня нормально. А как у вас? Рада, что вы вернулись.

Джонатан принялся подробно рассказывать ей и Николасу разговор с Хартом, опустив при этом факты, свидетельствующие в пользу доктора. Поносил его последними словами, называл наглецом, который выкручивается, придумывает себе ложное алиби. Мэндрейк подождал, пока хозяин дома выговорится, и продолжил рассказ, обратив внимание на встречу с лакеем.

— Да чушь это все! — вскипел Ройал.

— Нет, мой друг, — терпеливо продолжил Мэндрейк, — от этого мы не вправе отмахиваться. Я тоже не сомневаюсь в виновности Харта, но его слова следует проверить. И если они подтвердятся, придется думать. Искать объяснение.

— Дорогой мой Обри, — воскликнул Джонатан, — за объяснением далеко ходить не надо! Когда он встретил Томаса, а этого парня зовут Томас, то все уже было кончено.

— Но мы помним, что Уильям включил приемник уже после прихода Томаса с напитками. Значит, тогда он еще был жив.

Затянувшееся молчание нарушил Ройал:

— В таком случае доктор дождался, когда Томас скроется в библиотеке, спустился вниз и вошел в курительную.

— Нет, он бы не успел. Томас вышел очень скоро. И по словам Харта, оставался в холле, пока тот не ушел.

— Мало ли что он говорит. Я уверен, что этот негодяй притаился в тени и дождался, когда Томас уйдет из холла.

Мэндрейк повернулся к остальным.

— Давайте восстановим ход событий. Николас, где сидел ваш брат, когда вы покидали курительную?

— Кажется, у камина. К разговору он расположен не был, но я слышал, как он пробормотал, что этот чертов Харт не помешает ему послушать новости. Они скоро должны были начаться. Затем я услышал, как в соседнем будуаре Харт выключил свет, и сказал Биллу, что все в порядке. Этот мерзкий тип сматывается. Сам я эти чертовы новости слушать не собирался, поэтому уменьшил звук и вышел в библиотеку.

Мэндрейк кивнул:

— Да, так оно и было. А потом вы открыли дверь и попросили сделать новости погромче. В этот момент вы брата видели?

— Нет. Там стоит ширма, она загораживает. Но он что-то пробурчал в ответ. А через секунду прибавил громкость в приемнике.

— А я настаиваю, — произнес Джонатан, — что Харт в это время уже притаился в курительной. Он убил Билла, затем выполнил твою просьбу. Ник, прибавил громкость в приемнике и вышел. Ты слышал тогда его бурчание.

Но Обри не сдавался:

— По словам Харта, он заметил идущего с подносом Томаса, когда уже поднялся до середины лестничного пролета, а потом видел, как лакей вернулся в холл. Леди Херси вошла в курительную, наверное, через пару минут после ухода отсюда Томаса. Так спрашивается, было ли у Харта время, чтобы совершить преступление?

— Когда Херси туда вошла, новости передавали уже несколько минут, — вставил Джонатан.

— Но… — подала голос Клорис.

— Да, говорите, — поощрил ее Мэндрейк.

— Мне кажется, если громкость в приемнике прибавил Харт, он должен был это сделать до прихода Томаса с подносом, а мы услышали громкий звук только после того, как лакей вышел.

— То есть все должно было случиться, — продолжил ее мысль Мэндрейк, — после того, как Николас ушел из курительной, но до того, как в библиотеке появился Томас с напитками. При этом Харту пришлось бы выйти из будуара в холл, проникнуть оттуда в курительную, схватить со стены топорик, подкрасться и… совершить злодеяние. Затем прибавить громкость приемника, вернуться в будуар и успеть выйти оттуда до того, как Томас прошел по холлу.

— Я думаю, сделать это можно быстрее, чем перечислять порядок действий, — сказал Джонатан.

— Нет, мистер Ройал, — возразила Клорис, — мне кажется, Обри прав. Времени у Харта не было.

— Дорогая, сейчас пока ничего не известно.

— А вы, Николас, что думаете? — спросила мисс Уинн. Насколько Мэндрейк помнил, она обращалась к нему напрямую впервые.

Тот прижал к глазам ладони и покачал головой:

— Извините, я ни о чем не могу сейчас думать. Измотался вконец.

Для Мэндрейка этот человек в горе был таким же противным, как и в радости. Он с трудом подавил раздражение, понимая, что несправедлив. Николас и в самом деле выглядел очень плохо, бледный, изможденный, у него действительно большое горе. Чтобы успокоить совесть, Мэндрейк принялся вместе с другими уговаривать Николаса пойти лечь поспать.

Вошла Херси.

— Миссис Комплайн немного успокоилась, но не может заснуть. Джонатан, у вас есть в доме аспирин?

Тот пожал плечами:

— Я аспирин никогда не принимаю. Поэтому не знаю, есть он или нет. Можно спросить у слуг.

Мэндрейк вспомнил о веронале, который забрал у доктора, и вытащил пузырек.

— Это веронал. Взял у Харта. Лекарство ему больше не понадобится, он принял, наверное, лошадиную дозу. Возьмите. Там на этикетке написано как и сколько принимать.

— Спасибо. Пойду дам ей, может, подействует.

Херси вышла и через несколько минут вернулась. Сообщила, что дала миссис Комплайн половину рекомендуемой дозы. Николас хотел пойти к ней, но леди Амблингтон сказала, что маму лучше сейчас не беспокоить.

— Она заперлась и, думаю, скоро заснет.

Мэндрейку пришлось для нее вновь пересказать разговор с Хартом. Херси задумалась.

— А что же эта мадам? Ей уже известно о случившемся, или она по-прежнему сладко спит, намазанная своим фирменным кремом?

— Если вы имеете в виду мадам Лиссе, — произнес Николас с вызовом, — я ей все рассказал, и она ужасно расстроена.

— Странно, — заметила Херси, — ведь это ее вроде впрямую не касается.

— Очень даже касается, — произнес Мэндрейк с суровым видом. — Ведь она жена Харта.

— Что?

— Они держали это в тайне, чтобы не повредить своему бизнесу. — Он посмотрел на Николаса. — Вы об этом знали?

— Нет, — вяло отозвался тот.

«Видимо, смерть брата его настолько потрясла, — подумал Мэндрейк, — что даже это известие он воспринял равнодушно».

И вообще семейное положение мадам и доктора никого из присутствующих особо не интересовало. Они поговорили об этом немного и вернулись к главному событию.

— Не могу понять, зачем он это сделал, — сказала Клорис. — Да, Билл грозился его разоблачить, но ведь мы и так все знали. Он что, надеялся и нас заставить замолчать?

— Да он просто ненормальный, — вздохнул Николас. — И возможно, его взбесил радиоприемник. Он вошел в курительную, чтобы просто наорать на Билла, как до того наорал на меня. А потом потерял голову и схватил первое попавшееся на глаза оружие и… — Голос Николаса сорвался на рыдания, и Мэндрейк в первый раз искренне его пожалел. — Я вел себя глупо, признаю. Но мне надоели его преследования. И откуда я мог знать, что за все расплатится бедный старина Билл? Откуда?

— Успокойся, Ник. — Херси посмотрела на него полными слез глазами. — Ты не мог этого знать.

— А может, все было иначе? — предположил Обри. — Харт вошел в курительную со стороны холла. Уильям сидел спиной к двери, склонившись к приемнику. Он видел только его плечи в мундире и затылок. А совсем недавно вы, Николас, заявили ему, что будете слушать радио когда пожелаете. А потом мы все, и Харт в том числе, слышали, как вы посоветовали брату идти спать. При этом комнату освещало только пламя камина. Надеюсь, вы поняли, к чему я клоню? Он нанес удар Уильяму, думая, что это Николас.

— Мой дорогой Обри! — воскликнул Джонатан. — Как славно вы все это представили! Очень логично. Наверное, так оно и было.

— Но он не так прост, как нам бы хотелось, — заметил Мэндрейк. — Поговорите с этим лакеем, Джонатан. Если он действительно видел, как Харт поднимался по лестнице, и потом этот лакей какое-то время оставался в холле, то у доктора есть алиби, которое очень трудно опровергнуть. Который сейчас час?

— Пять минут двенадцатого, — сказала Клорис.

— Слуги еще, наверное, не спят, Джо, — оживилась Херси. — Вызови его.

— Я поговорю с ним в гостиной слуг, — отозвался Джонатан.

— Нет, Джо, — возразила Херси. — Мы все должны присутствовать при твоем разговоре с Томасом. Потому что, если алиби Харта не удастся разрушить, каждый из нас окажется под подозрением.

— Дорогая моя, зачем громоздить такие нелепости? Ведь когда Уильям включил новости, мы все находились в этой комнате и никуда не выходили. Так что это дело рук Харта.

— Нет, — твердо проговорил Мэндрейк, — пока у него есть алиби. Вот вы, Джонатан, когда начались новости, выходили в холл. Там был Томас?

— Конечно, нет. В холле никого не было, а в будуаре выключен свет. Я зашел в туалет на первом этаже, а когда вернулся, холл был по-прежнему пуст.

— Так, может быть, то, что Харт говорил о Томасе…

— Да что это такое в самом деле? — воскликнула Херси. — Давайте же наконец спросим у самого Томаса.

Джонатану пришлось вызвать дворецкого Кейпера.

Он выслушал новость о неожиданной смерти одного из гостей, причем насильственной, со спокойствием, какое Мэндрейк видел у домашней прислуги в старых комедиях.

— Неужели такое случилось, сэр? — произнес он раз пять или шесть, меняя интонацию, а затем отправился искать Томаса.

Вскоре тот вошел в библиотеку. Бледный молодой человек с влажными вьющимися волосами. Было видно, что ему пришлось одеваться поспешно. Не все пуговицы на фраке были застегнуты. Очевидно, Кейпер ввел его в курс дела, поскольку он держался уверенно. На вопросы Джонатана отвечал четко и быстро:

— Да, я встретил доктора Харта в холле, когда нес напитки. Я увидел его еще из коридора. Да, он вышел из будуара, я в этом совершенно уверен. Свет там был выключен. А вот из-под двери курительной свет пробивался. Я не успел еще войти в библиотеку, когда доктор Харт достиг лестницы и стал включать настенные светильники. Когда я вышел из библиотеки, доктор уже поднялся на площадку, где дальше гостевые комнаты. Я задержался в холле. Запер входную дверь, подбросил поленьев в камин, навел порядок на столах.

— В курительной по радио передавали музыку, — сказал Мэндрейк. — Вы ее слышали?

— Конечно, сэр.

— Что это была за музыка?

— Как вы сказали, сэр?

— Вы узнали мелодию?

— Еще бы, сэр.

— Что значит «еще бы»?

— Потому что это была моя любимая вещь, сэр, «Веселые ноги».

— Но потом вы ушли?

— Нет, сэр, — смущенно проговорил Томас. — Я задержался там еще ненадолго.

— Зачем? — резко спросил Джонатан, начиная волноваться.

— Прошу меня извинить, сэр, но я…

— Что вы?

— Мне просто захотелось немного потанцевать. Уж больно ритм был зажигательный. Сам не знаю, что на меня нашло, сэр. У меня, наверное, тоже веселые ноги. Как заиграют что-нибудь классное, так они начинают танцевать. Вы уж меня извините, сэр. Но танцевал я, наверное, чуть больше минуты. Вскоре музыка закончилась.

— Понятно. — Ройал задумался. — Но танец был быстрый, ритмичный, и вы отдавались ему целиком?

— Похоже, что так, сэр.

— И может, в это время кто-то прошел по холлу, а вы не заметили?

— Нет, сэр, в холле никого не было. А потом музыка закончилась, начались новости, и я пошел в гостиную слуг. Но пока я находился в холле, туда никто не входил.

— А не могло случиться так, — проговорил Мэндрейк, — что пока вы танцевали, кто-то спустился по лестнице и вошел в курительную?

— Извините, сэр, но такого быть не могло, — ответил Томас, краснея. — Я танцевал как раз близко от двери в курительную, чтобы лучше слышать музыку, и этому человеку, если бы он шел туда, пришлось бы меня обходить. А незаметно сделать это было невозможно.

— Томас, — не сдавался Обри, — а если бы вам пришлось свидетельствовать в суде, вы бы поклялись на Библии, что с момента, как вы вышли из библиотеки, идо времени, когда отправились в гостиную слуг, в холле никого не было?

— Конечно, поклялся бы, сэр.

Джонатан вздохнул:

— Ну что ж, Томас, спасибо. Можете идти.

— А что, если Харт спустился в холл уже после ухода Томаса? — спросил Николас.

— Ничего бы у него не получилось, — ответил Мэндрейк. — Это же какую надо было иметь скорость, чтобы спуститься по лестнице, пересечь холл, не столкнувшись при этом с Джонатаном, совершить свое злодеяние и успеть унести ноги до того, как леди Херси вошла в курительную? — Мэндрейк нагнулся и сунул палец в ботинок. — Вот черт, у меня там вылез гвоздь. Извините, придется снять ботинок. Ходить невозможно. — Он снял ботинок, ощупал его внутри, осмотрел подошву и извлек из нее какой-то маленький предмет. — Представляете, канцелярская кнопка. Как она туда попала?

— Но ведь должно быть этому какое-то объяснение, — не унимался Николас. — Представляете, он там наверху лежит себе в постели и ухмыляется. Ведь каким-то образом ему удалось это проделать! Скорее всего — когда передавали новости. Но мне кажется, пробурчал что-то все-таки Билл. Вы говорите, что пробурчать мог любой, а я уверен, что это был Билл. Не знаю почему, просто чувствую.

— Тихо! — Херси вскинула руку. — Что это?

Все прислушались к непонятным звукам за окнами.

— Ничего особенного, — сказал Джонатан. — Просто пошел дождь.