Война. Мифы СССР. 1939–1945 Мединский Владимир
Попав в Берлин, Мюллер развернулся. По сегодняшней терминологии, он был технократом, идеалы нацизма его особо не манили, даже в НСДАП он вступил лишь в 1939 году, когда совмещать высокое положение в полиции с беспартийностью стало уж совсем неприлично. Его скромность в быту раздражала видных нацистов — Мюллер даже отказывался от спецпайка. К тому же тянул за собой старых дружков по мюнхенской полиции, тоже с «ошибками молодости» в виде охоты на наци. Был трудоголиком, никаких выходных, каждый день на работе допоздна, перед уходом, как правило, играл в шахматы с дежурным. Еще играл в футбол (рекордсмен чемпионатов мира и сборной Германии Герд Мюллер — ему не родственник, фамилия Мюллер — как у нас Иванов), любил лыжи и альпинизм. Такой, в сущности, человечный человек, симпатяга… на совести которого тысячи, сотни тысяч жизней.
P.S.
В самом конце войны — исчез. Растворился бесследно
По фильму, кабинет разведчика Штирлица находится в том же доме, что и кабинет контрразведчика Мюллера. Удобно ходить друг к другу в гости — по коридорам вдоль выставленных античных фигур охранников в черной форме. Но между логовом гестапо (IV управление РСХА) и зданием, где располагалась политическая разведка Шелленберга (VI управление), в действительности больше 10 километров. Разные концы Берлина. В гости не находишься.
Закадровый голос, представляя главарей «Третьего Рейха», раз за разом произносит «образование среднее». Звучит как приговор — вот, мол, остолопы безграмотные. В 70-е годы вуз (или хотя бы техникум) был советской нормой. Между тем доктор Геббельс действительно являлся доктором философии, защитил диссертацию в Гейдельбергском университете. Геринг окончил военное училище в Берлине. Гиммлер — худо-бедно, а дипломированный агроном. И даже Борман закончил какие-то сельскохозяйственные курсы.
Перед Нюрнбергским процессом американскими судебными психиатрами и военными психологами проводилось тестирование подследственных по армейским методикам и технологиям на основе теста «Векслер-Белльвю». Все испытуемые показали результаты, сильно превышающие средний уровень — 90/100 по 160-балльной шкале. Три лучших результата:
президент Рейхсбанка, рейхсминистр экономики (1934–37) и экономический советник Гитлера по перевооружению Германии Я. Шахт — 143 балла;
министр внутренних дел Австрии и рейхсминистр иностранных дел в последние дни войны А. Зейсс-Инкварт — 138 баллов:
гросс-адмирал, преемник Гитлера К. Дениц и рейхсмаршал, главнокомандующий люфтваффе Г. Геринг — 134 балла.
«Уровень интеллекта, граничащий с гениальностью»[331]. Выставлять немцев дураками в пропагандистских фильмах, которые снимались в Алма-Ате во время войны, — это было нормально. Через 30 лет после нее миф о главарях рейха как о недоучках и психопатах работал уже против нас. Получалось, что победили мы неполноценных дерганных недоумков, а это было совсем, совсем не так.
Всеми любимые выражения: «характер нордический, выдержанный» (или «нордический, стойкий», даже не знаю, что в этой своеобразной «табели о рангах» выше) и «беспощаден к врагам рейха», — просто придуманы создателями фильма. В нацистской Германии они не употреблялись. Хотя, уверен, они бы наци понравились.
Фломастеры в 1945-м… (Конечно, Штирлицу рисовать шаржи фломастером удобно, но они будут изобретены примерно в те же годы, когда Пиаф записала «Non, je ne regrette rien»).
Солнечные очки Штирлица, когда он идет на встречу к Борману, выдали бы полковника Исаева не меньше, чем волочащийся за спиной парашют и звезда Героя Советского Союза на груди. Ибо это были бы первые и единственные солнцезащитные очки в Берлине, к тому же в пол-одиннадцатого вечера.
Обручальные кольца у немцев на правой руке (а эти нехристи их носят на левой — до сих пор). И, конечно, никто бы не позволил Штирлицу без подозрений долгие годы оставаться завидным холостяком: карьерный эсэсовец обязан был иметь расово-чистую жену и плодить маленьких истинных арийцев.
Наконец, бессмертный совет всем хитрецам всех мастей — запоминается первое и последнее слово. «Теперь если кто-то спросит Рольфа, зачем к нему заходил Штирлиц, то тот ответит, что он заходил за снотворным». Снотворным! Это просто какое-то издевательство над людьми, работающими в состоянии хронического недосыпа. Когда где приткнешься, там и уснешь. (А по фильму все нацистские спецслужбы работают именно в таком бесчеловечном режиме — оно и понятно, идут последние недели войны). То есть Штирлиц мало того, что сам страдает бессонницей, так еще и предполагает, что те же проблемы у коллег. Лучше бы, право, попросил мазь от геморроя.
Ну и, конечно, натура… Это сейчас рижские сцены в фильме «Поп» снимались на самом деле в Праге, а в советские времена валюту не транжирили, Лондон и Цюрих ехали снимать в столицу советской Латвии. Был как-то недавно в Риге: теперь туристов из России там водят с экскурсиями на «самую знаменитую улицу советского кино». Именно там, в старом городе, на улочке Яуниела, находится тот самый дом с геранью, где профессор Плейшнер попал в засаду гестаповцев. Стоит ровно напротив резиденции Шерлока Холмса и Доктора Ватсона. Яуниела «сыграла» в их приключениях Бейкер-стрит, а в «Семнадцати мгновениях весны» она же стала цюрихской Блюменштрассе.
Шелленберг Вальтер (1910–1952)
Бригаденфюрер СС, глава политической и военной разведки Германии
Юноша-студент из хорошей семьи связался с нацистами и сделал головокружительную карьеру. На ее пике Шелленберг «сыграл» минимум в трех заметных советских фильмах — «Секретная миссия», «Щит и меч» и, конечно же, «Семнадцать мгновений весны».
В 34 года оказался в числе главарей Третьего Рейха. Всю войну то ли пытался установить, то ли уже поддерживал контакты с американцами. Был осужден как военный преступник в 49-м, но почему-то выпущен из тюрьмы уже через год. Умер в 1952-м от запущенной болезни печени. Мемуары Вальтера Шелленберга, которые у нас вы ходили под названием «Лабиринт», — чтение захватывающее. Мешает только то, что история их появления вызывает массу вопросов. Они прошли через очень многие руки (возможно, их и писавшие) и были опубликованы на английском языке в Лондоне лишь через 4 года после смерти автора. Если он, конечно, на самом деле — умер… Похороны Шелленберга якобы оплатила Коко Шанель. Да да, та самая, которая — духи. В глянцевой прессе любят писать о «трогательной» и «очень близкой» дружбе двух «Ш». Сомневаюсь. Вальтер все-таки был почти в два раза моложе Коко, и просто пытался через нее организовать неформальный контакт с Черчиллем. Считается, что эта операция (под игривым названием «Модная шляпка») провалилась. Одно время в Европу пришла странная мода на «гламурный нацизм» (Nazi chic) — эстетизацию атрибутов Третьего Рейха. «Близкий друг» старушки Шанель «красавчег» Шелленберг-Табаков подошел бы для этой выдуманной моды как никто другой. Если только не задумываться, чем на самом деле занимался этот с ног до головы вымазанный кровью и дерьмом циничный 30-летний эсэсовец
Что же касается основной интриги фильма, все правильно. Сепаратные переговоры США и Великобритании с немцами — никакой не миф.
В феврале 1945-го генерал Карл Вольф (Василий Лановой), командующий немецкими войсками СС в Италии, вышел на контакт с американской разведкой в Швейцарии. 8 марта он появился в Цюрихе, где встретился с руководителем разведки Алленом Даллесом (будущим директором ЦРУ). В середине марта в Швейцарию тайно отправились английский и американский генералы — Эйри и Лемнитцер, где состоялась их встреча с Лановым, тьфу — Вольфом. Речь шла о капитуляции немцев перед США и Англией и последующем сепаратном мире.
Когда Советскому правительству стало известно (от Штирлица) об этих секретных переговорах за нашей спиной, мы тут же изобразили бешенство:
«…в Берне в течение двух недель за спиной Советского Союза, несущего на себе основную тяжесть войны против Германии, ведутся переговоры между представителями германского военного командования, с одной стороны, и представителями английского и американского командования — с другой. Советское Правительство считает это совершенно недопустимым…»[332]
Черчилль и Рузвельт быстро смекнули, что Советы, чьи танковые армии уже рвались к Берлину, в этой ситуации безопаснее не дразнить, и дали отмашку немедленно переговоры свернуть. Попытка сепаратного мира с Германией за спиной СССР была сорвана.
Штирлиц, а точнее, Максим Исаев, а еще точнее — наши разведчики, ставшие его коллективным прототипом, не промышляли мелким шпионажем. Не передавали в Центр дайджест из ежедневных берлинских газет и интернета.
Они занимались тем, что называется «Большая тайная война».
И очень убедительно занимались.
Я солдата на фельдмаршала не меняю.
Самая известная фраза из фильма
Если запросить в Яндексе «освобождение», то первые предложенные ссылки будут касаться «освобождения от армии». В страшном сне не могли предвидеть такое создатели советской киноэпопеи о Великой Отечественной. Они-то все делали правильно — чтобы молодым ребятам всегда хотелось быть достойными своих дедов.
Пять серий, снятых под непосредственным кураторством ЦК, создали мощную мифологию, первым кирпичиком в которой было то, что эпопея начиналась прямиком с Курской битвы. Трагических поражений начала войны в массовом сознании более не должно было существовать.
Тем не менее, агиткой «Освобождение» никак не назовешь. На экране зрителей потрясало — как под Прохоровной горят десятки наших «тридцатьчетверок». Как героически гибнут советские солдаты на днепровском плацдарме. Как погибают герои в последней серии — вспомните страшную документальную сцену в берлинском метро.
Другое дело, что в сегодняшнем обдолбанном негативом массовом сознании киноистория о том, как великая страна шла к победе, воспринимается если не как коммунистическая пропаганда, то как неожиданное откровение.
«Советский солдат не насиловал немецких женщин и детей, он спасал их в затопленном Гитлером берлинском метро»[333], — делится откровением современный журналист.
Компьютерной графики в конце 60-х — начале 70-х еще не было, однако это не помешало создателям фильма сделать все возможное, чтобы война выглядела достоверно. Такой, как сами они ее помнили.
Вся творческая группа — фронтовики. Писатель Юрий Бондарев командовал батареей под Сталинградом. Соавтор сценария Оскар Курганов был фронтовым корреспондентом «Правды». Оператор Игорь Слабневич воевал в танковых частях, художник Александр Мягков — в пехоте. Режиссер Юрий Озеров встретил 22 июня 1941 года младшим лейтенантом и прошел всю войну от первого до последнего дня.
Мундир киношному Сталину пошил тот самый портной, что шил мундиры настоящему Сталину. Советское обмундирование для фильма попросту закупалось на армейских складах — оказывается, оно еще хранилось со времен войны.
Сейчас для кино взяли бы один картонный танк, подретушировали его на компьютере, а потом бы попросту клонировали его визуальный образ с помощью графики. Пои съемках «Освобождения» все было по-настоящему. На Львовском ремонтно-механическом заводе изготовили под заказ 10 «Тигров» и 8 «Пантер». Министерство обороны пополнило этот «панцер-дивизион» 150 современными советскими танками, которые перекрасили под немецкие и пустили на заднем плане. Современный батальный фильм редко задействует больше 100–150 статистов, остальное — или игнорируется (в дешевом кино), или дорисовывается (в высокобюджетном). На съемки «Освобождения» отрядили 3000 солдат.
Офицер, преподававший у нас в МГИМО военный перевод, рассказывал как-то о комичном эпизоде на съемке озеровских фильмов.
Он служил в ЦГВ — Центральной Группе войск — в Чехословакии, и их всей частью откомандировали поработать массовкой в помощь киношникам. Есть в Силезии старинный танковый полигон, огромный по площади овраг, со всех сторон окруженный холмами, где можно проводить учения с боевыми стрельбами. Вот на этом полигоне и провели наши офицеры весь день, «играя в войнушку». Получили удовольствие, ну, и устали, конечно. Отправились в ближайшую чешскую пивную отметить свой актерский дебют.
Тут нужно учесть два момента.
Во первых, немцы в Силезской области жили испокон веков, перед войной в 1938-м Гитлер эту область у Чехословакии отнял. После войны чувствуя за спиной Большого брата, чехословацкие власти всех немцев оттуда — в отместку — «смело», и грубо поперли. Однако брошенные немцами дома еще долго стояли пустые: простые чехи как-то все побаивались, что хозяева вернутся.
Второй момент — были наши офицеры, прямиком с полигона, все в саже и масле, облачены в запыленную форму вермахта. Такая им досталась доля, то есть роль.
А теперь представьте: в чешский трактир в нескольких километрах от границы с ФРГ распахнув дверь и чеканя подкованными сапогами шаг, вваливаются в запыленной мышиной форме с орлами немецкие солдаты… И тут — в шумной пивной на несколько мгновений — немая сцена, похлеще «Ревизора». Не донесенные до уст кружки… Замерший трактирщик… Обморок официантки… И всеобщий ужас в глазах: «Nemci se vratili!»[334]
Этот веселый (кому как, правда) момент запомнился моему военному преподавателю навсегда.
Для массовых военных сцен специально оборудовались штабы и прокладывалась связь. А фантастические по реализму сцены штурма Берлина — случай небывалый в истории кино — сопровождались уничтожением целого района тогдашней столицы ГДР.
«Как раз в это время затеяли реконструкцию одного из центральных районов Восточного Берлина. На месте старых зданий должны были появиться новые районы. Под съемки фильма отдали несколько совершенно безлюдных улиц. Ломать и взрывать дома можно было без всяких ограничений»[335].
В «Освобождении» действует 51 исторический персонаж. Вернулся на советский экран генералиссимус Сталин — ветераны приветствовали эту дань исторической правде. На экране впервые появился генерал Власов — в эпизоде с сыном Сталина Яковом (правда, имени генерала изменника в титрах не было, да и по фильму Власовым его не называли). Создавая образ, Озеров с большим трудом получил его фотографии из спецархивов.
Немецкий актер-антифашист Фриц Диц играл Гитлера по партийному заданию. Ранее из-за стопроцентного внешнего сходства эту роль ему приходилось исполнять у себя в театре, и Диц боялся, что после кино образ ненавистного фюрера «прилипнет» к нему окончательно (так, кстати, и случилось). Любопытно, что добиваясь портретной точности, создатели «Освобождения» отдали роль Черчилля клоуну, народному артисту СССР Юрию Дурову, представителю знаменитой династии клоунов и дрессировщиков.
Жукова на роль главного консультанта фильма не утвердили — маршал на тот момент еще оставался в полуопале. Но он передал Озерову рукопись своих «Воспоминаний и размышлений». Всего же штатных и нештатных консультантов у фильма было несколько сотен.
В общем, сделано было все возможное, чтобы достичь исторической точности, чтобы передать масштаб событий. С масштабом получилось на все 100. Нас избаловали технические достижения кино более позднего времени, но в те годы это был прорыв.
Собственно мифов в эпопее только два. Слова Сталина про сына: «Я солдата на фельдмаршала не меняю» (фильм первый) и его же: «Киев нужно взять 6 ноября, к годовщине Октябрьской революции» (фильм второй). Оба случая подробно разобраны выше. История про «фельдмаршала-солдата» отражала новый образ Сталина, и в целом — это не была неправда. Сталин вполне, по характеру своему — такое сказать мог. И уж точно бы так сделал — ни за что не поменял Якова Джугашвили на Паулюса, даже представься ему шанс.
Что же про «город к празднику» — так в коммунистическом сознании той эпохи предпраздничная «штурмовщина» воспринималась как что-то обыденное, скорее, образно отражала преданность идее…
Или вот еще совсем по мелочи. Генерал Шмидт докладывает Манштейну, что его 19-я танковая дивизия разгромлена — и стреляется. На самом деле застрелился генерал не демонстративно — у Манштейна, а где-то в полях под Харьковом, чтобы не попасть в русский плен. Ну и что? Дивизия-то его действительно была стерта в пыль.
Так что, пожалуй, с исторической точностью — в этом эпическом кино ничуть не хуже, чем с масштабами съемок. А вся мифология «Освобождения» сводится к тому, что Красная Армия на протяжении пяти серий последовательно и героически бьет достойного противника — гитлеровский вермахт.
Очень правдивая, признаем, мифология.
С чего начинается Родина?
Песня из фильма
Наш разведчик Александр Белов проникает сначала в армейскую разведку — Абвер, а потом — переходит в СС, где всячески пакостит изнутри фашистам, приближая нашу победу.
Имя киногероя (А. Белов) прозрачно напоминало псевдоним советского разведчика № 1 Рудольфа Абеля. Говорят, автора сценария даже специально познакомили с Абелем, для «консультаций по тексту». Впрочем, у разведчика А. Белова было несколько прототипов, включая легенду советской разведки — Александра Святогорова.
В 1968 году первые два фильма этой 4-серийной картины посмотрело в кинотеатрах более 68 миллионов (!) человек. «Щит и меч» стал абсолютным лидером проката. Один из молодых зрителей носил фамилию Путин.
В. В. Путин: «В Ленинграде есть Академия гражданской авиации — я туда всерьез собирался. Литературу читал, какой-то журнал даже выписывал. Но потом книги и фильмы типа „Щит и меч“ сделали свое дело. Больше всего меня поражало, как малыми силами, буквально силами одного человека, можно достичь того, чего не могли сделать целые армии. Один разведчик решал судьбы тысяч людей. Так, во всяком случае, я это понимал.
И уже никакая Академия гражданской авиации меня больше не интересовала. Я свой выбор сделал»[336].
В общем, этим про значение фильма — и других таких же — все сказано. Служить Отечеству, отдавая все силы, при этом — не будучи «винтиком системы», а «решая судьбы тысяч людей», — вот к чему призывало это кино. Разведчиками становились единицы, но миллионы — получали правильное направление в жизни.
Саундтрек — песня «С чего начинается Родина» в исполнении Марка Бернеса — проходила через весь фильм, густо заселенный всевозможными гадами-нацистами, и на контрасте особенно брала за душу.
Небольшие неувязки общей картины не портили. Да и были объяснимы — про войну тогда знали намного больше, чем сейчас, а про нацистскую Германию — несравнимо меньше. Вот, скажем, совещание у Гитлера оформлено как светский раут, хотя на самом деле фюрер культивировал спартанский стиль — все по делу, ничего лишнего.
Эсэсовцы в 1944–45 годах продолжают разгуливать в знаменитой черной форме. В действительности еще в 1943 году она была окончательно заменена на пепельно-серую. Эта странная ошибка проходит красной, пардон, черной нитью через все советское кино. Думаю, в «Штирлице» немцы не выглядели бы такими красавцами, будь историческая правда соблюдена. И напоминали бы они не подтянутых персонажей садомазохистского порно, а, скорее, обычных затравленных штабных крыс.
В этом киносериале у советского разведчика с оперативным псевдонимом «Вихрь» тоже было два прототипа — Евгений Березняк и Алексей Ботян.
В фильме наши разведчики ценой своей жизни спасают от уничтожения гитлеровцами польский Краков. В последних кадрах весь отряд погибает, буквально за минуту до подхода советских танков. На самом деле вся группа разведчика Березняка осталась в живых.
Ботян Алексей Николаевич (р. 1917)
Советский разведчик, Герой России
Один из прототипов майора «Вихря», живая легенда и гордость Службы внешней разведки. Унтер-офицер польской армии, воевал с немцами в 1939 году. Потом перебрался на советскую территорию, в Белоруссию (сам он — белорус). Устроился на работу школьным учителем, но был призван на службу в органы НКВД. В ноябре 41-го заброшен в немецкий тыл во главе диверсионной группы. За взрыв комиссариата на Житомирщине (тогда погибло 80 немецких офицеров) представлен к званию Героя Советского Союза. Но стал он Героем России — и только в 2007-м. И за другую диверсию: его группа ликвидировала склад взрывчатки, предназначенной для уничтожения Кракова. Войну закончил на территории Чехословакии, потом «неоднократно выезжал в заграничные командировки в различные европейские страны для выполнения сложных и ответственных заданий». До сих пор встречаясь с молодежью, заслуженный пенсионер об этих загранпоездках ничего не рассказывает
Из докладной записки министру обороны от 16 апреля 1965 года «14 августа 1944 года по заданию разведывательного отдела штаба 1-го Украинского фронта была выброшена в тыл противника в район г. Краков (Польша) и активно действовала по 23 января 1945 года разведывательная группа „Голос“ в составе командира группы рядового (ныне капитана запаса) Березняка Евгения Степановича, помощника командира группы лейтенанта (ныне капитана запаса) Шаповалова Алексея Трофимовича и радистки младшего сержанта Жуковой Аси Федоровны (ныне старший лейтенант медицинской службы Церетели А. Ф.)»[337].
Узнали героев «Майора Вихря»?
Правда, Березняк после выполнения задания оказался в фильтрационном лагере для проштрафившихся разведчиков — настолько невероятными показались командованию его приключения. Но потом завербованные им немцы показания Березняка подтвердили — и обошлось. В 1965 году ему присвоили высшую награду Польши — крест ордена «Виртути Милитари». В 2001-м — звание Героя Украины с вручением медали «Золотая Звезда». В 2007-м — российский орден «За заслуги перед Отечеством». За спасение Кракова.
И второй прототип «Вихря», командир действовавшей в окрестностях Кракова разведгруппы Алексей Ботян тоже пережил войну. Ему удалось уничтожить склад взрывчатки, предназначенной для подрыва города. В 2007 году полковнику в отставке Алексею Николаевичу Ботяну было присвоено звание Героя Российской Федерации с вручением медали «Золотая Звезда» — за спасение Кракова. «Виртути Милитари» у него тоже есть.
Вот то, о чем мы не раз и не два говорили выше. Реальных прототипов героев на войне было больше, чем нам порой кажется, и чем принято считать.
И гораздо больше, чем вмещается в кино.
Майора «Вихря» Юлиан Семенов писал прямо с натуры, со своего друга Овидия Горчакова. Не просто взял его внешность и характер, — Горчаков тоже был руководителем разведгруппы в Польше, и в Германии.
Кавалер ордена Отечественной Войны I степени и «Виртути Милитари», Горчаков после войны стал писать документальные книги. По одной из них, посвященной партизанам Брянских лесов, и был снят первый советский 4-серийный телефильм. Вот, оказывается, как все хорошо начиналось с сериалами на нашем телевидении.
Небольшой поселок Сеща в Брянской области. Во время войны здесь был секретный немецкий военный аэродром. Всего 350 километров лету до Москвы — стратегически важный объект. Охранялся он и маскировался в соответствии со своим значением — 180 зениток, 4 тыс. солдат охраны, поблизости — ложный аэродром с макетами самолетов. И все-таки наши немцев в Сещи разбомбили. В один из налетов советской авиации потери люфтваффе составили 96 самолетов!
Война, любовь, голубой экран… Эффект был невероятный
Тому, как подпольщикам и партизанам удалось разведать и передать данные об особо охраняемом аэродроме, и посвящены 4 серии фильма, демонстрировавшиеся по Центральному Телевидению в 1965 году. Кстати, тогда еще не придумали делать серии по 48 минут и клепать их, по штуке в день, как консервные банки. Рекламы тоже, естественно, никакой — что сейчас допускается только в дни национального траура и по самым большим праздникам. Телезрители в 1965-м получили четыре полноценных картины продолжительностью час двадцать каждая.
Невиданный жанр — да еще в таком мощном формате — потряс страну. Про Сещинское интернациональное подполье — в нем участвовали поляки, работавшие на аэродроме, — теперь знал каждый. По требованию граждан, его организатору — и героине сериала — Анне Морозовой было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).
Все было очень достоверно, Фильм снимался к 20-летию Победы, воспоминания о войне были еще свежи, а сценарий доводился по свидетельствам непосредственных участников событий.
И сегодня в Сеще — аэродром
Но верхом достоверности стал такой эпизод. Командир партизанской бригады Федор Данченков, изображенный в фильме, всю войну отходил в кожаном пальто. Как-то умудрился его сохранить. И сам привез его на съемочную площадку, чтобы передать для съемок молодому актеру. Сниматься в кожанке своего героя для актера, видимо, было как для чекиста — стрелять из личного пистолета Дзержинского.
Про реквизит создатели фильма рассказали и такую историю. «Партизаны одеты были в основном в немецкое обмундирование, которое добывали в боях. Своя „одежка“ (гражданская, красноармейская форма) в „экстремальных“ лесных условиях быстро снашивалась, и заменить ее можно было только на трофейную форму.
Данченков вспоминал о связанном с этим курьезном эпизоде, едва не закончившемся плачевно. В расположение его бригады прибыл с небольшой группой офицеров командующий армией генерал-полковник Болдин и попросил построить бойцов. Данченков приказал дать сигнал на построение, и партизаны стали выскакивать из самых разных мест: из-за деревьев, кустов, из ям, но все в немецком обмундировании. Сопровождающие генерала схватились за оружие, решив, что попали в хитро расставленную немцами ловушку. Но все обошлось»[338].
В 1969 году телефильм «Вызываем огонь на себя» выпустили в кинотеатры. То есть случилось прямо обратное сегодняшней общепринятой практике, когда ТВ для фильма — второй экран.
И ведь пошел зритель. Ибо это было — настоящее кино.
Около отцовского плеча вырастет тот, который, повзрослев, сможет все вытерпеть, все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его Родина.
Михлил Шолохов
Шолохов — он Шолохов и есть. Эталон. Бондарчук — он и есть Бондарчук. Великий писатель написал рассказ, а великий режиссер снял по нему выдающееся кино.
Сюжет фильма — судьба русского солдата Андрея Соколова. Прошел бои и плен, потерял жену и детей. Подобрал мальчонка-сироту, у которого тоже никого не осталось. Пожалел, сказал ему, что он его настоящий отец, взял его жить с собой. Вот и весь сюжет. Сколько в дымном следе от войны похожих судеб?
«Иной раз не спишь ночью, глядишь в темноту пустыми глазами и думаешь: „За что же ты, жизнь, меня так покалечила? За что так исказнила?“ Нету мне ответа ни в темноте, ни при ясном солнышке… Нету и не дождусь!»
Фильм «Судьба человека» впервые показал героический образ советского военнопленного. Одержавшего моральную победу над нечеловеческими условиями, в которых оказался. Вот этот эпизод — почти целиком.
Начальник лагеря хотел Соколова расстрелять, а потом решил поиздеваться — напоследок. «Он постоял, подумал, а потом кинул пистолет на стол и наливает полный стакан шнапса, кусочек хлеба взял, положил на него ломтик сала и все это подает мне и говорит: „Перед смертью выпей, русс Иван, за победу немецкого оружия“.
Я было из его рук и стакан взял, и закуску, но как только услыхал эти слова, — меня будто огнем обожгло! Думаю про себя: „Чтобы я, русский солдат, да стал пить за победу немецкого оружия?! А кое-чего ты не хочешь, герр комендант? Один черт мне умирать, так провались ты пропадом со своей водкой!“
Поставил я стакан на стол, закуску положил и говорю: „Благодарствую за угощение, но я непьющий“. Он улыбается: „Не хочешь пить за нашу победу? В таком случае выпей за свою погибель“, А что мне было терять? „За свою погибель и избавление от мук я выпью“, — говорю ему. С тем взял стакан и в два глотка вылил его в себя, а закуску не тронул, вежливенько вытер губы ладонью и говорю: „Благодарствую за угощение. Я готов, герр комендант, пойдемте, распишете меня“.
Не он смотрит внимательно так и говорит: „Ты хоть закуси перед смертью“. Я ему на это отвечаю: „Я после первого стакана не закусываю“. Наливает он второй, подает мне. Выпил я и второй и опять же закуску не трогаю, на отвагу бью, думаю: „Хоть напьюсь перед тем, как во двор идти, с жизнью расставаться“. Высоко поднял комендант свои белые брови, спрашивает: „Что же не закусываешь, русс Иван? Не стесняйся!“ А я ему свое: „Извините, герр комендант, я и после второго стакана не привык закусывать“…
Наливает мне комендант третий стакан, а у самого руки трясутся от смеха. Этот стакан я выпил врастяжку, откусил маленький кусочек хлеба, остаток положил на стол. Захотелось мне им, проклятым, показать, что хотя я и с голоду пропадаю, но давиться ихней подачкой не собираюсь, что у меня есть свое, русское достоинство и гордость и что в скотину они меня не превратили, как ни старались.
После этого комендант стал серьезный с виду, поправил у себя на груди два железных креста, вышел из-за стола безоружный и говорит: „Вот что, Соколов, ты — настоящий русский солдат. Ты храбрый солдат. Я — тоже солдат и уважаю достойных противников. Стрелять я тебя не буду. К тому же сегодня наши доблестные войска вышли к Волге и целиком овладели Сталинградом. Это для нас большая радость, а потому я великодушно дарю тебе жизнь“».
Комендант-садист дважды ошибся. Явно считал «русс Ивана» алкоголиком — как и всех этих русишшвайнов (Соколов еще до войны бросил пить). А Сталинградом немцы в тот день не овладели. И не овладели им никогда, только потеряли в приволжских степях и в самом городе полтора миллиона человек.
Великой победе под Сталинградом предшествовала никому не известная победа Андрея Соколова.
- Бьют дождинки по щекам впалым,
- Для вселенной двадцать лет — мало.
- Даже не был я знаком с парнем,
- Обещавшим: «Я вернусь, мама…»
Эту знаменитую картину поначалу даже не хотели запускать в производство. Хрущев требовал от творческой интеллигенции не копаться в прошлом, а создавать произведения о героях современности.
«На „Мосфильме“ состоялось открытое партийное собрание. На этом собрании наш сценарий был подвергнут серьезной критике. „Партия призывает нас снимать современные фильмы, а некоторые режиссеры работают над историческими сюжетами. Например, Чухрай. Он снимает фильм опять о войне“. Я защищался.
— Еще не высохли слезы вдов, еще у меня открываются раны. А для вас Великая Отечественная война — далекая история. Стыдитесь! — говорил я»[339].
Фронтовик, четыре ранения, воздушно-десантные войска, Сталинград — режиссер Чухрай верил в свою правоту. Ранее он побывал со своим первым фильмом «Сорок первый» в Каннах — там ему дали приз за лучший дебют. Окрыленный успехом, Чухрай замыслил амбициозный проект: он решил рассказать миру НАШУ правду о войне.
У Чухрая вообще получались самые невероятные проекты. При Брежневе его творческое объединение было на хозрасчете (в порядке эксперимента, конечно), и создатели фильмов получали — невероятно — процент с проката. Это была чисто американская система и это были серьезные деньги.
«Баллада о солдате» — первый отечественный фильм о войне, снятый с учетом требований зарубежного проката.
С расчетом на будущий киноэкспорт, режиссер местами сознательно отступал от исторической точности. Так у солдат 1942 года появились погоны.
«Снимая картину для советского зрителя, я втайне надеялся, что ее увидят и за рубежом, в странах, через которые наша армия гнала фашистскую нечисть. А вдруг люди, видевшие советских бойцов уже в новой форме, заметив на форме героя петлицы, не смогут совместить эти два образа? Нет, скажут, нас освобождали не эти… Вот почему мы одели Алешу в форму конца войны».
Алеша прошел по фестивальным экранам всего мира
Были и другие отступления от исторической точности. В ее начале отпуска солдатам не давали почти никогда, а все действие фильма строится на том, что главный герой Алеша Скворцов едет с фронта в деревню к маме, встречая по пути разных людей и помогая им. Отпуск он получил за то, что подбил два немецких танка. Этот эпизод в самом начале — единственная военная сцена в «Балладе о солдате». Это был, наверное, первый фильм о войне, в которой боевые действия сознательно не показаны.
Необычный фильм кинематографическое начальство пустило вторым экраном, по провинции, но народ стал на него буквально ломиться, и об этом узнали в Москве. «Балладу о солдате» посмотрел Хрущев, картина ему понравилась… Снова в Канны и снова — приз, даже два — «За лучший фильм для молодежи» и «За высокий гуманизм и исключительные художественные качества».
«Баллада о солдате» — самый титулованный советский фильм на международном уровне. 101 премия, включая такие экзотические, как «Серебряное сомбреро» в Мехико или «Варшавская сирена» в Польше.
Мечта молодого тогда Чухрая сбылась: бывший десантник-парашютист устроил индивидуальный прорыв советского военного кино за рубеж.
Глава 2
Производство киностудии Сталин-фильм
Однажды на приеме в Кремле Сталин шутливо спросил у Любови Орловой:
— Муж не обижает?
— Нет, товарищ Сталин, — улыбнулась Орлова. — Совсем не обижает…
— Ну, глядите… Если будет обижать, мы его повесим!.. — тоже улыбнулся Сталин
— Да за что, товарищ Сталин?! — шутливо поддержал разговор супруг звезды, кинорежиссер Александров.
Сталин покосился на него и мрачно пояснил:
— За шею.
Исторический анекдот
До сих пор у нас шел как бы «обратный отсчет» — мы с вами, читатель, углублялись в прошлое сначала российского, потом советского кино о войне. И вот — достигли сталинского периода. А это такой стальной монолит киномифологии, что достоин, пожалуй, отдельной главы.
Если бы эти слова историка кино Федора Раззакова не были слишком длинными, я бы вынес их в эпиграф к главе: «Единственным массовым средством развлечения для многомиллионной армии советских трудящихся оставалось кино, которое и в самом деле было густо замешено на мифологии, создавая в противовес голливудской „американской мечте“ свою мечту — советскую. Как работала эта „мечта“, сегодня всем хорошо известно: она способствовала превращению СССР в мировую сверхдержаву и помогла выстоять стране в жесточайшей войне»[340].
- Если завтра война, если враг нападет,
- Если темная сила нагрянет, —
- Как один человек, весь советский народ
- За свободную Родину встанет.
Наше представление о сталинском кинематографе крайне примитивно. Вспомним два-три однообразных фильма (знатоки — с десяток) — и все. А это был настоящий большой мир, который просто остался далеко в прошлом.
Знали ли вы, например, что еще в 1935 году у руководителей нашего кино была идея создать на юге СССР «свой советский Голливуд» — настоящий огромный киногород? Выбирали место (или Абхазия, или Алушта в Крыму), просчитали даже бюджет строительства (500 миллионов), а главное, идею поддержал Сам. Сталин выразился в том смысле, что нужно больше картин хороших и разных, а то противно, когда во всех кинотеатрах идет месяцами одна и та же. И посмотреть вечером на даче — нечего…[341]
Уже тогда киношники любили самодовольно повторять, что главное развлечение советского народа приносит в казну почти столько же денег, сколько водка. В конце 30-х кино давало около 400–500 миллионов рублей прибыли в год. Увы, в конце концов от идеи «Голливуда в Крыму» пришлось отказаться — мир скатывался в войну, стало не до того, а свободные средства нужны были на армию[342].
Важнее всего, решили, — тратить деньги на пропагандистские фильмы о Красной Армии.
«Выпуск фильмов на военную тему (они назывались „оборонными“) был поставлен на поток именно после 1936 года. Причем инициатива их выпуска исходила не столько от Сталина, сколько от самих кинематографистов. Еще в январе 1935 года на Всесоюзном творческом совещании работников советской кинематографии режиссер Александр Довженко заявил следующее:
„Я не раскрою здесь никакой военной тайны, если буду утверждать, что через несколько лет у нас может быть война. Будет огромная мировая война, участниками которой мы обязательно должны быть. Нужно готовить наше оружие к бою… Прежде всего нужна заблаговременная подготовка, внутренняя мобилизация знаний о войне, изучение материалов. Вот почему я утверждаю, дорогие друзья, я призываю вас всех к утверждению оборонной тематики“»[343].
В странном — полуигровом, полудокументальном — фильме 1938-го года «Если завтра война» практически в открытую говорилось о том, кто собирается на нас напасть. Начальные титры не оставляли сомнений — «три державы» (читай Германия, Италия, Япония), «фашистский агрессор». Фашистами тогда могли назвать кого угодно — хоть Польшу, хоть Финляндию, но главным фашистом считалась, конечно, гитлеровская Германия.
Фильм очень понравился наркому Ворошилову, а самым интересным в нем были съемки с реальных маневров. В общем, советский народ в очередной раз убедился, что от Москвы до Британских морей — Красная Армия всех сильней.
В 1939-м вышли «Трактористы», фильм вроде бы о любви (конечно, на идеологически-правильном колхозном фоне). Эта картина подарила народу сразу две знаменитые песни — «Трех танкистов» и «Марш советских танкистов»:
- Гремя огнем, сверкая блеском стали,
- Пойдут машины в яростный поход,
- Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин,
- И первый маршал в бой нас поведет.
Многомудрые киноведы сегодня вокруг этого кино строят парадоксальные концепции. Вот, например, почитайте и прослезитесь: «Фильм Пырьева „Трактористы“ интересен тем, что картина мира в нем как бы раздваивается. Став воспроизведением утопической картины зажиточной колхозной жизни, свойственной лиминарию, фильм в то же время свидетельствует о прорыве в эту утопию активного пассионарного начала.
Потому герои здесь постоянно ощущают себя в ситуации перехода между танком и трактором, миром и войной. Лейтмотивы постоянно врезающихся в действие песен (о том, что самураи переходят границу и если наступит суровый час войны, герои будут готовы пойти в атаку) вносят в фильм активный пассионарный заряд. Кадры с тракторами, бороздящими мирные степи, переходят в кадры танковых атак.
Такое раздвоение… удивительно точно передает психологический синтез лиминарной и пассионарной стихий, свойственный психологии массы этого времени»[344].
Неслабо сказано: «Психологический синтез лиминарной и пассионарной стихий, свойственный психологии массы».
Впрочем, если не полениться да вдуматься, все правильно написано.
В 1940 году лидером проката стала военно-патриотическая лента «Истребители». 27 миллионов зрителей.
Несложно обозвать все эти фильмы «шапкозакидательскими», но, думаю, это подход несколько упрощенный. В этом предвоенном кино было немало полезного. Во первых, оно позволило людям меньше беспокоиться за будущее. Это был особый, присущий тому историческому моменту гуманизм — дать возможность жить спокойно, не терзаясь, не накручивая себя психически, а с уверенностью ждать неизбежного.
А во-вторых, именно эти оптимистичные, радостные фильмы закладывали основы той психологии победителей, которой предстояло раскрыться в годы Великой Войны.
Сталинское кино было забюрократизировано до невозможности. Каждый вложенный рубль подлежал строгой отчетности. Многоступенчато утверждалась любая деталь сценария, кинопроб, отснятого материала… Это была такая же жестко планируемая отрасль социндусгрии, как и любая другая.
Как и вся советская промышленность, с началом войны кинематограф был быстро и успешно эвакуирован. Из Москвы «фабрика красных грез» переехала в Алма-Ату. Там «Мосфильм» слился с «Ленфильмом», образовав Центральную объединенную киностудию (ЦОКС). Кинематографистов также приняли Ташкент (столица советского Узбекистана не была главным городом советского кино военных времен, хотя так почему-то принято считать), Тбилиси, Баку, Ашхабад.
Эвакуация шла планово — съемочными группами. С «Мосфильма» сначала уехала «Машенька», следом за ней — «Парень из нашего города». На новом месте звезды кино обжились не сразу. Актриса Лидия Смирнова («Моя любовь», «Парень из нашего города», «Она защищает Родину») рассказывала: «Я почему-то очень хорошо помню Пудовкина. У него в руках авоська, а в ней буханка черного хлеба, который он пытался на что-нибудь выменять или продать, как и все остальные…» И это Всеволод Пудовкин — влиятельнейшая фигура нашего кино, многократный лауреат Сталинских премии. Но вскоре все более-менее наладилось: и с бытом, и с творчеством, да и особого выбора у звезд не было: вывезли вас из-под бомбежки, теперь — арбайтен.
В павильонах крошечной Алма-Атинской кинофабрики бал правил т. н. «короткий метр» — короткометражные художественные фильмы, входившие в «Боевые киносборники». Первый такой сборник демонстрировался в армии уже в августе 41-го. Это были молниеносно отснятые короткие сиквелы, в которых популярные герои предвоенного кино — Чапаев, Максим, Щорс — вновь вернулись на экран, обычно — в исполнении тех же актеров. Образы советской мифологии теперь служили новым целям, новые сюжеты были о войне. Любовь Орлова снова разъезжала на разбитом велосипеде в роли Стрелки из картины «Волга — Волга». Но теперь она развозила письма от фронтовиков, став ведущей «Боевого киносборника № 4».
Кинозвезды военного времени — в касках. У солдат, побывавших на передовой, боевые сцены в «Двух бойцах» вызывали улыбку. Но фильм бойцы все равно любили
Появились киноновеллы, основанные на реальных событиях. Например, советский вариант Ивана Сусанина — фильм «Пир в Жирмунке», сюжет которого был взят прямиком из сообщений Совинформбюро.
Все, кто мог держать в руках оружие, ушли из Жирмунки в партизаны. Лишь пожилая Прасковья осталась в деревне. Когда немцы входят в деревню, она встречает их хлебом-солью, накрывает на стол. Только еда — отравлена. Прасковья, чтобы не вызвать подозрений, ест вместе с врагами. И умирает вместе с ними.
Как только наладили выпуск полнометражных картин, выпуск киножурнала был прекращен. Свою боевую задачу он выполнил — хоть как-то, чем-то помог советским людям психологически пережить страшное начало войны.
Теперь герои «короткого метра» мигрировали в большое кино.
Колхозный повар Антоша Рыбкин хотел попасть в разведку, но остался на фронте при своей прежней специальности. Это сюжет из «Боевого киносборника». А вот уже ему посвящен целый большой фильм — «Антоша Рыбкин» (1942). Перед атакой на село проводится отвлекающий маневр — концерт фронтовой бригады. Повару Антоше поручают подменить не достающего артиста, облачают его в мундир немецкого ефрейтора, а он (ведь мечтал раньше быть в разведке, а не на полковой кухне!) на свой страх и риск пробирается в тыл противника и помогает нашим освободить село. Сюжет у этой фронтовой комедии, конечно, от реальности далек. Но находчивый герой красноармейцам нравился, давал солдатам психологическую разгрузку между боями, на часок — отвлекал от страшной реальности.
Бравый солдат Швейк сначала появился в «Боевых киносборниках», а в 1943 году — и на «полном метре», в картине «Новые похождения Швейка (Солдатская сказка)».
«Секретарь райкома» (1942), «Она защищает Родину» (1943), «Радуга» (1944), «Нашествие» (1945), «Человек № 217» (1945)… Их смотрела вся страна.
«С 1944 года в СССР был практически восстановлен довоенный прокат. В том году среди самых кассовых картин значились следующие: „В шесть часов вечера после войны“ Ивана Пырьева (26 миллионов 100 тысяч зрителей), „Радуга“ Марка Донского (23 миллиона 600 тысяч), „Зоя“ Лео Арнштама (21 миллион 870 тысяч), „Сердца четырех“ Константина Юдина (19 миллионов 440 тысяч), „Кутузов“ Владимира Петрова (17 миллионов 730 тысяч), „Небо Москвы“ Юлия Райзмана (15 миллионов 570 тысяч)»[345].
Сегодня эти фильмы практически не известны, что несправедливо. Они — такая же наша история, как и сражения Великой Отечественной. Но их редко показывают по телевидению — или просто никогда. Мне всегда казалось, что нужна специальная телепрограмма, посвященная нашему историческому и, в частности, военному кино. Пусть бы ее вел популярный в стране человек, скажем, Михаил Задорнов. Телезритель «шел бы на Задорнова», а встречался с Историей и Памятью.
Фильму «Два бойца» (1943) везет чуть больше — его еще можно иногда увидеть по ТВ. При том, что как раз это кино особенно далеко от фронтовых реалий. Об этом писал еще Пудовкин в «Правде» от 6 октября 1943 года:
«В картине имеются отдельные недостатки — боевые эпизоды сняты авторами несколько наивно. Немцы, например, наступают в фильме густой толпой и покорно падают всем подразделением от первой очереди советского пулемета…»
Однако правда настоящей фронтовой дружбы героев заставляет зрителей и сегодня, как почти 70 лет назад, верить этому фильму. А когда одессит Аркадий Дзюбин поет «Темную ночь», все становится на свои места.
Условность окончательно превращается в реальность. Искусство, одним словом.
Первый «Оскар» в советском кино получил, вопреки всеобщему заблуждению, не Бондарчук, и не Владимир Меньшов.
Его получил фильм о том, как «мы вырыли немцу могилу в туманных полях под Москвой». Это строчки из «Марша защитников Москвы», — саундтрэка, выражаясь современным языком, к документальному фильму Леонида Варламова и Ильи Ковригина «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой». Фильм был отмечен высшей премией Американской киноакадемии в начале 1943 года.
Еще один «Оскар» достался продукту советского военного кинематографа — ленте «Радуга» (1944)[346].
Это сегодняшний российский кинокритик и даже председатель их славной гильдии может бросаться в эфире словами, как гнилой картошкой[347]:
«„Радугу“ вообще нельзя оценивать с реалистической точки зрения, потому что там происходит просто полный бред с реалистической точки зрения. Люди просто жертвуют собой, с точки зрения целесообразности, совершенно бессмысленным образом. Доминировала своеобразная психология, которая была хорошо сформулирована в одном из военных фильмов про оборону Крыма: мы утопим врагов в нашей крови. Безоглядная и ничем не ограниченная жертвенность посылалась с экрана в народ. Власть требовала жертв».
Почему-то только у американцев — и простых, и самых высокопоставленных — эта картина во время войны вызывала совсем другие мысли и чувства. «Радугу» показали в дипкорусе в Москве. После просмотра к режиссеру Марку Донскому подошел американский посол:
«— Господин Донской, — сказал Гарриман, — ваша картина очень взволновала меня. Вы не станете возражать, если мы покажем ее президенту Рузвельту и американскому народу?
Советское правительство положительно отнеслось к просьбе посла. Копию картины отправили в Америку».
Телеграмма Президента США Рузвельта — Донскому:
«Дорогой господин Донской! В воскресенье в Белом доме смотрели присланный из России фильм „Радуга“. Я пригласил профессора Чарльза Болена переводить нам, но мы поняли картину и без перевода. Она будет показана американскому народу в подобающем ей величии».
«Советские дипломаты, работавшие в то время в США, рассказывали, что в кинотеатрах, где шла лента Донского, были устроены призывные пункты. „Радуга“ производила такое сильное впечатление на людей, что американцы тут же записывались добровольцами на фронт. К столам армейских офицеров выстраивались очереди…»[348]
Американцы уходили добровольцами на войну после просмотра русского фильма! Того самого, что «полный бред».
Сталин кино любил. Любил посмотреть, любил пообсуждать. Любил видеть на экране себя любимого. Сталин появлялся на экране постоянно — обычно в исполнении актера Михаила Геловани. Так часто, что сталинских премий у постоянного исполнителя роли Сталина было аж четыре штуки[349].
Только вот когда война закончилась и, казалось, жить бы теперь всем да радоваться, каждый выходной — ходить в кино, Сталин почему-то взял, да и «секвестировал», словами Чубайса, советскую киноиндустрию. Людей пачками увольняли с киностудий, отправляли на стройки и на производство.
Наступило «время малокартинья». В 1946 году на экраны вышло 23 новых фильма, в 1948-м — 15 картин, в 1950-м — 13, а в 1951 — и вовсе только 9.
К причинам я вернусь несколько позже, а пока — как выглядело «военное послевоенное» кино в зеркале статистики.
Два первых мирных года и лидерами проката становились фильмы мирные — «Без вины виноватые» (28,91 млн зрителей) по Островскому и «Каменный цветок» (23,17 млн) по уральским сказам Бажова.
1947 год — «Подвиг разведчика» (22,73 млн — лидер проката). Этот фильм обозначил новый тренд — теперь самый большой зрительский интерес вызывали ленты о военных приключениях.
1948 год — «Молодая гвардия» (42,4 млн — очередной рекорд советского кинематографа), «Повесть о настоящем человеке» (34,4 млн), «Третий удар» (22 млн)… У всех трех фильмов твердая фактическая основа.
1-й — подвиг подпольщиков-молодогвардейцев в шахтерском городке Краснодоне.
2-й — судьба летчика Маресьева, продолжившего летать, лишившись обеих ног.
3-й — военная операция в Крыму.
Съемки казни молодогвардейцев проходили у той самой шахты, куда после ареста их сбросили немцы. На съемки допустили родственников погибших героев. Когда молодой актер, игравший Олега Кошевого[350], произносил прощальную речь, люди рыдали, матери падали в обморок.
В истории о возвращении Алексея Мересьева (в фамилии летчика изменена буква — потом так же поступили в фильме «В бой идут одни старики») один эпизод, не предусмотренный сценарием, родился прямо во время встречи актера, которому предстояло играть главную роль, с прототипом героя фильма.
Из дневника Павла Кадочникова: «Алексей, первым преодолев смущение, заговорил: „Я ведь знаю, что вас интересует больше всего“. Я был удивлен, потому что не успел сказать ему и двух слов. „Вас интересует, очевидно, больше всего, как мне удалось преодолеть… врачебную комиссию, и доказать, что я физически здоровый человек?“
И вдруг неожиданно для меня Алексей Петрович мягко и свободно встал на стул и продолжал: „Я ему говорю…“ „Кому?“ — переспросил я. „А председателю комиссии, разве это не ноги? Разве не тренировка?“ — И звонко похлопав по протезам, Маресьев спрыгнул со стула. Так в кинокартине родилась сцена „приемная комиссия“. Ее никто не выдумал, она настоящая»[351].
«Третий удар» — монументальное кино, в котором с документальной точностью воспроизведена операция наших войск по уничтожению весной 1944 года 17-й немецкой армии в Крыму. Ключевой эпизод этого старого фильма — штурм севастопольской Сапун-горы. Даже современные специалисты по кино говорят, что с точки зрения показа батальных эпизодов фильм стал совершенно новым словом — позволяя зрителю как бы самому участвовать в том бою. Трудно представить, что бы могли сотворить авторы фильма, будь у них в распоряжении современные технологии видео — 3D и звука Dolby Surround.
Великолепно снятая Спилбергом высадка в Нормандии («Saving private Ryanne») встретила бы достойного конкурента. Образца 1948 года.
Кузнецов Николай Иванович (1911–1944)
Разведчик, Герой Советского Союза
Его псевдоним «Колонист» породил легенду, будто Кузнецов был из немецких колонистов. На самом же деле у паренька с Урала оказались просто удивительные лингвистические способности.
«Всегда у вас машина не в порядке! Вы лентяй, не следите за нею. Из-за вашей лени я опаздываю…» — такой гневный монолог разносился у заглохшего автомобиля возле дома вице-губернатора Галиции во Львове. И у того не возникло ни малейших подозрений, когда распекавший водителя подтянутый немецкий офицер приблизился и осведомился:
«— Вы доктор Бауэр? — Да, я Бауэр. — Вот вы-то мне и нужны!»
Несколькими выстрелами в упор Кузнецов убил вице-губернатора и его секретаря, и не спеша скрылся на «сломанной» машине. Профессиональные достижения Кузнецова настолько уникальны, что не будь очевиднейших доказательств жизни, работы и смерти Кузнецова — наверняка бы «перестроешные историки» сочли его очередной пропагандистской фантазией газеты «Правда». У Кузнецова даже должность была неимоверная: особо засекреченный советский спецагент с окладом содержания по ставке кадрового оперуполномоченного центрального аппарата. И окладом довольно большим. Но ни звания, ни удостоверения. Только летная форма лейтенанта и немецкое имя Рудольф Шмидт. Молодой красивый летчик, свободный (Кузнецов развелся еще в 1931-м), да еще и этнический немец. С такой легендой он был вхож в лучшие дома потенциального противника в предвоенной Москве.
Кузнецов информировал о точной дате нападения Германии на СССР — у него была своя агентура в немецком посольстве. Раскрыл местонахождение сверхсекретной ставки Гитлера «Вервольф» («Оборотень») под Винницей. Предупредил советское командование о предстоящем наступлении гитлеровских войск в районе Курска (операция «Цитадель»), сообщил о готовящемся покушении на руководителей СССР, США и Британии в Тегеране. Ему удалось раздобыть сведения о немецких ракетах «ФАУ-1» и «ФАУ-2»…
При его участии действовавшими на Украине партизанами были уничтожены или похищены главный судья Украины Функ, имперский советник рейхскомиссариата Украины Галь, ряд генералов.
Знаменитый «Подвиг разведчика» (1947), «Сильные духом» (1967) и «Отряд специального назначения» (1987) — о Кузнецове было снято целых три фильма. О некоторых его подвигах рассказано в советском документальном бестселлере «Это было под Ровно» («Сильные духом»), написанном Дмитрием Медведевым. А сейчас — пойди найди эту книгу в магазинах. Но все есть в интернете: http://lib.ru/MEMUARY/MEDWEDEW/rovno.txt. Читайте. Там же приводится документ из архива львовского гестапо о гибели Кузнецова:
«2 марта 1944 года отрядом жандармов были захвачены в лесу три советских парашютиста. Арестованные имели фальшивые немецкие документы, карты… Агент (по немецким документам Пауль Зиберт) опознан. Речь идет о советском разведчике и диверсанте, который долгое время безнаказанно совершал свои акции в Ровно… „Пауль Зиберт“ и оба его сообщника расстреляны». «Жандармы», на самом деле были бандеровцами, переодетыми в советскую форму, — сотней ОУН-УПА. Обмануть Кузнецова и схватить живым им все равно не удалось. Кузнецов погиб в перестрелке, своем отчаянном последнем бою. Это удалось узнать уже в наши дни.